Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Варвара Вилюжанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Нет, это уж точно невозможно. Конечно же, я верил только в то, что можно доказать и проверить. Люди вышли в космос, освоили гиперпрыжки, открыли новые, пригодные для жизни планеты, а я тут о какой-то мистике думаю.

Лучше думать об Академии, о Петере, об экзаменах, которые придется сдавать меньше, чем через год. О моем желании стать адмиралом флота. Настоящие солдаты не забивают себе голову мистикой!

Я свернул с улицы в темноту одного из парков. Прошел мимо кустов, в которых мы все лето играли в прятки. Миновал любимое кривое дерево Лолы. Стараясь почаще глядеть под ноги, опасаясь пропустить в темноте кочку или яму, я не заметил, как вышел на самый край парка, на узкую аллею, где горело всего два фонаря. Тут мы играли довольно редко, и когда были последний раз, то наткнулись на огороженную забором стройку в конце аллеи. Сейчас там мерцали огни то ли кафе, то ли клуба, но моему одиночеству они не мешали.

Я выбрал наиболее темную лавочку, с сомнением потрогал влажное от ночного воздуха сиденье и забрался на него с ногами, усевшись на спинке.

За спиной тонко кричала ночная птица. Деревья шелестели кронами. По голове гладили ладони прохладного ветра. От кафе долетали обрывки веселых голосов. Воздух был пронзительно, до мурашек свеж.

Я закрыл глаза, чувствуя биение своего сердца. Рядом с ним и вокруг него я четко ощущал другую теплую пульсацию, которой раньше не придавал значения. Ее ритм вторил пульсу, но не до конца совпадал с ним, изредка замирая или начиная частить, словно внутри моих ребер существовала отдельная жизнь.

Опять мистика? Ветер что-то невнятно шептал мне на ухо. Птица за спиной кричала в тревоге.

Разум ожидал испуга, но его не было. Ладонь я положил на грудь, спокойно слушая двойной ритм и воспринимая его как должное. Впервые я уловил его тогда, в больнице, когда очнулся и не увидел правой руки. С тех пор он всегда был со мной. Доктор с бровями-гусеницами упоминал о шумах в моем сердце. Об этом шла речь? Интересно...

От созерцания меня отвлекли шаги на аллее со стороны кафе. Я недовольно вгляделся в темноту, чувствуя, что растерял всю магию момента. Кто-то прошел под дальним из горящих фонарей и теперь быстро двигался в мою сторону.

На всякий случай я спрыгнул со скамейки и присел в кустах за ее спинкой. От кафе раздался могучий басовитый крик "Стоять!". Темная фигура на аллее сорвалась на бег.

В свет дальнего фонаря выскочил преследователь – крупный высокий мужчина. Рассмотреть я его не успел, он миновал фонарь и тяжело затопал вперед.

– Вора держи! – кричал он.

Убегающий миновал второй фонарь и подбежал почти к самой моей скамейке. Решение пришло за секунду. Я выскочил из кустов и бросился под ноги беглецу, хватая его за коленки.

Он резко вскрикнул, машинально клонясь назад, взмахнул руками и упал на спину. Его затылок стукнулся о землю с отчетливым жутким хлопком.

Я слышал подобный звук, когда камнем попал Швабре в голову.

Запыхавшийся мужик уже подбежал к нам, следом семенили еще несколько человек. Кто-то включил фонарик, луч мазнул меня по глазам, заставив зажмуриться.

Я встал на ноги, отцепившись от беглеца, ботинком угодив в какую-то липкую лужу. В глазах плясали пятна от фонаря, я поднял руку, чтобы закрыться от света.

– Добегался, – гулко, как из бочки, сказал мужик, беря фонарик в свои руки и направив его в землю. В желтом круге света я увидел багровое маслянистое пятно, расползающееся под моими ногами. Сердце прыгнуло от пяток до самого горла. Вокруг головы беглеца растеклась уже целая лужа крови.

– ***

Через невыносимо долгий час я сидел на скамейке под фонарем, завернутый в тяжелую куртку, и отворачивался от мигающих красно-синих огней в центре аллеи. Полицейский, прибывший сюда быстрее "скорой", уже допросил всех очевидцев, включая меня, и сейчас сидел на своем мотоцикле, занося информацию в комм и отчего-то не спеша выключать мигалку.

Беглец оказался юношей пятнадцати лет, работавшим уборщиком в том самом кафе, на конце парка. К счастью, он не умер, но крови потерял достаточно. Без сознания его увезли на "скорой" под протяжные звуки сирены.

Преследовавший его мужик, завернувший меня в свою куртку, сел рядом со мной на скамейку. Он был налысо брит и широкоплеч. По рукам змеились движущиеся тату, прячась в рукава черной футболки.

– Главное, парень, не ссы, – сказал он глухим раскатистым басом. – Ты героически задержал преступника. Он кассу каждую смену обносил, понемногу, а я все ушами хлопал, в бизнесе-то я новичок! Сегодня поймал с поличным, а он сделал ноги. Это хорошо, что ты под эти самые ноги ему, как кролик, кинулся!

Мужик загромыхал хохотом, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.

– А вы хозяин кафе, да? – спросил я, когда он успокоился.

– Типа того, – согласился мужик. – Босс для всего персонала. Можешь так и звать – Боссом. А ты у нас кто, храбрый кролик?

– Джейк, – серьезно сказал я. – В четвертом классе началки учусь, в местной школе.

– О, взрослый уже совсем, – заулыбался широко Босс, протягивая мне правую руку для рукопожатия. – Будем знакомы.

Я покачал головой и протянул левую, отпустив куртку, тут же свалившуюся с плеч. Босс аккуратно пожал большущей рукой мою ладонь и почесал в затылке.

– А я не заметил сразу, прости уж. Такая ерунда мне обычно в глаза не бросается.

– Смеетесь? – горько спросил я.

– Ничуть, – сказал Босс. – Я при встрече всегда смотрю только в лицо человеку, и то не обо всем по нему догадываюсь.

Я завозился, пытаясь снова залезть под теплую куртку. Она пахла кожей и странным дымом.

– А по моему лицу можно сказать, какой я человек? – спросил я, поместившись под курткой почти целиком и с ногами забравшись на скамейку.

Небо начинало неуверенно светлеть, деревья шумели рыжими листьями, холодный предрассветный ветер гнал над ними мелкие обрывки облаков. На это утро администрация города планировала дожди.

– Смелый и решительный, – уверенно ответил Босс. – Эх, наверное, стоит прекратить работать ночами. Никакого от этого проку. Будем закрываться вечером... И уборщика теперь искать нового, черт бы его побрал. О, тебе, кстати, работа не нужна? Оформлю на вечерние, хоть на пару часов в день, неофициально, конечно. Что скажешь?

Я в упор посмотрел в его глаза – искусственные, желтые радужки под тяжелыми бровями, но при этом все равно живые и теплые, и спросил:

– А двоих возьмете?

–

Глава 8.

В школе я все время сталкивался с Дылдой в самых неприятных для него ситуациях. Похоже, Вселенная действительно видела в нем соперника для меня, потому что не конфликтовать не получалось.

По сложившемуся с первого класса порядку Дылда с подхалимами всегда приходили в столовую первыми, занимали лучший столик в центре зала и собирали с остальных "дань" в виде фруктов, йогуртов или других сладостей, что давали на ланч.

Редко появляясь в столовой, вообще не особо обращая внимание на то, что я ем и когда, несмотря на постоянные попытки Лолы меня закормить, я не сразу заметил эту картину. А потом в один из дней просто выбил из под Дылды стул, пнув по ножке, когда проходил мимо.

– Ты нарываешься, патлатый? – взревел Дылда, вскакивая с пола. К нам уже неслись два воспитателя из разных классов, чтоб не допустить драки.

Я балансировал свой поднос с едой на вытянутой руке и улыбался.

– Извини, запнулся. Ты цел? Я бы протянул тебе руку помощи, да у меня она всего одна, и та занята кое-чем поважнее!

Среди подхалимов Дылды раздались смешки, тут же прервавшиеся, когда он окинул их тяжелым взглядом.

– Издеваешься, – прошипел он, нависая надо мной. – Если бы я мог, я бы тебя раздавил на месте, чудила!

– Раздави, – предложил я, встречая его взгляд без страха. – Посмотрим, получится ли.

Дылда отпрянул назад. К моменту, как рядом были воспитатели, он уже взял себя в руки и подтвердил мои слова о том, что я просто запнулся. Зато после ланча он ждал меня в коридоре. За его спиной кучковались трое подхалимов, осторожно выглядывая друг из-за друга.

– Нужно поговорить, – сказал Дылда. – Как мужчины.

– Валяй, – я остановился в шаге от него. – Только зачем тебе свита? Опять боишься один на один?

– Это мои друзья, – ответил Дылда. – Они слушаются меня, я им помогаю. Ты знаешь, у меня первое место в школьном рейтинге, я могу помогать с учебой, и защищать, если у них какие проблемы...

– А за это они лижут тебе задницу, – сказал я, глядя мимо него, в стыдливо опущенные глазки подхалимов. – Ну-ну, ладно. О чем поговорим?

Дылда уперся руками в бока.

– Мы не трогаем твою Долли. Я своим никому не разрешаю, не то что сам. Даже этого чертового рыжего недоноска перестали бить, хотя он постоянно напрашивается. Почему ты продолжаешь ко мне лезть?

– Потому что ты мне не нравишься, – ответил я логично. – Я все детство рос с такими же, как ты. Там, внизу, все обижают и унижают слабых, чтоб казаться сильными за их счет.

Дылда насупился.

– Я сильный и без таких дурацких подтверждений. И я не виноват, что никто вокруг меня не может дать мне отпор.

– А они должны? – резонно спросил я. – В школу идут, чтоб учиться, а не чтоб спасаться от всяких уродов, разве нет?

Дылда сохранял самое мрачное выражение лица.

– Мой отец всегда повторяет, что скоро вернутся тяжелые времена, – сказал он. – Что наше поколение особенное. Будет какой-то переломный момент. Потому я думаю, все должны быть готовы заранее! А раз они слабые, то я имею право ими командовать!

Я не смог не засмеяться.

– То есть, ты говоришь, ты благие цели преследуешь? Идиотизм. Вместо того, чтоб решать за остальных, к чему им готовиться и как учиться жить, реши за себя. Про твоего папашу я говорить не буду, обещал. Но, думаю, сынок чиновника никем не имеет права командовать, и если пойдет по его стопам и в сложные времена защищать будет только свой кошелек!

– Возьми свои слова назад! – возмутился Дылда, делая ко мне шаг. – Ты ничерта обо мне не знаешь, патлатый.

– Я знаю, что ты хулиган, который любит обижать слабых, – сказал я, не сдавая назад, стоя к нему теперь почти вплотную. – Если ты сильный, то защищай, а не обижай. Командовать можно по-разному. Во время Войны всех, кто будет уволен в запас, призовут на службу, чтоб защищать тех, кто сам себе помочь не может. А самыми крутыми среди сражающихся будут настоящие солдаты и, ну, может быть, копы. Те, кто учился, те, кто знает, как правильно. Вот они действительно имеют право командовать. Для них это работа – защищать остальных. Например сейчас я знаю, что я лучше других, потому я всем это докажу, выучусь на офицера и стану Адмиралом Флота!

Дылда засмеялся. Подхалимы захихикали вслед за ним.

– Странный ты парень, – сказал он, отходя назад. – Не думай, что я сейчас взял и резко тебя в чем-нибудь послушался!

– Очень ты мне сейчас нужен! – парировал я. – Адмирала любой будет слушаться, вот увидишь!

– Ты дорасти давай до этого еще! – оборачиваясь через плечо сказал Дылда. – Спорим, нихрена у тебя не выйдет!

– ***

Осень набирала обороты. Деревья за окном бабулиной квартиры меняли яркие краски на голые ветки, по утрам на них намерзала пушистая корочка инея. Небо дорожало пронзительной синевой, изредка затягиваясь пеленой серых туч. Но в Нью Кэпе дожди не оставались надолго.

К концу октября все улицы заполонили светящиеся призраки, свечи, искусственная паутина и огромные рыжие тыквы. Лола сшила себе ведьминский колпак и купила почти настоящий крючковатый нос на безопасном клею. Меня она уговорила быть ее оживленным зомби, запасясь бутафорской кровью, хотя сам я хотел быть Капитаном Крюком. Правда, однорукий зомби из меня вышел довольно неплохо. Мы обошли всех соседей и собрали такую кучу сладостей, что доедали потом целую неделю.

В начале ноября я отметил десять лет, Лола испекла мне огромный торт, а бабуля связала толстенный шарф. Без него я почти не выходил на улицу, прячась от все чаще кусающего за нос морозца.

Уже третий месяц мы работали в кафе "У Русалки", с хозяином которого я так удачно познакомился в начале учебного года. Из-за нашего возраста устроить нас официально Босс не мог, потому мы приходили когда хотели, и свободного времени у нас оставалось навалом. Вдвоем мы как раз делали всю работу, которая предназначалась для одного сотрудника – перед закрытием подметали и мыли пол, убирали со столов, протирали их и аккуратно расставляли стулья, получая за такие пустяки приличную зарплату.

В кафе, кроме нас, работали две юные официантки, бармен и пожилой темнокожий повар.

– Не хочу я роботами людей заменять, – сказал Босс на мой вопрос о нужности человеческого персонала. – Девочки наши улыбаются клиентам, те им на чай оставляют, а потом снова приходят, почти все – из-за атмосферы. У нас все душевное, человеческое, настоящее.

Самому мне атмосфера кафе тоже нравилась. Хотя весь Нью Кэп жил под девизом "воссоздадим естественность", колорит "У Русалки" выделялся даже на этом фоне. Черные деревянные стены будто действительно закоптили тысячей тысяч факелов и свечей, висячие лампы на кованых цепях сошли прямиком с картинок из старых книжек, пропахший кофе зал с массивными столами хранил отпечаток рыцарских времен, а открытая веранда с видом на маленький пруд, где плескались даже в самый лютый холод цветные рыбки, была создана для чаепитий настоящих лордов и леди.

В перерывах между работой, мы с Лолой садились в какой-нибудь уголок и глазели по сторонам. Я читал вслух по памяти книжки о рыцарях и героях, Лола слушала затаив дыхание. Если посетителей не было, то к нам присоединялись и официантки с барменом. Они садились неподалеку за стол, слушали и думали каждый о чем-то своем. Иногда даже повар выходил из кухни, чтобы постоять вместе со всеми. Он вытирал руки полотенцем, прислонившись к дверному косяку, закрывал глаза и молчал.

Со всеми в кафе "У Русалки" мы легко нашли общий язык. Повар учил Лолу правильно жарить мясо. Бармен хвалил меня за идею отращивать волосы. Сам он носил хвост до лопаток и полдюжины сережек в ушах. А еще он часто угощал нас какао за свой счет, рассказывал смешные истории из детства и ни разу не спросил меня насчет правой руки, потому я довольно быстро решил, что его можно считать хорошим парнем.

Официантки мне нравились меньше. Брюнетка и блондинка, обе болтливые, громкие, шустрые, они напоминали мне крошечных дамских собачек, когда бегали по залу, разнося заказы, или с лающим смехом перемывали посетителям косточки после смены. К нам с Лолой они относились неплохо, но я держался с ними настороже.

Самих посетителей мы почти не видели, каждый раз приходя уже под конец работы кафе. Чаще всего до закрытия оставался только один парень, высокий, тощий, с руками в браслетах и кольцах, читающий что-то с комма и пьющий из большой кружки черный кофе в самом дальнем углу зала. Официантки с наигранной вежливостью выпроваживали его, каждый раз все меньше пытаясь быть приветливыми, а потом, закрыв за ним дверь, ругались, что опять не смогли свалить по домам пораньше.

Босс в кафе появлялся редко, всегда брал себе литр темного пива и садился на веранде, сверяя лично электронную кассу, изредка общаясь с кем-то из работников, читая отзывы о кафе в Сети или общаясь с партнерами по бизнесу.

Лола его немного боялась, а я никак не мог взять в толк, почему. Огромные, покрытые татуировками руки Босса, его тяжелая черная куртка и квадратная челюсть, спокойный взгляд желтых глаз и рассудительный настрой, вызывали у меня полный восторг. Одно время я даже на полном серьезе? таращился вечерами в зеркало ванной, думая, не побрить ли голову налысо, подражая ему.

А дни шли, последние листья дрожали на черных ветках деревьев, небо над ними теперь сияло бледным льдисто-голубым. К концу ноября в меню "У Русалки" включили глинтвейн и горячий бульон, а окна украсили почти настоящими еловыми ветками. Веранду закрыли, рыбок из пруда пересадили в огромный аквариум у стойки, по словам бармена сделанный на заказ из дорогого венерианского стекла. Сияющее радугой на свету, оно было прочным и очень твердым, и при изломе образовывало ужасно острую режущую кромку. Следить за целостностью аквариума было одной из наших обязанностей.

Вечером, в первый день зимы, мы с Лолой вышли из кафе после работы, держась за руки, чтоб не упасть на обледенелом асфальте. Спустившись по ступенькам, я посмотрел назад и замер.

За то время, пока мы были внутри, пошел снег. Быстро тающий на земле, на крыше он лег настоящим пуховым одеялом. Окна уютно светились желтым, крупные снежинки продолжали падать вокруг, лохматые, мягкие.

Со всех сторон нас обступили черные деревья, позади темнела аллея с двумя зажженными фонарями, перед нами тепло светились окошки, тихо звучала из-за закрытых дверей музыка, а звуки остального мира исчезли, теряясь в падающем снегу.

Лола издала тихий восторженный писк.

– Смотри, как в сказке! – шепотом сказала она, крепче хватаясь за мою руку холодными пальцами.

– Того и глядишь злой волшебник из-за дерева выскочит, – добавил я насмешливо, стараясь не показать, что и сам стою, затаив дыхание.

Лола повернулась ко мне, глаза у нее почему-то были мокрыми.

– Знаешь, а вот мы стоим сейчас, здесь, а все, что было до этого – осталось только воспоминаниями. И через минуту мы уйдем, а этого момента больше не будет, никогда-никогда. А через время мы потеряем его насовсем, забыв, что чувствовали в этот миг.

– Ерунда, я-то не забуду, – уверенно сказал я, беспокоясь, потому что опять не понимал, что она имеет в виду.

Лола покачала головой

– Я знаю, что ты помнишь все, что видел, Джейк. Но я хочу, чтоб эту секунду ты запомнил лучше, чем все остальные сотни и тысячи секунд.

Я посмотрел на тонкие пальцы в своей руке, уже согревшиеся от моего тепла, на круглое, совсем детское лицо в обрамлении покрытых снежинками черных кудрей, потом поднял голову, глядя, как падают сверху, из бесконечной черноты неба, все новые и новые снежные хлопья на мое лицо, закрыл глаза и постарался запомнить. Не зрением, услужливо сохраняющим в бесконечный файл каждый кадр моей жизни. А остальным собой, тем, как скачет двойной пульс по венам, как мокрыми дорожками тают на щеках снежинки, как приглушенно звучат рождественские песенки рекламы из кафе, как пахнет вокруг кофе, парком и холодом.

Лола отпустила мою руку и внезапно прикоснулась пальцами к моей мокрой от снега щеке. Я открыл глаза.

– У тебя на ресницах лед, – сказала она, улыбаясь и убирая руку. Щеки ее тоже были мокрыми, наверное от снега. – Ладно, пойдем домой. Нельзя продлить один миг на всю жизнь, все-таки нужно идти дальше.

– ***

Едва отметив Хеллоуин, школы Нью Кэпа с нетерпением принялись ждать Рождество, и наша не была исключением. Воспитатели вместе со всеми ребятами из начальной школы готовили большой рождественский спектакль. Лола очень хотела играть главную роль, но выпросила себе только одного из оленей. И хотя слов в этой роли не было, она не стала унывать и усердно ходила на все репетиции, собираясь продолжать и в каникулы, вплоть до самого спектакля.

Сидеть дома одному с бабулей мне было скучно, потому я ждал Лолу, наблюдая за репетициями из зрительного зала. Они шли дважды в неделю, сразу после уроков, продолжаясь до вечера, так что в эти дни из школы мы шли сразу в "У Русалки".

Олень из Лолы получался не похожий на других и немного дикий. Она скакала по сцене с конским топотом, цеплялась за все самодельными рогами и постоянно роняла декорации. Я сидел красный, как помидор, глядя на этот цирк, но не смотреть не мог – ее восторженный взгляд то и дело обращался ко мне. Я не мог отвернуться, когда она так радовалась всему происходящему.

На роль Санты воспитатели очень хотели взять Дылду, как самого рослого из четвероклашек, но тот отказался, сославшись на катастрофическую нехватку времени для таких пустяков. Я его вполне понимал – кому охота полтора часа носиться в искусственной бороде и с накладным животом!

Зато в спектакле играли почти всего его подхалимы. Щекастый в роли эльфа щеголял острыми ушами и зелеными носатыми ботинками, смотярсь в них еще нелепей, чем обычно. По сценарию они с Лолой несколько раз за спектакль оказывались рядом, и каждый раз она неуклюже наступала ему на ботинки, толкала или задевала по лицу рогами, слишком эмоционально тряся головой.

Актеры смеялись, Щекастый ворчал и грозил всем кулаком.

На одну из репетиций мне пришлось опоздать. Рыжий застенчиво подозвал меня после уроков, попросив поговорить. Я согласился нехотя, Лола убежала одна, взяв с меня обещание прийти поскорее.

– Чего хотел? – спросил я Рыжего. Мы встретились на лестнице между первым и вторым этажом. Рыжий мялся и теребил край своей вязаной кофты.

– Ты давно смотрел таблицу рейтинга? – спросил он. – Успеваемости, ну, по всем классам.

– Недавно, – ответил я. – Пока что я третий. Первый все еще гребанный Дылда, за ним какая-то девчонка, но я им не уступлю. Со вторым местом у меня меньше дюжины баллов разница!

– На втором месте староста В класса, – сказал Рыжий, – она всегда была второй. А вот мое место всегда было третьим!

Я склонил голову к плечу, не понимая сути разговора.

– Тебя это волнует? Учись лучше и все. На уроках сидишь, как немой, в дискуссии не вступаешь, перекричать никого не можешь, ответы твои не слышат. Выезжаешь на одних тестах и письменных работах, никаких дополнительных баллов за активность!

У Рыжего задрожала нижняя губа.

– Ты знаешь, что первой тройке из каждой школы оплатят выпускные экзамены из началки? – спросил он, стискивая в руках свою несчастную кофту.

– Да ну, – не поверил я. – Гонишь! Это ж сколько народу... Откуда такую кучу денег взять?

Рыжий дернул головой.

– Я от старосты 4-В, ну, узнал, ее мать работает в министерстве образования. Бюджет поступил от военных, и есть ограничения по выбору места дальнейшей учебы, но... Блин! Это мой шанс! Если я, ну, не попаду обратно в тройку, я никак не смогу собрать на экзамены сам!

Я рукой уперся в бок и окинул его презрительным взглядом.

– Ты денег просишь что-ли? Или обвиняешь меня, что я место твое украл и теперь тебе экзамены не сдать? А может – ого-го! – вызов мне бросаешь?

Рыжий уставился на меня слезящимися глазами.

– Я просто, ну, надеюсь вернуть свое третье место себе. Большего мне не надо, да и не добиться никогда.

– Валяй, – тут же ответил я, махнув перед Рыжим рукой. – Забирай, пожалуйста, уступаю! Хоть сейчас.

Он удивленно заморгал, все еще явно пытаясь не расплакаться. Сейчас он выглядел еще более жалким, чем в первый день нашей встречи, валяющийся на земле перед хулиганами Дылды.

– Забирай третье место, с радостью тебе его уступлю, – сказал я, начиная злиться. – Я-то думал, ты мне соревнование предложишь. А ты, оказывается, совсем в свои силы не веришь. Думаешь, третье место – твой потолок? Я вот уверен, что до конца года стану в школе первым! Во-первых, потому что я просто обязан уделать этого идиота-Дылду, а во-вторых, потому что я собираюсь стать адмиралом флота, а адмиралу нельзя быть хуже других!

Рыжий всхлипнул и вытер нос кулаком, глядя на меня с неприкрытым удивлением.

– Джейк, ты? Адмиралом? Ну, настоящим? Разве можно так высоко целиться? – спросил он с недоумением.

Я раздраженно сморщил нос.

– Эх, ты, тюфяк. Рожденный ползать, хочешь сказать? Ну, и сиди на своем третьем месте, а я буду целиться только вперед и вверх!

Он все таращился на меня, будто на чудо-юдо. Развернувшись на пятках, я засунул руку в карман и бросил через плечо:

– Решишься бороться со мной за первое место – поговорим снова. А пока даже слышать ничего не хочу, понял?

Рыжий что-то ответил, пробормотав под нос, я даже не расслышал слов.

Нет, ну, как так можно вообще? Неужели он не стремится стать как можно сильнее и круче? Неужели сможет всю жизнь довольствоваться третьим местом? Нужно было срочно рассказать обо всем Лоле.

Поднявшись по ступенькам на второй этаж, я прошел по коридору и заглянул в актовый зал, где уже была в разгаре репетиция рождественского спектакля.

В момент, когда я открыл дверь, посреди сцены дикий олень в лице Лолы с размаху заехал рогами прямо в лоб несчастному Щекастому-эльфу. Состоящие из одних учеников начальной школы актеры в сотый раз засмеялись.

Щекастый надулся, багровея, повернулся к Лоле и ударил ее по лицу.

Актеры затаили дыхание. Лола взмахнула руками, едва не свалившись назад себя. Я даже подумать ничего не успел, оказываясь у сцены в два прыжка.

Злость накрыла с головой, задушив любые проблески разума.

В тот миг Щекастый мог умереть так же легко, как Швабра тогда, на нижней Земле. Но моя помощь не потребовалась.

Удержав равновесие, Лола схватилась за щеку, нахмурилась и второй рукой отвесила Щекастому звонкую пощечину, прозвучавшую еще громче во всеобщей тишине.

Актеры выдохнули, продолжая смеяться. Только Щекастому было не до смеха. На лице его заалело пятно в форме маленькой ладошки, он вжал голову в плечи и побежал со сцены, цепляясь за все подряд носками нелепых эльфовых ботинок.

На ведущей в зал лесенке он столкнулся со мной, в миг получив в дополнение к пощечине смачный фингал под правый глаз. Я встряхнул кулаком и подул на костяшки пальцев, считая в уме до десяти и обратно, уговаривая себя, что убивать его я не стану. Щекастый сел на ступеньки, держа обе руки у пострадавшего глаза и начиная тонко завывать.

Из-за кулис прибежала воспитатель, я увернулся от ее попытки схватить меня за плечо и сказал:

– Завтра сам к директору пойду, не волнуйтесь. Только этого уберите подальше, а то я за себя не отвечаю!

Воспитатель запричитала о наших сложных характерах, поднимая Щекастого со ступенек. Я высунулся из-за нее, пытаясь разглядеть на сцене Лолу. Актеры столпились у самой лестницы, пялясь на нас со смесью испуга, любопытства и того самого тупого восторга толпы, которая хочет зрелищ. Лолу среди них совсем не было видно.

Репетицию кое-как продолжили, но меня с нее выставили, а Щекастого увели в медпункт. Про то, что он первым полез в драку, воспитателю радостно донесли малыши-первоклассники, играющие детей, которым Санта развозит подарки. Лола в медпункт не пошла, потому мне пришлось ждать до конца репетиции, чтоб с ней увидеться. Я слонялся без дела вокруг школы, пинал камушки и ежился от декабрьского ветра.

Лола увидела меня первая, подбежала и обеими руками схватилась за мой локоть.

– Смотри, теперь у меня есть настоящий боевой шрам! – сказала она с восторгом, демонстрируя слегка опухшую в месте удара щеку.

Я помрачнел и сказал сквозь зубы:

– Этому придурку я все пальцы переломаю, по косточке, если он еще хоть посмотрит в твою сторону!

– Ты чего, ты чего, Джейк? – заволновалась Лола. – Не надо так злиться! В конце концов, я ему врезала в ответ, ты же видел, видел? Я могу за себя постоять!

– Какая, блин, разница, – продолжал я злиться. – Он урод, раз посмел тебя обидеть, и то, что ты ему ответила, не уменьшает его вины!

– Но наказание должно соответствовать преступлению, – заспорила Лола. – Ты ему итак во-о-от такенный фингал поставил! Не надо больше драться, а?

– Сама хороша, драчунья, – уже спокойней ответил я. – Кто это у нас говорил, что сперва надо думать, а потом бить?

– Ничего ты не понимаешь, – ответила Лола, смущаясь. – Это была такая ситуация, когда иначе просто никак!

– Вот у меня вечно такие ситуации, – беззлобно проворчал я. – Видишь теперь?.. Ладно, я рад, что ты в порядке. Даже не заревела, настоящий герой! Вообще, молодец, что в ответ его стукнула. Будет теперь знать, что к тебе лезть опасно!

На следующий день в школе Щекастый красовался сразу двумя фингалами, под обоими глазами. Поймав мой удивленный взгляд, он испуганно заерзал на своем месте.

Дылда из-за своей парты смотрел с обычной насмешкой. На перемене он подошел ко мне и, нарочно глядя в сторону, сохраняя напускную невозмутимость, сказал:

– Я узнал, что вчера на репетиции было, потому добавил ему. И вовсе не потому, что он обидел твою Долли-растяпу. А потому, что нарушил мое обещание ее не трогать. Если уж он согласен быть моим товарищем, то и делать должен все, что делаю я.

– Не думай, что теперь я тебе буду кошмар как благодарен! – на всякий случай огрызнулся я. – Уделать его мог и я сам.

Дылда пожал плечами.

– Я просто сделал то, что захотел, патлатый. Тебе-то я не обязан отчитываться!

– Но пришел и отчитываешься, – заметил я ехидно.

Дылда погрозил мне своим похожим на булыжник кулаком.

– Что хочу, то и делаю! И вообще, я просто мимо шел...

Он засунул руки в карманы штанов и пошел дальше вдоль парт, нарочито внимательно глядя в окно.

Я вдруг поймал себя на том, что отчего-то сижу и глупо улыбаюсь.

После уроков нас со Щекастым, конечно же, вызвали к директору. Не знаю, что этот жалкий трус ему рассказал, но ко мне директор обратился со всей строгостью.

– Ты знаешь, это второе предупреждение, – сказал он, складывая пальцы домиком и холодно меня рассматривая. – Хоть в первый раз ты и отделался просто разговором. Нашей школе не нужны драки и скандалы, у нас статистика. Школы Нью Кэпа – самые безопасные среди всех Верхних Городов. Решайте свои проблемы мирно, как взрослые, цивилизованные лю...

– Он ударил моего друга! – перебил я директора с возмущением. – Как тут иначе решать? У вас есть варианты?

– Сообщить воспитателю, – сказал хладнокровно директор. – И не опускаться самому до уровня того, кто во всем разбирается грубой силой, а не умом. К чему это привело? По хорошему, теперь нужно вычесть из твоего индивидуального рейтинга пару десятков баллов за эту выходку.

– Так вычитайте! – упрямо сказал я. – Я заработаю их обратно!

– Однако, ты вылетишь из первой тройки, – веско заметил директор. – Не думай, что никто не замечает твоих усилий в получении рейтинга. Учитывая все эти старания, неужели тебе не обидно?

Я сунул руку в карман, ссутулился, разглядывая носки своих ботинок, и сказал:

– Это же только маленькое препятствие на моем пути. Значит, буду стараться сильнее.

– Может, проще не допускать больше таких глупостей? – предложил директор, продолжая меня разглядывать, будто сканировал своим ледяным взглядом. – Пойми, не все удастся наверстать и исправить после ошибки. Чем старше ты будешь, тем больнее будет отдаваться твоя глупость и безрассудство. Этот мир живет по правилам, и каким бы особенным ты себя не считал, иногда нужно к ним прислушиваться.

Я упрямо замотал головой. От слов и взгляда директора я чувствовал себя виноватым, а это было неприятно и стыдно.

– Все равно, сейчас уже ничего не поделать! Сожалеть о своих ошибках я не собираюсь!

– Не сожалей, просто признай, что это была ошибка, – предложил директор уже более мягким тоном. – Это первый шаг, чтоб дальше действовать разумней. Так поступают настоящие взрослые.