Текст книги "Малышка (СИ)"
Автор книги: Варвара Федченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Глава 3
На входе в прокуратуру у меня проверили паспорт, и подсказали, как найти кабинет следователя Петренко, предупредив, что у него «уже кто-то есть на приеме», и меня вызовут. Я села около кабинета, решив скоротать время чтением вчерашних Полиных заметок. Спустя 10 минут дверь открылась, и вышел следователь, выводя под руку мою напарницу-понятую. Старушка что-то жалостливо рассказывала. Петренко кивнул мне на дверь, мол, заходите. Напротив двери стоял массивный дубовый стол, на котором горел ночник: жалюзи все еще были закрыты, и комната находилась в полутьме. Судя по виду следователя, он тоже ночевал на работе. В кабинете стоял тяжелый запах кофе. Через минуту хозяин кабинета вернулся, и, усмехаясь, сказал.
– Вот бабка. Умеет втюхивать. Я у нее только что чуть-чуть 5 кг сала не купил.
Я с недоверием проводила его взглядом: и зачем он мне это сказал?
– Здравствуйте, Елена Вячеславовна. Присаживайтесь, – он с усилием подавил зевок, и кивнул на стул. – Сразу к делу: ситуация довольно щекотливая, так как ваша подружка-старушка отказалась от своего свидетельства, и теперь утверждает, что она не видела никакого пистолета.
– Это как? Она же рядом стояла!
– Вообще-то, это уголовная ответственность. Но ей 79 лет. Она сослалась на особенность действия таблеток, и на деменцию. Даже справки мне какие-то принесла, – я пожала плечами. – Теперь что касается вас.… Почему вы не сказали, что знакомы с задержанным?
– Потому что я с ним не знакома, – улыбнувшись, ответила я.
– Это не шутки. Я только что вам сказал, что быть понятым – дело серьезное, и отказы, махинации с дачей показаний – уголовно наказуемое деяние. Я же вас спрашивал, знаете ли вы Гобенко. Почему вы честно не признались, что знаете? Сейчас начнете от показаний отказываться? Оно мне надо? – сыпал вопросами следователь.
– Я вам честно говорю, я видела этого мужчину первый раз в жизни.
– Странно. А он с вами знаком. Сначала не признавался, а на вторые сутки решил поделиться подробностями своей личной жизни. И говорит, что вы состоите с ним в близости.
– Какой близости? – я все еще не понимала, о чем говорит следователь.
– Интимной.
Следователь покашлял, и откинулся на спинку стула.
– Послушайте, это ерунда какая-то. Я этого мужчину видела первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Ни в какой близости я с ним не состою. Почему я вообще должна оправдываться? – злясь, сказала я.
Следователь достал из папки форменный бланк, заполненный размашистым подчерком, и зачитал:
– «Елена работает в медицинской клинике «Рanacea». Медсестрой. Она же молодая, просто обиделась на меня, и решила так отомстить. Все ровно свои показания обратно заберет».
– Что это? – ошарашено спросила я.
– Это показания задержанного Гобенко Игоря Семеновича, 1973 года рождения. Хотя вы это, наверное, и так знаете… – иронично протянул следователь, потирая глаза. – Я полночи общался с ним. Он мне много интересного про вашу жизнь сообщил.
– Прекратите разговаривать со мной в таком тоне! Я не знаю вашего Гобенко.
– Допустим. Но объясните мне тогда, как мне еще трактовать его показания? – Петренко снова открыл папку. – «Мы с ней вместе жить не можем. У нас график жизни не совпадает. Я сплю до обеда, а она рано встает. Каждый день, даже если не на работе, в 6 утра».
От последних слов у меня мурашки по спине побежали. Ладно имя и место работы.… Хотя я даже предположить не могла, откуда он это знает. Но расписание моего дня! Стало страшно. Я восстановила в памяти лицо того мужчины в спортивном костюме: толстые губы, покатый лоб, слишком короткие рыжие волосы (казалось, что он лысый). Нет. Я абсолютно точно его раньше не встречала.
– «Ты не смотри, что она мелкая такая. В койке способная. И фигурка у нее интересная, знаешь, как мы с ней развлекались? Я сейчас с другой сошелся. Так бывает. Жизнь ведь. Вот Лена и сбрыкнула, понятой пошла», – без интонации, как компьютер, прочитал следователь.
Я громко сглотнула: стало мерзко и противно. Чувство страха перемкнуло чувство отвращения.
– Знаете, какое ему будет предъявлено обвинение? – следователь покашлял. – Когда-нибудь будет предъявлено. Заказное убийство. Статья 105 УК. Может быть, вы просто не знали, что он совершал преступления, и оказались под влиянием? Он опытный бывалый человек, а вы еще юная девушка. Мне такие случай знакомы. Признайтесь. Тогда мы с вами найдем способ урегулирования сложившейся ситуации.
– Сколько раз мне еще повторить, что я не знакома с ним? – я говорила спокойным тоном, но внутри меня боролись злоба и страх.
– Ну не может посторонний человек столько знать о вас, согласитесь? – следователь опять достал этот злополучный бланк. – «Как вы можете доказать факт близкого знакомства с гражданкой Малышкиной? – То есть то, что могу знать только я? Ну… У Ленки татушка есть. Ее из-под одежды не видно. На лопатке набита». Елена Вячеславовна, у вас есть татуировка?
Вот теперь мне стало действительно страшно. Я, как обладательница белой кожи и склонности к моментальному сгоранию, даже на пляже летом не оголялась. О татуировке вообще никто не знал! Я сделала ее на 1 курсе, и никому, даже родителям, не говорила о ней. Она действительно была расположена на лопатке, а открытой одежды я никогда не носила. Сейчас я уже жалела о том, что сделала ее, проклинала юношеский максимализм, и мечтала свести ее. Из-за этого я еще более тщательно начала скрывать ее. Следователь терпеливо ждал моего ответа, молчание затянулось.
– Давай ее разденем и проверим? – раздался хриплый голос из темного угла кабинета.
– Илья Леонидович, вы толкаете меня преступление, – с усмешкой ответил следователь. – На превышение полномочий.
Раздались неторопливые шаги, и рядом появилась мощная фигура главного над камуфляжными. Серо-зеленые глаза вцепились в мое лицо. Сегодня он был одет как обычный человек: черные брюки, черная водолазка. Одежда плотно обтягивала мужское тело, выдавая движение каждой мышцы. Я сама себя смутила, скользнув взглядом по его бедрам. Но вовремя спохватилась, и посмотрела ему в глаза. Следователь ухмыльнулся, пробормотав что-то типа «она опять смотрит вам в глаза». Камуфляжный, которого, как оказалось, зовут Илья Леонидович, взял из рук следователя папку и пролистал пару страниц, мельком просмотрев содержание. А потом протянул ее мне.
– Почитай. Может, вспомнишь.
Я недоверчиво протянула руку, опасаясь подвоха. Но мужчина просто передал мне папку, и сел в кресло напротив.
«Лена любит, чтоб пожестче. Не смотрите, что тощая такая. И сосет как пылесос. Медички они такие: без комплексов, анатомию хорошо знаю…». Дальше текст слегка поплыл перед моими глазами. Стало обидно, что они обсуждали меня, слушали и записывали эти грязные слова. Я пождала губы, и несколько раз моргнула, прогоняя слезы. Не хочу показывать этим жестоким мужчинам, что я уязвима, и меня легко вывести из равновесия чьими-то пошлыми фантазиями.
– Татуировка у меня есть, но показывать я вам ее не собираюсь. Откуда он про нее узнал, я сказать не могу. А это… – я с отвращением потрясла папкой. – Мерзко.
– Девочка, – хрипло позвал камуфляжный. – Вспоминай. Может быть, в ночном клубе была, выпила, познакомилась с ним, трахнулась, потом забыла.
– Со мной такого не могло случиться, – скупо ответила я.
– Со всеми могло случиться. Мы же тут не для осуждения вашего морального облика собрались, – подал голос следователь. – Илья Леонидович имеет в виду, что вы могли с ним познакомиться, например, действительно в клубе, может быть даже пару лет назад, и просто забыли.
– Такого не могло быть, – я покраснела, и опустила голову.
– Понятно, – протянул Илья Леонидович. – Юра, если ты его сейчас отпустишь, то он опять на дно ляжет. Последний раз я на месяц его потерял из вида. Давай эту к нему в камеру закинем, пусть выяснят отношения…
– Эй, вы сумасшедший?! – я нервно перебила его.
– Он так шутит, – поспешно вставил следователь. – Илья Леонидович, не пугайте мне понятую.
– Илья Леонидович, вы ведет себя недостойно мужчины, и сотрудника прокуратуры, – я придала своему тону как можно большую серьезность, хотя мне казалось, что я готова разрыдаться.
– К прокуратуре я не имею никакого отношения. А знать мнение ребенка о себе, как о мужчине, конечно, бесценно, но выслушивать я его не буду.
– Можно я пойду? – я решила игнорировать хама.
– Подождите, подведем итог: факт знакомства с Гобенко вы отрицаете, но от своих показаний как понятого не отказываетесь?
– Все верно. От показаний я не отказываюсь. Можно я пойду? – я чувствовала, как меня сверлят серо-зеленые глаза, но запретила себе смотреть на Илью Леонидовича.
– Елена Вячеславовна, да, вы можете идти, но я хочу попросить вас поддерживать со мной связь. Если вы что-то вспомните, например, где могли столкнуться с задержанным, то позвоните мне. Так же я могу вызвать вас в прокуратуру для повторного разговора. Возьмите, пожалуйста, визитку, – следователь долго копался в ящике стола, ища ее, затем подписал пропуск и отдал мне. – Держите.
Я молча кивнула, и поспешно покинула это хмурое здание. Так всегда и бывает, если мужик красивый, то обязательно имеет какой-нибудь серьезный изъян. Илья Леонидович оказался банальным грубияном…
Глава 4
Практически до вечера я просидела у репетитора, который порадовался моим успехам с органической химией. Я не стала говорить дедушке, что это заслуга моей коллеги, а просто поблагодарила его. Репетитор жил в одном из спальных районов, находящихся далеко от центра, но плюсом был расположенный здесь крупный торговый центр. Каждый раз, после занятий, я заходила в кулинарию на 3 этаже: там пекли невероятно вкусные пироги с вишней. Идентичные тем знаменитым пирогам из сериала «Твин Пикс». Я, как агент Купер, брала один кусочек и кружку черного кофе. Но сегодня у меня были другие планы. Отчего-то захотелось нарядно одеться на предстоящий экзамен. Наверное, потому, что для меня это действительно будет праздник. Я долго к этому шла, и помимо естественного волнения, испытывала чувство предвкушения. Потратила пару часов, но все же нашла подходящую блузку: белую, такую, какие, к примеру, надевают на 1 сентября. Строгая модель, но благодаря белоснежности и необычным пуговицам она выглядела празднично.
Долго прождала автобус, а ближайшая станция метро находилась на таком расстоянии, что все ровно пришлось бы ждать троллейбус. Начал моросить легкий дождик, и тучи полностью перекрыли и без того темное небо. Прохожие торопливо прыгали через лужи, и только один из всех прошедших мимо остановки был рад погоде – маленький мальчик, топавший прямо по воде, не пытаясь хоть как-нибудь обогнуть препятствие. Я с улыбкой посмотрела ему в след, садясь в наконец-то подъехавший автобус.
Район, в котором находилась квартира маминой сестры, назывался «Бывший Машзавод»: завод закрыл здесь все цеха в 90-е года, переехав в промзону. Со временем город начала расти на северо-запад, и сейчас Бывший Машзавод уже не считался окраиной, скорее он тяготел к центру. Но уличные фонари здесь так и появились. И в подъезде та же беда, света нет постоянно. Первое время я звонила в управкомпанию, а потом плюнула и купила себе фонарик. Освещая себе дорогу до лифта, я с трудом добралась до заветной кнопки, и узрела кошмар всех жильцов верхних этажей: «Лифт не работает». Тяжело вздохнув, плотнее перехватив пакеты, я начала взбираться на свой родной 10 этаж. Между 7 и 8 у меня кончились приличные слова, а между 9 и 10 – силы.
Шопинг и подъездный альпинизм ненадолго отвлек меня от тяжких мыслей, но как только я захлопнула за собой дверь, на меня напала легкая паника. Откуда этот Гобенко знает место моей работы, во сколько я встаю, что у меня есть татуировка? Такая осведомленность шокировала. Я начала вспоминать, где я могла оголиться? В бассейн и спортзал я не хожу, общественные бани и сауны не посещаю, на пляже не была с 8 класса, вся моя одежда закрывает спину полностью. Чтобы отвлечься, я решила еще раз померить новую блузку. Пока я любовно разглядывала свои покупки, зазвонил телефон. Незнакомый номер, наверное, по работе.
– Я вас слушаю.
– Это я тебя слушаю, – сказал незнакомый голос.
– Простите?
– Пока прощаю. Завтра пойдешь к следаку, откажешься от показаний. Напишешь заявление на имя главного прокурора, что тебя заставили подписать протокол, а сама ты ничего не видела.
Меня начало потряхивать.
– Слышишь меня, дорогуша?
– Я… – горло пересохло.
– Ты-ты. Один день тебе даю. Иначе все, что я под протокол говорил, с тобой сделаю. Читала протокол?
– …
– Я следаку подробно описал, как ты любишь, и в каких позах.
– Вы…
– Я-я. Поняла меня? Хочется поломаться, вспомни: знаю, где ты живешь. Кстати, не боишься одна шататься по темным улицам? – сказал мужчина, и положил трубку.
Сердце судорожно силилось выпрыгнуть из груди. Он не только знает мой номер и адрес, он похоже еще и следит за мной. Или не он? Его же не могли выпустить? Как только представила, что буквально двадцать минут назад я беспечно вышагивала по абсолютно неосвещаемым тропинкам, а в это время кто-то шел следом или стоял в зарослях кустарника.… Я почувствовала себя загнанным зверем. Дрожащими руками нашла визитку следователя, и набрала номер. Пока в трубке монотонно раздавались гудки, я рассмотрела визитку. Странная какая-то: на черном квадратике только номер телефона, без личных данных владельца. И уже после того, как человек на другой стороне соизволил ответить, я поняла, что следователь случайно (или специальность?) дал мне не свой номер телефона.
– Вараксин. Слушаю, – отрывистые фразы резали слух.
– Юрий Константинович? – без надежды спросила я, зажмурившись.
– Не тому звонишь, девочка, – по хриплым ноткам я поняла, что мне дали визитку хама Ильи Леонидовича.
– Извините, вы могли бы мне дать номер следователя? – я пыталась унять дрожь в голосе, но получалось плохо.
– Что случилось?
– Дайте, пожалуйста, номер Петренко, – о нет, я сейчас разрыдаюсь.
– Он дежурит по району. Я за него буду. Рассказывай.
Тишину, царившую в квартире (даже вечно ругающиеся соседи сегодня молчат), разорвал дверной звонок.
– О боже, – прошептала я, сильнее сжимая трубку.
– Что случилось? – повторил хриплый голос.
– Илья Леонидович, я вас прошу, дайте номер Петренко! – шепотом попросила я.
Звонок в дверь повторился, при этом он был настойчивым: человек усиленно давил на кнопку. «Я закрыла дверь? На все замки?» – вихрем пронеслось в голосе. Не помню, когда мне было настолько страшно. Но ноги будто бы приросли в полу, я не могла заставить себя сдвинуться с места и подойти к глазку.
– Эй, ребенок, что-то случилось? – уже более настойчиво спросил мужчина, услышав мои всхлипы.
– Да, – шепотом сказал я.
– Почему ты шепчешь?
– Он звонит в дверь. Я боюсь. Что мне делать?
– Кто он?
– Ваш Гобенко. Мне очень страшно.
– Адрес диктуй. Бывший Маш?
– Да, Сибирская, 11. 2 подъезд. 10 этаж. 80 квартира. Что мне делать?
– К двери не походи. Сейчас я приеду.
– Подождите… – но в трубке уже была тишина.
Я на цыпочках подкралась, и выглянула в коридор. С облегчением выдохнула: я автоматически закрыла все замки, в том числе внутренний, еще советский засов. Трель звонка заставила меня подскочить на месте. Господи, да что же тебе надо?! Я забилась в дальний угол, еле поборов желание спрятаться, как в детстве, под одеяло. Так прошли следующие двадцать минут: в дверь еще пару раз позвонили, а потом наступила тишина, которая пугала еще больше. Потому, что я не знала, есть там кто-то, или он уже ушел. Неизвестность пугает гораздо больше, чем осведомленность, даже о самом страшном. Из-за нервного перенапряжения я начала засыпать. Из дремы меня вытянул телефонный звонок.
– Дверь открой, – хриплые ноты прорезали мое сонное сознание.
Я быстро сползла с дивана, и не глядя в глазок, открыла. Илья Леонидович окинул меня равнодушным взглядом серо-зеленых глаз.
– Ты одна?
– Да, – сиплым голосом ответила я. – Если бы я была не одна, я бы вам не позвонила.
– Я всяких баб встречал… Может вы с Гобенко меня тут ждете, – ничуть не шутя, парировал грубиян.
Мне отчего-то стало опять жалко себя, и я позорно разрыдалась. Мужчина подтолкнул меня от порога внутрь квартиры, закрыл за собой дверь, и медленно обошел мое небольшое жилище: заглянул в комнату, в кухню и санузел. Удовлетворившись пустотой, он устало прислонился к косяку.
– Как тебя звать, я забыл?
– Лена-а, – из-за слез последний слог уродливо вытянулся.
– Лена, хватит рыдать. Иди воды выпей.
Я никак не отреагировала, только продолжала сквозь пелену, наблюдать, как мокнет от слез ткань домашнего ситцевого платья, собравшаяся на коленях в складки. Мужчина скрылся на кухне, и вернулся со стаканом воды. Мои руки дрожали, и к точечным пятнышкам от слез добавилось крупное пятно от выплеснувшейся воды: по колену противно поползла капля. Илья Леонидович присел передо мной на корточки, и, придерживая дно стакана, помог мне сделать пару глотков.
– Что случилось? – я вздохнула. – Конструктивного диалога не получается. Я поехал.
– Нет! – я вцепилась в огромную мужскую ладонь. – Пожалуйста! Не оставляйте меня одну! Я боюсь, вдруг он опять позвонит?
– Не бери трубку, – равнодушно ответил Илья Леонидович.
«Я одна в чужом городе. Мне даже обратиться толком не к кому», – с тоской подумала я, и по щеке опять поползла слеза. Так одиноко мне не было никогда.
– Ты знакома с ним? – мужчина поднял мой подбородок, разглядывая заплаканное лицо сверху вниз.
– Нет, – я обессилено сползла обратно на стул, ощутив всю силу серо-зеленых глаз.
– Теперь верю, – хрипло подытожил мужчина. – Дай мне телефон. Этот номер?
– Да, – я запомню эти цифры надолго.
Илья Леонидович позвонил со своего телефона, и дал команду собеседнику проверить номер.
– Что сказал? – мужчина имел в виду Гобенко.
– Сказал, чтобы я отказалась от показаний, написала заявление, что вы меня принудили подписать документы. Иначе…
– Иначе?
– Иначе он сделает со мной все то, что рассказал вам, – потупилась я.
– Несладко тебе придется, – ухмыльнулся Илья.
– Почему вы его отпустили? – перевела тему разговора я.
– Юра погорячился, – было видно, что мужчина зол. – Решил наобум задержать, в надежде, что у Гобенко с собой что-нибудь будет. Все улики у нас косвенные. Я не успел Петренко остановить. Главный прокурор ему постановление подписал. Ты бы знала, как я был рад, когда ТТ-шку достали…
– М-да? – недоверчиво протянула я. – А выглядели вы крайне равнодушно.
– По итогу на стволе отпечатков нет, – проигнорировал мое замечание Илья. – По пулегильзотеке тоже не прошел. На допросе вел себя очень грамотно, адвокат самый лучший в городе. Потом еще эти проблемы с вами: бабка отказалась от свидетельств, ты якобы его… Эм… Любовница. По итогу ему можно предъявить только 222 статью, незаконное хранение оружия. Его адвокат добился подписки о невыезде до выяснения обстоятельств, и через законных 48 часов его отпустили из ИВС. Рано, – мужчина горячился. – конечно, рано постановление выдали. Его полгода «пасли». Он казался одиночкой, но теперь-то ясно, что за ним кто-то стоит.
От его рассказа я успокоилась, но задумавшись кое-что поняла, и хитро посмотрела на мужчину.
– Вы изначально знали, что он врет про наше знакомство?
– Естественно, – Илья Леонидович ухмыльнулся. – Он про тебя начал говорить только после общения с адвокатом наедине, на вторые сутки. К этому времени адвокат уже успел просмотреть протоколы, и, вероятно, сообщил Гобенко твои данные. Но его осведомленность о твоей личной жизни… Это явно не адвокат. Либо он связался с кем-то из своего окружения, а последнее время мне кажется, что там целая ОПГ, либо он следил за тобой.
– Зачем?
– Не знаю. Понравилась.
– Фу, – я брезгливо дернула плечами. – Не хочу об этом думать.
– А придется. С учетом того, что он уже дает о себе знать.
– Мне отказаться от показаний? – доверительно спросил я у мужчины.
Илья Леонидович смерил меня равнодушным взглядом, и ухмыльнулся, направившись к двери.
– Я просто боюсь оставаться одна. Вдруг вы уедете, а он вернется? Если он кого-то убил, то что ему помешает замок взломать?
– Ничего не помешает. Поэтому позвонишь 102. Скажешь, что в твою квартиру пытаются проникнуть посторонние. Местный отдел через две улицы находится, по такому вызову через 4 минуты наряд прибудет.
– За 4 минуты он меня успеет изнасиловать и застрелить… – я уронила голову.
– За 4 минуты? Придется что-нибудь одно выбрать, – улыбнулся Илья Леонидович. – Все, я пошел. Закрывайся, и ложись спать.
– Ага, – бесцветным тоном откликнулась я: на меня напала апатия.
– Закрой дверь за мной, – мужчина не рекомендовал и не просил, он отдал приказ.
Я встала, и не глядя на него, дождалась, когда фигура скроется в темноте подъезда. Прижалась лбом к дверному косяку, и закрыла глаза. Прошла минута, и я услышала, как дверь открылась.
– Я тебе четко сказал: закройся на все замки. А ты встала на пороге у открытой двери. Можешь тогда сразу лечь и ноги раздвинуть.
– Я боюсь, – вяло ответила я, язык не слушался.
– Зачем я вообще взял трубку…? – задал себе риторический вопрос мужчина, и зашел внутрь квартиры, запирая за собой входную дверь.
Не помню как, но я доплелась до неразобранного дивана, и свернулась в клубочек. Ночь дежурства, репетитор, долгий поход по магазинам, стресс от звонка этого Гобенко, грубая манера общения Ильи Леонидовича и слишком много юридической информации, моя истерика – все сошлось в одной точке, как и мое сознание. Я провалилась в сон: последнее, что я видела, как мужчина прошел по комнате и встал у окна, вглядываясь в темноту.
