Текст книги "Шорох вереска (СИ)"
Автор книги: Валерия Зорина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Память луны
Poets of the Fall – The Labyrinth
Сбежать от чужой судьбы, что незыблемо казалась своей ещё вчера, поразительно легко. Один шаг за порог – и ноги сами собой бредут по пути, ведомому только им одним. Уже давно потеряна тропа, уводящая из человеческой деревушки. Зелёные холмы, верхушки которых политы светом утреннего солнца; луга, волнуемые ветром, мелкие речушки, беззаботно журчащие в тени липовых рощ.
Он уже проходил здесь когда-то. Целая вечность минула с тех пор, но всё та же неповторимая сладость разлита в воздухе. Вот-вот должны появиться целые моря цветущего клевера.
Солнце молчаливо взбиралось всё выше, напоминая переполненную мёдом соту. Его длинные лучи жалили, оставляя на бледном лице брызги веснушек.
Он слабо улыбнулся своему отражению в воде. В вечно смеющемся взгляде неизбывная грусть, глубоко въевшаяся в сердце, затаившаяся морщинками вокруг глаз.
"Веснушка"
День разгорался, неумолимо вытягивая силы. Полянки заботливо посеянного клевера потерялись так и не найдясь – растворились, будто мираж. Жажда затмила остальные чувства. Фляжка с водой давно опустела. Почудился тонкий детский голосок. Плод разыгравшегося воображения? Или нет?
***
– Хорошо, мама! Я ненадолго. Только чуток мёда возьму и обратно до… – девочка оборвала фразу на полуслове и уставилась на незнакомца в дорожном плаще.
Длинная русая борода, перехваченная цепочкой с парой металлических бусин, небольшая седельная сумка, перекинутая через плечо, и запылившиеся сапоги, испачканные в грязи. Лицо пришельца скрывал капюшон, но девочке не нужно было его видеть, чтобы понять зачем он здесь.
Сам же путник не до конца понимал, что делает в этом странном месте. Приземистый холм с каменистыми склонами на первый взгляд казался ничем не примечательным. Но если внимательнее приглядеться, можно было увидеть старательно скрытую круглую дверь за покровом сочно-зелёного плюща. Сейчас она была приоткрыта. Вокруг каменного крыльца, вытесанного чьей-то умелой рукой, цвели заботливо высаженные белоснежные камелии.
– Вы пришли за водой? – спросила девчушка, открыто улыбаясь. На её круглых алых щёчках, похожих на спелые яблоки, заиграли ямочки.
Незнакомец кивнул, отвечая на улыбку. Ему показалось, будто голубоглазая малышка заглянула в душу, добралась до самых потаённых уголков. Увидела шрамы, оставленные прошлым, страхи, отравляющие настоящее. Удивившись, он не испугался. Раскалывающие надвое сомнения поблекли, словно выцветшая краска; превратились в шелуху и отлетели, гонимые ветрами будущего.
– Хотите?
Девочка протянула страннику руку, прятавшуюся до этого момента в складках голубого передника. В ладошке она крепко сжимала яблоко. Неизвестный взял красный плод, поднёс к губам и откусил. Жмурясь от удовольствия он довольно промурлыкал, жуя:
– Спасибо, кроха. Ты меня спасла! Как тебя зовут?
– Разар, – гордо выговорила девчушка.
Надкушенное яблоко выпало из рук незнакомца. Он поражённо замер, выдыхая. Краски дня расплылись, звуки стали приглушённым ропотом. Зато прошлое вновь ожило, вздохнуло, заиграв яркими красками.
Она грустно улыбнулась и поцеловала его руку. Он внезапно замер, а затем серьёзным тоном спросил:
– Ta razar? Это яблоко?
Девушка на миг задержала дыхание. Повернувшись в пол-оборота, медленно произнесла, в тайне надеясь, что правильно поняла вопрос:
– Spanlot. Ромашка.
Он облегчённо вздохнул, приглаживая её взъерошенные волосы, которые совсем побелели, покрываясь снежной вуалью. Звезды погасли, и Одинокая гора, погрузившись в ночную тень, совсем исчезла из виду.
– Grabil sha alat men mbawet razat mania. Uhu razat gu peresud! После истории с бочками меня повсюду преследует яблочный дух. Больше ни одного яблока в рот не возьму!
Она звонко рассмеялась. Развернувшись окончательно, девушка убрала светлую прядку, выбившуюся из косицы, ему за ухо. Загадочно улыбаясь, произнесла:
– Lir ma henul lubukhs! Однажды ты вновь их полюбишь!
Странник присел на корточки, опасаясь, что вот-вот упадёт. Малышка решительным шагом приблизилась к нему и откинула капюшон с лица незнакомца. Он застыл, наблюдая как внимательно девочка изучает его черты, поразительно схожие с его собственными.
– У меня есть кое-что для тебя, Разар, – внезапно нашёлся путник. Порывшись в сумке он вытащил дивное украшение: тончайшую серебряную паутинку, украшенную россыпью миниатюрных роз, также сотворённых из блестящего холодного металла. На лбу эта прелестная вещица крепилась с помощью серебряного ворона, восседающего на большом ромбе. С трёх граней фигуры свисало по её миниатюрной копии.
Незнакомец надел украшение на светловолосую голову девчушки. Разар благоговейно потрогала розочки из серебра, осторожно провела руками по искусно выкованной паутинке, мечтательно закрыв глаза. Мгновение спустя она уже висела на шее ошеломлённого странника. Он удивлённо расхохотался, поглаживая девочку по спинке. Но радостный смех оборвался, стоило мужчине увидеть размытую низкорослую фигуру, закутанную в чёрный плащ. Шипастый ком застрял в горле, вызывая сдавленный кашель. Мгновение – и фигура в чёрном растаяла в воздухе. Крепко прижимая малышку, незнакомец приказал себе забыть увиденное.
***
Секунды растянулись, превращаясь в вечность. Она стрелой вылетела на крыльцо. Ладони покрылись липким потом. Сковородка, на которой мгновение назад жарились грибы, норовила выскочить из руки. На лбу выступила холодная испарина. Испуг раненой птицей взвился, распаляя своей яростью шторм, слабо бурлящий на дне души.
– Мама! Мама! Смотри, какое красивое украшение! – восхищённо пищала Разар, сидя на руках у белокурого коренастого гнома в поношенном дорожном плаще.
– А ты была права, Нилоэла! Я вновь полюбил яблоки! – со смехом произнёс незнакомец, и тень до боли родной ехидной усмешки мелькнула в его густой длинной бороде. Голубые глаза всё так же задорно смеялись, теперь оплетённые сеткой мелких морщинок.
Она слегка приоткрыла рот в тщетной попытке вздохнуть, но грудь будто налилась свинцом. Сковорода выскользнула из онемевшей руки и с тяжёлым грохотом ударилась о каменное крыльцо.
К горлу подступил крик, выпорхнувший слабым шёпотом:
– Фили…
***
Гном опустил девчушку на землю. Разар тут же подбежала к матери и начала вертеться вокруг неё. Но Нилоэла лишь рассеянно погладила дочку по плечу, не отрывая пристального взгляда от Фили. С его лица вмиг слетела привычная усмешка, за которой прятались истинные чувства.
Они сосредоточенно рассматривали друг друга, впитывая взглядом родные черты. Первой вышла из оцепенения Нилоэла. Наклонившись к дочери, женщина настойчиво произнесла, заглядывая в голубые глаза девочки:
– Разар, отправляйся к Беорну.
– Но, мама, я…
– Ты же хотела взять у него мёд? – с нажимом сказала Нилоэла, скорее утверждая чем спрашивая.
– Да, но…
– Никаких "но", – женщина выпрямилась, указывая рукой в сторону Дубовой Рощи. – Ступай, – в её голосе зазвенели повелительные нотки.
Разар обиженно надула губы, однако поплелась в указанном направлении. Фили ободряюще подмигнул малышке, когда она проходила мимо. Та смешливо хмыкнула и начала мурлыкать себе под нос незамысловатый мотив. Через несколько шагов девочка уже неслась вприпрыжку к дому Беорна, напевая во весь голос весёлую песенку.
Когда Разар скрылась из виду, Фили, всё это время наблюдавший за ней, обернулся к Нилоэле. Она стояла выпрямившись, как натянутая струна. Бледное лицо застыло неподвижной маской. Широко раскрытые глаза алчно впивались в него, светясь отблесками янтаря. У гнома мелькнула мысль, что именно так дракон смотрит на сокровище, которое потерял много лет назад и неожиданно нашёл.
– Нило, не переживай! Я не призрак, не растаю… – попытался пошутить Фили, но вдруг осёкся.
Нилоэла дёрнулась, будто её ударили под дых. Плотно сжав губы, она опустила взгляд и скрестила руки на груди, точно закрываясь от происходящего. Глухо всхлипнув, она принялась изучать собственные ногти, склонив голову набок.
Фили не торопясь приблизился. Медленно обняв, ласково провёл шершавой ладонью по растрёпанной косе. Мир застыл, отмеряя мгновения гулкими ударами сердец. Но вдруг Нило слабо произнесла, улыбнувшись одним уголком рта:
– Принцу Эребора не позволительно так отвратительно пахнуть.
Они дружно рассмеялись, на миг испытав облегчение.
Хрупкий мир
Poets Of The Fall – Fragile
Ты стойко держала удар все эти годы, я знаю,
Изнутри тебя душат слёзы,
И ты мастерски избегаешь всего,
Что может заставить тебя оплакивать потерю,
Теперь не волнуйся,
Ни к чему сожаления,
Пришло время вздохнуть с лёгкостью…
Стеклянные колпаки масляных фонарей запотели. Лёгкое марево повисло в разгорячённом воздухе. Фили стоял в большой полукруглой купальне. Водная гладь колыхалась от движений гнома. Мыльная пена пушистым венком путалась в волосах, стекала по мускулистым рукам, белыми струйками скользила вниз по спине. Она вливалась в пузыристое кольцо, плотно охватывающее торс мужчины. Горячая вода доставляла гному невероятное удовольствие. Вдыхая смолистый аромат хвои, который заполнил каждый уголок просторного помещения, он устало закрыл глаза и неспешно намыливал голову. Фили тихо напевал себе под нос, пытаясь избавиться от навязчивого чувства, что за ним наблюдают. Оно не отпускало его со времён заточения в Гундабадских темницах. Однако сейчас за ним наблюдал некто более дружественный.
Нилоэла стояла рядом с приоткрытой дверью, ведущей в купальную залу. Женщина держала в руках чистые полотенца и одежду. Время бежало, отмеряя секунды. Ей казалось, что она находится здесь непозволительно долго. Нужно было либо войти, либо просто оставить стопку на тумбе, стоящей поблизости. Но Нило медлила. Вглядываясь в сизое марево, любовалась тем, кто ещё вчера был мёртв для неё. То мимолётное объятие при встрече не смогло полностью убедить женщину в реальности происходящего. Ей нестерпимо хотелось обнять его, почувствовать, что он не видение, не сотканный из тумана призрак; ощутить тепло кожи, дыхание и даже колючее прикосновение усов-косичек.
И всё же Нилоэла не находила в себе смелости, ибо долгое время старалась похоронить чувства, которые испытывала к гному за дверью. Она научилась жить без него и не знала как быть теперь. Надеть маску безразличия было бы проще всего, ведь долгое время Нило ковала её, словно броню. Каждый день с того самого момента, как женщина узнала, что её любимый пропал без вести, она старалась не думать о нём, чтобы не сойти с ума. Малышка Разар, похожая на своего отца как нравом, так и внешне, не позволяла погасить слабый огонёк, который, тлея, терзал сердце. Сейчас Нилоэла находилась на перепутье и была напугана.
Из передней послышался весёлый голосок Разар. Она что-то беззаботно щебетала, не обращаясь напрямую к матери. Нило положила стопку с одеждой и полотенцами на тумбу, деревянной походкой зашагала навстречу дочери. Женщина нашла малышку на кухне. Та сидела за массивным дубовым столом. Мотая короткими, но крепенькими ножками, девочка увлечённо ковырялась в баночке с мёдом и с удовольствием облизывала поблёскивающие пальцы. Не замечая присутствия матери, Разар что-то довольно бормотала.
– Маленький поросёнок, – улыбнувшись, покачала головой Нилоэла.
Малышка встрепенулась, охнув от неожиданности. Убрав руку из полуопустевшей баночки, она воскликнула со всей серьёзностью:
– Мама, нельзя же так пугать! Я чуть палец себе не откусила!
Нило спросила, округлив глаза, блеснувшие весёлой недоверчивостью:
– В самом деле?! – И тут же вскинула руки, примирительно сказав: – Извини, я больше не стану тихо подкрадываться. В следующий раз обязательно буду топать, как олифант.
– Или как Беорн, – улыбнулась Разар. – Кстати, он приглашает нас всех сегодня вечером к себе.
– Что значит всех? – Нилоэла не поняла почему дочь выделила это слово.
– Это значит, что тот дяденька тоже должен прийти, – ответила малышка, и её взгляд сделался решительным.
Выйдя из-за стола, Разар вплотную подошла к матери и, заглянув в глаза, прямо спросила:
– Кто он?
Простой вопрос поставил Нилоэлу в тупик. Она старалась никогда не лгать дочери без веских причин. Но сейчас женщина понимала, что от её ответа зависит будущее их всех. Опустившись перед девочкой, Нило взяла маленькие, измазанные мёдом ладошки в свои руки не боясь запачкаться. Лицо Разар было сосредоточено и не по годам серьёзно. Нилоэла знала это выражение. Она также знала, что дочь не отступится и добьётся ответа. Да, можно было солгать или сказать полуправду, но женщина понимала – Разар сразу почувствует неискренность, сколько бы её не было в сказанных словах.
Несколько мгновений Нилоэла собиралась с духом, вглядываясь в светло-голубые глаза малышки, доставшиеся ей от отца. Наконец, она промолвила:
– Он… – пауза затягивалась, делая воздух в груди раскалённым до бела… – он твой папа.
Разар опустила взгляд. Затем лукаво улыбнулась одним уголком рта и ответила:
– А… я знала. Прям сразу как сняла с него капюшон! – Девочка подозрительно прищурилась: – Он же больше не пропадёт?
– Ах, доченька… – выдохнула Нило.
– Прошу тебя мам, проследи за этим.
***
Потому что любовь, что ты чувствовала, всё ещё там, внутри,
Может быть, она как выцветшее фото,
Но я знаю, тебе не всё равно, не нужно скрывать,
Если ты напугана – я здесь, рядом с тобой,
Если ты заблудилась – я выведу тебя,
И я дам тебе мир, хотя он так хрупок,
Любовь – это лучшее, что есть в тебе,
Любовь – это мир, хотя он так хрупок
Красноватый полумрак таял в остывающем воздухе. Фили сидел, бессильно откинув голову. Его руки, покоящиеся на камне, ещё хранящем жар огня, казались расслабленными. Невесомое прикосновение к плечу вывело гнома из сонной полудрёмы. Он непроизвольно содрогнулся, накрывая своей ладонью хрупкую ладошку.
– Извини… – хрипло произнёс гном. – Я не слышал как ты вошла.
– Не забывай, я наполовину хоббит, – с наигранной весёлостью откликнулась женщина. – Вот, принесла тебе полотенца и одежду, – голос Нило предательски дрогнул. – Возможно, она будет не впору…
– Спасибо, Нилоэла. Ты слишком радушна, – Фили благодарно погладил пальчики, которые стали жёсткими от бесконечных хлопот по хозяйству.
– Не стоит, – ответила Нило, поспешно убирая холодеющую руку с плеча гнома.
– Не такой приём я заслужил, – с горечью вымолвил мужчина, оборачиваясь к пытающейся совладать с собой Нилоэле. – Вся эта забота…
Он задохнулся от злости к самому себе, нарастающей внутри. Порывисто вскочив, гном сдернул со стопки с полотенцами, лежащей около него, одно. Нило вспыхнула и поспешно отвернулась. Вылезая из воды, мужчина наскоро обмотал полотенце вокруг пояса. Заметив, что Нилоэла отвернулась, гном виновато улыбнулся. Мягко развернув её к себе, Фили сказал, легко проводя тыльной стороной ладони по алеющей щеке Нило:
– Посмотри на меня, Веснушка. Пожалуйста.
Она послушно открыла глаза. Встретившись со взглядом, полным невысказанной нежности, робко улыбнулась и рассеянно прикоснулась к запястью Фили. Внезапно на её лице появилась тревожная озабоченность. Нилоэла взяла руки мужчины в свои и повернула ладонями вверх.
– О, Эру… – едва смогла вымолвить Нило, рассматривая старые шрамы, оставленные на запястьях гнома наручниками орков Гундабада.
Фили невольно вздрогнул, но не выпустил рук.
– Мне столько нужно тебе рассказать, – тихо сказал он. В хрипловатом голосе слышалась вина.
– Не сейчас, – эхом отозвалась Нилоэла, бережно прикоснувшись пальцами к дрогнувшим губам.
Вечер в дубовой роще
Монотонно стрекотали сверчки, наполняя остывающий воздух своей песней. Багряный закат отбрасывал приглушённые алой дымкой краски на бревенчатый дом оборотня. Под крышей просторной веранды, выходящей в старый сад, собралась разношёрстная компания. Большой стол из морёного дуба, обычно стоящий в трапезной, сегодня перекочевал на террасу. Он был уставлен глубокими тарелками, больше походившими на миски. Пар шёл от блюд, едва снятых с огня. Аппетитные запахи яств перемешивались с цветочными ароматами, доносящимися из сада, в один неописуемый букет. Пузатые бочки, помалкивая о содержимом, дожидались своего часа.
– Так значит, ты был в плену у орков всё это время? – спросил огромный чернобородый человек, возвышающийся во главе стола.
– Да, Беорн, – коротко ответил гном, не отводя взгляд от пронзительных глаз хозяина Дубовой рощи.
Меняющий шкуры переглянулся с рыжим гномом-карликом, сидящим по правую руку от него. Тот, неодобрительно хмыкнув, принялся за жареного цыплёнка, разрывая тушку отточенными движениями, в которых сквозило напряжение.
Коротышку звали Зору. Он приходился Нилоэле кем-то вроде названого отца. Последний из угасшего рода, карлик поселился рядом с Беорном после Битвы Пяти Воинств, потому как Нилоэла приняла решение обосноваться в землях, граничащих с Дубовой Рощей. После событий, сопутствующих походу Торина к Одинокой горе, сама полукровка осознала, что ей не хочется жить ни среди хоббитов, ни среди гномов.
Меняющий шкуры был не против двух маленьких соседей, ибо уже был знаком с Нило и испытывал к ней симпатию, корни которой уходили глубоко в историю жизни самого оборотня. Он даже помог Зору и Нилоэле возвести жилище – Гномью нору – нечто среднее между смиалом хоббита и подземными чертогами гнома. А когда на свет появилась малышка Разар, Беорн стал считать гномов-карликов своей семьёй.
– Зачем же ты им понадобился? – вопросительно приподняв кустистую бровь, бросил Беорн.
– Кто ж их разберёт этих орков, – попытался улыбнуться светловолосый гном, но улыбка получилась вымученной. – Наверное, хотели обменять на золото.
– Они бы давно убили тебя, будь у них на уме только корыстные помыслы, – ответил оборотень, снова впившись тяжёлым взором в открытое лицо нежданного гостя.
– Я много раз думал о том, почему всё ещё жив, – глухо произнёс гном, опуская плечи. – И каждый раз на ум приходила только одна мысль… – он замолчал.
– Слушаю, – оборотень прервал затянувшуюся паузу.
– Они держали меня не для себя, а для кого-то более могущественного. Для того, кто может проникать в мысли, сеять кошмары, сводя с ума…
– Фили, не надо. – Молчавшая всё это время Нилоэла подняла взгляд от нетронутой тарелки. – Беорн, прошу тебя!
Оборотень перевёл взгляд на взволнованную женщину. Беорн видел, что в настоящий момент она не готова услышать рассказ Фили. Однако он отчасти понял, о чём тот собирался рассказать, но допытываться не стал, щадя Нило. О чувствах гнома оборотень мало заботился.
Хозяин Дубовой рощи устало вздохнул и произнёс, указывая жестом на одну из бочек, стоящих неподалёку: – Тогда, может, выпьем?
– С удовольствием, – облегчённо выдохнул Фили.
В это время из сада вернулась Разар с охапкой нежно-лиловых маргариток. Девчушка взобралась на колени к рыжебородому карлику и принялась плести венки из собранных цветов. Некоторое время спустя у всех присутствующих на головах красовались кособокие творения проворных ручонок. Потом она начала требовать налить ей напитка из бочки, которая уже порядком опустела. Взрослые принялись отговаривать малышку, но Разар была неприступна. Получив полную кружку, девочка сделала пару глотков и больше пить не стала. Вскоре Разар начала клевать носом. Напиток, похожий на жидкий мёд, навевал сон.
Лёд, повисший в воздухе, стремительно таял, начиная позвякивать каплями смеха. Даже обыкновенно хмурый Беорн невольно ухмылялся, временами поправляя съехавший на бок венок из маргариток. Время незаметно текло. Вечер превратился в ночь.
На столе среди полупустых блюд и кружек зажглись свечи. Огоньки светлячков, беззвучно кружащихся в заснувшем саду, мерцали призрачным светом. Наконец можно было дышать полной грудью.
Порою Фили казалось, что в полумраке спящего сада мелькает чёрная тень, но гном списывал видение на хмель и усталость. Они с Беорном вспоминали Битву Пяти Воинств. Разар посапывала на коленях у Зору. Он осторожно выбрался из-за стола, стараясь не разбудить малышку, и кивнул Нилоэле. Женщина нехотя поднялась, пряча в ладонях зевок. Проследовав за коротышкой, она остановилась посреди просторного коридора, тянущегося через весь дом оборотня.
– Послушай, Нилоэла, – шёпотом произнёс карлик, передавая спящую девочку матери, – я бы на твоём месте присмотрелся к этому молодцу. Годы, прожитые бок о бок с орками непременно оставили на нём след.
– Да, Зору, ты прав, – тихо ответила Нило, склоняясь к Разар. Перехватив девочку поудобнее, она добавила: – Можно попросить кое о чём?
– Конечно, Птичка. – В полумраке живые глаза гнома-карлика зажглись вниманием.
– Я хотела, чтобы ты принял Фили на своей половине…
– Пусть живёт сколько нужно. Сама скажешь ему?
– Да.
***
На следующий день.
Они вернулись от Беорна сразу как рассвело. После лёгкого завтрака, состоящего из яичницы-глазуньи, чая и козьего молока для малышки, Зору взял Разар с собой в раскинувшийся неподалёку лес собирать землянику.
Нило и Фили сидели на кухне Гномьей норы, так полукровка назвала жилище, которое они вместе с Беорном и Зору построили много лет назад.
Солнечный свет лился в круглые окна, развеивая чрезмерную сонливость. Утренний чай остыл в глиняных кружках, расписанных детской рукой. Нилоэла рассеянно поглаживала щербатую ручку своей кружки, с утроенной внимательностью рассматривая чаинки на дне.
Фили наблюдал за ней, смежив веки. Он делал вид, что ковыряется в тарелке с яичницей, хотя уже давно насытился. Решив прервать затянувшийся завтрак, гном накрыл своей ладонью узкую ладошку, лежащую на столе.
– Веснушка, – женщина дёрнулась, услышав своё прозвище, но руку не убрала, – ты что-то хочешь мне сказать?
Нило наконец оторвалась от созерцания узоров на дне чашки и подняла глаза. Накрыв руку Фили своей, она произнесла тихо, но твёрдо, глядя ему в глаза:
– Тебе пока лучше пожить на половине Зору. Мне нужно привыкнуть к твоему присутствию, Фили… Дай мне время.
Мужчина склонил голову, соглашаясь, и нежно поцеловал дрожащие пальчики, не выпуская их из своих рук.
