Текст книги "Принцесса гоблинов"

Автор книги: Валерий Иващенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Я ведь сказала – при мне этого имени не упоминать… – она такой железной горой надвинулась на оторопевшую от собственной неосторожности принцессу, что та испуганно прикусила губку.

С неженской силой ухватив ту за ворот, Женька приблизила её испуганно мечущиеся зелёно-голубые глаза к своим. Ну вот что с тобой сделать, болтушка? Не убивать же дуру, в самом деле – искушённая в магических делах Принцесса это хорошее подспорье почти в любом деле.

– Ладно… язычком согрешила, язычком и отработаешь, – Женька отпустила ту и даже поправила на обомлевшей девице кружевной воротничок.

– Это как? – похоже, трясущуюся графиню Сью проняло всерьёз.

И Женька доверительно шепнула ей на ухо – мальчиков я перепробовала почти всех. Приходи вечерком, поработаешь болтливым язычком, пора попробовать девочек. Судя по интересной бледности девицы, та находилась уже почти в полуобморочном состоянии.

– За проступком следует наказание – не так ли? – Женькины глаза смотрели твёрдо и насмешливо… и почти вжавшая ярко-оранжевую голову в плечи девица осторожно кивнула. – Вот и ладушки – а теперь, продолжим.

Кое-как придя в себя, та боязливо бросила на грозную Воительницу взгляд искоса – однако Женька видела, что болтливой и прозрачной как кристалл принцессе мысль та уже казалась не столь уж и страшной. В самом-то деле, если втихомолку да только среди своих, вреда от того никому не будет? И та подала засевшим в окружении королевской семьи колдунам и магичкам разрешающий знак.

Её Величество шла впереди величественно и красиво – вот уж, такой повелительницей и впрямь стоит гордиться. По бокам и на полшага сзади шли оба старших принца. И любую мать проняло бы гордостью за этих парней (хотя в постели они оказались похуже Тимки) Дальше и сам смазливый мерзавец под ручку с беззаботно щебечущей что-то Принцессой, а там уж и придворные прихлебатели всех мастей и калибров, министры да сановники со своими пассиями.

Кое-как расселись после того, как Её Величество изволили почтить прикосновением августейшей попы сиденье вынесенного в королевскую ложу малого трона. Братец уже шуровал там, щедро раздавая пинки и зуботычины. Не по злобе, а больше для порядку – крепкую руку всегда уважают. И лишь когда он счёл, что всё в порядке, Женькина ладонь расслабилась на рукояти меча и медленно, словно нехотя соскользнула с неё. Да и от оранжевой Сью перестало веять жаром сокрытого до поры заклинания.

– Всё, пошли, – Женька последний раз осмотрела площадь, шутливо погрозила кулаком развесёлой толпе студиозусов из местного университета, дерущих горло патриотическим гимном.

И под ручку с принцессой, словно две лучшие подруги, они отошли на противоположный от королевской ложи край площади. Там своих дуболомов хватало. Зато вот отсюда, от подножия какого-то древнего памятника, и обзор неплохой, и в случае чего можно дополнительные меры принять.

К позеленевшей руке бронзового дюка золочёной цепочкой была прикована лениво взирающая на бушующее людское море рысь. К толпам и шуму она привыкла довольно быстро, но всё время куролесила. Искренне считая огромный город отданным ей на разграбление лесом, она шастала по нём всю ночь, щедрой лапой сворачивая на задних дворах шеи поступающей в лавки дичи. В конце концов, маменьке надоело платить штрафы и компенсации почтенным лавочникам и трактирщикам, потому и приказала дочери принять меры против распоясавшейся четвероногой хулиганки.

– Порядок, киса? – та лежала у ног дюка и часто дышала, высунув из зубастой пасти розовый язычок.

Похоже было, что рысь тоже терзалась какими-то нехорошими предчувствиями. Женька с принцессой переглянулись и не сговариваясь передали Маршалу – то есть Вовке – смотреть в оба. А потом Женька отцепила глухо ворчащую кошку от памятника, уже совсем надумавшего было ожить и удрать от такого сомнительного и весьма царапучего соседства.

– Будь рядом, киска, – с усталым вздохом воительница уселась на каменный парапет. Положила пока что на колени обнажённый меч и запустила пальцы в восхитительную шёрстку рыси.

Ну что ж, посмотрим на этих горе-вояк…

Ожидание чего-то тревожного било в ноздри словно насыщенный электричеством грозовой воздух. Будоражащими сполохами металось над ликующей и по-прежнему ничего не замечающей площадью. Женька, не отдавая себе отчёта, глухо зарычала, ощущая рукой, что под ладонью уже давно сквозь зубы утробно подвывает ощерившаяся рысь.

Под тучами уже начало смеркаться, когда магики на окрестных башнях и зданиях вывесили семь ярких разноцветных огней, и их феерические блики бросали разноцветные тени вокруг вышедшего на ристалище участника последнего поединка сегодняшнего дня. Финал, как говорили бы в родном мире – а здесь, сегодня и сейчас должна была решиться участь звания сильнейшего Воина этого мира.

Вовка, брось всё это к чёрту! Вернись!

Да только, не слышал вышедший на ристалище многажды прославленный в поединках Маршал – так бесновалась толпа, приветствуя своего любимца. Шесть раз выходил он в бой, начав рядовым поединщиком с самого низа. Шесть раз он повергал на камни мостовой грозного соперника, вгоняя в экстаз друзей и быстро тающую горстку недругов. И вот теперь, оставалось последнее дело, последний бой.

Брат поприветствовал Королеву и её подданных, и семь теней повторили его исполненный благородной сдержанности салют. А Женька вскочила, задыхаясь от душащей её ярости. Да что же это такое?

Спустя несколько секунд с противоположной стороны показался и соперник, не менее прославившийся в предварительных боях крепко сбитый и рослый воин в непривычного стиля простых доспехах, огромный и могучий незнакомец с крепкой мясницкой секирой. Как и в прошлые разы, голову и лицо его скрывал шлем в виде головы тигра – правилами это допускалось. Мало ли какие у человека могут быть обстоятельства? Может, рожа от рождения такая, словно на ней черти горох молотили…

Из последних сил Женька зашарила глазами по сходящей с ума толпе, повертела шеей по сторонам, со всех сторон получая успокаивающие сигналы. Порядок. Прикрыто. Действуем как приказано.

Да что же это такое? Она с трудом заставила себя сесть на парапет, когда поднатужившиеся герольды всё-таки перекрыли фанфарами рёв толпы, призывая её к порядку. Рука вцепилась в буйволовый с заклёпками ошейник кошки, так и порывающейся прыгнуть да умчаться вперёд. И когда в наступившей тишине Её Величество махнула платком, разрешая начать поединок, Женька не выдержала. Отвернула голову.

Первое столкновение потрясло её всю как близкий удар грома. Да и не только её – она смотрела вбок и увидела ослепительную белую вспышку, в которой нелепо застыли как в стоп-кадре мертвенно-бледные лица и фигуры зрителей. Затем ещё один, ещё – а потом тугие залпы сошедшихся в поединке неистовых бойцов посыпались как горох из прохудившегося мешка. Да уж, тут откровенно сошлись в поединке два настоящих, грозных Воина, умеющие много чего помимо чисто мускульной силы… вот то-то Женьку и тревожило.

Вспышки света и порывы горячего ветра хлестали по застывшей от восторга и экстаза толпе уже какие-то иссиня-лиловые, раскалённые до неимоверной ярости упрямо не уступающих друг другу бойцов. Вот они вспыхнули как раскалённое солнце ядерного взрыва – и всё стихло. И в этой тишине Женька закрыла глаза, почувствовав, как на щёки брызнуло что-то мокрое. Ах, братец…

Толпа застыла в недоумённой тишине, ещё не веря своим глазам – а в центре ристалища огромный воин медленно, наслаждаясь каждым мгновением своего триумфа, поднимал как удар судьбы свою щербатую секиру – чтобы добить уже повергнутого наземь соперника.

Женька вскочила на парапет, даже вытянулась в струнку на цыпочках, надеясь жадным взглядом увидеть хоть малейшую зацепочку – и её рука вскинулась вверх, сделав ладонью жест: остановить бой.

Двое дюжих гвардейцев с натугой качнули билом, басовито ударил бронзовый гонг. По этому сигналу оцепившие место боя арбалетчики вскинули оружие, наведя его внутрь. Разгорелись неистовым огнём заклинания в ладонях магиков, готовые испепелить дерзкого. Будь ты хоть кто, а обязан прекратить. Остановиться… и незнакомец в изрубленных и обожжённых доспехах не осмелился принять позорную смерть.

А Женька уже работала локтями и кулаками, прокладывая себе путь через замершую в тягостном недоумении толпу. Под ногами её кошка визжала, царапалась и кусалась, добавляя энтузиазама медлительным или осмелившимся не уступать дорогу. В последнем отчаянном рывке воительница продралась сквозь оцепление, теряя по пути клочья одежды, и выскочила к краю. Её клинок поднялся – и указал на что-то среди покрытых копотью и выщербленных каменных плит.

Тишина длилась всего несколько мгновений, а затем над площадью тугим порывом ветра пронеслось многотысячеголосое Ахх, когда люди разглядели… Одна из цветных теней, красивой многолучевой звездой разбегавшихся от широко расставленных ног великана, отсутствовала.

– Колдовство… Позор!… В петлю его! – толпа опять взорвалась воплями, но на этот раз уже негодования.

В самом деле, чем бы оно таким ни оказалось, но это было запрещено правилами. Да и чёрт с ним, со всем этим – краем глаза Женька видела, что раскроенная как консервная банка грудь брата всё ещё судорожно вздымалась с розовыми пузырями. Не так просто убить Воина… над ним уже склонилась Целительница с закаменевшим от боли и скорби лицом. А всё остальное значения не имело.

Уже почти торжествовавший победу Воин опустил секиру. Неодобрительно тряхнул головой, вздохнул, а затем медленно снял изуродованный шлем. Несколько мгновений Женька всматривалось в это мокрое лицо с сосульками слипшихся волос, медленно, словно всплывая из-под воды узнавая его, а затем над площадью как удар бича взвился её выкрик:

– Орк!

В самом деле, она узнала это простоватое лицо, тогда ещё словно с приклеенной на него улыбкой. Правда, память услужливо дорисовывала вместо доспехов клубный пиджак с сине-золотой эмблемой… точно! Это же тот громила, который присутствовал на самой первой встрече, когда ещё безмозглая глупышка Джейн прикрывала торг Принцессы.

Страсти среди герольдов и распорядителей турнира разгорелись нешуточные. С одной стороны, турнир был открыт любым, не имеющих долгов или вины перед законом – но орк! Орк, которых в бою едва-едва одолевали втроём или вчетвером дюжие и опытные ветераны! Да разорвать его медведями… или он всё же победитель турнира?

Женька сунула испуганно мнущейся рядом графине Сью ошейник завывающей во всё горло кошки и в несколько прыжков преодолела расстояние к подножию королевской ложи. Рука её требовательно взлетела вверх и крутанула ладонью, требуя хотя бы видимости тишины. Солдаты заработали бичами и тупыми концами копий, кое-как приводя в порядок беснующуюся в неистовстве толпу.

– Ваше величество, что вы мне дадите, если я убью этого хряка? – глаза её впились в бледное от ненависти и тревоги лицо Королевы.

– Не сомневайся – всё, что имею, – по прелестному даже в таком побледневшем виде лику на миг пробежала гримаса ненависти.

Орки… самый страшный и непримиримый враг. Враг, с которым никогда не будет, да и быть не может мира или хотя бы перемирия. Увидел – убей, или он убъёт тебя. Всё просто…

– Слово Королевы произнесено! – в какой-то звонкой и бьющей по ушам тишине провозгласила Женька и отвернулась. Сделала несколько шагов на деревенеющих от ужаса и неотвратимости ногах – а затем её рука швырнула в закопчённое пространство ристалища стальной клинок.

Личный вызов на поединок – правилами такое хоть и не одобрялось, но в особо запутанных случаях допускалось.

– Полчаса! Целителям и кузнецам обслужить поединщика! – она медленно развязала и сняла с предплечья ало-золотую ленту.

Через полчаса она будет биться. Не за Королеву – и даже не за брата. За себя, до смерти, и этот крутой парень будет готов к тому же. Он уже не позволит бить о свою голову горшки и лупить по промежности. Он уже будет готов к настоящему бою… и в холодеющем дурмане, уже начинающем трясти тело, Женька ткнула указующей рукой в хмуро взирающего на неё орка – а затем выразительно черкнула себя пальцем по горлу.

Всё. Отступать некуда… только так.

Они встретились под пламенеющим небом заката – видимо, Королева пообещала магикам уж очень страшную кару, коль те поднатужились и очистили пространство над Иммельхорном от низко нависших осенних туч. Они встретились – закованный в броню орк и тщедушная рядом с ним Воительница человеческого рода-племени. Да вот, знатоки не спешили хоронить леди Джейн, она же (только между своих!) бешеная сучка. С задумчивыми лицом дон Ривейра посматривал на ожидающих сигнала поединщиков. Да, приходилось ему брать на копьё этих клыкастых. Да, однажды случилось сойтись и в пешем строю, втроём всего лишь с верным оруженосцем да изборождённым шрамами ветераном – на одного такого вот бойца… хоть и не хочется вспоминать такие моменты, а всё же он выжил.

Сильны орки, очень сильны. Да вот только, ходил глухой даже не слушок, а одни только взгляды среди людей знающих. Когда струна битвы натягивается до неимоверного звона, когда решается кто кого – а вот тут-то иногда и оказывалось, что у орков кишка тонка. Сильны телом, да вот тщедушные на их фоне людишки духом посильнее будут…

– У неё есть хотя бы шанс? – едва не доведя себя до полуобморока, Наталья Сергеевна своею силою кое-как уже залатала сына. Прибила душу к телу всеми гвоздями материнской любви. И лишь убедившись, что менее сильные магики пока справляются, а ей уже не хватало Силы – надо чуть передохнуть – подошла к своему другу.

Дон Ривейра медленно кивнул. Шанс есть всегда. Леди Джейн и сама по себе воительница подстать брату – да и шептало что-то опытному воину, что есть у неё кое-какие сюрпризы. То-то орк всё косится, приценивается. Бегают его какие-то поросячьи глазки, всё ощупывают эту изящную, лишённую даже намёков на доспехи фигурку. Да у неё талия тоньше, чем у этого парняги бицепс!

– Да, сеньорита Наталья, есть – и поверьте, не хотел бы я сейчас оказаться на месте того орка, даже с платунгом тяжёлых кирасир за плечами. Весь мой опыт восстаёт против такого, что бы ни виделось глазами.

Матушка хоть и не подавала виду, но ледяная рука её тряслась как осиновый лист – и моложавый дворянин погладил её, а потом неприкрыто, на глазах у тысяч людей, поднёс к губам.

– Если дерзкий одиночка-орк появился здесь и сегодня, – медленно проговорил он. – Это не просто так. Не просто бой за звание сильнейшего, донья Натали – это вызов всем людям. Завтра будет решаться, кому станет принадлежать этот мир. Прошу, передайте немедля Её Величеству… грядет война, и страшная война.

Маменька уже просто с круглыми от ужаса глазами отплыла и поспешила к трону, небрежно, движением ладони раздвинув в стороны шеренгу закованных в сталь гвардейцев. Вот она возникла за вычурной спинкой малого трона, склонилась. Шепнула что-то, вложила известие в августейшее ушко Её Величества. Неслыханно – Королева повернула голову! Всмотрелась в эти близкие глаза… и кивнула.

Мгновения утекали за мгновениями, как песчинки на стоящем перед Её Величеством подносе песочных часов. И едва последние крохи утекли в жадную и неумолимую глотку вечности, как точёная рука Королевы поднялась. Из пальцев её выпал нелепо белоснежный батистовый платочек. Ветерок подхватил клочок ткани, закружил – и уронил в плохо затёртую служками тёмную лужицу у края ристалища. В бешеном свете магических огней он словно полыхнул пламенем – то сама горячая и яростная, пролитая человеческая кровь подала свой знак к бою.

Женька пританцовывала на месте, легко словно пушинку выдерживая давящий, немигающий взгляд орка. Первый пробный удар она отвела небрежно, словно отмахиваясь, и сразу же взвинтила темп. Повальсируем, парень? До упаду – ты был бы здорово удивлён нашенскими танцульками в Орки-клубе! Особенно когда в гости приходили презренные эльфы и устраивали совместные непристойные танцы с оружием. Много чего понапридумывали быстрые разумом люди против вот таких вот здоровяков.

Страшные удары сыпались со всех сторон, да только Женьке было всё равно. Лучший способ выдержать удар – оказаться чуть в ином месте. Иногда цеплял… но то так, несерьёзно. Царапины.

Сколько раз встретишь орка, столько раз его и убей! Прав был Симонов…

Посмотрим, долго ли ты продержишься в таком темпе… Женька словно выделывала бешеный рок-н-ролл, постоянно меняя своё место и разрывая дистанцию. А блистающий клинок, котрый был раза в четыре-пять легче, так ещё ни разу и не столкнулся по-настоящему с чудовищной секирой – будто стальной дождь, он плясал по наброшенной на противника накидке, нащупывая сочленения доспехов.

Иногда словно цепочка ярких, как электросварка, пляшущих искр пробегала по фигуре зазевавшегося или слишком широко ушедшего в замах орка – то расходившаяся в своём гневе девица пробивала защиту и разражалась каскадом ударов.

Ну что ж, основной рисунок боя обнаружился. Ты никогда в чистой силе не сравнишься со мной – ищи другое, в чём ты предпочтительнее. Спасибо, брательник, те твои золотые слова стоят многого, очень многого. Да вот, есть и ещё кое-что, помимо скорости, гибкости и хитрости… и Женька словно выскочивший из засады охотник, вышла на форсаж. Бу! Она взяла темп – и обрушила на противника несколько таких невидимых от скорости ударов, что тот в ошеломлении дрогнул. На плиты отлетел срубленный по заклёпкам наплеч, а потерявшая противника секира нелепо взметнулась в воздух…

Они встретились посреди чёрной промёрзшей пустыни, и град могучих ударов швырял орка словно щепку, всё глубже и глубже вминая уже начавшие подаваться доспехи. Об атаке он почти забыл, лишь кое-как прикрываясь высекающим ослепительные искры оружием. А белые призрачные змеи позёмки жадно лизали капли горячей крови. Ещё, ещё чуть быстрее – он уже не поспевает за неслышным ритмом танца!

И когда тот уже оказался почти прижат спиною к беззвучно выросшим из тьмы чёрным воротам, Женька сместила ритм на три четверти. Бешено рванулась секира, прикрывая то место, куда по неумолимой логике свистящих траекторий должен был прилететь меч этой бешеной в очередной раз – да ошиблась. Чуть задержавшийся клинок врубился всей своей хромоникелевой твёрдостью в основание шеи… фирменный Женькин удар – в прошлый раз Стаса она едва до смерти не уходила такими вот хитростями. Пришлось поддаться тогда, но не убивать.

Огромная фигура брызнула кровью. Отшатнулась, с лязгом впечатавшись спиной в чёрные ворота. Как символично, надо же… клинок ещё и ещё раз бил по раскрывшимся щелям в изуродованных доспехах – и вот на чёрную землю с грохотом посыпалось железо. Орк стоял, кое-как зажимая левой страшную рану, и секира в полуотрубленной руке лишь вздрагивала, не будучи уже в силах подняться.

– Знаешь, в чём твоя ошибка, хряк? – процедила страшная в своей грозной силе окровавленная женщина, обдумывая одну внезапно пришедшую на ум идею. – Ни один самец в здравом уме не стал бы связываться с гоблинской сукой, защищающей своего ещё нерождённого детёныша.

Её левая ладонь указующе коснулась напитанного кровью камзола ниже пояса. На обратившемся в предсмертную гримасу лице орка вспыхнули пониманием мутные от боли глаза. Но меч взлетел над уже откровенно подпирающим ворота мужчиной, у которого отказывали ноги – и словно топор мясника, с хряском вскрыл могучую грудную клетку. Вошёл в зияющую рану на пол-тела, с чавканьем и хрустом рёбер разверз её. Миг-другой, несколько быстрых режущих ударов иззубренной сталью – и вот уже в ладони затрепетало ещё дёргающееся большое сердце.

Все великие дела круто замешаны на крови – уж этот урок задыхающаяся Женька помнила из истории твёрдо. Потому рука не дрогнула, когда хозяйка с силой припечатала свою добычу о молчаливые чёрные ворота.

– Это тебе, – и стиснула пальцы, щедро поливая жизненной силой врага заколыхавшиеся в изумлении створки. – Прими же этот дар!

Неведомая сила властно и нетерпеливо вырвала из обагрённой убийством руки измочаленный в ненависти кусок плоти. А затем, уже чувствуя как вместе с яростью из тела горячими толчками зачем-то уходит сила, Женька сделала маленький, крохотный шаг куда-то вперёд и вверх, нелепо подволакивая держащуюся бог знает на чём надрубленную орочьей секирой ногу. И когда в темнеющий взор ударил свет семи огней, она с хриплым воем вонзила в вечернее небо руку со страшно окровавленным клинком.

Победа!

– Ужас какой-то. Молнии и огонь полыхали так, что от жара лопались каменные плиты, – Наталья Сергеевна покачала головой, и в её глазах плясали то ли огоньки свечей, то ли сполохи закончившегося поединка. – Ты его просто растерзала в клочья.

Она вздохнула, поправила лёгкое одеяло, под которым нежилась уже отведавшая самых щедрых усилий целителей и теперь просто отдыхающая дочь. Вот уж… придётся кое-как смириться с мыслью, что Женька отныне не просто гулёна и оторва. Народная героиня, живая легенда и всё такое.

– Когда ты выдрала и подняла над головой его сердце, я думала, земля расколется – такая с ясного неба ударила в тебя молния, – мать улыбалась и плакала одновременно. – А когда ты сжала пальцы, брызгая кровью, меня стошнило – представь, прямо на подол платься Королевы. Не знаю теперь, как теперь и показаться ей на глаза…

– Забудьте и не переживайте, милочка. И сидите-сидите, я дозволяю, – в опочивальню вплыла во всём своём блеске собственной персоной Её Величество, и валяющаяся в постели Женька увидала, каким ярким сапфировым блеском сияют её глаза.

Вместе со своим высочеством Королева принесла и ворох новостей. Площадь сейчас ремонтируют, и к утру каменщики из Гильдии обещали справиться. С Владимиром всё хорошо, завтра даже можно будет и вставать. Дона Ривейру и его кирасир взбесившаяся напирающая толпа немного помяла – но синяки да вывихи то мелочи, целителям на разминку. А вот останки орка в знак уважения к герою надо отправить в его мир… но как быть с исчезнувшим куда-то сердцем? Война войной, но ведь надо и законы предков уважать!

– Я преподнесла его богине победы – и она приняла этот дар, – по мере слов голос Женьки переставал дрожать и даже сделался не столь слабым. – Тот воин теперь в небесных полях Валгаллы, куда уходят только величайшие из Воинов и Охотников. И каждое утро он пробуждается…

Стоит признать, Её Величество весьма внимательно выслушала весьма вольную интерпретацию на тему скандинавских мифов – и даже прониклась почтением. Столь же пристально, внимая не только словам, но и малейшим интонациям, услыхала вопрос – помнит ли одна августейшая особа обещание выполнить любой каприз? Так пусть отдохнёт хорошенько, ведь завтра в полдень леди Джейн придёт взимать долги.

– Я была вне себя… да и как-то не думала, что ты запросишь чего-то уж такого запредельного. Всё-таки я редко ошибаюсь в людях, – медленно проговорила королева, а затем гордо расправила плечи и вскинула голову с яростно блистающим под свечами Алмазным Венцом на челе. – Что ж, не в наших привычках склонять голову под ударами судьбы. Хоть и чует моё величество, завтра за мою доверчивость и опрометчивость воздастся мне сторицей… что ж, посмотрим, посмотрим…

Она ещё немного поговорила на разные темы, а затем столь же величаво как прибыла, и уплыла в шелесте роскошного муарового платья. А мать задумчиво посмотрела на чуть ли не мурлыкающую дочь, проводившую Королеву долгим взглядом, и покачала головой своим думам.

Женька зевнула.

– Ладно, ма, отдохни – и чтобы завтра Вовка был как новенький. Кстати, а как я?

Из ответа матери выяснилось, что всё в полном порядке. Ногу залатали, а морковная Сью даже нашла среди обугленных ошметьев на ристалище отрубленный Женькин мизинец и лихо приделала его на место – языком раны вылизывала, словно кошка!

Тихий смех Женьки немного удивил мать. Но она знаком сделала жест – продолжай – а сама хихикала. Молодец, рыжая – и отвертелась, и слово сдержала…

Да, кстати, и помощники поклялись на совесть работать над победительницей – в общем, ни шрамов, ни последствий не будет. Ах да, кошка тоже хоть и поцарапала по злобе полдюжины обывателей, но таки в конце разорвала ошейник и примчалась к упавшей на руки целителей Женьке первой.

Хоть одна хорошая новость во всём этом! А победительница пусть и чувствовала себя как последняя загнанная кляча, но всё же обняла подушку по своей привычке, от которой так и не смогла избавиться, и с блаженным вздохом растянулась на перине. Ох и тяжёлый денёк сегодня выдался… да и ночка была ещё та – не грех теперь усталому Воину и покемарить чуток.

Всем баюшки!

Как ни запирай ты двери, но танцующей походкой вдруг придёт судьба-злодейка. Взвесит мнимые заслуги и реальны прегрешенья, жизнь всю пристально рассмотрит – да и пустит вдаль по ветру изначального сомненья.

Женька не шла по дворцу. И даже не попирала гордым шагом, как иные напустившие на себя важность именитые сановники. Нет, она именно летела танцующей походкой, щедро раздавая налево и направо улыбки и воздушные поцелуи, мимолётно-многозначительные взгляды и прочие знаки внимания. По её приближении какой-то особый блеск появлялся в глазах седоусых ветеранов, и не одна клятва прозвучала в душах вытянувшихся в струнку и салютующих победительнице новичков. Словно сама весна, устроившая вчера на площади сен-Тропе великолепную в своей неистовой ярости грозу, сегодня почтила своим присутствием роскошный королевский дворец.

Привет, вот и я!

Высокие, алые с золотом двери в тронную залу словно сами собою медленно распахнулись под её взглядом. И уже ступив на полированный мрамор, Женька привычно отцепила с пояса меч – и протянула вправо, дежурному офицеру в мундире королевской гвардии. Однако тот с лёгкой улыбкой показал – нет – и вновь замер, посрамляя выправкой стоящие в нишах статуи и комплекты сияющих доспехов.

Что ж, великая честь – быть допущенной к подножию трона с оружием! Женька усмехнулась и прищёлкнула ножны обратно к поясу. Она всего лишь на миг заколебалась. Не слишком ли жестоко будет? Нет, прочь сомнения! И глухо цокающие сапожки понесли её по вычурной ковровой дорожке прямо и прямо – туда, где на возвышении блистательная Королева почтила своим присутствием эту залу и это собрание.

Присутствующие поворачивались вслед за ней с непроницаемыми лицами. Уж наверняка обожающие подслушивать лакеи разнесли по всему городу слух, что бешеная леди Джейн намерена и сегодня учудить нечто из рук вон выходящее. Ну что ж, приступим… отдав положенную по должности дань этикету да поприветствовав хоть и не свою, но всё-таки Королеву, Женька наконец выпрямилась под задумчивым взглядом голубых глаз. Разумеется, внимание всех в этот миг прикипело именно к Воительнице – однако ту в данный момент интересовал только этот взор.

Помнит ли кое-кто вчерашние слова насчёт всего-что-имеется? Ах помнит… очень хорошо. Говорят, ваше величество одна из лучших врачевательниц королевства?

С высоты трона прилетел ответ, что да – в трудное время, когда работы много, сама Королева на время оставляет Алмазный Венец и трудится над ранеными как простая целительница.

Очень, очень хорошо!

– Видите ли, ваше величество. Тут у меня обнаружились печальные последстствия случайных связей. Понесла я, – с неприкаянной мордашкой Женька похлопала ладошкой пониже пояска. Но при всём желании даже самый искушённый наблюдатель не расслышал бы в голосе этой милой пай-девочки ничего такого. – Так вот – моё желание, как плату за вчерашнее… тобы вы сами, лично, силою своего искусства избавили меня от тягости. Именно этого я и требую в награду, которую вы гарантировали прилюдно.

Воцарилась такая тишина, что стало слышно натужное дыхание судьбы, уже заносящей руку для своего удара. Хоть и шокирующе, да что-то уж слишком простенько выглядела просьба победительницы – ну никак не соразмерно её беспримерному подвигу… Видимо, к таким же выводам пришла и Её Величество, потому что долго думала, прежде чем ответить.

– Надо же – никак не могу сообразить, в чём тут подвох…

В нарушение всех и вся правил, традиций и уложений Женька уже возвращалась к дверям залы, игнорируя изумлённые взгляды и даже упавшего в обморок дворцового распорядителя. И лишь взявшись рукою за вызолоченные дверные ручки, она полуобернулась.

– Завтра с утра я приду на… лечение. А пока что, Ваше Величество, можете поразвлекаться и надрать уши своему сыну, младшему принцу.

Говорят, августейшие и монаршие особы не падают в обморок. Врут, поди – наверняка, придворные летописцы просто не заносят в анналы, дабы не создавать у простого люда мнения о том, что иногда и всесильные бывают бессильны. Так ли то, или же в который раз снова солгала молва, узнать нынче затруднительно. По той простой причине, что история опять не сохранила письменных свидетельств ни о чём подобном.

– Куда делась моя дочь – милая Женька? – плачущая Наталья Сергеевна шумно высморкалась в платок и уже раз, наверное, в сотый поинтересовалась. – Быть может, ты передумаешь?

Женька беззаботно вгрызлась в маринованный огурчик с аппетитным хрустом, от которого мать передёрнулась.

– Мам, если ты не заметила – мы растём, и мы же изменяемся. Я уже не та, что раньше.

За перилами галереи под вечерними тучами исходило тусклым свинцом осеннее море. Словно хмурилось, поражая мрачностью низко нависшие грязные тучи. Мать и дочь на серебристом демоне примчались в Гнездо Серой Ласточки со скоростью, будто за ними гнался сам предводитель всей нечисти. Женька вела машину со своей обычной беззаботностью, зато мать против обыкновения не вцепилась во всё что можно, а лишь угрюмо смотрела незрячим взглядом на дорогу.

И только здесь, в единственном месте, которое все безоговорочно признавали домом, на открытой к морю галерее, и потёк этот тягостный для обеих сторон разговор – да только, Женька оставалась глухой ко всем доводам. И что негоже лишать жизни будущего младенца. И с чего это она так взъелась на его отца – о том даже слухов не ходило, настолько всё было покрыто мраком. И чего ради вынуждать обожающую детишек королеву к такому чудовищному деянию, да ловить на слове. Да и её саму тоже до инфаркта доводить… Женька скептически посмотрела на мать – ну-ну, кое-то ещё и меня переживёт.

– Мам, оставь пустые слова. Мальчишечка принц пусть облизнётся, его маменька-сучка тоже. А ты как-нибудь стерпишь… если сама раньше меня не обзаведёшься детишками. Здоровьечко-то и новый возраст более чем позволяют!

Мать вспыхнула, и только невероятным усилием воли сдержала застящий разум порыв гнева.

– Правду, выходит, о тебе шептались по углам, что бешеная сука и есть, – она покачала головой и всмотрелась в морскую даль. – Уходи, я видеть тебя не желаю.