Текст книги "Всадник на белом коне (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Зато счастливая супружеская чета ваши сиськи уже не забудет…

…Веселье, начатое за завтраком, и не думало затихать – переварив блинчики, мы отправились в спортзал, всей компанией пробежали «трешку» в очень ленивом режиме, немного порубились в волейбол, без фанатизма потянулись и так далее. Как следует взбодрившись, поплескались в бассейне, приняли душ и рванули домой. А там застелили пол гостиной покрывалами, попадали на них вповалку, обложились планшетами и, заранее посмеиваясь, полезли в Интернет. Планировать приятные сюрпризы для Линды Доулан. По алгоритму, придуманному Кравцовой во время растяжки.

Ну да, ржали. Два с лишним часа подряд. Моментами гомерически. И, не будь в квартире хорошей звукоизоляции, наверняка допрыгались бы стука по батареям. А так набросали десяток самых реальных вариантов, передали список творческому трио Вильман, Бахметевой и Рыжовой для шлифовки и подготовки к воплощению в жизнь, а затем догадались посмотреть на часы и рванули собираться.

Успели тютелька в тютельку – Коля Докукин со своими парнями подъехали к дому в тот момент, когда мы разбирали куртки. Ответив на звонок и убрав телефон в карман, я подхватил с пола спортивную сумку, вытолкал девчонок в коридор и закрыл дверь. Затем вломился в лифт, спустил всю компанию в гараж, загнал в поданный лимузин, упал на задний диван между Танькой и Джинг, расслабленно вытянул ноги и прикрыл глаза. А через пару минут услышал нервный смешок Рыжовой:

– Мы видели записи боев Марата Алабина не один десяток раз, знаем, насколько он быстр, силен и жесток. Но сидим и в ус не дуем!

Настя отреагировала быстрее всех:

– Все претензии к Денису – он опять побрился, гад, и дуть просто не во что!

Дина предпочла дать вполне серьезный ответ:

– Не дергайся, наш быстрее, сильнее и подготовленнее.

А Джинг обошлась всего тремя словами:

– Попробуй просто поверить…

– Думаешь, поможет? – неуверенно спросила Лера и, как обычно, нарвалась на игривую шутку Кравцовой:

– Конечно! Особенно если для калибровки этого чувства ты как следует прижмешься к объекту веры, закроешь глазки, как следует отрешишься от бренного мира и дашь волю самым нескромным желаниям…

…Помня состояние, в которое меня загнали Алферов, Батыров Грейси и Линь перед боем с Носорогом, я еще в середине февраля описал Алексею Алексеевичу идеальный алгоритм настройки на поединок. Само собой, не забыв намекнуть на нежелательность появления Линды в разминочном зале, массажном кабинете и комнате отдыха. Рисковать деньгами, поставленными на победу в предсказанном раунде, он не собирался, поэтому пошел мне навстречу. Более того, выставил перед входом в блок «моих» помещений двух дюжих охранников и запретил запускать внутрь даже Борисыча. В результате меня снова как следует разогрели, заставили выбросить из головы абсолютно все посторонние мысли и запрограммировали на результат. Потом вывели в коридор, отконвоировали к выходу на «тропу войны» и с первыми аккордами «Прогулки с дьяволом» легонечко подтолкнули в спину.

Спуск по пандусу, парящему над беснующейся толпой, избавление от лишней одежды, осмотр перчаток и т. д. опять ужался в точку и не задел зомбированное сознание. А представление меня ринг-анонсером, наоборот, отложилось в памяти. И даже заставило отрешенно отметить появление «лишней» единички в возрасте, двух сантиметров в росте и килограмма в весе. Однако обдумывать накатывающие проблемы с последним мне никто не разрешал, так что я равнодушно проигнорировал эту информацию, узнал свой текущий рекорд, вид единоборств, которым занимаюсь, клуб, который представляю, с первым слогом имени вышел в центр октагона и начал выполнять серию поклонов.

Закончив, привычно вцепился взглядом в противника и не столько оценил, сколько почувствовал его сложение. А о том, что Марат пришел в ММА из карате Киокусинкай, долго «добирал» ударную технику у мастеров тайского бокса и регулярно мотался по тренировочным лагерям борцов, вообще не думал. Мне за глаза хватало ощущения, что он заточен на мощные лоукики, гашение проходов в ноги встречными ударами и работу по этажам на дальней и средней дистанции.

Так он, в общем-то, и начал – сразу после команды рефери скользнул к центру ринга, показал начало двойки в голову, выбросил правую голень на лоукик и, вероятнее всего, собирался продолжить кроссом в челюсть или в живот. Но я оказался чуточку шустрее и, сместившись вправо, пробил с левой ноги по внутренней части его левого бедра. Достаточно хорошо напрячь мышцы, находясь в таком положении, было нереально, и удар прошел, доставив Принцу крайне неприятные ощущения и заставив на сотую долю секунды отвлечься от боя. А я не собирался останавливаться – вернув ногу на канвас, поймал левое запястье противника, «зависшее» в воздухе, дернул так, чтобы выпрямить локтевой сустав и, тем самым, помешать противнику уйти назад или в сторону, и со всей дури засадил правый кулак в открытое подреберье.

Мышечный корсет Алабина позволял держать многое, но не точный и акцентированный удар в селезенку. Поэтому дал слабину, порадовав хозяина очередной вспышкой боли, и снова выбил из состояния концентрации на ту же сотую долю секунды. Чего мне хватило за глаза – находясь на ближней дистанции, я сделал всего один подшаг, обхватил пошатнувшееся тело поперек корпуса, подсел, толкнулся и исполнил коронный бросок прогибом, впечатав Марата в канвас! После чего показал хук в голову, качнулся назад, стремительно встал на ноги и разорвал дистанцию.

Восторженный рев трибун пробился даже сквозь барьер безмыслия. Но «программу» не прервал – я позволил Принцу вернуться в вертикальное положение, занял центр октагона и изобразил улыбку. Да, логики этого действия в тот момент не понимал, но знал, что так будет правильно. И, конечно же, получил ожидаемый результат – Алабин выставил вперед левую руку и начал расстреливать меня джебами. Только выглядело это как-то неубедительно. Ведь на пресс-конференции он уверенно заявлял, что центр восьмиугольника будет его с первого и до последнего мгновения боя, что в смешанных единоборствах победа куется классом, а не удачей, и что бросить ЕГО мне не удастся.

Следующие секунд сорок Марат изображал деятельность, стараясь восстановиться. Потом начал поддавливать, пробуя работать руками по этажам, бить фронт-кики, хай-кики и иногда показывать лоу. Но не попадал. Вообще. Ибо я танцевал, смещаясь из фокуса его ударов ровно настолько, насколько было нужно для того, чтобы противник рубил воздух впустую и вымахивался. И к середине второй минуты настолько разозлил, что заставил выбросить бэкфист следом за уже привычной двойкой.

Вписаться в эту комбинацию получилось так же легко, как на обычной тренировке – вместо того, чтобы отшатнуться от «неожиданного удара» и подставиться, я скользнул по ходу вращения тела, держась точно за спиной противника, поймал нужный момент и еще раз отправил Принца полетать. Все тем же броском прогибом, только с захватом сзади.

Падение получилось жестковатым из-за угла, под которым пикировало тело. Так что выбило из Марата дух секунды на полторы-две. Но добивать его было слишком рано, и я снова «проявил великодушие». Ну, или поиздевался, встав, оттанцевав к своему углу и поиграв корпусом, показывая, что свеж, бодр и полон сил.

Терять лицо и уважение фанатов, которые, судя по недовольному вою части зала, были разочарованы своим кумиром, Алабину не хотелось. Поэтому он попер в атаку уже секунд через пятнадцать в лучших традициях Киокусинкай. То есть, буром, работая руками и ногами в режиме отбойных молотков. И снова впустую – я, танцующий буквально в полутора метрах от него, осаживал верхние конечности легонькими шлепками по запястьям, блокировал лоукики или выходил из фокуса удара, проваливал фронт-кики и исчезал из точек, куда должен был прилететь хай-кик. Потом присел, качнулся вперед, словно пытаясь пройти в ноги, и заставил на рефлексах выбросить навстречу колено. А сам, не поднимаясь в стойку, сместился влево с одновременным хлопком ладони по боковой поверхности поднимаемой конечности, и воткнул правый кросс в печень.

Принца как тараном приложило – он весь сжался, на миг забыв, что закручивается вокруг своей оси, потянул правый локоть к пострадавшему месту и открыл голову. А тут подоспели оверхенд, отправивший в тяжелый нокдаун, прихват правой руки, скоростная амплитудная «вертушка», удержание сбоку и так называемый «узел через бедро», заставивший Принца взвыть и захлопать левой рукой по канвасу!

Рывок рефери, пытавшегося «спасти» плечевой сустав Марата от выламывания, я встретил милой улыбкой, неторопливо снял захват, бодро вскочил на ноги и снова протанцевал в свой угол, откуда в клетку уже врывался весь тренерский штаб.

– Дэнни, это был сильный великолепный прием! – радостно проорал Грегори, обхватив меня поперек корпуса и оторвав от канваса.

– Победа куется классом, а не удачей! – хохотнул Алферов, от души приложившись ладонью к спине. Батыров, как самый неразговорчивый, заявил, что я «Уабщэ маладэс», от волнения включив дагестанский акцент. Борисыч побоялся заляпать новый костюм потом, поэтому пожал предплечье и сказал фразу, которую я не услышал из-за шума. А потом примчался страшно довольный Горин и, сияя, как прожектор, шепнул, что с него причитается…

Следующие минуты две на Большой Арене творился сущий бардак – меня обнимали, поздравляли и дергали все, кому не лень, над головами летали дроны аудио– и видеофиксации, у сетки суетились журналисты с профессиональными камерами, а за их спинами бесновался зал. Потом судьи огласили свой вердикт, рефери вызвал меня с Принцем в центр октагона и продемонстрировал зрителям руку победителя, а подоспевший Питон, улыбаясь так, что стало страшно за сохранность его щек, приобнял меня за плечи и гаркнул в микрофон:

– Денис, я от души поздравляю вас с очередной безоговорочной победой в Эм-один Глобал и от имени всех поклонников смешанных единоборств хочу задать вопрос: почему вы не закончили бой на первых секундах, хотя у вас была прекраснейшая возможность, а дали противнику восстановиться?

– Я хотел порадовать фанатов, приехавших в этот зал или наблюдавших за поединком по телевизору, завораживающей красотой поединка по правилам смешанных единоборств, а бой длительностью в десять-пятнадцать секунд радует не так сильно, как хотелось бы… – улыбнулся я в одну из камер и чуть не оглох от благодарного рева и свиста, раздавшегося со всех сторон. – Ну и, хотелось подтвердить слова Марата Алабина о том, что победа действительно куется классом, а не удачей.

– Вы, как всегда, предпочитаете не говорить, а делать! – усмехнулся владелец промоушена. – И мне это нравится. Настолько, что я хочу задать еще один вопрос: Денис, вы готовы к бою за звание чемпиона Эм-один Глобал в полутяжелом весе?

– Да.

– Нисколько в этом не сомневался. Поэтому уже предвкушаю миг, когда снова увижу вас на этом канвасе…

…В присутствии гостьи из Штатов Важные Дядьки и Статусные Тетки, набившиеся в комнату отдыха, как сельди в бочку, вели себя заметно сдержаннее, чем обычно. В смысле, поздравлять поздравляли, но без панибратства, не предлагали выпить за будущие победы и не давали Ценных Указаний. Линда, по случаю долгожданной встречи со мною нарядившаяся в платье, великолепно подчеркивающее ее достоинства, тоже держала себя в руках – поздоровалась, изобразила светский поцелуй впритирку к щеке и заявила, что я, как всегда, неподражаем. Правда, при этом косила в вырез халата, в который меня упаковали после боя, и предвкушающе облизывала губки, но для нее это было нормально. Так что я ответил своим комплиментом, еще раз поблагодарил за помощь в подборе следующего бойца в «Овердрайве» и сдуру подарил перчатки, в которых дрался. А следующие несколько секунд боялся даже дышать, чувствуя, что эта ненормальная балансирует на грани полного отключения тормозов! Слава богу, пронесло – она справилась со вспышкой воистину безумного желания, но обожгла взглядом, полным Обещания. И в буквальном смысле заставила себя отойти в сторону, к Горину, общающемуся с каким-то надменным мужиком с военной выправкой.

От дальнейшего террора постепенно напивающейся толпы меня спасла все та же Джинг, прорвавшаяся сквозь ряды желающих поделиться своими мыслями, и ультимативным тоном заявившей, что мне пора на осмотр и восстановительные процедуры.

Кто-то из «диванных экспертов» по боевым искусствам, конечно же, решил попробовал ее остановить, и громогласно хохотнул:

– Зачем Чуме восстанавливаться, если по нему ни разу не попали⁈

Но смутить китаянку такой ерундой было нереально:

– Подготовка к любому поединку – это, прежде всего, психологическая накачка. А сам поединок, каким бы коротким он ни был – это работа в экстремальном режиме, а значит, серьезнейший стресс. И для того, чтобы боец не перегорел, выводить из первого состояния и бороться со вторым надо вовремя и правильно.

– Не-не-не, перегорать ему пока рановато! – хохотнуло то же тело и было поддержано добрым десятком единомышленников.

Вот я и свалил. А когда оказался в массажке и закрыл за собой дверь, попал в ураган объятий и поцелуев женской части команды, все это время просидевшей в засаде. В этот момент меня начало отпускать – пропало внутреннее напряжение, та часть сознания, которая постоянно проматывала фрагменты только что закончившегося боя и искала ошибки, «съежилась» и «поблекла», а мысли о неминуемом «общении» с мисс Доулан на время отодвинулись в сторону. Позволив выразить словами те ощущения, которые рвались наружу:

– Девчата, с вами так хорошо и спокойно, что хочется остановить мгновение!

– Сейчас останавливать не стоит! – хохотнула Кравцова, деловито стянула с меня халат и отбросила в сторону, а Танька нахально потянула вниз спортивные трусы.

Я не сопротивлялся, поэтому вскоре оказался завален на массажный стол и зафиксирован первыми иглами, вонзившимися в тело.

Пока Линь развлекалась, создавая «колосящуюся ниву», девчонки крутились рядом и веселили, описывая реакции Рыжовой на те или иные моменты боя. В результате чего вынудили ее взорваться:

– Да, я боялась за Дениса! Даже тогда, когда поняла, что он справится! А когда бой закончился, орала от радости. И что тут смешного⁈

– Смешного – ничего… – флегматично заявила Дина, сосредоточенно наблюдавшая за китаянкой. – Зато приятного – практически каждое слово. Особенно для Чубарова.

– Так, красотки, я начинаю поджигать полынь… – предупредила Линь, и девчонок как ветром сдуло. Еще через пару минут свалила и моя личная садистка, чуть-чуть приглушив верхний свет, врубив легкую музыку и оставив на столике розовое блюдце с дымящейся полынной сигаретой.

Тихий шорох открывающейся двери раздался через четверть часа, и я, спрятав взгляд за опущенными ресницами, превратился в слух.

– Дэнни, ты спишь? – тихим шепотом спросила мисс Доулан, а потом появилась в поле зрения.

– Нет, Линда, расслабляюсь… – честно ответил я.

– О, ты узнал меня по голосу? – обрадовалась она и застрочила, как из пулемета – сообщила, что очень скучала, что вспоминала «ту ночь» каждый прожитый день, что прилетала в Москву, но невовремя, и так далее. Когда я сказал, что тоже рад ее видеть, почувствовала себя на седьмом небе от счастья и переключилась на бой – описала впечатления, заявила, что уже попросила Горина раздобыть качественную запись и отправить ей на почту, похвалила за техничность и… призналась, что дико завелась.

Я выдавил из себя улыбку:

– С твоим темпераментом это не удивительно!

– О-о-о, я стала еще горячее! – хрипло выдохнула она, лизнула меня в щеку и нехотя отстранилась, чтобы не зацепить иглу, торчащую из уха: – Прости, не сдержалась. Кажется, мне тоже надо немного расслабиться…

Первая попытка расслабиться, затянувшись «косячком», не прокатила – «дурь» в голову так и не ударила – но американка, морщась от горечи, выдохнула совсем не ароматный дым и, к моему ужасу, продолжила попытки! А секунд через сорок пять-пятьдесят, наконец, поинтересовалась, как мы курим «это дерьмо».

– «Дерьмо»? «Курим»⁈ О чем это ты⁈ – «удивился» я и даже «открыл глаза». А когда увидел, о чем она говорит, «нервно сглотнул»: – Линда, это не курят: в сигарете не травка, а трава, которая по-русски называется «полынь» и продается в любой аптеке! Полынью в традиционной китайской медицине прижигают активные точки!!!

Женщина скривилась, швырнула сигарету на блюдечко, вытащила из сумочки платочек и торопливо вытерла губки. А я, «нервничая», продолжил нагнетать. Но, не сумев перевести слово «иглорефлексотерапевт», подобрал более-менее понятное определение:

– Я особо не вникаю в то, что со мной делают мастера использования иголок из Китая, но вроде бы слышал, что пробовать полынь на вкус не рекомендуется. Если тебе не сложно, то поищи среди гостей и членов команды маленькую китаяночку и переговори с ней, ладно? А то я за тебя беспокоюсь…

Мисс Доулан умчалась из массажки сразу после того, как я договорил. Я мысленно вздохнул, но желание обойтись без экстремального секса было куда сильнее сочувствия, поэтому заставило меня забыть о ненужном гуманизме и расслабиться. Чем я и занимался до появления злорадно хихикающих девчонок.

– Сработало! – радостно сообщила Эрика, плюхнувшись в кресло на колесиках и подкатившись к моему лицу. – Линда уже в туалете. Размышляет о бренности своего существования и проклинает дурацкую привычку тащить в рот все, что попало!

Тут Дина с какого-то перепугу выдала, что использовать слабительное было жестоко, но нарвалась на отповедь Настены:

– В альтернативе – не самый традиционный и приятный вариант секса. Впрочем, если ты готова подстраховать Дениса хотя бы завтра ночью, то следующего сюрприза не будет.

Как и следовало ожидать, после этих слов Бахметева дала задний ход:

– Я такое не потяну…

– Вот и нам не хочется. Поэтому выкручиваемся, как можем, и заранее планируем спасение страдалицы из каждой подобной ситуации!

Последнее утверждение она озвучила отнюдь не для красного словца: минут через десять после того, как все девчонки, кроме Джинг, свалили куда подальше, Линда вернулась обратно и, сгорая от стыда, сообщила «доктору», что готова к процедурам. Китаянка деловито кивнула, напоила ее «свежеприготовленным» отваром, заранее перелитым в одноразовый стаканчик из термоса, уложила на диван, «украсила» десятком иголок и прочитала лекцию по правильному питанию на ближайшие дни. А в самом конце монолога «обрадовала» рекомендацией воздерживаться от резких движений и физической нагрузки хотя бы на сутки!

На мисс Доулан было больно смотреть: она искренне радовалась избавлению от неприятной проблемы и так же искренно страдала из-за того, что близость со мной придется отложить! Пришлось проявлять благородство и радовать несчастную женщину заманчивыми перспективами:

– Не расстраивайся, все неприятное уже в прошлом – завтра днем мы покажем тебе Москву, а вечером порадуем небольшим сюрпризом…

Глава 19

2 марта 2041 г.

…По дороге из «Лужников» пришлось заскочить в один из самых дорогих и пафосных отелей столицы «The Ritz-Karlton», в который Горин поселил «дорогую гостью». О том, что я являюсь «человеком» хорошего приятеля Ануара Утемуратова, охрану предупредили еще за пару дней до вселения мисс Доулан, она сама опиралась на мой локоть и светила серо-зеленым личиком в объектив камер, наблюдающих за каждым квадратным сантиметром холла, так что на клубный этаж мы поднялись без каких-либо проблем. А там пришлось чуточку пострадать из-за превратностей судьбы и расстаться «всего часов на десять-двенадцать».

Чтобы не травить себе душу, я задвинул это обещание куда подальше, в темпе спустился к машине, забрался в салон и дал команду двигаться дальше. А уже минут через двадцать тихой сапой просочился в слишком хорошо знакомый банкетный зал «Акинака» и почти сразу же попал в цепкие ручки Филиппа Эдуардовича, судя по всему, дожидавшегося моего прибытия.

Из всех лиц, делающих на мне деньги, он был единственным, чье второе дно внушало неподдельное уважение. Поэтому я без какого-либо внутреннего сопротивления поддержал предложенную игру и добрых минут пять-семь бродил вместе с ним по огромному залу, пропуская мимо ушей советы, высказываемые для окружающих, и вникая в то, что говорилось между строк. Если я правильно понял последовательные намеки, то Вильман поблагодарил за очередной инсайд, намекнул на то, что заработал хорошие деньги не только для себя, но и для меня, и сообщил, что завтра-послезавтра передаст их через Эрику.

Я приятно удивился. Ведь «инсайд» получили все спонсоры и еще ряд лиц, которых по тем или иным причинам решил облагодетельствовать Горин, однако поделиться доходами захотелось только совладельцу «Уробороса». Абсолютной уверенности в том, что намеки поняты правильно, у меня, само собой, не было, но я все равно поблагодарил за заботу и, подобно эстафетной палочке, переместился в захват следующего гостя вечеринки.

Этого я не знал. Вернее, видел на прошлом торжестве, вроде как, даже выслушал имя-отчество, но запоминать поленился. Пришлось изображать узнавание и почтение, а затем отвечать на десяток тупых вопросов о планах на ближайшее будущее, об ощущениях от превращения в медийное лицо и так далее. Последний вопрос, каюсь, чуть было не счел таким же проходным. Но вовремя заметил легкое напряжение, появившееся во взгляде мужчины, и как следует вдумался в то, что мне говорят:

– Большой спорт – это, прежде всего, война фармацевтики. А минуты, секунды или нокауты – лишь видимая часть айсбергов, дрейфующих в океане Большого Бизнеса и демонстрирующих наиболее эффектные результаты своей деятельности. Безусловно, в открытую об этом не говорят, но все заинтересованные лица в курсе истинной ситуации и, при наличии хоть каких-либо возможностей, стараются урвать себе кусочек этих «пирогов».

Как я понял из дальнейших объяснений, седовласый дядька с брылями, как у бульдога, приличным брюшком и неожиданно низким голосом считал, что мне «пора задумываться о будущем» и сделать ставку на команду, способную как обеспечивать самой продвинутой химией, так и прикрывать от «происков» функционеров WADA!

Нет, кидать Алексея Алексеевича и падать под эту самую команду мне не требовалось. Надо было просто поддержать пару вопросов «изнутри» демонстрацией недостаточно хорошего восстановления после сверхнагрузок подготовки к боям и чем-то там еще. Алгоритм рекомендуемых действий в подобных случаях до меня доводили не раз и не два, так что я без особого труда нашел взглядом охранника, отслеживающего именно мои перемещения, и по-боксерски сдвинул голову вправо-влево. Затем задал собеседнику уточняющий вопрос, вслушался в красочный и чертовски убедительный ответ, а буквально через полминуты был спасен подоспевшим Гориным:

– О, а вот и наш победитель! Миш, прости, но Дениса я у тебя заберу – у нас с компаньонами возник спор, требующий его присутствия…

Этот самый Миша возражать не осмелился, и Алексей Алексеевич повлек меня в сторону Голикова и Бахметева, стоящих возле фуршетного столика и смакующих что-то алкогольное. А пока вел, поинтересовался, чего от меня хотел Тихомиров.

Я объяснил. В меру своего понимания. И вызвал у собеседника довольный смешок:

– Хе-хе, зашевелились!

Объяснений, чем так радует появившийся интерес, я, естественно, не дождался. Зато получил довольно подробные объяснения логики поведения при дальнейших беседах, постоял рядом со спонсорами минуты три-четыре и был передан компании каких-то расфуфыренных теток с самомнением выше Останкинской телебашни. И очень скоро пожалел о «бегстве» от Тихомирова – эти особы, вцепившиеся в меня, как бездомные собаки в брошенную кость, принялись рвать на части, интересуясь всей гаммой вопросов, начиная с «кошмаров жизни в детском доме» и заканчивая еще не реализованными сексуальными фантазиями! Увы, каждый бит полученной информации они анализировали как бы не лучше своих супругов-бизнесменов и зачастую делали настолько неожиданные выводы, что уже к середине беседы с ними я почувствовал себя слепцом, оказавшимся в центре минного поля, а к концу даже взмок. Надо ли говорить, с какой радостью я встретил появление Комлева, неожиданно возникшего на нашем пути и рванувшего мне навстречу, раскрыв объятия?

Ощущение некоторой нервозности в его поведении зацепило за душу уже после того, как он отбил меня у группы самоходных полиграфов в парадно-выходной маскировке и отвел к ближайшему окну:

– Как я понимаю, празднование победы уже порядком осточертело, и ты жаждешь оказаться где угодно, лишь бы не в этом зале?

– Борисыч, а можно без лирики? – раздраженно выдохнул я, сообразив, что меня вот-вот начнут разводить на какую-нибудь редкую хрень.

– Можно… – покладисто заявил он, лихо опрокинув в себя содержимое бокала, который до этого момента баюкал в правой руке. И, конечно же, начал ездить по ушам: – Помнишь, в Вегасе, перед знакомством с мисс Доулан я предсказывал, что знакомство с ней принесет хорошие дивиденды? Не прошло и двух месяцев, как она продавила тебе бой с Масато Окано, пятым номером рейтинга полутяжей «Овердрайва», до которого без ее помощи ты бы полз как минимум год. Сегодня я нашел еще одну влиятельную бабу, с помощью которой можно надежно прикрыться от происков покровителей абсолютного большинства твоих будущих противников.

– Блин, Борисыч, а по-другому никак нельзя⁈ – стараясь не сорваться на крик, прошипел я. – Я чувствую себя дешевой проституткой, которую подкладывают под кого не лень!!!

– Я чувствал себя проституткой на протяжении целых шести лет: для того, чтобы ты мог тренироваться, драться и побеждать, мне приходилось прогибаться перед всеми, кто обладал хоть толикой власти, упрашивать дать тебе шанс, месяцами напоминать о нашем существовании и т. д. Да, это безумно неприятно, но результаты ты видишь своими глазами: мой прогиб перед Сухоруковой дал тебе возможность забить на обычную жизнь в детском доме и заниматься только собой; прогиб перед Рощиным позволил попасть в группу личных учеников у одного из лучших тренеров России по боевому самбо; прогиб перед Решетовым подарил возможность выступать на первенстве Москвы по боксу среди юниоров; прогиб перед Гориным всего за полгода вывел в топы Эм-один. Денис, задумайся – пока ты тренируешься и балдеешь со своим гаремом, я ношусь по городу, как ужаленный в задницу, и выискиваю тебе те самые шансы, которые гарантированно выстрелят! Смотри, Голикова дала тебе первоначальный импульс. Да, их пока всего три. Но какие! Доулан подарила переход в элиту самого раскрученного промоушена планеты. А Разумовская защитит от неслучайных случайностей, способных сломать карьеру и превратить все мечты и амбиции в дым!!!

– Борисыч, ты не представляешь, чего мне стоила одна-единственная ночь с Линдой… – начал, было, я, но был прерван таким же тихим рыком:

– Линда – молодая и красивая баба с закидонами. А мне пришлось трахать Сухорукову! И не один-единственный раз, а пять долбанных лет по два-три раза в неделю!!!

Я нервно сглотнул, ибо отказывался понимать, как он в принципе мог реагировать на нашу директрису! А он продолжал давить:

– Хочешь, покажу ее голышом, чтобы ты мог сравнить ее со своей американкой? Оля присылает мне «горячие» фотки до сих пор, надеясь на возобновление отношений и большую любовь, возносящую в высший свет!

– Не надо… – торопливо открестился я. – Мне за глаза хватает ее лица, насмерть отпечатавшегося в памяти!

Тут Комлев криво усмехнулся и как-то разом постарел лет на десять:

– Денис, Большой Спорт, Большой Бизнес и все виды деятельности, в названиях которых есть слово «Большой», это одна сплошная грязь. Тому же Алексею Алексеевичу тоже приходится прогибаться. Просто каждый из нас это делает так, как может, и тем, чем может. Будь у тебя акции, частью которых можно было бы поделиться, или связи, позволяющие надавить, я бы искал другие возможности. А так приходится подсекать тех, кто клюет на несгибаемый дух, кровь, пот и молодость…

Я закрыл глаза, уперся лбом в оконное стекло, с хрустом сжал кулаки и заставил себя выдавить три коротеньких слова:

– Где и когда?

– Здесь, в «Акинаке». В девятьсот четвертом номере. Как поднимешься. Вот ключ-карта.

– Как ее хоть зовут-то? – забрав пластиковый прямоугольник и засунув его в карман, продолжил я.

– Татьяной Павловной. Для меня. А для тебя она будет Таней, Танькой или Танюшкой. Второй в коллекции… – невесело пошутил он, хлопнул меня ладонью по плечу и, по-стариковски сгорбившись и подволакивая ноги, поплелся к выходу…

…На девятый этаж я поднялся минут через пятнадцать, после того как более-менее обуздал злость и отпросился у Горина. Прогулявшись по знакомому коридору, подошел к нужному номеру, некоторое время бездумно пялился на табличку с цифрами, а потом собрался с духом, отключил обе микрокамеры, вставил ключ-карту в щель замка и решительно толкнул дверь. Несколько шагов по темной прихожей прошел, как осужденный на эшафот, затем заставил себя развернуть плечи, переступил порог гостиной и услышал добродушный смешок:

– Что, затрахали советами?

– Де-юре поздравляли с победой. Но многословно и с лирическими отступлениями… – устало улыбнулся я, повернулся на голос и мысленно хмыкнул – на диване, стоящем у правой стены, вальяжно полулежала женщина лет тридцати пяти. С влажными волосами, разбросанными по плечам, лицом, в котором чувствовалось что-то монгольское, и в банном халате, полы которого съехали с разведенных бедер и выставили на всеобщее обозрение лобок с кокетливой стрелочкой, направленной вниз. Но Разумовской было не до таких «мелочей»: судя по белой пыльце, осевшей вокруг ноздрей аристократического носика, и горке белого порошка на журнальном столике, женщине было уже хорошо.

– За такую победу не грех и поздравить! – расфокусировав взгляд и на несколько секунд ухнув в воспоминания, заявила она и бездумно почесала промежность жестом, который подошел бы разве что небритому мужику в семейных трусах, сидящему перед телевизором с бутылкой пива в руках. А потом уставилась мне в глаза и криво усмехнулась: – Дерешься ты на редкость красиво, жестко и умно. Даже не скажешь, что в остальной жизни валенок валенком…

– В каком смысле? – процедил я еще до того, как сообразил, что женщину под дурью лучше не провоцировать.

Татьяна Павловна пожала плечами, из-за чего халат распахнулся еще немного и продемонстрировал почти две трети левого шедевра пластической хирургии:

– В самом прямом: ты батрачишь на Комлева уже шесть лет, но до сих пор искренне считаешь его благодетелем. Хотя Гешефт настолько охамел, что крутит свои комбинации, почти не скрываясь!