Текст книги "Идеальные Солдаты (СИ)"

Автор книги: Варвара Вилюжанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Август начался тишиной по ночам и душной жарой, поднимавшейся к полудню от асфальта. Вечерами мы подолгу сидели на траве в парке, слушая сверчков и высматривая звезды за начавшими рыжеть кронами деревьев. Лола собирала в банку жуков, плела венки из поздних душистых цветов, пела тихие песни и придумывала истории спектаклям, в которых хотела бы сыграть. В общем, снова вела себя как в прошлом году, до всех страшных событий и тревог.

Почти все наши одноклассники разъехались из города, только Рыжий иногда встречался нам на улицах, бродящий в своих нелепых кофтах с гордым лицом человека, наконец добившегося желаемого. Дылду я не видел, потому решил, что он уже отправился в свой Лицей Полиции.

За неделю до осени мне прислали электронный билет на шаттл и посылку с формой. Впервые надеть ее оказалось не просто, Лоле пришлось помочь застегнуть замки на высоких ботинках и расправить воротник комбеза так, чтоб виден был серебристый полумесяц рядом с черной вертикальной полоской – знак Академии на месте военных погон. Слева на груди красовался вышитый настоящими нитками герб – семиугольник с драконом, орлом и медведем на фоне звезд, означающих планеты, входящие в Содружество.

Комбез подошел идеально. Графитовый серый, тонкий и приятный на ощупь, очень похожий на настоящую военную форму, он все равно был совсем не таким, какой я запомнил на Петере, и какой видел на загадочном офицере из правительственных войск. Правый рукав куртки был точно по длине, обрезанный и зашитый выше локтя, как я и указал в письме со всеми мерками.

– Смешной такой получился, – сказала Лола, хихикая в кулачок. – Оловянный солдатик. А тебе на год-то хватит комбеза? Ты же растешь. Часто новую форму выдают?

Я как мог оглядел себя в маленьком зеркале ванной, пытаясь понять, над чем она смеется. Потом накрутил на палец прядку волос. Хвост отрос уже достаточно, чтоб лежать на воротнике, концом спускаясь к лопаткам.

– Он же тянется, сама заметила. Но, наверное, если надо будет, выдадут новый... А так, меня больше беспокоит, не заставят ли стричься.

Лола захохотала в открытую.

– Не представляю, насколько ты будешь смешным, если заставят!

Я обиделся и показал ей язык.

– Тебя налысо постричь, так ты тоже смешная будешь, дуреха!

Лола схватилась за свои кудряшки.

– Ой, боюсь-боюсь. Надо будет, так постригусь! Я же не ты, у меня нет таких принципов.

В день отлета я проснулся до рассвета и долго лежал без сна, глядя в окно на качающиеся на ветру желтые листья.

Лола уже ходила в своей комнате, шурша плюшевыми зверями и шепотом говоря что-то сама себе. Наверное она так и не спала в эту ночь.

Тихонько, чтоб не шуметь в такой ранний час, я в последний раз заправил свой диван и переоделся в форму, уже без проблем сам справляясь с застежками. Лола вышла из комнаты одетая в нарядное красное платье, когда я уже доедал завтрак, почти силком впихивая в себя второй тост с джемом. Выглядела она усталой и взъерошенной, несмотря на аккуратно зачесанные волосы и уложенные утюгом складки платья.

– Доброе утро. Услышала, что ты встал, и решила тоже пойти перекусить, – сказала она, зевая. – До шаттла еще почти два часа. Боишься не успеть?

– Всего боюсь, – признался я. Сердце билось в горле, желудок крутило, сок в стакане дрожал мелкой рябью, когда я взял его в руку.

– Успокойся ты, все будет отлично, – сказала Лола с такой наигранной беззаботностью, что даже я не поверил. – Ты собрал вещи?

– Да что мне собирать, – я обернулся на свой новый рюкзак. – Из личных вещей одна одежда, осталось только зубную щетку положить, и готово.

– Теперь в ванной будет стоять только моя щетка, – странно сказала Лола. Она откусила тост и положила его обратно на стол. – Что-то я погорячилась, видимо, не голодна. Пойдем, что ли. Лучше посидим на станции, чем будем тут ждать и страдать

Я согласился и встал из-за стола, последний раз убирая тарелку в посудомойку.

Никогда не скучавший по прежнему дому, теперь я остро ощущал предстоящую разлуку. Уже никуда не хотелось лететь. Никакой Петер и Академия больше не казались причинами, чтоб уходить из этого дома, где на кухне пахло выпечкой, а за окном шумели уже родные деревья.

Бабуля спала под действием лекарств, заглянув в ее комнату, я даже не услышал дыхания. Попрощаться не удалось. Последние месяцы она даже не говорила, так что ничего удивительного в этом не было.

– Может быть, вернусь на каникулы, – сказал я, когда мы спустились вдвоем с Лолой по скрипучей металлической лестнице. Почему-то она несла мою сумку, цепляясь обеими руками за лямки так, что пальцы побелели.

На улице было прохладно и ветрено. По тротуару ерзал бот-дворник, сметая в кучи опавшие разноцветные листья. Остро пахло сыростью и землей. Солнце совсем недавно выкатилось на крыши домов, делая наши тени длинными, будто мы резко стали взрослыми.

Проехала по дороге первая машина. По тротуару на той стороне улицы прогуливалась пожилая женщина с собакой. Нью Кэп жил спокойной утренней жизнью, как в день, когда я только попал сюда. Никому не было дела до мальчика в форме военной Академии и девочки в красном платье.

До станции аэробусов мы добрались пешком, молча всю дорогу, будто не зная, о чем говорить. На месте регистрации на шаттл уже толпились ребята моего возраста, человек пятнадцать на первый взгляд, все в таких же темно-серых комбезах. Почти всех провожали родители. Вокруг них, растянувшись в цепочку, стояли уже взрослые, настоящие военные, держа руки на оружии и поглядывая по сторонам.

Лола испуганно спряталась за меня, увидев их.

– Это просто для безопасности! Вдруг террористы с Луны! – сказал я, успокаивая ее.

От толпы отделился темнокожий мальчишка ростом ниже, чем Лола, очень худой, широкоротый и коротко стриженый. Подбежав к нам, он протянул мне правую руку, потом спохватился и подал левую.

– Йо, чувак! – радостно сказал он. – Я уже со всеми познакомился, один ты остался! Я Джерри, из Скай Нью Йорка. Сюда так долго лететь!

Я пожал его тонкую, но невероятно цепкую руку.

– Джейк. А я местный. Вот, проснулся и сразу пришел.

– Пешком? – Джерри аж подпрыгнул. – Круто, а мы с Ма встали в четыре утра, чтоб сюда добраться! А вон тот парень, высокий, белобрысый который, вообще из Москоу-сити прилетел! Так что, ты везунчик, братишка!

К Джерри подошла невысокая темнокожая дама с пышной прической.

– Господи, солнышко, хватит уже мельтешить! – сказала она, хватая сына за руку. – Идем, поговорим с Па, он онлайн, я собираюсь ему звонить! Он уже целых два часа тебя не видел!

Джерри извиняюще улыбнулся и убежал за мамой.

Я повернулся к Лоле и наконец забрал рюкзак из ее рук. Почему-то она не хотела его отпускать, с трудом разжав пальцы.

– Пойдем, отметим, что я пришел, – неуверенно сказал я, накинув лямку на правое плечо и взяв Лолу за руку. – Успокойся, они тут все такие же ребята, как мы.

– Все одинаковые, в форме... – Лола поежилась. – Будто на настоящую войну собираетесь. Ты теперь выглядишь просто одним из них, а не самим собой.

– Значит, не будут встречать по одежке, – сказал на это я. – И все равно я буду отличаться. Давай, идем.

Лола послушно пошла за мной к стойке регистрации, где я просканировал удостоверение, отметил билет и дал просветить рюкзак сканером.

В небе над городом загудело. Будущие студенты и их родители зашевелились, сбиваясь теснее в кучку. На площадку перед станцией садился серебристый шаттл с полумесяцем на боку. Через весь борт, под рядом окон, шла крупная надпись "Земля – Луна-12".

Среди ребят появилась невысокая женщина в военной форме с крупным значком полумесяца на груди. Я видел ее фотографию на сайте Академии, она была одним из кураторов, приставленных к каждому классу. Куратор стала говорить о правилах поведения на борту и при заходе в шаттл.

Джерри снова оказался рядом, за моим плечом, внезапно вынырнув из толпы.

– Наконец избавлюсь от Ма и Па! – зашептал он в полном восторге. – Так устал от их опеки – спасу нет! Сбегаю от них в Академию, красота!

– Тут мне тебя не понять, – сказал я, не оборачиваясь. – Мне не от кого сбегать.

Шаттл сел, к нам подъехал электрокар без стекол и сидений. Ребята заходили туда по очереди, под надзором куратора и внимательными взглядами военных. Родители остались в стороне, причитая и плача в платочки.

Напоследок я стиснул руку Лолы так, что самому стало немного больно.

– Буду ждать от тебя сообщений, – сказала она. – Как смогу, напишу сама.

– Напиши, конечно, – ответил я, пытаясь игнорировать все растущее волнение. – Ты не бойся, я тебя не забуду. Облазай тут без меня все уголки, где мы еще не успели побывать, только смотри, не падай с деревьев больше. И Боссу скажи, что я ни на что не в обиде. А ты... ты мой самый близкий друг, навсегда.

Лола встала на цыпочки и неумело чмокнула, почти клюнула меня в щеку.

– Глупая я, все откладываю самые важные вещи, а потом ничего не получается так, как хочется, – сказала она, отпустила мою руку и побежала к выходу.

Я даже не стал думать о ее словах, потому что знал, что не пойму ее. Только очень надеялся, что она не будет плакать, но сам же не верил в это. Вытерев мокрый след со щеки, я последним пошел к электрокару, уже сигналящему, что пора торопиться. Стоя внутри среди таких же, как я ребят, шепчущихся и смеющихся, плачущих и кричащих что-то мамам из окон, я почувствовал, как бьется по венам снова тот же, двойной частый ритм.

Шаттл за нашими спинами рос, приближаясь, блестя под косыми лучами утреннего солнца.

Часть вторая. Академия.

–

Глава 13.

Я лежал на жесткой койке под белым, матово светящимся потолком и пытался понять, как этот день успел кончиться так быстро. Будто я моргнул перед вылетом с Земли, а потом открыл глаза уже вечером, во время ужина. С полной головой картинок.

Торопясь поскорей выполнить Обещание, я всеми мыслями был впереди событий, потому ни одно из них не запомнил по-настоящему. Промотав перед глазами прошедший день, как ускоренный на порядок фильм, я поймал скользкое, странное ощущение. Будто ничего этого вообще не было, не происходило со мной на самом деле. А картинки воспоминаний остались.

Никаких звуков, ощущений, отголосков чувств. Только картинки. Они казались... фотографиями людей вместо реального общения. Записью фильма вместо реальной жизни. Наблюдением со стороны вместо непосредственного участия.

Успев испугаться этого нового, непонятного ощущения, я повернулся на бок и посмотрел вниз.

Худой и подвижный темнокожий мальчишка, привязавшийся ко мне еще на Земле, теперь оказался моим соседом по комнате. Сегодня он вообще весь день тусовался рядом со мной, как приклеенный. Джерри, правильно? Его койка была внизу, и со своей я видел только две голые покачивающиеся в воздухе ноги, торчащие из под сползшего почти на пол одеяла.

– Эй, ты не спишь еще? – спросил я, свешивая голову.

Ноги замерли и втянулись под одеяло. На нижней койке завозились.

– Не-а, Ма и Па письмо сочиняю! – откликнулся Джерри. – Блин, еще суток не прошло, а я уже, кажется, скучаю...

Восстановить сегодняшний день. Слишком страшно открывать глаза и понимать, что кусочек жизни уже прожит, а тебя самого в нем как будто и не было.

Так можно проснуться однажды в семьдесят и посмотреть свою жизнь, как короткий фильм, где ты всего лишь зритель. Меня пробрали мурашки.

Я наскоро вытащил из воспоминаний сегодняшнего дня картинку Джерри, сидящего на соседнем кресле в шаттле. Рот его не закрывался весь полет, но ничего из рассказов я не запомнил. Кажется, он говорил, что...

– Ты же летел спасаться от их опеки? – почти наугад спросил я.

– Конечно! – воскликнул Джерри. – Дома мне шагу ступить не дают самому, контролируют, наблюдают, советуют что-то... Все время твердят, что раз я такой умница, то должен получать только самое лучшее. Я хочу делать свои собственные ошибки! А еще мне ужасно надоели соревнования!

Я наскоро оглядел нашу новую комнату и зацепился взглядом за полку над письменными столами. Половина ее была заставлена блестящими статуэтками и пузатыми кубками. С кровати я не мог разглядеть, но мог вспомнить мельком увиденные надписи на них. Призовые места за бег на разные дистанции, за рукопашный бой, за баскетбол и теннис. Еще я помнил, как Джерри вытаскивал их все из раздутой от обилия вещей сумки и выставлял на этой полке по линеечке, выверяя расстояния и сохраняя одному ему ведомую систему.

– Ты спортсмен, ага? – сделал я единственный логичный вывод.

– А я про что тебе сегодня пол дня рассказываю? – возмутился Джерри. – Эх, бро, ты все пропустил мимо ушей? Ма и Па думали, что я смогу стать настоящим спортсменом, в идеале безмодовым. В смысле, ты знаешь, натуральный спорт все еще популярен в Содружестве, и считается куда престижней, чем дурацкая гонка технологий, соревнования спортсменов с имплантированными модулями и улучшениями. А я заколебался постоянно доказывать, что я лучше других. Понимаешь ли, я хотел получать удовольствие от спорта как процесса, а меня заставляяли работать на результат.

– И ты послал всех на три буквы и свалил в военную школу? – спросил я.

На нижней койке тяжко вздохнули.

– Хэй, бро, если я буду рассказывать каждую историю по два раза, это будет совсем не круто! – сказал Джерри. – Да, ты прав, я всех послал и подал документы только сюда. Не, ну, а что – место престижное, профессия нужная... Все равно быть войне! А так, хоть наверху окажемся, а не будем призваны пушечным мясом. Ух, как кричала Ма! Как Па топал ногами! Потом смирились, конечно же.

– Выходит, ты не хотел доказывать, что лучше других, но доказал это так, мимоходом, – заметил я с ехидцей, начиная слегка завидовать. – Ты не стремился попасть именно сюда? Престижных военных школ в Содружестве куда больше, чем одна.

– Академия лучшая, – ответил Джерри. – И еще она на Земной орбите. А я не хотел забираться слишком далеко от Ма и Па...

– Пойти в одну из лучших школ Содружества только потому, что она рядом с домом, – себе под нос проворчал я. – Интересно, у нас на курсе все такие?

– Думаю, большинство все-таки очень старалось, чтоб сюда попасть, – без сомнений сказал на это Джерри.

– Значит, себя ты считаешь уникумом? – уколол я, восприняв его слова по-своему. – Мистер Стану Лучше Всех Без Усилий.

– А ты себя не считаешь? – вернул мой вопрос Джерри, но в его голосе не было раздражения, наоборот, какой-то восторг. – Ты, бро, первый студент Академии Военно-космических Войск с таким... такой физической особенностью! Неужели ты менее уникум, чем я или кто-то еще?

Я недовольно заворочался с боку на бок. Отсутствие правой руки начинало болеть, если я о нем думал, и это не добавляло веселья.

– Когда все вокруг особенные, то получается просто еще одна толпа одинаковых, – сказал я, отвернувшись к стенке. – Вот стану первым на курсе, тогда посмотрим!

Джерри почему-то смеялся.

– Не втягивай только меня в свои соревнования, ладно? – попросил он. – Ничего такого я не хочу. Мне хватило в жизни соперников. Может, теперь у меня появится просто друг?

– ***

Перед самым сном я заново прокрутил в голове все события первого своего дня в Академии Военно-космических Войск.

Первым, что я увидел снаружи, после взлета с планеты была тонкая, почти прозрачная спица, а на ней два кольца разного диаметра – огромное жилое и небольшое техническое. Их назначения я знал из лежащих в открытом доступе в Сети схематических чертежей Станции. Рисунок чернильных теней, почти сливающихся с космосом вокруг нее, решетка солнечных батарей, ежиные колючки антенн и неизвестных мне приборов. Со стороны, из иллюминатора подлетавшего к ней шаттла, Академия выглядела крохотной, белой и хрупкой, как причудливая снежинка.

Но чем ближе мы подбирались, тем огромней она становилась. Наш шаттл уровнял скорость с вращением большого кольца и нырнул в открывшуюся прямо посреди него пасть ангара. Сперва наткнувшись на упругое сопротивление, заставившее всех слегка потрястись в своих креслах, шаттл выпустил шасси и мягко плюхнулся на брюхо.

Летевшая с нами куратор построила всех в одну шеренгу и выпускала наружу по очереди. В гигантском помещении ангара уже стояли бок о бок два других шаттла. Один, точно такой же, как наш, привез будущих студентов с Марса, а второй, значительно массивней и длиннее за счет помещений для анабиоза и отсека с гипердвигателем, прибыл с Эвридики.

Нас, прилетевших с Земли, было двенадцать. Еще трое с Марса и его спутников, а с Эвридики пятеро. Построившись перед куратором в два неровных ряда, мы прошли перекличку и отправились к выходу из ангара. Краем глаза я заметил, как боты-погрузчики вынимают из грузового отсека нашего шаттла рюкзаки, сумки и чемоданы. Марсианский и Эвридикский шаттлы уже были разгружены, вещи лежали аккуратной стопкой между ними.

Я вертел головой и оглядывал все вокруг. Заглянув каждому в лицо, я запомнил своих новых товарищей, куратора, стоящих у стен молчаливых, почти незаметных взрослых военных, наблюдавших за процессом высадки. У каждого из них на груди белел пустой семиугольник.

Правительственные войска лично контролировали прибытие новых студентов в Академию. Об этом я задумался уже сильно после, в тот момент просто сохранив все, будто на видеозаписи.

За ангаром был шлюз, в нем гудели вентиляторы и светились разными цветами предупреждающие надписи на стенах. Куратор провела нас насквозь, мы вышли в кажущийся бесконечным коридор и остановились у противоположной шлюзу стены. На ней тут же зажегся экран информации.

Куратор показала, как зайти во внутренню Сеть Академии, как найти свою учетную запись, как внести туда информацию, потом раздала каждому индивидуальные встроенные в тонкие браслеты коммы, кроме прочих функций отслеживающие местоположение ученика на Станции. Мы по очереди открыли каждый свою учетку и отсканировали там ладонь и браслет.

Куратор повела нас дальше по коридору, делящемуся на отсеки метров по двадцать длиной. Пол и потолок впереди едва заметно уходили наверх, потому коридор выглядел каким-то неправильным, будто из сна. Светящиеся матовые потолки, указатели и одинаковые двери не добавляли реальности.

Каждый отсек имел свою табличку с номером и названием. После десятка "учебных" мы добрались до "жилых". В них двери шли только с одной стороны, по пять на отсек, а почти всю противоположную стену занимали огромные окна. Там, за тонкой скорлупкой Колеса уходила в космическую даль спица Оси Станции. Почти все мои новые товарищи тут же прилипли к окнам, несмотря на окрик куратора. А я почему-то не пошел, даже не стал просто смотреть туда. Я нашел дверь с номером, указанным в моей учетной записи, и приложил ладонь к сканеру рядом с ней.

За открывшейся дверью оказалась комната, на первый взгляд довольно обычная, особенно в сравнении с бесконечным коридором и огромным ангаром. Двухъярусная кровать слева, перед ней, почти у самых дверей большой зеркало, справа вдоль стены длинный двойной письменный стол, над ним полки. У дальней стены небольшой шкаф и окно на другую сторону кольца. Все какое-то обтекаемое, светлое. Потолок такой же, как в коридоре, но кроме него еще личные светильники в изголовьях кроватей и над столами.

На нижней кровати уже лежал наш багаж – огромная, туго набитая сумка Джерри и мой скромный рюкзак. Куратор оставила нас разбирать вещи, я быстро закинул свою гражданскую одежду в шкаф, а потом вытряхнул на одну из открытых полок всякую мелочовку – ручку с настоящей пастой, которой Лола учила меня писать, пару резинок для волос и гребешок, зубную щетку и прочие личные нужные штуки

Джерри расставил свои награды и кубки, параллельно рассказывая про каждый. Я не слушал и ничего не запомнил. Из бокового кармана рюкзака я вытащил свою зеленую бабочку, заботливо завернутую в прозрачный пакетик.

Вспоминая об этом, я пошарил под подушкой. Да, точно, я не стал оставлять ее на полке. Бабочка лежала там же, где я ее положил днем. Тогда, кое-как раскидав свои вещи, я нахально занял верхнюю койку, пока Джерри по какой-то непонятной занудной схеме выстраивал и выстраивал кубки на полке. Потом он принялся доставать из необъятной сумки одежду, складывая каждую вещь в шкаф так аккуратно, словно готовился к экзамену по перфекционизму.

Через некоторое время в дверь постучали. Куратор собрала нас всех на обед и так же гуськом повела по коридору. Между пятым и шестым жилыми отсеками находилась столовая – длинное, просторное, но, конечно, не такое большое, как ангар, помещение с кучей столиков и стойкой раздачи, где каждый брал себе что хотел. Закругление пола под ногами тут было заметно куда сильней, чем в кишке коридора или крохотных личных комнатах. Кроме нас, первокурсников, больше в столовой никого не было, видимо в первый день нас решили покормить отдельно.

После обеда нам показали учебные кабинеты – в основном небольшие комнаты по пять-десять человек, где все занятия проводились в виртуальности. Всего пара кабинетов могла вместить курс или больше за один раз, там стояли обычные парты с компами и висели школьные доски с голографическими проекторами. Еще был медицинский отсек и оранжерея, а часть кольца, противоположную жилым ученическим, занимали отсеки преподавателей.

Я запоминал расположение кабинетов, номера на дверях, таблички на стенах и названия отсеков – в общем, все, что попадалось мне на глаза.

Сделав по Станции круг и вернувшись в отсек со столовой, куратор отпустила нас, объяснив, что перед ужином будет рассылка оповещений на все наручные коммы. Об этом я вспомнил только тогда, когда это самое оповещение увидел, а тогда пропустил мимо ушей, как и все остальное. До ужина мы с Джерри сидели в нашей комнате, он сперва о чем-то болтал, а потом ушел, пока я валялся как в трансе. Кажется, не меньше часа я просто разглядывал потолок, потому что других картинок не запомнил.

Академия, вот она. Петер. Обещание. Адмирал.

Джерри отвлек меня тем, что, вернувшись, нашел панель управления интерьером рядом со входом и принялся перебирать все варианты. Потолок надо моей кроватью заходил ходуном, меняя цвета и пестря узорами, в конце концов остановившись на мерзком мятном цвете.

Наверное, я сказал ему что-то убедительное, потому что через пару секунд он уже послушно вернул все как было.

В себя я пришел только к вечеру, и тому была причина. На ужин кроме нас, первогодок, собрались и старшие классы тоже. Прилетевшие с каникул не такой организованной толпой, как мы, они собрались полным составом только к вечеру. Когда мы кучкой зашли в столовую, почти все столики оказались заняты.

Пятикурсники сидели отдельно, в самом дальнем углу. Многие из них выглядели уже совсем взрослыми, хотя никому не должно было быть больше шестнадцати. Они сдвинули несколько столов, чтоб сидеть всем вместе, будто показывая, что они уже не новички, им многое позволено. Разговаривали они между собой смеясь и дурачась, но все равно показались мне очень важными и крутыми. Графитово-серая форма сидела на них ничуть не хуже, чем настоящие серебристые комбезы на настоящих военных. У большинства пятикурсников на груди блестели значки в форме стилизованного космического корабля.

Увидев собранные в хвост волосы одного из старших, я вздохнул с облегчением, тут же намотав на палец кончик своего хвоста. Видимо, стричься не придется.

Джерри ткнул меня локтем в бок.

– Гляди, народу сколько! По двадцать человек на курс – вместе с нами целая сотня! Надеюсь, я со всеми смогу общий язык найти, – сказал он, и это стало первой фразой, которую я запомнил за весь день.

Я молча кивнул, разглядывая сидящих, пока шел вместе со своими новыми товарищами до раздачи, а потом продолжит вертеть головой, когда сел рядом с Джерри за столик.

Петера не было.

– Здесь не сто человек, – подозрительно сказал я, пересчитав всех по головам. – Девяноста два.

Джерри пожал плечами и отправил в рот полную ложку картофельного пюре.

Я поковырялся в своей тарелке, особо не замечая, что вообще взял для себя.

Петер. Обещание. Мы должны встретиться.

– Может, не все еще вернулись, – проглотив, сказал наконец Джерри. – Ты кого-то конкретного ищешь?

– Да, друга, – ответил я нехотя, по второму кругу разглядывая и без того уже запомнившиеся лица студентов. – Это из-за него я решил, что смогу сюда поступить. Мы обещали встретиться тут, он вроде бы меня на год старше...

– Вроде бы? – удивился Джерри. Потом снова набрал полную ложку. – Ничего, разберетесь. Напиши ему в Сети.

– Я не знаю его адреса, – проворчал я, гоняя по тарелке кусок цыпленка. – Мы вообще виделись всего один раз, а потом не общались.

– Вот так друг! – еще сильней удивился Джерри. – Ты странный, бро. Скажи еще, что имени его не знаешь.

– А вот и знаю! – обиделся я. – Его зовут Петер... И как он выглядит знаю! Так что ничего я не странный.

Джерри был совершенно спокоен.

– Тогда спроси у старшекурсников, – сказал он. – Если он тебя на год старше, значит сейчас на второй курс перешел. Пока ты днем балду гонял и в потолок таращился, я успел сходить в гости к нашим соседям. Слева живут две второкурсницы, может, смогут тебе помочь.

Он указал ложкой на соседний столик, где сидели девчонки – пухлощекая кудрявая блондинка и брюнетка с двумя косичками ниже талии. Есть они закончили раньше нас, потому поймать их после ужина у меня не вышло, а напрашиваться в гости, как это сделал Джерри, я не умел. Потому просто вернулся в нашу комнату, залез на свою кровать и задумался.

Целый день я витал в облаках, пропустил все разговоры и все знакомство со Станцией. Ладно хоть "видеоинструкцию" сохранил, а то совсем дураком бы казался сейчас.

Поговорив перед сном с Джерри про его отношения с Ма и Па, про поступление в Академию и особенности, я завернулся в одеяло и неожиданно быстро уснул.

И впервые за всю жизнь мне снились настоящие сны. Не чужие, тревожные и пугающие картинки жизней, не чернота без сновидений, а дремучие парки Нью Кэпа, аллея с двумя фонарями, рыбки в аквариуме из венерианского стекла и солнечные зайчики на вышитых подушках. Видимо, несмотря на то, что всем сердцем я стремился вперед, какая-то часть меня не могла не скучать по дому.

– ***

Следующий день начался торжественным построением в честь начала очередного учебного года. Джерри не позволил мне проспать, хотя я ужасно не хотел вставать в такую рань. Мои ботинки валялись где-то в дальнем углу комнаты, а его аккуратно стояли на явно предназначенном для обуви месте у дверей. Мою куртку пришлось снимать со шкафа, его одежда висела на плечиках до тошноты аккуратно.

– Не забудь причесаться, – наставительно сказал Джерри.

Я скорчил ему рожу и провел рукой по всклокоченным после сна волосам.

– Ты уверен, что смог уехать от своих Ма и Па? Кажется, чувак, ты взял их с собой!

Общие ванные, с туалетами, умывальниками и душевыми находились в конце каждого отсека. В нашем уже было довольно тесно, когда мы заглянули туда. Высокий парень с надбровными дугами настоящего неандертальца грубо толкнул меня в правое плечо и удивленно посмотрел вниз.

– Эй, давно в Академию берут инвалидов? – спросил он. Через плечо у него было перекинуто полотенце, форменная куртка расстегнута, демонстрируя бычью толстенную шею и натянутую на широкой груди майку.

– С тех же пор, с каких берут таких даунов, как ты, – ответил я быстрее, чем успел подумать.

Неандерталец гоготнул и двинул меня по плечу, без замаха, но все равно ощутимо. Я качнулся, но устоял на ногах, сжал кулак и упрямо поднял голову, заглядывая ему в лицо.

Я видел, как пульсирует кровью жилка у него на шее. Если постараться, можно ее перекусить, или разбить зеркало и...

Между нами вклинился юркий Джерри, пытаясь похлопать обоих по плечам, но чтоб дотянуться до неандертальца ему пришлось слегка подпрыгнуть.

– Эй, бро, мы не хотим неприятностей, – сказал он, улыбаясь во весь рот. – Мы же тут новенькие, извини, чувак, мы просто тоже хотим успеть на общее построение...

Неандерталец смерил нас обоих взглядом и презрительно чихнул.

– Ссыкуны, – сказал он. – Чего только в военные поперлись. Один мелкий, как козявка, второй патлатый, как девчонка, так еще и инвалид.

Я отодвинул Джерри и мстительно пнул неандертальца в коленку. Тот выругался и потянулся гигантскими лапищами к моей голове. Стоящие вокруг старшекурсники дружно заржали.

– Эй, что за хрень тут тварится, мужики? – к нам заглянула девчонка, одна из наших соседок-второкурсниц. – Куратора позвать? Давайте живее, дамы ждут свою очередь!

– Отстань, Ронг, – опустив руки, медведем заворчал неандерталец. – Тут мелюзга всякая нахальная мешается...

– Ты сам всем мешаешься, – нахмурилась девчонка. – Все, тишина, спокойствие! Даем вам десять минут, а потом выгоним!

Она скрылась за дверью.

– Женщины, – вздохнул неандерталец, отвернулся от нас и утопал в сторону душевых. Остальные тоже вернулись к своим делам.

– Женщины, – повторил за ним Джерри с каким-то восхищением. – Она клевая, правда?

Наскоро приведя себя в порядок, мы встретились с остальными с нашего курса, дождались куратора и все тем же неровным строем вышли в ангар.

Под звуки национального гимна Содружества на стенах вспыхнули флаги всех стран, входящих в него, а затем их место заняли два герба – дракон, медведь и орел на фоне звезд, и рядом символ Академии – серебристый полумесяц, пересеченный стилизованным изображением Станции.

Стоя в ангаре я оглядел все вокруг себя и привычно стал рассматривать людей.

Студенты стояли группами по двадцать человек, выстроившись в ровные ряды, курс за курсом.

Петера не было. Я начал нервничать.

Перед нами возник силует пожилого мужчины в серебристом парадном костюме, в фуражке и с вышитыми рукавами. В воздухе над ним зажглась надпись – генерал Андерсон, директор Академии Военно-космических Войск.

Голограмма директора начала длинную заунывную речь, едва кончился гимн. А я все думал и думал о Петере.

Его не было среди студентов.

Он не дождался меня в Академии?

Не выполнил свою часть Обещания?

Погруженный в свои мысли, я простоял в беспамятстве до самого конца, пока Джерри рядом со мной умирал со скуки. Когда нас отпустили на завтрак, ему пришлось тянуть меня за локоть, чтоб я пришел в себя хоть немного.

– Петера тут нет, – сказал я, чувствуя себя совершенно растерянным.

Джерри упрямо покачал головой.

– Пойдем, спросим девчонок все-таки. Вон они идут как раз!

Он потащил меня за рукав, я путался в собственных ногах, слишком пораженный, чтоб суметь на чем-то сосредоточиться. Джерри помахал девчонкам рукой, они заметили его и остановились. Кудрявая блондинка покраснела и смущенно опустила голову, длинноволосая брюнетка наоборот смело заулыбалась нам. У нее была прямая редкая челка, большая щель между передними зубами, широкие скулы и лихой азиатский разрез глаз.