Текст книги "Если хобби - подвижные игры(СИ)"

Автор книги: Валерия Бойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Благодаря мыслям о моей команде нервозность развеивается. Я включаюсь в работу и надолго забываюсь, превратившись в зрение и слух. Когда на навигаторе раздается писк уведомления о возвращении вертолета, становится понятно, что первый день охоты окончен.

Покушение на мою жизнь случается в четвертый день охоты, а поскольку вылазки шли с перерывом день, то в общей сложности в Днепровске я уже полторы недели, с учетом поездки – почти две. Достаточное время, чтобы вызнать, куда я отправилась и что делаю, и выждать выгодный момент для нападения. Другой вопрос – почему я не заметила слежки.

* * *

На базе утилизаторов под Днепровском меня держат еще часа три. Приходится сменить одежду, отдаться на растерзание медиков, написать два отчета о том, как завершилась моя охота на лешака и как кто-то пытался на меня поохотиться. Поэтому-то я не сразу сообщаю начальству о произошедшем.

– Так, с охоты я тебя снимаю по состоянию здоровья, – говорит Эрик Витальевич в ответ на мой рассказ. – Постарайся лишний раз не выходить из гостиницы. Если что-то будет нужно, то обратись к утилизаторам или в наш филиал, контактный номер нужных людей я тебе скину.

Он занят и, судя по голосу, воодушевлен. Кажется, произошедшее со мной помогает разъяснить предположения, возможно, и выйти на того, кто сливает информацию из баз данных ассоциации. Но на самом деле я ожидала несколько другой реакции.

Сидеть за закрытой дверью, когда на воле разгуливает мой, если так можно сказать, враг, это не для меня. Нет, я не считаю, что могу справиться с тренированным охотником со сломанной рукой, но, по крайней мере, участие в поисках и задержании это мое право. Гарри не поднимает трубку, так что нет того, кто может остановить меня в этот момент. Вечер и ночь я сплю под действием препаратов, однако утром встаю одной из первых. Там, куда мне нужно, уже открыто. Торговые магазины охотников начинают работу чуть ли не на рассвете и закрываются по обыкновению далеко за полночь.

Колокольчик на двери мелодично тренькает и затихает. Внутри магазин кажется меньше, чем есть, но причина этому весомая – огромное количество полок и витрин, сверху донизу уставленных товаром. Парень за стойкой кассира вскидывается, оборачивается ко второму продавцу и успокаивается. Его коллега, немолодая женщина в серой застиранной пайте с логотипом магазина, со спокойствием слона продолжает сидеть на своем месте, изредка пощелкивая зажигалкой. Она бросает на меня почти заинтересованный взгляд, но вставать не спешит. Парень же наоборот мнется на месте, то отходя от кассы, то возвращаясь к ней. Потом он не выдерживает и все же дергается выбраться из-за стойки и прийти мне на помощь, но дорогу ему тут же перегораживает нога в стоптанных берцах.

Я криво улыбаюсь. Действительно, есть ли смысл предлагать помощь не новичку? В основном в такие магазины охотники приходят пополнить запас или заменить оружие, а не выбрать новое. И не бродят среди полок, а сразу направляются к стойке со списком необходимого. Поэтому опытный продавец спокойно подождет, пока клиент перестанет глазеть и вспомнит, зачем он сюда пришел.

На какое-то время я всерьез забываюсь, проходя мимо бесчисленных полок и стеллажей, трогая пальцами целой руки оружие и предметы экипировки. И обувь у них неплохая, и жилеты нового покроя, и, может быть, мне бы и пистолет не помешал. Гарри легко поможет мне подтянуть владение огнестрелом. Так что...

Поморщившись откладываю оружие. Это и есть одна из причин, почему я не особо жалую подобные магазины. Ассортимент здесь отличный, продавцы – профессионалы, все как один, есть неплохая система дисконтных карт и командные скидки. Но здесь так много всего интересного и по идее нужного, что глаза разбегаются, а кошелек пустеет с каждой следующей минутой нахождения в магазине.

Вот я уже всерьез посматриваю огнестрельное оружие и сжимаю отобранную перед этим новую флягу, которая от моей старой не особо отличается, зато на боках выдавлены красивые геометрические рисунки.

Взгляд консультанта становится внимательнее. Она следит, к каким товарам и с каким выражением лица я подхожу, какой ценовой категории отдаю предпочтение, отмечает, веду я себя как человек, способный купить что-либо или просто скучаю среди диковинок. Охотник – это не всегда денежный клиент. Бывают такие периоды невезения, когда команда вынуждена оставаться совсем без средств к существованию.

Чтобы организовать команду, нужно иметь как минимум четырех основателей и определенное количество денег, которые поселяются в фонде ассоциации. В случае большого штрафа или неудачной охоты деньги могли выдать охотникам обратно, но тогда у команды оставалось не больше трех месяцев, чтобы вернуть их и восстановить свое имя в перечне команд. Раньше бывало и так: ведущий брал деньги из общего фонда, а потом забывал компенсировать, а когда команду убирали из перечня, орал на служащих и взывал к справедливости и снисхождению. После вереницы таких случаев в стандартный контракт на формирование команды и вступление в команду добавили пункт о том, что общей кассой ведущий без согласия других членов команды может распоряжаться только в определенных случаях, например, оплачивать лечение в случае тяжелого состояния остальных причастных или штрафы, наложенные на всю команду.

Какое-то время я мну флягу в пальцах, мучительно решая, действительно она мне нужна или я поддалась греху потребительства. В итоге все же откладываю несовершенную покупку в сторону, ведь потратиться можно и после разговора. А так я скоро забуду, зачем сюда пришла. Внутренне собираюсь, настраиваюсь на тяжелый разговор и делаю шаг в сторону кассы.

– Доброе утро! – Консультант так ловко оказывается на моем пути, что я немного теряюсь. – Я вижу, вы определились с целью прихода в наш магазин.

Мысленно аплодирую. Она точно угадывает момент, когда перехожу от бесцельного блуждания между полок к целеустремленному шагу, и тут же оказывается рядом. Никаких тебе лишних вопросов, смущающих пристальных взглядов и дыхания в спину. Идеально рассчитанное время появления.

– Спасибо, – улыбаюсь приветливо, – Но, увы, я сегодня не покупатель. Давайте вернемся к стойке.

Когда мы подходим к прикассовой зоне, второй сотрудник подбирается ближе, по всей видимости, ему жутко интересно или скорее просто скучно. Одной рукой неловко выкладываю на стол метательные звезды.

– Дело в том, что мне крайне важно узнать, когда и где было куплено это оружие. Если еще есть возможность определить кем, плата за услугу увеличится вдвое.

Парень суровеет и, кажется, возмущенно открывает рот. Но коллега его одергивает, шевелит пальцами звезды на прилавке и спокойно отмечает:

– Подобную информацию, я не интересуюсь, откуда вообще вы это знаете, частным лицам мы не выдаем...

– Не беспокойтесь, у меня с собой все необходимые документы.

Просматривая листочки сверкающие печатями и голограммами, моя собеседница покачивает головой, хмурится, когда читает заключение экспертов, осмотревших место нападения. Я точно знаю, что бумаг достаточно для такого запроса, к тому же среди них есть официальное разрешение ассоциации охотников. Постепенно на лице женщины проступает понимание ситуации, с которой я пришла, но взгляд ее светлеет окончательно, когда она проводит по считывающему устройству моим удостоверением охотника.

– Тащи свою тетрадь автографов, когда еще к нам кто-то из "Скучающих мастеров" зайдет, – говорит она парнишке, глядя на монитор, и тот отмирает, ошеломленно уставившись на меня. Я покатываюсь со смеху. До него не сразу доходит, кто я. Но, видимо путем исключения, все же девушек у нас в команде раз-два и обчелся, прозревает:

– Леший меня побери, так вы – Вайл!

Смех продолжается. Хотя чего тут удивляться, вид у меня сейчас не особо цветущий: синяки под глазами, гипс на руке, растрепанные волосы и одежда, поскольку одной рукой с непривычки сложно привести себя в порядок.

Парнишку, с восторгом рассматривавшего корявенькую подпись на листе в клетку, мы оставляем следить за магазином, а сами перебираемся в кабинет. Судя по обстановке и стопке визиток на столе, это место управляющего. Беру прямоугольную картонку, под пальцами она оказывается слегка шероховатой, приятной на ощупь; на ней фотография, контакты и подпись "Ангелина Сергеевна Орехова".

– Ангелина? – уточняю я.

– Да, а вы – Вайл?

– Да, можно по прозвищу, – некоторые охотники в обычной жизни предпочитают использовать свои имена. Я пользуюсь прозвищем везде, где уверена, что люди нормально относятся к охотникам.

– Вы управляющая? – Интересуюсь, падая в удобное кресло и аккуратно пристраивая поврежденную руку.

– Нет, хозяйка, – улыбается моя собеседница и, предвосхищая мой вопрос, продолжает. – Управляющую неделю назад из магазина в роддом увезли. Правда она уже рвется на работу, но я не даю, пусть отдыхает. Мы с мужем как раз из отпуска вернулись, почему бы не поработать продавцом для разнообразия, вспомнить юность.

Пока запускается компьютер и подгружается операционная система, Ангелина приносит в кабинет несколько приборов, подключает их через порты к компьютеру и раскидывает метательные звездочки по их внутренностям. Когда предварительные результаты готовы, склоняется над распечатанными данными.

– И кто это у нас такой фанатичный?! Насечки на поверхности все тщательно спилены, но до маркировки под покрытием не добрались, сняли кое-где верхний слой и бросили. Очень старательные любители, – посмеивается она и показывает мне пальцем на одну из строк. – По этому коду и будем искать покупателей.

Спустя четверть часа приходит уведомление о том, что нужную информацию нам собрали. За это время кабинет наполняется запахами цветочного чая, выпечки и бутербродов. Сегодня я толком не успела позавтракать, так спешила на расследование, так что теперь блаженствую. Ангелина поворачивает монитор, так чтобы удобно было смотреть и мне. Потом она вдруг отставляет кружку в сторону и уже внимательнее вчитывается в написанное.

– Что там? – пытаюсь найти глазами то, что ее зацепило. Пока мне понятно лишь, что звезды произведены в соседней стране, импортированы три месяца назад, а куплены в... Днепровске.

– Это мой магазин, – морщится Ангелина. – Не этот, другой, в противоположном конце города расположен. Там несколько гостиниц и часто останавливаются охотники, да и от леса недалеко. Выгодное местечко.

– А давно куплены? – с надеждой смотрю на Ангелину. Она подмигивает:

– Тебе везет, покупка совершена шесть дней назад. А это значит, что запись камеры видеонаблюдения будет легко найти. Едем!

Я в полном восторге смотрю, как она собирается. У меня из головы совсем выпало, что в магазинах могут стоять камеры. Пару секунд я сомневаюсь, но потом звоню в филиал ассоциации охотников. Они тоже начали расследование моего дела, просто с другой стороны. Заспанный голос на том конце не сразу понимает, о чем я говорю, но как только до мужчины доходит, голос меняется:

– Диктуйте адрес, я уже выезжаю.

* * *

– Ты его знаешь? – первым делом спрашивают меня. На экране замер у кассы самый обычный человек. Настолько обычный, что это уже удивительно. Темно-русые, пепельного оттенка волосы, не особо здоровый цвет лица, темные круги под глазами. Одет в камуфляж, по виду обычный охотник. Вот только... Черты лица у покушавшегося на меня странные, или мне кажется? Смотришь в целом – обычный человек, пытаешься присмотреться – и оказывается, что природа наделила его столь несуразными чертами, что сложно сказать, какие предки были у этого человека.

– Нет, – качаю головой. – Такого странного персонажа я бы запомнила.

– О, тоже заметила, – хмыкает следователь. Он примчался действительно быстро, не успели мы с Ангелиной начать просматривать записи. Правда вид у мужчины встрепанный, сонный и помятый. На щеке отпечатались пальцы. Кажется, я вытащила его из постели. Из сочувствия я сразу уступаю следователю свой кофе, за что меня искренне благодарят.

– Не сразу, но заметила, – пожимаю плечами.

– Возьму это фото в мою коллекцию странных лиц... – улыбается мужчина. – Не уродливых, заметь, или изувеченных, а именно странных, можно сказать даже неправильных.

Я согласно киваю. Некоторые мои друзья имеют специфическую внешность, кто-то стремился к этому, кто-то родился с этим. Но даже в самом дивном образе есть какая-то логика. У нашего преступника лицо вписывается с усредненный образ жителя этой полосы, но то, как он жестикулирует, говорит, хмурится, совсем не соответствует этому лицу. Даже при улыбке создается такое ощущение, что задействованы совсем не те мышцы, которые должны бы формировать ее.

Мы ждем, пока принтер выплюнет фото преступника. Потом я прощаюсь с Ангелиной, а следователь что-то кричит по мобильному, одновременно пытаясь набирать сообщение на клавиатуре рабочего планшета. Во второй половине дня меня многозначительно конвоируют в гостиницу, а штатный врач убеждает принять горсть лекарств. И как бы мне ни хотелось поучаствовать в дальнейших поисках, но приходится отступить. Окончательный запрет накладывает Эрик Витальевич, вызванный по видеосвязи врачом. Единственное, что мне удается выторговать, это участие в финальной стадии – в поимке преступников. Конечно, в качестве зрителя в самых дальних рядах.

Пик моего ожидания приходится на вечер следующего дня. Днепровск – город небольшой, точнее недостаточно большой, чтобы двое суток искать в нем человека. Кто-то предположил бы, что нападавших уже давно нет в городе. Но я чувствую, что пока я здесь, он тоже никуда не двинется. Поэтому сообщение от следователя "Нашли, готовься, завтра выезд" становится бальзамом на мою истерзанную переживаниями и сомнениями душу. Теперь я с предвкушением ожидаю развязки.

= 13 =

Лес Днепровска, наверное, навсегда останется для меня связанным с травмами и неприятными ситуациями. Что-то, по всей видимости, здесь меня не любит или, наоборот, это я его привлекаю. В этот раз в лесу я оказываюсь не по своей воле. Просто совпадает так, что преследуемые, а их насчитывали пять человек, снимали квартиру на самой окраине и, учуяв опасность, рванули в лес. Отряд, собранный из охотников и спецназа, устремился за ними, потянув за собой и арьергард, то есть меня, следователя с помощником, нашу охрану и пару журналистов от ассоциации.

Отряд оставляет нас далеко позади. Наша группа тащится гораздо медленнее, причем я здесь явно самая выносливая, после охраны. Пока я вожусь с рукой, меня догоняет следователь с помощником. Они вымотались и тяжело дышат, но держатся хорошо. Их сопровождает охотник с мехой наперевес. Киваю, здороваясь, и дальше мы идем вчетвером. Ушедших вперед мы догоняем спустя еще минут пятнадцать. Те кружат по поляне с полудюжиной развилок и пытаются выбрать, куда идти и делить отряд или нет. По данным разведчиков в группе преследуемых определенно не больше пяти человек, так что у нас хорошие шансы, поскольку собравшихся здесь практически двадцать. Немаленькая толпа.

Я успеваю немного отдохнуть, пока охотники и спецназ делятся на тройки и выбирают наиболее вероятный путь побега "противника", согласовывают оперативные действия. Пять минут пересудов – и тройки выстраиваются по четырем направлениям. Спецназ пойдет по наиболее вероятным, а более мобильные охотники обшарят другие возможные тропы и вернутся к основному отряду. Глядя эти на танцы и рысканья, следователь чешет в затылке и риторически спрашивает:

– А зачем мы вообще сюда пошли?

Я фыркаю, скорее недовольно, чем веселясь. К сожалению, прошло не так много времени, чтобы мой организм полностью восстановился после травмы. Рука, понятное дело, будет заживать не одну неделю, но помимо нее есть еще синяки, ссадины и ушибы. Вымоталась я сильнее, чем ожидала, а после приема лекарств чувствую сонливость. Как бы я не хотела увидеть поимку преступника, приходится признаться:

– Что-то я тоже устала, наверное, стоит взять больничный на пару дней.

Охраняющий нас охотник хмыкает в усы и согласно кивает, дескать, хватит корчить из себя героя. Догонять перепрыгивающих как белки с камня на камень членов оперативной группы глупо и безрезультатно. В последний раз оглянувшись вокруг, мы начинаем путь обратно. Спускаться проще, хотя камни слегка скользят, так что порой приходится касаться ладонью деревьев, чтобы сохранить равновесие. Между собой не разговариваем. Все немного разочарованы своей неспособностью участвовать в охоте на преступников.

Мы успеваем отойти метров на сто, когда охотник сбивает с ног следователя и раскидывает его помощника и меня в стороны. Журналисты охают где-то в стороне. В дереве напротив нас остается вмятина, во все стороны летит щепа. Охранник активирует меху, выхватывает из-за пояса небольшой пистолет и делает выстрел в воздух. Окрестности оглашаются рокотом и визгом всполошенных птиц.

– Попались красавцы, – улыбается охотник, отражая еще пару невидимых атак. В его руках редкая паранорма барьерного типа, такие штуки верный признак вмешательства государства в происходящее, поскольку принадлежать могут только людям, состоящим на гос службе. Но судя по удивленному лицу следователя, он тоже не знал, что за ним приглядывает кто-то из ведомства повыше.

Я слышу приближающийся со всех сторон топот ног. Теперь стало окончательно понятно, что нашу группу использовали как приманку. В принципе мне обижаться не на что, меня вообще взяли в эту компанию по прихоти. К тому же нам не причинили никакого вреда.

Когда ветер доносит звон металла и звук ударов, мы напряженно следим за выражением лица охотника, а тот внимательно слушает переговоры через крохотный наушник, скрытый от обнаружения волосами. Наконец, мужчина довольно улыбается и кивает нам в сторону спуска:

– Возвращайтесь к жилому массиву, к рабочим автобусам. Операция закончена. С нашей стороны потерь нет, со стороны противника – двое убитых и трое раненных. Все были с синкромехами. Метатель звезд – среди задержанных. А я пойду удостоверюсь, что никто ничего не напутал, – он манит за собой фотографа, а все остальные с ощущением выполненного долга поворачиваются в сторону города.

– Спасибо, – благодарю за новость коллегу и начинаю спускаться. Теперь спешить некуда, так что я сползаю по склону еще медленнее остальных, а потом вообще останавливаюсь, чтобы поправить поддерживающую руку повязку.

Мое внимание привлекает невнятный блеск среди желтых, уже пожухших листьев. Присаживаюсь на корточки и разгребаю рукой листву. На свету это тонкая металлическая пластинка, под пальцами я ощущаю хитрый узор из переплетенных линий. Понять, что это декоративный элемент чьего-то костюма, несложно: по бокам пластинки виднеются по две дырочки. Но сам узор мне абсолютно ни о чем не говорит, кажется, просто красивая абстракция. Несколько секунд я сомневаюсь, поглаживая пальцами находку, но потом поддаюсь вороньей привычке собирать все интересное и прячу пластину в карман.

Времени, потраченного на раскопки и раздумья, хватает, чтобы остальная часть группы исчезла окончательно из виду. Я не расстраиваюсь, к тому же чуть слева раздается специфический шорох движения человека сквозь кусты. Заблудиться невозможно. Но пока я отряхиваю колени штанов от налипшего мусора и поправляю куртку, звук меняет свое направление, шаги становятся тише. Не могу устоять и, скорее от недоумения, ведь сегодня в этом секторе не должно быть посторонних, а не от любопытства, делаю несколько шагов в сторону, чтобы выбраться из-за завесы деревьев, и замираю на месте.

Сначала я обнаруживаю спину в камуфляже и хочу окликнуть уходящего по предгорью вверх человека. Но когда он слегка поворачивается, а мне становится виден профиль, то слова застревают комом в горле. Все очень странно на первый взгляд. Ведь охотник с барьером внятно сказал, что парня, покупавшего метательные звезды, взяли, а у спецназа вряд ли настолько плохо со зрением, чтобы ошибиться. Однако, человек, который неспешно сейчас поднимался в гору, очень похож на того, кого засекли видеокамеры в магазине. Когда мой мозг, наконец, решает снова заработать, я понимаю, что у преступника вполне мог быть брат. Но так выходит, что один из преступников все же сбежал и в группе было шесть, а не пять человек.

Я выхватываю телефон и быстро набираю номер следователя, а потом офиса ассоциации. Личных номеров никого из спецотряда я не знаю. Сеть сбоит, как это обычно и бывает в горах, звонок постоянно сбрасывается. На самый крайний случай я пытаюсь с тем же успехом дозвониться еще и до Гарри. А потом бросаю это дело, потому что мужчина уже свернул по тропе и скрылся из виду. Выбор у меня остался невелик – либо идти и ждать, когда сеть заработает и можно будет сообщить о сложившейся ситуации, либо спокойно спуститься вниз к автобусам и только тогда рассказать, что видела. Но охотники потеряют драгоценное время и могут не найти преступника. Проклиная и этот лес, и город, и не вовремя попавшуюся мне на глаза металлическую пластинку, перемещаю чехол с синкромехой так, чтобы можно было быстро ее выхватить, и начинаю быстро шагать по склону в сторону ушедшего за поворот человека.

Раздражение – все-таки удивительное состояние, оно заставляет организм мобилизовать скрытые ресурсы. Под его воздействием я взбираюсь на нужную тропу так быстро, что нет даже времени толком задуматься над происходящим и удивиться. В принципе невозможность двигать одной рукой не мешает перебирать ногами. Вот я и шагаю, аккуратно пригибаясь к кустам, высматривая крупные вмятины в мягкой подстилке из листьев – свежие следы. Кажется, я догоняю преступника, но пока все еще не видно силуэта и не слышно шума шагов по скрипящему влажному дерну.

Там, где тропа ощутимо изгибается, я сначала поворачиваю вместе с ней, а потом внезапно делаю два быстрых шага назад. Может, из-за того, что меха вибрирует в руке, или до моего слуха донесся подозрительный шум, но что-то будто поводок тянет меня в сторону, к краю скалистого уступа. Осторожно, выглянув вниз со скалы, я обнаруживаю небольшой горный поток, весело шуршащий сквозь лес, а с левого края – узкий карниз, уходящий вдоль каменной стены куда-то вглубь расщелины. Четкий влажный отпечаток ботинка на нагревшейся породе дает мне понять, что я на верном пути.

Я жду пару минут, проверяю наличие, точнее отсутствие связи. Я медлю, то ли от страха высоты, то ли от волнения, что мне предстоит как-то справиться с человеком. Да, охота на монстров у меня выходит сравнительно неплохо, дуэлями между охотниками я не увлекаюсь, но пару раз приходилось участвовать. Но одно дело – преследовать и напасть на чудовище или развлечься с коллегой, другое – охотиться на человека, пусть тот и пытался меня убить.

Я стараюсь ступать максимально осторожно, иду на полусогнутых, тщательно выбираю каждый камешек под ногой. Но опасная тропка у самого края обрыва заканчивается через метров двадцать, расширяясь так, что можно пройти двоим. Потом дорожка идет под уклон и приводит меня на сравнительно ровную небольшую прямоугольную площадку. От скал до обрыва шагов двенадцать-пятнадцать. Здесь никого нет, местность перечеркивает бурный ручей. Поток стекает откуда-то сверху, с более высокой горы, разбивается об камень у дальнего конца площадки, там видна основательная выемка, а потом бурно слетает со скалы в противоположной стороне.

Прислушиваться бесполезно, постоянный звон воды заглушает все. Влажных или грязных следов я тоже не наблюдаю, видимо ботинки преследуемого высохли. Поэтому я стою, прижавшись к скале у выхода на площадку еще пару минут, но никто не появляется. Не пряча мехи, я начинаю движение. Обхожу по краю площадку, проверяю место водопада на наличие скрытых пещер или каверн. Но ничего нет. Здесь пусто и, кажется, совершенно негде спрятаться, разве что взлететь по отвесной скале вверх или же спуститься чуть вниз и затаиться. Резко пересекаю площадку, чтобы проверить второй вариант. Вглядываюсь сначала осторожно, не приближаясь к краю, потом ложусь на землю и уже уверенная, что не упаду, осматриваю столько, сколько можно увидеть. Происходящее меня озадачивает, но не настолько, чтобы плюнуть на все и уйти.

Я решаю подождать. Если он здесь под прикрытием хамелеона или еще чего-то подобного, то рано или поздно покажется. Активацию паранормы сложно поддерживать долго. Печально, если он уже ушел каким-то образом из этого места. Тогда мой день можно считать потерянным. Я прохаживаюсь по площадке, демонстративно верчу головой, но близко к краю не подхожу. Надеюсь выманить преступника. Меху держу не на виду, но в активном состоянии.

Солнце постепенно сводит меня с ума. Здесь ни ветерка, ни сквозняка, скалы защищают от любого дуновения воздуха, кроме моего дыхания. Становится невыносимо жарко, вода во фляге едва ли не кипящая. Все чаще посматриваю на горный ручей, который весело бьется совсем рядом, три шага сделать. Убеждаю себя, что никакого вреда от одного раза употребления сырой воды не будет. В любом случае я могу по возвращению домой провериться на все возможные болячки за счет ассоциации охотников. Пить или хотя бы умыться хочется сильнее, чем выполнять правила.

Проблема начинается с того, что вторая рука у меня наполовину в гипсе и мочить ее нельзя, значит, придется либо деактивировать меху, либо пить очень быстро правой, пока левая кое-как удерживает нож. На активацию требуются секунды, но порой даже они становятся решающими в схватке. Я перемещаю меху в левую и, продолжая настороженно ждать нападения, склоняюсь к потоку.

Вода кристально чистая, приятно-ледяная на ощупь. Я испытываю запредельное наслаждение, погружая в нее ладонь и делая глоток. По горлу проносится холод, даже зубы ноют, но я делаю еще один глоток. Левую руку подергивает, но оружие держится как приклеенное. Была ли в этом какая-то заслуга Ниона или нет, вряд ли я узнаю в ближайшее время, но с тех пор синкромеха еще больше ощущается как продолжение моей собственной руки. И как заметили коллеги, в моих движениях стало больше естественности, а в атаках – точности. Хотя, может, и не в Нионе дело. Что случается после того, как проходит состояние дизсинхронизации, мало изучено, потому что мехи нечасто синхронизируются заново. Но я самоуверенно чувствую, что теперь действительно ничто не сможет выбить ее у меня из рук.

В последний раз я зачерпываю больше воды и умываюсь. Вода едва ли не шипит на нагревшейся коже, поэтому не отказываю себе в удовольствии. Поверхность воды в ладони слегка колышется и блестит на солнце. Вот только край тени, что упала рядом, это не моя рука или бок!

Я мгновенно отпрыгиваю с места. Меха взлетает в воздух, чтобы оказаться в правой руке. Опасность ощущается острым холодным покалыванием в затылке, оно заставляет меня мобилизовать все силы. За моей спиной бездна, передо мной – враг. И пусть он не монстр, я решаю биться до последнего.

В руках человека вычурно сделанная бита из темного матового металла или плотного дерева, в моих – эсток. Мы обмениваемся ударами, он загоняет меня к пропасти и к стенам, я увертливо отпрыгиваю и сдерживаю удары мечом, нож здесь пока не поможет. Этот человек быстр и силен, я понятия не имею, где он прятался все это время и что может сделать в следующий момент. Оружие вибрирует у меня в руке от силы ударов. Мы какое-то время стоим, сцепившись между собой, давим каждый на свое оружие, пытаемся пересилить друг друга. Я до мелочей разглядываю лицо противника и считаю его еще более странным, чем на фотографии. Хотя времени спокойно понять, почему так, у меня нет.

С лязгом расходятся клинок и бита. В заученном движении я отпрыгиваю назад, как и мой противник. Но еще до того, как моя нога касается камня, я понимаю, что опаздываю. Мой преследователь изворачивается в воздухе и, кажется, даже не касается земли в толчке, а уже мчится мне навстречу, замахиваясь.

В этот момент я думаю лишь о том, что эта атака неизбежно сломает мне или меху, или вторую руку, и тогда шансов на выживание уже не будет никаких. Я деактивирую меху перед самым ударом и вынуждена сознательно бросить ее. Изящная безделушка с громким звуком падает на камень. Мой противник улыбается и тут же тянется за ней. Меня пронзает мучительная догадка. Я сглупила, ведь именно синкромеха – это то, что ему нужно. Не я. После всех моих тревог позволить кому-то завладеть моим имуществом? А алебардой в зад, не?! Тем более я уже знаю, каково это остаться недоохотником.

Носок моего сапога подхватывает меху у самого носа нападавшего. Я посылаю ее вверх элегантным и мощным ударом. Этому меня научил Гарри, когда им не хватало людей для футбольной игры. И меха меня не подводит. Следуя моему желанию, она рыбкой влетает над площадкой по красивой дуге, чтобы через считанные секунды ухнуть вниз за ее пределами. Глаза моего противника широко распахиваются, губы изгибаются, и он в ярости наносит мне удар. Подставляю под него гипс, со стоном отклоняюсь в сторону. И поскольку меха была и остается моей единственной надеждой выжить и в схватке, и в полете в бездну, набираю полные легкие воздуха и со всех сил выпрыгиваю вслед. Как можно дальше от противника. Как можно ближе к тому направлению, куда улетела синкромеха.

– Обломи-и-ись! – кричу и даже умудряюсь истерично расхохотаться.

Сзади раздался жуткий вопль, переходящий в крик ненависти, а потом в почти заглушаемую водопадом трель. В моих ушах шумит ветер, но я слышу. Волосы на затылке становятся дыбом, поскольку я прекрасно помню подобные звуки, хотя слышала их в последний раз более полугода назад.

Умирать и так не хочется, а уж тем более на пороге открытия тайны Ниона. Я со всех сил вытягиваю руку в стороны в поисках спасительной мехи. У других охотников, не у всех, конечно, так бывает: мы всегда знаем, где наша синкромеха. Будто действительно существует связь между нами. Несколько секунд страха и паники – и теплая рукоять тычется мне в ладонь. Сложно понять: сама ли я ее нашла, или она столкнулась со мной.

Скалы так близко, что я ору от страха. Меня несколько раз переворачивает в воздухе, лес так приближается быстрее, а сердце останавливается. Активируя меху, я едва успеваю пожалеть, что среди ее форм нет брони. Хотя уже поздно жалеть. Солнце невыносимо слепит глаза. Я смаргиваю слезы, но тут свет внезапно тухнет...

Пространство подо мной и вокруг меня раскрашивается в темно-фиолетовый. И это явно еще не смерть. Все происходит так быстро, что сложно оценить, как оно выглядит со стороны. Через считанные мгновения темные стены смыкаются со всех сторон, и я влипаю в странную субстанцию будто насекомое в вязкий джем, иначе не скажешь. Вместе с тем нет никаких преград, чтобы дышать и видеть. Обволакивающее меня вещество кажется плотным, оно заметно тормозит падение, но на самом деле газообразно и пахнет влажностью как туман.