Текст книги "Принцесса гоблинов"

Автор книги: Валерий Иващенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

В штормовую погоду здесь наверняка было весьма неуютно – то-то слуги постоянно чистят так и растущий здесь мох. Однако, по прикидкам Женьки, если бы вон тот фрегат подошёл, то эта площадка в прилив могла бы как раз и послужить причалом. Она представила, как закрывающий лицо плащом король однажды тёмной ночью, со шпагой в руке и в сопровождении всего лишь одного верного слуги с фонарём и арбалетом, спускался на палубу корабля с надёжной командой, чтобы… дальше она не додумала, потому что уже уронила одежду на пороге и по вырубленным сбоку выступам в скале спустилась в воду.

Эх, хорошо… рядом, с воющим шлепком в воду обушилась кошка. Вот же противная – была потом охота тащить её на плечах наверх! Женька улыбнулась и даже позволила жёлтым глазам с сузившимся от брезгливости к воде зрачками найти себя. Как же потом, небось, противно киске вылизываться!

Мысль сплавать на фрегат Женька по здравом размышлении отбросила. Там просто обязана была найтись пара-тройка хороших колдунов, которые обнаружат её даже невзирая на отвод глаз. Ведь неизбежно поднимется шум ввиду лезущих на борт русалок в неглиже, там и пострадать кто-нибудь может. Маменька потом ругаться станет – ну их! Да и кошка следом увяжется, а плавала она так же, как и бегала, только на короткие дистанции.

Женька развернулась обратно, к чернеющему над обеими полночными купальщицами утёсу. Хорошо живут, стоит признать! Замками и землями разбрасываются, этикетами манкируют – отчего-то её не покидало стойкое ощущение, что драки не будет. Но вот на чём оно основано, девушка никак не могла сообразить. Она подплыла к уступам и стала дожидаться отчего-то по-собачьи плывущую кошку.

Рысь уже привычным образом взобралась на плечи, ухитрившись даже не поцарапать свою благодетельницу, и поехала наверх с кофортом.

– Злыдня ты, – та в ответ обнюхала, щекоча шею и щёку жёсткими усами-вибриссами, и только плотнее вжалась в своё лёжбище.

А затем осторожно соскочила на уступ. И даже отряхиваться принялась, когда Женька отошла подальше, осторожно ступая босыми ногами. Хотя в потёмках один чёрт ничего было не видать, но неким чудом девушка всё же примечала – и ступеньки, и выступы, и даже вон то вделанное в камень массивное холодное кольцо. Наверняка, примерно как та же кошка, которая уже ткнулась в ногу холодным носом с несомненным намёком – пошли обратно! Там черноглазая хохотушка-служанка с полотенцем и плошкой молока!

В самом деле, Хуанита уже знала пристрастия госпожи Джейн и её кошмарной кошки к омовениям. И терпеливо поджидала обеих в Женькиной спальне – с парой полотенец и стоящим на столе кувшином молока. Себе кружечку… ум-м, какая прелесть – и киске в миску. Уж та ела либо то, что ей даст Женька, или же что догнала-загрызла сама. М-да, а ведь против ядов меры очень даже эффективные.

– Спасибо, и ступай, Хуанита – до утра ты мне не понадобишься.

Та улыбнулась, изобразила что-то вроде книксена – отличить это от реверанса Женька не смогла бы при всём желании – и исчезла за дверью, мягко притворив ту за собой. А девушка покосилась нерешительно на назапертый засов, и задула свечу. Она и дома-то дверь не запирала…

Сердце стукнуло так сильно, что Женька на миг испугалась, не провалится ли она вместе с кроватью сквозь пол и почие перекрытия башни. Вот переполоху-то будет! А всё же, какое странное ощущение – ждать и в то же время не ждать. Бояться – и одновременно надеяться. Ведь он всё-таки пришёл.

Тим с мерцающим синим шариком в ладони нашёл блестящий с подушки взгляд девушки. А Женька смотрела в отблески этих глаз – и самым дурацким образом улыбалась. Умопомрачительно! Скажи ей, что однажды в её спальню тайком как вор, будет красться прекрасный принц, никогда бы не поверила. Обозвала бы дурой и сумасбродкой… но принц застенчиво улыбнулся в ответ. Оглянулся на дверь, и чуть нерешительно задвинул засов.

– Как легко оказалось тебя найти – это когда-то была моя комната, я тоже выбрал её подальше от взрослых, – он осторожно присел на краешек постели и отчего-то посмотрел на кошку.

Словно что-то поняв, рысь на половичке зевнула с негромким утробным подвыванием, а потом бесшумно словно мохнатый призрак шастнула в узкое окно-бойницу. Уж оттуда на кровлю галереи внизу, а там ищите кошку на крышах хоть всю ночь. Или в подвалах скального основания – там, оказалось, такие замечательные крысы есть!

Женька села в постели и всмотрелась в принца – что-то определённо хитрющее в его физиономии виднелось. Тот осторожно водрузил свой диковинный светильник на резной выступ спинки кровати.

– Я побывал у магиков в Высокой Башне, тайком от матери, – он улыбнулся. – И вот, стащил там и принёс… тебе.

В ладонь девушки осторожно лёг почти невесомый сухой стебелёк с парой засушенных до белёсой блеклости узких листиков и невзрачным соцветием наверху. Женька осторожно рассмотрела это невесть что, повертела в пальцах. Затем уловила исходящий от растения пряный и какой-то нескромно привлекательный аромат, поднесла к лицу и потянула носом.

Лёгкий звон прокатился по всему телу, оставляя за собой бешеный, но необжигающий пока что огонь. О боже, какая прелесть! Разом забывшая обо всём на свете девушка жадно вдыхала этот аромат ещё и ещё, сильнее и сильнее, полуприкрыв глаза и вся напитываясь жидким пламенем словно истосковавшаяся по влаге земля долгожданным дождём.

– Хватит, – улыбнувшийся принц вынул стебелёк из затрепетавших пальцев и отложил на золочёный столик у изголовья. – Ну вот, и прекрасно…

Женька дрожала от сжигающего её огня. Хотелось неимоверно, просто до судорог, до ломоты в пояснице – настолько, что бёдра сами собою раздвигались, раскрывая навстречу ему неистовый вулкан жажды. Руки её словно сами собой притянули Тимку к себе… и весь мир исчез. Вернее, он преобразился, став простым и правильным, сузившись всего лишь до сотрясающих всё тело сладких судорог. Они наваливались равномерно и неумолимо, словно волны на зачарованно тонущий в них бумажный кораблик. И наконец, пришёл тот самый, исполинский вал, что медленно и неотвратимо подхватил и забросил всё естество навстречу звёздам…

Утреннее солнце несмело заглядывало в окошко – а вместе с ним и недоверчивые глаза дикой кошки. Наконец, отчаянная парочка смелее пробралась в проём и присмотрелась. На разорённой постели молча лежали двое. Счастливый и красивый как полубог юный принц – и склонившаяся над ним Женька, чьи пальцы легко и чутко повторяли скольжением малейшие изгибы и прихотливые впадинки в одну ночь ставшего таким родным лица. Вот они шаловливо удрали вверх, и над умиротворёнными серыми глазами легонько взъерошили волосы.

Да, Тимка, да и тысячу раз ДА! Эта ночь, наверное, самое лучшее, что было и что будет в моей жизни. Словно самую лучшую драгоценность, я спрячу воспоминание о ней в потайной ларчик души, чтобы вспоминать иногда, счастливо пылая щеками и поблёскивая глазами. Тайком от всех стану вынимать и любоваться ею как тот скупой рыцарь, в час горя или радости. Это было что-то!

Но всё же, не надо было так, обманом. Зачарованным колдовским цветком превращать меня в похотливую суку. Ведь нынче ночью с тобою была я – и не я, жаждущая ласк и словно о высшей милости умолявшая… ещё… ещё, милый… Зачем? Одним только этим ты растоптал всё прекрасное, что между нами было – и ещё более прекрасное, что могло бы быть.

И когда неумолимое солнце пригрело дёрнувшийся от тепла хвост дикой кошки и таки прокралось в комнату, Женька с печальными отчего-то глазами наклонилась к уху принца и нежно, еле слышно выдохнула:

– А теперь – пошёл – вон.

Часть шестая. Гоблинская сука

Босые ступни обжигала промёрзшая до ледяного звона чёрная земля. Однако, холод не донимал. По-прежнему вились и ластились у ног белые змеи позёмки. Да и что могло измениться в этом вечном и странном месте, спрятанном в потёмках души?

– Смелей, подруга, – Женька оглядела себя.

Отчего-то она оказалась в своей ещё детской, любимой фланелевой ночнушке до пят – той самой, с рыжими и золотистыми осенними листиками, из которых иногда проглядывали алые гроздья рябины. Зато в руке надёжной тяжестью покоился меч. Что ж, не самый худший комплект оборудования. Бывало и хуже, доны и сеньориты! Женька упрямо встряхнула головой, отчего вдаль с завыванием шарахнулся ветер, и зашагала в ту сторону, куда её вёл смутный инстинкт.

Было бы неразумным подозревать саму себя в безрассудстве или даже безумии – копошась иной раз в уголках души, девушка частенько находила там немало забавного или даже интересного. Будь то полузабытые находки, обжигающие вдруг воспоминанием о былом, или некие занимательные мысли. А иной раз способности, которые пылылись себе словно на складе у Плюшкина в ожидании, когда хозяйка наконец вспомнит о них.

Так, это уже становится интересно! Женька стояла и чуть прищурившись смотрела на словно высеченный из глыбы мрака огромный замок. Возможно, это был не замок, а к примеру небоскрёб – что там уходило вверх, в бездонную черноту беззвёздного неба, рассмотреть никак не удавалось. Но что это нечто было сооружением, предчувствия твердили упрямо.

Ага, вот и ворота. Что ж, коль в руке есть клинок, Воин вправе войти в любую дверь?

Словно отлитые из чёрного стекла гладкие створки оказались на ощупь точно такими же ледяными, как и ожидалось. Можно было подумать, что они растают от одного только прикосновения девичьей ладони, или упрыгают вдаль испуганной лягушкой! Нет, они на удивление послушно и мягко отворились – даже бесшумно, что при их размерах воспринималось совсем уж странным.

Вот это уже интересно. Вдаль, сколько хватало глаз, тянулась всё та же чёрная пустыня с извивающимися по ней змейками позёмки. Так, ну и кто тут кого дурит? Женька оглянулась – позади в паре шагов точно также высились исполинские, лоснящиеся чернотой ворота. Над ними и за ними определённо виднелись какие-то сооружения, смутно мелькнули сквозь вьюгу пара огоньков в окнах. Однако когда любопытство и упрямство вновь заставили пройти сквозь ворота, с той стороны оказалось то же самое.

То есть, ничего.

Женька угрюмо поковыряла кончиком меча промёрзшую землю. Стоило признать, что необычность этого места пугала и притягивала одновременно. И эдакие пространства прячутся в пыльном чулане? Расточительство, право… однако, сейчас не время – она повела левой ладонью впереди себя, словно сметая паутину, и решительно сделала шаг вперёд-вверх…

Если смотреть по едва прогоревшей свече, путешествие внутрь себя заняло времени всего ничего. А судя по субъективным ощущениям, около часа – вот и верь после этого людям. Самой себе, в смысле… и Женька легонько засмеялась. Потянулась наотдыхавшимся до одури ладным телом, чувствуя ещё колышащуюся в нём блаженную истому. А где-то там, ниже пупочка, словно поселился маленький, умиротворённо мурчащий моторчик – вжим, вжим… да и в голове, если прислушаться, где-то на пределе восприятия томно заливались колокольчики. Надо же, и правду как говорится – натрахалась до звона в ушах!

Она посмотрела влево-вправо. Близняшки-братья маркизы дрыхли без задних ног. Ну да, ещё бы, Женька всё-таки Воин – измотала обоих на совесть, хотя под утро таки сдалась на милость победителей. Ох и задали они ей жару! Ну да, ещё бы, парни красивые, умелые и выносливые – как взялись её охаживать с двух сторон, это было сладкое безумие какое-то…

Женька провела ладонями по телу, зевнула и улыбнулась радостному ощущению. Вот она, жизнь! А вообще, было забавно. Когда это на лице подсыхает, то немного тянет кожу. На вкус вообще гадость – но запах… о-о, просто божественный!

Она бесшумно выскользнула из ещё хранящей её нескромный запах постели. Спите, парни – вы, красивые и мускулистые, как молодые медведи. Хоть и без особых изысков интеллекта, да Воину оно особо и без надобности, особенно в делах любви. Женька накрыла их простынёй, легонько чмокнула в нос каждого, и уже обращаясь в тень, выскользнула из спальни.

Если бы кому-нибудь из дворцовых магиков или магичек вздумалось в такую рань сунуть нос в заднюю часть королевского дворца, где как обычно располагались кухни, гардеробные и прочие подсобные помещения, то они приметили бы, как пошатывающаяся и сладко позёвывающая тень проскользнула к неприметной дверце на задний двор, где за углом стояла наполнившаяся за ночь здоровенная бочка дождевой воды.

Осень. Самое начало, когда холода и слякоть ещё не донимают – но от летнего зноя уже не осталось и следа. Ох, какая прелесть! Умывшаяся Женька не удержалась от пронизавшего всё естество ощущения свежести и залезла в бочку вся. Целиком, с шумом пролив на грубую здесь брусчатку несколько вёдер воды.

– Ага, я таки правильно тебя вычислила, – в качестве вполне, между нами говоря, ожидаемой компенсации за сладкие ночные безумства вынырнувшая из воды Женька увидала рядом маменьку.

Два месяца прошло с того уже полузабытого дня, когда вся развесёлая компания впервые прибыла в Иммельхорн. И уже месяц, как после некоторых недоразумений, завершившихся к обоюдному удовольствию, они гостили здесь по приглашению её величества.

– Кстати, мам, а когда ты догадалась, что приехавшая это не принцесса, а сама королева и есть? – она блаженно смахнула с лица воду и посмотрела на мать.

А посмотреть таки было на что – когда немедля по прибытии пустившаяся в загул Женька после некоторого перерыва снова увидала маменьку, то поначалу удивилась до крайности. Вошла она тогда в малую трапезную, да так чуть и не упала. На вычурной золочёной тахте у стены, под большой и помпезной батальной картиной сидела как бы не она сама. Чуть повзрослевшая, симпатичная ясноокая девица, которую глаза и разум упрямо принимали за старшую сестру – эдак ровесницу Вовки. Ну прямо тебе мексиканский сериал с выкраденной во младенчестве сестрицей – сейчас страсти разгорятся и слёзы потекут! Смутились они обе тогда до чрезвычайности – ошалевшая в дверях от неожиданности дочь и неуверенно вставшая навстречу ей мать…

– Да той ночью мы набрались крепко, то слабенькое золотистое вино вовсе не такая безвредная штука, как казалось, – Наталья Сергеевна слабо улыбнулась – то ли воспоминаниям, то ли блаженной мордашке фыркающей в воде дочери. – И отнесли нас спать в одну опочивальню… кровать-то хоть на десятерых. Там-то королева и призналась, ху из ху. Лично прибыла поглазеть на нас, уж больно её дети заинтриговали, да и опасности от нас она не ощущала ни малейшей.

Мать укоризненно покачала головой, и выражение её лица неуловимо изменилось.

– Слушай, леди Джейн, – она не удержалась от подковырки. – Ты ведёшь себя так, словно, по образному выражению собачатников, тебя развязали.

Угу, Женька прямо так смутилась и зарделась – щас! Ждите, авось и дождётесь.

– Мам, когда я от парней шарахалась, ты ворчала. Сейчас не пропускаю ни одного пригожего – опять тебе всё не так, – карие глаза её смеялись. – Ну веду я себя как последняя сучка – ну и что? Приятно, и для здоровья, говорят, полезно.

Однако она ни на миг не обмолвилась о том в другое время чертовски интересном бы обстоятельстве – увивающийся вокруг маменьки дон Ривейра как-то интересно помолодел вслед за могучей Целительницей. Исчезла седина, взгляд обрёл блеск. Правда, надо отдать должное, рыцарь ничуть не повёл себя, как обычно поступают дорвавшиеся до женщины мачо. В том смысле, что не обнаружил в себе той хозяйско-барской покровительности самца, которая Женьку в мужчинах всегда так бесила.

В общем, благородным в нём оказалось не только происхождение и воспитание. И примечая у мамы какой-то бархатистый смех и особый, мягкий блеск обращённых на дона глаз, Женька ничуть не злобствовала. Ведь папенька козёл был ещё из тех, куда уж тут деться – ни одной юбки в округе не пропускал… кроме собственной супруги. Угу, в неволе не размножается… да ну его! Если маме хорошо, мы о том сожалеть не станем?

Наталья Сергеевна, судя по чуть заалевшимся щёчкам, верно прочла мысли дочери – откуда у них всех объявилась эта способность, не могла объяснить даже ложа магиков в Высокой Башне, где она сама каждый день оттачивала своё мастерство. Потому с лёгкой улыбкой на чуть припухлых губах а-ля Анджелина Джоли она подала дочери хозяйственно прихваченное полотенце и отступила на пару шагов, чтобы эта с весёлым фырканьем выбирающаяся из бочки бестия не забрызгала её.

Она не без удовольствия осмотрела это крепко сбитое и в то же время грациозное тело, отметила словно светящуюся атласную кожу – ну, после такого количества… гм, пожалуй да, так оно и должно быть. Хотя дочь и отказалась, чтобы мать придала ей особый лоск и шарм чисто внешне, но стоило признать, что Женька и так неплохо смотрелась на фоне рафинированных и утончённых светских дам. Ну точно как её бешеная кошка, каждую ночь наводишая шороху на королевский зверинец и полгорода впридачу.

– Ну, а дальше что? Пойдёшь по примеру кое-кого из нашей истории в казармы и будешь обслуживать революционных матросов?

Женька хохотнула. Принесённое мамой полотенце оказалось жёстким, грубоватым – но то-то и было сейчас особенно хорошо. По всему горящему телу словно разбегались радостно щекочущие, обжигающие пузырьки бодрости. Да и почти ледяная вода вымыла из тела малейшие следы выпитого за ночь вина.

– Мысль, я бы сказала, недурна – спасибо, мам, – она глянула в озабоченные глаза матери и не выдержала, расхохоталась. – Нет, так низко я не паду – но хорошенький скандал в высшем обществе устроить таки надо.

Стоило признать, что бурные похождения леди Джейн при дворе привели свет в шок и панику. Меняющая любовников каждый день и каждую ночь, она уже развалила полдюжины семейных пар и стала причиной десятка дуэлей среди нескольких поколений дворян. Не иначе, как в папеньку удалась.

Судя по улыбке переглянувшихся матери и дочери, сейчас выглядящих как две сестры, они обе вспомнили о Владимире. Кобель, между прочим, тоже оказался ещё тот. Когда вдруг выяснилось, что вдовствующая и скучающая на троне Королева в свою очередь положила глаз на такой замечательный образчик Воина, перья полетели незамедлительно. Видок у Её Величества, удирающей поджав юбки от жаждущей крови Принцессы, был ещё тот. А когда из вспыхнувшей Зелёной Залы, где вволю пошвырялись молниями и огненными шарами, с визгом удирала Принцесса, а за ней гналась разъярённая маменька в обгорелом и чадящем платье, видавшие виды гвардейцы попеременно то краснели, то бледнели.

Правда, мудрая маменька посоветовала тем не вмешиваться – дело такое, семейное. Сами поругались, сами помирятся. А вот если кто из воинов попадёт ненароком под раздачу, потом исцелять, возможно, будет уже и нечего. И как обычно, оказалась права – сын её поступил весьма оригинально. Заявившись на шум и выяснив в чём дело, изловил обеих августейших хулиганок. Нашлёпал им пониже спины – да так, что нахмурившиеся гвардейцы уже хватались за рукояти оружия – а потом взвалил обеих на плечи… ну да, примирение состоялось в спальне.

И теперь обе блондинистые красотки смотрели на Владимира глазами влюблённых кошек и увивались вокруг с томными мордашками. Да уж, семейка Суворовых ещё та…

– Ну да, девица себя бельишком по-прежнему не обременяет, – маменька тонко улыбнулась, когда Женька выудила из-под выступа кровли свою бархатную одежду, которую предпочитала всем иным, и принялась споро облачаться – утро выдалось бодряще-холодным. И когда на широкий кожаный ремень надёжной тяжестью прищёлкнулись ножны меча, Наталья Сергеевна подала дочери гребешок.

– О, спасибо, ма, я свой где-то посеяла, – Женька кое-как, наскоро поелозила им по спутавшимся волосам – лишь бы мама отстала.

Наконец она влезла в низкие и мягкие сапожки-казачки и молодецки притопнула ногой. Эх, отчего хорошо-то так? Намурлыкаться до сладкого тумана в голове, поплескаться в холодной воде, что ещё надо? Верно, верно – сточить чего вкусненького, а потом погулять на свежем воздухе или подремать где-нибудь на сеновале под навесом, умиротворённо чувствуя, как мягко пламенеют щёки от сладких отголосков ночных похождений.

Правда, мама в своих кринолинах едва поспевала за пританцовывающей походкой дочери – ей-то приходилось обходить ещё не подсохшие с ночи лужи. Настречу попадались слуги, раз протопал мимо патруль. Но обе проказницы, никем так и не замеченные, благополучно выбрались за пределы дворцового комплекса, и через заднюю калитку выскользнули в город. Отчего-то Женька, да и её родственники, куда вольнее чувствовали себя в весьма приличном трактире "Сосновая шишка", чем в золочёных, гулких и наводящих тоску залах дворца. Да и кормили тут ненамного хуже.

– Ты не забыла, сегодня продолжается турнир Воинов? – поинтересовалась маменька, порыв носиком в уже витающих здесь ароматах из кухни и заинтересовавшись капустно-яблочным салатиком с клюквой.

Женька кивнула. Маменьку, как оказавшуюся просто блестящей Целительницу, вокруг которой с оханьем и восторгом хлопотали в Высокой Башне (вы представляете, она ухитрялась исцелять даже без магии!), припахали в обязательной на таких состязаниях бригаде по присмотру за здоровьем. И редко какой бой обходился без того, чтобы целители не спешили на истерзанное и окровавленное ристалище под вой заходящейся от восторга толпы.

А её саму лично Королева попросила помочь Маршалу (то есть брату) присматривать за порядком. Читай: обеспечивать безопасность августейших особ и их сановников да царедворцев. Ну что ж, работёнка как раз по ней – вчера Женька уже выбила вдоволь глаз и зубов напирающей возбуждённой ораве, заставив ту отхлынуть от ясно отмеченной на каменных плитах линии. Ей-то всё равно, прорвётся, а вот тех, сзади, сомнут и растопчут вмиг. С толпой шутки плохи, знаете ли…

– Сегодня Вовка опять бьётся? – Женька повертела в руке чарку с вином, и отставила.

Налила себе молока, посмотрела в мгновенно полыхнувшие тревогой глаза матери. Они обе вспомнили брата и сына, такого красивого и мужественного в алом с золотом мундире любимого гвардейского полка Королевы. Воин, на спор бивший любого и на любом оружии, тайная мечта многих и многих женщин, в буквальном смысле переломавший руки-ноги осмелившемуся предложить ему поучаствовать в заговоре против трона графу де Вилль. И вот сегодня опять его черёд выйти на ристалище да померяться силами со стёкшимися на ежегодный турнир лучшими бойцами всего этого мира. Ведь по традиции, доступ открыт всем желающим – невзирая на происхождение и родину.

– Всё будет хорошо, ма, – Женька успокаивающе положила ладонь на руку матери и прислушалась к своим ощущениям. Последнее время она доверяла им всё больше. – Без происшествий не обойдётся – но всё будет хорошо, вот увидишь.

Она мимолётно улыбнулась, вспомнив как позавчера не сразу отбросила мелькнувшую было мыслишку бросить вызов Королеве и Принцессе да испытыть на Вовке свою привлекательность самки. Брат, всё-таки… мама будет в шоке.

Мать улыбнулась, и бледность щёк постепенно опять сменилась румянцем погулявшей на свежем воздухе молодой женщины. Она в сомнении присмотрелась к бесхитростно улыбнувшейся дочери. Покачала головой своим думам и прежде чем вернуться к оказавшемуся действительно превыше похвал салатику, поинтересовалась:

– Женьк, а почему ты и Володя для моего взгляда Целительницы непроницаемы? Словно не люди, а…

– Гоблины, – хохотнула Женька и принялась рассказывать.

Три дня назад они с братцем, встретившись поутру и с улыбочкой обнюхав ещё оставшиеся на обоих очаровательные запахи восхитительных ночных забав, вспомнили – ведь официально они Воинами ещё не числятся! Слово за слово, оба похватали оружие и отправились в гильдию воинского искусства. Там поначалу заартачились – мол, тут запись за год, отпрыски знатнейших родов почитают за честь обучаться здесь и в конце концов оставить отпечаток своей Силы на стене славы.

В общем, тот день для гильдии ознаменовался немалым конфузом. Брат с сестрой переглянулись, да и взяли немалое здание на меч. Говаривали люди потом, что народ тамошний и в окна вылетал, и в лужах крови плавал. А одного особо ретивого вроде бы и вовсе на собственных кишках повесили. Как бы то ни было, Женька с братом живо воспитали к себе почтение и уважение. Хотя с несколькими умельцами таки пришлось повозиться, они прорубились в верхний зал и здесь с удовольствием пришлёпнули ещё обагрёнными кровью ладонями о стену. И теперь их отпечатки светятся заметно ярче прочих…

Мама неодобрительно покачала головой, однако Женька не согласилась.

– А вспомни, ма, как ты припечатала тех разбойников в Сенвенском лесу? Меня чуть не стошнило… – тут Наталья Сергеевна подняла руки вверх и смущённо признала, что "на меня тогда просто что-то нашло".

Как бы то ни было, они обе признали, что в этом городе и этом государстве – да и во всём мире, чего уж скромничать – только два настоящих Воина. Владимир и Евгения Суворовы. А остальные так, фокусники и самозванцы. Чокнувшись бокалами с молоком, обе проказницы запили такое замечательное сходство во мнениях, а потом оставили на столике положенное число здешних монет да и отправились потихоньку на площадь сен-Тропе.

Древний Иммельхорн насчитывал уже третью тысячу лет со дня основания. Каждый камень, каждый дом ещё помнили события бурной и не всегда бескровной истории. Как говорится, всё дышало стариной. И Женька не без удовольствия признала себе, что ей сейчас хорошо. Вот так, просто идти по великому и прекрасному городу – под ручку с мамой, придерживая болтающийся на боку меч и отвечая задорным кивком на чинные приветствия уже появившихся здесь знакомых.

Вон та кондитерская на углу – ох, какие ж там пекут булочки! Когда маменька убедилась, что полнота ей отныне не грозит, то каждый день… ну да, они и на этот раз дали подзаработать седому и величавому как мажордом кондитеру со спрятавшейся в усах одобрительной улыбкой.

– Вы просто волшебник, – Женька улыбнулась на прощанье и впилась в духмяную и ещё горячую булочку, словно только что не вылезла из-за стола.

– Вот за что тебя обожаю, так за эту любовь к жизни, – мама тихо засмеялась, и вторила дочери по части процесса изничтожения сдобы…

На площади оказалось ещё не многолюдно – народ только подтягивался с прилегающих улиц. Ветерок здесь был заметен чуть сильнее. Ало-золотые королевские стяги уже лениво полоскались, цепочки гвардейцев гуськом растягивались в нужных местах оцепления и подстраховки. А каменные плиты блистали – наверняка их после дождя вымыли ещё раз.

Женька подошла к озабоченно что-то командующему брату. Получила два чмока в щёки, лёгкий пинок кулаком под рёбра за ночные хулиганства (ведь те братья-маркизы уже почти женаты). Эх, Вовка, как с тобой хорошо и просто! Затем он повязал непутёвой сестре на рукав ленту цветов королевства. То есть, ало-золотую.

И отношение окружающих к скромно доедающей булочку девице как-то неуловимо изменилось. Уже не подозрительная иностранка. Не блудливая и бешеная девка. Уже не просто Воительница – она облечена знаком высочайшего доверия, здесь просто так подобным не разбрасывались. При желании носитель такой повязки мог ночью с клинком в руке вломиться в спальню Её Величества, дабы пресечь что-либо или защитить в случае нужды.

Над площадью уже витало что-то неуловимое и тревожное – наверняка, сегодня не раз прольётся кровь. Женька обошла всё, осмотрела. Убедилась, что сержанты знают свои задачи и готовы в случае чего действовать решительно. Вернулась, внимательно осмотрела большой квадрат выделенного собственно под бой участка, и зачем-то даже присела и похлопала ладонью по одной из плит. Голоса предчувствий уже не просто шептали – их гул явственно звучал со всех сторон, смешиваясь и звеня в голове. Только вот, в том гаме разобрать что-то было ну совершенно невозможно.

Однако, не говорить же о том уже забравшейся на своё место возле королевской ложи маменьке? Ещё переживать начнёт, шарахнет чем зловредным… Женька поднялась и осмотрелась последний раз. Да вроде всё как и вчера – похоже, неприятности будут не с этой стороны.

Полковник конных кирасир подал из переулка успокаивающий знак. Между прочим, дон Ривейра собственной персоной – участвовать в турнире он не стал, а вот к его услугам по охране порядка прибегли очень даже охотно. На кого же ещё положиться, как не на такого опытного солдата и порядочного дворянина, которого к тому же рекомендовала сама Целительница?

Вот и ладушки – Женька наконец подала разрешающий знак.

Солдаты с пиками отодвинули перегораживающие улицы рогатки, и на площадь хлынула кипящая людская толпа. Сначала жиденькие ручейки, а потом сплошной стеной. Стали заполнять возведённые по краям широченной площади помосты, специально отведённые участки для слабонервных – там дежурили начинающие Целители. И вскоре огромная площадь потихоньку загудела, словно гигантский паровой котёл.

Что ж, вот он и новый день… Женька стремительно вскинула руку, крутанула ладонью и указала. Четверо солдат вломились в толпу как лоси в подлесок, и через пару секунд вывели оттуда набравшегося с утра горожанина. Нафиг таких, эти всегда в любом месте словно фитиль – одни неприятности от них… а вон того Вовка вычислил и сам. Против кого злоумышлял щуплый вертлявый парниша с арбалетом под полой, пусть потом в допросных объясняет, у нас тут своя работа.

Когда вокруг более-менее устаканилось, и одиноко стоящая посреди пустого пространства девица получила от каждого поста особое подтверждение, только тогда она нашла глазами брата и чуть кивнула. Пора.

С высокой, нависающей над площадью серебистой и ажурной Башни Девы слетела чайка. Она сделала несколько снижающихся кругов над площадью, зорко высматривая внизу что-то известное только ей. Качнула крылом с кокетливым чёрным кончиком – и спикировала к Женьке. С уже не пугающей как в прошлые разы скоростью ударилась о камень, взвилась светящимся облаком – и из него шагнула на площадь Принцесса. Старшая, предпочитавшая в быту пользоваться титулом графини де Сью.

Когда Женька увидала её впервые в компании матери и старшей сестры, то недолго думая предложила той перекрасить волосы. И теперь она с любопытством посмотрела на объявившуюся рядом девицу с торчащими одуванчиком волосами нежно-оранжевого цвета. В комплекте с присущей принцессе отпадной внешностью и подаренными Женькой туфельками на шпильке смотрелось вообще, просто потрясающе.

– Привет, гулёна, – графиня и Женька обменялись чмоками. – Наши чуть задержатся. Тим опять начудил.

Бывший тихоня-принц почуял, что оно такое, иметь желания и возможности их исполнять. И теперь куролесил не хуже Женьки – разве что, более скрытно. Однако та нахмурила бровь.