Текст книги "В погоне за тайной века"

Автор книги: Василий Пасецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

КОГДА ПЕРЕМЕНИТСЯ ВЕТЕР

И Крузенштерн и Румянцев неутомимо действовали. Еще в то время когда «Рюрик» плыл к невским берегам, по настоянию государственного канцлера Российско-Американской компанией была послана «матерою землею к северу Америки» экспедиция, состоявшая из промышленников и имевшая задачей собирать сведения о людях, водах и промыслах. Конечной целью этого путешествия было пересечение Северо-Американского континента и осмотр берегов того самого моря, которое видел Маккензи.

Узнав об отправлении экспедиции, Крузенштерн писал Румянцеву 6 ноября 1818 года:

«Я всегда почитал исследование внутренности Америки к востоку от Берингова пролива весьма важным, ибо не невозможно сыскать сим способом сообщения, хотя не с заливом Баффина, то по крайней мере с какою-нибудь рекою, вливающеюся в океан Ледовитый, каких рек уже имелось две: река Маккензи и Медная река… [138]138
  Крузенштерн имеет в виду реку Коппермайн. Ее не следует путать с рекой Медной, которая впадает в Тихий океан и по которой собирался проникнуть в глубь Америки, а затем к берегам Ледовитого океана декабрист В. П. Романов.


[Закрыть]Отправление волонтеров Рикордом для отыскания земли, полагаемой быть близ Новой Сибири, не менее любопытно. Одним словом, старания Ваши усовершенствовать ограниченные наши сведения о полярных странах выше всякой похвалы». [139]139
  ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 31, л. 6 об.


[Закрыть]

Экспедиция под начальством Петра Корсаковского с острова Кадьяк перешла в Кенайский залив (залив Кука), затем исследовала озеро Илямну и достигла Бристольского залива. В устье реки Нушагак одна часть путешественников построила Александровский редут, а другая группа исследователей обошла мыс Невенгам (Нюнгам), открыла остров Гагемейстера и достигла устья реки Кускоквим. Однако приближалась зима, съестные припасы кончались, и экспедиция была вынуждена возвратиться на остров Кадьяк.

Во время этого путешествия было обследовано 33 поселения эскимосов. Путешественники помирили враждовавшие между собой племена кускоквимцев и углахмютов и выяснили, что в этих местах в огромном множестве водятся бобры, куницы, олени, лисицы, медведи, выхухоли. В одной из речек встретили такой косяк рыбы, что едва могли проехать на байдарках.

На следующий год были обследованы залив Добрых Вестей, мыс Румянцева, южный рукав реки Квихпак (Юкон) и значительная часть северо-западного побережья Америки между Бристольским заливом и Нортон-зундом. Предводитель племени углахмютов поведал путешественникам о том, что на островах вблизи американского берега живут белые люди, селения которых состоят из деревянных и каменных домов, покрытых тонкой медью. Это сообщение возбудило живейший интерес во всем мире, и экспедиции Васильева было поручено проверить достоверность этих известий, которые оказались всего лишь легендой…

В 1820 году исследования были менее удачны, так как в Бристольском заливе очень долго держался лед, а затем начались «крепкие ветры и пасмурные погоды», [140]140
  ЦГАВМФ, ф. 14, оп. 1, д. 188, л. 1.


[Закрыть]которые помешали войти в устье реки Кускохан и обследовать ее. Во время сильного шторма был поврежден такелаж, и экспедиция смогла только проверить правильность прошлогодней описи.

В Нортоновом заливе.

И хотя от действий экспедиции можно было ждать лучших успехов, Румянцев доволен, что все-таки сделана пусть скромная, но новая попытка в познании севера Американского континента.

«Поиски продолжать надобно, они окончательно принесут большую пользу и не впервые вижу я, что успех увенчивает во мне стремление сильное к достижению полезного». [141]141
  ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 104.


[Закрыть]

Румянцев решает опубликовать в печати итоги исследований промышленников в Русской Америке и даже позволяет переслать их Джону Барроу, не в пример Гудзонской компании, которая, несмотря на возмущение и ропот всего ученого света, «все приобретенные сведения утаивает».

«Станем служить всеобщему просвещению, – пишет Румянцев Крузенштерну 25 января 1821 года, – Вы своими пространными познаниями, а я горячим усердием, среди такой эпохи, в которой бесстыдно проповедуют, что просвещение к благу народному не служит». [142]142
  Там же.


[Закрыть]

Крузенштерн и Румянцев довольны, что в Русскую Америку отправился товарищ Коцебу по плаванию на «Рюрике» молодой офицер В. С. Хромченко. Они ждут большой пользы от его пребывания в этом краю.

Действительно, новый управляющий делами Русской Америки Матвей Иванович Муравьев в начале 1821 года сообщает, что он решил поручить Хромченко и молодому моряку Этолину обследовать реку Кускохан и «обозреть губу Нортон, где должно искать пролива в зунд Коцебу». [143]143
  ЦГАВМФ, ф. 14, оп. 1, д. 188, л. 4.


[Закрыть]

Исследование северо-западных берегов Америки являлось, по мысли Крузенштерна, своего рода прелюдией к новому этапу поисков Северо-Западного прохода.

Неудачи и успехи англичан давали новые подтверждения правильности его предположений о том, что поиски сообщения между двумя океанами надо вести и морем, и по сухопутью. Крузенштерн внимательно следил за тем, что делалось в Англии для отыскания Северо-Западного прохода. Выдающиеся английские мореплаватели, с большинством которых Крузенштерн был знаком, ревниво относились к успехам экспедиции Коцебу. Честь открытия Северо-Западного прохода, исследованием которого они занимались более трех столетий, могли отнять у них русские моряки. Тем более что именно ученые-мореходы России не только утвердительно высказывались о существовании Северо-Западного прохода, но и доставили науке неоспоримые доказательства этого. Крузенштерн получал из Англии десятки писем. И знаменитый Барроу, и менее известный Бурней просили поделиться научными результатами первой в XIX веке экспедиции, искавшей путь из Берингова пролива в Атлантику. Крузенштерн ничего не утаивал и охотно делился итогами и выводами, полученными Коцебу и его спутниками во время плавания в Северный Ледовитый океан. В свою очередь Барроу старательно снабжал русского адмирала самыми новыми и интересными сведениями о путешествиях английских полярных исследователей.

В тот самый год, когда «Рюрик» возвратился из своего плавания, английское правительство снарядило две экспедиции для отыскания пути между двумя океанами. Одна из них под начальством Джона Росса отправилась в Баффинов залив на судах «Изабелла» и «Александер». Путешественники исследовали восточную часть Баффиновой Земли и проникли в устье пролива Ланкастер. Они приняли его за залив, так как, по мнению Джона Росса, в отдалении его пересекала земля, которую они называли горами Крокера.

Вторая экспедиция под начальством Бухана на судах «Доротея» и «Трент» направилась к Берингову проливу тем самым путем, которым в шестидесятых годах XVIII столетия пытался проникнуть В. Я. Чичагов. Но к северу от Шпицбергена Бухана остановили льды, точно так же, как они некогда остановили и Чичагова.

Крузенштерн не удивился неудаче, ибо ни один мореплаватель не имел здесь успеха в попытке проникнуть на просторы Ледовитого океана. Обе экспедиции осенью возвратились в Англию. И сразу же лондонские газеты стали писать, что «английское правительство и на будущий год оба поиска возобновить собирается». По словам Румянцева, эти сообщения «заслуживали большого внимания». Внимание, как редкое исключение, на сей раз действительно было проявлено. Россия послала экспедиции к Северному и Южному полюсам.

Но Англия в свою очередь весной 1819 года отправила лейтенанта Парри, участвовавшего в прошлогоднем плавании Джона Росса, на поиски загадочного пути. Его суда «Грайпер» и «Гекла» прошли проливом Ланкастер, найдя чистую воду на месте предполагаемых гор Крокера. Путешественник в это плавание достиг точки, находившейся на равном расстоянии от Берингова и Девисова проливов, и тем самым завоевал малую премию в 5000 фунтов стерлингов, назначенную английским парламентом за выполнение этой первой задачи.

Парри зазимовал на южном берегу острова Мелвилл. Летом 1820 года он двинулся на запад, но был остановлен льдами и осенью возвратился в Англию. Открытия этого путешественника высоко оценил Румянцев, который просил Крузенштерна выписать ему «путешествие Парри, кой час оно будет издано».

«Он себе путь к славе проложил и оправдал мое прежнее правило, что не надобно слепо повиноваться некоторым решительным заключениям, а продолжать истину отыскивать». [144]144
  ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 107.


[Закрыть]

Румянцев имеет в виду ошибку Джона Росса, который утверждал, что пролив Ланкастера пересекают горы Крокера. Репутация Росса сильно пострадала, когда стало известно, что он заблуждался. И, пожалуй, единственным человеком, который сохранил к нему доверие, был Крузенштерн, снисходительно относившийся к заблуждениям мореходов.

В 1821 году Парри снова отправился со стороны Атлантики искать Северо-Западный проход, который со стороны Берингова пролива в это же время исследовала русская экспедиция на судах «Открытие» и «Благонамеренный».

Крузенштерн первоначально надеялся, что Васильев и Шишмарев с успехом справятся с исследованием северного побережья Америки, но на исходе 1821 года он узнал, что путешественникам не предписано «осмотреть берега Ледовитого моря». Он просит Румянцева поручить решение этой задачи экспедиции Хромченко, который совместно с Этолиным занимался исследованием северо-западных берегов Русской Америки.

«Мне, – писал Крузенштерн Румянцеву, – всегда казалось исследование берегов Северной Америки, начиная с Ледяного мыса к востоку, самою важною степенью инструкции, данной лейтенанту Коцебу, как единственное средство узнать истинное направление того берега и тем определить сообщение обоих морей, буде оно существует, в чем, кажется, нет сомнения.

Когда я известил 3½ года назад г. Барроу, что командиру „Рюрика“ предписано между прочим осмотр берегом берегов Ледовитого моря, то вскоре за сим и последовало отправление капитана Франклина, что доказывает, что сей знаменитый человек признает также исследование берегом единственным способом достигнуть желанной цели». [145]145
  ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 26, л. 8.


[Закрыть]

Он снова и снова напоминает о том, что северные берега Русской Америки необходимо обследовать офицерам отечественного флота. Он считает «весьма важным дать предписание» В. С. Хромченко, чтобы он прошел вдоль берега от мыса Ледяного до реки Маккензи и, возможно, встретился бы с Парри, который, по расчетам Крузенштерна, мог прийти в Берингов пролив не ранее сентября 1823 года.

Румянцев немедленно ответил Крузенштерну: «Вы весьма благоразумно судить изволите о пользе предписать Хромченко, чтобы идти вдоль берега до устья реки Маккензи, но Вам известно, что все мои в том краю делания и предприятия совершенно подчиняются интересам и воле американской компании».

Он напоминает, что судно Хромченко принадлежит компании, да и сам начальник экспедиции состоит у нее на службе. Но он непременно напишет капитану Муравьеву и попросит его поручить Хромченко выйти из Берингова пролива.

Затем Румянцев и Крузенштерн с нетерпением ждут известий из Русской Америки.

«Как бы я несказанно был обрадован, если бы и сам я письмо от Хромченко получил о важном каковом-либо открытии, приготовляющем и подающим надежду к открытию и самого Северного прохода», [146]146
  ЦГИАЭ, ф. 1414, оп. 3, д. 23, л. 115.


[Закрыть] – пишет государственный канцлер.

Смогут ли англичане в ближайшие месяцы до конца постигнуть главную географическую тайну века? Этот вопрос не дает покоя ни Крузенштерну, ни Румянцеву. Какие бы дела они ни обсуждали – покупку ли новых книг о морских и сухопутных путешествиях, приобретение или снятие копии с документов, важных для истории России, приобретение карт или атласов, – в любом письме они возвращаются к проблеме Северного морского пути. Особенно их волнует судьба английской экспедиции Парри, которая дважды зимовала в Канадском архипелаге.

«Пишут мне из Англии, – сообщает Крузенштерн Румянцеву 3 декабря 1822 года, – что ласкаются там надеждою о прибытии его в Камчатку в течение нынешнего года.

Я в том сумневаюсь, хотя не невозможно, что он дойдет до реки Маккензи. Насчет отыскания сего прохода я ныне того же мнения, которого я был тогда, когда писал инструкцию Коцебу, а именно единственный способ решить сию задачу есть тот: послать экспедицию пешую вдоль берега от Ледяного мыса к осту. Из письма Мальт-Брюна явствует, что он того же мнения, и самая экспедиция Франклина доказывает, что и в Англии так думают. Если бы капитану Васильеву предписано было предпринимать подобную экспедицию, он, может быть, встретился бы с капитаном Парри». [147]147
  ЦГАДА, ф. 21, д. 162, доп., л. 25. В 1819–1822 годах Джон Франклин прошел из Гудзонова залива к реке Коппермайн, по которой спустился к берегам залива Коронейшен и затем прошел берегом до залива Батерст.


[Закрыть]

Вопрос об открытии Северо-Западного морского пути в эти дни волновал многих русских мореходов. Они горели желанием помериться силами со своими соперниками из Англии. Весьма красноречив тот факт, что в конце 1822 – начале 1823 года было представлено четыре проекта.

Из них удалось пока разыскать только два. Автором одного из них был будущий декабрист лейтенант В. П. Романов, которому посвящен первый очерк этой книги. Крузенштерн знал о нем: Романов просил его совета и помощи. Другой сохранившийся проект принадлежал участнику Первой Русской антарктической экспедиции лейтенанту Лескову. Оба проекта были поданы почти одновременно. Начальник морского штаба А. В. Моллер даже перепутал их и на проекте Лескова написал, чтобы Романова имели в виду, если будет надобность послать экспедицию в тот край…

После того как русские моряки первыми разрешили важный вопрос, открыв землю под 70-м градусом ю. ш. (о существовании которой после путешествия Кука перестали уже думать), одну из самых важных задач географии Лесков видит в изыскании морского пути в Атлантику с одновременными исследованиями полярных владений России на Американском континенте.

«Итак, – пишет он, – после великих славных, счастливо оконченных многотрудных предприятий неужели северо-западные берега Америки, находящиеся с давнего времени во владении нашем и по сие время по различным причинам укрывшиеся от бдительных исследований мореходцев, навсегда останутся в неизвестности? Неужели Северо-Западный проход, для открытия которого столько времени стремятся англичане с напряжением всевозможных усилий, не щадя ни денег, ни даже самой жизни человеческой, навсегда сокрыт будет во мраке неведения?» [148]148
  ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 2596, л. 3.


[Закрыть]

Лесков призывает принять решительные меры для исследования этих двух трудных вопросов, которые имеют не только научное, но и политическое значение. Он считает, что честь этих открытий самой судьбой предназначена морякам русского флота.

По мысли автора проекта, полярные путешествия, предпринятые Россией под начальством Сарычева и Беллинсгаузена, а Англией – под руководством Кука и Парри, показали, что возможно плавать в высоких широтах и зимовать с кораблями далеко за пределами полярного круга.

Лесков предлагает послать новую арктическую экспедицию на специально построенном для этой цели судне, которое должно быть так укреплено, «чтобы могло сопротивляться льдам, посреди которых должно будет зимовать».

Исходной базой экспедиции в проекте предлагается избрать Петропавловск-на-Камчатке, куда судно прибудет ко времени освобождения от льдов Авачинской губы. В этом порту необходимо пополнить запасы продовольствия и снаряжения и немедленно следовать в Берингов пролив. Достигнув мыса Ледяного, путешественники должны будут приступить к тщательной описи еще никому неизвестного пространства, простирающегося до реки Маккензи.

Анализируя сведения, доставленные русскими и английскими исследователями Северо-Западного прохода, Лесков приходит к мысли, что «можно надеяться проникнуть далеко к востоку».

«Наконец, – писал Лесков, – когда осень и льды принудят прекратить плавание, то, приискав удобное место, расположиться зимовать, взяв для сего все возможные предосторожности – русским уже не чуждые». [149]149
  ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 2596, л. 4.


[Закрыть]

Следующим летом, как только судно освободится от ледяных оков, путешественники направятся далее на восток к устью реки Коппермайн, а затем Репульсовым заливом, который, по мысли Лескова, «не что иное есть, как пролив, судно выйдет в Атлантический океан». [150]150
  Там же, л. 5.


[Закрыть]

Лесков призывает высшее морское начальство употребить все средства «на разрешение столь важного вопроса, на который теперь устремлены глаза целого света».

Петропавловск-на-Камчатке.

Если по каким-либо причинам предложенный проект будет неприемлем для морского министерства, Лесков предлагает составить экспедицию из числа служащих «наших американских владений». Она должна включать два отряда: морской и сухопутный. Морской отряд, в распоряжение которого намечалось предоставить одно из судов Российско-Американской компании, отправлялся из Петропавловска-на-Камчатке к мысу Ледяному и высаживал там сухопутный отряд. Обе партии условившись о месте зимовки, приступали к исследованию северного побережья Америки. Морскому отряду предписывалось уточнить прежние исследования берегов между мысом Ледяным и мысом Лисбурн. Самая трудная задача ставилась перед сухопутным отрядом, участники которого все тяжести должны были везти или нести на себе, и потому их надлежало снабдить всем полезным, но необременительным. Сухопутный отряд, высадившись на континенте, немедленно приступал к исследованию побережья и вел опись с таким расчетом, чтобы не позже начала октября вернуться к условленному месту зимовки. Следующим летом отряды экспедиции отправлялись туда, где была осенью прервана опись, и продолжали исследовать берега до реки Маккензи, а если позволят обстоятельства, то и до реки Коппермайн. На обратном пути экспедиции предписывалось выяснить, не существует ли «водного сообщения Полярного моря с Тихим океаном» через большие озера и реки Северной Америки, что «может принести и пользу нашей Американской компании». [151]151
  ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 2596, л. 6.


[Закрыть]

Лесков в заключение высказывает надежду, что «приближается то время, когда завеса неведения, столько веков прикрывающая страны сии, наконец должна будет спасть!».

В то самое время, когда Лесков представил свой проект в морское министерство, выявилось несоответствие карт Камчатки, составленных в 1728 году Витусом Берингом и в 1768 году Нагаевым. Поскольку картам того времени не доставало «верности и совершенства», с какими они стали составляться в начале XIX века, то Адмиралтейств-коллегией было решено описать «берег, простирающийся от Петропавловской гавани до Берингова пролива». [152]152
  Там же, л. 11.


[Закрыть]Лейтенант Лесков, узнав о таком намерении Адмиралтейского департамента, вызвался возглавить экспедицию при условии, что одновременно ему будет поручена опись северо-западных берегов Америки. Его кандидатуру горячо поддержал Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен. Начальник морского штаба нашел Лескова достойным морским офицером, но для окончательного решения вопроса об экспедиции (декабрь 1823 года) потребовал от Адмиралтейского департамента подробный план описи, наставление руководителю исследований и смету расходов. Через несколько недель необходимые документы были составлены. В «Плане описи» задачи экспедиции оказались значительно расширенными по сравнению с первым предположением Адмиралтейского департамента. Кроме исследования восточного побережья Камчатки, намечалось изучение северо-западных берегов Америки до реки Кускоквим. В основу «Плана» были положены мысли Лескова, высказанные им в письме генерал-гидрографу Г. А. Сарычеву. «Точное описание берегов Камчатки и северо-западной Америки, – писал Лесков, – по причине больших заливов, вдавшихся во внутренность первой, и мелководья других, не иначе может быть произведено скоро и успешно, как с небольшим парусным судном (бригом или шхуной), имеющим при себе две большие байдары…» [153]153
  ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 2596, л. 15–16.


[Закрыть]Плавая на байдарах, путешественники могли тщательно исследовать все приметные места, измерить глубины моря, снять виды берегов. Бригу следовало в зависимости от глубин моря держаться поблизости от байдар, чтобы иметь возможность в любой момент подать помощь утлым суденышкам. Одновременно часть экспедиции, которая будет находиться на судне, должна заниматься астрономическими определениями «широты и долготы мысов, островов и надводных каменьев». [154]154
  Там же, л. 17.


[Закрыть]В тех местах камчатского или американского побережья, где нет ни заливов, ни бухт, ни рек, описные работы предполагалось производить с брига, а байдары брать на буксир.

Лесков выдвинул несколько вариантов проведения экспедиции. Первое предложение заключалось в том, чтобы офицеров и команду отправить сухим путем из Петербурга в Петропавловск-на-Камчатке и вооружить имеющуюся там шхуну. Второй вариант предусматривал доставку экспедиции на Камчатку на попутном судне. Но наиболее желательной он считает постройку особого брига, предназначенного только для целей экспедиции.

«Третий способ, – писал Лесков, – требует, правда, б о льших издержек, чем второй, но зато издержки сии вознаградятся совершенно многими и важными выгодами. В сем случае бриг придет на Камчатку в начале весны; тотчас приступит к делу… Бриг может противостоять надежно бурям и льдам, хотя бы принужден был зазимовать среди последних; не станет с окончанием каждого лета возвращаться в Петропавловскую гавань для зимования… Не потратится напрасно время на пустые и частые переходы; более успеет сделать, и, следовательно, скорее окончит. Даже, наконец, если бы правительство нашло нужным нарядить в следующем году новую экспедицию для описи северных полярных стран, оно могло бы уже послать только одно отсюда судно, приказав бригу соединиться с оным…». [155]155
  ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 2596, л. 19.


[Закрыть]

Начальник морского штаба решил летом 1824 года отправить Лескова с 10 матросами на попутном шлюпе «Смирный», ограничив его задачи лишь описью восточного побережья Камчатки.

Крузенштерн знал о том, что проекты Романова и Лескова лежат без движения в делах морского министерства. Он решил действовать в правительственных сферах и доказать, как важно не только в научном, но и в политическом смысле обследовать северные берега Русской Америки.

18 октября 1823 года мореплаватель писал Румянцеву:

«При сем имею честь представить копию письма, полученного мною на сих днях от г. Барроу; Вы изволите из него увидеть, что английское правительство посылает фрегат в Берингов пролив для отыскания капитана Парри. Я истинно жалею, что с нашей стороны не предпринимается подобной экспедиции, дабы разделить славу с англичанами в разрешении важной задачи касательно северного прохода. В начале года представил правительству мысли мои об отправлении экспедиции берегомили из Коцебу залива, или обойдя Ледяной мыс, прямо к устью реки Маккензи; сие пространство можно бы перейти в течение двух месяцев и не может быть сопряжено с большею опасностью, нежели отыскания, учиненные Врангелем. Мое представление не уважили, а предоставлено одним англичанам сделать в наших водах важнейшие открытия». [156]156
  ЦГАДА, ф. 21, д. 162, доп., л. 34.


[Закрыть]

30 октября 1823 года Румянцев посылает ответ на письмо Крузенштерна, которое он «прочел с большим удовольствием и вниманием»:

«Вы теперь получаете от меня, так сказать, пестрое письмо, начнется чужою рукою, окончится моею. Собираюсь беседовать о многом, а зрение слабо, многого писать не допускает… Кажется, нет большой надежды отыскать знаменитого Парри и, следовательно, недоконченным останется его великое дело».

Он надеется, что, может быть, в конце концов русским, как соседям Северо-Западного прохода, удастся успеть в его исследовании.

Оглохший, полуслепой старик собирается в дорогу и из Гомеля едет в Петербург, чтобы беседовать с Крузенштерном о снаряжении новой экспедиции для завершения поисков сообщения между Тихим океаном и Атлантическим. Он недавно получил от капитана Муравьева известие о том, что Хромченко и Этолин описали значительное пространство северо-западных берегов Американского континента. Этот успех его «много радует», и он надеется послать отважных мореходов на «важный поиск» – открытие Северо-Западного прохода.

Через несколько дней Крузенштерн получает весть из Англии, что капитан Парри благополучно возвратился из своего плавания. Английский исследователь провел две зимовки в Канадском архипелаге, открыл пролив Фьюри и Хеклы, но путь между двумя океанами, который он искал со стороны Гудзонова залива, так и остался загадкой. Одновременно лейтенант Франклин совершил сухопутную экспедицию по реке Коппермайн и убедился, что она вливается в Ледовитый океан, по берегу которого он дошел до залива Батерст. Поход был труден, и путешественники чудом остались живы.

Сообщая обо всем этом Румянцеву, Крузенштерн писал, что искать Северо-Западный морской путь надо со стороны Берингова пролива, «ибо в существовании сообщения обоих океанов сомневаться нельзя». [157]157
  ЦГАДА, ф. 21, д. 162 доп., л. 138.


[Закрыть]

Н. П. Румянцев.

Анализируя плавание Парри, Румянцев высказал замечательную мысль, которую через три четверти века блестяще подтвердил Руал Амундсен:

«Неудача Парри меня вяще и вяще в том убеждает, что тщетны будут и вперед все таковые поиски, отправленные наудачу из Портсмута или Кронштадта. А рано или поздно проход сей сыщет тот, кто несколько лет сряду будет, так сказать, на малом своем судне стоять на часах при льдах и ждать для такового открытия счастливого года». [158]158
  ЦГАДА, ф. 21, д. 162 доп., л. 38.


[Закрыть]

Крузенштерн пишет о том, что необходимо мореходов Хромченко и Этолина, находившихся в Русской Америке, употребить для «северных поисков»…

Н. П. Румянцев решает принести еще одну жертву ради географии и просит своего ученого наставника составить план будущей экспедиции в форме письма Российско-Американской компании.

Крузенштерн видит два способа осуществить новую экспедицию. Первый состоит в том, чтобы дослать небольшое, водоизмещением около 250 тонн, судно в Берингов пролив и, дождавшись, когда льды откроют путь на восток, плыть, плыть и плыть от мыса Ледяного до Баффинова, а быть может, даже до Гудзонова залива. Он напоминает о том, что капитан Васильев во время своих плаваний в 1820 и 1821 годах к мысу Ледяному наблюдал «сильное течение к востоку: обстоятельство, доказывающее неоспоримо свободное сообщение» Восточного океана с Западным. Не надо упускать из виду еще одного обстоятельства: берег около мыса Ледяного не заперт неподвижным льдом. Стоит путешественникам дождаться продолжительного южного ветра, который вместе с течением отгонит льды от северных берегов Русской Америки, и они не встретят «препятствий к тому, чтобы пройти вдоль них к востоку». [159]159
  Архив Внешней политики России (АВПР), фонд Российско-Американской компании, д. 312, л. 8 об.


[Закрыть]

Письмо И. Ф. Крузенштерна к Н. П. Румянцеву, в котором из ложен план завершения исследований по отысканию Северо-Западного морского пути.

Второй способ завершения поисков Северо-Западного прохода, в существовании которого уже не приходится сомневаться, он видит в отправке сухопутной экспедиции от берегов залива Коцебу к устью реки Маккензи. «Сей способ, – продолжает Крузенштерн, – не обещает столь блистательных успехов, но он также может принесть большую пользу, ибо посредством подобной экспедиции мы можем иметь достоверные сведения о положении берега, о состоянии льдов близ оного и о течении моря». [160]160
  АВПР, фонд Российско-Американской компании, д. 312, л. 9.


[Закрыть]

Он отдает предпочтение сухопутной экспедиции. Ее снаряжение обойдется гораздо дешевле и осуществить ее можно силами и средствами, находящимися в распоряжении главного правителя Русской Америки капитана Матвея Ивановича Муравьева.

Румянцев согласен со своим советчиком. Он просит Крузенштерна передать директорам Российско-Американской компании предложение об отправке экспедиции на его средства. Михайло Булдаков, Андрей Северин и Иван Прокофьев изъявляют готовность «участвовать в сем предприятии, полезном для наук, славном для имени русского, сколь силы и средства наши позволяют». [161]161
  Там же, л. 13.


[Закрыть]Однако они хотят знать о цели нового путешествия. Такое письмо обижает Румянцева. 9 июля он пишет из Москвы: «Вам известно, что я не корыстолюбец, а слуга всеобщего блага». [162]162
  Там же, л. 14.


[Закрыть]Румянцев напоминает, что он чуждается личных прибылей и больше всего заботится о познании принадлежащих России северных пределов Америки. Поэтому он готов дать 20 тысяч рублей на снаряжение экспедиции.

Директора не ожидают такой отповеди. Чтобы загладить неприятное впечатление от своего письма, они сообщают, что готовы содействовать успеху экспедиции и дозволяют М. И. Муравьеву в случае надобности употребить на путешествие дополнительно 10 тысяч рублей за счет компании.

Между тем Крузенштерн по просьбе Румянцева формулирует цель экспедиции и готовит проекты писем директорам компании и управляющему Русской Америкой М. И. Муравьеву.

Перед экспедицией стоят те же самые задачи, которые десять лет назад были возложены на Коцебу: исследовать русские полярные владения «от Берингова пролива до Ледяного мыса и оттуда далее к востоку, дабы тем определить положение сих вообще для нас неизвестных берегов, что может быть полезно не только в отношении к наукам, но со временем и в отношении для самой торговли». [163]163
  ЦГАДА, ф. 21, д. 3 доп., л. 60.


[Закрыть]

Письмо Н. П. Румянцева директорам Российско-Американской компании, в котором он сообщает, что выделяет 20 тысяч рублей на новую экспедицию.

Экспедиции предстоит зазимовать в заливе Коцебу и с наступлением светлого времени на собаках отправиться для исследования неизведанных берегов Севера. В начальники экспедиции Крузенштерн рекомендует Хромченко, а ему в помощники – Этолина. Им будет придано десять матросов, из которых половина останется на судне, а другая половина по сухопутью «удостоверится в возможности или невозможности сообщения между двумя океанами».

«Не видя никаких новых распоряжений со стороны правительства к разрешению сей любопытной проблемы, – пишет Крузенштерн от имени Румянцева, – желаю я возобновить покушения, начатые на „Рюрике“. По его мысли экспедиция должна довести исследования до устья реки Маккензи, так как известно, что из этой реки к Берингову проливу направляется в ближайшем будущем англичанин Джон Франклин. По расчетам Крузенштерна, этот знаменитый путешественник прибудет к устью реки Маккензи не ранее 1826–1827 года, „а потому желательно, – продолжает мореплаватель, – чтобы и наша экспедиция начала свой путь к тому же времени. Если бы случилось обеим экспедициям встретиться, то слава успешного предприятия будет принадлежать России и Англии. В противном случае, когда со стороны России ничего не будет предпринято, а англичанам удастся прибыть в Берингов пролив, то по близости расстояния сих стран от наших азиатских и американских владений Европа нам вправе делать упреки в том, что подобные поиски, так сказать, в наших морях или около наших берегов представляем мы другим народам“». [164]164
  АВПР, фонд Российско-Американской компании, д. 312, л. 2. См. также: П. Тихменев. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании… ч. I, СПб, 1861, стр. 278. Тихменев ошибочно приписывает это письмо Румянцеву. В действительности оно было написано Крузенштерном и подписано Румянцевым (ЦГАДА, ф. 21, д. 3 доп., л. 67).


[Закрыть]

Все рассчитано, все предусмотрено.

Если Врангель в 1823 году прошел 2000 верст на собаках по берегам Чукотки, то имеются все основания надеяться, что Хромченко и Этолин одолеют 1000 верст северных берегов Америки.

Заблаговременно отправлены в Америку 100 пудов табаку и 100 пудов железных изделий («вещи, на которые жители тех стран охотно променивают свои излишества»). Переведены деньги, заказаны инструменты для астрономических определений и метеорологических наблюдений. Сделаны приготовления к тому, чтобы закупить собак и корм для них на Чукотке или в Русской Америке по берегам Берингова пролива. Предусмотрено, что экспедиция двинется в путь со своей зимовки в конце марта, как это делал Фердинанд Врангель на Колыме, и возвратится к ожидающему ее кораблю не позже августа, чтобы в том же году покинуть Берингов пролив. На тот случай, если по непредвиденным обстоятельствам экспедиция вынуждена будет остаться на вторую зимовку в Арктике, на судно будет взят двухгодичный запас продовольствия.