Текст книги "Лада (СИ)"

Автор книги: Варвара Лунная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

   – Тетя Лебедь, – с укором сказал Ратибор. – Зачем ты так?

   – А как? – разозлилась Лебедь. – Знала я что Любомир бабник, но думала он действительно влюбился, изменился.

   – Не надо так, – вдохнув, вдруг заступился за Любомира Никита. – Любовь это такое чувство, оно разуму неподвластно. Я вот в тебя так же влюбился. Увидел и обо всем на свете забыл.

   – А в Ладу он как влюбился? – зло спросил Всемил. – Так же. Говорил, поцеловал и обо всем забыл.

   – Значит и эту забудет, – тихо сказала Дарена. – Только Ладе от этого вряд ли легче станет.

   – Лада Любомира не простит, – заявил Всемил. – А еще и меня может отказаться видеть, – он обреченно опустил голову.

   – Только бы она опять голодать не начала, – вздохнул Никита. – Боюсь я за нее.

   Но Лада голодать не начала, она поплакала еще денек, но не столько от тоски, сколько от обиды, а потом перестала. Правда Любомира видеть категорически отказывалась. А тот пытался объясниться. Он и сам этого хотел и отец с братьями настаивали. Слав с Любомиром разругался совсем. Он потребовал чтобы тот пошел прощения у Лады просить и женился на ней тут же, коли та простит, но Любомир собирался только извиняться. Ругались они долго и закончилось все тем что Слав выгнал сына из дома. Любомир не спорил, собрал вещи и ушел в дружинную избу. Всемил тоже брата избегал. На следующий день после того злосчастного гуляния они подрались, но это ничего не изменило. Любомир просто бредил Искрой, о Ладе он почти не вспоминал. Ему было стыдно перед Ладой, он прекрасно понимал как на ней отразится его новая внезапная влюбленность, но поделать с собой ничего не мог. Ему было плохо, он остался совсем один. От него отвернулся отец, братья, многие друзья, но хуже всего было то что Искра его избегала. Все свободное время Любомир проводил под окнами дома где она жила и будто щенок ходил за ней следом, если девушка куда-то шла.

   – Не ходи за мной, – сердилась Искра. – Не люб ты мне. Отстань.

   Любомиру будто нож в сердце были эти слова. Он перестал пытаться заговорить с красавицей, но ходить за ней не прекратил.

   В конце весны сыграли свадьбу Дарены и Ратибора. Любомира на нее не позвали, на этом настаивал Слав, да и Лада бы не пошла, коли б Любомир на празднестве был. Молодые сразу же въехали в новый дом и Дарена целыми днями занималась обустройством, лишь изредка забегая к родителям. Лада иногда заходила помочь ей и, что уж скрывать, завидовала. Ей тоже хотелось замуж и свой дом, и деток, и все как у всех.

   А потом в город пришла беда. Но сначала никто и не понял что произошло. Стали болеть дети да женщины. Сначала те что и так болезными были. Одной из первой слегла Дара, жена Слава, потом заболели малыши Первы, она после пропажи мужа в отчий дом вернулась. И болезнь была странная, вроде и не болело ничего, просто слабость была такая что несчастные с постели встать не могли. Дара умерла через неделю после того как слегла, в тот же день тихо, ночью умерли все малыши в доме Никиты. И не только у него. Еще через два дня в городе началась паника. Дети младше десяти лет умирали один за другим, как девочки, так и мальчики, а вот старше десяти лет мерли только бабы. У Яснокаменных первой после детей слегла Перва, а через пару дней и Лебедь с Ладой. Еще через неделю пришел муж Воркуши, он был бледен и потерян. Воркуша умерла через день после их малыша. Никита метался по дому между женой, младшей дочерью и служанкой Летой. Он готовил им, хоть женщины почти ничего не ели, он плакал ночами, но утром снова вставал к печи, умывал всех трех, расчесывал, пытался травяными отварами поить.

   – Здравствуй, дядя Никита, – в дом вошли Всемил и Ратибор, оба были как-то странно напряжены и молчаливы.

   – Дарена? – боясь услышать ответ, спросил Никита.

   – Нет, Дарена жива, – ответил Ратибор. – Но она в забытьи постоянно.

   – Любомир погиб, – едва слышно сказал Всемил.

   – Боги всемогущие, он тоже болел?

   – Нет, – Ратибор тяжело сел на лавку. – Кто-то крикнул что эпидемия началась с приездом Ворона Лесного и его семьи, обезумевшие мужики тут же собрались и решили что заразу сжечь надо.

   – А у Лесных женщины как и у всех болели, – продолжил Всемил. – Только это толпу уже не остановило. Пока мы подоспели, дом уже полыхал, – парень замолчал.

   – А Любомир вместе с сыновьями Ворона голову там сложил, – сказал Ратибор. – Он до последнего Искру защищал. Только смерть его ничего не дала. Все одно всю семью порешили: и женщин и мужиков.

   – Да что же это делается? – тихо покачал головой Никита. – А что же князь? Нельзя же допускать такого, коли сейчас виноватых искать начнут, да счеты сводить это что же будет?

   – А князя нет, – Ратибор вздохнул. – Сбежал князь ночью вместе с семьей. И близкие к нему люди: воевода, начальник стражи, советники. Нет больше в городе правителя, сами мы по себе.

   – Но как же это? Может он семью увезет и вернется? – Никита совсем растерялся.

   – Может быть, – Ратибор встал. – Ты, дядь Никита сам реши рассказывать Ладе про смерть Любомира или нет, а я домой. Держись, дядь Никита, – Ратибор ушел.

   – У меня времени немного есть, – сказал Всемил. – Давай я помогу с Ладой, а ты тетю Лебедь да Лету покорми.

   – Спасибо, – Никита вынул из печи горшок со свежее сваренной кашей, разложил ее по мискам и тяжело вздохнул.

   Лада почти ничего не поела, она просто не могла. Всемил держался, пока около нее был, а выйдя из комнаты, заплакал. Женщины умирали одна за другой и еще ни одна не оправилась. Значит и Лада умрет, от этой мысли ему самому жить не хотелось.

   – Всемил, – крикнул снизу Никита. – Помоги мне.

   Всемил вытер глаза и спустился.

   – Лета умерла, – пояснил ювелир. – Надо на площадь тело ее отнести, только я переодеть ее хотел, она просила похоронить ее в платье красивом.

   – Переоденем, – Всемил сглотнул, много умерших он за эти дни видел, много тел помогал переносить, но то хоть и знакомые женщины были, но все ж чужие, а тут Лета. Лета в доме Яснокаменных сколько он себя помнил жила. Она практически членом семьи была.

   Они переодели старушку, Всемил принес носилки и Лету отнесли на площадь, туда где собирали тела умерших. Их было так много, что ни жрецы, ни могильщики не справлялись. Еще неделю назад было решено хоронить умерших женщин и детей в одной могиле. Всех кто умер в этот день, так вместе и хоронить. Каждый день на кладбище рыли одну большую яму и в течение дня в нее сносили тех кого жрецы проводить успели.

   Никита Лету долго не оплакивал, простился и поспешил домой.

   – Не могу я там, – виновато пояснил он Всемилу. – Все плачут, мертвых столько.... А у меня Лебедь и Ладушка. Домой мне надо. А еще Дарена, Дарену же надо навестить.

   – Навести, дядь Никита, – кивнул Всемил, которого городская площадь теперь тоже подавляла. – Я после обеда еще забегу.

   – Забегай, – Никита побрел к дому Ратибора, тот недалеко был, но там он пробыл недолго. Дарена была жива, но была в забытьи и прихода отца не заметила. И ювелир пошел домой. Он плакал от отчаяния, но понимал что ни жене ни дочерям оставшимся ничем помочь не может. Он смотрел на небо и спрашивал его за что. За что боги так прогневались на них, за что забирают к себе всех женщин в городе? За что деток малых? И как теперь жить мужикам, что совсем одни остались? Но Небо ответа не давало. Так же как и всегда ласково светило солнышко, пели птицы и только траурный вой с площади нарушал эту весеннюю идиллию.

   Всемил от площади пошел к дружинной избе, но там было пусто, а вот у княжеского терема шумели.

   – Что значит князь сбежал? – раздавались крики. – А как же мы?

   – Тише вы, – прикрикнул Ратибор. – От того что вы тут глотки дерете, ничего не изменится, на что вам сейчас князь?

   – Так жены наши мрут.

   – И что? У всех они мрут, – Ратибор вздохнул. – Князь этого остановить не в силах, не во власти человека...., – тут он замер не договорив. Толпа тоже замолчала. – А к колдунье лесной никто не ходил? – спросил вдруг Ратибор. – Коли врачи ничем женщинам нашим помочь не могут, может это по ее части?

   – Думаешь, она город прокляла? – спросил купец Микита.

   – Нет, но может она чем помочь сможет. Всемил, возьми кого-нибудь, и давайте в лес, – приказал он. Всемил тут же дернул за рукав стоящего с ним рядом дружинника, и они побежали к конюшням.

   – Ратибор, а с провизией что делать будем? – спросил Микита, пробившись к мужчине поближе. – Князя нет, запасы в городе заканчиваются.

   – Что совсем?

   – Конечно совсем. Третьего дня должны были продукты привести, только вот нету никого, видать вести о нашем горе разнеслись, крестьяне к нам соваться боятся.

   – А туда людей послать?

   – Я своими рисковать не буду, убить ведь могут.

   – Ты пошли, я тебе дружинников дам, – попросил Ратибор. – Только закупай самое необходимое, надо, наверное, общую кухню организовывать, многие без жен и дочерей сами загнуться ведь.

   – Это дело, только....

   – Что? – Ратибор, который уже думал как осуществить свою задумку, удивленно посмотрел на купца.

   – На какие средства для города провизию покупать?– спросил Микита.

   – М да, – Ратибор вздохнул и почесал затылок.

   – Княжеские закрома вскрыть надо, – подсказал купец. – Только ты уж возьми это на себя, чтобы не растащили, а людям в пользу пошло.

   – Хорошо, – Ратибор кивком позвал дружину за собой.

   – Что делать будем, Ратибор, – на него смотрели с надеждой.

   – А почему вы меня спрашиваете? – удивился мужчина. – Я же не командир вам.

   – Да уж так вышло что ты вроде как на себя командование взял, – пояснил Слав, стоявший тут же среди своей сотни. – Князя нет, воеводы нет, тебя главным над собой ставим. Что скажете, парни?

   – Батя, погоди, – остановил шквал одобрения Ратибор. – Старше и опытнее меня люди есть. Тот же Микита, вполне пока может князя заменить.

   – Микита не дружинник, а сейчас во главе всего воин должен встать, – подал голос один из врачей. – Только вам под силу порядок в городе сохранить. Ты уже начал, Ратибор, так что продолжай, а мы чем сможем, поможем.

   – Точно.

   – Ратибора князем.

   – Говори что делать Ратибор.

   – Мы с тобой, – раздавалось вокруг.

   – Хм, – Ратибор смутился. – Ладно, по дороге разберемся. А что с болезнью этой странной? – спросил он у врача. – Удалось понять что это.

   – Нет, – покачал головой тот. – Никто из нас не знает что за напасть на город напала, нигде этой болезни не описано и как лечить женщин мы не знаем.

   – Так что же все они умрут? – воскликнул Слав.

   – Наверное, – врач опустил глаза. – Мы пробуем и травами и мазями, но все без толку. Неизлечимо это. Только вот что еще, Ратибор, князь сбежал, многие его примеру последовать хотят..., – доктор замолчал. – А этого нельзя.

   – Почему?

   – Потому как не знаем мы что это за болезнь. А она, судя по всему, заразная и увозя жену или дочь свою, ты другие города и деревни опасности подвергаешь. Ежели наша эпидемия за пределы города вырвется, так это же весь мир без баб остаться может.

   Дружинники замолчали.

   – Князь уехал, – наконец подал голос Ратибор. – Многие уехали, так что зараза уже всяко за пределы города вышла.

   – Княжеские женщины сильно заболеть не успели, – возразил врач. – Князь им запретил выходить как только паника началась. Не известно на каком этапе болезнь другим передается.

   – Хорошо, – Ратибор вздохнул. – Значит, все выходы из города закрыть надо.

   Ратибор распределил посты, приказал патрулировать город, а сам, взяв людей. Пошел в княжеский терем искать казну городскую.

   – Ратибор, – Всемил нашел брата, сидящим на княжеском крыльце. – Нет колдуньи.

   – Тоже сбежала, – мужчина вздохнул.

   – Нет, умерла. И она не знала чем лечиться, у ее постели полно кувшинов с отварами было, только не помогло ей ничего. Она уж несколько дней как померла. Мы ее около дома похоронили.

   – Это правильно, – Ратибор тяжело поднялся.

   – А ты чего тут? – спросил Всемил.

   – Казну искал.

   – И как?

   – Не нашел. Нету казны, видать, князь ее с собой увез.

   – А на что нам княжья казна? – спросил Всемил.

   – Город кормить, людям, Всемил, еда нужна, а ее в городе нету, как и денег.

   – И что теперь? – Всемил испуганно посмотрел на старшего брата.

   – Не знаю. Я домой схожу, Дарену проведаю, а ты к Никите сходи, узнай как там Лада с Лебедью, – Ратибор тяжело вздохнул и пошел к дому.

   Всемил поспешил к дому Никиты и там столкнулся с врачом.

   – Они скоро в забытье впадут, – говорил доктор Никите. – Последняя стадия, потом сон переходящий в смерть. Так что прощайся с ними, пока возможность есть, – мужчина опустил голову и пошел прочь. Никита тяжело оперся о косяк и заплакал. Всемил крепко обнял соседа, а потом отстранился и пошел к Ладе.

   Лада то ли спала, то ли лежала с закрытыми глазами. Всемил поправил на ней одеяло, погладил по волосам, а потом опустился на пол около ее кровати и уткнулся лбом девушке в руку. Он долго так сидел, вспоминая как они гоняли соседского гусака, который дюже больно щипался, как ходили смотреть русалок, как Лада заботилась о нем, когда мать Всемила умерла. Теперь казалось что это было так давно. А их последний нормальный разговор? Любомир ревновал к нему Ладу и поэтому последние полгода они почти не общались. И вот теперь Лада умирает. И как же он без нее? Как они вообще дальше жить будут, без женщин-то. А ведь он всегда считал что любой мужик бабы важнее и лучше. И вот поди ж ты, не стало женщин и все, нет больше города, только толпа отчаявшихся, убитых горем мужиков.

   Лада едва заметно шевельнула рукой, она хотела погладить Всемила по золотым вихрам, но поднять руку сил не было.

   – Ладушка, – Всемил вытер глаза и улыбнулся. – А я вот навестить тебя пришел. Кушать хочешь?

   Лада не ответила.

   – Ну хорошо, попозже покушаешь, – не стал настаивать парень. – Может ты чего хочешь? Может водички?

   Лада моргнула, и Всемил тут же напоил ее, поддерживая так чтобы девушке удобно было, а потом уложил обратно, старательно разгладив простыню и поправив одеяло.

   Девушка слабо улыбнулась и снова закрыла глаза.

   – Как она? – в комнату вошел Никита.

   – Попила немного, а есть не хочет.

   – Лебедь тоже не есть совсем, – Никита погладил дочь по волосам. – Девочка моя, – нежно сказал он. – Ты уж борись, ты у меня боец, не дай этой напасти себя победить. Ты спи, спи моя хорошая.

   Всемил тихонько рассказывал Никите про то как за колдуньей ездил, когда Лада вдруг заговорила. Она спала, по крайней мере, глаза были закрыты, но вдруг заговорила на удивление чисто и уверенно.

   – Егорушка, – позвала она кого-то. – Я покушать тебе собрала. И рукавицы новые положила, ты без них не работай, а то опять все руки занозишь.

   Никита и Всемил переглянулись.

   – Бредит, наверное, – предположил Никита шепотом.

   – А кто такой Егорушка? – так же шепотом спросил Всемил, Никита развел руками.

   – А с Светоней папа на улице, – продолжала Лада. – Они там на пару спят, – она улыбнулась и улыбка эта была такой светлой, такой счастливой. – Ты не волнуйся, мы справимся, ступай, а мы тебя с работы ждать будем. Светоню, как проснется, поцелую, – девушка снова улыбнулась.

   – Снится ей что-то, – решил Всемил. – Что-то хорошее.

   – Это славно, – кивнул Никита. – Пойду я Лебедь проведаю.

*

   Через два дня провизия в городе закончилась окончательно, Ратибору пришлось собирать общий сход. Он сообщил о том что казны княжеской в городе нет и для того чтобы купить еды, надо деньги собирать. И люди, хоть и ропща, понесли у кого что было. Никита отдал все драгоценные камни, что у него имелись и все золото. Еды привезли не сразу, оказалось что крестьяне выставили условие, деньги горожане должны были оставить в назначенном месте, а потом уехать и знак подать. А после забрать привезенные продукты. Плату за необходимое деревенские запросили втрое больше чем раньше, ну да Ратибор торговаться не велел. Купец Микита с дружинниками как и было сговорено деньги оставил, знак подал и видел как из деревни люди деньги забрали. Только вот когда деревенские ушли, продуктов не оказалось, как и денег. Слав, командовавший отрядом, что купца сопровождал, сжал зубы и направил своих людей на деревню. Дорого поплатились те кто на их беде нажиться решил. Дружинники деревню спалили, а того у кого деньги свои наши, на дубе, что посреди деревенской площади стоял, повесили. Найти их несложно оказалось, деревенские своих баб с детьми в лес отправили, дабы заразы избежать, осталось на всю деревню десяток человек. Вот пятерых из того десятка и вздернули, чтобы другим неповадно было, а из домов, перед тем как деревню запалить, все съестное вытащили. Получилось даже больше чем рассчитывали. Найденного на долго должно было хватить.

   Ратибор, выслушав вернувшихся, только вздохнул. Не нравилось ему то что происходило, если дальше так пойдет, они рисковали что недовольные крестьяне на город пойдут и тогда совсем плохо будет. Но пока у них была еда, которую дружина распределяла по возможности честно и равно. Не все тем довольны были, кое кто требовал чтобы провизию делили по внесенному вкладу, ну да Ратибор решил что поровну и недовольным пришлось подчиниться, потому как у Ратибора за спиной дружина была, которая единогласно его над собой главным признала.

   Так прошла еще неделя.

   – Всемил, Ратибор, – в дружинную избу вломился один из мальцов. – Там... отец ваш..., – мальчишка махнул рукой. – Быстрее.

   Братья тут же бросились за мальчишкой, тот привел их к пепелищу дома Ворона Лесного. Слав лежал на земле, в окружении людей. Лежал и не дышал.

   – Батя, – Всемил подскочил к отцу первым и приложил ухо к его груди.– Батя, – заорал он. Сердце у Слава не билось. Ратибор опустился рядом.

   – Он мимо шел, – сказал кто-то. – А у пепелища остановился, бормотал что-то, а потом просто упал.

   – Видать сердце не выдержало, – сочувственно сказал кто-то другой.

   – Батя, – Всемил плакал. – Ратибор, да что же это?

   – Сироты мы теперь с тобой, – Ратибор поднялся. – Сходи домой, рубаху его нарядную найди и кольчугу боевую, в них похороним.

   Всемил послушно поплелся домой, а Ратибор отнес тело отца в дружинную избу, а когда в последний путь переодели, на площадь, туда где тела умерших сегодня женщин собирали. Вечером Слава в общей могиле и похоронили. За все это время Ратибор не проронил почти не слова. Заплакал он только дома, у постели молодой жены. Но она пожалеть не могла, а утром и ее не стало.

   Когда Ратибор вошел в дом Никиты тот сразу все понял, часто заморгал, отчаянно рукой махнул и ушел к жене.

   – Лада жива еще? – спросил, находившегося тут же Всемила, Ратибор.

   – Да, – кивнул тот. – Но уже почти в себя не приходит. Хотя когда просыпается, вроде все понимает.

   – Иди к ней, а потом собирайся, за данью поедешь.

   – Ратибор, но....

   – Поедешь, – с угрозой повторил Ратибор. – Время пришло дань с земель собирать. Простись с ней и собирайся.

   Всемил сидел у Лады, та не спала. Внизу что-то громыхнуло.

   – Мама, – вдруг сказала Лада и заплакала, сначала тихонько, потом сильнее а потом и вовсе завыла в голос. Всемил заметался. Надо было сходить вниз и узнать что случилось, потому что ежели Лада права и тетя Лебедь умерла, то Никита вполне руки на себя наложить может, но как же уйти и Ладу одну бросить.

   – Папа, – плакала Лада. – Всемил, папа.

   -Я быстро, – Всемил бросился вниз.

   Никита сидел у постели умершей жены и выл. Увидев парня, он замер и испуганно раскрыл глаза.

   – Лада? – прохрипел Никита, голос не слушался. – Умерла?

   – Нет, плачет. Она почувствовала что Лебедь ушла. Пойдем к ней, дядя Никита, прошу, – он поднял мужчину с пола и почти силой повел наверх.

   – Папа, – Лада силилась приподняться, но не могла.

   – Ладушка, – Никита сел к ней на кровать, обнял и заплакал вместе с дочерью. Всемил подошел и обнял обоих.

   – Мне страшно, – прошептала Лада. – Я боюсь умирать. Маме было больно?

   – Нет, Ладушка. Она во сне ушла, тихо, безболезненно, не страдая, – Никита укачивал дочь как младенца. – Ты не бойся и не плачь.

   – Может еще поправишься, – Всемил щелкнул подругу по носу и только боги знали сколько усилий ему пришлось приложить чтобы слова эти звучали беспечно.

   – Конечно, только для этого покушать надо, – закивал Никита и поспешил на кухню, суп подогреть.

   Всемил подождал пока Лада уснет, потом помог Никите Лебедь переодеть и, позвав товарищей, вынес тело на площадь. Никита хотел бы остаться с женой до похорон, но Всемилу надо было уезжать, и Лада оставалась дома совсем одна.

   Ратибор отправил на сбор дани треть дружины и дружинники очень скоро убедились в его дальновидности. На бесхозные земли уже полез всякий сброд, дружина выбила три большие банды, а потом в одной из деревень столкнулась с ратниками соседского князя. Те тоже пришли дань собирать.

   – Это наши земли, – командир отряда держал руку на мече, готовый в любой момент дать команду. – Ошиблись вы малость, ваши землю вон за тем холмом.

   – Мы по приказу князя вашего, – вышел вперед командир соседского отряда. – Князь ваш у нашего гостит, приказал вот дань собрать.

   – У вашего князя не знаю кто живет, а нами теперь Ратибор княжит.

   – Погодите, но....

   – Послушай меня, и князю своему передай, – перебил его воин Ратибора. – Князь – это тот кто городом правит, кто народ свой не только в радости, но и в беде не бросает. А тот, что у вас живет, нас бросил, сбежал, а значит, сложил он с себя обязанности князя. Ну да мы и без него не пропадем, только вот земля это наша и посему, предлагаю вам по хорошему оставить все что у нас собрали и убраться. А не то мы свое силой отберем, только ваши жены не всех из вас дождутся.

   По дружине пробежал тяжкий вздох. Этих-то есть кому ждать, а вот они домой вернуться в пустые дома.

   Соседская дружина совещалась не долго, они передали то что уже собрать успели, и убрались к себе. Командир, Ратибором назначенный, часть воинов на границе оставил, усилив приграничные дозоры, а остальных дальше повел.

   Всемил вернулся через две недели. Город производил удручающее впечатление. Тел на площади больше не было, потому как умирать было почти некому, еще живы были несколько десятков женщин, но и их обнадеживать врачи не спешили.

   Ратибор походил на каменного идола, высохший, осунувшийся, он встретил дружину, выслушал доклад, одобрил решение об усилении границ и приказал переписать все что из объезда привезли.

   – Ратибор, ты как? – спросил Всемил, когда все разошлись.

   – Нормально, а ты сам? Устал?

   – Не очень, – Всемил не знал что еще сказать, он видел как плохо брату, но чем помочь не знал, просто подошел и крепко обнял.

   – Я тоже люблю тебя, братишка, – Ратибор сглотнул. – Сходи к Никите, Лада тебе рада будет.

   – Она жива? – не поверил Всемил.

   – Да, вроде даже поправляется, так что беги давай.

   – Спасибо, – Всемил хлопнул Ратибора по плечу и понесся к дому ювелира.

   – Ну чего шумишь, чего топочешь? – спросил Никита, сидящий на кухне и чистящий рыбу.

   – Дядь Никит, так мне сказали жива Ладушка.

   – Спит она. Не надо ее будить, вот как проснется, приходи.

   – Дядь Никит, можно я хоть посмотрю на нее? – умоляюще сложил руки Всемил. – Только взгляну, хоть через порог. Я ведь ее оплакал уже, думал не застану больше.

   – Иди, – сжалился Никита. – Только тихо, ей отдыхать надо, слабенькая она совсем.

   Всемил, как и обещал, в комнату к Ладе заходить не стал, через порог на нее посмотрел. Лада была точно такой как он ее оставил, исхудавшей, бледной, но главное она была живой.

   – Дядь Никита, дай я тебя обниму, – Всемил крепко сжал соседа.

   – Она через пару часов проснется. Ты пойди помойся с дороги, да приходи, она тебе рада будет.

   – Я приду, – уверенно кивнул парень. – А ты сам как, дядь Никита?

   – Не знаю, Всемилушка, – мужчина вздохнул. – Кабы не Лада, наверное..., – он заморгал и махнул рукой.

   – Нельзя так, дядя Никита, те кто сам себя жизни лишает на небо не попадают.

   – Не могу я без Лебедушки своей, – Никита вытер потекшие по щекам слезы. – Ничего не могу, брожу вот по дому как призрак. Убраться бы, поработать, а смысл?

   – Ради Лады, – уверенно сказал Всемил. – Тебе тяжело, ей не легче, она как и ты всех близких потеряла. Ты у нее один остался.

   – У нее еще и ты есть, – Никита вздохнул. – А у тебя она. Она ведь поправится?

   – Конечно, поправится, – без тени сомнения ответил Всемил. – И мы с тобой, дядь Никита будем ей жениха искать, у нее теперь выбор вон какой.

   – Жениха, – Никита вздохнул. – Вот чего ты на ней не женился? Да ладно, знаю я, как сестра она тебе. Иди, – махнул он. – А то опоздаешь, Ладушка не так много времени бодрствует.

   – Я быстро, – Всемил бросился домой.

   Но дома было совсем плохо. Ратибор жил в дружинной избе и после смерти отца сюда не заходил ни разу. Дом покрылся пылью, как-то сразу стал сырым, неуютным и даже страшным. Всемил растопил печь, смахнул пыль, там где она явно в глаза бросалась, вымылся, поискал что бы поесть и не найдя, пошел к соседям.

   – Дядь Никита, а можно я к вам переберусь? – спросил Всемил. – Я по дому помогать буду и с Ладой тоже. Мне там, – он кивнул на противоположную сторону улицы, – плохо.

   – Конечно, перебирайся, – Никита даже обрадовался. – И Ратибора зови, вместе оно проще. Ладе ты как брат, а мне, стало быть как сын теперь.

   Лада другу обрадовалась, ей стало лучше, хотя совсем слабость еще не отпустила.

   – Всемил, ты за папой присматривай пожалуйста, – попросила девушка. – И если... если я все же умру...

   – Ты не умрешь, – не дал ей закончить Всемил. – Если до сих пор не умерла, значит поправишься. Но за дядей Никитой я присмотрю, он разрешил мне у вас жить. Так что не волнуйся и не думай ни о чем.

   – А что же мне еще делать? – вздохнула Лада. – Лежу целый день, и если не сплю, то только думать и остается. Что с нами будет, Всемил? А с городом?

   – Не знаю, что-нибудь решим, – парень погладил подругу по волосам. – Теперь Ратибор за князя, а я стало быть княжеский брат, – он гордо выпятил грудь, а потом рассмеялся. – Так что не пропадем.

   -Ох, болтун, – Лада улыбнулась. – Пусть Ратибор тоже к нам жить идет, он заходил тут, смотреть на него больно.

   – Это да, – Всемил вздохнул.

   Они еще поговорили, Всемил рассказал как дань собирали, как прогоняли соседскую дружину, как разбойников громили. Он ушел когда Лада уснула. От Яснокаменных Всемил пошел в дружинную избу и его ту же отправили город патрулировать, Ратибор держал все под контролем, не давая оставшимся мужикам поубивать друг дружку. А вечером Всемила позвали на собрание.

   – Думал я тут как нам дальше быть, – начал Ратибор. – Судя по всему, болезнь ушла, те женщины что выжили, оправятся, помоги им мать Земля.

   – Купцы что вчера приехали, говорят в других городах эпидемии нет, – подал голос Микита. – Даже в тех, где беженцы наши поселились.

   – Значит не заразно это, – кивнул Ратибор.

   – В тех деревнях где дружина дань собирала тоже смертность не увеличилась, – заметил старший из докторов, на собрание приглашенный. – Значит, через мужчин болезнь не передается.

   – А может это вообще не болезнь была? – спросил новый воевода. – Уж больно странно все, будто проклял наш город кто. И именно город, те бабы что уехали, выжили.

   – Не все, – снова вставил слово врач. – Кузнец семью свою к родне в деревню вывез, так вот там женщины тоже померли, но только они, больше в том селе не болели, ну вот именно так как у нас не болели.

   – Какая теперь разница проклятие то было или болезнь какая, – Ратибор вздохнул. – Наших женщин это не вернет, – он сжал зубы, потому что вспомнилась Дарена. Меньше месяца им довелось вместе прожить, и это было счастливейшее время в его жизни. Ратибор почти каждое утро ходил на кладбище, навестить могилы жены, да отца с братом. – Надо решать что дальше делать будем, – он тряхнул головой. – Без женщин жить невозможно, да и мальчишек малых у нас много. Часть в дружину возьмем мальцами, но часть служить не хочет, а их все равно надо и кормить и одевать и воспитывать.

   – Отцы у них есть, – буркнул новый воевода.

   – Отцы есть не у всех, да и многие без жен сами как дети. Надо думать как и откуда женщин одиноких к нам пригласить.

   – Дак откуда же их столько взять? – вздохнул Всемил.

   – И кто к нам поедет? – добавил Микита. – Прости, Ратибор, но я считаю нет смысла тут больше оставаться. Распусти дружину, раздай людям поровну то что молодцы твои привезли, да каждому надо своим путем идти. Нет больше города у нас.

   – Силой никого удерживать не буду, – спокойно сказал Ратибор. – Запрет на выезд сниму, но я пока погожу руки опускать. Слыхал я, у князя Лапыренского женская тюрьма есть.

   Собрание зароптало.

   – Тюрьма, – громче повторил Ратибор. – Не лучший вариант, но там несколько сотен баб, большинство из которых никто не ждет. Да, есть среди них и откровенное отребье, а есть и те, кто раскаялся за небольшое злодеяние свое. Вот тех хочу предложить я князю, нам отдать. Предложить им свободу на обязанность жить у нас, скажем, пять лет. Через пять лет уйти смогут, коли захотят, а за это время, глядишь, и семьей обзаведутся, деток родят.

   – Несколько сотен преступниц город не спасет, – покачал головой Микита.

   – Предложи другой вариант, – не стал спорить Ратибор. – Ты купец, по миру много ездил, много видал, подскажи, может еще где места есть где бабам мужиков не хватает, мы туда посольство отправим.

   – Тут подумать надо, вспомнить.

   – Подумай. И остальные думайте, нам женщин в город кровь из носу надо.

   Потом обсуждали насколько надо увеличить количество мальцов в дружине и как убедить мастеровых и ремесленников осиротевших мальчишек к себе в ученики брать. Где и как провизию закупать и как наказать зарвавшихся крестьян, цену на свои продукты задирающих.

   А потом все разошлись и остались только Ратибор и Всемил.

   – Иди домой, Всемил, – устало велел Ратибор. – Ты мне завтра нужен будешь.

   – Тебе бы тоже отдохнуть, ты сам едва на ногах стоишь. Тяжело это князем быть, да?

   – Да какой я князь? – усмехнулся Ратибор.

   – Самый что ни наесть настоящий, – горячо заявил Всемил. – Люди тебя выбрали, люди тебе подчиняются и верят.

   – Устал я, – Ратибор сел и вздохнул. – Не нужна мне власть эта, мне бы домой, – он отвернулся, вспомнив свой дом. После того как Дарену похоронили он возвращался туда раз, ну да ту же ушел, тяжело ему дома было.

   – Дядька Никита предложил нам у него жить, – сказал Всемил. – И нам хорошо и ему польза. Я ему с Ладой помогу да и вообще по дому и нам с тобой легче. Я домой заходил, а там..., – Всемил замолчал.