Текст книги "Малышка (СИ)"
Автор книги: Варвара Федченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава 12
По дороге Илья попросил отдать ему ключ от моей квартиры, объяснив это желанием осмотреть ее. Я была не против, честно говоря, теперь она ассоциировалась у меня с опасностью, и возвращаться туда мне не хотелось.
Когда мы зашли в квартиру, он позвонил дежурному, узнав, что группа еще не вернулась с адреса Светы. Я ушла на кухню, закрыв за собой дверь – слишком сильно я была взволнована. Решила заняться готовкой – это всегда отвлекало меня. Из закупленных вчера Ильей продуктов (на полгода вперед) за 2,5 часа я успела приготовить и первое, и второе, и даже решила завести тесто на блины, когда раздался звонок сотового телефона Ильи. Мужчина кратко поговорил с кем-то, и зашел на кухню.
– Твоя Света доставлена в пятую городскую с огнестрельным. Она удачно упала после ранения, пережав рукой артерию. Но все ровно потеряла много крови.
Кастрюлька с блинным тестом выпала бы из моих рук, не успей Илья Леонидович мягко перехватить мое запястье, и вовремя забрать посуду.
– Это все из-за меня, – слезы сами покатились из глаз: Свету было жалко до безумия. – Это все из-за меня!
– Ты причем? – неожиданно меня притянули к груди мужские руки.
Я вжалась мокрым лицом в ткань футболки, ощущая, как в ноздри заползает запах приятного, свежего мужского парфюма. Ощутила его руки на своей спине, и сама обняла его за талию, доверчиво замерев. Слышала, как глухо бьется сердце, слышала спокойное, ровное дыхание мужчины. Его рука медленно погладила мою спину, замерев между лопатками. Но как только мужчина понял, что я уже не плачу, он тут же отстранился, и отошел к окну.
– В больнице сказали, что ранение тяжелое. Состояние средней тяжести. Когда нормализуется, ее допросят. Ранение было нанесено таким образом, что преступник стоял к ней лицом, и она видела его.
Мне нужно было побыть одной, чтобы все обдумать. Я закрылась в ванной, включив воду. Еще не успел померкнуть в моей голове ужас от того случая с Гобенко, как тут новый поворот: я стала свидетелем убийства, и из-за этого пострадала моя сменщица.
Первая мысль, которая пришла в голову – позвонить родителям. Мы не так уж часто общались, скорее даже весьма редко. Первый год моей жизни в этом городе, то есть отдельного, самостоятельного существования, мы созванивались каждый день. Но постепенно, после того, как они убедились, что я быстро стала взрослеть, наше общение стало ограничиваться 4–5 звонками в месяц (исключением были праздники, дни рождения, экстренные ситуации). Данная ситуация явно была экстренной, однако, рассказывать родителям о событиях последних дней я не собиралась.
Набрала мамин номер, и только после 9 гудка она взяла трубку. Вместо обычных приветствий разговор начался с маминого вопроса: «Как ты сдала?!». Хорошо, когда кто-то помнит про важные события в твоей жизни. Родители оба были в детском лагере, сопровождая классы на летнем отдыхе. Папа успел организовать там кружок юного любителя природы: дети изучали растения, животных (на территории лагеря было очень много белок – я сама там отдыхала в детстве). Мама увлеклась организацией досуговой деятельности, и в момент нашего разговора помогала младшему отряду рисовать стенгазету. «Как хорошо, что есть то, что не меняется», – подумала я. Мы так же рисовали эти газеты, и выступали на вечерних мероприятиях. Рассказывали страшные истории, пугая тех, кто был в лагере впервые, и не знали, что «призрак воспитательницы» на самом деле старый флаг, который все никак не снимут с флагштока. Его трепали ветры, и он, уже выцветший до белесости, печально «завывал» на верхушке старой сосны. Конечно, через пару дней, все узнавали, что это всего лишь старая тряпка, а не призрак. Но первые ночи проходили под эгидой страшилок и наблюдением за прячущимися под одеяла новичками. А ночные костры? Та самая волшебная атмосфера, которая окутывала лесную поляну, тот самый запах дыма, которым пропитывалась одежда, те самые песни, которые каждый знал наизусть. «Просто нечего нам больше терять, ведь за нами все мосты сожжены…».
Я слушала маму, и задерживала дыхание, чтобы не разрыдаться. Помимо страха на меня напала острое, щемящее чувство ностальгии: как же хорошо было там, в лагере, особенно когда мама была рядом. Я убрала трубку от лица, и судорожно выдохнула, чтобы не выдать своего подавленного состояния. Мама весело болтала, параллельно раздавая советы детям, которые, как я себе представила, измазались в краске и, рассматривая друг друга, беззаботно смеются.
– Мам! – я на секунду замолчала. – Мамочка, я люблю тебя!
– И я тебя люблю, радость моя! Доченька, случилось что-то? – голос стал настороженным.
– Нет, ничего, – я опять убрала трубку и всхлипнула. – Просто из-за ЕГЭ переволновалась.
– Точно? – мамино сердце всегда все чувствует.
– Точно, мам! Не спала всю ночь, готовилась, устала. Жду, когда уже смогу выспаться, – соврала я.
– А, ну ладно. Тогда ложись. Выспишься, отдохнешь, а с утра как новая будешь.
«Как новая я уже никогда не буду», – грустная мысль вихрем пронеслась в голове.
Попрощавшись с мамой, я включила воду, опустившись на дно ванны. Холодная вода хлестала по макушке, кожа покрывалась мурашками. Кто сказал, что на этом убийца остановится? А что если он видел мое лицо, вдруг он понял, что Светы там не было? Теперь он будет искать меня? А что, если я не смогу нужным образом подогнуть руку, когда он найдет меня? Как говорил Эшли Монтегю «Я хочу умереть молодым – но как можно позже».
Я остро осознала, в каком положении нахожусь. До этого момента я не видела всей картины: я оказалась в квартире Илье, наедине с ним, и это занимало мой мозг. К тому же я жила мыслями о ЕГЭ, и все остальное отходило на второй план. Теперь, когда я знала, что убийца ищет меня, и более того, в каком-то смысле преуспел, страх плотно окутал сердце.
Мне всего лишь 21 год! Я постоянно была увлечена учебой, потом учебой одновременно с работой, последнее время – только работой. И все это время я была искренне счастлива: мне нравились выбранный путь, профессия, коллектив. Но кроме книг и операционной я, по сути, ничего не видела… Я нигде не была (кроме соседних городов и на море с родителями в детстве). И даже прочитала пока далеко не все книги, которые хотела, постоянно отодвигая их на второй план, пропуская вперед учебную литературу. Когда подруги звали меня в ночные клубы, я выбирала зубрежку «Медицинской биологии». Когда родители зазывали меня поехать с ними в гости к бабушке в Сочи, я выбирала работу санитаркой в районной поликлинике. Когда одногруппники прогуливали пары, я оставалась на занятиях и просила преподавателя рассказать что-нибудь из его медпрактики.
Я не жалела о своем выборе. Но… Сколько в моем личном списке не просмотренных фильмов, не услышанных опер, не сделанных дел, не выполненных обещаний, не высказанных слов? Сразу же появился настрой выполнить хотя бы что-то из этого самого списка. Я хочу…. Хочу заняться любовью. Хотя бы раз. Чтобы знать, как это – быть с мужчиной.
Уверенность в дальнейших действиях мгновенно упрочнилась в моей голове. Я старательно вымылась, и оглядела себя в зеркало: мокрые волосы облепили спину, а капельки воды стекали по груди. «Просто нечего нам больше терять, ведь за нами все мосты сожжены…» – эхом звучали в голове слова песни из детства. Хотя замышляла я совсем не детское дело… Просушила волосы полотенцем, накинула на плечи халат, и вышла из ванной. Заглянула на кухню: судя по наполненности кастрюль, мужчина не ужинал. Я вошла в гостиную на негнущихся ногах. Илья листал какие-то документы, сосредоточенно вникая в содержание. Мое появление заставило его поднять глаза.
Я неторопливо распахнула халат, обнажаясь. Под халатом ничего не было.
– Ребенок, и что это значит? – хриплый голос отозвался во мне дрожью.
– Я не ребенок, – прошептала я: от волнения голос пропал.
Илья откинулся на спинку дивана, и опустил взгляд с лица на мою грудь, а затем на бедра. Я физически ощутила, как его внимание сосредоточилось в одной точке…. Взгляд лениво заскользил по обнаженному телу.
– Это я вижу, – сказано было очень медленно, а взгляд снова тяжелым грузом упал на мою грудь.
– Я вас совсем не интересую? – робко спросила я.
– Интересуешь, – отозвался мужчина. – Но не как сексуальный партнер.
– А вы меня интересуете именно в таком плане, – призналась я.
– Это я уже понял. Но для этих целей тебе лучше найти ровесника.
– А вы что? Уже не можете? – злобно спросила я: мне показалось, что намек на импотенцию взбодрит мужчину.
– Ты, действительно, «Малышка», – усмехнулся Илья, и ушел в свою спальню, плотно затворив за собой дверь.
Глава 13
Утром Илья делал вид, что вчерашнего инцидента не было.
– Можно с вами поговорить о вчерашнем? – спросила я утром, пока мужчина пил кофе.
– Не нужно. Испуг на всех по-разному влияет. Правда у тебя странная реакция была… Я все понимаю, тебе страшно: и за себя, и за коллегу. Я тебе гарантирую безопасность, если ты будешь находиться в этой квартире. Твою подругу оперировал хороший хирург…
Я не дала мужчине договорить, торопливо спросив:
– Кто?
– Моршихин. Заведующий 3-ей хирургией в 5-ой городской.
«Уфф», – выдохнула. Я проходила у него практику, когда он еще работал в областной больнице. Его прозвище было говорящим: «Рука Бога».
– Вы звонили туда? – быстро тараторила я. – Что сказали? Перескажите мне слово в слово, если запомнили, я пойму.
– Звонил. Не запомнил. Обилие медицинских терминов этому не способствовало. Общий смысл такой: операция сложная, длилась полночи, повреждены сосуды и еще что-то там… – Илья Леонидович нахмурился. – Не помню. Короче, сказали «прогноз положительный». По-моему, это говорит само за себя.
– Нет, не говорит, – разнервничалась я. – Я хочу знать подробности. Какие сосуды? Кровопотеря? У нее редкая группа крови…
Мужчина встал, подошел ко мне, сжав руками мои плечи. Илья был значительно выше меня, и мне приходилось поднимать голову, чтобы встретиться с ним глазами.
– Успокойся. Подумай о себе.
Я не могу думать о себе! Точнее только о себе. Меня волновало состояние Светы, и я все еще чувствовала вину, хотя понимала, что я здесь ни при чем. Но возьми я тогда трубку…
В ультимативной форме мне было велено взять отпуск: либо я сижу в квартире, и нос на улицу не сую, либо отвечаю за свою безопасность сама. Да и мне самой было очевидно: клиника, как и любое медицинское учреждение (даже частное) – проходной двор. На двух первых этажах располагалась платная поликлиника, которая была соединена со стационаром сетью пожарных лестниц и служебными лифтами. Во все отделения клиники пропускали родственников, сами пациенты свободно перемещались по зданию, сдавая анализы, проходя обследования. На первом этаже, на входе, конечно, сидел охранник, но он не мог контролировать каждого вошедшего, и, тем более, то, что происходит на верхних этажах. Я позвонила заведующему, выслушала кучу нелицеприятных вещей о себе, всех женщинах и всем младшем медицинском персонале. Но отпуск получила, и более того – не отгулы за свой счет, а настоящий очередной отпуск. В зарплате не потеряю. Следователь пообещал Илье завести медукладку, которая все еще числилась не сданной, в клинику – у него была назначена встреча с кем-то из персонала.
Теперь из этого дома я никуда не выйду! Ни за какие коврижки меня не выманишь. Квартира Ильи Леонидовича до сих пор воспринималась как хорошее укрытие, но в свете последних событий оно стало единственным безопасным местом.
Вараксин уехал в РОВД, оставив под дверью многострадального прапорщика Симаненко. Я прошлась по гостиной, осматривая свое временное жилище. Надо обустраиваться – похоже, я тут надолго. Меня смущал кожаный диван: холодный, неуютный, какой-то офисный. И пустые поверхности: стол, пара полок. «Попрошу у Ильи Леонидовича кое-что привезти из моей квартиры, раз уж он взял у меня ключи», – подумала я. На кухне я уже хозяйничала уверенно. Но я точно знала, что это пространство совершенно не интересует мужчину: до моего появления он бывал там раз в сутки в лучше случае. Хотя в последнее время стал заходить почаще. Все-таки аромат супов и котлет манил его. Та самая простая истина «путь к сердцу мужчины лежит через желудок» не устаревает.
Обеденное время, асфальт парит. Температура достигла 30 градусов. Я смотрела из окна на Илью Леонидовича: его машина пару минут назад заехала во двор. Мужчина оперся на корпус автомобиля, и разговаривал по телефону, прикуривая сигарету. Лица я не видела, но по движению головы поняла, что мужчина смеется, выслушивая собеседника. Стало так тоскливо.… Как бы я хотела сказать «мой мужчина», но моим он был только в мечтах.
До вчерашнего вечера во мне еще теплилась какая-то надежда на взаимность. Он же забрал меня к себе домой, беспокоится за мою безопасность, даже стал разговаривать со мной более свободно. Но после моего оголения надежда пропала. Никакого пресловутого «огня», «желания во взгляде» я не заметила, его серые глаза были, как обычно, равнодушными и холодными. И даже то, что он снизошел до того, чтобы осмотреть мое тело, ничего не поменяло. Не то чтобы я ждала, что он бросится ко мне и сожмет в объятиях. Нет, я просто хотела увидеть хоть какую-то заинтересованность. Хотя кому я вру? Именно об объятьях и о продолжении я мечтала.
– Привет, – вполне дружелюбно сказал Илья, заходя в квартиру.
Но как только он увидел, что я раскрыла жалюзи, и более того, открыла окна, взгляд и голос изменились.
– Отойди от окна.
– А что такого?
– Плохо слышишь меня? – металл в голосе.
Я попятилась, прижавшись в стене. Илья плотно закрыл створки, затем жалюзи. И впечатал в меня свой фирменный взгляд, от которого люди обычно опускали головы. Я, напротив, вскинула голову, нагло глядя в лицо мужчине.
– Не надо на меня так смотреть. Я вас не боюсь, – отчеканила я.
– Надо бояться не меня, а пробивной силы пули, выпущенной с любого соседнего здания. Которая, в зависимости от вида оружия, со скоростью примерно 700 м/с раздробит тебе череп.
Я ошарашенно захлопала глазами.
– Любишь дома ходить голой? – неожиданный вопрос заставил меня приоткрыть рот от удивления.
– Ну.… Бывает, – пришла в себя я. – Я же одна живу.
– И Гобенко жил один. В новостройке напротив твоего дома. На 11 этаже. Вероятно, ему было скучно во время ожидания следующего заказа, и единственным развлечением было наблюдать за жизнью других людей в бинокль. Я не знаю, насколько долго он следил за тобой, но ясно, что увидел он много.
– Откуда вы знаете? Про бинокль? – я непонимающе уставилась на мужчину.
– Утром на осмотр его «лежбища» ездил с группой. Посмотрел на твой дом, увидел в окне 10 этажа мягкую игрушку, – уголок рта мужчины пополз вверх. – Понял, что где-то уже видел ее.
– Это рюкзак в форме игрушки. Мне его бабушка дарила. Она умерла два года назад, – шепотом отозвалась я.
Илья кивнул за свою спину. Я через силу улыбнулась. Мой рюкзак-мишка чинно восседал на низком банкете, радостно задрав свой нос к потолку.
– Спасибо большое! – наконец-то хоть какое-то радостное событие в моей жизни. – И поэтому он знал про татуировку….
– Потому что кто-то любит открытые окна и не признает шторы, – прокомментировал Илья. – Вообще, мне надо было догадаться раньше. Сейчас все сошлось: Гобенко сказал, что ты любишь читать, но на вопрос, какие именно книги ты любишь, он ответил, что «она читает все подряд». Мощность бинокля позволяла ему прочитать слово «Химия» на твоих учебниках. Но его это просто не интересовало. То же касается татуировки: он знал, что она есть, но на вопрос, что там изображено, отвечать отказался, сказал, что это «личное». Кстати, что?
Наконец-то я увидела в мужских глазах интерес. Пусть и не сексуальный, но все же…
– Хотите посмотреть?
– Окна больше не открывать, – с ухмылкой ответил Илья, и вышел их комнаты.
– А если не буду открывать окна, то можно ходить по дому голой?
Это я спрашивала уже больше у себя, чем у мужчины. Но услышала ответ – смех, раздавшийся из коридора.
Теперь все стало на свои места. Я действительно никогда не закрывала шторы – люблю, когда много света. Да и 10 этаж не вызывал сомнений в том, что никто меня не видит. Та новостройка находится на приличном расстоянии от моего дома, и только бинокль позволил бы рассматривать меня. «Вероятно, Гобенко не знает иностранного языка, – эта мысль вызвала у меня неожиданный подъем: на моей спине, на левой лопатке, была выбита надпись на английском. – Хоть что-то эта тварь не знает…». Появилось ощущение легкой радости – значит, за мной никто не ходил по пятам, не выслеживал. Но в то же время, осознание того, что он, наблюдая за мной, развлекался, вызывало чувство отвращение. Опять всплыли в голове масленые глаза, и меня передернуло от омерзения. Я представила, как он ожидал, когда я проснусь, сидя на подоконнике, вглядывался в окуляры. Видел, как я потягиваюсь, беззаботно улыбаюсь новому дню, не подозревая, что в скоро времени все изменится… Он рассматривал мои вещи. Мое тело. Мою жизнь. Я сглотнула, подавив тошноту.
Илья забрал какие-то документы, и снова уехал на работу. Я сделала над собой невероятное усилие и попыталась найти положительные стороны сегодняшнего своего положения. Нашелся только один плюс: у меня есть масса свободного времени! Впервые за долгое время я ничего никому не должна! И даже себе все «долги» я вернула: отучилась, экзамен сдала. Последние три года уходили только на учебу, и я редко позволяла себе расслабляться. И дело не в прогулках, поездках куда-то, походах в театр или кино – на это все как раз находилось пару свободных часов в неделю. Но вот личные увлечения, хобби, чтение художественной литературы… Я периодически обещала себе начать читать новую книгу (но все заканчивалось на 25 странице), довязать шарф для папы – болельщика хоккейного клуба «СКА» (как только появилась буква «А» так сразу закончилась вязка: две верхние буквы так и не показались), докрасить подаренную мамой картину по номеркам (на номере «03» рисование закончилось). Не то чтобы меня эти дела не увлекали. Очень увлекали, но мне вечно было жалко на них время: надо готовиться к операции, надо готовиться к химии, надо.… И вот сейчас, наконец-то, у меня заслуженный период для себя, своего удовольствия. Я достала из сумки одну из недочитанных книг, и без мук совести, читала три часа подряд. Затем пролежала полчаса в ванне, заполненной горячей водой с розовым маслом и плотной пеной. Сделала маску для лица, волос, сделала себе массаж ног и педикюр. И снова завалилась с книгой. Это мое время! Я откладывала кучу своих интересов и увлечений «на потом». И мое вынужденное заточение может помочь мне, наконец-то, позволить уделить время себе.
Глава 14
Илья вернулся около 9 часов вечера, устало стянул футболку, и ушел в ванную. После душа мужчина немного взбодрился, и, вопреки моим ожиданиям, не сразу ушел в свою спальню. Сел рядом, всматриваясь в обложку книги.
– Интересно? – он имел в виду сюжет книги.
– Очень, – поделилась я.
– И тебе не скучно?
– Почему мне должно быть скучно? – я насторожилась.
– Сидишь взаперти, одна, весь день, – монотонно перечислил причины Илья.
– Мне вообще никогда не бывает скучно наедине с собой. Знаете, дети учителей часто растут сорняками, то есть сами по себе. Педагог уделяет очень много времени чужим детям, своим ученикам, а родные получают внимание по остаточному принципу. Я не говорю, что у всех так, но я из такой семьи. Мне с детства приходилось развлекать себя саму, и благодаря этому, я никогда не тоскую в одиночестве. Как говорил Андрей Тарковский «каждый человек должен учиться с детства находиться одному».
Пока я говорила, Илья Леонидович устало откинулся на спинку дивана, подложив под поясницу подушку.
– Хорошие мысли. Многим этого не хватает…
– У вас спина болит?
– Просто устал. Пять часов в засаде просидели, площадка открытая – не выйти.
– Давайте я вам массаж сделаю? – я повертела в руках бутылочку массажного масла.
– Умеешь?
– Конечно, умею. У нас в колледже была возможность пройти разные курсы. Я выбрала «сестринскую косметологию» и «медицинский массаж». Показать сертификат? – на мой наивный вопрос мужчина ответил мне улыбкой. – Тогда ложитесь.
– Нет, я, скорее всего, усну в процессе, так что давай на кровать переместимся.
От этой фразы кожа покрылась мурашками. «Переместимся в кровать» – я бы хотела услышать это предложение в другом контексте, но сейчас даже формулировки хватило для того, чтобы слегка покраснеть. Благо Илья уже встал, и повернулся ко мне спиной. Я взяла масло, и как завороженная, пошла за ним. Он расслаблено растянулся на кровати, а передо мной встал вопрос: как мне встать/сесть? Я делала массаж спины только на специальной кушетке, где регулируется высота ножек. Я замерла в нерешительности.
– Лена? – глухо позвал мужчина, поворачиваясь ко мне. – Передумала?
– Нет, просто… Думаю, какую мне выбрать позу, – не думая, выдала я, и густо покраснела, осознав двусмысленность слов.
– Выбирай уже какую-нибудь, – Илья иронично поднял бровь. – Иначе я усну.
Я неловко забралась на кровать, и опустилась на колени, присев на бедра мужчины.
Разогрела масло в ладонях, и начала с поглаживаний в районе пояса, медленно продвигаясь к шее. Я ощущала каждую мышцу, и это было безумно приятно: осознавать, что этот сильный мужчина доверился мне, позволяя помочь ему, полностью отдавая свое тело на откуп мне. Перешла к растиранию, уделив особое внимание длинным мышцам, крестцовой зоне. Разминание закончила на плечевых суставах. Затем вернулась к пояснице, аккуратно массируя ее пальцами. Мужчина что-то невнятно прорычал, да я и сама чувствовала, что именно в этой области мышцы наиболее напряжены. Проработала всю пояснично-крестцовую зону, ощущая, как расслабляется мужское тело. В конце я начала ласково поглаживать спину, и не только в качестве заключительного этапа массажа, но и ради своего удовольствия. Слегка увлеклась, и прислонилась к горячей коже грудью, прижавшись губами к мужской шее.
– Лена, – протянул Илья: судя по тону, ему мои действия не понравились.
Но меня это не остановило, я еще плотнее вжалась в мощную спину.
– Лена, – мужчина предупредил еще раз.
А затем резко перевернулся, я успела только слегка привстать, отрываясь от его тела, и от быстроты его движений начала падать набок. Илья одной рукой сжал мое бедро, другой поймал за руку, предотвращая падение. Я дернулась, и опустилась на мужские бедра, оказавшись в позе наездницы. Вцепилась в лицо взглядом, остановившись на губах. Господи, как же хочется узнать, как он целуется!
– Мне кажется, мы это уже обсуждали, – хрипло сказал Илья.
От волнения я не смогла даже мысленно сформулировать предложение, и молча отрицательно покачала головой. Я опустила глаза с губ на шею, затем на грудь, на которой лежали мои ладошки. Они казались такими маленькими по сравнению с плечами мужчины. Остро захотелось потрогать их. Не дождавшись от меня реакции на свои слова, Илья Леонидович легко поднял меня, перемещая на свободную от наших тел часть кровати.
– Иди спать. Спасибо за помощь, действительно, стало легче.
Я молча вышла из комнаты, тяжело опустившись на свой диван. Мне отчаянно не хотелось здесь спать – хотелось быть рядом с мужчиной. Моя фантазия – мое горе. Я успела нафантазировать себе, что стоит правильно, ласково, по-женски подойти к нему, и лед в его серых глазах тут же растает. Но это было не так… Я прямо физически удерживала себя, обхватив плечи руками. Легла на диван, взяв книгу. Буду читать – отвлекусь. Без особой надежды на успех этой методики, я с удивлением отметила через десяток минут, что глаза сладко закрываются, а голова становится тяжелой.
Ночью я проснулась от ощущения присутствия кого-то рядом. Открыла глаза, обнаружив, что Илья убирает с моей груди открытую книгу. Я уснула, читая.
– Спи, – шепотом сказал мужчина.
Я, совсем сонная, не отдавая себе отчета в том, что говорю, спросила:
– Вы меня не хотите?
– Не в этом дело. Спи.
