Текст книги "История военно-окружной системы в России. 1862–1918"

Автор книги: Валерий Ковалев

Соавторы: Николай Ковалевский,Алексей Безугольный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Наконец, значительно осложнились условия перехода военно-сухопутных сил Европейской России на военное положение.

Уже к январю 1905 г. наличный состав нижних чинов запаса после семи частных мобилизаций снизился с 2 200 000 человек до 1250 000. С учетом того, что неявка поднимаемых контингентов могла достигать, как считалось, 15 % и при мобилизации до 200 тыс. человек надлежало отправить на Кавказ и в Туркестан, то, по подсчетам мобилизационного отдела, на укомплектование западных частей можно было бы использовать не более 900 тыс. человек. Этих людей хватило бы лишь на приведение в полные боевые составы полевых и крепостных войск. На укомплектование резервных войск, которые развертывались в дивизии, ресурсов уже не было, кроме не проходивших военную службу ополченцев.

Еще более плачевно обстояло дело с резервом офицерского состава. Дефицит офицеров составлял 9500 человек (при мобилизационной потребности в 14 500 человек)[500]500
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 472. Л. 55.


[Закрыть]. В докладе мобилизационного отдела от 5 января 1905 г. констатировалось: «Есть вероятие ожидать, что в случае общей мобилизации большинство пехотных полков выйдут в поход, не имея вовсе в ротах младших офицеров»[501]501
  Там же. Л. 8.


[Закрыть].

Хотя говорилось, что «скорейший пересмотр подготовительных соображений к войне на западе… является делом первостепенной важности» (выделено в источнике. – Авт.), и тут же отмечалось, что «в крупных штрихах» эту работу можно было бы закончить к весне[502]502
  Там же.


[Закрыть]. Однако к этому времени положение нисколько не улучшилось. 11 апреля 1905 г. В.В. Сахаров вынужден был признать: «Наша боевая готовность на западных фронтах настолько пострадала, что вернее будет сказать, что эта готовность совершенно отсутствует и крайне сомнительно, чтобы при все возрастающих требованиях с Востока мы могли пополнить недостающее, ибо, очевидно, теперь все усилия должны быть направлены, прежде всего, на снабжение действующих армий…»[503]503
  Там же. Л. 51.


[Закрыть] Позже в справке «По вопросу о нашем положении на западных границах» от 27 мая 1905 г. он повторил: «Мы на наших западных границах совершенно бессильны»[504]504
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 472. Л. 44.


[Закрыть].

К этому времени группировка русских войск на Дальнем Востоке достигла 727 батальонов (640 тыс. штыков в составе четырех корпусов и одной дивизии). Для сравнения, на западе оставалось 1011 батальонов. Вместо 1256 батальонов по расписанию № 18 против Германии и Австро-Венгрии можно было выставить только 820 батальонов. План боевых действий пересматривался «на более скромных началах» на основе «строго оборонительной идеи»[505]505
  Там же. Л. 46, 47.


[Закрыть].

Изнурительный характер Русско-японской войны, негативно сказавшейся на боеспособности войск западных округов, стал одной из главных причин того, что русское правительство вынуждено было пойти на заключение мира с Японией. Дальнейшее изъятие резервов из Европейской России грозило необратимым ослаблением обороны западных рубежей страны.

В заключение следует остановиться на ходе боевых действий войск Приамурского округа. Выше уже говорилось о том, что после того, как маньчжурская группировка войск округа была подчинена начальнику Квантунской области и наместнику на Дальнем Востоке, Приамурскому округу ставилась вспомогательная задача прикрытия Владивостока и всего Южно-Уссурийского края. Округ также был подчинен наместнику. По боевому расписанию войск округа, утвержденному императором 14 января 1904 г., полевые части сводились в Южно-Уссурийский отряд в составе 10,5 батальона, 6 эскадронов и 5 батарей (части 2-й и 6-й Восточно-Сибирских стрелковых бригад), располагавшийся в районах Раздольное и Посьет. Гарнизон Владивостока состоял из 14 батальонов, 4 артиллерийских батарей, 2 саперных рот, 2 минных рот, крепостного телеграфа. В Николаевске, Благовещенске, Хабаровске, Никольске-Уссурийском, на острове Сахалин имелись небольшие отряды[506]506
  Русско-японская война. 1904–1905 гг. СПб., 1910. Т. 9. Второстепенные театры военных действий. С. 16, 17.


[Закрыть]. Южно-Уссурийскому отряду ставилась задача: в случае, если японцы не станут угрожать Владивостоку и направят удар на Гирин, Харбин, отряд должен активно помогать Маньчжурской группировке русских войск, действуя на коммуникации противника.

Командовал округом в 1904 г. генерал-лейтенант (позже – генерал от инфантерии) Н.П. Линевич. Он был близок к Куропаткину, пользовался его доверием, давно служил на Дальнем Востоке и хорошо знал край. В 1900 г. Линевич участвовал в подавлении боксерского (ихэтуаньского) восстания.

Некоторое время в начале войны, до прибытия 20 марта 1904 г. в Маньчжурию генерала от инфантерии Куропаткина со своим штабом, генерал Н.П. Линевич номинально командовал русскими сухопутными силами. Он и штаб Приамурского округа переместились в Лаоян, где, впрочем, совершенно бездействовали, поскольку боевых действий еще не велось. Прикомандированный к Линевичу молодой офицер Генерального штаба А.А. Игнатьев застал в Лаояне «типичный штаб военного округа мирного времени. На всех его чинах лежал отпечаток скуки захолустного гарнизона»[507]507
  Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1988. С. 150.


[Закрыть]. Генерал Линевич был окружен родственниками и имел прозвище «папашка». «Здесь царило бездействие, так как по железной дороге не было подвезено ни одного солдата, хотя с начала войны прошло уже два месяца»[508]508
  Там же.


[Закрыть].

Н.П. Линевич вернулся в Хабаровск, однако после Мукденского сражения в феврале 1905 г. по высочайшему указу сменил Куропаткина на посту главнокомандующего всеми сухопутными войсками на Дальнем Востоке. Назначение это вызвало неоднозначные оценки наблюдателей. «Старый полуобразованный… может быть, недурной полковой командир…» – писал о нем С.Ю. Витте, не простивший Линевичу того, что, взяв в ходе подавления боксерского восстания Пекин, «он произвел громадный грабеж, в коем лично не остался в стороне»[509]509
  Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 381.


[Закрыть]. А.Ф. Редигер считал это назначение «свидетельством бедности в генералах»[510]510
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Кн. 1. С. 411.


[Закрыть].

В то же время на должности командующего округом, которую Н.П. Линевич занимал в период активных боевых действий в 1904 и начале 1905 г., он, очевидно, оказался на своем месте, умело организовав оборону Южно-Уссурийского края и производя рейды на Корейский полуостров. 23 марта 1905 г. в командование войсками Приамурского округа вступил генерал от кавалерии Хрещатицкий.

Основная сила округа – Южно-Уссурийский отряд (начальник отряда – начальник 2-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майор Анисимов) – длительное время не принимал участия в боевых действиях из опасения, что японцы, господствовавшие на море, могли высадить десант в тылу русских войск – в Северной Корее или в районе Владивостока. 11 апреля 1905 г. отряд был расформирован и разделен на более мелкие отряды общей силой в 19,5 батальона и 40 орудий[511]511
  Русско-японская война 1904–1905 гг. Т. 9. С. 173.


[Закрыть].

Летом и осенью 1904 г. в Северной Корее действовал сводный кавалерийский отряд, сформированный из трех казачьих полков (14 сотен). Лишь летом 1905 г., когда на всем фронте Русско-японской войны бои почти прекратились, начались достаточно активные действия войск округа в Северной Корее. В конце июня был сформирован Корейский отряд в составе 7,5 батальона при 20 орудиях и 12,5 сотни (командир – генерал-майор Анисимов), доведенный позже до 12,5 батальона и имевший задачу «возможно продолжительное время удерживать в своих руках Северную Корею, как в целях политических, так и для того, чтобы не допустить противника в наши пределы»[512]512
  Там же. С. 49.


[Закрыть]. Достаточно успешно действуя против немногочисленных (до 12 батальонов) японских сил, Корейский отряд до середины августа беспокоил противника и, по крайней мере, выполнял поставленную перед ним политическую задачу – удерживать Северную Корею. В августе, не имея нормального тыла, отряд был вынужден отступить к р. Тюмень-Ула.

Войска округа постепенно наращивались. К апрелю 1905 г. в составе Южно-Уссурийского отряда имелось 27 пехотных батальонов при 64 орудиях (22,7 тыс. штыков). Гарнизон крепости Владивосток насчитывал 42 тыс. штыков[513]513
  Русско-японская война 1904–1905 гг. Т. 9. Приложения. С. 43, 51.


[Закрыть]. Корейский отряд ожидал дальнейшего усиления, но война вскоре окончилась.

Войска Приамурского военного округа вполне удовлетворительно выполнили возложенную на них задачу прикрытия сухопутной и морской границ Российской империи. В то же время выполнение этой задачи не позволило им помочь основной группировке русских войск, которые вели тяжелые бои в Маньчжурии и на Квантунском полуострове. Весьма осторожные набеговые действия в Северной Корее велись в большом отдалении от основных коммуникаций противника и имели лишь тактическое значение.

Следует отметить, что план войны с Японией, которым штаб Приамурского округа занялся еще в конце XIX столетия, в основных чертах лег в основу последующего планирования и действий русских войск.

В целом военно-окружная система на рубеже веков находилась в кризисном состоянии, что отражало общие проблемы русской армии. Хроническое недофинансирование, недостаток молодого, энергичного высшего командно-начальствующего состава, недостаточное по сравнению с противником развитие путей сообщения существенно снижали боеспособность русской армии. Война на Дальнем Востоке продемонстрировала неготовность России к крупномасштабной войне. Западные границы фактически были оголены. Должным образом себя проявил, пожалуй, лишь Приамурский военный округ, но следует учесть, что он не подвергся серьезным боевым испытаниям.

Глава 6
Военные округа в армейских реформах и стратегическом планировании накануне первой мировой войны (1906–1914)

1
Русская армия на грани катастрофы (1905–1910)

Русско-японская война самым негативным образом отразилась на состоянии вооруженных сил России. Без преувеличения можно сказать, что ее пагубные последствия сказались и на ходе Первой мировой войны, ее итогах и на судьбе Российской империи в целом. Помимо повторного поражения, которое она потерпела в войне с Японией, перенапряжения экономики, социального взрыва, пошатнувшего устои самодержавия, Россия с лета 1905 г. была не в состоянии защитить свои западные границы, поскольку в течение всего периода военных действий из центральных районов страны руководством военного ведомства постоянно перебрасывались войска, артиллерийские батареи, боеприпасы, другие материальные средства на Дальний Восток. По признанию занимавшего в предвоенный период должность генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба Ю.Н. Данилова, 1905–1910 гг. были временем полного военного бессилия России[514]514
  Данилов Ю.Н. Россия в Мировой войне. 1914–1915 гг. Берлин, 1924. С. 32.


[Закрыть]. Между тем международная обстановка в Европе становилась все более напряженной и страна втягивалась в новый еще более крупномасштабный вооруженный конфликт.

Место и роль военно-окружной системы рассматриваемого в главе периода как ядра армейских формирований военного времени до сих пор не изучались специально. Исследовались лишь отдельные аспекты деятельности управлений округов и подчиненных им войск[515]515
  Карпеев И.В. Военно-окружной аппарат царской России на службе внутренней политики самодержавия (июнь 1907 г. – июль 1914 г.): Автореф. дисс… канд. ист. наук. М., 1987. С. 17.


[Закрыть]. Этому периоду посвящены также и соответствующие разделы в начавших издаваться в последние годы работах по истории отдельных военных округов.

Русско-японская война и первая русская революция поставили армию на грань катастрофы. Ее соединения и части были дезорганизованы неразумной политикой, проводимой в годы войны, когда маршевые команды формировались в авральном порядке из самых различных войсковых организмов. Буквально опустошенными оказались склады: окружные запасы уходили в Маньчжурию, «как в бездонную бочку»[516]516
  Сухомлинов В.А. Воспоминания. М.; Л., 1926. С. 133.


[Закрыть]. Материальное и продовольственное снабжение нижних чинов было, по определению А.Ф. Редигера, «нищенским». Солдаты жили впроголодь, их одевали в лохмотья, и без помощи из дому они «не только бедствовали, но почти не могли существовать»[517]517
  Редигер А.Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. М., 1999. Т. 1. С. 476.


[Закрыть]. К этим бедам русской армии добавилось в ходе войны и революции значительное ухудшение качества командного состава и нижних чинов, направленных в действующую армию, а также приток в части большого числа отрицательно настроенных к военной службе запасных.

По словам В.А. Сухомлинова, осенью 1904 г., когда он, будучи командующим войсками Киевского округа, докладывал Николаю II о последствиях маньчжурской кампании в западных округах, император «был глубоко потрясен, потому что я ему подтверждал то, о чем он знал из других округов, в особенности из Вильно и Варшавы»[518]518
  Сухомлинов В.А. Указ. соч. С. 134.


[Закрыть]. Мнение многих современников совпадало с тем, которое высказал военный министр (с июня 1905 г.) А.Ф. Редигер: армия «была не готова к походу»[519]519
  Редигер А. Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 236.


[Закрыть].

Кризису русской армии способствовало не только поражение в войне, но и внутренние проблемы, сотрясавшие империю в начале XX в. Одной из главных функций войск в период первой русской революции стало участие в подавлении волнений и восстаний. Еще в Положении о военно-окружном управлении 1864 г. предусматривалось «содействие» округов гражданским властям «во всех случаях, когда необходимо участие войск для сохранения порядка и спокойствия в крае…»[520]520
  Свод военных постановлений 1869 г. 1-е изд. Кн. II. Военно-окружные управления. СПб., 1869. Ст. 26.


[Закрыть]. Услугами армейских частей чаще всего пользовались министерства внутренних дел, юстиции, финансов и путей сообщения для выполнения охранно-полицейских или карательно-репрессивных функций. В 1905–1907 гг. использование войск для «содействия гражданским властям» достигло наибольших масштабов и в течение нескольких лет являлось едва ли не главным их родом деятельности.

17 февраля 1906 г. царский рескрипт «Об изменении правил о призыве войск для содействия гражданским властям» значительно расширил перечень ситуаций, при которых армия использовалась как карательно-полицейский орган. Наибольшее число вызовов войск для исполнения карательных функций пришлось на самые развитые в промышленном отношении округа – Варшавский, Виленский, Московский, Киевский, Одесский и Петербургский. Значительными являлись и масштабы крестьянских выступлений. Для подавления волнений в сельской местности территории военных округов были поделены на районы (совпадавшие с территориями губерний), начальникам которых подчинялись все войска, находившиеся в них. В наиболее неспокойных аграрных местностях организовывалось постоянное патрулирование кавалерийскими отрядами[521]521
  Карпеев И.В. Указ. соч. С. 17.


[Закрыть]. Статистика использования войск по нарядам гражданских ведомств показана в таблице 17.

Таблица 17

Использование армии в подавлении революционных выступлений в период первой русской революции[522]522
  Всеподданнейший отчет Военного министерства за 1907 год. СПб., 1909. С. 16.


[Закрыть]

Непомерные наряды на полицейскую службу в начале века стали настоящим бичом русской армии, существенно снижавшим ее боеспособность. Они крайне негативно сказывались на процессе обучения. В годы первой русской революции он почти повсеместно фактически был заброшен. «Служба войск по содействию гражданским властям приняла в настоящий момент такой характер, при котором большинство войсковых частей поставлены в совершенно ненормальные условия повседневной жизни, не только исключающие всякую возможность правильно вести занятия и обучение, но и содействующие постепенному расшатыванию дисциплины и внутреннего порядка, что в конце концов может привести к полной потере армии как боевой единицы…» – докладывал царю 16 ноября 1906 г. военный министр[523]523
  РГВИА. Ф. 2000. On. 1. Д. 91. Л. 149.


[Закрыть]. Отмечалось при этом, что войска призывались по любому поводу, размещались в случайных местах, на целые месяцы лишались нормальной пищи и бани. Губернаторы использовали части по своему усмотрению, раздробляли их на мельчайшие единицы и импровизированные команды[524]524
  Там же. Д. 364. Л. 99.


[Закрыть]. «Армия не учится, а служит вам», – резко заявил А.Ф. Редигер председателю Совета министров А.П. Столыпину 1 марта 1907 г.[525]525
  Поливанов А.А. Из дневников и воспоминаний по должности военного министра и его помощника. 1907–1916 гг. М., 1924. Т. 1. С. 42.


[Закрыть]

На 1 октября 1906 г. вне пунктов постоянной дислокации пребывали 218 батальонов, 210 эскадронов и сотен, 17 батарей, а также несколько десятков второочередных казачьих полков, а вне своих округов 46 батальонов, 22 эскадрона и 8 батарей[526]526
  РГВИА. Ф. 2000. On. 1. Д. 91. Л. 150.


[Закрыть]. Это положение сохранялось и после окончания революции. Так, еще в конце 1908 г. в Казанском военном округе находились прикомандированные сюда в 1906 г. 16 батальонов пехоты и 24 сотни, что равнялось составу пехотной и кавалерийской дивизий[527]527
  Всеподданнейший отчет… за 1908 г. СПб., 1910. С. 12.


[Закрыть].

Прямым следствием усиленной караульно-полицейской службы войск и их бытовой неустроенности стал значительный рост заболеваемости в армии. Общая убыль в ней по этим причинам составила за 1906 г. почти 60 тыс. человек (в том числе 5200 умершими). Заболевшими числились 568 тыс. нижних чинов (416 на 1000 человек списочного состава) и 22,8 тыс. офицеров (337 человек на 1000). Наиболее высокая заболеваемость отмечалась в области войска Донского (в 2,4 раза), в Туркестанском (в 1,9 раза), Варшавском (в 1,7 раза), Московском и Петербургском (в 1,6 раза) округах[528]528
  Всеподданнейший отчет… за 1906 г. СПб., 1908. Приложения. Отчет Главного военно-медицинского управления. С. 7, 8.


[Закрыть].

Наладить учебный процесс удалось лишь к 1911–1912 гг. В 1912 г. в подвижных сборах приняли участие 1074 батальона, 638 эскадронов и сотен и 557 батарей, причем в Виленском, Варшавском, Киевском и Приамурском округах сборы были окончены большими маневрами[529]529
  Всеподданнейший отчет… за 1912 г. СПб., 1916. С. 12.


[Закрыть]. Однако и в этом году в отчете Военного министерства за 1912 г. констатировалось, что «несмотря на наступившее в стране полное успокоение», наряды войскам для обслуживания надобностей гражданских ведомств (охрана тюрем, государственных учреждений, конвоирование преступников и проч.) оставались «довольно значительными»[530]530
  Там же. С. 12.


[Закрыть]. Особенно тяжелым бременем наряды ложились на окраинные округа – Кавказский, Иркутский, Омский, Приамурский, Туркестанский. При этом значительная часть войск Кавказского округа была отвлечена на охрану русской миссии в Персии, а сибирских округов – на охрану строившейся Амурской железной дороги. Такое положение сохранялось до начала Первой мировой войны[531]531
  РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 111. Л. 23.


[Закрыть].

Новый подъем революционного движения в предвоенный период вновь серьезно нарушил планомерную учебу войск. По данным И.В. Карпеева, в 1914 г. пройти полный курс боевой подготовки не смогли 37,4 % пехотных и 48,7 % кавалерийских частей (в 1908 г. эти цифры составили соответственно 13,8 и 15,9 %)[532]532
  Карпеев И.В. Указ. соч. С. 15.


[Закрыть]. Например, в июле 1914 г. целая дивизия Петербургского военного округа была брошена на подавление забастовки питерских рабочих[533]533
  Там же. С. 16.


[Закрыть].

Одним из важных инструментов в подавлении революции и выступлений последующего периода стали окружные органы военной юстиции. Согласно Положению о местностях, объявленных состоящими на военном положении 1892 г. и ряду других законов, дела гражданских лиц изымались из общей подсудности и направлялись в военно-окружные суды, рассматривавшие их в упрощенном порядке. Число таких дел возросло с 18 в 1904 г. до 7016 в 1908-м (по ним вынесено 1135 смертных приговоров, а 2338 лиц были осуждены на каторгу)[534]534
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 237.


[Закрыть]. За период 1907–1914 гг. в военно-окружных судах рассматривались дела более 21 тыс. гражданских лиц, из которых около 40 % были приговорены к смертной казни или каторге[535]535
  Карпеев И.В. Указ. соч. С. 18.


[Закрыть].

Для командующих военными округами борьба с собственным народом стала тяжелым испытанием. За ненадлежащее исполнение этих обязанностей они безоговорочно снимались со своих постов. Неумение подавить революционное движение в своем округе квалифицировалось как «несоответствие должности». Ставший, как уже отмечалось, в июне 1905 г. военным министром А.Ф. Редигер нашел, что «почти повсеместно» «старшие военные начальники, большей частью престарелые, непривычные к инициативе, опасаясь ответственности, терялись и бездействовали. Так было на войне, то же повторялось при возникновении беспорядков в стране». В частности, военный министр был недоволен действиями командующего войсками Одесского округа генерала от инфантерии С.В. Каханова, который во время восстания матросов на броненосце «Потемкин» в июне 1905 г. не решился разоружить или потопить корабль, а вступил в переговоры с восставшими. Позднее в донесении по этому поводу в Военное министерство им были пропущены «неудобные для военных властей детали»[536]536
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 453–454.


[Закрыть]. С.В. Каханов был немедленно снят с должности. Точно так же своего поста лишился командующий войсками Варшавского округа генерал-адъютант Максимович. Позднее, по мере развития революции, А.Ф. Редигер, невзирая на незыблемые традиции старшинства в чинопроизводстве, был готов назначать командующих округами даже из числа толковых начальников дивизий[537]537
  Там же. С. 516.


[Закрыть].

Между тем части русской армии легко втягивались в состояние революционного брожения, хотя выступления солдат носили в большей степени обособленный характер и были обращены против непосредственных начальников. Нижние чины требовали прежде всего улучшения бытовых условий службы. В период наивысшего подъема революции в октябре – декабре 1905 г. лишь в четверти случаев солдатских выступлений из 195 были отмечены попытки организованного протеста путем создания солдатских комитетов и установления связи с рабочим движением. При этом солдатские протестные акции серьезно разминулись с последним по времени: на 1906 г., когда революция в стране была в основном подавлена, пришлось 166 выступлений солдат, в том числе 32 вооруженных, с общим числом участников более 150 тыс. человек[538]538
  Военные организации российского пролетариата и опыт его вооруженной борьбы. 1903–1917. М., 1974. С. 383.


[Закрыть]. В значительной мере это объяснялось тем, что с Дальнего Востока интенсивным потоком стали прибывать принимавшие участие в войне войска. Поскольку пополнения для Маньчжурской армии черпались хаотично из состава многих частей, то, по словам В.А. Сухомлинова, бывшего в то время командующим Киевским округом, «возвращавшиеся к своим частям нижние чины играли роль своего рода инфекции». С побывавшими на войне солдатами, «оборванными, голодными и утомленными», «справиться было труднее, нежели с нижними чинами мирного положения»[539]539
  Сухомлинов В. А. Указ. соч. С. 98.


[Закрыть].

Стихийный характер солдатского революционного движения отечественная литература советского периода объясняла крестьянской природой русской армии, препятствовавшей осознанию и раскрытию классового сознания солдатской массы[540]540
  Голуб П.А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977. С. 62, 63.


[Закрыть]. Последняя, по определению В.И. Ленина, занимала промежуточное положение между крестьянством и пролетариатом, причем пролетариат находился в меньшинстве.

Антиправительственные выступления в армии жестоко карались властями. Всего по официальным данным за три года революции военным судам было предано более 127 тыс. военнослужащих[541]541
  Всеподданнейший отчет… за 1907 г. С. 89.


[Закрыть]. В 1906 г., после выявления фактов агитации и проведения митинга в 1-м батальоне лейб-гвардии Преображенского полка весь батальон подвергся показательному наказанию: он был исключен из списков полка, а на его основе создан «учебный батальон», расположенный гарнизоном в глухой новгородской деревне. Занимаемых должностей лишились начальник дивизии и командир гвардейского корпуса (князь Васильчиков), а главнокомандующий Петербургским военным округом великий князь Николай Николаевич получил высочайший выговор[542]542
  Свечин М. Записки старого генерала о былом. Ницца, 1964. С. 88, 89.


[Закрыть]. Вскоре последовало распоряжение царя о сформировании подобных «учебных батальонов» (содержавшихся, по существу, на правах дисциплинарных частей) во всех военных округах. До конца 1906 г. кроме Петербургского округа такой батальон был создан в Одесском военном округе из числа участвовавших в революционных беспорядках нижних чинов Севастопольской крепостной артиллерии[543]543
  Всеподданнейший отчет… за 1906 г. Приложения. Отчет по Главному штабу. С. 30.


[Закрыть].

Значительное «успокоение» в войсках констатировалось только в период, предшествовавший Первой мировой войне. В 1910 г. по политическим статьям в отношении военнослужащих было возбуждено 210 уголовных дел, в 1911-м – 225, в 1912-м – 115[544]544
  РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 111. Л. 33.


[Закрыть].

Полное расстройство армии, достигшее апогея в 1905–1906 гг., заставляло царское правительство искать пути к ее усовершенствованию и реформированию. Этот поиск начался еще до окончания Русско-японской войны и первоначально коснулся сферы высшего командования как одного из самых больных мест русской армии, а также ввиду относительной дешевизны таких преобразований.

В 1905 г. была проведена реформа центрального военного управления. Ее идея (по германскому образцу) принадлежала главнокомандующему войсками гвардии и Петербургского округа великому князю Николаю Николаевичу (младшему) и его ближайшему сотруднику генерал-лейтенанту Ф.Ф. Палицыну. 8 июня был создан коллегиальный орган Совет государственной обороны (СГО), который должен был объединить деятельность существовавших отдельно Военного и Морского министерств, а также осуществлять ее координацию с гражданскими ведомствами[545]545
  См.: Положение о Совете Государственной Обороны. СПб., 1906. С. 1.


[Закрыть]. 25 июня 1905 г. из состава Главного штаба, остававшегося в составе Военного министерства, был выделен орган оперативно-стратегического управления – Главное управление Генерального штаба (ГУГШ), независимый от военного министра и подчинявшийся непосредственно царю. Он состоял из управлений 2-го генерал-квартирмейстера (без мобилизационного отдела), военных сообщений, военно-топографического, а также отделения по службе Генерального штаба[546]546
  Тенералъный штаб Российской армии: история и современность. М., 2006. С. 85.


[Закрыть]. В конце июня и начале июля были также предприняты меры для повышения роли генерал-инспекторов родов оружия, которые наделялись большими полномочиями в инспектировании и реформировании подчиненных войск и получили право личного доклада императору, то есть стали фактически независимы от военного министра. Была введена должность генерал-инспектора пехоты.

На практике новая система управления с первых же шагов стала давать сбои. СГО в оценках современников стал «бедламом» (П.А. Столыпин) и «кабаком» (генерал Ф.Ф. Палицын), «именитым обществом безработных князей» (генерал В.А. Сухомлинов), в котором в бесконечных словопрениях тонули важные дела. Несколько лет Совет государственной обороны и образованные им комиссии обсуждали различные программы реформирования армии. Крайне усложнилась система стратегического планирования и управление войсками. А.Ф. Редигер вспоминал, что, будучи военным министром, не имел «никаких трений ни с начальником Генерального штаба, ни с генерал-инспекторами, так как дело шло по традиции и все заботились именно о деле, а не занимались препирательствами»[547]547
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 191.


[Закрыть]. Однако в случае пересечения их полномочий возникали многочисленные казусы, когда военный министр даже не ставился в известность о принимаемых в ГУГШ ключевых решениях (например, о возможности мобилизации войск Кавказского округа из-за осложнений с Турцией[548]548
  Поливанов А.А. Указ. соч. Т. 1. С. 39.


[Закрыть]), а приказы генерал-инспекторов подчас были прямо противоположны его распоряжениям. Последние ездили в округа, не предупреждая военного министра, а тот даже спустя несколько месяцев не знал, «что они там видели»[549]549
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 192, 193.


[Закрыть]. Нужно отметить и то, что генерал-инспекторы в течение нескольких лет не имели четко прописанного юридического статуса, кроме того, что подчинялись непосредственно государю. Их отношения с военным министром и командующими округами оставались неопределенными. В секретной части своего всеподданнейшего отчета царю за 1905 г. командующий войсками Варшавского округа генерал от кавалерии Г.А. Скалон отмечал, что великие князья, занимавшие должности генерал-инспекторов, вмешиваются в дислокацию войск, не согласовывая их переброски «ни с планом войны, ни с расположением других войск… Что касается вмешательства генерал-инспекторов… в дело подготовки войск и командования ими, то есть всецело в сферу деятельности и ответственности командующих войсками, то это составляет постоянное явление»[550]550
  РГВИА. Ф. 2000. On. 1. Д. 364. Л. 69.


[Закрыть]. Лишь в конце 1907 г. удалось приравнять генерал-инспекторов к командующим войсками округов с «известной зависимостью» их от военного министра. Подчинение это было довольно формальным, но министр А.Ф. Редигер был доволен и тем, что генерал-инспекторы информировали его о своих поездках в войска.

Самостоятельность начальника Генерального штаба, первоначально воспринимавшаяся как источник его силы, вскоре обернулась слабостью, поскольку выяснилось, что он реально ничем не распоряжался (прежде всего средствами на планируемые им преобразования). Поставленный во главе его генерал-лейтенант Ф.Ф. Палицын превратился в «почетного консультанта» или «ходатая по военным делам»[551]551
  Данилов Ю.Н. Указ. соч. С. 33.


[Закрыть]. В 1908–1909 гг. четко обозначилась тенденция к свертыванию реформы. По словам В.А. Сухомлинова, к этому времени «никто друг друга уже больше не понимал»[552]552
  Сухомлинов В.А. Указ. соч. С. 137.


[Закрыть].

Как и в прежние годы, борьба за централизацию руководства военным ведомством наталкивалась на сильнейшее противодействие членов императорской фамилии (главнокомандующего гвардией и Петербургского округа великого князя Николая Николаевича, генерал-инспектора артиллерии великого князя Сергея Михайловича, генерал-инспектора по инженерной части великого князя Петра Николаевича, главного начальника военноучебных заведений великого князя Константина Константиновича и др.), занимавших в армии ключевые посты и пользовавшихся большим влиянием на Николая II. «Каждый великий князь, – отмечал А.Ф. Редигер, – норовил выкроить себе автономный удел, и от него не было не только возможности избавиться, но даже не было возможности добиться чего-либо ему неугодного»[553]553
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 216.


[Закрыть]. В.А. Сухомлинов считал задачу устранения влияния великих князей на царя («злой воли на слабую») «главным условием для спасения России»[554]554
  Сухомлинов В. А. Указ. соч. С. 213, 214.


[Закрыть].

Постепенно военному министру удалось вернуть в свое подчинение и остальные части военного управления. Совет государственной обороны был упразднен летом 1909 г. (фактически он не функционировал с весны 1908 г.), после того как великий князь Николай Николаевич вступил с Николаем II в полемику по поводу распределения бюджетных средств между армией и флотом. Летом 1908 г. начальник ГУГШ был лишен права самостоятельного доклада царю и фактически подчинен военному министру. Наконец, в декабре 1909 г. права личного доклада царю лишились все четыре генерал-инспектора. Кроме того, в 1909–1910 гг. была оптимизирована структура самого Военного министерства, ликвидированы дублирующие органы, обновлен кадровый состав[555]555
  Подробнее об этом см.: Кожевникова Г.В. Реорганизация управления русской армии накануне Первой мировой войны (1910–1914 гг.): Автореф. дисс…. канд. ист. наук. М., 2000. С. 22–25.


[Закрыть]. С объединением управления военным ведомством значительно ускорилась реформа армии.

На фоне столь серьезных преобразований в высших органах военного руководства военно-окружные управления в основном сохраняли традиционную структуру, приданную им еще при их создании в 60-х гг. XIX в. К 1914 г. с учетом ряда местных особенностей они имели следующий состав: военно-окружной совет (высший административно-хозяйственный орган); штаб округа (орган оперативного планирования и управления); управления, ведавшие материально-техническим снабжением, – интендантское, артиллерийское, по квартирному довольствию войск (преобразовано в 1912 г. из окружного инженерного управления), военно-санитарное (до 1910 г. – военно-медицинское), военно-ветеринарное, инспектора по инженерной части (создано в 1912 г. вместо штаба инспектора полевых инженерных войск округа), инспектора госпиталей и военно-окружной суд. Во главе округа стоял командующий, нередко совмещавший военную и гражданскую власть, то есть являвшийся генерал-губернатором (Варшавский, Кавказский, Иркутский округа и т. д.).

Окружной штаб (для приграничных округов) подразделялся на три управления: генерал-квартирмейстера (строевое, мобилизационное, отчетное отделения); дежурного генерала (инструкторское, хозяйственное, госпитальное отделения, канцелярия, архив); начальника военных сообщений (военно-дорожное и этапное отделения). В 1912 г. эта структура с некоторыми дополнениями (топографическая часть, военно-судное отделение, типография, литография) была распространена на все окружные штабы. В 1914 г. структуру штабов дополнили отделения военно-цензурное и гражданских дел.