Текст книги "Слишком близко (СИ)"

Автор книги: Валерия Басманова

Соавторы: Алиса Ганова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍= 28 =

Думая, что Максим шутит, я открывала электронное письмо со скепсисом.

«Ну, что ты там прислал?» – хмыкнула, нажимая на кнопку мыши…

Перед глазами и правду открылся сценарий! А после прочтения начала, у меня глаза полезли на лоб от удивления.

…Снегурочка (когда открывается дверь): Здравствуйте! Узнали меня? Как меня зовут? А к вам дедушка Мороз не заходил? Ой, где же он? Наверное, отстал: у него большой мешок с подарками! Или, может, заблудился и не может найти дверь? Давайте вместе позовем Деда Мороза…

Он серьезно?! Максим занимается такими добрыми делами?!

Ничего себе! Даже вскочила со старого скрипучего диванчика и пошла на кухню: налить чаю, чтобы привыкнуть к «открытию» и поверить, что все, что он предлагает, правда!

Попивая чай с шоколадкой, я прикидывала Максим так и эдак в костюме Деда Мороза, но почему-то перед глазами всплывал Дед Мороз в минималистичном костюме стриптизера: в облегающих штанах, с обнаженным торсом, на котором проступают интригующие кубики пресса… Насколько знаю, он следит за фигурой и постоянно тренируется.

«Вера! – мысленно одернула себя. – Хватит капать слюной! Такие мужчины не для тебя! Да и еще недавно ты его боялась, как худшего кошмара. Так чего теперь расклеилась, нюни распустила?»

«А прежде я не знала, что Максим мало, что благотворительностью занимается, еще и лично Деда Мороза играет! С детишками возится! Нет, злой человек подобным заниматься не будет!» – парировала себе же. И пока не остыл чай, поспешила вернуться к изучению сценария. Очень и очень интересно, что же там дальше.

Когда прочитала полностью, пораженная до глубины души, откинулась на спинку дивана и, прикрыв глаза, попыталась вообразить, как он и я, взяв детей и их родных в небольшой хоровод, будем петь куплеты «В лесу родилась елочка» или «Маленькой елочке холодно зимой»!

Нет, это невозможно! Максим же шутит!

И будто почувствовав мое сомнение, раздался телефонный звонок: звонил Максим.

– Вера, через час или полтора, в зависимости от пробок, к вам приедет курьер и привезет костюм. Посмотрите его, примерьте. Если будут замечания по тому, как сядет по фигуре, продиктуйте курьеру… – он говорил серьезно, по-деловому, без доли заигрываний, но я все равно не могла поверить, что его затея не шутка.

– Максим Викторович, – когда он перечислил все пункты по подготовке к мероприятию, выделила голосом: – Надеюсь, костюм будет… достойным?

– Вера, – тон Максима стал суровее. Я даже представила, как он нахмурился, и на его высоком, сократовском лбу появилась вертикальная морщинка. – Давайте будем взрослыми людьми. Если бы я хотел веселья или розыгрыша, я бы нашел к кому обратиться и кого позабавить. Но мы все-таки готовимся поздравлять ребятишек. И я гарантирую вам: все будет очень и очень достойно. Во всяком случае, я буду с вами, и если кто-то из случайных людей или, например, подвыпивших домочадцев попробует выкинуть что-нибудь лишнее, я не позволю им.

Вроде бы простые слова, но они произвели на меня неизгладимое впечатление. Я даже прониклась ими.

– А… давно вы занимаетесь благотворительностью? – задала крутившийся в мыслях вопрос.

– Прежде я часто жертвовал средства на что-нибудь, но в этот раз решил убедиться, что подарки доходят до маленьких адресатов. Заодно хочу зарядиться детской радостью.

– Понимаю, – я даже кивнула, хотя беседовала по телефону, и Максим никак не мог меня видеть.

Когда взрослеешь, окунаешься в жестокий взрослый мир – сам черствеешь. И искренней радости как будто становится меньше. У кого еще ее найти, как не у детей.

– Тогда, если будут замечания по костюму, – вернул меня к деловому настрою Максим, – курьер завтра утром привезет его исправленным вам на работу. Или чуть позже домой. Как будет удобно. А в воскресенье мы с вами пойдем творить добрые дела.

– Ой, я боюсь, что от волнения забуду текст! – спохватилась я. Да часа Х еще есть время, но уже волнуюсь. Что же будет потом?

– Не страшно! Будем импровизировать! Главное, куплеты детских песенок не забудьте! – отшутился Максим.

– Не забуду, – пообещала с улыбкой на губах.

После разговора я весь вечер ходила под впечатлением и курьера ждала с нетерпением, желая убедиться, что Максим был серьезен.

Когда диспетчер позвонил и предупредил, что курьер стоит у двери, ожидала увидеть парнишку, но предстала девушка, очень симпатичная, в накидке с логотипом компании. В ее руках находилась огромная красивая коробка, на которую разве что бантик не повязали.

«Ну вот… Сейчас узнаю…» – с такой мыслью приняла костюм из рук девушки-курьера. Открыла крышку и… потеряла дар речи.

Господи! В такой красоте в театре или на кремлевской елке выступать только!

Плотная серебристая ткань, щедро украшенная вышивкой, бисером и блестками, струилась в руках. Рукава у костюма, как на Руси, спускались до пола. Оторочены, как и подол с накидкой, искусственным мехом, но каким пушистым, белым! Юбка в пол! А корона… Я как ребенок подхватила ее и побежала примерять к зеркалу.

– Может быть, и платье примерите заодно! – крикнула девушка, ожидавшая в коридоре. – Заодно я сразу пометки сделаю. Завтра получите уже исправленным!

Я согласилась. Но когда надела сказочное платье – ни к чему придраться не смогла. Оно село как влитое. Будто на меня шили.

– Отлично, – улыбнулась девушка, когда я показалась ей. – Если привязать косу, будете настоящей красавицей из сказки. Вот только… – Посмотрела на мои тапочки. – Сапожки бы! Я сообщу заказчику.

– У меня туфли белые есть, – спохватилась я.

– По снегу в них ходить не дело! – шепнула она, уже набирая номер заказчика. – Тем более есть такие красивые сапожки! – И заговорщицки подмигнула мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍= 29 =

Максим

За весь вечер я не сделал и глотка кофе: без перерыва звонил, выбирал, предлагал, договаривался, погрузившись в организационную суету предновогоднего благотворительного мероприятия.

Когда цейтнот был наконец-то пройден, я, вымотанный, отключил связь, положил телефон на стол, захлопнул крышку ноута и блаженно выдохнул:

– Фух!

В офисе уже никого. Тускло горела лампа, я сидел в полумраке, развалившись в кресле, разглядывал ночную столицу через панорамное окно.

Яркие змеи-улицы с потоком снующих машин. Тяжелое вечернее небо – низкое, падающее на зимний город, в котором больше слякоти, чем снега…

Поздний час, я голодный как волк, но что странно: вопреки усталости испытывал азарт, эмоциональный подъем, какую-то незамутненную радость.

Боясь спугнуть неожиданно светлое ощущение, наполняющее меня выше краев, пытался понять причину состояния.

Пожалуй, нечто подобное я испытывал в детстве, перед утренником, когда, наряженный в костюм зайчика с белой шапочкой, любовно сшитым мамой, заглядывал в наряженный зал детского сада и гадал, что же подарит мне Дед Мороз в этот раз?

– Ну, Макс, малыш тридцати двух годиков! – рассмеялся в голос, откинув голову и закрыв глаза руками.

Не пил ничего, да и не бывает такого драйва от всякой драни. Это что-то иное, совершенно иное, светлое, скорее похожее на ожидание сказочного чуда.

Странно… У меня есть все необходимое для успешной жизни. Даже больше. Я могу позволить себе, что захочу в пределах разумного. Так в чем радость ожидания? Почему душонку скребет, пробирая до дрожи и волнения, и сердце гулко бьется?

– Хм, – хмыкнул, нарушая тишину офиса. Благо, что один, никто не услышит, не подколет, не использует позже против меня же. – И что же тебе, Максимка надо от бородатого Деда в этом году?

В прошлом я устроил себе «забег»: с друзьями на яхте совершил крутое путешествие: настоящее сумасшествие, полное драйва. Причем посещали мы одинокие острова, до которых не долететь самолетами. Только окольными путями до места, куда редко ступает нога человека. Да и никто нормальный не помчится в такую даль, чтобы послушать тишину, одинокий ветер, себя. Зато сколько кайфа, эмоций и гордости, что смог это сделать!

Но в этом году я даже не задумывался о повторении, потому что чудо – эксклюзивный товар. А что можно повторить – теряет очарование.

Конечно, можно отыскать на карте еще Богом забытые уголки, только это уже не то.

«Здоровье? – задумался. – Я здоров, а для матери да, конечно. Сделаю все, что смогу и даже больше, лишь бы у нее не было проблем с сердцем».

Внезапно вспомнил про недуг отца.

Правду ведь говорят: не делай подлости, не предавай родных – не будет кары. А так получил папаша, что заслужил – ни больше ни меньше, тютелька в тютельку!

Однако стоило подумать о возмездии, настроение мое испортилось: я ведь и сам бываю несправедливым кретином. Вон как с Мышкой поступил – натворил дел.

Вспомнил ее глаза, смотрящие на меня со страхом и горечью, потом как она может смотреть нежно, с мягкой улыбкой – и внезапно осознал: именно суета – организация праздника для Веры, желание удивить ее, сделать счастливой, чтобы она улыбалась, порадовалась – это и сделало мой вечер сильным, особенным, взволнованным, наполненным смыслом, без которого прежде дни, недели, месяцы были наполнены пустой суетой!

Мысль настолько ошарашила меня, что я замер. Зато теперь знал, чего хочу от Деда Мороза!

Домой приехал за полночь. Перекусил и сел учить текст, который сам же нарыл в интернете.

Учились стишки с простыми рифмами легко, но я то и дело перескакивал то с одного куплета на другой, путался, потому что за день очень устал. Однако упрямо зубрил.

Лег в три ночи и, едва голова коснулась подушки, вырубился.

Утром встал с не выспавшийся, злой. Стоило представить, как нелепо буду выглядеть в костюме с мешком, бородой и посохом, захотелось все отменить или нанять какого-нибудь аниматора вместо себя. Однако я не из тех, кто пасует. Поэтому выпив крепчайшего кофе, только его и успел сделать, пошел открывать водителю, привезшему пакеты.

Забрав их, встал перед зеркалом, достал из самого объемного большой красный халат с белой окантовкой из дешевого искусственного меха и стал надевать на себя.

Безразмерный балахон какой-то! Смотрюсь как клоун!

Широкий пояс с яркими блестками скрасил неудачный покрой «шубы», но шапка еще хуже! Она спадала на глаза.

Не выдержав, я позвонил Алене.

– На слона выбирала костюм? – процедил вместо приветствия, раздраженный своим нелепым видом, отображавшимся в зеркале в полный рост. – У меня на носу свидание, а я выгляжу как лох.

– Ну, дорогой, что ты хотел? Ныне страда предновогодняя – костюмы приличные с руками отрывают, – сонно отозвалась Светка, впервые не мурлыкая, а показывая настоящий голос. – Ты умный, целеустремленный. Ради цели в… – Осеклась, сообразив, что перегибает палку. – В любую щель пролезешь. Придумай что-нибудь и дай мне выспаться. Все что ты просил – я всю ночь организовывала! А ты, неблагодарный, еще рычишь! – Положила трубку.

Так я и остался стоять с телефоном одной руке, и белым длинным куском бороды в другой, которую Бог весть кто носил до меня.

Время поджимало. Я не успевал ни швею вызвать, ни придумать что-нибудь. Как дурак носил по квартире и орал дурным голосом:

– Полцарства за булавку! – если одну найду, смогу попытаться заузить шапку.

Водила, тоже не выспавшийся, сидел в кресле и косился на меня, явно наслаждаясь моим видом. Дождался, пока я проорусь, потом зевнул во весь рот, как наглый котяра, и выдал:

– Так эта, Максим Викторович, скрепка тоже сойдет, если приладить с умом.

Я замер, обернулся.

«А ведь точно!»

– Не булавка – полцарства не получишь, но… бонус будет, – пообещал ему и понесся в кабинет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ой, благодарю, батюшка-кормилец! – паяц изобразил поклон в пояс.

– Иди, холоп, спасай боярина! – проворчал я из другой комнаты, вытряхивая органайзер.

Утро началось…

= 30 =

Максим

Спускаясь в лифте в полном облачении, я получил первые улыбки.

– Хорош дед! – улыбнулась соседка. Пока спускались, она разглядывала меня с интересом, хотя прежде была сдержанной солидной дамой, не замечавшей вокруг никого, кроме себя любимой.

У подъезда я обменялся шутками-прибаутками с консьержем.

С каждым шагом настроение поднималось, но когда сел в машину, почувствовал, как волнение лишает меня уверенности.

Сегодня я не буду принимать участие в важных переговорах, но от этого день не менее важный.

«Хоть бы все получилось!» – загадал от всей души, сжав кулак. Низкое серое небо «давило», не предрекая ничего хорошего, и я дал себе зарок: если все пройдет гладко, Вера простит меня – буду каждый год устраивать такие благотворительные дни. С меня не убудет.

Пока ехали, стучал пальцем по панели и вспоминал текст дурацких детских стишков.

Как же я далек от всего этого! С детьми ладить не умею, разве что изобразить вежливое уси-пуси для дела, сказать родителям чад пару комплиментов. То-то когда подъехали к Вериному подъезду, сердце стучало, как после пробежки.

Выйдя из салона, я подошел к подъезду, набрал номер квартиры на домофоне.

– Это я, – произнес простые слова и приготовился предстать перед Верочкой во всей красе, со скрепками в бороде, шапке. Но ее голос тихо отозвался в динамике:

– Подождите минуточку, Максим Викторович! Я сейчас выйду! Я уже готова!

Ждать, так ждать. Повернулся спиной к подъезду и стал оглядывать сонный двор, высотки, похожие на муравейники, пустые площадки…

Выходной, все спят… Только я, романтик, в нелепом костюме Деда Мороза проворачиваю клоунаду, из-за того, что прежде мачо хренов накосячил. Вот же дурак самонадеянный был!

Раздался писк, кто-то вышел. Я обернулся и обмер, пораженный красотой.

Вера, это была именно она, предстала настоящей сказочной Снегурочкой. До этого я знал, что неравнодушен к ней, а теперь понял – не знаю как, но она украла мое сердце. Или, наоборот, пробудила, оживила его, заставила биться чаще, жить, гореть.

Я стоял, смотрел на нее смущенную, на ее легкий нежный румянец и не мог отвести глаз. Настолько восхитительной, хрупкой она была, настоящей сказочной Снегурочкой.

Белое платье по фигурке. Воротник, вышитый серебром, а корона! Красота неописуемая! Понадобилось время, чтобы я нагляделся, взялся за разум и смог прервать затянувшееся молчание.

– Вера… – произнес хрипло.

– Максим Викторович, – она взглянула на меня и отвела глаза, как сделала бы настоящая Снегурочка. – Вы смотритесь потрясающе.

– Да ну, – отмахнулся я, искренне радуясь комплименту. – Я-то что, это вы потрясающия Снегурочка.

– Я? – она смущенно пожала плечами. – Это вы самый замечательный Дед Мороз, которого я видела.

Мы как два подростка продолжали стоять, зачарованно разглядывать друг друга, позабыв о времени. Да и как иначе, если я едва дышал от восхищения.

– Мы не опоздаем? – Вера подняла руку, поправляя длинный рукав наряда, как у Царевны-Лебедя, и мне захотелось прикоснуться к ней, обнять, но если хочу вернуть ее доверие, надо держать себя в руках.

– Да, полдесятого первое вручение, – отодвинув рукав, посмотрел на часы, чем испортил момент.

– Я боюсь немного. Я ведь прежде никогда этим не занималась. И Снегурочкой не была, – призналась Вера, спрятав руки за спиной. Мне захотелось поцеловать ее румяные от легкого мороза щечки, губки, покрытые прозрачным блеском, прижать к груди и не расцеплять рук долго-долго, но вместо этого ответил:

– Я тоже никогда не занимался.

– Да? – удивилась она и заморгала длинными темными ресничками, снова став похожей на испуганного воробушка.

– Чтобы вот так вот в костюме, да по домам со стихами и хороводами – нет, – объяснился. – Как бы мне не напутать чего.

Как подросток оправдываюсь, глупо же. Я должен быть скалой. Нахмурился, как всегда делал, чтобы придать себе солидности, однако Веру провести не смог.

– Если что, говорите от души – и все получится, – Верочка так улыбнулась, что я отмер и протянул ей руку, предлагая опереться.

Она помедлила, но руку подала, и мы чинно пошли к машине.

Пока ехали, Вера повторяла текст, выписанный в небольшой блокнотик. Я же свою распечатку забыл дома. А если бы и взял, все равно не читал, тайком любуясь Верой.

Первый адрес – первое поздравление и вручение подарка оказались для нас самыми сложными.

Волнуясь, Вера позвонила в обшарпанную дверь под номером 94, дождалась, когда хозяева открыли. Однако когда на пороге вместо детей показался помятый мужичок, испугалась и вместо того, чтобы начать речь, попятилась. Я тут же взлетел по пролету, встал перед Верой, закрывая от неприятного, подозрительного типа, не сводящего с моей неописуемой красавицы глаз, и пробасил:

– Здравствуйте! Узнали меня? Как меня зовут? – сверкая взглядом. Пусть попробует протянуть руки – переломаю, с корнем повыдираю!

– Дед Мороз, – промямлил мужик, хорошо поняв мои намерения, и отступил вглубь квартиры.

Мне все равно не терпелось дать ему по морде, так как он продолжал пялился на Веру, но тут за его спиной раздались детские визги:

– Дед Мороз?! Дед Мороз! Ура! Ура!

Вызубренные стихи позабылись, план мероприятия нарушился. Однако пусть из моей головы напрочь все вылетело, я тоже когда-то был ребенком. И подражая Деду Морозу из детства, как придурочный заорал:

– Заморожу-заморожу-заморожу! – схватил Верочку-Снегурочку за руку и рванул к детям, проверять стишки, по дороге наступив мужику на ногу сапогом.

Когда поочередно вставая на стул, дети – две девочки – стали читали стишки, я понял, как течет время, какой я старый.

Тщедушный папаша близняшек более не отсвечивал, сторонился нас, зато мать семейства жестами и мимикой подсказывала дочкам слова, да так юморно, вдохновлено, что я едва сдерживал рвущийся смех.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ай-да, детишки! Ай-да умницы! – пробасил, улыбнулся и тут же придумал, как продлить представление, ведь мало вручить подарок, надо устроить представление. – А вы, мама, Леночки и Настеньки, знаете стишки? – Стукнул посохом по ветхому полу и едва не проделал дыру. М-да, неловко получилось. Поэтому сразу вспомнил волшебную мантру: – Рассказывайте, или заморожу-заморожу!

– Знаю! Весь вечер учили с дочерьми! – улыбнулась женщина в зеленом трикотажном платье и гордо прошла к стулу.

Супругу пришлось помочь ей взгромоздиться на табурет, который под ее немалым весом жалобно заскрипел, однако читала она вдохновлено, разве что с грустью поглядывая то на меня, но на невероятно красивую Веру.

Вручали подарок под довольные возгласы семьи. Взрослые знали, что презент будет хорошим, а дети, увидев большую коробку, прыгали и хлопали в ладоши.

Вера тоже светилась от радости.

Ради ее счастливой улыбки я готов был не спать и разносить подарки хоть всю следующую ночь, лишь бы видеть счастье в глазах моего Воробушка.

Уходили мы довольные и уверенные: каким бы ни было наше выступление, день не прожит зря.

– Максим! – когда уже спускались по лестнице, Вера остановилась и повернулась ко мне. – Это было неожиданно и очень здорово!

– Тогда на следующий Новый Год повторим забег?

– С радостью! – рассмеялась она, и я уже не сомневался, что обязательно устроим. А потом еще и еще, потому что я сделаю все, чтобы мы были вместе.

На следующий адрес я ехал с желанием показать себя истинным, прирожденным Дедом Морозом. Верочка тоже набралась храбрости и, как только открылась очередная дверь, певучим голосом обратилась к хозяевам квартиры:

– Узнали меня?

Дальше подхватил я:

– Здравствуйте, дети!

Мы вошли во вкус. Вера улыбалась, шутила, как будто всю жизнь вела утренники. Дети тянулись к ней, пытались потрогать сверкающую на свету серебристую корону, богато обшитую крупным бисером и искусственным жемчугом. Она терпела, ни капельки не злилась, иногда брала совсем маленьких на руки и улыбалась, улыбалась, улыбалась, заставляя мое сердце ныть от нежности.

= 31 =

Максим

Осталась пара адресов, но терпеть больше я не мог: живот ныл от голода. С удовольствием бы пообедал, съев слона, прежде чем продолжить наше мероприятие.

– Вер, хочешь есть? – спросил, когда вышли из очередной квартиры на улицу. – Я по дороге видел кафешку.

Вообще-то, я хотел бы нормально пообедать в приличном месте, но если Вера согласится перекусить со мной хотя бы пирожком, будет уже чудо.

Вера пронзила меня взглядом. Сердце сжалось от ожидания отказа, как вдруг ее губы улыбнулись.

– Хочу.

О, Господи! Как же я обрадовался!

– Тогда купим чего-нибудь на вынос, а потом, если захочешь, заедем куда-нибудь, пообедаем по нормальному, – просить уделить мне целый вечер я не смел. Вера еще не доверяла мне, и я буду рад любому времени, проведенному с ней вместе.

– Недалеко от моего дома есть блинная, – предложила она вариант.

– Заметано! – просиял я. День клонился к вечеру, а, значит, у нас будет целый ужин. Это шаг, нет, целый шажище к доверию! Я был счастлив как никогда.

Весь оставшийся путь, уплетая пирожки с мясом и запивая горячим чаем в пластиковом стаканчике, я взволнованно обдумывал: как бы еще расположить Веру.

«Ну, Макс, соберись! – скомандовал себе, – иначе раскатаешь губы и все испортишь». То-то витая в облаках, я перепутал этаж, пока искал нужную квартиру.

– Максим! Вот же она! – окликнула меня Вера с нижнего пролета.

Я спустился, и мы позвонили в двести девятую квартиру.

Раздался стук, затем дверь открыла женщина на костылях.

– Проходите, – улыбнулась она и постаралась потесниться, прижавшись к стене, чтобы пропустить нас.

Я помнил, что по плану у нас было посещение семьи инвалидов, и вот они оказались последними.

В квартире бедно, тесно, душно, даже жарко. Я почти сразу же взмок.

Дешевый, уродливый линолеуму скрывал ветхие, скрипучие полы. При каждом шаге раздавался скрип. Но всего пара шагов – и мы, миновав крошечный коридор, вошли в единственную комнату.

В светлом зале сразу бросились в глаза старенькие стеллажи с книгами, что ныне редкость. У стены стол со старым компом, на который без слез не взглянешь. Напротив, у окна кроватка, на которой сидел мальчик лет пяти.

Сидел тихонько, смотрел на меня широко раскрытыми глазам и молчал, прикрываясь одеялком.

– Здравствуйте, детишки! – обратилась к нему ласково Вера. – Узнали нас?

Ребенок, не моргая, качнул головой. Край одеяла откинулся, и я увидел тонкую детскую шейку, худенькие плечики. Вера тоже заметила, расстроилась.

– Ты приготовил стишки Деду Морозу? – спросила с улыбкой, но я почувствовал, как задрожал ее голос.

– Да! – снова кивнул ребенок, переводя внимательный, не по годам взрослый взгляд с меня на Снегурочку.

Чтобы дать Вере время прийти в себя, я подошел в мальчонке ближе. Нутром почувствовав, что он тоненький и в постели неспроста, не стал предлагать встать ему на табурет, как другим детям.

– Тогда иди ко мне на ручки и расскажи, – протянул руки.

Поднял легкое, как пушинка тельце, и запнулся: ножки у него совсем тоненькие, слабенькие, как спичечки…

Для меня это стало настолько неожиданным, что я слова не мог произнести, а мальчонка давай рассказывать стих один за другим, да так здорово, с чувством, с надеждой на чудо…

Пока слушал, взглянул на Веру: на ней лица нет – вот-вот разревется.

Я и сам стоял, как мешком пришибленный. Старался держаться, но и мне изображать праздничное настроение было сложно.

Когда подарили подарок и покинули квартиру, Вера разрыдалась прямо на лестничной площадке.

Вместо пустых слов, я просто, без единого звука взял ее за руку и повел к машине, чтобы она не запнулась и не упала, хотя хотелось подхватить ее на руки, обнять, закрыть от всех бед, пообещать, что все будет хорошо.

Увидев нас, водила насторожился. Удивленно поглядывал на меня и Веру, выключил музыку.

Взглядом показал ему, что все хорошо – езжай и помалкивай, а сам присел к Вере ближе и осторожно приобнял ее за плечи.

Она не отодвинулась, потом и вовсе положила голову на мое плечо, притихла.

Мы ехали в темноте вечернего города. В тишине, каждый думая о своем, в и то же время об одном и том же.

Мой план по романтичному ужину в хорошем месте теперь казался фальшивым, напыщенным, глупым, но, пребывая в подавленном настроении, я еще отчаяннее не хотел отпускать Веру.

– Давай хотя бы чаю выпьем, – предложил ей, когда проезжали мимо небольшой кафешки.

Вера кивнула.

Чтобы не пугать Воробушка, я все же решил провести вечер в месте, в котором ей было бы максимально комфортно, поэтому первым делом отвез ее домой.

Пока она переодевалась, я тоже снял дедовский костюм, накинул куртку, что возил в машине про запас. И когда Вера вышла на улицу, мы поехали в блинную.

В большом зале экономкласса, расположились в уголке у искусственного дерева на неудобных пластиковых стульях.

«Макс, думай! Думай!» – напрягся я. Пока выполняли заказ, мы с Верой молчали, поглядывая друг на друга, все еще ощущая, что между нами есть невидимая преграда.

– Ой, – спохватилась Вера. – У меня, наверно, тушь размазалась! Я сейчас! – хотела вскочить и убежать в дамскую комнату, но я накрыл ее ладонь своей рукой.

– Ты самая чудесная, самая потрясающая Снегурочка из всех, каких я видел, – улыбнулся ей, чувствуя себя косноязычным идитом. Я ведь уже говорил сегодня ей этот комплимент. Но несмотря на желание придумать что-то остроумное, интересное или веселое, ничего лучше в голову не пришло.

Да со мной со времен зеленой юности подобного не бывало!

– Костюма больше нет. И вскоре, как только часы пробьют двенадцать, все развеется, а я превращусь в «панду» с растекшейся тушью под глазами, – пошутила Вера и, смущаясь, попыталась салфеткой стереть невидимый «недостаток».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Пусть. Панды тоже милые и добрые, – я не сводил с Веры глаз. Она смущалась под моим пристальным взглядом, опускала ресницы, снова смотрела на меня. И это было так здорово, так нежно, искренне. Я готов был смотреть и смотреть на нее.

Вера наконец-то улыбнулась краешками губ, взяла вилку, нож и отрезала кусочек блина.

– Спасибо тебе, Максим, за замечательный день, – вспомнив о мальчонке, ее губы дрогнули.

Я снова накрыл ее руку своей и едва не закричал от счастья, когда она не попыталась высвободить руку.

– И тебе спасибо, Вера. Вручая подарки, я, пожалуй, впервые за долгое, очень долгое время испытывал радость. Прежде мне доводилось бывать на новогодних семейных вечерах со сказочными елками под потолок, украшенными именитыми дизайнерами. Состоятельные родители задаривали избалованных чад невероятными подарками, завернутыми в яркие коробки. Однако там я не видел столько неподдельной радости, сколько видел сегодня.

Вера кивнула, и я заметил, что ее глаза снова заблестели.

– Веруш, не переживай, я не забуду про них, – сорвались с языка слова, которые давно крутились в уме.

Она всхлипнула и постаралась улыбнуться сквозь слезы.

– Ты добрый, – прошептала и затихла, вспомнив, как складывались наши с ней отношения поначалу, как прошла ты злополучная встреча в моем офисе. Мне стало стыдно, даже гадко, но если я виновен, я должен держать ответ.

– Добрым не выжить в жестком мире, – ответил, не отводя глаз. Сейчас лгать нельзя, выгораживать себя тоже. Да и если хочу настоящих отношений, нельзя их начинать со лжи – ни к чему хорошему это не приведет. Поэтому продолжил резать правду матку, хотя не имел привычки выворачивать душу перед другими. – Добрых считают слабыми, глупыми, пытаются обвести вокруг пальца, поэтому я стараюсь быть справедливым. Иногда, когда эмоции захлестывали, делал ужасные ошибки. Я помню их и стыжусь. Искренне стыжусь и раскаиваюсь во всем, что натворил, – горло сдавил спазм, пришлось сделать паузу. Тяжело признаваться в косяках, особенно когда душу выворачивает Верин чистый взгляд. Чувствуешь себя козлом, которому нет прощения. Я же больше всего на свете хотел, чтобы она поверила мне и дала шанс. – Если можешь, прости меня, пожалуйста.

За время, пока Вера молчала, я взмок. Пот градом стекал по лбу, но я боялся разорвать зрительный контакт, отвлечь Веру даже взмахом руки, глубоким вдохом. Мне казалось, что сейчас она пытается взглядом нащупать мою душу, убедиться, что мне можно верить, что я не лгу.

– Кто безгрешен – пусть первым бросит в меня камень, – ответила она, и я выдохнул.

– Спасибо! Спасибо! – прошептал, не веря ушам. Я приложу все силы, чтобы доказать Вере, что тогда все случилось по ошибке.

Мы просидели в ней до самого закрытия блинной, не заметив, как пролетело время. Рассказывали друг другу о своем детстве, юности и о многом другом, о чем я прежде старался ни с кем не делиться. С ней же было легко и просто. Да и сегодняшний день тоже повлиял на меня.

Больше детские обиды, которые прежде я лелеял из-за обиды к отцу, не казались мне драмой вселенского масштаба, которые надо помнить всю жизнь и не забывать. Я же невероятно счастливый человек: еще молод, полон сил, здоров, голова на плечах есть. Сижу с девушкой, которая мне очень нравится. Она смотрит на меня с восхищением. И у нас есть будущее, которое мы можем построить вместе. Во всяком случае, я сделаю все, что в моих силах, чтобы Вера доверяла мне.