Текст книги "Слишком близко (СИ)"

Автор книги: Валерия Басманова

Соавторы: Алиса Ганова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Слишком близко
Алиса Ганова, Валерия Басманова

= 1 =

– Заходит медсестра к доктору и спрашивает его: «А почему у вас за ухом свечка?» А тот отвечает: «Елы-палы, а кому ж я тогда карандаш всунул?»

Я улыбнулась, чтобы не расстраивать Виктора Михайловича. Все-таки старался приободрить меня. И заверила:

– Не волнуйтесь, у нас подобное исключено.

– Надеюсь, а то знаете, Верочка, всякое бывает. Поэтому я заключил с вами контракт. Мне удобно, и вам хорошо. Да и Анечка моя о вас хорошо отзывалась.

Мне и вправду повезло, что Виктор Михайлович предложил постоянную работу: контракт с Кёлером хорошо оплачивается, избавляет от многих трудностей, сопряженных с профессией, и дает надежду накопить энную сумму на будущее.

Нет, я люблю свою работу. С детства мечтала помогать людям. Однако, если есть возможность совместить помощь и достойную (очень достойную) оплату – грех не воспользоваться случаем.

Приехав в Москву из небольшого городка, я радовалась, когда случайно нашла работу в престижном мед центре. Но контракт с состоятельным клиентом избавил от необходимости носиться по этажам, делать забор анализов, капельницы, уколы и прочие процедуры, назначенные лечащим врачом. Также избавил от общения с посетителями, которые не всегда бывают вежливыми и приятными, а иногда «веселят» так, что едва не падаешь: в 21 веке порой люди приходят кровь сдать, чтобы узнать пол будущего ребенка, и доказывают, что они правы, а ты недоучка…

Теперь же у меня все спокойно, размерено. Благодаря Виктору Михайловичу я не перенапрягаюсь, посещаю за его счет дальние теплые страны, живу в хороших отелях и вовсю наслаждаюсь жизнью.

Дай Боженька ему здоровья!

Сегодня у Кёлера хорошее настроение, а будет еще лучше. Я сделала ему массаж, хорошо промассировала и размяла шейную зону и, когда уже завершила процедуры, произнесла:

– С днем рождения, Виктор Михайлович. Долгих лет вам, хорошего настроения и всего того, что бы вы сами себе пожелали!

– Спасибо, Верочка, – он поднялся с массажного стола, потянулся и довольно улыбнулся. – Будто заново родился.

– Вы и впрямь родились. Правда, несколько лет назад.

– Ага, несколько десятков годиков назад, – Виктор Михайлович подмигнул и потянулся за халатом. – Юный мальчик.

– Главное – задор в глазах и упрямство! – пошутила и я.

– Пока задор есть, но к вечеру останется ли искра? Не люблю все эти банкеты. Да разве ж отвертишься? Анна Дмитриевна настаивает. Как ни упрашивал ее сделать банкет скромнее… – он махнул рукой. – Набралось почти пятьдесят человек. И откуда? Анна Дмитриевна утверждает, что собрала самых близких, но что-то я не припомню, чтобы, когда был юнцом в спортивных растянутых штанах и растоптанных кедах, у меня имелось столько родственников. Прошу вас, Вера, быть рядом и не покидать зал.

Я кивнула, а про себя тихо вздохнула, потому что наступает неприятная часть моей счастливой и спокойной жизни.

– Конечно, Виктор Михайлович. Я буду приглядывать и за вами, и за Анной Дмитриевной.

– Умница, – Кёлер встал и направился в душ, чтобы подготовиться к банкету.

***

Я привыкла к окружению состоятельных людей, еще когда ухаживала за Анной Дмитриевной. Увы, тогда мне тоже приходилось делать вид, что я не высококвалифицированная медсестра, а личный ассистент. Вроде бы ерунда, но если с клиентом приходится находиться почти круглосуточно, вынужденно наблюдать за балом фальши и лицемерия– работа начинает давить и изматывать психологически. Хотя стоит отдать Анне Дмитриевне должное – вокруг нее «акул» меньше всего. Умеет она чувствовать людей.

Тем не менее, сейчас я вновь притворяюсь не собой, держу при себе пухлый ежедневник и помпезную кожаную папку с дорогой ручкой, чтобы издалека всем было понятно – я личная помощница. И не дай Бог проколоться: мой контракт с Виктором Михайловичем строг настолько, насколько же и выгоден. Подопечный боится, что кто-то узнает про его личную медсестру, и указал в договоре даже мельчайшие подробности моей жизни. Ну да ладно, перетерплю. Зато смогу накопить хорошую подушку безопасности, помочь маме и сестре…

Кёлер отнюдь не самодур, просто жизнь такая. Приходится в мире бизнеса быть решительным, сильным, здоровым. Стоит конкурентам прознать, что у соперника пошатнулось здоровье – мертвой хваткой вцепятся «в горло» и не дадут покоя, поэтому на настоящем месте работы я нахожусь в бессрочном отпуске за свой счет, а зарплата начисляется бухгалтерией фирмы Кёлера. Виктор Михайлович готов на все, лишь бы никто не узнал его маленький секрет.

Сегодня моя задача состоит в том, чтобы быть рядом, присматривать за Анной Дмитриевной и улучить время, чтобы сделать главное – укол Кёлеру. Массаж же – просто ширма на случай, если кто-то рискнет вломиться во время процедуры. Так что, подхватив свою увесистую папку, внутри которой плитка горького бельгийского шоколада, я присела рядом с Анной Дмитриевной.

– Очень строгое платье, Верочка. Тебе всего двадцать пять, ты красива и умна, – тут же завела она «старую песню», – а прячешься за одеждой старой девы.

– Старые девы не носят костюмы от Хьюго Босс, – напомнила я.

– Но сейчас на тебе какой-то рыночный позор, – озорно улыбнулась Анна Дмитриевна. – Это при том, что я лично послала тебе платье.

– Ярко-красное, оголяющее всю спину до самой ягодичной «извилины», – закатила я глаза.

– Роковое. Для красивой девушки! Чтобы, увидев тебя, мужчины потеряли разум.

– И закапали пол слюнями? – отшутилась. – Это будет чревато травмами.

На самом деле и мне, и Анне Дмитриевне доставляло удовольствие спорить по таким поводам. Хотя, когда-нибудь я обязательно надену тот кошмар, что она мне присылает. Просто ради того, чтобы увидеть выражение ее лица.

– Кстати, Верочка, я все так и мучаюсь любопытством, – покосилась на меня. – Может, наконец, скажешь, с чего вдруг мой муж пригласил тебя на работу? – Прищурилась она.

– Вероятно, он переживает за вас, – привычно отовралась я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Или мне пора переживать за него, – вздохнула Анна Дмитриевна. – Принеси, пожалуйста, старой больной женщине бокал вина. Лучше два бокала. Устала от всех этих фуршетов, кто бы только знал. – Помахала ухоженной, аккуратной рукой с блестящими ноготками у горла.

– Не наговаривайте на себя. Сегодня вечером вы будете королевой бала, – улыбнулась я и отправилась на поиски официанта.

= 2 =

Анна Дмитриевна – моя пациентка, потому-то я знаю, что ей всего пятьдесят девять лет. Кто не знает, скажет, что ее возраст колеблется от сорока до пятидесяти пяти. Удачно подобранный оттенок волос – натуральный блонд, превосходная косметика и не менее превосходный косметолог – Анна Дмитриевна еще долго будет поражать всех своей цветущей красотой. Как, впрочем, и Виктор Михайлович – высокий, статный седовласый мужчина с ухоженной бородкой. Эта пара будет выгодно отличаться от тех, кто чуть позже соберется в этом роскошном зале.

Найдя официанта, я потребовала особый сорт красного вина. На таких мероприятиях он проходил под кодовым именем «Настроение Анны Дмитриевны». Скорей бы закончилась официальная часть праздника, и можно будет уединиться в своей комнате, принять освежающий душ.

Сегодня жарковато. Правда, в прошлом году четырнадцатого августа была гроза, что ненамного лучше.

Возвращаясь, увидела, что Анна Дмитриевна сидит не одна, и едва не уронила бокал с вином. Даже через расстояние, разделяющее меня от столика, я узнала мужчину, и сердце ухнуло, потому что объявился мой кошмар.

Максим, сын Анны Дмитриевны, сидел рука к руке с матерью, а значит, предстоит буря. Но не стоять же растерянно посреди зала. Пришлось срочно брать себя в руки, натягивать улыбку и идти к ним.

– Ваше вино, Анна Дмитриевна, – стараясь говорить тихо и спокойно, не выдавая волнения, я подала клиентке поднос с бокалом и попыталась слинять.

– Куда же ты, Верочка? – растерялась она. – Присаживайся.

– И правда, Верочка, присаживайся, – недобро усмехнулся Максим Викторович.

От его колючего взгляда у меня вспотели ладони. Максим весь в отца: чуть вьющиеся волосы, ухоженная растительность на лице, пронзительные голубые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц. А еще он высок и хорошо сложен – к-к-комбо для моего бедного сердца, вот только характерец противный.

Раньше, когда я ухаживала за Анной Дмитриевной, он вел себя сдержаннее, а потом как с цепи сорвался, будто возненавидел меня за что-то. Но почему, что я могла ему сделать– ума не приложу.

На самом-то деле Максим Викторович и сын-то не слишком почтительный. Постоянно перечит отцу, ругается с ним, скандалит, ведет себя как мальчишка сопливый, а не взрослый человек с собственным бизнесом. Наверно потому Кёлер-старший и Кёлер-младший по работе совершенно не пересекаются.

Честно говоря, тоже стараюсь им любоваться издалека.

Уверенный, властный, умеющий покорить одним взглядом, он мог расположить собеседника одной улыбкой, но я-то знаю, как он может давить, задевать, выводить людей из себя. Пожалуй, таким альфа-самцом лучше любоваться, но близких дел не иметь, хотя слышала: сотрудники Кёлера младшего отзываются о нем хорошо. Странно. Однако испытывать на себе барский гнев Максима Викторовича не хочу и предусмотрительно стараюсь держаться от него подальше. Жаль, что сегодня не удалось.

Конечно, скоро он уйдет, но испорченное настроение останется со мной надолго. И дело не столько в его колкостях, сколько во мне. Есть в младшем Кёлере что-то притягательное, будоражащее.

– Благодарю, Максим Викторович, чуть позже, – улыбнулась Анне Дмитриевне, бочком отступила и сбежала в туалет. Потом покаюсь, что было уж очень невтерпеж. Да, лгать нехорошо, но ради спасения можно.

«Вера, спокойно! – прикрикнула на себя мысленно. Это у тебя из-за полного отсутствия личной жизни. Гормоны бушуют, кровь бурлит – вот и заходит ум за разум. – Ну-ка, отставить панику».

Умом все понимаю, но подсознанию не прикажешь. Надо срочно завязать какие-нибудь отношения. Только когда и с кем?

Пока ретировалась, в коридоре пересеклась с каким-то мужчиной в хорошем костюме. Но его масленая улыбка окончательно вывела меня из себя.

Вот как и с кем завязывать отношения, если работа – большой секрет, а знакомые думают глупости.

Разозлившись окончательно, я закрылась в дамской комнате, включила кран и опустила руки в холодную воду.

– Тише, Вера, тише, – шептала себе, стоя перед большим зеркалом. – Зато сделаешь накопления, купишь квартиру– а потом займешься личной жизнью. И будет тебе и муж, и дети, и собака, цокающая по полу… Все хорошо.

Однако когда я вышла, Максим Викторович продолжал сидеть с Анной Дмитриевной. И как только видел мои покрасневшие от холода пальцы, скривился:

– Решили на кухне помочь? Вижу, у вас множество талантов, Верочка.

Хорошо, что за меня заступила Анна Дмитриевна.

– Верно, Максим. Рекомендую Веру, как хорошего специалиста.

– В чем именно? – он так зло улыбнулся, что мне захотелось сползти под стол. Но нельзя проявлять слабость.

– Если вам нужно сдать кровь, анализы, обращайтесь, – скрывать от него, что я по профессии медсестра, глупо, поэтому ответила честно. Пусть ругаемся, но хотя бы с ним я могу быть собой.

– В том, что вы хороши в заборе анализов я не сомневаюсь, – едко произнес Максим.

– Максим, – укорила сына мать, покачивая головой.

– Я уже тридцать три года Максим, – раздраженно ответил он. Резко отодвинул стул и встал из-за стола. – Приятного праздника, мама. Можешь поздравить отца от моего имени.

– Но как же так, – всплеснула руками Анна Дмитриевна.

Однако ее сын предпочел сделать вид, что ничего не услышал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍= 3 =

Проводив сына взглядом, моя бывшая подопечная отпила вина и сокрушенно вздохнула.

– Не представляю, Вера, как примирить их.

По-человечески мне ее жаль, но что я могу поделать. Видимо, к большим деньгам прилагаются циничные отношения и холодность, иначе состояние не сколотить.

– Ох, – вздохнула Анна Дмитриевна, разом забыв о разногласиях с сыном.

– Болят? – я молодая и то устала носиться на каблуках, а уж с шишками Анны Дмитриевны решиться надеть красивые туфли на шпильках, пусть и сшитые на заказ, целое самопожертвование. – Может, мне пока принести ваши любимые? Они в машине, мы с Василием много чего там спрятали.

Заманчивое предложение, но Анне Дмитриевне хочется в этот день быть стройной, красивой, подтянутой, вот только этот образ в ее голове не вяжется с любимыми тапочками. Пусть они суперские, однако ей хочется сегодня затмить всех. И все это ради ее любимого Виктюши.

– М-м-м… – металась она, но, видимо, припекло.

– Хотя бы полчасика? – я улыбнулась, и Анна Дмитриевна отчаянно кивнула.

– Хорошо! Но только ненадолго!

Здорово, что администрация ресторана позаботилась о помещении для отдыха клиентов. Туда-то мы и направились. Анна Дмитриевна держалась, но как только я закрыла дверь, и мы скрылись от людских глаз, тут же скинула туфли, встала босиком на пол и довольно простонала:

– Како-ое счастье!

– Присаживайтесь, я помассирую ступни.

Однако едва смазала руки маслом для массажа, в сумочке завибрировал телефон. По звуку вызова – Ленка, младшая сестра и главная капризуля нашей семьи. Не вовремя, но если звонит– может быть, нечто важное?

Пришлось извиниться перед клиенткой, быстро вытереть руку и, выловив телефон, включить связь.

– Вер, привет! – услышала вялый голос сестры и заволновалась.

– Лен, случилось чего? – все-таки я старшая и несу за нее ответственность.

– Ага, – на том конце раздался отчаянный вздох. – Не выспалась ужасно. Ты можешь помочь? – Она еще не договорила, я начала сердиться.

– И ради этого ты решила отвлечь меня? Знаешь же, что сегодня я особенно занята!

– Да ладно тебе кипятиться, – обиделась Ленка и затянула плаксиво. – Тебе не жаль любимую младшую сестренку? Я себя плохо чувствую. Может, замолвишь за меня словечко, чтобы…

«Нет!» – едва не рявкнула я, доведенная до бешенства. Но я не одна в комнате, поэтому просто отключилась. Уже сто раз пожалела, что помогла сестре устроиться в компанию. Не зря же говорят: что не выстрадано– легко достается и не ценится.

Это я носилась по всей столице, не жалея ног, искала работу, чтобы зацепиться, освоиться. Потом перетащила сестру к себе. Думала, вдвоем будем держаться, поддерживать друг друга…

Только Ленке с работой не везло. Ну, я и решила помочь ей. А теперь только и слышу просьбы да возмущения. Все ей кажется, что мало помогаю. А я ведь всего лишь медсестра под прикрытием. И не расскажешь же дурехе правду! Не умеет она держать язык за зубами, разболтает кому, а мне потом хоть на другой край страны ноги не уноси…

И все из-за Ленкиной любови. Вцепилась в мажорика Стаса, и теперь в голове у нее романтика да страсти, а работа побоку. Нет, больше никогда и ни за что не свяжусь по работе с родственниками, иначе рискую остаться без работы и без нормальных отношений с сестрой…

– Верочка, что случилось? – даже Анна Дмитриевна почувствовала перемену моего настроения.

– Все хорошо, – заставила себя улыбнуться и услышала оповещение о СМС-ке. Пока рука свободная, решила глянуть. Мало ли чего: вдруг баланс стремится к нулю… А оказалось– обиженная сестра развлекается, вместо того, чтобы сосредоточиться на рабочих обязанностях.

«Не думала, что ты, Вера, такая. Мне плохо, я всеми силами борюсь за свое счастье, а ты…»

Даже дочитывать не стала. Швырнула телефон обратно в сумку и постаралась сосредоточиться на массаже. Да и впереди еще сумасшедший вечер. Надо беречь силы и нервы.

Анне Дмитриевне доложили, что первые гости уже почти в ресторане. Поэтому ей пришлось снова надеть туфли и выйти к ним. Но уходя, она призналась:

– Верочка, у вас золотые руки.

Простые слова, а как приятно. Паршивое настроение сменилось спокойствием: хотя бы два человека здесь относятся ко мне хорошо. Это уже много значит. Я выпрямила спину и направилась за Анной Дмитриевной.

– Жаль, что Максим уехал, – по дороге сокрушенно вздохнула она. – Он умный мальчик, хороший. Сам создал свой бизнес, без помощи отца. Хотел превзойти его и превзошел. Я очень горжусь им. Если бы только в семье наступил мир – у меня бы выросли крылья. – Анна Дмитриевна печально улыбнулась. Но мы подошли к банкетному залу, поэтому ее улыбка стала другой. – Ну, пойдем, Верочка. Сейчас будут долгие поздравления и тосты. Зато потом можно будет забрать только самых дорогих и поехать домой.

Мне хотелось спросить, отчего Анна Дмитриевна сразу не собрала лишь самых близких, но не стала. Не мое дело, и лишнее любопытство в деловых кругах не приветствуется.

Потянулся банкетный вечер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍= 4 =

Я тихонько сидела, смаковала поданные блюда и наблюдала за гостями. И все шло хорошо до того момента, как мне потребовалось отлучиться.

Очень уж тронули слова Анны Дмитриевны, сказанные мужу во время тоста, и мои глаза стали влажными. А значит, надо проверить и освежить макияж.

Я осторожно покинула стол и пошла в дамскую комнату, где убедилась, что выгляжу достойно. Однако когда вышла, случайно натолкнулась на пьяненького гостя.

– Милашка! – масляно глазея на меня, причмокнул пухлыми губами лысеющий тип. Постаралась миновать его, но он схватил меня на руку, притянул к себе и, лапая рукой за бедро, прошептал:

– Познакомимся?!

– Уберите руки! – зашипела я. Попыталась вырваться, но мое сопротивление только раззадорило его. Он не отпускал, и я, потеряв на каблуках равновесие, едва не упала. Воспользовавшись этим, мудак умудрился чмокнуть меня в шею мокрыми губами и всучить визитку.

Чужие шаги спугнули его, и я вырвалась, но как же мерзко.

Вышвырнув визитку в первую подвернувшуюся урну, побежала к своему месту. Хотя бы там, на виду, никто не посмеет ко мне и пальцем прикоснуться.

Потом, когда все переели, перепили дорогих вин, шампанского, коньяка и устали, банкет подошел к концу, – и я выдохнула с облегчением.

Самая жуткая часть дня прошла. Еще немного – и я свободна.

Постепенно гости разъезжались, кто-то еще остался, а именинник с супругой попрощавшись, отправились домой, конечно же, забрав меня с собой.

Когда мы добрались до усадьбы – уже стемнело. Я думала, что сейчас разойдемся по комнатам, но… на пороге дома нас встретил не кто иной, как Максим Викторович собственной персоной.

Я, неготовая к подобному повороту, опешила. А вот довольная Анна Дмитриевна заулыбалась и, наклонившись, успела мне шепнуть:

– Так и знала, что моя маленькая уловка сработает!

– Уловка? – удивилась я.

– Крошечная и совершенно безвредная материнская хитрость. Я просто вытащила его рабочий телефон из его кармана, – тихонько, как девчонка захихикала Анна Дмитриевна.

– Анна Дмитриевна, – с восхищением выдохнула я, и та польщено отозвалась:

– Я порой сама себе удивляюсь.

Появление в доме Максима Викторовича произвело фурор, ураган и балаган. Хозяйка дома засияла от счастья, подхватила сына под руку и увела хвастаться оранжереей, где зацвела ее любимая золотая кинабалу или "пакость", как прозвал капризный цветок Виктор Михайлович. И как-то прижилось прозвище, хотя, по-моему, редкая селекционная орхидея прекрасна. Мне бы такую, но на красотку, стоимостью сорок тысяч долларов наскребу разве что к старости.

Максим Викторович сразу просек, что попал – оранжерея просторная, богатая на цветы, но ради счастливой матери, оживившейся при его появлении, сомкнул зубы и терпел. Зато когда они вернулись, уже был накрыт большой стол в саду, и ветерок доносил аппетитный запах барбекю, что жарил на гриле лично Виктор Михайлович…

Вот теперь вечер стал почти душевным. Если бы не чувствовалась напряженность между Кёлером старшим и Кёлером младшим, можно было бы назвать настоящим семейным торжеством.

Анна Дмитриевна сидела рядом с мужем, в любимой шали подаренной им. Красивая пара. Любой другой бы позавидовал их отношениям, но я-то знала, что пришлось пережить ей.

Не каждая сможет простить загулявшего мужа. Не к каждой женщине вернется муж, сбежавшей к молодой знойной красотке, однако, несмотря на все неприятности и обиды, они снова вместе и, несомненно, любят друг друга.

Только Максим Викторович, кажется, так и не смог простить и забыть любовного демарша отца, поэтому его родители тайком от него держались за руки под столом и отчаянно делали вид, что поглощены гостями, а не друг другом.

Боковым зрением я поймала внимательный взгляд Виктора Михайловича. Медленно повернула к нему голову, выжидала время и едва заметным движением дала знак, что все поняла. После застолья я нужна Кёлеру.

Это и есть моя секретная работа, ради которой клиент – суровый мужчина – затеял все хитрости.

Когда гости стали разъезжаться, Виктор Михайлович, как радушный хозяин, любезно проводил их, и вернулся к оставшимся, развлекающимся и вяло переговаривающимся в саду.

– Друзья мои, прошу прощения. Я вынужден ненадолго отлучиться, – держась за поясницу, он явно намекал всем на больную спину и необходимость размяться.

– Ну, Михалыч! Дорогой мой! Могу посоветовать хорошего специалиста… – посыпались от знакомых советы. Кёлер внимательно выслушал рекомендации, будто в самом деле маялся спиной, поблагодарил волнующихся о его здоровье и неспешно прошел к дому.

Мне, сидевшей за общим столом, следовало тоже отлучиться, но так, чтобы не вызывать подозрений.

Хоть я и сидела поодаль от мужской компании, все равно решила не рисковать. Поэтому еще потыкала ложкой недоеденный кусок именинного торта, попросила принести официанта несладкого чая, чтобы запить сладость. Затем ввернула пару фраз в беседу засидевшихся гостей, решивших заночевать в хозяйском доме. И только потом поставила чашку на стол, встала и, выбирая самую малоосвещенную дорожку в саду, прогулочным шагом направилась к черному ходу.