Текст книги "В погоне за тайной века"
Автор книги: Василий Пасецкий
Жанр:
Путешествия и география
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Плавание Отто Коцебу приближалось к завершению.
Вот уже наш посол экстренно сообщил из Англии что «Рюрик» прибыл в Портсмут и он беседовал с его капитаном. Пришло письмо от Коцебу, который откровенно написал, «что второе его покушение в Берингов пролив было весьма неудачно». Особенно тяжело мореплаватель воспринял известие о том, что две английские экспедиции весной отправились на поиски того же самого Северо-Западного пути, исследование которого он столь успешно начал и затем не мог продолжить из-за тяжелой травмы.
Государственный канцлер обратился к Крузенштерну с просьбой ободрить Коцебу, который сокрушался, что «ему не удалось открыть известного пути и что он в том опасении, что таковой щастливый жребий скоро достанется из Англии отправленной экспедиции». «Но вы как друг, – продолжал Румянцев, – и столь отличный сведениями муж, успокойте его и заметьте ему, что сыскать существующий наверно проход не единственно зависит от искусства, а отчасти и от щастья, и нельзя еще решительно предсказать, чтобы таковою удачею предприятие англичан увенчано было». [74]74
ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 39.
[Закрыть]
10 июля 1818 года «Рюрик» отдал якорь на Кронштадтском рейде. Путешественников встретил Крузенштерн. Он показал Коцебу письмо Румянцева. Государственный канцлер просил пожаловать к нему в Гомель и привезти с собой «нашего мореходца»: «Я описать Вам не могу, как я жажду его видеть». [75]75
Там же, л. 18.
[Закрыть]
В переписке Крузенштерна и Румянцева в течение многих месяцев и даже лет обсуждаются результаты плавания «Рюрика». И хотя болезнь не позволила Коцебу продолжить поиски сообщения между двумя океанами, он во время первого своего плавания совершил нечто такое, что вызывает чувство восхищения и гордости. Крузенштерн писал, что Коцебу первым начал плавание Северо-Западным морским проходом и исследовал его на значительном протяжении. Открытие огромного залива Коцебу, залива Шишмарева, губы Эшшольца, острова Шамиссо, острова Сарычева, острова Хромченко, острова Петрова, мыса Крузенштерна, губы Доброй Надежды за пределами полярного круга поставило его в число блестящих исследователей Арктики.
Экспедицией на «Рюрике» было описано более 500 километров берегов полярных владений России, открыт ископаемый лед на Аляске, собраны ботанические, зоологические и этнографические коллекции.
На основе наблюдений за течениями в Беринговом проливе, направленными к северо-востоку и достигавшими скорости около 6 километров в час, Коцебу пришел к выводу, что существует сообщение между двумя океанами. Зная, что вблизи Баффинова залива течение направлено к югу, он писал о том, «что вода, входящая в Берингов пролив, имеет течение вокруг Северной Америки к югу». [76]76
ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 2531, л. 21.
[Закрыть]Мореплаватель считал, что подробное исследование Берингова пролива принесет большую пользу не только наукам, но и торговле.
Коцебу высказал идею о единстве структуры Чукотки и Аляски, которую поддержал профессор Дерптского университета М. Энгельгардт, писавший, что свойства пролива Беринга «не противоречат мнению о позднейшем разделении материков».
Научная ценность исследований экспедиции на «Рюрике» еще увеличилась благодаря участию в них Ивана Эшшольца, профессора Дерптского университета. Им было написано несколько работ, посвященных научным открытиям и наблюдениям как в тропической зоне, так и в суровой Арктике. Его связывало с Отто Коцебу чувство дружеской приязни. И когда тот спустя шесть лет снова отправился в новое путешествие на шлюпе «Предприятие», Иван Эшшольц оказался в числе участников новой экспедиции…
Особенно ценен вклад Отто Коцебу в изучение жизни и быта чукчей и эскимосов Аляски. Он любил море, любил борьбу со стихией, но признавался впоследствии, что его «по-настоящему увлекало… лишь знакомство с новыми странами и их обитателями». [77]77
О. Е. Коцебу.Новое путешествие вокруг света в 1823–1826 гг. М., Географгиз, 1959, стр. 223.
[Закрыть]
Принадлежащие перу Отто Коцебу серьезные и яркие описания встреч с жителями берегов Берингова пролива и Ледовитого моря представляют интерес до нашего времени. Это – достоверный, дружественный и высокочеловечный документ, свидетельствующий о нравах, занятиях, обычаях и культуре чукчей и эскимосов, среди которых он приобрел добрых друзей.
Важным дополнением к этим описаниям явились зарисовки Л. И. Хориса, которые вызвали глубокий интерес ученых Европы.
«Его рисунки, – писал французский журнал „Деба“ – знакомят нас с лицами жителей, дают нам настоящее понятие о их жилищах, оружии, домашних вещах и представляют множество доныне неизвестных животных, которых славный натуралист Кювье признал достойными быть описанными его красноречивым пером. Его рисунки отличаются правдоподобием, естественностью и оригинальностью, изображения Хориса не суть плоды воображения, как то случается при многих английских сочинениях. Рисунок художника прост и ясен». [78]78
К. Мальт – Брюн.О плавании капитана Коцебу вокруг света. «Вестник Европы», 1821, № 24, стр. 329. См. также «Известия, сообщенные Мальт-Брюном о путешествии Хориса вокруг света на бриге „Рюрик“». «Северный архив», 1822, ч. III, стр. 285.
[Закрыть]
Два альбома зарисовок Хориса были изданы на средства Румянцева в Париже почти одновременно с трехтомным описанием плавания «Рюрика». Оно было подготовлено Коцебу, Шамиссо и Эшшольцем. [79]79
Коцебу свое «Путешествие» для «лучшей отделки» отдавал Федору Глинке, которого, по словам Румянцева, «почитал за очень известного литератора» (ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 81).
[Закрыть]
Иван Крузенштерн для книги Коцебу «Путешествие в Южный океан и Берингов пролив для отыскания Северо-Восточного морского прохода» написал три статьи. Одна из них носила название «Рассмотрение открытий, учиненных в Великом океане с корабля „Рюрика“». В ней Крузенштерн дал блестящий анализ исследований Отто Коцебу в тропической зоне Тихого океана, Полярном море и Беринговом проливе. [80]80
В современной литературе Северо-Восточным проходом называется Северный морской путь от берегов Мурманска до Чукотки. Коцебу и Крузенштерн под Северо-Восточным путем подразумевали восточную часть Северо-Западного пути (поиски на «Рюрике» велись со стороны Берингова пролива к востоку).
[Закрыть]
Командир брига, его офицеры и матросы были представлены к наградам. В один из трудных дней своего плавания Коцебу обещал «нижним чинам» добиться отставки, иными словами, увольнения со службы, срок которой в те времена исчислялся четвертью века. Решить эту трудную задачу предстояло Румянцеву. Когда в сентябре 1818 года его посетил морской министр де Траверсе, он настойчиво просил маркиза ходатайствовать перед Александром I об отставке матросов. Но министр отказался, боясь разгневать царя.
Крузенштерн снова и снова наседал на Румянцева, прося использовать связи и выхлопотать матросам «Рюрика» отставку. Он со слезами писал о «творившихся несправедливостях»: «Наши герои в Ревеле каменья таскают, ружью учатся, в солдатские караулы ходят, да и матроса с переломленною ногою не освобождают от работы». [81]81
ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 31, л. 7.
[Закрыть]
Румянцев не может преодолеть сопротивления морского министра и пускается на хитрость. «… Домогаться буду, – пишет он Крузенштерну, – нельзя бы было ее [отставку] выходить вот каким способом, чтобы обратить их по известному примеру в морские военные поселения, и я готов им отвести земли и выстроить дома в гомельском своем имении». [82]82
Там же, л. 55.
[Закрыть]
Он просит Крузенштерна узнать у матросов, прельстит ли их «таковое положение».
Крузенштерн отвечает, что это предложение будет принято нижними чинами «Рюрика» с великою благодарностью.
«20 человек, более или менее, в службе ничего не значат, когда тысячи губят из одной безжалостной экономии», [83]83
Там же, л. 7.
[Закрыть]– писал Крузенштерн.
Он просит только уговорить Аракчеева, чтобы тот энергичнее доложил это дело царю. Но надеждам Крузенштерна не суждено было сбыться. Александр I отказал Румянцеву, добавив, что «тужил о том, что согласился на таковую милость» [84]84
Там же, д. 23, л. 59.
[Закрыть]после возвращения Крузенштерна из первого кругосветного плавания.
В конце концов матросов произвели в следующий нижний чин и наградили каждого годовым окладом жалованья. На волю не отпустили даже матроса со сломанной ногой.
ОШИБКА ДЖЕМСА БУРНЕЯ
Крузенштерн живет уединенно, в 400 верстах от Петербурга на мызе Асс. Однако идиллического уединения не получается. Все равно он многими нитями связан со столицей и со всем миром: его корреспонденты живут и в Лондоне, и в Париже, и в Гамбурге, и за океаном.
Плавание на «Рюрике» в Северный Ледовитый океан нанесло удар по прежним представлениям о природе этого пребывающего в неизвестности края. Одни ученые и мореходы аплодируют Коцебу, другие, отдавая должное его успехам, пытаются сделать вид, что ничего особенного не произошло, но все просят подробных сведений о плавании.
Еще в то время, когда «Рюрик» находился на пути в Кронштадт, в Англии разгорелся спор между Джоном Барроу, по инициативе которого английское правительство снаряжало две экспедиции для поисков таинственного пути, и Джемсом Бурнеем, спутником Кука и автором многотомного труда по истории исследования Тихого океана. В августе 1817 года он представил Королевскому географическому обществу статью, в которой писал, что море севернее Берингова пролива ограничено близкими землями и, вероятнее всего, Америка соединяется с Азией перешейком. Он не находил в литературе достаточно удовлетворительного доказательства, подтверждающего разделение Азии от Америки, и не считал достоверными сведения о плавании проливом между этими материками. [85]85
A Chronological History of North-eastern voyages of Discovery and of the Early eastern Navigations of the Russians. By Captain James Burney. London, 1819, p. 297.
[Закрыть]
Бурней не оспаривал, что Дежнев вышел из Колымы в море, но вместе с тем сомневался, что он прошел до Восточного мыса. «Единственным неоспоримым доказательством раздела континентов можно считать утверждение, что все азиатское побережье от Колымы до Берингова пролива окружено морем. А это еще не доказано». [86]86
A Chronological History of North-eastern voyages of Discovery and of the Early eastern Navigations of the Russians. By Captain James Burney. London, 1819, p. 301.
[Закрыть]
По мнению Бурнея, предположение, что Новый и Старый Свет соединяются, так же старо, как и само открытие Америки. Он ссылался при этом на «Гидрографическое описание мира» английского полярного исследователя Джона Дейвиса, который в 1595 году утверждал, что Северо-Западный проход так долго стараются открыть и так неизменно терпят неудачу за неудачей, что, вероятно, такого прохода нет, и Америка соединена с Азией.
Но кроме мнения заслуженных исследователей, Бурней для доказательства своей гипотезы привлекает и наблюдения над природой полярных морей, собранные прежними путешественниками. Известно, что многие из них, встретив сплоченный лед на севере, уходили искать путь в другие места и когда через несколько дней возвращались в прежнюю точку, то находили лед уже разреженным. Это, по мнению Бурнея, доказывало, что лед недавно отделился от земли. И полет птиц с севера на юг, и установленная Куком «одинаковость» глубин между американскими и азиатскими берегами, и медленные течения в Беринговом проливе и быстрые в Колымском море – вот, по мысли Бурнея, доказательства существования неведомой земли, протянувшейся между берегами двух континентов.
По поводу этой догадки Джон Барроу писал Крузенштерну:
«Я не уверен, знакомы ли Вы с капитаном Бурнеем, который плавал вместе с капитаном Куком, он вбил себе в голову, что Берингова пролива не существует, а есть какой-то залив, оканчивающийся к северу сушей, которая и соединяет два континента: Азию и Америку. Он говорит, что Миллер [87]87
Миллер, Герард Фридрих, историк, являясь участником Великой Северной экспедиции, обследовал сибирские архивы, где обнаружил подлинные материалы о плавании Семена Дежнева проливом между Азией и Америкой.
[Закрыть]неправильно понял Дежнева и что этот офицер не проходил через пролив. Я не знаю, на каком основании он все это вообразил или сделал за такой короткий срок новое открытие». [88]88
ЦГАДА, ф. 21, д. 162 доп., л. 97.
[Закрыть]
В другом письме Барроу просил Крузенштерна прислать материалы первого плавания Коцебу в Беринговом проливе и к северу от него и сообщить, насколько вероятно предположение, что Новая Сибирь соединяется с Америкой. Все эти сведения должны были помочь Барроу оспаривать доводы Бурнея о некоем средиземном море к северу от Берингова пролива и об отсутствии сообщения между Тихим и Атлантическим океанами.
Крузенштерн со свойственной ему мягкостью назвал идею Бурнея сомнительной и разбил все доказательства. Во-первых, Семен Дежнев из Колымы проплыл морем не только до Восточного мыса, но и прошел Беринговым проливом до реки Анадырь (Иван Федорович послал Барроу копии с отписок Дежнева, которые хранились в бумагах Миллера в делах коллегии иностранных дел). Во-вторых, Бурней заблуждается, предполагая, что течения в Беринговом проливе незначительны. Наоборот, как установил Коцебу, скорость течения достигала очень больших величин – трех миль в час – и свидетельствовала о существовании сообщения между двумя океанами. В-третьих, Новая Сибирь отнюдь не огромная суша, соединяющаяся с Америкой, а остров, восемь лет назад обстоятельно осмотренный экспедицией Матвея Матвеевича Геденштрома, [89]89
М. М. Геденштром – сосланный в Сибирь чиновник, который по поручению Румянцева в 1809–1810 годах обследовал Новосибирские острова, дал о них достоверное представление и своими поездками по льду поставил под сомнение существование Земли Андреева.
[Закрыть]и к северо-востоку от него нет каких-либо земель, а есть море, которое даже зимой не полностью сковано льдом.
Материалы о плавании «Рюрика» Крузенштерн направил также и Бурнею (по его просьбе). Бурней стал менее категорично высказываться о перешейке между Азией и Америкой, но по-прежнему не верил в существование Северо-Западного морского пути и полагал ошибочными убеждения тех ученых и мореходов, которые рассматривали Берингов пролив как единственный проход на западной стороне Америки, ведущий из Европы в Тихий океан.
И Крузенштерну, и Джону Барроу была очевидна необоснованность утверждений Бурнея. Однако государственный канцлер Н. П. Румянцев хотел во что бы то ни стало доискаться истины. Менее знакомый с историей и результатами полярных исследований, чем Крузенштерн и Барроу, он допускал, что, быть может, Бурней прав.
Узнав, что его приятель и спутник знаменитого В. М. Головнина русский мореплаватель П. И. Рикорд назначен управляющим Камчаткой, он вручил ему три тысячи рублей для награды тем промышленникам, которые перейдут по льду «из самых северных стран Азии в противоположную часть Америки».
«Приятно будет, ежели сей новый образ открытий по морю возымеет какую-либо пользу и столь малое пожертвование принесет всеобщим познаниям хотя малое приращение». [90]90
ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 13.
[Закрыть]
Спустя некоторое время Румянцев отправляет Рикорду нужных в далеких краях товаров «тысяч на шесть», с тем чтобы он их раздал казакам и чукчам, которые по льду или на байдарах будут переходить в Америку и выяснят, насколько прав английский капитан Бурней, считающий что «Азия на севере с Америкой соединена и что вместо Берингова пролива надобно будет на картах ставить залив». [91]91
Там же, л. 28.
[Закрыть]
Вероятно, Рикорду удалось организовать поездки по льду, так как Крузенштерн рассказывает о том, что в 1818 году на средства Румянцева была отправлена экспедиция на собаках, которая удалилась от берега на расстояние более ста верст и на третий день, встретив подвижный лед, должна была возвратиться обратно на матерую землю. [92]92
Там же, д. 26, л. 7.
[Закрыть]
Любое новое сведение о полярных странах внимательно обсуждается в письмах Румянцева и Крузенштерна. За два года до отправления Колымской экспедиции Врангеля государственный канцлер обращает внимание Крузенштерна на сообщение директора Российско-Американской компании М. М. Булдакова, которому капитан Шмалев, много лет живший на Камчатке, передал рассказ чукотского старейшины о том, что север Чукотской земли омывает студеное море и никакого перешейка, соединяющего ее с другой матерой землей, нет.
Румянцеву представляется, что «ежели бы можно» на это сообщение чукотского старейшины положиться, то «не осталось бы сумнения в совершенном отделении Азии от Америки Беринговым проливом». [93]93
ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 38 об.
[Закрыть]
Он снова и снова возвращается к ошибочной гипотезе Бурнея. Он хочет поручить В. С. Хромченко выйти через Берингов пролив в Северный океан и, встретив лед (который Румянцев считает вечным), отправить три партии. Одна из них следовала на север – до открытого моря, вторая шла к берегам Америки и определяла самую северную ее точку и, наконец, третья встречалась с чукчами, по возможности, выше Чукотского носа. Румянцеву представляется, что такая экспедиция, возможно, установит, «точно ли Азия от Америки отделена совершенным проливом». [94]94
Там же, л. 121.
[Закрыть]Он готов предложить в награду тому путешественнику, который решит эту задачу, «тысячу рублей, даже две», если Крузенштерну первая сумма покажется малой.
Крузенштерн вскоре сообщает, что подобную экспедицию снаряжать нет надобности. Из Нижне-Колымска от Фердинанда Петровича Врангеля получено донесение, которое положило конец всем сомнениям в великом открытии Семена Дежнева. Недавно высказанное Джемсом Бурнеем ошибочное мнение о существовании перешейка, связывающего два континента, разрушено усилиями Колымской экспедиции. За мысом Шелагским берег, вопреки предположениям некоторых географов, уклоняется не к северу, а к юго-востоку.
Еще раз после Дежнева установлено, что «Америка отдельная от Азии часть». [95]95
ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 120.
[Закрыть]Это открытие Румянцев и Крузенштерн справедливо воспринимают как выдающееся достижение русских полярных исследователей. Высокую оценку дают они результатам поездок Врангеля по льду, которые решительно доказали, что вместо предполагаемой матерой земли, которую на протяжении многих десятилетий старательно изображали на карте, находится покрытое льдом море, которое в отдалении от берегов даже не сковано льдом.
Открытия Врангеля наносят последний удар по гипотезе Бурнея. Вскоре все забывают о его перешейке. Нет больше сомнений в том, что Северо-Западный проход существует. И Крузенштерну особенно желается, чтобы первыми исследовали его моряки русского флота.
ПРОТИВ ТЫСЯЧИ ПРЕПЯТСТВИЙ
Советы капитан-командораБегут один за другим дни, заполненные кропотливым трудом над «Атласом Южного океана». Осень сменилась зимой, а за ней наступила весна, пронизанная музыкой первой капели.
Иногда Крузенштерн вдруг вспоминает, что так и не решено, отправится ли «Рюрик» в новое путешествие, как обещал Румянцев. А между тем из Англии все чаще приходят вести, что там готовятся снова послать четыре корабля для поисков Северо-Западного прохода. Правда, в России тоже подумывают о подобной экспедиции, но кто знает, как к этой идее отнесутся в верхах?..
И он снова садится за любимую работу. Читает, пишет, чертит целыми днями. Лишь письма временами отвлекают от дел. У него заведено правило: уделять почте один день в неделю. Только в редких случаях он нарушает установленный порядок. Такое исключение Ивану Федоровичу приходится сделать 12 марта 1819 года.
В этот день он получил письмо от морского министра маркиза де Траверсе. Маркиз сообщил: принято решение послать два корабля для исследования «стран около Южного полюса». Одновременно к берегам Камчатки, а затем в Берингов пролив направлялись два транспорта для продолжения начатых экспедицией на «Рюрике» изысканий морского пути из Тихого океана в Атлантический, вдоль берегов Америки.
Чудесная весть!
Хлопоты ученых и моряков увенчались успехом.
И вот теперь от Крузенштерна требовали советов, которые будут учтены при составлении инструкции. Он в тот же день написал предлинное письмо министру. Прежде всего он высказал замечание о том, что не следует в Северный Ледовитый океан посылать, как это предполагается, корабли водоизмещением в 600 или 700 тонн. «Американский берег к северу от Берингова пролива, – писал он, – так мелок, что можно только надеяться исследовать оный на весьма малых судах». По его мысли, один из кораблей Северней экспедиции должен иметь водоизмещение 600–700 тонн, а другой – 120–150 тонн. В руководители этого важного географического предприятия он рекомендовал Отто Евстафьевича Коцебу. «Он должен, – писал Крузенштерн, – идти прямо в открытый им залив и произвести оттуда исследование к северу и востоку, частью по берегу, частью на байдарах». Вместе с тем Крузенштерн напоминал министру о том, что англичане очень ревниво относятся к исследованию северных пределов Америки. «Недавно, – продолжал он, – мною получено известие из верного источника, а именно прямо от секретаря английского адмиралтейства г. Баррова, который сообщает мне все, что делается по сему предмету в Англии, что англичане вознамереваются предпринять… сухопутную экспедицию от устья реки Маккензи к востоку до пределов Баффинова залива». [96]96
ЦГАВМФ, ф. 25, оп. 1, д. 114, л. 8, 9. Отрывки из этого письма опубликованы в сборнике «М. П. Лазарев. Документы», т. I, М., Военмориздат, 1952, стр. 94–103.
[Закрыть]
По мысли мореплавателя, перед новой северной экспедицией необходимо было поставить задачу исследовать северный берег Америки или на корабле, или на байдарах, или сухим путем, чтобы узнать, «как далеко простирается Америка к северу и под каким градусом широты начинается направление ее к востоку». [97]97
ЦГАВМФ, ф. 25, оп. 1. д. 114 л. 11.
[Закрыть]
Затем моряки должны были исследовать Северо-Западный морской путь до устья реки Маккензи, а если позволят обстоятельства, то и проникнуть во внутренние области Русской Америки.
Отыскание северного прохода из Тихого в Атлантический океан Крузенштерн считает «важнейшей задачей нынешней географии».
Кроме того, по словам мореплавателя, экспедиции необходимо было исследовать северо-восточные пределы Азии. Поскольку нашлись люди, которые поставили под сомнение плавание Дежнева Беринговым проливом, хотя имеющимися документами доказана неосновательность такого сомнения, было бы желательно, чтобы суда экспедиции достигли мыса Шелагского, «положение коего слишком для нас мрачно».
В. Парри.
Из коллекции Полярного института Скотта в Кембридже.
«Неужели мореходцы нашего времени, – заключает Крузенштерн, – устрашатся обойти мыс, мимо коего проплыл за 170 лет казак на малой лодии». [98]98
ЦГАВМФ, ф. 25, оп. 1. д. 114 л. 16.
[Закрыть]
В заключение письма мореплаватель напоминал о том, что надо позаботиться об укомплектовании экспедиции, астрономами, физиками, натуралистами и не упустить из виду ничего такого, что бы могло помешать «распространению пределов знаний».
«Кроме корабельных врачей, кои обыкновенно посвящают себя также натуральной истории, – писал Крузенштерн, – должно быть на каждом корабле по одному астроному, который примет на себя и произведение физических наблюдений, и одному натуралисту; сверх того при каждой экспедиции надо быть рисовщику, садовнику и чучельнику, из 4-х натуралистов надлежит быть одному минералогу при Северной экспедиции потому, что сия экспедиция имеет в предмете исследование внутренних мест Америки, двум надлежит быть для зоологии, а одному для ботаники». [99]99
Там же.
[Закрыть]Кроме того, он советует послать в Южную и Северную экспедиции воспитанников российских ученых институтов, которые могли бы совершенствоваться в науках под руководством «людей великой учености и славы».
По его мнению, необходимо просить Академию наук о составлении инструкций для научных исследований, на которые желательно было бы получить отзывы ученых обществ Парижа, Лондона и Геттингена.
Мореплаватель выражает уверенность, что надежды ученого света, ожидающего «важных плодов от столь великого предприятия», оправдаются.
Потом Крузенштерн глубоко огорчится, когда узнает, что морское министерство последовало далеко не всем его советам. Экспедиции к Северному и Южному полюсам решают отправить тем же летом, хотя он убеждал отложить их отплытие до 1820 года, чтобы без торопливости подготовиться к исследованиям в полярных областях.
По рекомендации Крузенштерна начальником «Южной дивизии» назначают Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена. Командование Северным отрядом поручают капитан-лейтенанту Михаилу Николаевичу Васильеву, человеку не искушенному ни в дальних, ни тем более в полярных плаваниях. Правда, первоначально собирались во главе этой экспедиции поставить Г. С. Шишмарева, только что возвратившегося из плавания на «Рюрике». Это, пожалуй, было бы более справедливо и разумно, потому что за его плечами был опыт, у него было рвение и желание. Васильева Крузенштерн не знал ни как моряка, ни как ученого. Больше всего в роли руководителя Северной экспедиции он хотел бы видеть Отто Коцебу. И Крузенштерн с помощью государственного канцлера попытался осуществить свое намерение. Румянцев написал к Аракчееву. Тот доложил о письме Александру I. Царь ответил, что не имеет возможности исполнить желание Румянцева «о назначении Коцебу в новое путешествие… ибо начальники оных экспедиций уже назначены». [100]100
ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 72.
[Закрыть]
Крузенштерн снова и снова жалеет, что экспедиции отправляются с такой торопливостью. Там, где потрачены века, год не имеет значения. Зато можно было бы взять с собой полный штат ученых и доставить науке много ценных сведений.
В 8 часов вечера 3 июля 1819 года четыре корабля поднимают паруса. Они поплывут вместе до берегов Бразилии. Затем «Восток» и «Мирный» направятся к Южному полюсу, а «Открытие» и «Благонамеренный» возьмут курс на порт Джексон в Австралии. Досадно, что экспедиция уходит не столь тщательно подготовленной, что в ее составе слишком мало ученых. Но все-таки чертовски хорошо, что четыре корабля устремляются навстречу неизвестности.
Крузенштерн желает им попутного ветра и новых открытий.
