Текст книги "Таганский дневник. Книга 2"

Автор книги: Валерий Золотухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

3 июня 1994

Пятница

Кошмарный день – на «Таганке» отменили спектакль из-за отсутствия зрителя! Какая-то организация взяла билеты и якобы не сумела их продать. Провокация, вредительство, убежден, что это дело рук мафии Губенко. Из этого можно сделать большой скандал – вот-де, никому не нужна эта ваша «Таганка» с вашим старьем. Ну, попляшут они на наших гробах! Но Бог видит все и накажет неправых.

5 июня 1994

Воскресенье, 22.40

Главное событие дня – вручение дипломов нашей студии. В том числе и Шопену, после 26-летней службы в театре народному артисту России. С Этушем вели мы эту радостную, счастливую церемонию – он вручал диплом, подписанный мной и им, а я каждому дарил молитву оптинских старцев, текст которой я огласил перед началом своей речи.

Говорил о том, что это беспрецедентный случай за 32 года работы в театре, чтобы курс целиком был взят в театр. Выдал я это как решение Любимова, хотя он об этом и не подозревает.

Маша с Семеном каждому дипломнику всовывали в рот по клубничке. Вообще было нечто трогательное, до слез счастливое и грустное.

Теперь идет бал в театре – пьют, поют, резвятся.

9 июня 1994

Четверг. Утро

«Сказать же, что я заболел в результате действий господина мэра и усилий моего коллеги Валерия Золотухина, который пытается выжить своих товарищей из театра, – это много им чести». «Правда» от 8 июня 1994 г. Интервью с Л. А. Филатовым.

Что это?! Ну, хоть в компании с господином мэром, и то хорошо. И за то спасибо. Есть над чем подумать. Я опубликую переписку нашу, Леня!! Что ты делаешь?! Кого я пытаюсь выжить из театра?! Да Бог с тобой, ты что?!

12 июня 1994

Воскресенье

Что было вчера на «Белом попугае»?! Рассказал я историю про fallos exsteaorceinaris – веселку обыкновенную… Имело успех. Рассказал и про «сметану». «Это было у моря» – если по звуку это прилично, на этот номер я уповаю. Спел «Шута» Ю. Никулину, и было ему это трогательно. А потом на него упал фонарь. Слава Богу, штативом, но ведь по голове… Приложили лед, дали коньяку. И вроде опять ожил наш капитан. «Книжка мне твоя понравилась… про Володю… я ведь его хорошо знал… Очень хорошая книжка». А вот сведения о том, что Шукшин был на премьере «Бумбараша» и сказал про меня «вот наш алтайский дурачок», Лида Федосеева-Шукшина не подтвердила: «Во-первых, он никогда не ходил на такие мероприятия без меня… об этом фильме ничего не говорил… Это выдумка Заболоцкого». Вот это я уж выясню.

19 июня 1994

Воскресенье

Много и умно говорила сегодня Абрамова про спектакль «Время Высоцкого». Ах, как хорошо, что это увидела Москва – «Высоцкого». Метафора с «Гамлетом» устарела. Мало кто помнит, что Володя играл «Гамлета». А этим ребяткам по двадцать лет, то есть, когда он умер, им лет по пять было, они еще мало чего соображали в бардах – и вот на тебе, так рассказать, так понять…

Господи! И вот слова Славиной, больной, несчастной бабы.

22 июня 1994

Среда, мой день

Вчера корреспондентша:

– Филатов совсем плохой, что-то с ним… О вас они говорят, что вы не русский.

– Как! Золотухин – не русский?!

– Псевдорусский.

Я смеюсь над ними. Это действительно симптомы, никуда не годящиеся… Вот такие пироги.

Я в своем рвении, конечно, перегнул палку, употребляя и вспоминая отца. Редактор «Нашего наследия» более правильную формулировку этого пункта высказал. Государство разрушало в том числе и храмы. Действительно, была гласно и негласно передана директива: крушить попов, преследовать, изгонять. А дураку дай волю, он лоб расшибет. И прости ты меня, Сергей Илларионович, я молю Бога за тебя. Ведь и в армии ты политруком был. А что это значит, все мы теперь знаем. Даже сильно внедряться, углубляться не хочется – какая власть над людьми была дана политрукам… палаческая. По известному указу Сталина или его банды. Это мне Костя Желдин говорил. Ох, ох, ох…

3 июля 1994

Воскресенье

Почему я выспариваю Пастернака у Набокова или вдруг заплачу над Есениным, и оба они потускнеют, и уйдут их рассуждения гениальные, когда вдруг зазвучат в голосе строфы «Снегиной».

«Ты сыграл своего Гамлета в „Живаго“», – сказала мне Люся Высоцкая. Абрамова, а я написал «Высоцкая». И не ошибся. Она самая Высоцкая из всех его женщин, любимых им.

19 июля 1994

Вторник

Что был бы я без Бога?! Не поднялся бы и с постели по своей воле, охоте.

31 июля 1994

Воскресенье

Гурченко обо мне:

– Мой любимый артист… Мы с вами не снимались, но мы были приглашены как литераторы…

Это мне запало – «любимый артист». Что она в виду имела?..

«Послушай, Феллини». Сумасшедшая, грандиозная работа актрисы Гурченко. Завидовал, как двигается, танцует, поет… и играет. Но зачем она каждой клеточкой, каждым квадратным сантиметром пространства экрана доказывает, какая она талантливая и зря ее так долго не снимали?.. Этот бесконечный реванш… Зачем?! Это какая-то тогда опять ущербность, какой-то комплекс. Нельзя показывать своих страданий, нельзя их демонстрировать, у меня тоже это есть. Хотя нет. От этого нет полного захвата моего сердца, души. Я тоже вместе с ней начинаю считать… и все. А вообще-то, конечно, феномен, но какой-то агрессивный. Энтузиаст, как сказал бы да и говорил Грушницкий мой.

Никита Михалков. Не удалось мне с ним ни познакомиться, ни поздороваться. А хотелось.

1 августа 1994

Понедельник

– «Голубая чашка». Я очень люблю этот рассказ. По уровню влияния его можно сравнить с бунинским «Солнечным ударом», чеховским «Студентом». Ну настолько ничего не происходит, что неловко. Это мы знаем, что такое «Голубая чашка», с высоты нашего времени, которое мы оцениваем, как нам заблагорассудится… – говорит Н. Михалков.

Сюрприз, полное очарование – это маленькая девочка, дочка Надя, разносящая беспрестанно чаи, кофе, орешки, печенье, услужливо спрашивая: «Что вы хотите?» Она же, оказывается, главная героиня фильма.

В конце всего Никита посмотрел на меня, поднял брови, голову, давая знак, что аудиенция со мной окончена. Почему, блин, со мной? Он засмеялся, я вручил ему свою книжку, и мы дважды расцеловались.

Поскольку я сам этой привычки не имею, то, естественно, целование предложил он, и мной оно было принято.

3 августа 1994

Среда, мой день. Самолет

Критика за спиной ведет оживленные разговоры о картине Михалкова. Никита, получая приз, на плече вынес дочку. Четыре бугая к изящной пантере присовокупили белую шкатулку-сейф.

4 августа 1994

Четверг. «Брно», г. Воронеж

Нынче я в Воронеже, № 704. Тихонов интересовался разделом, в каком лагере я и Филатов. Узнав, что Филатов в больнице, в Кунцеве, сказал: «Я не знал, что он в больнице, надо бы навестить».

Вчера на перроне сказали мне, что умер Е. Р. Симонов и тут же добавили: «…и Смоктуновский». До утра не верил в это. Воронежские ребята подтвердили – по ЦТВ прошла информация.

И. Смоктуновский умер. Ушла эпоха. Ушел родитель главного направления актерского ремесла 60-70-х годов. Ой-ей-ей… Кеша, Иннокентий Михаилович, Иннокентий Смоктуновский! Боже, Боже… Великий артист ушел.

Какие артисты ушли – Борисов, Леонов, Евстигнеев и вот… Смоктуновский. Неужели ты, В.С., и вправду родился, чтоб написать дневники о Высоцком, засвидетельствовать мгновения чужой жизни, да и то не главные, мимо проходящие?

Тихонов: «Больше государственности у вас, в Нижнем Новгороде, а не в Москве. И возрождение России начнется отсюда».

А откуда завал России произошел, из Москвы? А возрождение будет отсюда? Любопытно.

5 августа 1994

Пятница

«Служу Советскому Союзу!» Нет, Тихонов не идиот, конечно, но как же хорошо ему жилось со Звездой Героя, с ленинским лауреатством. За что?! И Евстигнеев, и Леонов… Боже мой, Боже. Так хоть не тряси ты этими побрякушками… И какое он у всех руководителей находит сочувствие этой ностальгической пропагандой. Вчера женщина в Хохоле благодарила его за статью в «Правде». «Я не давал… это они из интервью «Водному транспорту»…» Опять «Правда»! Кого она объединяет?! Это же не просто так. Е. И. – ну, монстр! И главное ни одной мало-мальски четкой мыслишки, идеи, все одни намеки. «Тебя не купят, нет?» Русская идея – беспроигрышный конек, единственная тема в зубах, губах, на языке. Убожество. Господи! Как хорошо, что я не пью.

Нет, конечно, Тихонова можно уважать за это, если это называть «позиция»… но как-то все это без юмора, на такой злобно-затаенной, мрачной ноте преподносится.

6 августа 1994

Суббота

За два дня пять выступлений.

Много узнаешь о своих коллегах трогательного, нежного. К примеру, очень хорошо, глубоко по мысли, умно и с потрясающей задушевностью, красиво, завораживающе, с прекрасной дикцией говорит Тихонов. Его можно слушать часами, затаив дыхание, – тембр, интонации… Почему, думаю, мало мы его слышим по радио? Юморной и добрый рассказчик Рыжов. Соколова говорит о жизни своей за кулисами, о жизни коллег. Савельевой Люсе предложили быть костюмершей. Корольков стоит в гардеробе.

8 августа 1994

Понедельник. Вагон

Говорил я Тихонову много хороших слов.

– Что восхищает как профессионала – вы с одинаковой актерской тщательностью и порядочностью произносите тексты брежневской «Целины» и толстовские тексты… Без насмешки, без дешевого цинизма. Потому вы себя сохранили – серьезность и трепетность. Поводов для разгильдяйства жизнь вам подсовывала много. Такие роли, такие награды… Очень легко потерять себя и ориентиры. Вот в параллель с вашей судьбой актерской – судьба О. Стриженова. Финал печален, а как еще мог бы и работать и со зрителем встречаться, и тем держать форму и уважение к себе, к своему таланту. Водка, гульба – забвение зрительское.

Тихонов:

– Надо иметь своего адвоката. 10 % со сделки он берет себе, но зато тебе не о чем беспокоиться. Все переговоры-разговоры он берет на себя, все устраивает и говорит: «Это вам невыгодно».

«Мороз-мороз…» с ансамблем, с солисткой. Верхние ноты звучали прекрасно. Особенно последний, второй концерт вчера. Я в хорошей форме, я жив, я не соблазнился на «зверобой» с Тихоновым, а хотелось. Слава Богу, что он такой деликатный и понимающий оказался человек – не просил с ним выпить, не настаивал, мало ли, лечится человек. Ведь он сына потерял, Володю, который погиб от этого увлечения.

20 августа 1994

Суббота. Вечер

– Не пишется.

– И мне. Откладываю – завтра, завтра, и так уже лет пять.

– Напрасно. Вам не пишется – это напрасно. Вам – дано. Не всем дано, кто пишет, а вам дано, пишите. Мое время на излете, а вы еще… – сказал мне Жженов и подарил в самолете книжку «От глухаря до Жар-птицы».

Замечательно мы с ним летели. Так замечательно он рассказывал о наших коллегах, об Иннокентии С.:

– Он откровенничал со мной. «Больше всего, – говорил он мне – боюсь я бани». Я-то знал, что он еврей, а он себя за поляка выдавал. Олег Даль… Божьей милостью, настоящий… Если с кем несправедливо поступила жизнь – с ним и Вампиловым. Зачем последнему надо было утонуть! Такие пьесы писал!

Чудесную миниатюру рассказал о Высоцком. Для меня – неизвестный Высоцкий.

– Приехал польский театр, играли они у нас. И наметились у меня отношения с одной актрисой. Назначила она мне свидание в гостинице «Россия». Я прихожу и встречаю в вестибюле Володю. Спускается эта актриса. Мы сидим, разговариваем, и я понимаю, что мы на одну роль метим. Сидим 10–15 минут, час сидим. Володя встает и уходит: «Извините, я сейчас». Через пять минут приносит две чашки кофе и две рюмки коньяку. После этого галантно попрощался и оставил нас.

Эта история меня восхитила. Зная Володю – быть первым в женском вопросе, – и чтобы он уступил!

– Он уважал меня, наверное и любил, но больше уважал, – заключил свой рассказ бывший зек.

А для меня – неизвестный Высоцкий. Засверкали слова в мозгу. И я попросил:

– Подарите мне эту историю, Г. С.!

– Пожалуйста, конечно.

21 августа 1994

Воскресенье. Красный Селькуп

Я не верил глазам своим, глядя вчера на Г. Жженова. Неужели ему 80 без малого?! Неужели теоретически возможно мне дожить до его лет, то есть еще 27 лет, и стоять вот так перед микрофоном, сохранив юмор, жизнь и ум! Господи! Кажется, я начинаю чему-то и кому-то завидовать. Не потому, что ему 80, а потому, что он такой. В самолете не задремал, не закемарил, а живо и непринужденно рассказывал историю за историей без старческой экзальтации, без капризов, жалоб, фырканий. Я сидел, слушал – глазам и ушам своим не верил. А я со своей спиной не знал, куда себя девать в кресле самолета, в какую позу уложиться, чтоб не больно было и поспать…

26 августа 1994

Пятница. Вечер

И пришла мне простая мысль в голову. В сущности, этот роман с Ирбис, эта любовь, эта сумасшедшая страсть спасли семью… Как ни странно, это так. Это сильное, мощное отвлечение от семьи, от ее проблем. Разводиться мне не надо – жалко и… вообще. Но и жить в этом аду было бы невозможно без какого-то плота спасительного на стороне. Да и стороной этот плот назвать преступно. Это то, что спасает и дает силы, дает жизнь. Пусть иллюзия, мираж… Но этот мираж рождает что-то конкретное – тексты, репризы, анекдоты, байки.

29 августа 1994

Понедельник

Две встречи вчерашние, в праздник Успения Пресвятой Богородицы.

1. Утром проехал за виноградом на красный свет. Откуда ни возьмись гаишник на машине. Молодой парень, пацан. Подаю права, лезу в машину за техпаспортом. Рассматривает, указывает сесть к нему в машину. Сажусь. Не отрывая глаз от фотографии:

– Как вы постарели!

– А вы помолодели.

– Почему?

– Не знаю, очевидно, с годами вы… Как вас звать?

– Виктор.

– …С годами вы, Виктор, молодеете, скоро в детсад опять пойдете. Что же это за бестактность с вашей стороны?

– А вы знаете, за что я вас остановил?

– Я вам расскажу про драматурга Эрдмана. Ему одна дама сказала однажды при встрече: «Ой, как вы плохо выглядите сегодня!» Великий драматург ответил: «Мадам, я каждый день бреюсь и вижу себя в зеркале».

– Это очень опасный перекресток, так же как и тот, перед ним. – Короче, ни х… он не понял.

2. Вторая встреча – в храме Донского монастыря. Мужчина, рыжеволосый, с густой рыжей бородой, здоровается, улыбается, жмет руку.

– Вот видите, все так и случилось, как вы сказали. Живу в монастыре… Я вас вез во Внуково на такси. Вы дали мне телефон. Вы там же живете, на Академической? Лет двадцать прошло… Вы нисколько не изменились. Как сложилась ваша жизнь, играете, репетируете? Удивительно – вы не изменились.

– Да что вы, мне сегодня милиционер сказал совершенно противоположное с утра: как вы, говорит, постарели.

– Уверяю вас, он не прав… Нет-нет…

Я, растроганный, расцеловал его в рыжую бороду.

3 сентября 1994

Суббота

Все просто – помещение обещано банкам и там мафия, охрана, уголовники, бандиты. К театру нельзя подъехать: на всех углах стоят бритоголовые, квадратные морды.

4 сентября 1994

Воскресенье

Из политических новостей меня интересует почему-то только Чечня и ее лидеры, Дудаев и Хасбулатов.

21 сентября 1994

Среда, мой день. Соловьевка

Вчера Глаголин сказал, что кому-то звонил Ярмольник и сказал, что у Филатова неоперируемая опухоль мозга. Что это значит? При чем тут Ярмольник?

Господи! Я за Леонида тебя прошу. Избавь его от этого недуга ошибочным диагнозом. Я видел снова его во сне. С его стороны была заметная тяга примириться. Я не подавал вида, но хотелось броситься к нему и сказать: «Пусть все быльем порастет!»

Если это так (опухоль), то его ситуация посложней моей.

23 сентября 1994

Пятница

Денис рукоположен. Теперь он православный священник в чине дьякона. Если я правильно терминологизирую. Я поздравил его. Говорит, через неделю Алла должна родить. Господи! Пошли ей здоровья и тому(той), которого она произведет на свет. Звучит Шнитке и мой голос, читающий Пастернака. И мне это нравится. Иногда музыка заглушает текст. Это ошибки звукорежиссера.

Репетиция прошла обнадеживающе.

Звонили из «Кинотавра», с 1 по 9 октября какая-то тусовка – «Чонкин» приехал. Первая обзорная рецензия – ни то ни се. Страсти разгорятся потом – будет вопить «Память».

Вчера в «Вечерней Москве» вручили мы очередное послание президенту.

– Я, – говорит Борис, – прочитал его здорово, они сидели, открыв рты. В лоб спросил главного: «Опубликуете, напечатаете?» Ответ: «Обязательно».

Еще одна акция. На этом вручении был Славка Спесивцев, в том же блузоне «Вечерняя Москва». Он в свою очередь замолвил аргументированный довесок: «У меня были прекрасные отношения с Петровичем, но я ушел и создал свой театр, а потом и второй».

25 сентября 1994

Воскресенье

Филатов. Вчера поставил свечку о здравии его. Я помолился, чтоб Господь послал исцеление ему. Мне его ужасно жалко, хотя я не люблю его с того письма, которое много открыло из того, что от посторонних глаз закрыто. Полицеймако говорила с ним в тот день, когда мы с Борисом видели его у театра. У него действительно была частичная потеря речи. Он неслыханно изменился и произнес такие слова: «Я сказал Нинке, чтоб она прекратила агрессию». Почему бы ему не сказать это Губенко? И почему он не идет на мировую со мной? Ведь он же облил меня дерьмом с ног до головы своим письмом. И чем дольше затягивается борьба между Губенко и Любимовым, тем очевиднее его, мягко говоря, заблуждения, высказанные в этом письме с дьявольской четкостью. Статья Бурякова не могла пройти мимо его ушей и глаз. Зачем он полез со своими рассуждениями в «Правду»? Нет, и впрямь – болен.

27 сентября 1994

Вторник

Воздвиженье сегодня.

Вчера, кажется, началось восстановление храма Христа Спасителя. Но «Эхо Москвы» ничего об этом не сообщило. А если это вчера произошло, то ведь это национальный праздник

28 сентября 1994

Среда, мой день

Вчера был день большого – как сказать от «суета»? – суетения. Если две враждующие из-за тебя женщины говорят, что ты мерзавец, сволочь, негодяй и лицемер, каких свет не видывал, одни и те же слова, эпитеты, метафоры и приговоры, очевидно, кто-то из них прав. Впрочем, я и сам о себе того же мнения – мелкий, любимовский актеришка с непомерными тщеславием, себялюбием и эгоцентризмом. И надо же – он строит храм?!! Богохульник да и только. «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст!»

Вчера по пути на Десну встретили в белой «девятке» Гердта. Он выразил жестом желание остановиться. Мы остановились на Обручева. Вышли из машин и весело поговорили о негодяе Губенко. Гердт вспомнил, как министр СССР в телекамеру, отвечая на звонок, говорил: «Да, малыш… хорошо, малыш…» Гердт возмущался:

– Постельное имя жены… что это за вкус… Играете «Живого»? Ну, хорошо. А у нас беда – прислали два билета на Патрисию, а мы оба с Маринкой в гриппе, а билеты по 250 долларов (кажется, он сказал два пригласительных, а не два билета).

Комментируя «малыша», он, смеясь, сказал, что так Рудик мог сказать, но он бы сыграл министра культуры лучше.

– Ваша? – показав на машину.

– Нет, но все равно красивая.

И мы весело и долго ехали за Зиновием Гердтом, а где-то на Профсоюзной раскатились в разные стороны. Замечательная какая-то, теплая встреча, мы любим друг друга давно, еще со времен «Дворянина Чертопханова».

30 сентября 1994

Пятница

Сегодня 30 сентября 1994 года в день Веры, Надежды, Любви я прочитал «Медею» и плакал вместе с Ясоном. Хочется, как Подсекальников, позвонить в Иерусалим Любимову и сказать: «Прочитал „Медею“. Понравилось. И играть в ней я буду только Ясона, и никого другого».

3 октября 1994

Понедельник. Раннее утро

«21-й км» начинает пухнуть от истории «Таганки». Надо сократить, но сначала надо все-таки попытаться все – и Эфроса, и Высоцкого, и Любимова – в один узел втянуть… да еще смирновско-еврейскую бодягу…

Ну, с этим посмотрим.

Очень холодно ответила Крымова на мое «здравствуйте, Наташа». Срезала. Говорил я на презентации журнала «Московский наблюдатель» о трех приездах «Таганки» в Париж. О триумфальных гастролях эфросовских спектаклей – «Таганка» под флагом Эфроса, но без Эфроса. Эти гастроли охарактеризовал, как грустные, – старые, изношенные спектакли с ослабленным составом: в «Годунове» без Губенко, первого исполнителя, в «Преступлении» без Славиной и Джабраилова. Говорил о «Матине», прочитал письмо Мейерхольда Молотову и спел «Реквием». Несколько человек в том числе Свободин, пожали руку и поблагодарили за «Реквием» (Шнитке – Вознесенский). А вообще скучища дикая, хотя народу было мало и я был введен в заблуждение, что артисты Фоменко и Додина приедут в костюмах играть отрывки из обрывков. Ничего этого не было, да в добавок еще почти плевок Крымовой – в чем я провинился перед ней или памятью Эфроса, ума не приложу…

4 октября 1994

Вторник

Вот, говорят, осчастливил нас своим появлением из дальних стран Веня Смехов. Недоволен художественным состоянием театра, но собирается играть и «Дом», и «Мастера». И я думаю: слава Богу! Уже то хорошо, что он появится на подмостках старой «Таганки». Его знают, его помнят, его многие любят, а значит, нашего полку прибыло. К тому же «Мастера» он играет хорошо. Да еще человек он пронырливый, до начальства охотчивый, глядишь, в какой суд пойдет, какую-нибудь «гумагу!» сочинит. Я помню его подвиг, его активность с «Московскими новостями». До сих пор эта акция остается достойнейшей. Так что… не все потеряно.

9 октября 1994

Воскресенье

И всего-то два дня не писал, а случилось-то что! Дедом стал я наконец-то! Внученька у меня родилась… весом 3 кг 900 г, ростом 52 см. Вот еще перевернулась очередная страница. Слава Богу! И как будто все в порядке и с матерью, и с малышом. А узнал я об этом в театре от Бориса Глаголина:

– Вас можно поздравить, В.С.?

Первая мысль (тщеславие – самое большое уродство психики) – премию дали, наградили… Стал перебирать в уме – за что?! Что я сделал выдающегося?

– Говорят, у вас внучка родилась?

И я перекрестился – слава Богу… Новорожденный дед.

Не так обидно стать дедушкой, как спать с бабушкой.

10 октября 1994

Понедельник

Нет, Господи, не желаю я Филатову зла или физической… по типу Эфроса. Господи! Пошли ему исцеление!

Все у Дениса напоминает о нем, хотя и моя фотография с ним маленьким все же висит. Сейчас там погром. На полу книги, кассеты, все в кучах. «Он плохой (в смысле здоровья), – говорит Кузьминична, – не поднимался сюда». Нет, я не хочу ему зла и помирился бы… но он первый запустил в меня этим гнусным письмом, и кланяться ему я не намерен. Если бы он был здоров, было бы лучше для всех.

13 октября 1994

Четверг

На «Павла I» Краснопольский принес мне газету «Эстония» со статьей Елены Скульской. Ее поразили «Дневники», и она воздала мне сторицей. Спасибо вам, Елена Скульская.

15 октября 1994

Суббота

Фурман:

– Что с Филатовым? Говорят, у него рак. По радио объявили – сбор средств на лекарство…

– Если по радио бы сказали, кто-нибудь в театре услыхал бы… Не слышал, не общаемся.

Господи! Спаси и сохрани его. Что там наши распри… прости, Господи!

23 октября 1994

Воскресенье – отдай Богу

«Теперь Николай Губенко может не ездить в Калининград (Кенигсберг) вместе с Анпиловым, Руцким, Стерлиговым, Бабуриным… Теперь они прекрасно могут проводить свои соборы в Москве. Художественных спектаклей нет. Сцена свободна для политических…» Александр Минкин.

30 октября 1994

Воскресенье

Любимов прислал распределение: я – Креонт, а не Ясон. Ясон – Беляев. Обидно, но, кажется, справедливо. Роль Креонта плохая, никакая, но ведь и ответственности никакой, а месяц с лишним жизни в Греции, кроме того, что это заработок, это еще и рукопись. Поэтому надо торопиться сейчас. Писать, писать и писать, организовывать материал.

В театре получил предложение от Радова Александра Георгиевича (Российское ТВ) – вести передачи об интересных русских мужиках. Надо найти хоть одного для початку.

3 ноября 1994

Четверг

Вчера со Светой Майоровой на Шаболовке встречался. Оказывается, ларчик открывался просто – бывший премьер Щербаков не захотел сниматься в моей компании. Ну, ясно, он в связке с Губенко и Павловым. Они все – дружки, банкиры и бандиты. Ему не «комфортабельно» в компании со мной, с моей демократической мордой на народ, на мир выходить. Что дружки скажут?! Вольский вроде бы дал согласие. Оказывается, они эту передачу оплачивают, финансируют – 8 тысяч долларов стоит им это удовольствие. А что взять с артиста?

На письменном столе – портрет Шнитке. Я материально чувствую, какая от него исходит добрая, божественная сила, энергия духа. Чудесно… Действительно, фотография может быть заряжена. Она производит на меня действие.

23 ноября 1994

Среда, мой день

Вторая половина дня. После прямого эфира в дибровском канале «Свежий ветер» вспоминал эпоху Моцарта, фильм, встречу со Швейцером, Смоктуновским. Нет, определенно я устроил себя, даже прослезился. 20 минут – это очень мало для какого бы то ни было связного рассказа, да еще ответы на вопросы.

Вчера – запись ток-шоу. Выбил меня Вольский своей веселостью, знанием моей биографии, творчества. Говорил, какой гениальный я буду король Лир, пел мои песни «А я в ответ на твой обман…» и пр. Я растерялся – отвечать, петь мне почти не дали. В общем, смущенным я уехал с передачи. Теперь надо надеяться, чтоб все это они монтажом поправили. Но больно серые люди конструируют эту передачу, и настроение у меня было вялое, хотя хорошее. Посмотрим. Но ни умом, ни остроумием не блистал я и находился под обаянием Вольского, который царил… Потом он сказал, что это я виноват в том, что он разговорился, расшутился, что ему было очень приятно быть в моей компании, ни с кем другим он не согласился бы… Но в политическую партию он записал меня в свою – против Гайдара, Чубайса, Бурбулиса, которых я на Куликово поле с собой отправил.

25 ноября 1994

Пятница

Несколько дней под впечатлением собственных дневников 79-го года, когда уходил от Шацкой, когда в холостяцкую квартиру приходил Денис… и вообще – все слова Шацкой, все отношения, свидания с Дениской маленьким… Плачу до сих пор… тоска, тоска. Как будто и не было этих пятнадцати лет новой жизни, почему-то так больно. Как он бежал за автобусом, наперегонки, в котором я уезжал. Господи!

Решил я сегодня поголодать, и не удалось. Съел сейчас в буфете маринованный помидор, картошку… домой не поехал, хочу посмотреть Лену Кореневу в спектакле «Лу». Начались репетиции «Живаго», спевки, многие артисты не пришли. А на спектакль зовем дивизию им. Дзержинского… Дожили – не можем билеты распространить.

В театре разлад, разброд. Если я не хочу ничего делать, если я себя не могу заставить репетировать с другим режиссером, попробовать новые моря, новые суши, – что говорить о других?! Что-то решается сегодня в арбитражном у Яковлева.

26 ноября 1994

Суббота

И хватит так подолгу спать!!! Ведь надо же писать на Нобелевскую премию, ведь слово сказано уже! 2011 год заявлен.

30 ноября 1994

Среда, мой день по гороскопу

Артист должен репетировать. А кто сказал, что он должен репетировать? Любимов. Не репетируют только бездельники и бездари. Умерла Р. Нифонтова. «Помни о смерти».

3 декабря 1994

Суббота. Адлер

Да. Довольно все просто. Худо-бедно, но тридцать лет с небольшим перерывом (но и в этот перерыв появился тут же тоже мощный поводырь – Эфрос) нас вел поводырь, и жизнь твоя личная была в фарватере главного дела – жизни театра. Так ли сяк ли – все твои дела, семья, бабы, дети, съемки, концерты, писания – все было подчинено замыслам, действиям поводыря. Мы были за его спиной, мы привыкли, что кто-то думает, решает и в конечном счете отвечает за нас. Теперь мы остались одни, надо думать, действовать самим, а мы не привыкли и, главное, за нас никто не отвечает, и нам не с кого спросить. И есть группа артистов, с которыми Любимов отказался работать, а каждый из них чувствовал, что он останется один на обочине, в стороне от главной жизни (а жизнь – это театр, другой-то жизни ни у кого не было). Это и толкнуло их от страха и отчаяния искать выход, и они нашли его в бунте и в мнимом лидере Губенко. Их понять можно. Надо было только создавать дело – театр, а не кромсать помещение. Сейчас мы остались без поводыря. «Медея» даст какие-то доллары, если все пройдет благополучно, но дальше… И, наверное, думать надо сейчас. Не дожидаясь марта. Но, может быть, Зингерман прав – «не суетитесь, играйте, берегите то, что есть – все случится само собой». Что он имеет в виду и, может быть, не высказывает – физическое исчезновение Мастера?! Но это чепуха. А что тогда?!

8 декабря 1994

Четверг

По тому, какие человек задает вопросы, можно судить о его уме.

10 декабря 1994

Суббота

Какого огромного внутреннего благородства был исполнен-наполнен спектакль «Товарищ, верь!», как он много воспитал в нас, много действовал на нас – только теперь это понятно. Почему же в таком случае он не подействовал на Шацкую и др.? Или подействовал, и понятия «честь», «свобода», «долг», «достоинство» приобрели уродливый, гипертрофированный вид?! Или как?!

16 декабря 1994

Пятница

Надо бы записать мой вчерашний долгий разговор с Любимовым. Хотя разговором назвать это нельзя – гневный, матерный монолог.

– У вас сознание – «все равно мы ему нужны». Не нужны!!

– Взять и выручить, а не ахать, не охать, не «ой, какой ужас!» (про «Тень»).

– Дама приехала… Три дамы в одной – Марлен Дитрих, Грета Гарбо и Комиссаржевская.

– С апреля не играет, пусть уходит… Она и не хотела на «Таганку», хотела в Вахтанговский – Рубен не принял… А она потихоньку создает свой театр… «Ю. П., вы у нас что-нибудь поставите?.. Мы найдем 20 тысяч, сейчас можно найти спонсоров». Нет, Алла, не поставлю… Они со своим недоделанным Гурьяновым 30 миллионов неустойки с «Таганки» хотят взять. Как не стыдно?

– А Сережа поедет (осветитель). Вы его не знаете?.. Да я с ним «Живаго» выпускал… я знаю больше, чем вы думаете…

– Ты работаешь, я знаю… Но есть театральный устав какой-никакой… Что это такое! Беляев не хочет с Шаповаловым играть… Найдется артист, который будет прилично играть Шуйского, Желдин плохо играет… будешь играть «Годунова», Шаповалов только раз будет… Вы не можете поговорить с Бугаевым, чтоб у него челюсть отвисла, сказать Коробченко: «Вы поставили театр на грань уничтожения…» Только не со Смеховым, который занимается самоутверждением и саморекламой… Вы можете прийти и сесть в приемной у Лужкова… Он не может вас не принять – пусть вызывает полицию… и чтоб выполнились его собственные решения. Иначе мы объявляем голодовку..

– Кстати, что там с Чечней? Не знаешь?

– Этот Граббе – ходячая пунктуальность… меньше говорить надо, пусть играет лучше. И эта дама. Выше вас, выше театра себя поставила… А кто ее сделал? Как я выбивал в «Электре» из нее этот манеризм, и играла она более-менее, пока следил за ней. Ездит, вещает по миру – дива, бл… Ну и пусть катится на х… после этого, она думает – я с ней репетировать буду… Соберитесь и заявите: «Для нас он – глава, как он скажет, так и будет, так мы и сделаем». На старости лет от вас мордобой получать…