Текст книги "Семь опасных теней (ЛП)"
Автор книги: Валинн Метани
Соавторы: Кортни Аламеда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Рычание снова сотрясло воздух.
– Слушай, – сказал Широ коту-ёкаю. – Девочка нужна маме для поиска шинигами, ясно? Если убьешь девочку сейчас, никто не найдет шинигами для мамы, и она будет злиться на тебя. А ты знаешь, какая мама, когда злится.
Они-чан опустился на четыре лапы, его рычание стало звучать как отчасти скуление.
– Нет, после поиска шинигами ее тоже нельзя есть, – Широ посмотрел на меня, словно говоря: «Видишь, что наделала?».
– Разве я виновата в этом? – прошептала я.
– Ты – жрица синто, – сказал Широ. – Ты должна знать, что не стоит говорить с незнакомыми некомата!
– Я говорила и не с таким сегодня.
– Точно, – Широ повернулся к двери. – Они-чан, если оставишь девочку в покое, я отведу тебя в ту раменную, которую ты любишь, завтра, да? С открытым хибачи?
Они-чан чуть уменьшился и склонил голову.
– Мяу?
– Ладно, мы можем пойти и к храму с хорошими якитори, – Широ закатил глаза. – Но людей не есть, ясно?
Кот фыркнул, выдохнул в дверь. Наверное, это означало да, потому что кот стал размера обычного кота. Широ включил свет, вздыхая.
– Они-чан выдвинул условие, – сказал Широ, открывая дверь.
– Какое? – я приподняла бровь.
Широ нахмурился.
– Сказал, что будет спать на твоем футоне этой ночью.
Я посмотрела на демона-кота в коридоре.
Он явно улыбался.
Девять
Красный они
Токио, Япония
На следующий день я проснулась в незнакомом месте, полуденный свет падал на лицо. Я резко села, и скрип костей и боль в сердце и душе напомнили, где я была.
Я была в Токио.
Спала в гостинице для ёкаев.
И прошлой ночью на храм семьи напали демоны.
Дедушка был мертв, и мне пришлось объединиться с тенями, чтобы отомстить за его убийство.
Сегодня я проснулась в мире, который навеки изменился. Даже солнце выглядело не так, тускло, словно мои фильтры изменились, оставив мне грязную линзу. Горе тяжело давило на грудь, было почти сложно дышать.
Хотя это было не только горе. Это был кот.
Я села. Они-чан съехал на мои колени. Кот зарычал на меня, размахивая лапами, чтобы устроиться удобно. Он повернулся на мягкий живот, вытянул когти, запутавшись в одеяле.
– Разве коты не должны быть грациозными? – спросила я с улыбкой, отодвигая одеяло, помогая ему выбраться. В свете дня Они-чан был уродливее, чем казалось ночью. Но лучше пусть остается размером с домашнего кота.
Широ пропал, его футон был в шкафу. Я убрала с себя одеяло и встала, удивилась тому, как высоко солнце было в небе. Маленький поднос с завтраком ждал на столике у окна. Я заглянула под крышки, увидела натто, теплый белый рис с водорослями, мисо-суп и кусочек рыбы. Запахи проникли в комнату, и Они-чан сел у моих ног. Он мяукнул, облизывая лапы и усы. Я дала ему кусочек рыбы, и он проглотил его сразу и без благодарности.
Записка лежала рядом с подносом поверх черного мобильного телефона. От Широ.
Доброе утро, Кира! Надеюсь, ты любишь натто – в этом месте подают только традиционные завтраки, и я взял, сколько смог унести. Я отправился по делам мамы, и я должен вернуться к вечеру. Тогда начнем искать шинигами. И я оставил телефон для тебя, раз твой разбился. Позвони маме, если хочешь, она не перестает звонить мне.
В общей купальне есть женские душевые. Если хочешь одеться, используй тот же шкаф, что и ночью. Подумай о том, что хочешь надеть, и это появится внутри. Мило, да? Не спрашивай, как это работает, – ответ тебе не понравится.
Я свернула записку поверх указательного пальца, глядя на шкаф. Он казался обычным – черные лакированные дверцы с позолотой и журавлем в полете, нарисованном на левой стороне.
Я отложила записку Широ, прошла к шкафу и представила черные джинсы. Нет, не просто джинсы… джинсы лучшего бренда в Японии, например, «Studio D’Artisan» или «Samurai». Мама не позволяла мне такое покупать. Мои родители не были бедными, но мода не была для них на первом месте.
Я сжала ручку двери, вдохнула и открыла шкаф.
На полке лежали черные джинсы.
Я с криком захлопнула дверь и отскочила на пару шагов, чуть не споткнулась об свой футон. На другой стороне комнаты Они-чан поднял голову, чтобы фыркнуть, а потом повернулся к солнцу. Он стукнул раздраженно хвостами по полу.
– Не так работает шкаф в реальном мире, – сказала я ему. Он взглянул на меня, медленно моргая, словно говоря: «Глупая, мой мир так же реален, как твой».
Пожалуй, кот был прав. Если бы его мир не был реален, я сегодня была бы с дедушкой в храме, а не готовилась искать в Токио шинигами для леди О-бэй Катаямы, Дарующей желания и Королевской болью в заднице.
Я помылась, пятнадцать минут решала, что надеть: черные колготки, короткие джинсовые шорты, блузка и большая армейская куртка – такой наряд я видела на модных девушках на улицах Я написала маме, что осталась с семьей Широ на ночь, и вечером мы отправимся к Горо.
«Кира! – ответила она через секунды. – Позвони. Мне. Сейчас».
«Прости, мам, – ответила я. – Я в поезде. Это будет грубо».
«Тогда позвони, когда выйдешь из него. Полиции нужно срочно с тобой поговорить».
В дверь постучали.
– Можно войти? – спросил Широ.
– Да, – я надела куртку на плечи. Ткань ощущалась чистой. Я сунула телефон в карман, заставив себя пока не думать о маме.
Широ отодвинул дверь и прошел внутрь в носках. Он выглядел аккуратно: футболка с длинными рукавами облегала мускулистую грудь, и он добавил к ней джинсы и растрепанные волосы. Он окинул меня взглядом и улыбнулся.
– Ты разобралась со шкафом?
– Я могу забрать его в Киото? – спросила я, проверяя волосы в зеркальных глубинах картины на стене.
– Вряд ли он влезет в шинкансен, – Широ улыбнулся шире, прогоняя тени из моей души. Я подошла ближе к нему, к этому свету и теплу.
Я подошла к нему у двери, прислонилась плечом к стене.
– Куда ты ходил утром?
Его улыбка пропала.
– Мама хотела, чтобы я встретил Ронина на вокзале.
– И ты не убил его? – спросила я прямо. – Жаль.
– Не думай, что я не хотел, – процедил он. Он сжал кулаки, связки выступили на шее. – Я не мог даже смотреть на мерзавца после того, что он сделал. Ты потеряла деда прошлой ночью, а я – брата. Он забыл лицо нашей матери по крови. Его хвосты пропали. Он пропал.
Я хотела ответить, но не нашла слова. Может, их не было, таких, чтобы исправить его горе. Я прижала ладонь к его щеке.
– Мне жаль, – сказала я. Только эти слова пришли в голову, но они хотя бы были искренними.
– И мне, – часть гнева покинула его, смягчила его лицо. – Зачем выбирать смерть вместо жизни?
– Не думаю, что есть простой ответ, кто бы вопрос ни задавал, – сказала я, гладя его скулу большим пальцем. Широ придвинулся ближе, наши лица разделяли дюймы. Я задержала дыхание и замерла. Сердце колотилось в кончиках пальцев, и я не знала, ощущал ли он это на щеке.
Но он не успел поцеловать меня, что-то разбилось у столика. Я вздрогнула. Они-чан спрыгнул со столика и пошел к луже натто на полу. Кот стал поедать соевые бобы среди осколков миски.
– Грубый кот, – Широ издал смешок. Они-чан зарычал на него и доел мой завтрак.
– Я и не была так голодна, – я пожала плечами. Мы с Широ были в Ёми не больше двадцати минут, но потеряли шесть часов в реальном мире. Мое тело еще не привыкло к этому. – Нам нужно идти. День уже наполовину прошел.
– Откуда хочешь начать? – спросил Широ.
– Храм Канда, – я повернулась к двери. – Может, Горо будет знать выход из этого бардака.
Десять
Парк Йойоги
Токио, Япония
Горо уже не работал в храме Канда.
Жрицы Канда сказали мне, что Горо месяцы назад перешел в храм Мейдзи в центре Токио. Да, это место было престижнее, но мне стало не по себе. Сомнения проникли в темные глубины разума. Почему дедушка скрыл от меня эту важную деталь? Разве плохо было бы, если бы я знала, что Горо теперь в Мейдзи? И что еще дедушка не рассказал? Он думал, что у нас было больше времени, даже с кровавой луной?
Было больно знать, что я никогда не получу ответы на эти вопросы.
– Мейдзи в центре парка Йойоги, – сказал Широ, мы направлялись к вокзалу. Они-чан бежал у наших ног. – Мы можем поискать там шинигами. Двух зайцев одним выстрелом.
– Уже поздно, – я прикрыла глаза рукой, глядя на небо. – Солнце сядет часа через три, и пройдет еще день. Мы едва начали, а время уже истекает.
– У нас еще есть несколько часов на поиски, – ответил Широ. Мы сели на поезд. На два. Люди поглядывали на жуткого «кота» рядом со мной, но молчали. Я привыкла, что люди пялились на меня, а Они-чан не переживал из-за мнений смертных.
Отыскав якитори для Они-чана, мы с Широ начали поиски в парке Йойоги – огромном парке в 130 акров в сердце Шибуи. Деревья тут были такими высокими, что закрывали почти все небоскребы Токио. Широкие дорожки вились среди деревьев, огибали пруды и поляны. По выходным в парке собирались субкультуры: не только косплееры, но и музыканты, клубы боевых искусств, жонглеры и прочие.
Мы шли, группа девушек танцевала под корейскую песню «Twice». Юноши возраста колледжа играли в бейсбол на лугу, а мама бегала за смеющимся малышом по дорожке. Все выглядело так… нормально.
Все, кроме юноши с лисьими ушами и двухвостого кота, идущего на задних лапах, поедая якитори. Я не была уверена, что видели люди в Они-чане, но я знала, что они не видели вредное существо без манер, какое видела я. Хотя я ему почему-то понравилась.
Мы прошли детей, играющих в «Кагомэ, Кагомэ», и я поежилась. Я не смогу больше слышать эту песню, не думая о крови дедушки на своей коже, не вспоминая, как его дыхание утихало в груди. Я слышала столько тьмы в этой песне теперь. Тьмы и смерти.
– Уверен, что мы найдем тут шинигами? – спросила я у Широ, разглядывая толпу. – Мы не должны искать в месте, которое сильнее… похоже на «Красного они»?
– То есть? – спросил Широ.
– Что-то… не знаю, волшебнее, – я нахмурилась, потому что не это имела в виду. «Красный они» не был волшебным местом. – Что-то потустороннее.
– Шинигами влечет толпа людей, – сказал Широ. – Людные улицы, больницы, бары – чем больше шансов несчастного случая, тем лучше.
Мы брели по ухоженной дорожке под ветвями деревьев с красными и оранжевыми листьями.
– Но откуда они знают, когда кому-то пора умирать? – спросила я.
Широ пожал плечами.
– Шинигами видят мир смертных и Ёми одновременно. Когда смертному пора умирать, они… трепещут. Как-то так. Мама не описывала подробно. Думаю, она считает это не интересным.
– Удивлена, что ей есть дело, – я нахмурилась, когда пес без поводка прошел близко к Они-чану… или слишком близко к его якитори. Кот-ёкай зашипел и шлепнул пса по носу, а потом бросил в собаку пустой палочкой, когда та побежала прочь, скуля.
– Она с амбициями, тщеславная и опасная, – Широ улыбнулся пробежавшей мимо девочке, – но мама заботится о благополучии своего народа и Сумеречного двора. И я думаю, в своем стиле она заботится и обо мне.
Я повернула голову к нему.
– Я думала, ты ненавидел ее?
– Нет, – он решительно покачал головой.
– Даже после всего, что она сделала?
– Она забрала Ронина и меня, когда наша мать умерла. И я не уверен, что ты можешь судить, – парировал он, игриво ткнув меня локтем. – Твои отношения с мамой тоже плохие.
Я вздохнула.
– Знаешь, дедушка как-то говорил, что мама любила раньше храм, а теперь…
– Смотри, – Широ указал на юного бизнесмена на одном из выгнутых мостов парка. На нем был черный костюм, но ткань была будто пропитана сумерками. Облако серых бабочек окружало его, их крылья поблескивали лунным светом. С зализанными назад черными волосами, высокими скулами и гладкой, как стекло, кожей он выглядел так же красиво, как О-бэй. – Видишь бабочек вокруг него? – тихо спросил Широ. – То души мертвых.
До атаки на храм Фуджикава я и не обратила бы внимания на этого мужчину. Но сегодня я видела, кем он был. Шинигами. Смерть во плоти.
Его-то мы и искали.
Шинигами смотрел, как мальчик играл на берегу. Река в парке была быстрой и достаточно глубокой, чтобы утопить кого-то такого маленького. От пристального взгляда шинигами, его внимания к мальчику мне стало страшно. Я уже видела жуткую правду за человеческой маской, но не хотела пугаться.
– Поговорим с ним, – сказала я и направилась к мосту без плана.
– Стой, Кира! – Широ потянулся к моему запястью. Он промазал. Я ступила на мост, доски задрожали под моими ногами. Шинигами поднял руки. Мальчик покачнулся у воды. Он был маленьким, три или четыре года.
– Простите? – спросила я у шинигами. – Сэр?
Шинигами посмотрел на меня. Он опустил руки.
Я выдохнула, поняв, что задержала дыхание.
Мама позвала мальчика, и он ушел от берега реки. Я с облегчением выдохнула. Шинигами скривил губы.
– Как ты меня видишь, девчонка? – он произнес «девчонка» так, словно слово было из яда.
Я низко поклонилась.
– Меня зовут Кира Фуджикава. Это – страж-кицунэ храма Фуджикава, Широ Окамото, – я указала на догнавшего меня Широ. – Мы по поручению леди Катаямы…
– Ха, будто я буду помогать леди Катаяме с ее глупым желанием стать королевой Ёми, – он отвернулся. Бабочки стали серебряным торнадо вокруг него. – Уйдите.
«О-бэй хочет быть королевой Ёми?» – я замерла на миг, переглянулась с Широ. Мне она такое не говорила, и я задумалась, стала ли пешкой в игре ёкаев.
Но кому-то нужно было остановить Шутен-доджи. Я не могла сделать это одна.
– Прошу, сэр, – я пошла за ним. – На храм моей семьи напали две ночи назад. Если мы не найдем несколько шинигами, не сможем одолеть Шутен-доджи, и мир…
Он повернулся ко мне с опасным блеском серых глаз.
– Думаешь, я снизойду до помощи человеку? – он плюнул. – Предам свой народ ради интересов смертной? Уходи, пока я не решил, что бабочкой тебе быть лучше.
Мы с Широ поклонились. Я встала и смотрела, как он уходит, кожаные туфли стучали по доскам моста со звуком выстрела. Они-чан прыгнул на перила моста, подергивая хвостами, с осуждением глядя в спину шинигами.
– Ты знал, что твоя мама хочет быть королевой Ёми? – спросила я у Широ, не глядя на него.
Широ вздохнул.
– Видимо, да, – я смотрела, как мальчик бежал по траве с мамой. Они-чан стал умываться, не переживая из-за нашего поражения. – О-бэй будет лучшей королевой, чем Шутен-доджи – королем?
– Возможно? – уши Широ склонились на сорок пять градусов.
Мне не нравился его вопросительный тон, но этот разговор только отвлек бы нас от цели – нанять шинигами. Я мало знала о политике Ёми, чтобы понимать, зря ли помогала О-бэй, но я решила расспросить Широ об этом позже.
– Ладно, – сказала я, хотя ситуация была плохой.
Мы медленно шли к храму Мейдзи, обыскивая парк Йойоги. Когда солнце коснулось горизонта, нам отказали уже три шинигами: старушка с бабочками на зонтике, модная девушка, которая носила души как ожерелье, их крылья трепетали на ее шелковой блузке, и краснолицый пухлый мужчина, накричавший на нас. На каждую тысячу душ приходился хотя бы один шинигами, ждущий рядом шанса ударить. Но шинигами не хотели иметь дела с людьми, кроме их убийства. И никто не хотел работать с О-бэй Катаямой.
Никто.
Тени тянулись за нами, пока мы шагали по густому лесу парка, направляясь к храму. Тьма опустилась на землю. Вершины деревьев стали черными точками у неба. Через каждые несколько ярдов я замечала большую паутину между деревьями, сплетенную пауком йоро размером с мой большой палец. Последние лучи солнца озаряли паутину, и нити мерцали, как золото. Я не знала, было это естественно или сверхъестественно.
– Нужно спешить, – сказал Широ, глядя на паутину. Тон его голоса говорил, что он пытался выглядеть спокойно, но не удавалось. – Что-то с этим местом не так…
Песня звучала под гулом звука, я слышала ее душой, а не ушами.
– Кагомэ, Кагомэ…
Волоски на шее встали дыбом. Широ поднял голову и понюхал воздух, ругаясь под нос. Я огляделась, искала ёкая в тенях больших деревьев парка. Я ничего не видела. Никого. Даже прохожие на дорожках пропали. Мой браслет оставался холодным на моем запястье – это утешало.
– Шпионы Шутен-доджи, видимо, шли за нами, – прошептала я.
Широ прижал ладонь к моей пояснице.
– В Токио весть разносится быстро.
– Где Они-чан? – я огляделась. Маленький кот пропал в тенях, его уже не было у моих ног. – Они-чан? – прошептала я. – Они-чан!
Широ зарычал.
– Конечно, он ушел, когда понадобился…
Песня зазвучала ближе:
– Окружу, окружу… – мелодия сыпала соль на раны в моем сердце, и я поежилась от жжения в груди.
– Ты знаешь, где храм Мейдзи? – шепнула я Широ.
– Нет, но, думаю, ощущаю его, – сказал он, убирая челку с лица. – Идем!
Мы побежали. Асфальт тянулся в тенях леса, конца не было видно. Мы бежали, мое сердце пылало, а легкие могли вот-вот лопнуть, как шарики. Мы бежали, пока тени не заполнили пространства между деревьев. Ноги, казалось, уже не выдержат ни шагу. Пятки болели.
Стало видно тории, они стояли как страж в сгущающейся тьме. Они нависали над дорожкой, золотые медальоны на балке сияли как глаза котов.
Тени собрались под вратами, окружали девушку в алом фурисодэ. Ее шаги были беззвучными, и хотя все в ней выглядело как человек, что-то в ней было не так, и это меня беспокоило. Может, вой младенца на ветру, может, странные движения нижней половины ее кимоно, будто что-то било по ткани изнутри кулачками. Ее лицо казалось… волнистым.
Нет. Морщины на ее плоском лице не были волнами, то были прорези глаз. Восемь, и все были по форме как стручки гороха, сияли во тьме.
Это была йорогумо. И она перекрывала путь к храму Мейдзи.
Мы с Широ остановились.
– Чего ты хочешь? – крикнула я ей.
Женщина улыбнулась, приближаясь, открывая несколько рядов острых зубов.
– Господин услышал о мухах, которые хотят бросить вызов его власти, – сказала она. Ее голос был шипением. – Мы пресечем ваши попытки сразу же.
Другие женщины-ёкаи вышли из теней вокруг нас, их алебастровые лица сияли адским светом. Я повернулась, смотрела, как их становится больше: из двух четверо, из четырех шестеро. Они были в фурисодэ, радугой боли, красные и синие, лиловые и черные. Одна была в шелке белого цвета сломанных костей, другая – была в цвете желтого гноя. Их вид и привлекал, и отталкивал.
– Вы служите Шутен-доджи? – спросил Широ.
– Да-а-а, – ответ зазвучал из многих ртов вокруг нас. Звук забрался под мою кожу и впился в мою спину.
– Тогда вы сами виноваты, – сказал Широ. – А вашему господину нужно бояться возмездия Аматэрасу-омиками за его наглость.
Йорогумо засмеялись вокруг меня и Широ, голоса были как паутина. Слова «глупый мелкий кицунэ» и «дураки» долетели до моих ушей. Их презрение липло к моей коже, тяжелое и влажное. Они шагнули вперед, окружая нас.
– Господин прибыл освободить мой народ от тирании света, – красная йорогумо сбросила фурисодэ, стала выше, убирая морок. Она была голой, человеком – только до талии, и она ловко шагала на паучьих лапах. Ее белая плоть трепетала в тусклом свете. Мускулистая. Сильная. Эти ёкаи отличались от тех, кто напал на храм.
Они были сильнее.
Страх сковал мое тело, мышцы сжались. Голова кричала мне двигаться, но побег не спас бы. Деревья вокруг нас мерцали бесконечными рубиновыми глазами. Было невозможно понять, сколько йорогумо пряталось в лесу, но мы не сможем убежать от всех.
Мы или сразимся, или умрем, пытаясь.
– Ваш день, сторонники света, – красная йорогумо подняла ладони с когтями, шагая к нам, – кончился.
Но, стоило ей броситься, высокий вопль раздался из-за деревьев. Широ заслонил меня рукой. Звук булькал, йорогумо остановилась и повернула голову.
– Юи? – спросила красная йорогумо, хмурясь. Ответы зазвучали из леса хором шепотов:
Юи?
Сестра?
Юи, где ты?
Ее больше нет.
Чувствуете это?
Юи нет.
Я повернула голову, следя за ёкаями на дороге, но они не замечали меня. Они дрожали на паучьих лапах, ерзали, нервничая. Мы с Широ придвинулись друг к другу. Я хотела, чтобы когти на пальцах Широ утешали, но они казались маленькими, по сравнению с такой армией врагов.
– Юи! Это была ты? – спросила лиловая йорогумо.
Маленький предмет вылетел из-за деревьев. Он врезался в грудь красной йорогумо, оставив пятно крови на коже. Она отпрянула с воплем, глядя на предмет, упавший на землю.
Стойте.
Это были волосы?
Я отпрянула, не успев осознать ужас на земле передо мной. Голова была оторвана от тела. Адское сияние пропало из глаз йорогумо, но они все еще будто смотрели на меня. Ее рот все еще кричал. Горло обрывалось в паре дюймах под подбородком, куски мяса блестели в угасающем свете.
– Нет, – сказала первая йорогумо, и печаль в ее голосе удивила меня. Йорогумо склонилась к голове сестры и подняла ее с земли обеими руками, слезы катились из ее восьми глаз. – Что с тобой случилось?
Пока она склонялась, я заметила глаза, сияющие в кустах за ней. Каждый был размером с мой кулак. Нет, больше. Левый глаз казался туманным, словно раненым. Один глаз сиял желтым, другой – голубым.
– Кира, – шепнул Широ едва слышно на выдохе. – Когда я скажу бежать, беги к храму Мейдзи, понимаешь?
Я слабо кивнула. Он поймал мой указательный палец своим и сжал, словно говоря: «Я буду сразу за тобой».
Рычание раздалось в воздухе. Йорогумо не успели отреагировать, огромный кот выпрыгнул из леса, врезался в красную йорогумо. Две фигуры упали, сверкнули белые клыки, черная шерсть и паучьи лапы. Когти существа покраснели, терзали плоть йорогумо. Ее крики били меня по ушам, словно заточенные карандаши.
Широ толкнул меня к тории.
– Иди!
Я не могла его бросить.
– Но я…
Синяя йорогумо бросилась на меня слева, сбросила кимоно с визгом. Мой страх пророс сквозь ноги и приковал меня к земле.
– Кира! – Широ пронесся мимо меня. Он щелкнул пальцами, призывая шар огня, пылающий, как маленькое солнце. Он направил ладони от тела, и шар следовал за его пальцами, парил над ними. Он складывал из пальцев сложные узоры, казалось, бормотал заклинание. Белый лисий огонь вырвался из его пальцев, прыгнул на йорогумо и загорелся на ее коже, каждый огонек выглядел как маленький лисий хвост.
Йорогумо горела как спичка, огонь лизал ее руки и спину, ловил волосы. Ее крики разнеслись эхом, она пыталась потушить огоньки ладонями.
За нами рев пустил трещины по асфальту. Я зажала руками уши, но не успела обернуться, Широ схватил меня за руку выше локтя.
– Иди. Сейчас, – его кожа стала сиять.
– Широ…
– Ты не можешь с ними сражаться, Кира! Просто иди!
Я без слов повернулась и побежала в первые тории. Тьма опустилась на дорожку. Мои пятки стучали по земле, напоминая копыта звуком. За мной звенели крики и визг, будто дрались собаки. Впереди мерцали огоньки, как светлячки среди деревьев.
«Ты не можешь сражаться, Кира».
Глаза слезились. Я провела по ним рукавом, пока бежала.
«Ты. Не можешь. Сражаться».
Вторые тории были величавыми, отмечали конец дорожки и вход на земли храма. Там было безопасно.
Пятьдесят футов до тории.
Двадцать.
Я даже не слышала, как она подобралась за мной.
Паутина петлей поймала меня за талию. Она затянулась и сорвала меня с ног. Я рухнула на землю. Дыхание вырвалось из меня. Я пыталась вырваться, но смогла лишь сильнее запутаться в липком шелке.
Я боролась, а кто-то смеялся надо мной. Я повернулась на бок, увидела, как йорогумо в желтом фурисодэ идет ко мне. Тысячи пауков выбрались из леса, земля шевелилась от их черно-желтых тел.
Все во мне сжалось. Не так. Я смотрела, как пауки создают море блестящих глаз и движущихся лап вокруг меня. Мой браслет пылал, они приближались.
Желтая йорогумо шла ко мне, хромая. Пятна крови покрывали ее лицо и торс, длинные порезы были на ее левом боку. Она замерла в паре ярдов от меня, потянула за свое лассо. Паутина затянулась на моем теле, и я едва могла дышать.
– Мои сестры умирают из-за тебя, – прошипела она. Пауки наступали. Один поднялся по моей ноге до голени. Я стряхнула его, но на его месте появились двое, добрались до моих бедер, то живота и под куртку. Я завизжала, ощущая, как клыки вонзаются в плоть моей ноги.
Желтая йорогумо снова дернула за лассо.
– Потому мои дети поглотят тебя по кусочку, и ты умрешь в агонии.
Ещё паук вонзился клыками в мою лодыжку. Я прикусила язык, не хотела радовать демона своим скулением. Было сложнее игнорировать паука, укусившего меня за живот, и я зажмурилась, чтобы терпеть боль.
«Еще немного…», – подумала я, мотая головой, чтобы стряхнуть пауков со щеки.
– Ого, – йорогумо сделала еще шаг вперед, уже не защищаясь, – ты гордая…
Она не успела ударить, тень упала с деревьев с шорохом. Вспышка пронзила женщину, разрезала ее от макушки до живота. Половины демона медленно раскрылись, как кровавые лепестки. Органы монстра шлепали по земле. Мелкие пауки разбегались, скрываясь в тенях так же быстро, как они пришли.
Мужчина в белом был в паре футов от йорогумо, темная кровь капала с его меча. Его шляпа упала за ним, и было видно два белых лисьих уха и длинные серебристые волосы. Девять пышных хвостов ниспадали за ним.
Он повернулся.
Это был Горо.
Одиннадцать
Парк Йойоги, храм Мейдзи
Токио, Япония
– Что ты тут делаешь, Кира? – спросил Горо, разрезая на мне паутину. Он помог мне встать. – Твоя мама сказала, что ты поехала в Токио, но ты должна быть дома за чарами защиты, которые я оставил на доме твоих родителей!
– Чары защиты мне не помогут, – мой голос дрожал. – Ты не слышал… о…?
Дедушке.
От одной мысли я всхлипнула. Звук вылетел из моей груди как цунами. Я бросилась в руки Горо, переполненная эмоциями. Он обнял меня так крепко, будто тут был дедушка. Ощущения были почти такими же.
Горо опустил ладонь на мою макушку.
– Знаю. Глава звонил этим утром.
– Мне жаль, – сказала я сквозь слезы. – Я не смогла его спасти.
– Не нужно, – мягко упрекнул меня Горо, отодвинул на расстояние вытянутой руки, сжав мои плечи. – Я знал Хииро лучше всех, и он был бы рад отдать свою жизнь за твою. И если грядет кровавая луна, даже я не смог бы остановить монстров Шутен-доджи. Понимаешь?
– Я знаю, но…
– Никаких но, – сказал Горо. – Ты ничего не могла поделать, пока ты такая. Если хочешь пережить кровавую луну, тебе нужно стать лучше, хм? Сильнее меня, сильнее своего дедушки. Ты должна подготовиться к будущему, почтить жертву Хииро.
Я всхлипнула и быстро поклонилась.
– Кира! – Широ бежал по дорожке, привлек наше внимание. Они-чан обычного размера бежал рядом с ним. Широ заметил труп йорогумо и остановился, посмотрел на Горо и меня. – Спасибо, Горо-сама, – сказал Широ с поклоном. – Я сожалею, что не смог защитить Киру, и вам пришлось вмешаться.
– Пустяки, малыш, – улыбнулся Горо. – Эти старые кости за десятки лет не видели такой активности. Идемте. Мои служители разберутся с бардаком. Нам троим нужно многое обсудить. Но, – Горо указал на Они-чана, – тебе придется подождать снаружи, некомата. Уверен, ты понимаешь.
Они-чан зарычал и прижал уши, но Широ присел и почесал его под подбородком, смеясь.
– Будешь хорошим, и тебя будет ждать целый лоток якитори, понял?
– Мяу? – Они-чан тряхнул двумя хвостами, глаза хитро сияли.
– Ладно, – Широ поднялся на ноги. – Договорились.
Горо рассмеялся. Он пошел к храму и сказал:
– Не стоит заключать сделки с некоматой. У кота хвостов на два больше, чем у тебя.
Широ покраснел так сильно, что было заметно даже в тенях.
– Я… т-то есть я…
– Идемте, – сказал Горо. – Идеальная ночь для хорошей чашки чая.
Широ ворчал под нос, пока мы шли за Горо. Одно пушистое белое ухо старшего кицунэ отклонилось, его улыбка стала волчьей. Он провел нас под главными тории на земли храма. Деревянная ограда храма казалась хрупкой, но я напомнила себе, что не ограда или стены храма отгоняли демонов. Чистота этих земель отгоняла многих ёкаев.
Должна была.
Мы прошли во двор, озаренный традиционными каменными фонарями. Их оранжевое пламя ярко сияло, передавая тепло моему духу. Мягкий свет озарял деревянные стены Мейдзи и бирюзовую черепицу. По сравнению с другими храмами, которые я видела, храм Мейдзи был с тихим величием, у него не было ярких красок храма Хейан или алых ворот храма Фушими Инари, но этот храм легко превосходил их. Место было идеальным для прославления императора Мейдзи и императрицы Шокен. Их присутствие успокаивало меня, напряжение покинуло мышцы, и боль от укусов пауков ослабла. Тут приспешники Шутен-доджи не могли мне навредить.
– Я еще не бывала в храме Мейдзи, – тихо сказала я, проходя мимо жрецов и мико храма. – Тут красиво.
– Мне нравится, – Горо поманил нас сойти с веранды и пересечь дорожку. – Но Токио не сразу будет ощущаться как дом. Я жил в Киото больше сотни лет, по той земле ходили божества, и я привык слышать их голоса на ветру, когда прислушивался. В Токио слишком шумно для этого.
Мы прошли за Горо в личный домик на землях храма. Он ввел код возле решетки из сосны, и она отодвинулась, впуская нас. Сад за ней не был большим – десять на десять футов – но жизнь была всюду. Листья и цветы ниспадали из глиняных горшков, которые выглядели как сделанные своими руками. Горо любил творить из глины, и, похоже, он продолжил дело в Токио.
– Чаю? – спросил Горо, когда мы прошли в гэнкан и разулись.
– Нет, спасибо, – сказала я.
– О, но вам нужен чай, – он повел нас на кухню. Даже в таком большом храме комнаты для священников были скромными и простыми. – Это чудесно восстановит силы после битвы с ёкаями, да? Я получил листья сенча от друга в питомце лисов в Широиши. Я ждал компании, чтобы попробовать их.
Мы с Широ устроились на кухне на стульях, а Горо наполнил металлический чайник холодной водой. Я решила не отвлекаться на пустые разговоры.
– Что глава сказал тебе о произошедшем в храме Фуджикава? – спросила я.
– Он не знает подробностей ночных событий, – Горо игриво, но и с упреком посмотрел на Широ. Младший кицунэ прижал уши и опустил виновато взгляд. – Братья Окамото еще не подали полный отчет. Где Ронин? Я слышал, он дотошный, так что удивлен, что он не вызвал Старейшин сразу же.
Широ резко вдохнул.
– Ты не знаешь?
– Кицунэ много знают, но я не читаю мысли, – ответил Горо, отмеряя горку чайных листьев. Я ощущала резкий пряный запах со своего места. Он опустил листья, поднял взгляд и стал снова на десятки лет старше, чем до этого. – Он ведь не погиб в атаке?
– Нет, – сказала я.
– Но Ронин не с вами, – Горо посмотрел на Широ, тот отвернулся. – Ах, он принял предложение вашей матери стать ее наследником. Это меня печалит. Я ожидал лучшего от Ронина.
– Как ты понял? – спросил Широ. – Я думал, ничто не ускользает из Сумеречного двора – мама убивает любого, кто рассказывает чужакам о ее планах.
– Когда получишь свои силы, Широ, поймешь, – Горо уперся руками в стол. Его ладони выглядели как руки дедушки, в морщинах и пятнах, словно сильные корни старого дерева. – Ты будешь узнавать многое о людях по одному взгляду. Так я вижу, что Кира заключила глупую сделку с леди Катаямой.
Я покраснела.
– Ты же говорил, что не читаешь мысли?
