Текст книги "Тайна танцующей коровы"

Автор книги: Валерий Роньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Тайна танцующей коровы

В НОВОЙ ШКОЛЕ

Я сидела на уроке биологии и смотрела в окно. За окном шел мокрый снег. По улице шли прохожие, тоже, естественно, мокрые. А в соседнем со школой детском кинотеатре шел штатовский ужастик под названием «Дед Мороз – вампир». Из окна класса мне была отлично видна афиша, рекламирующая этот фильм. На афише огромными буквами было написано:

ТОЛЬКО В НАШЕМ КИНОТЕАТРЕ!

НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК ДЕТВОРЕ – ЗАХВАТЫВАЮЩИЙ

АМЕРИКАНСКИЙ ТРИЛЛЕР «ДЕД МОРОЗ – ВАМПИР!»

МОРЕ КРОВИ! ГОРЫ ТРУПОВ!

ПРИХОДИТЕ, РЕБЯТА, – БУДЕТ КРУТО!!

Как же, круто – держи карман шире! Видела я эту дребедень по видику. Чушь собачья! И надпись на афише неправильная. Это у нас в России – Дед Мороз, а у них в Америке – Санта-Клаус.

Урок тянулся, как жевательная резинка. Я прямо заколебалась сидеть, а звонка все не было и не было. Ну и школа, блин горелый, даже звонки вовремя не дают.

Раньше я училась в другой школе, пока с родителями не переехала на новую квартиру. И вот с первого сентября пришла сюда. Мне здесь сразу же не понравилось. Такая тоска! Не успеешь рот раскрыть, как тебе уже двойку ставят. Если и правду говорят, что у человека головной мозг на девяносто процентов не работает, то у здешних преподавателей, по-моему, он не работает на все сто!

Судите сами. На прошлой неделе историк у меня спрашивает: «Мухина, кто такой Наполеон?» Ну, я ему, в шутку разумеется, отвечаю: «Наполеон – это французский коньяк». Так вы не поверите, он мне пару влепил. Да еще сказал при этом: «У тебя, Мухина, интеллект на уровне табуретки». За своим интеллектом лучше б смотрел. А то как ни придет на урок, первым делом дает письменное задание, а сам наушники нацепит и гоняет музон по плееру. Я один раз случайно услышала, что у него там крутится. И знаете что? Песенка под названием «Розовые ушки у моей подружки». А еще чего-то о моем интеллекте рассуждает. Молчал бы уж в тряпочку.

Мне вообще в этом году круто не везло. И не только потому, что в новую школу пришла. В мае, к примеру, за мной иностранные шпионы гонялись; в июле меня отечественные бандиты преследовали; а в сентябре такая примочка приключилась, вспоминать и то противно. Чокнутый профессор Федякин хотел вытащить из моей головы мозг! Для своих чудовищных экспериментов. Даже сейчас, спустя три месяца, при одном воспоминании об этом по телу мурашки бегают.

Да, жизнь, конечно, не бисквитное пирожное. Это я давно поняла. Еще в детском саду.

Но ничего. Скоро наступит Новый год, и все мои неприятности как ветром сдует. Вы спросите: почему? А я вам отвечу – в следующем году мне исполнится четырнадцать лет. А сейчас мне, как вы сами, наверное, догадались, тринадцать. Да еще родилась я тринадцатого числа. Да еще в роддоме под номером тринадцать. Въезжаете?! Три раза по тринадцать!

Потому-то круглый год у меня были одни неприятности.

Зато в следующем году заживу тихо и спокойно. Запишусь в какой-нибудь кружок кройки и шитья, или марки стану собирать. Хотя, откровенно говоря, неохота мне жить тихо и спокойно. Со скуки помереть можно. А я не хочу помирать со скуки.

Ведь приключения – это так здорово! При условии, конечно, что тебе везет, и все кончается хорошо. А у меня пока что (тьфу-тьфу-тьфу) все кончалось хорошо. Как-то умудрялась сухой из воды выходить.

В общем, этот год был не такой уж и плохой. Все шпионы и бандиты загремели в тюрьму. Чокнутый профессор Федякин угодил в сумасшедший дом. А я на первом же уроке безопасности получила сразу три пятерки.

Ах да, вы же не знаете, что такое урок безопасности. Сейчас объясню. С первого сентября в нашей школе ввели новый предмет под названием «Личная безопасность школьника». И преподаватель его самый настоящий следователь. Он дважды в неделю специально приходит из МУРа[1]1
  МУР – Московский уголовный розыск.


[Закрыть] и подробно объясняет, как себя вести, если террористы захватили тебя в заложники; или что надо делать, если в вагоне метро, где ты едешь, взорвалась бомба; или как следует поступить, если к тебе на улице пристал маньяк-убийца… Ну и так далее.

Когда следователь должен был прийти в первый раз, мы все ждали, что вот сейчас дверь откроется, и в класс войдет высокий голубоглазый спортсмен с кольтом 45-го калибра и с гаванской сигарой в зубах. Дверь открылась… и в классе появился маленький, толстенький человек с большими усами.

– Здорово, орлы! – сказал он. – Разрешите представиться, майор Гвоздь! Петр Трофимыч! Двадцать пять лет безупречной службы в рядах Московского уголовного розыска!

– Здра-а-сте, – протянули мы разочарованно.

– Не «здра-а-сте», – передразнил нас майор Гвоздь, – а «здравия желаем, товарищ майор!».

Вот так супермен. Скорее уж солдафон.

– Начнем наш урок. – Он открыл классный журнал. – Кто правильно ответит, что такое «черемуха», тому я сразу поставлю пятерку.

– Можно я! Можно я! – поспешно вскочила моя подружка Светка в надежде получить легкую пятерку.

– Ну давай. – Петр Трофимыч подкрутил правый ус.

– Черемуха – это такой цветочек, который…

– От-ставить! – приказал Гвоздь. – Садись. Неверно. Кто еще скажет?

Тут вскочила моя вторая подружка, Ленка.

– Черемуха, – затараторила она, – это дерево, на котором весной распускаются беленькие цветочки…

– Тоже неверно, – ко всеобщему удивлению, произнес майор. – Садись. Есть еще желающие ответить?

– Есть, – сказала я. – «Черемуха» – это слезоточивый газ. Применяется омоновцами при разгоне демонстрация и митингов.

– Молодец! – одобрительно воскликнул Петр Трофимыч. – Как звать?!

– Эмма Мухина.

– Ставлю тебе, Мухина, пятерку. А все записали в тетрадях: «Черемуха» – лакримогенное вещество. Распадается за 1,5–2 часа. Вызывает у человека отравления различной степени. Наиболее эффективным средством защиты является противогаз.

– А если нет противогаза, – спросил кто-то, – тогда как?

– Тогда надо закрыть глаза, а рот и нос зажать платком, смоченным в любой жидкости. Понятно?

– Понятно, – нестройным хором ответил класс.

Майор Гвоздь достал из кармана мятую пачку «Беломора» и выбил из нее папиросу.

– Теперь мой второй вопрос. – Он прикурил от самодельной зажигалки. – Кто из вас ходит в кружок или секцию?

Оказалось – все ходят. Кто в шахматный клуб, кто на курсы вязания, кто на шейпинг. Только одна я из всего класса занималась каратэ и дзюдо.

Петр Трофимыч дружески хлопнул меня по плечу.

– Вот, ребята, берите пример с Мухиной. В шахматы играть или там шейпингом заниматься можно и на пенсии. Если вы, конечно, доживете до пенсии. А сегодня вам надо уметь защищать себя от бандитов. Сами видите, какая в стране криминальная обстановка… – Майор снова хлопнул меня по плечу. – Давно, Эмма, каратэ занимаешься?

– С прошлого года. А в этом году на кик-боксинг записалась.

– Вот это по-нашему! – восхитился Гвоздь. – Ставлю тебе еще одну пятерку!

И он влепил в журнал еще один пятак. Все прямо обалдели от такой фишки. И только наша главная задавака Элька Синичкина с ехидной улыбочкой сказала:

– Подумаешь, кик-боксинг. Зато у Мухиной по биологии две двойки и одна единица.

Майор Гвоздь строго посмотрел на Синичкину.

– А тебя как зовут, красавица?

– Элеонора Синичкина, – жеманно ответила Элька. – Я круглая отличница.

– Так, так, так… – Майор выпустил из ноздрей густое облако дыма. – А вот скажи, Элеонора Синичкина, идешь ты, к примеру, в школу, а рядом с тобой началась перестрелка. Что ты будешь делать?

Ехидная улыбка медленно сползла с Элькиных губ.

– Убегу, – пискнула она.

– «Убегу», – передразнил Петр Трофимыч. – Нет, Синичкина, не убежишь. Пуля догонит. И останутся от тебя только твои хорошие отметки… – Гвоздь перевел взгляд на меня. – А ты, Мухина, как поступишь в подобной ситуации?

– Лягу на землю или за столб спрячусь.

– Правильно, – кивнул майор и, обращаясь уже ко всему классу, продолжил: – Ежели вы очертя голову броситесь наутек, то можете стать хорошей мишенью для случайной пули. Поэтому надо или залечь, или спрятаться за какое-нибудь естественное укрытие. Понятно?

– Понятно, – вновь нестройным хором ответил класс.

– Эмма Мухина получает третью пятерку. А тебе, Синичкина – пара!

Круглая отличница даже заикаться начала.

– К-какая п-пара?..

– Вот такая, – показал ей майор Гвоздь классный журнал с жирной двойкой напротив фамилии – Синичкина.

Элька, конечно, в слезы.

– Ничего, ничего, – похлопал и ее по плечу Петр Трофимыч. – Двойка – это не смертельно. Верно, Мухина? – подмигнул он мне.

– Верно, – ответила я и тоже подмигнула бравому майору.

ГОСТИ ИЗ КАРАГАНДЫ

И дома в последнее время все шло хорошо. К нам в гости из Караганды приехала мамина школьная подруга с дочкой, и родителям стало некогда пилить меня за плохие отметки. Подругу звали тетя Клара, а ее дочку – Катька. У Катьки были огненно-рыжие волосы, и я дала ей прозвище – Рыжик.

Рыжику только-только исполнилось шесть лет, но она уже все на свете знала. Прямо не девочка, а ходячая энциклопедия. Когда мы с ней в первый раз пошли прогуляться по старому Арбату, она мне тут же сообщила, что дельфины умеют разговаривать как люди, но не хотят; что если холодную и горячую воду поместить в холодильник, быстрее замерзнет горячая; что в Австралии ученые скрестили пчелу со светлячком, и теперь бедным австралийским пчелкам приходится собирать нектар с цветов днем и ночью… И так далее, и тому подобное. За один день я узнала от Катьки столько интересных вещей, сколько не узнала за семь лет учебы в школе. Честное слово.

– Рыжик, – изумленно спросила я, – откуда ты все это знаешь?

– Книжки надо читать, – гордо ответила Катька, задрав свой курносый нос.

Вот ведь финтифлюшка.

По дороге мы зашли на мои курсы по кик-боксингу, и я показала Катьке парочку приемчиков. И эта нахалка сразу же применила их на практике. Заехала моему тренеру ногой поддых.

– Хороший удар у девочки, – кисло улыбнулся тренер.

– Моя школа, – похвасталась я.

В общем, мы с Катькой так сдружились, что буквально все дни напролет бродили по заснеженной Москве и говорили, говорили, говорили… Как-то вернулись совсем уж поздно.

– Эмма, – всплеснула руками моя маман, – как можно таскать ребенка целый день по морозу, да еще голодного?!

– И вовсе я не голодная, – насупившись, пробурчала Катька. – Человек, если хотите знать, может сорок дней без еды обходиться, без сна – четыре дня, а без воздуха – семь минут.

– А тебя никто не спрашивает, – подала голос тетя Клара.

– Уже одиннадцать вечера, – продолжала разоряться мамочка. – Катеньке давно пора спать. И тебе, кстати, тоже. Не понимаю, где вы так долго болтаетесь?!

– Да мы в ночной ресторан зашли, – небрежно сказала я. – Пропустили там по стаканчику виски с содовой.

– Куда вы зашли?! – ошеломленно переспросила тетя Клара.

– Чего вы пропустили?! – ошеломленно переспросила мамочка.

– Виски с содовой! – бойко повторила Катька. – Называется «Белая лошадь». Это один из лучших сортов американского виски. Я его просто обожаю.

– Доченька, – растерянно пролепетала тетя Клара, – я думала, ты обожаешь молоко.

– Не-а. Теперь я пью только виски.

Тетя Клара, схватившись за сердце, начала медленно оседать в кресло.

В комнату вошел мой папочка.

– Ну вы даете, девчонки, – сказал он, обращаясь к маман и тете Кларе. – Неужели вы не понимаете, что дети шутят?

– Хороши шуточки, – слабым голосом произнесла тетя Клара. – Когда я была маленькая, я так с родителями не шутила.

– Да, да! – запальчиво поддержала ее моя мамочка. – Я тоже так с родителями не шутила. Раньше за подобные шуточки можно было и ремня получить!

– Так то раньше, – засмеялся папочка. – Раньше вообще лучше было.

– Ага, – согласилась я с ним. – Сахар был слаще.

– И вода мокрее, – с озорством подхватила Катька.

– Вот что, юмористы, – шлепнул нас папочка по мягкому месту, – а ну марш мыть руки, ужинать и спать!

Мы с Рыжиком наперегонки помчались в ванную.

А поздним вечером, после ужина, забравшись в одну кровать, мы лежали, укрывшись теплым одеялом, и Катька шепотом рассказывала арабские сказки «Тысяча и одной ночи».

За окнами мела метель, протяжно завывал ночной ветер, а по знойной пустыне на своем верном верблюде Улюме скакал отважный принц Бахтияр, чтобы спасти прекрасную принцессу Гюзель, попавшую в лапы коварного визиря Фаиза… Катька тихонько говорила, а я, закрыв глаза, видела, как принц въезжает в ворота аль-Хаббата, едет мимо многочисленных мечетей и минаретов, а на золотом поясе у него висит волшебный меч – подарок могущественного джина Бедр-аль-дина… Одним словом, полный кайф!

Но вот прошло несколько дней, и тетя Клара собралась уезжать. Я кинулась к ней и стала уговаривать погостить еще чуть-чуть. Хотя бы до тех пор, пока Рыжик не расскажет все сказки «Тысячи и одной ночи». И тут выяснилось, что тетя Клара уезжает вовсе не с Катькой, а с моими родителями. И не к себе, в Караганду, а в австрийские Альпы.

Оказывается, моему папочке в туристическом агентстве, где он теперь работал, дали три бесплатные путевки на горный курорт Нойштифт. И они уже послезавтра отправляются туда кататься на лыжах. А мы с Катькой остаемся вдвоем в Москве!

Я чуть не спятила от радости. Ух ты!

Перед самым отъездом маман накупила нам кучу всяких пакетов – с овощами, супами, мясом… А тетя Клара, в свою очередь, накупила кучу пригласительных билетов почти на все елки Москвы. Ну, мне-то эти елки были до лампочки, а Катька прямо запрыгала от восторга, заранее предвкушая, как она будет ходить на новогодние представления и получать там подарки от Деда Мороза.

Наконец родители и тетя Клара уехали, и мы зажили в свое удовольствие. Весело и свободно. Особенно веселилась Катька, ей ведь не надо было каждый день таскаться в школу. Пока я сидела на уроках и слушала всякую тягомотину, она успевала сходить на утренник; а уж на дневные и вечерние елки мы ходили с ней вдвоем. Катька там играла в разные игры, танцевала, читала стихи, принимала участие в викторинах… А в конце каждой елки получала подарок.

Вскоре у Рыжика набралось столько этих подарков, что мы, забросив куда подальше дурацкие пакеты с супами и овощами, стали обжираться исключительно сладостями и фруктами. На завтрак у нас были яблоки с конфетами, на обед мандаринки с шоколадками, а на ужин пряники и печенье…

– Мухина! – внезапно раздался над моей головой недовольный голос биологички. – Опять ты меня не слушаешь?!

Я даже вздрогнула. Тьфу ты! Уйдя в свои мысли, я совсем забыла, что нахожусь на уроке биологии.

– Да нет, Зинаида Аркадьевна, я вас внимательно слушаю.

– Что-то не похоже. О чем я сейчас рассказывала?

Я искоса взглянула на своего приятеля Володьку Воробьева. И украдкой ему моргнула – мол, выручай, Воробей. Он сразу все понял и, оскалив зубы, тихонько зарычал.

Я тоже сразу все поняла.

– Вы рассказывали о хищниках, Зинаида Аркадьевна.

– Верно, – смягчился тон у биологички. – А о каком конкретно хищнике я говорила?

Я вновь бросила взгляд на Володьку. Он обеими руками взъерошил свою шевелюру.

– О льве, – без запинки выдала я.

– Хм, правильно. А мне показалось, ты не слушала.

– Ну что вы, Зинаида Аркадьевна. Вы всегда так интересно рассказываете, – польстила я этой мымре.

– Хорошо, Мухина, – отстала она от меня и продолжила урок: – Львы панически боятся огня…

Опасность миновала, и я снова ушла в свои мысли. «Определенно, мне везет в последнее время… – думала я. – Прошел октябрь… ноябрь…. заканчивался декабрь, а особых неприятностей со мной не случалось. Так, глядишь, и дотяну до своего дня рождения без новых заморочек».

Не успела я об этом подумать, как дверь широко распахнулась, и в класс буквально ворвался директор нашей школы Спартак Сократович Спиноза. На нем прямо лица не было. Вернее, лицо, конечно, было, но очень взволнованное. Вообще он весь был какой-то взбудораженный, словно его только что выкинули из поезда на всем ходу.

– Где Мухина?! – срывающимся голосом закричал директор. – Мухина где?!

Я обреченно вздохнула. Начинались новые заморочки.

НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

– Я здесь, Спартак Сократович, – сказала я.

– Где?! – ошалело вертел он головой.

– У вас под носом. – Я встала.

– Слава Богу, – успокоился директор и, обращаясь к биологичке, сказал: – Зинаида Аркадьевна, я заберу Мухину на несколько минут.

– Пожалуйста, пожалуйста, – защебетала та в ответ и тут же меня заложила: – Хочу довести до вашего сведения, Спартак Сократович, что у Мухиной по биологии две двойки и одна единица.

Но директору было не до моих оценок.

– Потом, потом, – махнул он рукой. – Пошли скорее, Эмма.

И Спартак Сократович выскочил из класса. Я вышла вслед за ним, не преминув как следует грохнуть дверью. Чуть ли не бегом мы направились к директорскому кабинету.

– Войдешь, поздоровайся, – предупредил директор.

Мы вошли.

В кабинете, у окна, стоял высокий голубоглазый супермен с гаванской сигарой в зубах. Правда, вместо кольта 45-го калибра, в руке у него был зажат сотовый телефон.

– О’кей, – говорил супермен в микрофон. – Покупаю. Плачу двести тысяч баксов. Гуд бай. – Он спрятал трубку в карман.

– Здравствуйте, – сказала я, вспоминая, где же я видела этого человека.

Супермен так прямо и впился в меня взглядом.

– Так вот ты какая, Эмма Мухина.

– Какая? – спросила я, несколько сбитая с толку.

– Познакомься, Мухина, – суетливо произнес директор. – Это Илья Ильич Муромцев.

– Можно просто Илья. – Супермен элегантно поцеловал мою руку. – Долларовый миллионер.

– Кто? – не поняла я его последних слов.

– Илья Ильич входит в десятку самых богатых людей России, – уважительно пояснил директор. – Он крупнейший российский предприниматель.

Тут, наконец, я вспомнила, где видела Муромцева. По телеку. Он часто выступал в передаче «Как стать бизнесменом»; всегда снимался в шикарных костюмах. Да и сейчас у него был клевый прикид. Дорогой малиновый пиджак, модный галстук с бриллиантовой заколкой, золотой перстень на безымянном пальце… Короче, типичный «новый русский». Интересно, чего ему от меня надо?..

Словно бы угадав мои мысли, Муромцев сказал:

– Эмма, я слышал, вы блестяще распутываете запутанные преступления. Это правда?

– Правда, правда, – подтвердил Спартак Сократыч.

– А вы не согласитесь распутать еще одно запутанное преступление?

– Согласится, согласится, – ответил за меня директор.

– А что за преступление? – спросила я.

Лицо миллионера помрачнело.

– Я просто в отчаянии. Похитили мою единственную дочь Марину.

– Сочувствую, – сказала я, – но ничем помочь не могу.

– Как не можете? – опешил Муромцев, выронив сигару изо рта.

– А вот так, не могу, и все. Я берусь только за крутые дела. А такими мелочами, как похищение детей, не занимаюсь. Обратитесь в милицию.

Миллионер поспешно вытащил из кармана толстый бумажник.

– Вы не думайте, Эмма, я хорошо заплачу. Хотите долларами, хотите фунтами стерлингов…

– Ничего мне не надо, – поморщилась я. – Ни долларов, ни фунтов. Деньги меня вообще не интересуют.

– Что значит не интересуют?! – всполошился Спартак Сократович. – Ты, Мухина, прямо как эгоистка рассуждаешь. Если тебе деньги не нужны, родной школе отдай. Здание давно пора ремонтировать. Крыша протекает. В спортзале батареи не греют. Да еще и зарплату учителям не платят.

– Если Эмма согласится найти мою дочь, я отремонтирую школу, – пообещал Муромцев. – И учителям зарплату выплачу.

– Ты слышала, Мухина, слышала?! – возбужденно закричал директор.

– Да некогда мне, Спартак Сократыч, – с притворным вздохом ответила я. – Вы же сами знаете, у меня по биологии две двойки и одна единица. А на носу конец четверти. Надо их срочно исправлять.

Директор широко заулыбался.

– Это пустяки, Эмма. Я договорюсь с Зинаидой Аркадьевной. Можешь считать, что у тебя по биологии за четверть тройка.

– Спартак Сократович, – многозначительно произнес миллионер.

– Четверка, – тут же исправился директор.

– Спартак Сократович, – тоже многозначительно произнесла я.

– Ну и нахалка же ты, Мухина… Хорошо, будет тебе пятерка.

– Значит, вопрос решен. – Муромцев глянул на свои золотые часы. – Теперь можно и закусить.

Директор смущенно потупился.

– По нашей бедности могу предложить вам только чай. Правда, без сахара, зато два стакана.

– Спасибо. Мы лучше в ресторане пообедаем. Вы не возражаете, Эмма?

Я не возражала.

Распрощавшись с директором, мы вышли на улицу. У дверей школы стоял серебристый «континенталь» последней модели. Мы сели в машину, и личный шофер миллионера мгновенно доставил нас в ресторан «Миклухо-Маклай» неподалеку от Тверского бульвара.

Все столики в просторном зале были свободны.

– Здесь, наверное, выходной, – сказала я.

– Никаких выходных, – ответил Муромцев. – Это мой собственный ресторан. Я приказал его закрыть, чтобы никто не мешал нашему разговору.

Предупредительный официант притащил массу всевозможной еды, из которой я узнала лишь копченую колбасу. Все остальное было мне совершенно незнакомо. Какие-то язычки колибри в черепаховом соусе, морские коньки в мармеладовой подливе… Особенно мне понравилось, как выглядит блюдо под названием «Ле жабю в собственном соку».

– А что это такое? – спросила я у официанта.

– О-о, – причмокнул официант губами. – Французский деликатес. Вкуснейшая вещь. Делается из особого вида лягушек, разводимых в Бургундии.

От одной мысли, что я могла слопать лягушку, меня чуть не стошнило. Я решительно отодвинула тарелку в сторону.

– Не надо мне ваших французских жаб. Заодно и колибри с коньками уберите. Дайте чего-нибудь русского. Вареников со сметаной, к примеру.

– Но мы не готовим таких простых блюд, – растерялся официант.

– Приготовьте, – распорядился Муромцев. – А мне принесите копченой семги и черной икры.

Официант убежал. Миллионер закурил сигару. Я поудобнее устроилась в кресле.

– Итак, – трагическим голосом начал Муромцев, – это случилось неделю назад. По делам своей фирмы я находился в Бангкоке. И вот поздним вечером из Москвы позвонила жена и, рыдая, сообщила, что наша единственная дочь похищена. – Он замолчал, жадно затягиваясь сигарой.

– Ее похитили на улице? – деловито осведомилась я.

– Нет, на новогодней елке. К Мариночке подошли две девочки, по виду ее сверстницы, и о чем-то заговорили. Ни жена, ни телохранители не придали этому особого значения. А когда хватились, не было ни Мариночки, ни этих девочек.

– А где проходила елка?

– В Театре юного зрителя.

– Угу… – Я задумалась. – Скорее всего, это киднепинг.

Миллионер с сомнением покачал головой.

– При киднепинге похищают детей, чтобы сразу потребовать выкуп с богатых родителей. А уже прошла неделя, и никто выкупа с меня не требовал.

Официант принес наши заказы. Мне – вареники; Муромцеву – семгу и икру. Некоторое время мы молча ели. Потом я сказала:

– Покажите фотографию своей дочери.

Миллионер слегка замялся.

– У нас в доме нет ее фотографий. Мариночка не любит фотографироваться.

– А на видео?

– Тоже нет.

«Странно», – подумала я.

– Вернее, есть один снимок, – вспомнил Муромцев, – на котором ей три с половиной месяца. Но он вам вряд ли поможет в расследовании.

– В милицию вы обращались?

– Обращался.

– И что?

– Ничего. Вы разве нашу милицию не знаете?

– А в частные сыскные агентства?

– Да. – Он кивнул. – Я связался с лучшим московским агентством «Мегрэ». И они сразу же напали на след похитителей.

– И куда привел этот след?

– В Объединенные Арабские Эмираты.

– Куда?!

– В Арабские Эмираты, – повторил миллионер. – Точнее, в один из эмиратов, под названием Уллаухия. К сожалению, там след и потерялся. Но я готов оплатить все расходы, лишь бы вы снова отыскали этот след.

– Сколько?.. – начала я.

– Пятьсот долларов в час вас устроит?

– Нет, я спрашиваю, сколько лет вашей дочери?

– Шесть недавно исполнилось. Такая симпатичная девочка, прямо кудрявый ангелочек. – Муромцев умоляюще скрестил пальцы рук. – Эмма, вы моя последняя надежда. Прошу вас, найдите мою ненаглядную Ириночку.

Я удивленно на него посмотрела.

– Ириночку?! Вы же говорили, вашу дочь зовут Мариночкой.

В воздухе повисла пауза.

– Дело в том, Эмма, – закашлялся миллионер, – что, когда дочка родилась, жена хотела назвать ее Ириной, а я – Мариной. Мы так и не договорились. Поэтому до сих пор зовем ее то Ириночкой, то Мариночкой.

«Очень странно», – вновь подумала я.

– А у вашей Марины-Ирины особые приметы имеются?

– Особые приметы?

– Ну да. Шрамы, татуировки, родинки.

– Какие у шестилетнего ребенка татуировки? Да и родинок со шрамами у нее нет.

– Ну хоть что-нибудь есть? Яркая деталь во внешности?

Муромцев подумал.

– У нее рыжие волосы.

– А еще?

– Пожалуй, все.

– Не густо, – вздохнула я.

– Но и не пусто, – прибавил миллионер и, щедро намазав черной икрой булку, протянул мне. – Прошу.

– Благодарю.

– Так вы возьметесь за это дело? – с надеждой спросил он. – Возьметесь?..

Я откусила от булки порядочный кусок.

– Может быть, и возьмусь. Но сначала мне надо посоветоваться со своим помощником.