Текст книги "Дочь Сталина"

Автор книги: Варвара Самсонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Василий

Владимир Аллилуев в «Хронике одной семьи» рассказывает о Василии и Светлане с родственной теплотой и снисходительностью. Это подкупает, потому что потомков кланов Аллилуевых, Сванидзе, Джугашвили едва ли можно назвать дружными.

От родителей им достался нелегкий характер, жесткий, неуравновешенный, признает В. Аллилуев, но Василий «был намного проще и, я бы сказал, мягче Светланы». О Василии двоюродный брат пишет с особой симпатией, подчеркивая его простоту, демократичность, широту души.

Другие родственники, знакомые, сослуживцы Василия не скрывали его многочисленных пороков и пытались найти объяснения, почему у него сложился такой неуравновешенный характер, почему он так рано начал пить и к двадцати двум годам стал хроническим алкоголиком.

Жизнь в семье, несмотря на все удобства и привилегии, не была безоблачной. Незадолго до смерти Надежда Аллилуева говорила сестре, что собирается уехать от мужа в Куйбышев и начать новую жизнь. Анна Сергеевна иначе как «мученицей» не называла бедную Надюшу. Неурядицы в семье не могли не сказаться на детях.

Чрезмерная нервность и неуравновешенность Василия объяснялась дурной наследственностью. Мария Анисимовна Сванидзе в своем «Дневнике» вспоминает, как они ездили осматривать новые станции метро. Это было в 1934 году. Шумная толпа, грохот поездов, всеобщее возбуждение так взвинтили Василия, что, вернувшись домой, он бросился на кровать и истерически разрыдался. Мария Анисимовна недолюбливала Аллилуевых и не упускала случая напомнить, что Федор, брат Надежды, сошел с ума, Павел, по ее мнению, медленно впадал в маразм, да и Анна была психически неполноценной. Надежду Мария Анисимовна Сванидзе любила и с горечью писала, что та в последние месяцы часто впадала в черную меланхолию. В этом состоянии она, возможно, и решила уйти из жизни…

Что касается пристрастия к алкоголю, то в этом несчастье Василия биографы винили его отца. Сталин считал, что хорошее виноградное вино полезно детям. Как ни противилась Надежда Сергеевна, муж постоянно угощал детей вином. У Василия это переросло в пагубную привычку…

В сущности, он был предоставлен самому себе. Отец и мать слишком заняты. Детей пестовали и воспитывали няня, экономка, учителя, обслуга, охрана. Позднее Василий жаловался, что именно охранники, грубые солдафоны, научили его пить и сквернословить. Он пытался бороться со своими пороками, но у него был слишком слабый характер.

Василий не раз повторял, как сильно любил мать и каким ударом для него была ее смерть. Мария Анисимовна Сванидзе пишет по этому поводу: «Светлану отец считает менее способной, но сознающей свои обязанности. Обоих он считает (Светлану и Василия) холодными, ни к кому не привязанными, преступно скоро забывшими мать. Очень неровными в отношении к окружающим». Мария Анисимовна считала эту характеристику очень точной и, как обычно, восхищалась проницательностью дорогого Иосифа. «Он знает их до мелочей. Он прав всегда во всем. Какой это аналитический ум, какой он исключительный психолог. Будучи таким занятым человеком, как он, знает всех окружающих до мелочей!»

У Марии Анисимовны был только один кумир – Иосиф. К окружению «великого человека», даже к его детям, она относилась очень критически. Ей принадлежат самые жесткие и нелицеприятные характеристики Василия, тогда еще подростка.

«Обстановка создана идеальная, чтобы учиться, развиваться и быть хорошим, – рассуждала она. – Ужас в том, что дети чувствуют привилегированность своего положения, и это их губит навеки. Никогда у великих родителей не бывает выдающихся детей».

После смерти матери Василий становится совершенно неуправляемым. Он плохо учится, грубит учителям, прогуливает занятия на футбольном поле. С ним не справляются ни воспитатели, ни учителя, ни обслуга. И все обращаются с жалобами на невыносимого Васю в последнюю инстанцию, к высшему судие – отцу. Только его Василий боялся и признавал. Отец, как мог, его вразумлял.

Светлана вспоминает, что в первые годы после смерти матери отец был очень внимателен к ним, сам проверял дневники, интересовался учебой. Вот что пишет Сталин коменданту дачи в Зубалове осенью 1933 года: «Следите хорошенько, чтобы Вася не безобразничал. Не давайте волю Васе и будьте с ним строги. Если Вася не будет слушаться няню или будет ее обижать, возьмите его в шоры. Держите Васю подальше от Анны Сергеевны, она развращает его вредными и опасными уступками».

Большинство наставлений касалось Васи, Светлана не доставляла стольких хлопот. Но и дочери Сталин посвящал несколько строк: «Светлану надо немедленно определить в школу, иначе она одичает вконец».

В «Дневнике» за 17 ноября 1935 года Мария Анисимовна Сванидзе рассказывает о семейном ужине в Зубалове. За столом, как обычно, говорили и о детях. Сталин, выведенный из терпения, пригрозил сыну выгнать его из дому, а вместо него взять на воспитание троих способных парней. На исправление Василию был дан срок – два месяца. Родственники притихли, они не верили, что мальчик сумеет исправить двойки за два месяца, и считали угрозу уже осуществившейся.

«Конечно, Васю надо привести в порядок, – пишет Мария Анисимовна. – Он зачванился тем, что сын великого человека, и, почивая на лаврах отца, жутко ведет себя с окружающими». Прошло всего две недели, и в том же «Дневнике» Мария Анисимовна отмечает не без тайной иронии, что Вася уже прощен и допущен к отцу. И продолжает: «Я очень рада. Вася – мальчик чрезвычайно жизнеспособный и хитрый, он умеет обходить даже собственного отца и являть себя прямым и искренним, не будучи таковым на самом деле».

О хитрости и склонности к интригам в характере Василия упоминали впоследствии и его сослуживцы и близкие. Светлана не раз в сердцах называла брата «невозможным», невыносимым, и тут же замечала, каким он становился паинькой при появлении отца. Впрочем, эти чудесные превращения замечали и за ней наблюдательные родственники.

Владимир Аллилуев уверяет, что Василий терпеть не мог подхалимов и льстецов, а сестра пишет, что только подхалимы его и окружали. Но всегда находились мужественные и принципиальные люди, которые смело давали отпор зарвавшемуся сынку. Они были и среди учителей, и среди сослуживцев, и среди командиров Василия Сталина.

Директор элитарной школы, где он учился, во всем мирволил и потакал детям всесильных чиновников, в особенности сыну самого Сталина. Но вот учитель истории, возмущенный наглостью избалованного недоросля, написал письмо Сталину, в котором рассказал и о двойках, и о прогулах, и о грубости Василия. И заодно о том, как развращает детей подхалимство таких учителей, как директор И. В. Моисеев.

Нетрудно представить, с каким нетерпением учитель ждал ответа или какой-либо реакции на свое письмо. Это было в 1938 году. И вот ответ пришел.

«И. В. Сталин – В. В. Мартышину. 8. 6. 1938 г.

Ваше письмо о художествах Василия Сталина получил. Спасибо за письмо. Отвечаю с большим опозданием ввиду перегруженности работой. Прошу извинения.

Василий – избалованный юноша средних способностей, дикаренок (тип скифа!), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких «руководителей», нередко нахал, со слабой – вернее – неорганизованной волей. Его избаловали всякие «кумы» и «кумушки», то и дело подчеркивающие, что он – «сын Сталина».

Я рад, что в Вашем лице нашелся хоть один уважающий себя преподаватель, который поступает с Василием, как со всеми, и требует от нахала подчинения общему режиму в школе. Василия портят директора, вроде упомянутого Вами, люди-тряпки, которым не место в школе, и если наглец – Василий не успел еще погубить себя, то это потому, что существуют в нашей стране кое-какие преподаватели, которые не дают спуску капризному барчуку.

Мой совет: требовать построже от Василия и не бояться фальшивых шантажистских угроз капризника насчет «самоубийства». Будете иметь в этом мою поддержку.

К сожалению, сам я не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот.

И. Сталин».

Это письмо было опубликовано в «Учительской газете», товарищ Мартышин испытал сильное потрясение, а миллионы советских граждан еще долго умилялись гениальной простоте и справедливости вождя. Но если заглянуть на несколько лет вперед, умиление исчезнет. За эти годы Сталин много раз «брал сына за шиворот», распекал, сажал в карцер под арест, прогонял с глаз долой, но, несмотря на все эти меры, Василий продолжал пить, безобразничать, делать стремительную карьеру. Он по-прежнему ни с кем не считался.

Наконец, Василий расстался с ненавистной школой. Раньше он мечтал стать кавалеристом, как Буденный. Любил лошадей. Но после знаменитых перелетов Валерия Чкалова, когда все мальчишки помешались на самолетах, твердо решил стать летчиком. В 1938 году он поступил в Качинскую военную школу, которую окончил в 1940 году. Первое время Василий жил в училище на особом положении, в отдельной комнате, а не в казарме. Даже еду ему готовили отдельно, и он мог заказывать свои любимые блюда. Часто получал посылки, но надо отдать ему должное, всегда делил их с курсантами.

Когда Сталин узнал об этих привилегиях, начальник школы был снят с должности, а Василий переведен в казарму на тридцать человек «на общие харчи и махорку». Но он перенес эти перемены легко, потому что был «своим парнем, компанейским», по воспоминаниям сокурсников. Правда, на махорку он так и не перешел, а щедро делился со всеми курильщиками «Казбеком».

А. Колеснику, биографу семьи Сталина, не удалось обнаружить документов, подтверждающих получение Василием диплома и квалификации летчика ВВС после окончания училища. Интересные подробности военной службы Василия сообщили А. Колеснику бывшие сослуживцы, инструктора и командиры сына Сталина. Оказывается, он вышел из Качинской авиашколы в звании младшего лейтенанта без диплома. Ему была выдана справка о прохождении курса… и только. Причина все та же – пристрастие к алкоголю.

Войну Василий начал младшим лейтенантом без диплома, а окончил генерал-лейтенантом авиации. За какие заслуги он получал высокие звания, посты? На этот вопрос ответить трудно, хотя можно проследить основные этапы и ступеньки его головокружительной карьеры. Ни на одном посту он подолгу не задерживался. Всегда что-нибудь случалось, разражался скандал, и обычно Иосиф Сталин сам выгонял сына с должности, сажал на гауптвахту или отправлял в ссылку.

Личная жизнь Василия была довольно бурной. Уже в 1940 году он женился на Галине Бурдонской. Светлана Аллилуева вспоминала, что Галю за ее веселый и легкий характер быстро приняли и полюбили в их семье. От первого брака у Василия было двое детей – сын Александр и дочь Надежда. Но ни женитьба, ни отцовство не остепенили его. Он оставался таким же грубым, безответственным, неуправляемым и нетерпимым к чужому мнению.

В 1941 году его назначили на должность летчика-инспектора Управления ВВС КА, чтобы держать подальше от фронта. Сталин запретил ему участвовать в боях, боялся, как бы младшего сына не постигла участь старшего. Но Василий, несмотря на запреты, все равно летал. За войну он сделал двадцать семь боевых вылетов и сбил один самолет. Сослуживцы подтверждали, что трусом он не был, порой отличался какой-то безрассудной смелостью.

Должность инспектора, а потом начальника инспекции ВВС позволяла Василию часто прилетать в Москву, навещать родных. Он с удовольствием возвращался в мирную жизнь, любил шумные застолья, многолюдные компании. Вот как вспоминает об этом периоде его жизни Светлана:

«Возле него толпилось много незнакомых летчиков, все были подобострастны перед молоденьким начальником, которому едва исполнилось двадцать лет. Это подхалимничание и погубило его потом. Возле него не было никого из старых друзей, которые были с ним наравне. Эти же все заискивали, жены их навещали Галю и тоже искали с ней дружбы… В доме нашем была толчея. Кругом была неразбериха – и в головах наших тоже. И не было никого, с кем бы душу отвести, кто бы научил, кто бы сказал умное, твердое, честное слово… В дом вошел неведомый ему дух пьяного разгула. К Василию приезжали гости: спортсмены, актеры, его друзья – летчики. И постоянно устраивались обильные возлияния, гремела радиола».

Василий жил так, как будто не было войны. Изредка он попадал на фронт и окунался в нее, потом снова возвращался к привычному образу жизни. Через два года после начала службы он получил звание полковника – и лишился должности начальника инспекции ВВС после кратковременного, но безумного романа с женой известного кинорежиссера. Василий увез свою новую возлюбленную, правда, с ее согласия, и они отсутствовали, неизвестно где, несколько дней.

В это время обманутый и оскорбленный муж метался, искал жену и вынашивал план мести. Его приятель генерал Власик посоветовал пожаловаться самому Сталину. Муж так и сделал, написал письмо, а Власик письмо собственноручно передал Сталину. Резолюция была наложена такая: «Василия посадить на гауптвахту, ее вернуть домой». Что и было исполнено.

«Ни один случай, известный И. В. Сталину о поведении Василия, не прошел без внимания, сурового наказания», – утверждает полковник запаса И. П. Травников. И в доказательство приводит неопровержимые факты, – действительно, на гауптвахте Василий Сталин сиживал не раз. Но любопытно, как полковник И. П. Травников объяснит нам подобный казус: в январе 1943 года по приказу Сталина Василий освобожден от должности начальника инспекции ВВС, а спустя всего две-три недели (после отбытия наказания на гауптвахте) он же назначается командиром 32-го гвардейского истребительного авиаполка!!! С соответственным повышением в чине.

На этой должности Василий продержался совсем недолго. Уже в апреле он попадает в кремлевскую больницу с осколочными ранениями щеки и стопы.

Сохранились отчеты доктора генералу Власику об операции по извлечению осколков. Их было немало. Ранение оказалось не столько опасным, сколько болезненным и неприятным. И получил его молодой командир полка не на полях сражения.

Вот что рассказал на допросе один из адъютантов Василия. Он всегда появлялся в сопровождении адъютантов и телохранителей.

«Я, будучи адъютантом, принимал участие в рыбной ловле, которая была организована Василием Сталиным в районе города Осташково Калининской области. Эта рыбная ловля закончилась тем, что авиаснаряд «PC», которым мы глушили рыбу, взорвался в руках полкового инженера. Взрывом инженер был убит, а летчик Котов и В. Сталин ранены».

По-видимому, «рыбная ловля» была не единственным прегрешением Василия за четыре месяца пребывания в полку, потому что последовал специальный приказ наркома обороны СССР:

Командующему ВВС Красной Армии маршалу авиации тов. Новикову А. А.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Немедленно снять с должности командира авиационного полка Сталина Василия Иосифовича и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.

2. Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк.

3. Исполнение донести.

^{Народный комиссар обороны И. Сталин.26 мая 1943 г.}

Этот косноязычный и грозный приказ обрушился на злосчастный полк, а его командир отправился в восьмимесячную ссылку на дачу во Внуково. Там он восстанавливал здоровье и изнывал от тоски. Безудержная энергия бурлила в нем, не находя применения. «Этими бы руками чертей душить! – жаловался он близким. – А я тут сижу». Кстати, месяцы этой тихой ссылки Василий зачел себе в воинский стаж. В его автобиографии черным по белому записано, что с января по декабрь 1943 года В. Сталин командовал 32-м гвардейским истребительным авиаполком.

А с января 1944 года, не без ведома наркома обороны, он назначается командиром уже не полка, а дивизии! Дивизий Василий Сталин сменил несколько – Брянскую Краснознаменную, Нежинскую ордена Суворова, прежде чем стать командиром авиационного корпуса. В июле 1947 года он становится помощником командующего военно-воздушными силами Московского военного округа. Двадцатишестилетний генерал-майор авиации увешан орденами и медалями, как новогодняя елка. Он получил сразу два ордена Красного Знамени, орден Суворова 2-й степени, медали «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».

Это неправдоподобное возвышение «лейтенанта без диплома» отдает хлестаковщиной. Между тем биографы семьи Сталина продолжали утверждать, что он никак не способствовал военной карьере сына, что Василия развратили Берия и Маршал Советского Союза Булганин, которые давали «сынку» должности, чины и ордена. Действительно, приказ о назначении В. Сталина на этот раз на пост командующего ВВС Московского военного округа подписал в июне 1948 года маршал Н. А. Булганин. Но подпись И. Сталина сохранилась на постановлении Совета Министров СССР о присвоении Василию звания генерал-лейтенанта авиации. За какие заслуги?

В аттестациях В. Сталина разного времени отмечаются его хорошие профессиональные качества. Но к концу войны он уже не мог летать, потому что постоянно бывал пьян. Вот одна из характеристик, подписанная маршалом Г. К. Жуковым и генерал-полковником С. И. Руденко:

«Состояние здоровья – слабое – болезнь ноги, позвоночника, особенно при перегрузке, переутомление и расстройство нервной системы. В личной жизни допускает поступки, не совместимые с должностью командира дивизии. В обращении с подчиненными груб, крайне раздражителен». И тут же вывод – «занимаемой должности соответствует».

Несмотря на подобные характеристики, Василия Сталина назначают комкором, избирают депутатом Верховного Совета и посылают повышать теоретическую подготовку в Академию ВВС. В академию его зачисляют без экзаменов, преподаватели приезжают к нему на квартиру. Но, несмотря на все поблажки, учеба комкору не далась и академию он не окончил.

Эти годы – с конца сороковых до смерти И. Сталина – Василий прожил в угаре, совершенно потеряв чувство реальности. Он несся под уклон, как поезд без тормозов. Окончательно деградировал как личность, стал деспотичным, жестоким. Мог отхлестать по лицу старшего офицера, посмевшего сделать ему замечание. Мог выскочить из машины прямо на дороге и избить шофера, не уступившего ему дорогу.

Бесшабашность уживалась в нем с хитростью и склонностью к интригам. По воспоминаниям маршала авиации Е. А. Савицкого, под началом которого Василий служил в Германии, они вначале считали молодого генерала всесильным, пока не разобрались в нем. В то время отец был им недоволен и редко приглашал к себе. Зато Василий старался почаще видеться со Светланой и от нее узнавал «придворные тайны». Светлана и рассказала ему о том, что главкома ВВС Вершинина вскоре собираются убрать. Василий вернулся в дивизию и принялся открыто главкома ругать: Вершинин-де плохой, пора его снимать. Через несколько дней Вершинина снимают, и «у всех сложилось впечатление, что это Вася Сталин его снял».

Светлана очень беспощадно пишет о брате в «Двадцати письмах к другу». Упоминает и о том, что он «позволял себе все: пользуясь близостью к отцу, убирал немилых ему людей с дороги, кое-кого посадил с тюрьму». Маршалы авиации А. А. Новиков и А. Н. Шахурин действительно провели несколько лет в тюрьме, якобы именно по доносу Василия. Но сам Василий всегда это отрицал, и документальных подтверждений его участия в этом деле нет.

После войны личная жизнь Василия становится все более беспорядочной. Брак с Галиной Бурдонской продолжался всего четыре года. В 1944 году супруги расстались врагами, и, пользуясь своей неограниченной властью, Василий отнял у жены детей. Они не видели мать целых восемь лет, до 1953 года, когда Василий Сталин был осужден. Не оформив развода с Бурдонской, он женился на Екатерине Тимошенко, дочери маршала С. К. Тимошенко, которая родила ему сына и дочь. Но этот брак тоже был непродолжительным.

В пору увлечения спортом, когда Василий содержал за счет ВВС целые команды, он сошелся с пловчихой Капитолиной Васильевой. Сам он небрежно называл ее «моя сожительница». На самом деле Капитолина была ему женой, другом, всеми силами пыталась помочь выбраться из ямы. Но помочь ему было уже невозможно.

«Отец был для него единственным авторитетом, – пишет Светлана в «Двадцати письмах к другу». – Остальных он вообще не считал людьми, стоящими внимания. Какие-то темные люди: массажисты, спортивные тренеры, толпились вокруг него, подбивая его на разные аферы, на махинации с футбольными и хоккейными командами, на строительство за казенный счет каких-то сооружений, бассейнов, дворцов культуры и спорта. Он не считался с казной, ему было дано право распоряжаться в округе огромными суммами, и он не знал цены деньгам… Жил он на своей огромной казенной даче, где развел колоссальное хозяйство, псарню, конюшню. Ему все давали, все разрешали».

1 мая 1952 года было пасмурным и туманным, поэтому командование решило отменить участие авиации в военном параде. Но Василий, игнорируя распоряжение свыше, приказал поднять самолеты в воздух. «Авиация прошла плохо, вразброс, чуть не задевая шпили Исторического музея. А на посадке несколько самолетов разбилось… Отец сам подписал приказ о снятии Василия с командования авиацией Московского округа», – вспоминала Светлана Аллилуева о последнем в жизни Сталина первомайском параде. И о конце военной карьеры брата. Это была его последняя должность в армии.

Но генерал-лейтенант не мог остаться без места, его нужно было куда-то определить. И отец направил его на учебу в Академию Генерального штаба! Но учиться чему-либо Василий уже физически не мог. В академии он так и не появился, сидел безвылазно на даче и пил.

И на даче в Кунцеве 2 марта 1953 года он появился пьяным. Болезнь и смерть отца его напугали, потрясли. Он скандалил, обвинял правительство, врачей в том, что отца неправильно лечили, а может быть, «убрали». По словам сестры, «он вел себя, как наследный принц».

Тогдашний министр обороны Булганин предложил ему «утихомириться» и уехать куда-нибудь командовать округом. Василий и слышать не хотел о провинции: только Москва и авиация Московского округа, не меньше. Тогда его за невыполнение приказа уволили из армии в запас.

Весь апрель 1953 года Василий провел в кутежах и пьяных оргиях. Грозился всех разоблачить, высказал пожелание встретиться с иностранными корреспондентами и дать интервью… В «Двадцати письмах к другу» Светлана довольно подробно рассказывает о жизни брата в эти месяцы. И все-таки непонятно, за что он был арестован 28 апреля 1953 года и почему ни с того ни с сего началось следствие? «Всплыли аферы, растраты, использование служебного положения и власти сверх всякой меры. Всплыли случаи рукоприкладства при исполнении служебных обязанностей. Накопилось столько обвинений, что хватило бы на десятерых обвиняемых».

И все же очевидно, если бы Василий вел себя смирно, согласился уехать, ни ареста, ни процесса не было бы. И. П. Травников уверен, что «Василия убрали по злому умыслу Хрущева», потому что он слишком много знал. Сомнительно, что он мог стать политическим конкурентом Хрущева или серьезно навредить ему. Вероятно, Василий слишком вызывающе вел себя и своими пьяными оргиями компрометировал правительство и память И. Сталина, которого продолжали еще оплакивать в народе.

Почему-то раньше никому и в голову не приходило обвинять Василия Сталина за грубость и рукоприкладство. И за финансовые злоупотребления, которые оказались чудовищными. Только на посту главкома ВВС Московского округа он разбазарил более двадцати миллионов рублей. В те скудные и голодные времена это были огромные деньги.

Вот небольшие выдержки из протокола допросов Василия Сталина военной коллегией Верховного суда: только «на дооборудование» своей личной дачи Василий истратил 635 тысяч рублей вместо выделенных ему 296 тысяч. Кроме того, на благоустройство территории дачи и хозяйственные постройки было истрачено еще два миллиона рублей. Как и его отец, Василий во всем любил размах и монументальность. Зачем-то соорудил возле дачи мощную водокачку за полмиллиона, которая могла бы обеспечить водой маленький город.

Скромная оранжерея обошлась всего в 300 тысяч. Забетонированный берег реки влетел в копеечку – полмиллиона. Дача разрослась в настоящее поместье – с собственной телефонной станцией, холодильной установкой, баней, конюшней, большим фруктовым садом. На обустройство усадьбы командующего ВВС были потрачены деньги, предназначавшиеся на ремонт аэродромов.

Увлечения Василия спортом и охотой тоже обходились недешево государственной казне. На территории переяславль-залесского полигона, где он охотился и отдыхал со своей свитой, было создано целое охотничье хозяйство, построены домики, куплены и завезены олени, фазаны, куропатки и бобры. Все это сказочное Берендеево царство обошлось в 842 тысячи рублей.

Интересно, кто там охотится сейчас, какие нынешние баловни судьбы?

Протоколы допросов Василия Сталина свидетельствуют о том, что многие обвинения в растратах, злоупотреблении служебным положением он признал и раскаялся. Правда, пытался переложить часть вины и на чужие плечи. О строительстве бассейна он высказался так: «Моя сожительница Васильева Капитолина Васильевна меня подбивала на сооружение водного бассейна, и, желая угодить ей, а также рассчитывая популяризировать себя сооружением бассейна, я поставил перед собою задачу осуществить эту затею».

Василий лукавил. Все было как раз наоборот. Бассейн стал его страстью, но денег на эту дорогую «затею» не хватало, а обращаться к отцу он побаивался. Иосиф Сталин в последние годы стал особенно раздражителен и груб, мог при всех обругать непутевого сына «неучем и дураком». А к Капитолине он относился дружелюбно, даже представил ее своему окружению как невестку. Поэтому Василий заставлял свою «сожительницу», пловчиху, то и дело заводить с отцом разговоры о необходимости бассейна, без которого Москва просто не сможет прожить.

Василий не отрицал, что на валюту, выделяемую казной для ВВС, закупали для его семьи ценные сервизы, одежду, автомобили и другие вещи, не имеющие к военно-воздушным силам никакого отношения. Себя он считал человеком непритязательным и скромным, у него даже парадного костюма не было, не хватало денег! Но зато его жены были алчными и ненасытными. «Когда моя первая жена Бурдонская уходила от меня, то увезла с собой семь чемоданов барахла, – поведал он на допросе судьям. – Вторая жена тоже себя не обидела».

Здесь уместно будет привести отзыв о Василии, его «исключительной доброте и бескорыстии» Владимира Аллилуева, двоюродного брата: «Он мог спокойно отдать последнюю рубашку товарищу. На моих глазах он подарил прекрасную «татру» одному товарищу, который просто не мог скрыть своего восхищения машиной… Хорошо зная эти его качества, я никогда не поверю, что он мог присвоить какие-то казенные деньги, спекулировать заграничными шмотками» («Хроника одной семьи»).

В те годы заграничные автомобили можно было купить только за валюту, они были большой редкостью. Но Василий мог позволить себе время от времени поменять «авто» и сделать щедрый подарок другу. При этой широте души он был уличен следователями в мелких кражах: будучи командующим, вместе со своими адъютантами присвоил 69 тысяч рублей фиктивными приказами о награждении сотрудников ВВС Московского округа денежными премиями.

Военная коллегия Верховного суда приговорила Василия Сталина к восьми годам тюремного заключения. Отбывал он его во владимирской тюрьме. Светлана с Капитолиной Васильевой навещали его. «Этого мучительного свидания я не забуду никогда, – писала она впоследствии. – Василий требовал от нас ходить, звонить, говорить о нем где только можно, вызволить из тюрьмы. Он был в отчаянии и не скрывал этого. Он метался, ища, кого бы попросить, кому бы написать. Он писал всем членам правительства, вспоминал общие встречи, обещая, уверяя, что будет другим».

А Василий обвинял сестру в том, что она ни разу не навестила его в тюрьме. Отношения между ними в эти годы совсем испортились. Василий не мог простить сестре, что она не хлопотала за него. «Мы с Капитолиной, конечно, никуда не ходили», – не скрывала Светлана. Почему? Может быть, она предвидела, что Василий не сумеет тихо жить на воле, снова начнет пить, скандалить? Так оно и случилось.

Хрущев, зная об ухудшающемся здоровье Василия, отпускал его из тюрьмы в госпиталь подлечиться. А в январе 1960 года его освободили досрочно. Наверное, боялись, что он может умереть в тюрьме. Это вызвало бы нежелательные толки… Но на свободе Василий не пробыл и трех месяцев. Снова вокруг него завертелись какие-то «темные» люди, грузины, которые настоятельно рекомендовали ему поселиться в Грузии, где свято чтили память его отца.

«В Москве он быстро почувствовал себя тем, кем был раньше», – пишет Светлана. Василию Сталину вернули все – квартиру на Фрунзенской набережной, дачу в Жуковке, генеральское звание, пенсию, машину, партийный билет. Но он всем был недоволен и стремился в Грузию, где ему обещали создать подобающие сыну великого человека условия жизни.

Он вел себя по-прежнему шумно, скандально, грозился всех разоблачить и очень любил поучать окружающих. Со Светланой он в эти дни едва ли встречался. В апреле до нее дошли вести, что Василия снова арестовали и отправили «досиживать» свой срок во Владимир. Поводом послужила автомобильная авария, в которую Василий подал вместе с представителем иностранного посольства.

Через год он вышел на свободу. Ему предложили поселиться в любом городе, только не в Москве и не в Грузии. Он выбрал Казань и уехал туда вместе с медсестрой Машей, с которой познакомился в госпитале. Ему предоставили однокомнатную квартиру и генеральскую пенсию.

Сдержанно и суховато поведала Светлана о смерти брата в «Двадцати письмах к другу»: «19 марта 1962 года он умер, сутки не приходя в сознание после попойки с какими-то грузинами. Вскрытие обнаружило полнейшее разрушение организма алкоголем. Ему был всего лишь сорок один год». На похороны в Казань она не поехала.

По воспоминаниям дочери Василия Нади, отец после тюрьмы мечтал работать директором бассейна. Может быть, незадолго до смерти он смутно предчувствовал свое истинное предназначение. Многие отмечали его незаурядные способности хозяйственника и организатора. Он мог бы стать замечательным директором бассейна и счастливым человеком. Василий Джугашвили прожил не свою жизнь. Бездарно и неубедительно играл чужую роль «наследного принца», генерала Сталина, которого судьба вознесла на головокружительную высоту, а потом сбросила на самое дно…