Текст книги "Публицистика 1987 - 2003 годов.
О войне, о себе, о книгах о войне, о танках, самолётах и людях."

Автор книги: Василий Федин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Танковые клинья 2-й танковой группы Гудериана и 3-й ТГ Гота рванулись на восток, две армии ЗФ оказались в окружении в районе Белостока и Минска [21]. В том числе оказался парализованным и достаточно мощный 6-й советский мехкорпус, который имел на вооружении 1022 танка, в числе которых 352 танка Т-34 и КВ [22] – огромная сила. Штаб ЗФ потерял связь и управление армиями, не знал истинной обстановки в войсках и не мог правильно информировать высшее руководство армией и страны об обстановке в пределах своего фронта. Как результат всего этого приказы и директивы из центра на первоочередные ответные действия последовали без учета сложившейся обстановки. Противник, пользуясь этим, наращивал темп наступления своими танковыми группами.

Немецкий историк фон Бутлар в книге «Мировая война 1939 – 1941 года» [23] так оценивал результаты первых сражений на Восточном Фронте: «Критически оценивал сегодня пограничные сражения в России, можно придти к выводу, что только группа армий «Центр» смогла добиться таких успехов, которые даже с оперативной точки зрения представляются большими, лишь на этом направлении немцам удалось разгромить действительно крупные силы противника и выйти на оперативный простор. На других участках Фронта русские повсюду терпели поражение, но ни окружить крупных сил противника, ни обеспечить для моторизованных соединений достаточной свободы маневра немцы не сумели. Группы армий «Север» и «Юг» продвигались, как правило, тесня искусно применявшего маневренную оборону противника, и на их фронтах даже не наметилось никаких возможностей для нанесения решающих ударов». Оценивал потери советских войск, окруженных в районе Белостока и Минска, Бутлар приводит такие цифры: «... захвачено свыше 300 000 пленных, более 3 тыс. танков и около 2 тыс. орудий». Такие же данные приводит и К. Рейнгард в книге «Поворот под Москвой»: «... В общей сложности в операциях под Белостоком и Минском было взято 330000  пленных, 3000 орудий и 3332 танка (примерно такое же количество танков имела Германия, начиная войну на Востоке)».

Огромные запасы боеприпасов, горючего и другого имущества ЗФ достались врагу. По данным [24]... «К 29.06. на территории, занятой противником, осталось более 60 окружных складов, в том числе 10 артиллерийских, 25 горючего, 14 продовольственных, 3 автобронетанковых. Общие потери к этому времени составили: боеприпасов – свыше 1000 вагонов (36% всех запасов фронта), горючего – более 50 тыс. тонн (50% запасов), автобронетанкового имущества – около 500 вагонов, продфуража – около 40 тыс. тонн (50% запасов), вещевого имущества около 400 тыс. основных комплектов (90% запасов). Потери инженерного, обозно-хозяйственного, медико– санитарного имущества и средств противохимической защиты достигли 85-90% запасов фронта.»

29 июня была захвачена немецкими войсками столица Белоруссии Минск, но Советское правительство узнало об этом не из донесений советского командования, а из сообщений зарубежных радиостанций. [7]. Командование Западного фронта, так и не сумевшее восстановить управление войсками, 1.07. 41 г. было отстранено от руководства Фронтом и предано суду.

В статистическом сборнике «Гриф секретности снят...» [3]есть сведения о потерях фронтов за первые 3 недели войны (с 22.06 по 9.07.41 г.). Безвозвратные потери выглядят так: Северо-Западный фронт – 73924 чел., Западный фронт – 341012 чел., Юго-Западный 165452 чел., Южный фронт-(18-я армия с 25.06. по 6.07.41 г.) – 6871 чел. К этим данным следует добавить: западный фронт понес указанные потери не за 3 недели, по существу, всего за одну неделю.

На фоне быстрых потерь двух армий в белостокско-минском окружении и тяжелого отступления 4-й армии ЗФ, прикрывавшей брестское направление, удивительным выглядит стойкость 75-й стрелковой дивизии этой же 4-й армии, державшей оборону у самой границы южнее Бреста у Малориты. Эта дивизия не только не отступила со своего рубежа обороны в первые дни, но и яростно контратаковала 53 армейский корпус 2-й танковой группы Гудериана. Он в своих «Воспоминаниях солдата», касаясь событий 24 июня 41 года, записал: «В 20 час. 15 мин. я снова был в своем штабе. Там я узнал о тяжелых боях на нашем правом фланге, где с 23 июня у Малорита 53-й армейский корпус успешно отбивал атаки русских». В первом издании книги Гудериана (1954г.) [25] на стр. 141 была приведена схема участка фронта на бобруйском направлении по состоянию на 27-28.06.41г. На ней видно, что когда левый фланг 2-й ТГ Гудериана уже приблизился к Бобруйску, правый его фланг по-прежнему застрял у Малориты, отставая от правого фланга на 280 км по прямой. Не похоже, что правый фланг Гудериана «успешно отбивал атаки русских». Там, на правом фланге противостояла 53 корпусу только одна наша пехотная дивизия под командованием генерала С. И. Недвигина. В новом издании «Воспоминаний солдата», (1998 г., Ростов-на-Дону, «Феникс») эта наглядная схема уже исчезла.

Героическая 75-я держала оборону у Малориты в отрыве от остальных войск 4-й армии ЗФ в течение первой недели войны, не отступив со своих рубежей и только израсходовав боеприпасы и другие ресурсы отошла к Пинску [14]. На фоне катастрофического поражения всего Западного фронта в первую неделю войны стойкость 75-й выглядит уникальной. Но никудышная наша историография и прежних лет и нынешняя не обратила на это событие внимание. Я пишу о 75 дивизий С. И. Недвигина не первый раз, писал и в «Красную звезду», стремясь как-то заинтересовать и редакцию и военных историков, но напрасно. Никто не решался и сейчас не решается ни на шаг отступить от мифа об обороне Брестской крепости и только пустозвонят о ней.

После развала нашего Западного фронта и падения 29.06.41г. Минска немецкие танковое клинья устремились на Смоленск. 15.07 танковая дивизия Гудериана без боя захватила правобережную часть города (войск в Смоленске не было) [25]. Но на другой же день немцы встретили упорное сопротивление срочно переброшенных в город 2-х советских дивизий. С этого момента и началось так называемое Смоленское оборонительное сражение. Но 21 августа Гитлер принимает неожиданное и для своего и для нашего верховного командования решение повернуть танковую группу Гудериана на юг в глубокий тыл Юго-западного фронта навстречу 1-й танковой группе Клейста, повернутой у Кременчуга на север. Две гитлеровские танковые армады прорываются навстречу друг другу по тылам ЮЗФ и осуществляют его окружение. Ни советский генштаб, ни ставка ВГК не смогли вовремя разгадать замысел немцев окружить Юго– западный фронт. Не смогло это сделать и командование Брянского фронта (А. И. Еременко), созданного в середине августа на брянском направлении, на стыке Резервного и Юго-Западного фронтов. Поздно поняло это и командование Юго-Западного фронта (Кирпонос). 13 сентября кольцо окружения замкнулось. Командующий Юго-западным направлением (Юго-западный и Южный фронты) маршал

С.М.Буденный был заменен маршалом С. К. Тимошенко. Сопротивление окруженных войск стало носить очаговый характер. 19.09.41 был оставлен Киев, столица Украины. В ночь на 18 сентября штаб фронта, военный совет с группой войск (около 1000 человек) начали прорываться из окружения, но 20 сентября они были окружены в районе Лохвицы и практически все погибли. В последнем бою погибли командующий фронтом М. П. Кирпонос, члены военного совета М. А. Бурмистенко и Е. И. Рыков, начальник штаба фронта В. И. Тупиков, и многие другие генералы и офицеры. Подробно трагедия гибели командования Юго-Западного фронта описана в книге маршала И. X. Баграмяна «Так начиналась война»[7]. Автору этой книги, бывшему тогда помощником начальника оперативного управления фронта удалось с небольшим отрядом пробиться из окружения. Касаясь катастрофы Юго-западного фронта во второй половине сентября 1941 года, нельзя не обратить вникание вот на что. Во времена оголтелого развенчивания культа личности И. В. Сталина, а также в горбачевско-ельцинское мрачное десятилетие, вину за гибель ЮЗФ пытались свалить на Сталина. Ме ж ду тем, внимательный анализ известных документов, связанных с теми событиями, воспоминаний непосредственных свидетелей и участников боевых действий того периода на Ю-ЗФ, позволяем отметить факты, свидетельствующие об ином.

Командование Ю-ЗФ с первых дней войны, обладая громадным количественным и качественным превосходством над противником в танках, имея в своем распоряжении 5 мощных механизированных корпусов (4, 8, 9, 15, 19 МК), почти все из них превосходившие по количеству танков танковые армии позднего периода войны, не смогло эффективно управлять ими, объединить их для мощных ударов по вторгшейся 1-й танковой группе Клейста и позволило немцам бить наши мехкорпуса по частям. Успешный удар по тылам 1-й ТГ немцев 8-го мехкорпуса Д. И. Рябышева, о котором часто пишут и что признавал даже Ф. Гальдер в своем военном дневнике, сам ком– кор в своих воспоминаниях «Первый год войны» оценивал белее скромно и самокритично успехи своего корпуса. Писал о постоянной смене задачи своему корпусу со стороны командования Ю-ЗФ, в результате чего дивизии корпуса потеряли взаимосвязь и вынуждены были действовать разрозненно. Он отметил такой момент развития событий на Ю-ЗФ первых дней войны: «В стыке 5-й и 6-й армий к вечеру 24 июня образовался 50-километровый разрыв, и танковые дивизии Клейста устремились на Сокаль, Дубно, Луцк, Ровно. Вот в это время командующим фронта и была создана подвижная группа в составе 8-го и 15-го мехкорпусов с целью нанести удар по прорвавшейся группе Клейста... Эти корпуса наносили главный удар, а 9-му и 19-му мехкорпусам надлежало ударом в направлении Луцк, Броды содействовать в разгроме вражеской группировки... В силу разновременности ввода в бой механизированных соединений нам не удалось разгромить вклинившуюся танковую группировку врага».

Самый мощный 4-й МК, который, как и 8 МК, был почти полностью укомплектован положенными по штату танками КВ и Т-34, не был использован непосредственно при контрударе по прорвавшейся 1-й ТГ Клейста в районе Луцк – Лубно – Берестечко – Броды. Использовался 4-й МК на второстепенном направлении наступления немцев и тоже был растрепан по частям [7,26].

Получив 30 июня приказ Ставки ВГК отвести организованно войска Ю-ЗФ на рубеж укрепрайонов на старой границе (Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского), командование фронта не успел его выполнить. Немецкие танки опередили и прошли укрепрайоны раньше [7].

Командование 37 армии, образованной из войск Киевского ук– репрайона (командующий – генерал А. А. Власов, тот самый) допустило 23 августа 41 г. захват немцами моста через Днепр севернее Киева у Окунинова и создание на восточном берегу плацдарма, который сыграл роковую роль в трагедии Ю-ЗФ [7]. Ставка ВГК (Сталин) 11.09.41г. практически была готово дать согласие на отвод войск Ю-ЗФ от Киева на линию подготовленной обороны по реке Псел, о чем просили Ставку и Кирпонос, и командующий Юго– Западным направлением маршал С. М. Буденный. Но комфронта неожиданно в разговоре со Сталиным отказался от своей просьбы и тем самым «подставил» Буденного, который ц был немедленно отстранен от командования Ю-3 направлением ([7], стр. 330).

И еще один упрек можно предъявить командованию Ю-ЗФ. 17 сентября штаб Ю-ЗФ был предупрежден о том, что командование Ю-3 направлением готовит удар на Ромны, Лубно силами 2-го кав– корпуса П.А.Белова, усиленного танками, совместно с 1-й гвардейской дивизией Русиянова и 1-й гвардейской мотострелковой дивизией Лизюкова с целью прорыва кольца окружения Ю-ЗФ. Командованию Ю-ЗФ предписывалось организовать встречный удар в этом месте с целью выхода из окружения. Прорыв группой П. А. Белова был осуществлен под Штеповкой 1 октября, неделю ею удерживались 20 освобожденных населенных пунктов, но встречного удара ни со стороны 37 армии, ни со стороны других частей не последовало. Между тем успехами 2-го кавкорпуса Белова и 1-й мотострелковой дивизии было ознаменовано возрождение Ю-ЗФ, которым теперь командовал маршал С. К. Тимошенко. Естественными его действиями был отвод и сохранение уцелевших частей и подразделений и создание по существу нового фронта.

Быстрый развал Западного фронта и как следствие этого окружение и тяжелое поражение Юго-западного фронта повлекли па собой дальнейшие непоправимые последствия. В первых числах октября немцы начали наступление на московском направлении с юго– запада, запада и северо-запада. Вторая танковая группа Гудериана и 2-я полевая армия нанесли удар по Брянскому фронту, окружив две его армии (вновь созданную 3-ю и сохранившуюся 13-ю) южнее Брянска, полуокружив 50-ю армию севернее Брянска, вырвались на оперативный простор и внезапно 3.10.41 г. без боя захватили Орел [25]. Дорога на Москву с юга (на Мценск – Тулу – Серпухов – Москву) оказалась открытой. Ни войск, ни укреплений там не было [27]. В то же время 3-я и 4-я немецкие танковые группы вместе с 9-й полевой армией начали наступление на Западный и Резервный наши фронты, прорвали оборону и 6.10.41 г. замкнули окружение 5-ти наших армий в районе Вязьмы. (Остатки 16-й, 19-ю, 20-ю, 24-ю, 32-ю и вышедшую из окружения группу войск первого состава Западного фронта, возглавляемую генералом И. В. Болдиным) [28]. .Дороги на Москву с запада и северо-западе оказались также открытыми. Над Москвой нависла огромная опасность. Об этом знало только верховное главнокомандование. Командование других фронтов, население даже в городах, расположенных недалеко от Москвы не знало этого. Сужу по себе, тогда шестнадцати летнему, только что поступившему в авиационный техникум города Рыбинска и полностью поглощенному ускоренным курсом прохождения математики и физики за всю среднюю школу и заботами о своем пропитании. Из сводок Совинформбюро о положении на фронтах ничего особо угрожающего не вытекало.

Пока немцы проводили разведку, подтягивали свои войска и готовились к решительному броску на Москву на их пути встали малочисленные отдельные части, находящиеся в Москве и подмосковных городах, юные курсанты военных училищ,... ногинский мотоциклетный полк, тульское артучилище, части народного ополчения [27]. Им на подмогу и на смену срочно перебрасывались и доукомплектовывались на ходу с других фронтов и из ближайших мест переформирования танковая бригада В. Е. Катукова, 2-й конный корпус П. А. Белова [29], некоторые другие части. С 7 октября генштаб и ставка ВГК в экстренном порядке стали перебрасывать на угрожаемое московское направление последние резервные дивизии. 10 октября остатки войск Западного и Резервного фронтов были объединены в один Западный фронт, а по существу был создан новый Западный фронт и командовать им был назначен генерал армии Г. К. Жуков [6]. Прямо на передовой из отдельных разрозненных частей и подразделений, в основном – выходящих разрозненно из окружения, создавались новые армии. Так была создана новая 16-я армия К. К. Рокоссовского, которой было назначено занять оборону от Московского моря до Рузы. Первоначально в её состав вошла лишь одна 18– я ополченческая дивизия, прорвавшаяся из окружения, и несколько малочисленных частей, вышедших из окружения и подчиненных Рокоссовскому, порой – властью самого командарма. Исключительную роль в сверхоперативном создании новой 16-й армии под огнем противника сыграл сохраненный Рокоссовским штаб бывшей 16 армии, войска которой еще до окружения под Вязьмой были переданы по приказу командующего фронтом 20-й армии. Возглавлял этот штаб генерал С. М. Малинин. В течение нескольких дней (11 – 18 октября) новая 16 армия пополнилась 3-м конный корпусом Л. М. Доватора, также вышедшим из окружения сводным полком военного училища имени Верховного совета РСФСР под командованием полковника С. И. Мпаденцева. На левый фланг армии прибыла из резерва 316 дивизия И. В. Панфилова. Быстро были подброшены в 16-ю армию и несколько артиллерийских частей, составивших основу противотанковой обороны 16-й армии. Все это – всего лишь за одну неделю [28]. Генштаб в этот чрезвычайный период оказался на высоте своего положения, левее 16-й армии тоже прямо на поле боя создавалась в те дни 5-я армия Д. Д. Лелюшенко, справа – 30-я армия, разделенная на 2 части Волжским водохранилищем. В таком же темпе формировались в те дни октября 1941 года 43-я, 49-я армии нового Запасного фронта. Позднее, во 2-й половине ноября также за неделю – другую были сформированы 1-я ударная армия и новая 20-я и новая 10-я армии Западного фронта [6,30].

16-го октября немцы начали операцию «Тайфун» – уничтожение советских, войск под Москвой и непосредственный захват Москвы. Вражеские танки устремились по Волоколамскому шоссе, с юга подошли к Туле, севернее Волжского водохранилища прорвали оборону и заняли Калинин (Тверь)... Правительство, дипкорпус срочно эвакуировались из Москвы. Генштаб, оставив в Москве лишь оперативную группу, перебрался в Арзамас...

Вадим Кожинов в очерке «Кремль. Уроки истории» [31] приводит такой многозначительный факт. «Заранее уверенный в успехе командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок идет на риск и на разведывательном самолете пролетает над Москвой, вглядываясь в свою главную цель». Увлекаемая спешной эвакуацией из Москвы госучреждений, некоторая часть населения ударилась в неорганизованное бегство. 16 октября в Москве возникла паника [32]. По свидетельству очевидцев директора некоторых предприятий, прихватив кассы, самовольно устремились на восток. Массовый поток беженцев из Москвы засекла немецкая авиация и стала разбрасывать листовки об этом на позиции обороняющихся войск... 19 октября Сталин лично написал текст постановления ГКО о введении в Москве с 20-го октября осадного положения. Паникеров, дезертиров, диверсантов предписывалось в нем расстреливать на месте...[33]. В считанные дни паника прекратилась. К концу ноября яростный рывок врага к Москве был остановлен мужеством бойцов и командиров Красной Армии, ополченцев Москвы, курсантов военных училищ. Возникла пауза в наступательном порыве немцев. Во вновь сформированные армии, вставшие на последнем рубеже у Москвы, стали прибывать полнокровные, хорошо обученные и хорошо вооруженные дивизии, перебрасываемые самым срочным порядком с Дальнего Востока. 78-я дивизия А. П. Белобородова 1-го ноября – в 16 армию, 32-я дивизия Полосухина – в 5-ю армию, 112-я танковая дивизия А. Л. Гетмана – на подмогу кавкорпусу П. А. Белова.

Неоценимую услугу в этом оказал Москве командующий Дальневосточным фронтом генерал армии И. Р. Апанасенко, организовавший по просьбе И. В. Сталина сверхсрочную, четкую переброску своих запасов вооружения и полноценных дивизий своего фронта из Приморья и Хабаровского края под Москву в самые критические дни обороны Москвы. В общей сложности с теми дивизиями, которые были переброшены позднее, – 18 дивизий из своих 19, сформировав взамен им новые.

В середине ноября немцы начали вторую генеральную операцию по захвату Москвы, подтянув свои резервы, перебросив к Москве все, что можно из Европы, Африки, Средиземноморья. Уж очень заманчиво близка Москва была от них. К концу ноября враг прорвался в обход Тулы к Кашире [29], севернее Москвы захватил мост через канал Москва-Волга и Перемиловские высоты на восточном его берегу у станции Яхрома [30]. Отсюда до Ярославской железной и шоссейных дорог оставалось 30 – 35 километров. В считанные часы эти магистрали могли быть перерезаны и Москва лишилась бы связей с важнейшими очагами военной промышленности – Ярославлем, Рыбинском, Кировом (Вяткой), с Северным флотом и железнодорожной магистралью, идущей на восток, по которой шли под Москву эшелоны из Сибири, Забайкалья, Дальнего Востока. 30 ноября фашистские войска приблизились к Москве на расстояние менее 30 километров у станции Лобня Савеловской железной дороги. Невдалеке, в поселке Красная поляна стали устанавливать 200– миллиметровое орудие для обстрела центра Москвы [6]. Дерзкая моторазведка врага выскочила даже к мосту через канал Москва-Волга у Химок...

Над Москвой нависла смертельная угроза. Мир замер в ожидании развязки. На других участках громадного фронта обстановка к этому времени сложилась также крайне тяжелой и продолжала ухудшаться. В плотной блокаде был Ленинград. Балтийский флот, понеся огромные потери при переходе из основной своей базы Таллинна в Кронштадт [13], был также блокирован и оставался малобоеспособным. Вновь воссозданный Юго-западный фронт, возглавляемый теперь маршалом С. К. Тимошенко, во избежание новых окружений врагом с согласия ставки ВТК отвел свои войска на 100-200 километров на восток, оставив Белгород, Харьков, Донбасс.

Южный фронт продолжал также отступать под натиском танков Клейста. 15 ноября немцы захватили Керчь и наши войска отступили из Крыма на Таманский полуостров. Осажденный Севастополь остался в глубоком тылу врага. 21 ноября немцы захватили Ростов-на-Дону. К этому времени огромное количество вооружения – танков, самолетов, артиллерии, боеприпасов, горючего и продовольствия было утеряно в боях в окружениях, при прорывах из них, при отступлениях. Только танков к концу 1941 года было утрачено около 20 тысяч из почти 23 тысяч, имевшихся в армии по состоянию на 22 июня 1941 года. Большое количественное, во многом и качественное превосходство Красной Армии над немецкой в танках, самолетах и артиллерии, имевшее место к началу войны, было утеряно, Военные заводы, располагавшиеся до войны на Украине, в Белоруссии, западнее Москвы вообще, да и московские заводы тоже, находились на колесах в процессе эвакуации. Производство вооружения резко сократилось. Около 3-х млн. бойцов и командиров оказались в плену и большая часть из них погибла в 1941 году в полевых лагерях для военнопленных от голода и холода, без медицинской помощи...

В то время мало кто знал истинное положение на фронте, в армии и стране. А тем, кто знал, трудно было не впасть в отчаяние. И отчаяние было: стрелялись командиры высокого ранга, малодушные и трусливые переходили к врагу, уходили в леса, залезали в подвалы и на чердаки родительских домов и отсиживались там безвылазно до конца войны. Таких было немного, но были. Все было. Именно в тот момент проявился с особой силой сталинский стиль государственного и партийного руководства в чрезвычайных обстоятельствах, крупномасштабный организаторский гений Сталина, железная воля, его вера в советский народ, в русский народ. И – ответная вера народа в него.

О начавшемся 5-6 декабря 41 года контрнаступлении войск Красной Армии под Москвой, о контрударах в тот момент по немецким войскам под Ростовом на Дону, под Тихвином, в других местах, о самоотверженности и великом героизме воинов Красной Армии в Подмосковной битве, о невиданном дотоле крупнейшем поражении немецкой армии, о значении победы над немцами под Москвой написано и известно широкому кругу читателей многое. Мало было известно для многих и ранее, а сейчас особенно та тяжелейшая обстановка, для советских войск и страны вообще, которая сложилась к декабрю 1941 года. Об этой неимоверно тяжелой обстановке я и стремился напомнить. Из всего приведенного-выше, я думаю, многим будут видны и истинные виновники тяжелейших поражений Красной Армии и истинные герои на пути от 22 июня до декабря

1941 года. Уверен, не зная всего этого, нельзя по настоящему ни понять, ни в полной мере оценить значение победы Красной Армии под Москвой, ни многие другие последующие события Великой Отечественной войны на пути от декабря 1941 года до мая 1945-го.

РАЗДЕЛ 3. МАЛОИЗВЕСТНОЕ ГЕРОИЧЕСКОЕ 1941 ГОДА…

СТОЙКОСТЬ 75-Й ДИВИЗИИ У МАЛОРИТЫ

Меня, как и многих, наверное, удивило то, что в полувековой юбилей Великой Победы Советского народа над фашистской Германией славился на каждом углу лишь маршал Г.К. Жуков. Его безудержное восхваление заслонило заслуженную славу других. Померкли в те дни имена и маршала К.К. Рокоссовского, и маршала И.С. Конева, и маршалов – танкистов, и маршалов – летчиков: М.Е. Катукова, П.С. Рыбалко, А.И. Покрышкина, А.Е. Голованова, И.Н. Кожедуба...

Подло игнорировалось имя И.В. Сталина.

Все это, как и следовало ожидать, стало порождать невольную неприязнь к Жукову. Снова стали появляться заглушенные было недоброжелательные по отношению к нему публикации.

Я  не разделяю резкие, грубые, часто вульгарные, большей частью несправедливые выпады главреда газеты «Дуэль» Ю.Мухина против Г.К.Жукова. Солидарен в основном с В. Бушиным в оценке таких публикаций. Сам неоднократно писал Мухину о несогласии с ним в оценке личных и полководческих качеств Г.К.Жукова. Готов доказать, как мне кажется, убедительно несостоятельность по существу большинства из негативных оценок Мухина, таланта и деятельности Г.К. Жукова, если главред предоставил бы мне хотя бы треть того места в газете, какую он занял, высказывая свои негативные оценки военного таланта и заслуг маршала.

Вместе с тем, мне представляются ценными многие интереснейшие, смелые, содержательные, оригинальные военно-исторические очерки Ю. Мухина о Сталине, о славных наших «старых маршалах», о выдающейся операции под руководством маршала С.К. Тимошенко по освобождению Ростова-на-Дону и разгрому 1-й танковой группы Клейста в конце 1941 г., о Тухачевском, о роковой роли недооценки в РККА радиоуправления войсками.

Теперь – по существу обозначенной темы. Мне хотелось бы поделиться с читателями мыслями о безвестных героях иного уровня, о первых днях войны на нашем Западном фронте на многострадальной белорусской земле и о тех, кто в обстановке быстрого общего развала этого фронта стоял там насмерть. Но сначала – еще раз о трагической обстановке, складывающейся там с .первых минут войны. Постараюсь кратко обрисовать ее. опираясь главным образом на свидетельства бывшего начальника штаба 4-й армии, дислоцированной на брестском направлении, – Л. М. Сандалова, приведенные им в книге «Первые дни войны. Боевые действия 4-й армии 22 июня – 10 июля 1941 г.» [1], а также на некоторые немецкие источники. Надо заметить, что книга Сандалова необычна. Во-первых, потому, что она представляет собой рассекреченный в 1989 г. военно-исторический очерк о боевых действиях войск 4-й армии в начале войны, написанный в 1961 г. Во-вторых, она мало кому известна, т.к. ее тираж был всего 15 тыс. экземпляров. В-третьих, она во многом по-иному, чем принято, освещает события первых часов и дней войны на Западном нашем фронте и, в частности, в Брестской крепости. Наконец потому книга уникальна, что в ней наиболее беспощадно и, мне кажется, наиболее правдоподобно показан весь трагизм поражения нашего Западного фронта в первые дни войны.

Вспоминая первые часы войны, Сандалов пишет «К 10 часам утра в полосе армии создалась тяжелая обстановка, но осознать ее и оценить по-настоящему никто не мог... Организовать воздушную разведку, прикрытие войск истребительной авиацией и бомбардировочные удары по врагу армия не имела возможности. Истребительные полки потеряли почти все самолеты и не могли выполнять боевых задач, а около 10 часов... немецкая авиация разгромила и бомбардировочный полк 10-й смешанной авиадивизии на аэродроме в Пинске, уничтожив почти все самолеты, в том числе и новые бомбардировщики Пе-2... Почти половина войск армии, размещавшихся в приграничном городе Бресте и Брестской крепости, в первые же часы войны была подвергнута массированным ударам авиации и артиллерии врага, оказалась дезорганизованной, понесла большие потери, в беспорядке отступила на восток... Самолетный парк авиационных дивизий армий и частично авиационных соединений окружного (фронтового) подчинения был уничтожен первыми ударами авиации противника преимущественно на аэродромах. Почти все окружные склады на территории армии и войсковые склады в приграничной зоне оказались также уничтоженными... Все радиостанции и значительная часть автомашин штаба при переходе на новый командный пункт были уничтожены немецкой авиацией... Командование округа, имея весьма скудные и отрывочные данные об обстановке, в первой половине дня 22 июня никаких кардинальных решений не принимало... Отрицательное влияние на организацию подвоза в войска и вывоза раненых и больных оказала беспорядочная эвакуация гражданского населения. Большой поток беженцев вместе с колоннами отходящих войск создавали заторы и пробки на дорогах.

... Не имея средств противовоздушной обороны, колонны, достигавшие порой 40 км длины, подвергались безжалостной бомбардировке и обстрелам вражеской авиации. Потери мирного населения были очень большими... К исходу 22 июня полных данных о противнике и своих войсках не имелось ни в штабе фронта, ни в штабе армии. О действительном положении частей и размерах понесенных ими потерь не знали даже командиры соединений... Обстановку, которая сложилась в полосе армии к исходу первого дня войны, удалось установить только после войны... Армейский контрудар 23 июня оказался безрезультатным... войска армии... к концу второго дня отступили от границы на 100 км... к исходу 25 июня... основные боевые действия в полосе 4-й армии проходили в районах, удаленных от государственной границы на 200-250 км – в районе Барановичей и на Слуцком направлении...

От первоначального состава 4-й армии остались незначительные силы... ТОЛЬКО 75-я СТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ ПРОДОЛЖАЛА ОТРАЖАТЬ АТАКИ ПЕХОТЫ ПРОТИВНИКА В РАЙОНЕ МАЛО– РИТЫ». (Выделено В.Ф.)

75-я стрелковая. Мало кому известная ранее, ныне и совсем забытая. В мае 1941 г. в процессе стратегического развертывания наших войск в приграничном районе в ответ на явную подготовку немцев к нападению на СССР эта дивизия была поставлена в 30-40 км южнее Бреста у Малориты на стыке ЗОВО и КОВО. Командовал дивизией генерал-майор Сергей Иванович Недвигин.

Послушаем, однако, опять Л. М. Сандалова. По его словам боевой приказ № 01 по 4-й армии, который был отдан в 4 часа 15 минут 22 июня, был послан в 75 сд с нарочным, т.к. связь на Малориту была уже выведена немцами из строя, и, надо полагать, что нарочные или совсем не добрались до 75 сд или добрались с большим опозданием. Командованию дивизии пришлось действовать в первые часы самостоятельно.

«... к исходу 22 июня 1941 г. 75 стрелковая дивизия вела бои на рубеже Пожежин, Малорита, Хотислав с немецкими 4-й танковой, 1– й кавалерийской и 255-й пехотной дивизиями...

В 6 часов 23 июня части 14-го механизированного, 28-го стрелкового и 75-й стрелковой дивизии начали контратаки против частей 47-го и 27-го моторизованных и 12-го армейского корпусов. Незначительного успеха достигли наши войска только в районе Жабинки и в полосе 75 стрелковой дивизии. Здесь они потеснили противника на запад».