Текст книги "Тайна танцующей коровы"

Автор книги: Валерий Роньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

ВОЛОДЬКА И ЗАБАБАШКИН ДЕЙСТВУЮТ

Прилетев в Караганду, я первым делом нашла дядю Карла, мужа тети Клары.

– Эмма?! – Открыв дверь своей квартиры, он выпучил глаза. – Откуда ты взялась?!

Я, разумеется, не стала ему рассказывать о своих приключениях. А сочинила вполне правдоподобную историю о том, как наш директор, Спартак Сократыч, отправил группу лучших учеников на экскурсию по Казахстану и Сибири. И вот вся группа улетела в Старосибирск, а я отстала от самолета.

Дядя Карл принял мой рассказ за чистую монету и побежал в аэропорт покупать мне билет до Старосибирска. А я, воспользовавшись его отсутствием, позвонила в Москву, Володьке Воробьеву.

Воробей страшно обрадовался, услышав мой голос.

– Мухина, – закричал он в трубку, – ты где?!

– В Караганде!

– Где?

– В Ка-ра-ган-де, – по слогам повторила я.

– Кончай прикалываться. Я тебя серьезно спрашиваю.

– А я тебе серьезно отвечаю.

На том конце провода возникла долгая пауза.

– А разве Караганда в Англии? – минуту спустя спросил Володька.

– Да я уже не в Англии, Воробей, а в Казахстане! А до этого была в Арабских Эмиратах!

– Мухина, ты в своем репертуаре, – рассмеялся Володька. – А майор Гвоздь с тобой?

Я замялась.

– Потом, Воробей, все расскажу. А сейчас ты должен, вместе с Забабашкиным, срочно лететь в Старосибирск.

– Ничего не понимаю, – снова встал в тупик Володька. – Какой еще Старосибирск?

– Прилетайте, я вам все там объясню.

– Скажи хоть, где он находится?

Я вспомнила карту Петра Трофимыча.

– Посредине Сибири. Пока. Увидимся.

– Ну пока, – ответил Воробей.

Не успела я положить трубку, как из аэропорта позвонил дядя Карл. Он купил мне билет на самолет «Караганда – Старосибирск», который улетал через двадцать минут. И я, включив первую космическую скорость, помчалась в аэропорт.

А через два часа уже была в Старосибирске.

То, что это середина Сибири, я поняла сразу, как только ступила на обледенелый трап. Если в эмирате Уллаухия стояла дикая жара, то здесь стоял дикий холод.

Мела свирепая метель.

Все пассажиры шли от самолета к аэровокзалу, держась за специально натянутый канат, чтобы их не унесло ветром. Моя зимняя куртка осталась во дворце принца Бахтияра, и я в мгновение ока превратилась в сосульку.

В просторном холле аэровокзала я увидела… Володьку и Харитона Забабашкина.

– А ка… вы сю… так быс… доб… – еле ворочала я непослушным языком. Это должно было означать: «А как вы сюда так быстро добрались?»

С Воробьем мы дружим не первый год, поэтому он все понял с полуслова.

– На реактивном истребителе прилетели, – гордо сообщил Володька. – На МиГ-89.

Мы прошли в привокзальный буфет, и, пока я отогревалась горячим чаем, Володька и Забабашкин рассказали мне свои московские новости.

Говорили они часа полтора. А вкратце их рассказ выглядел так.

Как и предполагал майор Гвоздь, банда черных колдунов из бассейна смылась. Главврач Сидоров из сумасшедшего дома тоже ноги сделал. Все ниточки оборвались. Ухватиться было абсолютно не за что. И тут Володька вспомнил о лилипуте, который работал дворником в психушке. Дело в том, что, хоть Муромцев и наврал про свою несуществующую дочку, в похищении других, вполне реальных детей действительно принимали участие две девочки.

Воробей и Забабашкин решили проверить версию Петра Трофимовича: не являются ли эти девочки загримированными лилипутами. Для этого было установлено круглосуточное наблюдение за лилипутом-дворником.

Через некоторое время выяснилось, что дворник часто посещает ночное кабаре «Гулливер», где в музыкальном шоу выступает труппа лилипутов. Агенты МУРа тайно сфотографировали эту труппу (всех вместе и каждого по отдельности) и показали фотографии родителям пропавших девочек. И все родители кого-нибудь да опознали, заявив, что показанные им лилипуты отдаленно напоминают тех девочек, которые подходили к их детям на елке.

Круг замкнулся.

В одну из ночей Группа немедленного реагирования провела операцию под кодовым названием «Моя лилипуточка». На сей раз бойцы ГНР сработали блестяще. Никому из лилипутов и лилипуток не удалось уйти. Больше того – в подвале кабаре была обнаружена секретная лаборатория, в которой профессор Федякин проводил опыты с рыжими волосами. Здесь же находились и все пропавшие девочки, насмерть перепуганные и обритые наголо.

На допросе лилипуты во всем сознались. Оказалось, они не имеют никакого отношения ни к банде черных колдунов, ни к шайке белых лилипутов. Их обманул главврач Сидоров, сказав, что он и профессор Федякин якобы работают над получением из рыжих волос гормонов роста. И если опыт удастся, они всех лилипутов сделают большими. Но для этого необходимы сто рыжих девочек и помещение под лабораторию.

Наивные лилипуты поверили матерому бандиту и предоставили ему складские комнаты в кабаре «Гулливер»; а также стали помогать черным колдунам в похищении детей.

Сейчас все девчонки возвращены обалдевшим от счастья родителям. А чокнутый профессор Федякин снова водворен в сумасшедший дом.

Я облегченно вздохнула.

– Ну, слава Богу. Значит, с Катькой все в порядке.

Забабашкин и Володька виновато опустили глаза.

– Не совсем, – тихо произнес Воробей.

Сердце мое упало.

– Говорите.

– Понимаешь, Эмма, – запинаясь, сказал Харитон. – Катьки среди найденных девочек не было.

– А где же она?..

– Неизвестно. Правда, Федякин все время бормочет о какой-то Горлодуевке. О том, что там в последний день старого года будет принесена в жертву рыжая девочка. А после откроются двери Ада… ну и так далее. В общем, бред сумасшедшего.

– К сожалению, это не бред, – вздохнула я и рассказала им о своих приключениях.

Когда я закончила, за столом воцарилась тишина. Мы все молча смотрели в свои чашки с чаем.

– Эх, мать честная – курица лесная! – Забабашкин грохнул кулаком по столу. – Не верю я, что майор Гвоздь погиб! Не мог такой человек подорваться на паршивой гранате!..

– Я тоже не верю! – грохнул и Володька кулаком по столу. – Чепуха все это!

– Честно говоря, и я не верю, – сказала я, за компанию грохнув кулаком по столу.

– Ладно, сыщики, – встал Харитон. – Хоть мы и не верим, но все же давайте, на всякий случай, почтим его память минутой молчания.

Мы почтили память Петра Трофимовича минутой молчания и вновь вернулись к нашим делам.

– Если частица «ип» содержит в себе столь мощную энергию, – сказал Володька, – то все бандиты погибнут при взрыве. Неужели они такие дураки, что не понимают этого?

– Они не дураки, Воробей, а религиозные фанатики. И уверены, что под Горлодуевкой находится запасной выход из Ада. А Сатана-младший с помощью фокусов и наркотиков поддерживает в них эту уверенность.

– Постой! Постой! – вдруг дошло до Володьки. – Но ведь если частица «ип» взорвется, то погибнет все человечество!!

– Мать честная – курица лесная! – дошло и до Забабашкина. – Мы тут о бандитах беспокоимся, а эта частица так долбанет, что от нашей Земли ничего не останется!

Воробей нервно заерзал на стуле.

– Что же делать? – посмотрел он на меня. – Делать-то что?!

– Надо спасать человечество, – спокойно ответила я.

– Да, но как?!

– Я знаю как! – воскликнул Харитон и стал торопливо объяснять: – Если существует частица «ип», значит, должна существовать и античастица «ип»! Верно, сыщики?!

– Ну верно, – согласились мы с Володькой.

– А раз верно, то необходимо ее получить. Тогда мы сможем античастицей «ип» нейтрализовать частицу «ип»!

– Интересно, как вы ее получите? – спросила я.

– Профессор Федякин получит. Надо срочно его вылечить. Сейчас он проходит длительный курс лечения. Но есть и краткий курс. Путем хирургического вмешательства в работу мозга. Это очень сложная операция. Ее делает один-единственный хирург в мире. Японский профессор Хасимота Ямамота.

Володька пожал плечами.

– Черные колдуны собираются взрывать частицу «ип» в последний день старого года. То есть через пять дней. Даже если Федякин выздоровеет, он все равно не сумеет за такой короткий срок получить античастицу «ип».

– Сумеет! – с жаром возразил ему Забабашкин. – До своей болезни Федор Петрович считался одним из лучших ученых в России. И если он больной получил частицу «ип», то здоровый в два счета получит античастицу «ип»!

Все, что говорил Харитон Забабашкин, было, конечно, не совсем верно, но и не совсем неверно. Во всяком случае, отказываться от его варианта не следовало.

– Я думаю, нам не следует отказываться от этого варианта, – вслух произнесла я.

– Да кончайте вы чушь молоть! – закричал Воробей. – Надо просто окружить Горлодуевку да арестовать всех колдунов!

– Ты не врубаешься, Володька. Нам сейчас важно не бандитов арестовать, а не допустить, чтобы они взорвали частицу «ип».

– Ну тогда давай хоть на разведку туда смотаем, – уже спокойнее предложил Володька.

– Давай, – согласилась я.

– Значит, так, – подвел итог Забабашкин, – вы езжайте в Горлодуевку на разведку, а я пойду в местный уголовный розыск и пошлю факс в Москву и Токио. Пусть из Москвы срочно везут Федякина, а из Токио летит профессор Ямамота. За дело, сыщики!

И, не допив чай, мы вышли из буфета.

ДЕРЕВНЯ ГОРЛОДУЕВКА

Здесь же, в киосках аэровокзала, Харитон купил нам всем тулупы, валенки, шапки… Мы все это на себя нацепили и превратились в заправских сибиряков.

И в таком виде пошли на улицу.

Метель мела пуще прежнего. По проезжей части туда-сюда сновали снегоочистители. Но не успевали они очистить дорогу, как ее снова заваливало снегом.

Тротуары же никто и не думал очищать, поэтому прохожие передвигались на лыжах.

Харитон отправился в СУР[4]4
  СУР – Старосибирский уголовный розыск.


[Закрыть], а мы с Володькой пошли на автовокзал, который располагался напротив аэровокзала, через дорогу.

Добирались мы туда, наверное, целый час. Сильный ветер все время сдувал нас обратно к аэровокзалу. Наконец, Воробью удалось зацепиться за ручку входной двери автовокзала, а мне удалось зацепиться за Володькин тулуп. И таким образом мы кое-как влезли в автовокзал.

– Какой еще рейсовый автобус до Горлодуевки?! – от души расхохоталась кассирша над нашим вопросом. – Вы что, ребята, с Луны свалились?

– Немножко пониже, – сказал Воробей. – С Москвы.

– А, тогда понятно. В Горлодуевку вообще автобусы не ходят. Это заброшенная деревня.

– А электрички там не останавливаются? – спросила я.

– Какие еще электрички?! – вновь принялась хохотать кассирша. – Ну, насмешили. Тут же вам, ребята, не Москва, а центр Сибири. У нас в Старосибирске тайга с тундрой встречаются.

– Что же нам делать? – спросил Володька.

– А сходите-ка вы на второй этаж, в пивной бар. Там сейчас Пахом Лаптев сидит. Таежный охотник. Попросите его, может, он и согласится отвезти вас на своем вездеходе.

Мы поднялись на второй этаж и вошли в пивной бар. Пахом Лаптев сидел в гордом одиночестве. Это был настоящий сибирский богатырь. Косая сажень в плечах и густая черная борода до пояса. Перед ним на столе стояло штук десять пустых кружек из-под пива. А справа от него лежало охотничье ружье.

– Здравствуйте, дядя Пахом, – сказала я.

– Здорово, однако, – густым басом ответил Лаптев.

– Вы нас до Горлодуевки не подбросите? – с ходу спросил Воробей.

– Буран, однако, – сумрачно ответил охотник.

– А хотите еще пива? – предложила я.

– Хочу, однако, – несколько оживился Пахом.

Я не стала скупиться и взяла у бармена целый бочонок пива. Пахом Лаптев, обхватив бочонок богатырскими ручищами, осушил его одним махом. Потом стер пятерней пивную пену с бороды и пророкотал:

– Едем, однако.

У подъезда автовокзала стоял самодельный вездеход. Нечто среднее между мотоциклом и газонокосилкой. Вместо колес были две широкие лыжины. Минут пятнадцать Пахом заводил свою колымагу; затем минут двадцать мы с Володькой ее толкали, пока она не раскочегарилась.

Наконец покатили,

Скоро Старосибирск остался далеко позади, и мы въехали в пустынную, без единого деревца, тундру. Вдалеке темной полосой стояла тайга. «Видимо, она тут с тундрой и встречается», – подумала я.

Острый снег сек лицо. Морозный воздух обжигал ноздри, У меня уже зуб на зуб от холода не попадал. У Воробья тоже. А Пахом Лаптев сидел себе впереди нас в распахнутом тулупе и, поворачивая руль вездехода то вправо, то влево, распевал на всю тундру:

– А-а-а-э-э-э-о-о-о…

Впереди, на пригорке, появилась собака. Потом еще одна. Видимо, неподалеку была деревня.

– Ой, собачки, – сказала я.

– Волки, однако, – не оборачиваясь, ответил Лаптев.

– Как волки?! – ахнула я. И теперь уже сама ясно увидела, что это волки. Крупные серые хищники с массивными головами и короткими торчащими ушами.

– Смотри, смотри, Мухина! – закричал Володька. – Их тут целая стая!

Я обернулась. За нами, и в самом деле, бежала стая волков. Штук тридцать. Впереди всех несся вожак.

– Пахом! Пахом! – заколотила я охотника в спину. – Гоните быстрее!.. Быстрее!!.

Но вместо того чтобы увеличить скорость, Лаптев вовсе остановил свою колымагу. Меня прямо в жар бросило.

– Зачем вы остановились?!

Волки были совсем рядом. Я уже видела их рыжевато-коричневые глаза и оскаленные морды.

Пахом, не спеша, слез с сиденья и достал охотничье ружье. Но почему-то взял ружье не за приклад, а за ствол. Вожак, не сбавляя скорости, с силой оттолкнулся лапами от мерзлой земли и как стрела взмыл в воздух.

Хищник летел так высоко, что я невольно залюбовалась его полетом. Лапы чуть отставлены назад, острая морда вытянута вперед… Вот по этой морде Лаптев и звезданул волка прикладом. И вожак полетел в другую сторону, уже не столь красиво, В этот момент на Пахома налетели остальные волки.

Пока я вытаскивала из кармана свой «ТТ», пока отогревала дыханием замерзший курок… – все было кончено.

Пахом Лаптев играючи раскидал всю стаю. Основательно потрепанные хищники с поджатыми хвостами гуськом убегали в тайгу.

– Классно вы их! – с восхищением произнес Володька.

– А почему вы не стреляли, дядя Пахом? – спросила я у охотника.

– Патронов жалко, – ответил Лаптев, заводя вездеход. – Дорогие, однако.

Мы поехали. Пахом опять затянул свою песню без слов:

– А-а-а-э-э-э-о-о-о…

Уже начинало темнеть, когда, наконец, показались деревянные домики, по самые окна занесенные снегом.

– Горлодуевка, однако, – сказал Лаптев.

Подъехав к первой попавшейся избе, мы постучали. Дверь нам открыла древняя старуха с клюкой.

– Принимай, бабка, гостей, – бросил ей Пахом и, повернувшись, зашагал к вездеходу.

– Дядя Пахом, – догнала я его, – куда же вы?

– Да и правда, мил человек, – поддержала меня старуха. – Почитай, ночь на дворе. Оставайся, места всем хватит.

– Настоящий охотник в тайге ночует, однако, – ответил Лаптев и, сев на свой вездеход, укатил.

– Ну, вольному воля, – перекрестила его в спину старуха. – Заходите, касатики, гостями будете.

Мы вошли в избу. В чисто выметенной кухне стояли стол, лавка, в углу – русская печь… Старуха взяла ухват и достала из печи большую сковородку с румяными лепешками. Затем налила молока в две глиняные кружки.

– Угощайтесь, касатики, – пригласила нас к столу.

Мы не заставили себя долго просить. Уселись на лавку и принялись уписывать лепешки за обе щеки.

– А меня бабкой Анфисой кличут, – певуче говорила старуха. – А вас как звать-величать?

– Меня Клара, – сказала я.

– А меня Карл, – сказал Володька.

– Ну вот и познакомились. – Бабка Анфиса подложила нам на тарелки еще горячих лепешек. – А вы по какой надобности в Горлодуевку, касатики?

– Юные натуралисты мы, – попивая молочко, сообщила я. – Природу изучаем, старинные сибирские обряды…

– Ага, – подхватил Воробей. – Записываем песни, легенды, сказки разные. Ну, там про леших, русалок, колдунов…

– А про колдуний, часом, не записываете? – осведомилась бабка. – А то ведь я как раз колдунья.

Володька чуть лепешкой не подавился. Я чуть молоком не захлебнулась.

– Вы – ведьма?! – откашлявшись, спросила я.

– Не ведьма, а колдунья, – поправила бабка Анфиса. – Ведьмы – они завсегда злые. А колдуньи бывают и злые, и добрые. Я добрая колдунья.

– Да вы шутите, бабушка, – недоверчиво сказал Володька. – Никакая вы не колдунья.

– Не веришь, милок, – прищурилась бабка Анфиса. – Ну гляди, Фома неверующий.

Старуха прошла из кухни в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. А через минуту дверь открылась, и на пороге появилась… молодая девушка. Она была одета точно так же, как бабка Анфиса.

– Ну что, касатики, убедились? – сказала девушка голосом бабки.

– А вы кто? – обалдело спросила я.

– Анфиса я, – ответила девушка и засмеялась хриплым старушечьим смехом: – Ха-ха-ха! Чай, не признали?!

Мы с Воробьем, не сговариваясь, кинулись в комнату. Там стояли кровать, шкаф, стол, маленький диванчик… Я заглянула под кровать и стол; Володька посмотрел в шкафу. Бабки Анфисы нигде не было.

– Ой-ой-ой, – заливалась девушка. – Проверять пошли! Да говорю же вам, я она и есть. У меня просто две головы. Одна старая, другая молодая.

– Ну покажите тогда свою старую голову, – сказал Володька.

– Нам, колдуньям, не полагается живую голову отдельно от тела показывать. Грех это.

– А зачем вам две головы? – спросила я.

– Как это зачем?! У нас в Сибири пословица есть: «Одна голова хорошо, а две лучше». Со старой головой я пенсию получаю. И когда в город езжу, тож старую надеваю, чтоб место в транспорте уступали. А с молодой головой на дискотеки хожу, на вечеринки разные…

Говоря это, девушка хитровато улыбалась.

Так мы с Воробьем до конца и не въехали: разыгрывала она нас или действительно имела две головы. А почему бы и нет?! Вон, по телеку показывали, в Мексике женщина родила девочку с тремя головами.

Между тем пора было ложиться спать. Анфиса постелила мне на кровати; Володьке – на диванчике; а сама улеглась в кухне, на печке.

За окнами бушевала вьюга. Тикали ходики на стене. С кухни доносилось потрескивание поленьев в печи. Было очень уютно лежать в натопленной избе да еще на мягкой перине. И совсем не хотелось думать о сумасшедших черных колдунах; о том, что под нами – запасной выход из Ада, и что его собираются взрывать с помощью частицы «ип»…

– Мухина, – позвал Володька.

– Чего?

– Странная женщина, правда?.. То она старая. То молодая. Фокусы-покусы какие-то. Зачем она нас разыгрывает?..

– А тебе, Воробей, не все ли равно? Ну фокусы. Ну разыгрывает. Здесь же глухомань, вот она себя и развлекает. Скажи лучше спасибо, что на ночлег пустила. Ночевали бы сейчас в тайге вместе с Пахомом Лаптевым.

– Верно говоришь, однако, – сказал Володька, подражая таежному охотнику.

И с этими словами мы уснули.

НОЧЬ В ЦЕРКВИ

На следующее утро девушка Анфиса опять превратилась в бабку Анфису. Стоя у печи, она помешивала пельмени в чугунке. Метель на улице утихла, и мы с Воробьем, поев сибирских пельменей, отправились на поиски черных колдунов. Кассирша из автовокзала явно ошибалась, говоря, что Горлодуевка заброшена. В каждой избе кто-нибудь да жил. Другое дело, что жили тут одни старики и старухи. За весь день нам не встретилось ни одного человека моложе семидесяти.

Мы обошли всю деревню. Я по-деловому расспрашивала стариков о сибирских обрядах и обычаях, а Володька заглядывал во все комнаты, якобы интересуясь предметами сибирского быта.

Никаких подозрительных личностей мы не обнаружили. Хотя до намеченного взрыва частицы «ип» оставалось всего четыре дня. Где же колдуны?.. Не в тайге же они, в самом деле, прячутся.

К вечеру мы снова вернулись в избу бабки Анфисы. К нашему приходу она наварила сибирских щей. И мы энергично заработали ложками.

– А хотите, касатики, поучаствовать в старинном сибирском обряде? – сказала бабка, с удовольствием наблюдая, как мы уминаем ее щи.

– Конечно, хотим, – ответила я.

– А что за обряд? – поинтересовался Володька.

– Псалтырь будете в церкви читать. Над покойником.

Мы с Воробьем как по команде опустили свои ложки.

– К-какой псалтырь? – заикаясь, спросил Володька.

– Над к-каким покойником? – тоже заикаясь, спросила я.

– Псалтырь – это такая книга с молитвами, – объяснила бабка Анфиса. – А покойник – это старуха Матрена. Она вчера померла. Царствие ей небесное. Вот уж кто точно ведьмой был. Че только не вытворяла при жизни. Бывало, так расколдуется, по всему району изображение в телевизорах пропадает. А как она соседскую корову Звездочку заколдовала?! Та вместо молока кровью доиться стала. Правда, помногу крови дает, ведра по три за одну дойку. Ну дак это ж не молоко, много не выпьешь…

Мы с Володькой молча переглянулись.

– Знаете, бабушка… э-э… – Я даже не знала, как и выкручиваться.

– Не боись, не боись, девка, – обняла она меня за плечи. – Вы ж юные натуралисты. Поток всем ребятам в школе расскажете, как ночью в церкви покойника отчитывали. Они вам завидовать будут.

– Да, но… это… – невнятно бормотал Воробей, тоже не зная, что сказать.

– Я уж и с Герасимом договорилась, – продолжала бабка Анфиса. – С церковным сторожем. Он скоро должен подойти.

В дверь громко постучали.

– О черте речь – и он навстречь, – захихикала бабка и, опираясь на клюку, пошла открывать. – А вы сбирайтесь, касатики, сбирайтесь.

– Во попали, Мухина, – зашептал Володька.

– Фигня, Воробей. Подумаешь, ночь в церкви провести.

– Но там же мертвец в гробу.

– Не дрейфь. У меня «пушка» есть.

В избу вошел Герасим, сгорбленный старик с седой бородой.

– Ну че, натуралисты, пошли?

Что нам оставалось делать?.. Накинув тулупы, мы пошли за церковным сторожем. На улице уже совсем стемнело. На ясном от мороза небе ярко сияли звезды.

Пройдя по деревне с уже редко где светящимися окнами, мы ступили за церковную ограду. Герасим открыл скрипучую дверь, и мы вошли в церковь.

Горели свечи. С многочисленных икон хмуро смотрели святые. Посредине церкви на возвышении стоял закрытый черный гроб.

– Вот, значит, псалтырь, – подал мне сторож потрепанную книжицу. – Читать будешь от сих и до сих. Вишь, я ногтем пометил. Ну, бывайте.

Перекрестившись на ближайшую икону, Герасим вышел за дверь. И стал запирать ее на замок.

– Эй, эй! – закричал Володька. – Вы зачем нас на ключ закрываете?!

– Таков сибирский обычай, – ответил сторож. – Отходную завсегда при закрытых дверях читают.

Заскрипел под валенками снег. Герасим ушел.

Мы остались с Володькой вдвоем в ночной церкви. Точнее, втроем, если считать покойницу.

Из многочисленных щелей сифонил ветер. Пламя свечей тревожно трепетало. И от этого наши тени на стенах принимали самые причудливые формы.

– Фигня все это, Мухина, – неуверенно произнес Воробей.

– Что фигня?

– Да все эти сказки про оживших мертвецов.

– Конечно, фигня, – поддержала я его, тоже не очень-то уверенным тоном. – Чего нам бояться всяких суеверий.

– У-у-у-у-у-у-у-у-у… – раздался за церковным окном протяжный волчий вой. Мы с Володькой одновременно вздрогнули. На крышку гроба упал желтый свет луны.

– Слушай, Мухина, – перешел на шепот Володька. – Я один детективчик читал, там тоже сыщик в запертой церкви вместе с покойником оказался. Так он на полу вокруг себя магический круг ножом начертил. Чтобы его мертвец не тронул. Давай и мы начертим, а?

– Ну давай.

– Ты только не думай, что я верю во все эти сказки. Просто на всякий случай.

– Да я ничего не думаю, Воробей. А чем чертить будем? Ножа-то нет.

– У меня есть. Кухонный. Я со стола у бабки взял.

Володька достал из кармана нож и начертил на полу неровный круг. Мы встали посередке этого круга. Суеверия – суевериями, а как-то спокойней на душе сделалось.

Я уже без особого страха взглянула на черный гроб. Крышка зашевелилась. Я пригляделась повнимательнее, думала, что мне просто мерещится. Нет, не мерещится! Крышка гроба явно сдвигалась в сторону.

– Воробей, – выдохнула я, – смотри…

А Володька уже и так смотрел широко открытыми глазами. БАМ! Покойница пнула изнутри крышку гроба. Крышка с грохотом упала на пол. Мы с Воробьем замерли, не дыша.

В гробу лежал… скелет.

Сердце мое готово было выскочить из груди. С Володькиного лица градом катился пот. Скелет поднял одновременно обе ноги и перекинул их за край гроба. Потом приподнялся и спрыгнул на пол. Челюсть его клацнула.

Широко раскинув руки, он пошел в нашу сторону.

И тут я увидела одну вещь, от которой все мои страхи рассеялись словно дым. На берцовой кости скелета была наклеена маленькая бирочка с надписью: «Made in USА».

Скелет был сделан в США! Вот хохма! Я спокойно вышла из магического круга и пошла ему навстречу.

– Мухина, куда?! – сдавленно вскрикнул Володька.

– Спокойно, Воробей, – сказала я и, подойдя к скелету, огрела его по черепушке. Скелет, загремев всеми своими костями, грохнулся на пол. – Это обыкновенная игрушка с дистанционным управлением. На старом Арбате их по шестьсот баксов за штуку продают.

– А не врешь, Мухина? – Воробей все еще опасался выходить из круга.

– Не врет, мальчик, не врет, – неожиданно раздался мужской голос. – Только не по шестьсот баксов, а всего лишь по четыреста.

Из темного угла появилась фигура в красном плаще и красной маске. Это был Сатана-младший!.. В руках он держал длинноствольную винтовку 22-го калибра. Из других темных углов стали выходить черные колдуны, в черных капюшонах и черных плащах. Каждый из них сжимал в руке пистолет.

– Я вижу, Мухина, ты очень находчивая девочка, – поигрывая винтовкой, сказал Сатана-младший. – В какую бы переделку ни попала, всегда сумеешь выкрутиться. Но все когда-нибудь кончается…

Бандиты окружили нас плотным кольцом. О том, чтобы выхватить «ТТ», не могло быть и речи. Пока полезу в тулуп, пока взведу курок… Не говоря уж о том, что после заварушки в аэропорту в пистолете осталось всего четыре патрона.

– Жаль, котята, что вы не испугались ни колдуньи с двумя головами, ни моей американской игрушки, – с притворным сожалением продолжал Сатана-младший. – Я надеялся напугать вас до смерти, чтобы вы убежали из Горлодуевки, сверкая пятками. Не хотелось мне ваши юные души губить. Но вы, котята, сами виноваты. Больно смелыми оказались. Поэтому придется вас… утопить.