Текст книги "ДухОдар (СИ)"

Автор книги: Василий Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Он сел в стороне и подозрительно зашмыгал носом. Вот ведь… Они совсем забыли, что он всего лишь мальчишка еще, едва исполнилось пятнадцать лет. Нашли на кого свои страхи сбрасывать. Рев вздохнул.

– Так, берем себя в руки, народ, не расслабляемся, – через силу произнес он, – наши вещи остались там, с этой тварью, кто знает, может она в еде не разборчива. Сейчас мы пойдем и скажем ей, что она не права, всем понятно?

И откуда только командный тон появился, усмехнулся Биф. Этот тщедушный ученый с виду кабинетный жук, ботаник, только очков не хватает, а туда же, командовать! Впрочем, Биф сам вызывался пойти вместе, деваться некуда, придется слушаться. Как там говорится: взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Герб вроде тоже спорить не стал. Он незаметно вытер рукавом лицо, вроде как от грязи. Пусть не думают, что он нюни распустил. Рев смотрел на него и клял себя, что наехал на бедного парнишку. Ладно, потом разберемся. Сейчас главное книга…

Маяк Тимера! Книга! Кисть! Чтоб тебя… Револьд ощупал себя и не обнаружил свертка. Остался на привале? Только бы та тварь до него не добралась. Рев вскочил и припустил обратно, в сторону дороги.

– Эй, я на голодный желудок бегать отказываюсь! – крикнул ему вслед Биф, – чего он неуемный такой? – парень вздохнул, помог встать Гербу, и они отправились следом. Если ученый хочет бегать – пусть бегает, они на такое не подписывались. Они, кстати, вообще ни на что не подписывались. Хоть сейчас домой могут! Да только скучно там, дома-то…

Оказывается, недалеко они убежали. Это Револьду от страха казалось, что он целую вечность несся сквозь темноту, спотыкаясь на неровной земле и путаясь в траве. А выходит – ну метров триста, не больше. Будь сейчас день – злобный цветок можно было бы легко разглядеть. Костер совсем бросил светить. Не видел смысла. Подобравшись на расстояние десяти метров, Рев упал в траву и замер.

Цветок тревожно осмотрелся. Он все также висел на тонком стебле, растущем из земли. Шипы во множестве, ужасающая пасть – нет, это все не приснилось. Говорят, у страха глаза велики. А тут и после страха смотреть было жутко. Откуда вообще такие твари берутся? Сейчас бы факел – выжечь эту пакость… да нет факела.

Цветок успокоился и продолжил заниматься своими цветочными делами. Он носом обнюхивал все их вещи, пару раз обжегся об угли, забавно чихнув. Собака, ей богу, собака. Вон, плащ Бифа жует… с таким удовольствием, аж глаза прищуривает.

Рядом грузно повалились двое тел. Биф с Гербом подоспели. Теперь за театром одного актера наблюдали уже трое.

– Ну, чего тут? Жуткая тварина, однако, – глубокомысленно заключил Биф, – кому расскажешь, не поверят. Зарисовать ее потом, что– ли… на память, так сказать.

– Ты рисовать умеешь? – удивился Револьд. Этот парень удивлял его все больше. Сколько скрытых талантов в обычном сельском жителе? Сколько еще секретов хранится в его хитром вечно голодном теле?

Биф усмехнулся.

– Учился у художников Амиума, между прочим, – важно заметил он, – потом нарисовал одну важную особу голой и… завязал с этим неблагодарным делом. Чего они понимают в искусстве? Бездари.

– Не жену ли Лимиона? – Револьда осенила внезапная догадка.

Биф кивнул.

– Ее, родимую, – он тревожно всмотрелся в темноту впереди, – эй, эта гадина лопает мой плащ!

Он вскочил и побежал к привалу, позабыв об опасности. Не мудрено, это же его любимый плащ. Они вместе столько времени провели, что он Бифу как брат стал. Странное сравнение, но все вопросы к Бифу. Его тараканы, так сказать. Кроме того, в плаще он оставил все деньги, что взял в дорогу.

– Стой, Биф! – закричал Рев, не сильно надеясь на успех. Сейчас бы парня и черные побеги не остановили. Странный он какой-то, все-таки. Револьд никак не может его раскусить.

Биф тем временем подбежал к цветку вплотную и ухватился за свою верхнюю одежду, свисающую из огромной пасти. Необычная тварь от удивления ослабила хватку, и Биф вместе с плащом в руках повалился на землю.

– Я пытаюсь с ним общаться, – прошептал Револьду на ухо Герб, – но он не отвечает. Это какое-то неправильно растение…

– Бифа сейчас сожрут, – сквозь зубы процедил Рев, лихорадочно пытаясь придумать план по спасению.

– Духадар, сюда, срочно, – выдохнул он, протягивая ладонь к Герберту. Тот послушно передал ему медальон. Револьд и сам еще не знал, что будет делать, но действовал интуитивно. Медальон быстро скользнул ему на шею. Снова по телу пробежал холод, затем жар. Все мышцы свело…

Пока Биф вылез из-под собственного плаща, пасть оказалась совсем близко. Настолько, что шипами можно было почесать нос. Вот ведь как не вовремя он зачесался, подумал Биф. Тут тобой полакомиться хотят, а у тебя все мысли носом заняты. Биф ощупал бок и понял, что меч, взятый у кузнеца, лежит где-то в вещах. Этот цветок ну прямо везунчик какой-то. Ладно, попробуем по-другому.

Биф кувыркнулся под пасть твари и ухватился за стебель. Двух перехватов по зеленому канату хватило, чтобы добраться до бутона. Не повезло: одни шипы вокруг, уцепиться не за что. Цветок, чувствуя новый вес, стал дергаться из стороны в сторону и вверх-вниз. Ему явно было неудобно и тяжело. Кто-то очень много ел. Кто-то по имени Биф.

Мимо мелькнула тень и исчезла где-то в районе мешков с вещами и провиантом. Биф с трудом разглядел в нем Револьда. Где он научился так быстро бегать? Рев выхватил кинжал из мешка и побежал на цветок. Прямо образец смелости и доблести. А еще глупости. Цветок, размахивая бутоном, от души ударил псевдогероя боком, и Револьд с искренним удивлением отлетел к мешкам. Кинжал обижено отправился в другую сторону. Вот растяпа, подумал Биф. Все приходится делать самому.

Он никогда не интересовался работой садовника, но сейчас придется. Подгадав момент, Биф откинулся назад, перенося центр тяжести. Как и ожидалось, цветок не удержал равновесие и повалился назад. Опять кто-то бежит ему на помощь, высоко задирая руки. Герб? Его еще не хватало! Ох, героев развелось… Вы бы послужили хотя бы, для начала, меч научились в руках держать, а потом уж… Ладно, чего с вас взять.

Уже у самой земли Биф извернулся и бутон со всей силы грохнулся в траву. Теперь парень был практически сверху. Цветок подергивался, падение его оглушило. То-то же, не будешь на людей честных нападать. И плащи их пережевывать.

Резкий рывок вверх оказался неожиданным для Бифа и он сорвался. Цветок пришел в себя и мириться с нокаутом не собирался. Теперь Биф был прямо перед пастью – наконец-то можно полакомиться надоедливым человеком. Цветок дернулся еще раз, пытаясь встать, но у него ничего не вышло. Бутон с удивлением осмотрел себя, пытаясь понять, что же его сдерживает.

Весь стебель плотным полотном закрывала трава. Она, словно множество веревок прижала цветок к земле и не давала даже пошевелиться. Только бутон мог двигаться, но толку от этого было мало. Понимая, что в ловушке, цветок отчаянно задергался, пытаясь вырваться. Тактика загнанного в угол.

– Ловко ты, – удивился Биф, наблюдая работу Герберта, – не ожидал. Хорошая смена растет, смекалистая. Ну и уморительно тварюга смотрится теперь. Клацай, клацай зубами, тебе нас теперь не достать. Добрее к людям надо, понимаешь? Обсудили бы все за кружкой эля, может и решили, чего. А теперь лежи, отдыхай.

Револьд наконец-то выкопался из мешков и, пошатываясь, встал. Взгляд сразу упал на поверженную тварь, что уже бросила попытки вырваться и лежала неподвижно. А что такого? И растение может устать, между прочим. Оно же не железное.

– Это я его так? – озадачено поинтересовался Рев. Медальон он сжимал в руке чересчур сильно, с ладони что-то подозрительно капало. Герберт подошел к нему и помог освободиться от духодара. На ладони осталась кровавая отметина. Ноги сразу словно отказали, и Револьд оказался на земле, тряся головой. Прощаться с медальоном – как три кружки эля осушить залпом. Мысли деревянные прямо. И в глазах двоится. С двумя Гербами Рев еще мог смириться, но два Бифа – это уже, конечно, перебор.

– Да уж, Револьд, воин из тебя некудышный. Ты с моей зубочисткой чуть на шипы не нарвался. В рубахе родился, что ли… Кстати, это чего на тебе такое? – спросил Биф.

Револьд с трудом себя осмотрел. Все его тело покрывал зеленые полосы в несколько рядов. Такой травяной защитный панцирь толщиной в фалангу пальца. В некоторых местах он был разорван, но не насквозь. Ну что ж, понятно, кому надо спасибо сказать. Револьд благодарно посмотрел на Герба. Тот кивнул.

– И когда ты только успел, – вздохнул Рев, – если бы не ты, я бы сейчас красовался на бутоне.

– Пустяк, – махнул рукой Герберт, но заметно покраснел. Что ни говори, а похвала – штука приятная. Пусть и не всегда полезная. Некоторые, например, возгордиться могут и считать себя не бог весть кем. Но это так, лирическое отступление.

– Герберт вдвойне молодец. Он нам и цветок к земле прижал. Как поступим с переростком? По мне, срубить надо, а то будет на дороге на людей наших покушаться, – высказался Биф, поднимая свой кинжал из травы неподалеку, – зря что ли мы от черных побегов избавились.

Револьд всматривался в необычное растение и с каждой секундой ему становилось все неуютнее. До него, наконец, дошло, откуда взялся плотоядный цветок. Неужели его эксперименты с кистью увенчались успехом? Он подполз к стеблю и руками раскопал его корни.

– Зря ты ему медальон дал, Герб, – хмыкнул Биф, – совсем у нашего ученого крыша поехала. Эй, Рев, ты еще удобрений ему туда добавь. За водой для полива не сбегать покамест?

Герб только развел руками. Мол, кто его знает, как духодары на человека действуют. Рев даже и не обратил внимание. Так и есть! Корень цветка пробил насквозь лист, вырванный из книги. Выходит, эта тварь – результат его каракуль? Ну здрасти, приплыли. Он же совсем другое рисовал. Яблоко, а не зубастое и шипастое существо. Сломалась, что ли? Вот так вот ему, Револьду, духодары доверять. Переломает только.

Незаметным движение Рев извлек листок бумаги и спрятал в одежду. Будет лучше, если пока никто ничего не узнает. А то доломают кисть окончательно своими «дай попробовать». А у Бифа еще и руки грязные. Нет уж, кисть – это его личная игрушка.

– Как ученый, предлагаю просто пересадить, – произнес Револьд, отрываясь от земли, – скорее всего, это единственный экземпляр, и он требует изучения. В общем, настаиваю я.

Это была, конечно, та еще работка. Цветок, стебель которого сложили в несколько раз и переплели фирменными травами от Герба, весил не мало. Тащили его в основном волоком, едва успевая отпрыгнуть от огромной пасти с шипами. Цветок все еще хотел есть.

– Думаю, он все равно долго не проживет, – грустно сказал Герб, – не на кого ему тут охотиться. Пропадет.

– Не переживай, на обратном пути заберем, – ободряюще постучал ему по плечу Биф, – раз избавится от него нельзя – сам Револьд против, значит мы для него пользу найдем. Сделаем аттракцион для заезжих, пусть тешатся. Будет совместно дело, прибыльное, между прочим. Лошадь правда надо будет.

Наконец-то цветок был зарыт и отпущен на свободу. Он конечно сразу решил разобраться с негодяями, но длины стебля не хватило. Люди помахали ему для приличия и вернулись к привалу. До утра оставалось немного, так что было решено вздремнуть оставшееся время.

Утром все чувствовали себя, мягко говоря, неважно. И это неудивительно, всю ночь пробегать без сна, а перед этим день в дороге. Только в легендах человек может несколько дней без сна путешествовать, да не пешком, а бегом. Хотя может был у них духодар такой, что позволял без устали двигаться? В древности чего только не было... Сейчас и не узнать всего, как не старайся.

Все утро у Револьда чесалось чуть ниже спины. Зуд просто невероятный, хотелось прямо к дереву прислониться, как медведи делают. Но нет деревьев – черная роща далеко отсюда. Ведь наверняка кто-то укусил. Вот она, дикая природа, во всей своей красе. Все только и мечтают тебя цапнуть. Особенно исподтишка.

Сверток с книгой и кистью нашелся. Рев облегчено вздохнул лишь тогда, когда он оказался за пазухой. Осталось только собрать вещи и можно отправляться в путь. Они и так здорово задержались. Биф и Герб давно уже сделали свои дела и косо поглядывали на ученого. Городской, чего с него возьмешь. Вроде ученый, а жизнью не наученный. И так бывает.

Револьд стоял на одном колене, разбирая вещи в мешке, когда позади раздался удивленный «ой» Герберта. Затем послышался сдержанный шепот и смешок от Бифа. Нет, ну это уже как минимум некрасиво. Рев терпеть не мог, когда у него за спиной шушукаются. Ведь однозначно его обсуждают, как пить дать. Револьд вздохнул и обернулся.

– Что-то не так? – поинтересовался он. Лица у обоих товарищей были странные, конечно. Вытянутые такие, удивленные. Глаза как блюдца. Может им не хорошо и требуется помощь врачевателя?

– Эм… Рев, ты только сильно не переживай, это не сильно заметно, – с трудом произнес Биф. Он одновременно давился смехом и изображал на лице участие, – хотя я такого вообще не видел еще…

Герб ткнул его рукой под ребра. Дескать, молчи, еще хуже сделаешь.

– У тебя все в порядке, Револьд? – осторожно поинтересовался сын кузнеца, – ничего не болит? Выглядишь не очень.

– Да в порядке все, – буркнул Рев, он так и не понял, над чем спутники смеются, – цапнули только, чешется теперь.

– Знатно цапнули, – снова прыснул Биф. Он уже не мог сдерживать смех и периодически хохотал.

Револьд вскочил и попытался разглядеть, что их так развеселило. Хотя сзади себя, как известно, особо не разглядишь. Он вертелся то в одну сторону, то в другую, но все без толку. Только мешается что-то… Может там аллергия уже пошла? Мало ли какие ядовитые насекомые тут водятся. И надо же было так нарваться. Почему не Бифа цапнули? Ученые – народ нежный. Им уход нужен. А укусы ученым ну совсем ни к чему.

Бросив попытки разглядеть причину смеха, Револьд решил исследовать наощупь. То же мне – друзья, подумал он, нет чтобы просто сказать. Глядят, глумятся. Изверги.

Револьд не помнит, чтобы орал когда-нибудь таким образом. Его крик услышали, наверное, жители Грилмуф и Рыболовного промысла и недобитые белки в Черной роще. Даже хищный цветок неподалеку насторожено поднял бутон.

– Чтоб тебя… – чертыхался ученый, – откуда у меня хвост?! Это что, шутка такая? Вы меня разыграть решили?! Шутники недоделанные!

Герб с Бифом переглянулись. Именно такой реакции они и ожидали.

– Револьд, а ну оставить панику, – осадил ученого Биф, – не мы это подстроили, слово даю. Сами, честно говоря, только заметили, да сказать не решились, знали, что психовать будешь.

– Да как же это… – потеряно вопрошал Рев, – это же невозможно… откуда… Я не сплю? Точно не сплю? Ай, настоящий. Я же человек, не обезьяна какая. Откуда у меня хвост?

– Понятное дело, не обезьяна, – поддержал его Биф, – дело тут точно нечисто. Будем разбираться постепенно. Главное, соберись, слышишь? Давно чешется у тебя… хвост твой?

– С утра, – подозрительно дрожащим голосом ответил Рев, – как проснулся чешется… хотя нет. Еще ночью зачесался. Да, точно, после того как мы с цветком разобрались.

– Занятно, – пробурчал Биф, о чем-то размышляя, – ладно, выясним еще. Надо будет тебя нашему врачевателю. Он хоть и вредный, да дело свое знает. Удалит, да и дело с концом. Было бы из-за чего панику устраивать.

Револьд вздохнул и подхватил свой мешок.

– Легко тебе говорить, не у тебя же хвост вырос.

Биф лишь пожал плечами и пошел в сторону Рыболовного промысла. Не знает ученый этот, чего он в жизни своей повидал. Никому такого не пожелаешь. А хвост – ерунда, дело-то житейское. Обезьяны же как-то приспособили его. Для равновесия там, да за ветки хвататься. В хозяйстве, как говорится, все пригодится.

Путь до промысла прошли почти молча. Револьд все пытался смириться с хвостом. Биф мечтал о парочке отбивных. А Герб нянчился с каким-то небольшим зеленым листочком. На вопросы сын кузнеца отвечал односложно, но удалось вытянуть немного информации. Листочек этот Герб сорвал с хищного цветка и теперь пытался наладить с ним контакт. Он все никак не мог понять, почему не получается пообщаться, растение как-никак. А у него с растениями вроде как дружба. Вот он и пытался достучаться, совершая над бедным листочком какие-то пасы. В общем, совсем запущенный случай, понял Биф и решил больше Герберта не беспокоить. Вдруг это заразно. Тьфу-тьфу, он постучал по рукояти кинжала.

Когда солнце уже вовсю плясало над головой, компания наконец добралась до места назначения. Издалека показались старые, покосившиеся хижины, ряды столбов для сушки и починки сетей, лодки вдоль воды, большая часть из которых помнила еще местных прадедов. С реки ветер принес брызги и запах тины. Рыба и правда здесь была повсюду: свисала с крыш возле входа на бечевках, сушилась на солнце, варилась в больших котелках. Повсюду стоял отчетливый рыбный запах, но уставшие от овощей путники воспринимали это как деликатес. Нестерпимо захотелось есть. Теперь товарищи поняли, почему Бифу так нетерпелось поскорее добраться до ухи.

Биф направился сразу в самую большую хижину, в центре поселения. Внутри дом ничем не отличался от вида снаружи. Такой же старый и отсыревший от постоянной влажности побережья. Мебель, неумело сколоченная из деревянных досок, давно потемнела, приняла сероватый оттенок. Пахло затхлостью, плесенью и бедностью. А это, между прочим, самый большой дом на промысле. Хозяин небось староста или самый зажиточный из всех. Да уж, ну и жизнь у вас тут, ребята, мысленно посочувствовал Револьд.

– Варин, мир дому твоему и всем домам твоего рода, – громко известил о своем приходе Биф. Они оказались в большой комнате с дыркой в потолке. В центре расположился горящий очаг и котел над ним. Аромат распространялся такой, что все мысли были о еде. В левом дверном проеме показалась женщина среднего возраста, но, что удивительно, полностью седая. Она окинула взглядом нежданных гостей и остановилась на Бифе.

– Мой муж на реке еще. Давно не видать тебя, Беафер Голодный… Что привело тебя ныне, знакомый гость? – холодным голосом произнесла она.

Биф обернулся к товарищам.

– Это Маргерия, жена старосты промысла. Она не очень любит гостей, но меня обычно как-то терпит, – хозяйка, на этот раз по делу. Познакомьтесь, это Револьд, знатный ученый из Амиума. Приехал изучать ваши обычаи.

Глаза у женщины превратились в щелочки, когда она смотрела на Револьда. Она словно хотела заглянуть ему в самую душу, вытащить все его знания, тайны, желания. Рев поежился. Стало неуютно, хоть волком вой.

Но затем Маргерия улыбнулась и указала на стулья возле очага.

– Вы устали и голодны. Я пускаю вас. Располагайтесь, но сохраняйте приличия. Помните, здесь, в моем доме я не только радушная хозяйка, но и госпожа.

Револьд удивленно поднял брови. Как-то странно прозвучала эта ее последняя фраза. Биф и Герб внимания особо не обратили и поспешили занять деревянные стулья. Ученый пожал плечами и последовал их примеру.

У женщины ушло всего пять минут, чтобы достать глиняные пиалы и разлить гостям суп. Револьд вдохнул запах рыбного супа с загадочным названием «уха». Если это окажется настолько же вкусно на вкус, то придется просить добавки. Кто бы мог подумать, что рыба может настолько сводить с ума. По лицам Бифа и Герба можно было прочитать те же мысли.

Перед трапезой хозяйка жестом показала, что сейчас нужно помолчать. Она подняла пиалу перед собой и проникновенно произнесла: «Мы принимаем ваши дары, но приносим и свою жертву. Будьте!». Да тут и правда кладезь обычаев, подумал Револьд, но разбираться сил уже не было – уха манила непреодолимо.

Маргерия, не теряя улыбку, наблюдала за тем, как три человека уничтожают запасы варева. Она, как и любая женщина, радовалась, что ее стряпня по вкусу даже заезжим гостям, а не только мужу. Кроме того, интуиция подсказывала, что этот ученый... чем-то очень важен.

Женщина внезапно встала и подошла к окну. Шепот с реки. Сегодня слишком рано, обычно только поздним вечером. Она прислушалась и разобрала только два слова: «Близко… он…». Короткая фраза, но для Маргерии она вызвала столько эмоций, что та едва смогла скрыть их. Она обернулась к гостям с улыбкой, готовая предложить добавки. Но в этом не было необходимости: все трое товарищей спали, откинувшись на спинки неудобных стульев. Пиалы чудом не выскользнули из рук и были совершенно пусты. Приятно кормить людей с хорошим аппетитом, мысленно усмехнулась Маргерия.

Глава 6. Местные деликатесы или Главное блюдо для праздника

Ходить в гости тоже надо уметь, между прочим. Приличия соблюдать и все такое. Ну а если поел и заснул сразу с посудой в руках – это же вообще никуда не годится! Стыдно даже в глаза смотреть потом. Одна надежда, что хоть без храпа…

Такие мысли стали беспокоить Револьда, как только он проснулся. Ну а чего удивляться, городской он, привык к этикету всякому, вот и переживает постоянно. Не то что Биф. Тот только довольно потянулся на стуле, почмокал губами и зевнул. Хорошенько так, до хруста челюстей. Всем видом показал, что ему комфортно.

Маргерия услышала их и поспешила забрать у гостей пиалы, а то еще разобьют ненароком. А она их, кстати, сама делала, вот свой труд и жалеет. Хорошая глиняная пиала – работа не минутная, тут душу вкладывать надо. Ну и кое-что еще, для долговечности. Только это секрет.

– Вечереет уже, стемнеет скоро, – заявила она, предупреждая вопрос, – Варин обычно уже дома в это время. Немного осталось ждать. Я угощу вас чаем.

Биф идею поддержал. Он вообще все, что касалось желудка, очень даже приветствовал. А уж ежели хозяйка сама предлагает – отказываться нельзя ни в коем случае. На очаге уже вовсю кипел котел с водой, а рядом, на маленьком столике расположился отвар темного цвета с приятным ароматом. Ну хоть он не пахнет рыбой, усмехнулся Револьд. Честно говоря, ученый этого опасался, но сейчас испытал облегчение. Кто знает, что от жителей приречья ожидать? Они же такие необычные, таинственные…

– Приносим свои извинения, Маргерия, что мы позволили себе так некультурно заснуть, – не выдержал Рев, наблюдая как ему разводят напиток. Хозяйка хоть и не молода, но двигается грациозно, плавно. Ну это и не удивительно, иную женщину себе староста и не избрал бы. Только самую лучшую в поселении.

Хозяйка покачала головой.

– Не ваша вина, уж поверьте, – отозвалась она, – это вас уха разморила. Все дары реки, что наши мужья вылавливают в Горячей, в сон клонят. Мы знаем об этом и потому рыбную пищу принимаем лишь по вечерам.

– Что же вы едите в течение дня? Не голодаете же, – удивился Рев. Да, сонная рыба, конечно, усложняет дело. Вот уж не повезло местным, однако.

– У нас есть овощи, правда земля здесь сырая… – пожаловалась Маргерия, – но кое-что растет. Порой Тихмур из Грилмуф нам продукты на обмен привозит. Редковато бывает, в такие дни у нас праздник.

Биф усмехнулся.

– Ну еще бы, каждый день только рыба вокруг, и ее есть нельзя, а то до вечера проспишь. Кстати, – вспомнил он, – Марга, у нас в деревне от вашей рыбы сна ни в одном глазу. Прям чудеса какие-то.

– Ты сейчас на земле чудес и находишься, – буркнула хозяйка недовольно, – здесь все не так, как вы привыкли.

Биф лишь пожал плечами в ответ. Ну находится и ладно, что с того? Можете мозги пудрить сколько душе угодно, а он воробей стрелянный, его такими сказками не возьмешь.

Герб под предлогом срочного дела скрылся в дверном проеме, и за окном сразу же забарабанил дождь. Револьд с чашкой вышел на свежий воздух, защищенный от ливня козырьком крыши. Да это не дождь, а настоящий потоп! Капли и правда какие-то не такие, большие слишком. Размером, наверное, с огородную луковицу, или около того. Но разве такое возможно? Как небо вообще держит эти водяные камни?

Герб вернулся мокрый до нитки и поспешил к очагу, а Рев порадовался, что ему пока никуда не надо. Это ж надо с щитом выходить, а то до сотрясения не далеко. И что потом врачевателю говорить? Мол, дождем по голове настучало? Сразу же к травнику отправит гадости всякие пить, пока разум в порядок не придет. Нет уж, спасибо, как-то не хочется.

Биф продолжал мучать хозяйку разговорами, но до Револьда доносились лишь обрывки разговора, остальное заглушал дождь. Чай в чашке совсем остыл, но пить его все равно было приятно. После почти суток пути, да еще с приключениями, все шло за милую душу.

Вдали удалось различить силуэт, который уверенно двигался к хижине. Из-за ливня лицо получилось разглядеть, только находясь вплотную. Мужчина с большими плечами и средним ростом, усами и бородой снял капюшон и стряхнул с себя потоки воды. Ему крепко досталось – вся одежда промокла и напиталась под завязку. Впрочем, это нисколько не смущало вошедшего. Напротив, мельком бросив взгляд на ученого, он наконец заметил Бифа у очага и растянулся в улыбке.

– Биф! – закричал он, – ты не как обычно. Нарушаешь обычаи, однако. Мы тебя ждали только на днях, с Тихмуром. Я такую корюшку на засушку повесил… Эх, ты.

Биф развел руки для объятий. Видимо, он тоже был рад встрече. Оказывается, они со старостой давние знакомые, а может и друзья даже. Что ж, очень удачно, на этом можно будет сыграть, подумал Рев.

– Чтобы я сам… да никогда, – заметил Биф, – это все мой товарищ новый. Дай говорит на народ приречья посмотрю. Чем живут да как дело свое делают. А я, ты же знаешь, отказать не могу. Да и сам, если за неделю ни разу у вас не побываю, то не жизнь прям, а скука.

Эвон, как ты кроешь, усмехнулся про себя Револьд, а мне ты совсем другое говорил. Странный, мол, народ, необщительный, с рекой разговаривают. А теперь-то как запел! Ладно, Рев и сам с местными разберется, изучит и выводы сделает. Верить Бифу больше не хотелось. Больно быстро у него мнения меняются.

– Скажешь тоже, – хохотнул Варин, – у нас с весельем не особо. Но медовуху пропустить с давним товарищем это завсегда в радость. Что за товарищ у тебя, не познакомишь?

– Чего же не познакомить-то, – удивился Биф, – вон стоит, у входа, ты его видел. Револьдом зовут, он ученый из Амиума. Ему по профессии изучать всякое разное положено. Дело у них такое.

Хозяин тем временем скинул свою верхнюю одежду, оставшись в одних брэ чуть ниже колена (брэ – нижнее, исключительно мужское белье из тонкой ткани с завязками, прим. автора) и камизе (камиза – нижняя рубаха, прим. автора). Затем он опорожнил поднесенный ему женой ковш с водой и лишь тогда расположился на свободном стуле.

– А чего он у нас-то забыл, друже? – поинтересовался наконец он, – неужто в своих краях совсем нечем заняться стало? Я сразу скажу вот чего: нам развлекаться особо некогда. Сейчас, покуда вечер, разделим пару фляг, а наутро мне снова на реку надо. И так каждый в нашей деревушке трудится.

Затем хозяин повернулся к Бифу и продолжил:

– Так вот я и говорю, не будет ли товарищ твой моих людей от дела отвлекать? Сам знаешь, болтать рыбакам недосуг.

– Да не должен, вроде, – задумался Биф, – правда на лодки проситься будет, этот как пить дать. Для изучения. Я ему, ясное дело, говорил, что не очень-то интересное занятие… Но ученые – они такие, себе на уме.

Револьду этот диалог надоел. Не очень приятно, когда о тебе разговаривают, будто тебя и рядом нету. Неуважительно как-то, не по-человечески.

– Скучно, не скучно, а изучать надо, – вмешался Рев, подойдя ближе к очагу, – если не я, то кто ваши обычаи сохранит для потомков? Кто передаст местные знания о ловле рыбы? Не думаю, что найдутся еще где в Заброшенных землях люди, кто лучше вас рыбацкое дело знает. Разве что только в Нэттери.

Лесть удалась на славу. И главное, очень даже вовремя. Варин до этого недовольно смотрел на гостя. А как услыхал похвалу, сразу как-то приосанился да бороду огладил. Глаза даже вроде иначе блестеть начали.

– Ну мы не один век энтим делом занимаемся, тут уж хочешь не хочешь, а дело свое выучишь, – согласился хозяин, немного прокашлявшись, – тем, кто только начать попытается, наша мудрость не помешает, конечно. Только учителя из нас не очень, так что некоторое с годами забывается уже. Да и молодежь, сами знаете, какая сейчас стала. Ничему учиться не хочет, только город на уме. Вот и разъехались.

Револьд сразу понял, что мысль надо подхватить.

– Так я о том и толкую, что некому вам знания свои передать. А так хоть в записях да книгах сохраниться. Я и вам переписать могу, чтобы на промысле осталось. Взаимопомощь, так сказать. Что скажете?

Очень осторожно подсекаем, подумал ученый. Сейчас главное, чтобы не сорвалось. Ох, Биф, помощник из него непутевый. Сидит и молчит в сторонке. Знакомый-то его, не ему ли разруливать?

Варин вздохнул и задумчиво взглянул в огонь, на котором все еще кипела вода в котле. Ученый дело говорит, даже и не поспоришь. Спасать надо опыт поколений, чтоб не растеряли нынешние непутевые промысловики. Порой смотрит Варин на них и думает: и откуда взялся такой? Прадед великим рыболовом был, дед сетями тянул, отец таких крупных приносил, что все диву давались, а чадо в кого? Уклейку если поймает, то и рад, а чего в ней, мелкой, есть-то? В ней граммов сто не наберется даже. А туда же, рыбаком себя называет. Да, мельчает промысловый люд, не те, совсем не те, что были.

– Ладно, река поймет. Завтра с тобой на реку выйду. Только ты смотри, я ранехонько отчаливаю, еще и солнце встать не успеет. Опоздаешь, сам виноват, – решился хозяин, – глядишь и поймешь чего в нашем деле.

Маргерия подала Варину две рыбины знатного размера. А чего удивляться, местные по-хорошему раз в день только и ели, а организм ведь не обманешь. Все, чего потратил за день, возвращать надо сторицей. А окромя рыбы на промысле ничего более питательного не было. Иное мясо не на каждом празднике встречалось – скотину в сырых и грязных лачугах не подержишь и грязью не накормишь. Если только привезут, а такое добро в Грилмуф и самим надобно.

– Парнишку тоже возьмите, – подал голос Биф, напоминая про Герба, – он сроду не видел, как рыбу ловят. Вдруг заинтересуется. Все лучше, чем от безделья по промыслу шататься, людей от дела отвлекать.

Да он от товарищей избавиться хочет, что ли? Револьд уставился на Бифа пронизывающим взглядом. Чего интересно он такого задумал, что они ему помешаться могут? Ладно, не до него сейчас, после разобраться можно будет.

– Возьмем, чего ж не взять, – одобрительно кивнул Варин, – у него сразу видно руки рабочие, не то что у ученого твоего. Поможет сеть тянуть. А там, вдруг, и в ученики сгодится, – подмигнул он сыну кузнеца, чем привел того в восторг. Трава, растения – это одно, а тут настоящая рыбалка! Да еще и сеть доверят тянуть. Какой парнишка откажется. Это не молотом по железу стучать, вот уж где скука редкостная.