Текст книги "История военно-окружной системы в России. 1862–1918"

Автор книги: Валерий Ковалев

Соавторы: Николай Ковалевский,Алексей Безугольный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

В целом на рубеже XIX–XX вв. Военному министерству приходилось обходиться весьма ограниченными средствами, не позволявшими существенно наращивать группировку войск на западной границе, а тем более иметь существенный стратегический резерв. Как показали события Русско-японской войны, это обстоятельство самым неблагоприятным образом сказалось на боеспособности западных округов.

По Положению о полевом управлении войск 1890 г. командующие округами в случае войны, как уже говорилось, принимали армии, а армейские штабы и управления должны были возглавить соответствующие окружные военачальники. Выше было показано, что этот принцип, особенно при назначении командующих армиями, не всегда соблюдался. Однако в целом он выдерживался, что вызывает необходимость остановиться вкратце на характеристике высшего командно-начальствующего состава округов на рубеже веков, их месте и роли в системе управления русской армией.

Должности командующих военными округами, и это уже отмечалось, зачастую совмещались с генерал-губернаторскими должностями, что требовало от командующего не только военных, но и административно-полицейских талантов. По сложившейся в Российской империи бюрократической традиции деловые качества кандидата далеко не всегда играли решающую роль при назначении на высокий пост. Большое значение играл принцип старшинства, заставлявший назначать на ключевые должности почтенных, но уже не пригодных к полноценной службе генералов. Назначенный летом 1905 г. военным министром А.Ф. Редигер вспоминал, как в 1900 г. по поручению Куропаткина он подбирал кандидатуру на должность командующего войсками Варшавского округа, для чего ему потребовалось выяснить у намечавшегося на эту должность престарелого генерала П.П. Павлова, «сможет ли он ездить верхом». Однако после того как оказалось, что Павлову «верховая езда даже прописана врачами», на должность совершенно неожиданно был назначен еще более дряхлый генерал от кавалерии М.И. Чертков (1829–1905)[463]463
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Кн. 1. С. 325, 326.


[Закрыть]. По свидетельству того же А.Ф. Редигера, генерал М.И. Драгомиров не был назначен на важнейшую должность главнокомандующего Южным фронтом только потому, что он «уже разваливался» (он родился в 1830 г.)[464]464
  Там же. С. 349.


[Закрыть]. Что касается молодых генералов, то они вынуждены были ожидать своей «очереди» для назначения на округ десятилетиями и нередко умирали, так и не дождавшись ее. Так случилось с человеком «выдающегося ума и знаний» А.К. Пузыревским (1845–1904), которому вначале обещали должность командующего Киевским округом после Драгомирова, затем Варшавским после Черткова, однако ни того ни другого старца он пережить не смог.

Нередко на должности командующего оказывались люди больные и немощные, доживавшие свой век, и там «оставались до смерти, так что новых лиц редко приходилось назначать»[465]465
  Там же. С. 325.


[Закрыть]. В своих должностях в начале 1900-х гг. скончались командующие Одесским округом граф А.И. Мусин-Пушкин (1827–1903), Туркестанским С.М. Духовской (1838–1903) и НА. Иванов (1842–1904), Варшавским М.И. Чертков; из-за тяжелой болезни оставил пост командующего войсками Киевского военного округа генерал от инфантерии М.И. Драгомиров и т. д. Впрочем, преклонный возраст высшего командного состава и длительное пребывание в одной должности были общей проблемой русской армии того периода. С другой стороны, для военных чиновников высшего ранга назначение на округ, тем более удаленный от центра, расценивалось как своего рода ссылка. Генералы А.Н. Куропаткин, А.Ф. Редигер, В.В. Сахаров в разное время сумели ее избежать, чему были очень рады.

Все это, конечно, не говорит о том, что среди командующих не имелось талантливых генералов. Тот же Драгомиров считался одним из передовых военных мыслителей своего времени, а руководимый им много лет Киевский округ был в числе лучших. Командующий войсками Приамурского округа генерал от инфантерии Н.И. Гродеков (1843–1913) много сделал для наращивания военной мощи России на Дальнем Востоке и развития инфраструктуры региона.

Командующие округами подчинялись непосредственно царю, однако были подотчетны военному министру и обязывались выполнять все его указания, что нередко создавало напряженность в отношениях между ними. Формальные отношения опосредовались степенью близости командующего к государю и авторитета военного министра. По наблюдениям А.Ф. Редигера, хотя военный министр П.С. Ванновский пользовался доверием Александра III и мог контролировать большинство военных округов, однако в противостоянии с великими князьями он проигрывал (командующим гвардией и Петербургским округом был великий князь Владимир Александрович). Независимо вел себя и варшавский командующий И.В. Гурко. При Куропаткине «эмансипировались» Московский (великий князь Сергей Александрович) и Киевский (М.И. Драгомиров) округа. В короткий период руководства министерством генерал-адъютантом В.В. Сахаровым (апрель 1904 – июнь 1905 г.) появился еще один «автономный» округ – Кавказский – во главе с царским наместником графом И.И. Воронцовым-Дашковым. Зато Московский округ вновь «подчинился» министру после замены покойного великого князя «старцем Малаховым». «Командующие войсками в округах чувствовали себя в них полными хозяевами, – пишет А.Ф. Редигер, – и не только относились критически к указаниям министра, но даже отменяли у себя высочайше утвержденные уставы»[466]466
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Кн. 1. С. 427.


[Закрыть].

В таком «ненормальном и просто нетерпимом» виде А.Ф. Редигер принял министерство с твердым намерением поставить на место «сатрапов»[467]467
  Редигер А.Ф. Указ. соч. Кн. 1. С. 428.


[Закрыть]. Однако его назначение состоялось одновременно с выделением Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) из состава Военного министерства и надстройкой над всеми Вооруженными силами России Совета государственной обороны (СГО), что в значительной мере размыло авторитет и возможности министра. Положение осталось во многом прежним.

Командующие округами и их штабы принимали самое непосредственное участие в обсуждении оперативно-стратегических вопросов, а также проблем военного строительства на вверенной им территории. Формально основным итоговым документом об их работе были ежегодные всеподданнейшие отчеты царю, в которых не только подводились итоги деятельности за год, но и высказывались текущие нужды, а также перспективные планы округа. Знакомство с подлинниками всеподданнейших отчетов показывает, что император уделял им, или, по крайней мере, их секретной части, касавшейся вопросов мобилизации и боевой готовности войск, пристальное внимание. Ходатайства командующих могли резюмироваться Главным штабом в виде отдельного небольшого доклада царю с собственными комментариями в пользу или против представленных предложений. Николай II иногда делал на полях пометки и оставлял резолюции, по которым Главный штаб затем составлял «объяснения по высочайшим резолюциям», снова отправлявшиеся на рассмотрение императора. Если он вновь оставлял свои резолюции на докладе, то Главный штаб составлял вторичный доклад, делал необходимые запросы в других ведомствах и т. д.[468]468
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 46. А. 24–30.


[Закрыть]

Здесь необходимо отметить, что само составление доклада в штабе округа затягивалось на многие месяцы. Затем он долго ходил по инстанциям, пока не принимались необходимые меры. Например, всеподданнейший отчет командующего Сибирским округом за 1901 г. попал на стол императору лишь спустя год – 7 января 1903 г. Затем он был возвращен в Главный штаб для составления справки и вновь был подан царю 1 марта 1903 г. На его вторичные резолюции 20 мая 1903 г. последовал новый доклад военного министра. За полуторагодичный отрезок времени, прошедший после ходатайства командующего Сибирским округом, кардинальным образом изменилось положение на Дальнем Востоке и, несомненно, требовались уже другие меры. Поэтому реальное значение всеподданнейших отчетов не следует преувеличивать.

Между командующими и Военным министерством поддерживался регулярный контакт. Командование и штабы округов играли заметную роль в обсуждении оперативно-стратегических вопросов. Иллюстрацией этому может служить десятилетний период, предшествовавший Русско-японской войне. Командующие Приамурским военным округом генерал-лейтенант С.М. Духовской (1893–1898) и Н.И. Гродеков (1898–1906) постоянно информировали Главный штаб и военного министра о нуждах округа, военно-политической обстановке в регионе, выходили с инициативами по вопросам военного строительства, развертывания войск округа, планирования боевых действий. В 1895 г., поручив С.М. Духовскому составление плана возможных действий против Японии, начальник Главного штаба отмечал, что все указанные им предложения сообщались «только для соображений», а в действительности ему, командующему войсками округа, предоставлялась полная свобода относительно распределения войск по отрядам и порядка их направления в Маньчжурию сообразно «ближайшим местным обстоятельствам»[469]469
  Русско-японская война 1904–1905 гг. СПб., 1910. События на Дальнем Востоке, предшествовавшие войне, и подготовка к этой войне. Т. 1. С. 172.


[Закрыть]. Н.И. Гродекова Куропаткин в докладах царю упоминал как инициатора тех или иных мероприятий («генерал Гродеков полагает…», «генерал Гродеков предлагает…»).

Начальники штабов округов на рубеже веков образовали своеобразный оперативный орган – ежегодное январское совещание, проводившееся в Петербурге. В основу обсуждения ложилась записка военного министра, составлявшаяся им в конце предыдущего года после обсуждения проблем развития военного ведомства с царем. Военный министр и управления Главного штаба разрабатывали перечень выносившихся на обсуждение вопросов. Начальники штабов заблаговременно оповещались о тематике обсуждения, многие готовили доклады по отдельным проблемам. Так, на совещании в январе 1901 г., где председательствовал начальник Главного штаба генерал-лейтенант Сахаров, присутствовали начальники штабов округов генерал-лейтенанты Г.Р. Васмундт (Петербургский округ), И.М. Поволоцкий (Виленский), А.К. Пузыревский (Варшавский), В.А. Сухомлинов (Киевский), А.П. Протопопов (Одесский) и Л.Н. Соболев (Московский). В работе совещания также принимали участие помощник начальника Главного штаба, начальник управления военных сообщений и управляющий делами Мобилизационного комитета, а также ряд других высших должностных лиц военного ведомства[470]470
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 13. Л. 55, 56.


[Закрыть]. Обсуждались такие проблемы, как сосредоточение русских армий (в соответствии с расписанием № 17), предполагаемые действия в начальный период войны германских и австрийских вооруженных сил, организация войск и подготовка театра военных действий (устройство мостовых переправ, усиление некоторых крепостей), вопросы мобилизации[471]471
  Там же. Д. 13. Л. 32.


[Закрыть].

Значение штаба округа как оперативного органа при командующем постепенно повышалось. Так, при обсуждении поправок в положение (1890) целесообразным признавалось объединить в руках начальника штаба деятельность всех управлений и сделать его единственным докладчиком перед командующим войсками округа[472]472
  Там же. Л. 96–99.


[Закрыть].

Многочисленные заседания и планы, однако, мало помогали делу усиления западной границы. Мешали хроническое недофинансирование и традиционная бюрократическая волокита. А.Н. Куропаткин в своем дневнике так описал свои впечатления от совещания начальников штабов в Киеве, происходившего в начале марта 1903 г.: «Вчера вечером у меня собрались в первый раз Сухомлинов, Соболев, Протопопов, Гершельман, Маврин, Жилинский для выслушивания моих указаний в качестве будущего, в случае войны, главнокомандующего о задачах III, IV и V армий… Еще раз на заседании подтвердилась наша неготовность к наступлению. Ни по одной из армий соображений о наступлении не составлено. Но и по обороне лучше других обставлена только четвертая армия, но в ней позиции наши у Ровно, Луцка и Дубно скорее только обозначены, чем укреплены…»[473]473
  Цит. по: Зайончковский П. А. Указ. соч. С. 154.


[Закрыть]

2
Война на Дальнем Востоке и военно-окружная система

В последние годы XIX столетия важным внешнеполитическим фактором стало соперничество ведущих держав за рынки сбыта в Восточной и Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке. Все более активную роль в этой борьбе играла быстро наращивавшая свой военный потенциал Япония. Ареной столкновений стала слабая Китайская империя. В 1895 г. в короткой, но кровопролитной Японо-китайской войне островная империя стала победительницей, но под давлением европейских держав вынуждена была отступить. Территориальные интересы России и Японии в Китае в значительной мере пересекались – на экономическое и военно-политическое господство в Маньчжурии, на Квантунском полуострове и в Корее претендовали оба государства. На рубеже веков российское правительство протянуло по территории Северной Маньчжурии железнодорожную ветку – Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), продолжившую стратегическую сибирскую магистраль. После подавления народного восстания в Северном Китае (ихэтуаньского) против иностранного засилья в 1900 г. русские войска заняли Маньчжурию, а на полуострове Квантун было образовано царское наместничество. Строительство железнодорожной ветки продолжилось на юг к новой военно-морской базе русского флота – Порт-Артуру, арендованному у китайского правительства после ухода японских войск. Это не могло не вызвать осложнение взаимоотношений с Японией, которую поддерживали практически все великие мировые державы, также опасавшиеся усиления России в Азиатском регионе.

Приамурский военный округ, основанный в 1884 г., на многие годы стал стратегическим форпостом России на Дальнем Востоке. Первый план возможного вооруженного столкновения с японской армией был составлен командующим округом С.М. Духовским в 1895 г., вскоре после заключения Симоносекского мирного договора между Японией и Китаем и вынужденного отступления Японии из Маньчжурии и с Квантуна.

Ко второй половине 1898 г. обстановка на Дальнем Востоке изменилась коренным образом. 15 марта за Российской империей было закреплено обладание Порт-Артуром, Талиенваном и всем Квантунским полуостровом. В Северной Маньчжурии шли и частично заканчивались работы по устройству железнодорожной ветки в Квантун. Помимо прежних задач – прикрытия Владивостока и района среднего течения р. Сунгари – на войска Приамурского округа легла новая обязанность – охранять уже проложенное полотно железной дороги. Кроме того, войска округа должны были поддерживать связь с небольшой по численности группировкой войск Квантунской области и при необходимости оказать им немедленную поддержку. Следовало учитывать огромную географическую разбросанность объектов обороны (например, расстояние между Владивостоком и Порт-Артуром составляло 1500 км).

Оценивая обстановку, командующий войсками округа генерал-лейтенант Н.И. Гродеков предложил поставить войскам строго оборонительную задачу, состоявшую «в сосредоточении всех сил к угрожаемым пунктам, дабы затянуть оборону их до крайнего предела, замедлить развитие успехов неприятельского оружия до прибытия главных резервов, направляемых из России»[474]474
  Цит. по: Русско-японская война. СПб., 1910. Т. 1. С. 177.


[Закрыть]. Главными пунктами обороны были названы Владивосток и Порт-Артур, второстепенными – среднее течение р. Сунгари и устье р. Амур. На этой оборонительной концепции основывался план штаба Приамурского округа 1898 г. и последующие его редакции, ежегодно представлявшиеся в Главный штаб. Войска округа группировались в два корпуса – Южно-Уссурийский (23 батальона, 14 эскадронов и сотен, 76 орудий, 3,5 инженерные роты, несколько лазаретов и госпиталей) и Маньчжурский (14 батальонов, 27 сотен, 32 пеших и 18 конных орудия, 1,5 инженерного батальона и прочие подразделения), районы предполагаемых действий которых отстояли друг от друга почти на 1000 км[475]475
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 7. Л. 8-12.


[Закрыть]. Взаимодействие между ними практически исключалось.

Чрезвычайная протяженность ТВД, разбросанность сил округа и крайняя нехватка руководящего состава заставляли несколько отступить от предписаний Положения о полевом управлении войск в военное время (1890): некоторые функции полевых учреждений были возложены на окружные управления, остававшиеся в пределах округа, а полевые штабы и управления не получили полного развития.

Командующий округом подчеркивал, что, поскольку Маньчжурский корпус вынужден будет действовать на солидном удалении от государственной границы, это потребует организации больших запасов на месте еще до объявления мобилизации. Поэтому предлагалось создать в Северной Маньчжурии военное генерал-губернаторство, хотя при этом признавалась дипломатическая и организационная (нехватка людей) трудность осуществления этого замысла.

При весьма значительных силах, которые могли выставить Приамурский и Сибирский округа (последний выполнял роль резервной базы для Приамурского округа), своевременное сосредоточение их в исходных районах в случае войны было почти непреодолимой проблемой. Ее разрешение всегда запаздывало в сравнении со сроками мобилизации и сосредоточения японской армии. Получалось, говорилось в одном из докладов командующего, что «пройдет не менее 5 месяцев, когда мы сможем сосредоточить 100 000 против 150 000 японцев. Все это говорит о том, что Япония предпримет наступления с Корейского полуострова на Владивосток или Порт-Артур или на вновь занятую нами Квантунскую область, [и] это помешает нашему сосредоточению в средней Маньчжурии»[476]476
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 7. Л. 50.


[Закрыть].

Выход из этого положения виделся генералу Н.И. Гродекову в наращивании группировки русских войск непосредственно в составе Приамурского военного округа. Причем большую их часть предлагалось сосредоточить в Северной Маньчжурии, заняв на р. Сунгари срединную позицию между Владивостоком и Квантунским полуостровом с тем, чтобы успеть выдвинуть войска в зависимости от того, куда будет направлен главный удар японцев. План генерала Гродекова встретил противодействие Главного штаба, считавшего, что «вне сферы чистых случайностей нельзя допустить», что Порт-Артур сможет продержаться сколько-нибудь продолжительное время, а потому раздергивать войска Приамурского округа для обороны Квантуна не следует. Однако военный министр А.Н. Куропаткин встал на сторону Гродекова, оставив на записке Главного штаба резолюцию: «Совершенно не согласен» – и указав, что надо принять план в том виде, «как рассчитывает Гродеков». Министр согласился с мнением командующего округом, что Порт-Артур при усилении припасов сможет держаться длительный срок, а войска Приамурского округа следует активнее использовать в Маньчжурии[477]477
  Русско-японская война 1904–1905 гг. Т. 1. С. 184–187.


[Закрыть].

План штаба Приамурского округа, выработанный в 1898–1899 гг., лег в основу всего дальнейшего планирования возможных действий русских войск на Дальнем Востоке на случай войны с Японией. Принципиальное предложение выдвинуть войска округа на территорию Китая для упреждения развертывания японских войск систематически стало повторяться позже. По мере строительства железнодорожных путей и наращивания дальневосточной группировки русских войск план развивался уже не вокруг вопроса – быть или не быть Маньчжурскому корпусу, а насколько южнее выдвинуть его расположение – в район Гирин или на линию Мукден, Лаоян, Хайчен. Усилению этой тенденции способствовали и события 1900 г., когда в Северном Китае вспыхнуло восстание против засилья европейцев и русским войскам пришлось участвовать в его подавлении на территории Маньчжурии. Это только укрепило уверенность в жизнеспособности плана штаба Приамурского округа – теперь русские войска естественным образом оказались в Маньчжурии, связав квантунскую группировку с южноуссурийской.

Первоначально руководство всей группировкой войск в Маньчжурии и Приамурской области до Цзиньчжоуской позиции (перешеек, соединявший Квантунский полуостров с остальной территорией Китая) возлагалось на командующего войсками Приамурского округа, в то время как оборона Квантуна и Порт-Артура возлагалась на начальника Квантунской области (адмирала Е.И. Алексеева). Однако постепенно, по мере того как линия развертывания Маньчжурского корпуса отодвигалась на юг, руководство всей группировкой русских войск в Китае перешло в руки стремительно поднимавшегося по служебной лестнице начальника Квантунской области, а вскоре наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева. Это во многом судьбоносное назначение, по замечанию С.Ю. Витте, было сколь неожиданным, столь и «сказочным», имея в виду головокружительную фаворитскую карьеру наместника, совершенно не связанную с реальным руководством ни флотом, ни войсками, а тем более боевыми действиями на море или на суше[478]478
  Витте С.Ю. Воспоминания. М.; Пг., 1924. Т. 2. С. 292, 293.


[Закрыть]. У него «мыслей своих не было, а было то, что, казалось ему, будет приятно государю»[479]479
  Там же. С. 296.


[Закрыть].

Вскоре после начала войны с Японией на должность командующего сухопутной армией в Маньчжурии был назначен генерал от инфантерии Куропаткин, и руководство операциями еще более усложнилось. Роль командования и штаба Приамурского округа в этих условиях быстро свелась к задаче прикрытия незначительными силами Южно-Уссурийского корпуса второстепенных направлений: крепости Владивосток, устья Амура, русско-китайской границы и острова Сахалин. Здесь ожидались только «демонстрации» противника.

Учитывая ухудшавшиеся с каждым годом отношения с островной империей и обострение ситуации в Китае, российское правительство вынуждено было на рубеже XIX–XX вв. уделить первостепенное внимание усилению дальневосточной группировки войск. Эта задача стала одной из основных. В составленной в феврале 1900 г. пятилетней программе усиления Приамурского военного округа (1901–1906) закладывалось 14,2 млн рублей постоянных расходов и 12,6 млн рублей единовременных. В частности, предполагалось усилить крепостные гарнизоны городов Владивосток и Николаевск путем развертывания уже существовавших, сформировать одно корпусное управление, две стрелковые, резервную и казачью бригады, несколько полков и батальонов[480]480
  РГВИА Ф. 400. Оп. 4. Д. 7. Л. 53.


[Закрыть]. Согласно же отчету военного министра А.Н. Куропаткина от 28 ноября 1903 г., представленного государю, к осени 1903 г. на Дальнем Востоке были реализованы следующие мероприятия: сформированы управления I и II Сибирских армейских корпусов; 11 сибирских линейных батальонов Приамурского военного округа переформированы в двухбатальонные стрелковые полки и сведены в 4, 5 и 6-ю Сибирские стрелковые бригады; в том же округе образованы два резервных пехотных батальона, Приморский драгунский полк и два казачьих полка. Кроме того, к концу 1903 г. планировалось сформировать еще 10 батальонов, сведенных в 7-ю и 8-ю Сибирские стрелковые бригады. В целом за пять лет войска Приамурского округа, насчитывавшие в 1898 г. лишь несколько полевых и крепостных батальонов, увеличились на 31 батальон, 15 эскадронов и сотен, 32 полевых орудия, саперный батальон и 3 батальона крепостной артиллерии. Численность пограничной стражи возросла с 8 до 25 тыс. человек[481]481
  Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 177. Л. 1 об.


[Закрыть]. Дальневосточная группировка в целом стала больше на 50 тыс. человек.

Нужно отметить, что командующий Приамурским военным округом получил даже большее усиление, чем запрашивал. Военный министр не без основания гордился результатами работы, считая необходимым присоединить к существовавшей группировке два полноценных корпуса из Киевского и Московского округов (X и XIII) и довести численность войск Приамурского округа до 164 батальонов, 96 эскадронов, 396 орудий, 4,5 саперного батальона[482]482
  РГВИА Ф. 400. On. 1. Д. 7. Л. 55.


[Закрыть].

Развертывание войск Сибирского и Приамурского военных округов, а также Квантунской области на случай войны в начале 1900-х гг. должно было осуществляться по частному мобилизационному расписанию № 8. Дислоцированные в этих округах 77 батальонов, 33 эскадрона и сотни, 156 орудий развертывались в 127 батальонов, 81 эскадрон и сотню и 212 орудий. Обращает на себя внимание крайне незначительная насыщенность войск артиллерией – лишь 1,7 орудия на батальон, что более чем вдвое ниже нормы[483]483
  Там же. Д. 648. Л. 7, 8.


[Закрыть].

Начавшаяся в 1904 г. война с Японией только усугубила проблему боеготовности западных военных округов, и без того поддерживавшуюся с предельным напряжением сил. Задуманная как «небольшая войнишка» (выражение министра внутренних дел Плеве[484]484
  Кизеветтер А. А. На рубеже двух столетий. Воспоминания 1881–1914 гг. М., 1997. С. 247.


[Закрыть]), полезная для «укрепления правительства», война с Японией быстро переросла в крупномасштабный вооруженный конфликт, потребовавший предельного напряжения всех возможностей государства.

По свидетельствам современников событий, весьма самонадеянные настроения относительно перспектив войны вначале господствовали во всех кругах российского общества, и прежде всего в руководящих. Это касалось не только придворных авантюристов вроде Безобразова и Абазы, но и военной элиты. «Кажется, никто не помышлял, что маленькая Япония может восторжествовать над исполинской Россией в военном состязании»[485]485
  Там же. С. 246, 247.


[Закрыть]. Военный министр Куропаткин излучал полную уверенность в победе. Такие настроения не могли не отражаться на приготовлениях к войне. Рядовое офицерство имело о будущем противнике весьма смутное представление. Полковник М.В. Грулев вспоминал, как при объявлении мобилизации в Виленском военном округе офицерами Генерального штаба были устроены лекции о японцах, их традициях, вооруженных силах. Лекторы, как оказалось, «ни одного японца в жизни не видели» и сосредоточили свое внимание на малом росте и физической слабости неприятеля. Грулев отмечает крайнюю вредность этого «лягушечьего бахвальства», неверно ориентировавшего русских воинов и стоившего затем больших жертв. Сделанная М.В. Грулевым, бывавшим в Японии и воочию наблюдавшим ее военный потенциал, попытка внести поправки к залихватскому докладу «гастрольных лекторов», немедленно вызвала упреки в «непатриотичности и несвоевременности таких поучений, которые могут действовать на других обескураживающе»[486]486
  Тру лев М. В. В штабах и на полях Дальнего Востока. Воспоминания офицера Генерального штаба и командира полка о Русско-японской войне. СПб., 1908. Т. 1. С. 106–108.


[Закрыть].

Сил Приамурского округа и Квантунской области для ведения кампании на обширном Дальневосточном театре военных действий было явно недостаточно. В экстренном порядке к отправке на Дальний Восток стали готовиться части внутренних и западных округов. В среде военного руководства имелись существенные разногласия о сроках и порядке проведения мобилизации. Генерал Куропаткин, в феврале 1904 г. заступивший на должность командующего Маньчжурской армией, настаивал на немедленной (в апреле) и одновременной мобилизации, чтобы в ожидании отправки дать войскам несколько месяцев на боевую подготовку и сколачивание. Принявший от него Военное министерство генерал-лейтенант В.В. Сахаров, напротив, полагал, что многомесячное содержание мобилизованных непосильно для военного бюджета. И кроме того, экономически и политически нецелесообразно было отрывать от весенних полевых работ десятки тысяч крестьян[487]487
  Куропаткин А.Н. Указ. соч. С. 180–183.


[Закрыть]. Позиция последнего перевесила и в итоге частная мобилизация запасных проходила в западных округах в несколько этапов, растянувшись с 25 апреля (для X и XVII армейских корпусов) до 1 июня (для V Сибирского корпуса). Мобилизованные нижние чины, немалую часть из которых составляли старшие возраста, не получили достаточно времени для того, чтобы освежить свои воинские навыки.

Работы по мобилизации возлагались на окружные штабы. В основном они справлялись со своей работой, хотя не обходилось без излишней суеты, путаницы и бумажной волокиты. М.В. Грулев, которого развернувшиеся события застали на штабной должности в 11-м Псковском пехотном полку 3-й пехотной дивизии, вспоминал, что по объявлении мобилизации «полетели телеграммы взад, вперед и в стороны, и – пошла писать губерния. Писаний была тьма, хотя по основному требованию нашего наставления для мобилизации с объявлением мобилизации таковой не должно быть вовсе, так как все должно быть выяснено и решено своевременно»[488]488
  Грулев М.В. Указ. соч. Т. 1. С. 102, 103.


[Закрыть]. Многочисленны были злоупотребления, ненужная переброска и замена офицеров буквально накануне посадки в вагоны. «Мобилизационная стихия сама собою, а старая рутина канцелярская тоже сама собою», – резюмировал Грулев[489]489
  Там же. С. 112.


[Закрыть]. В то же время на полковом и дивизионном уровнях мобилизация шла без всяких «трений и сутолоки»[490]490
  Там же. С. 114.


[Закрыть].

Назначенные для отправки на войну части доукомплектовывались личным составом, вооружением и снаряжением за счет военных округов. Так, в начале января 1904 г. командующий Московским округом получил телеграмму генерала Сахарова следующего содержания: «Тридцатого декабря последовало Высочайшее соизволение безотлагательно довести полки второй бригады 35-й пехотной дивизии до состава восьмидесяти четырех рядов в ротах, не считая новобранцев. Добавляемых нижних чинов выделить распоряжением округа из частей округа кроме предназначенных для отправления в случае надобности на Дальний Восток частей XVII корпуса»[491]491
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 506. Л. 21.


[Закрыть]. Снаряжение, оружие, боеприпасы надлежало выделить из неприкосновенных запасов полков. Подразделения, вооружения, боеприпасы, предметы снаряжения потекли на восток непрерывным потоком без оглядки на нужды остававшихся войск, довольно быстро приходивших в плачевное состояние. Наблюдая начавшиеся с первых же чисел января 1904 г. «импровизации», А.Ф. Редигер заметил, что «дальнейшие меры этого рода прямо грешили против здравого смысла»[492]492
  ?едигер А.Ф. Указ. соч. Кн. 1. С. 380.


[Закрыть]. Он склонен был возлагать вину за это на «организаторскую манию» Куропаткина, который «постоянно требовал всего, что в армии было лучшего, а получив требуемое, не умел им распорядиться. Получив из России слаженный корпус, он его тотчас разрывал на части по бригадам и даже по полкам, которые разбрасывались в разные места»[493]493
  Там же. С. 403, 404.


[Закрыть]. Эта тенденция проявилась не только в первые недели и месяцы войны, а сохранялась чуть ли не до ее окончания. Как отмечал один из свидетелей событий Н. Воронович, «в состав IV корпуса была переведена из XVI корпуса наша 16-я артиллерийская бригада, в XVI армейский корпус переведена из XX корпуса 26-я артиллерийская бригада, а саперный батальон и парковая бригада VI корпуса были взяты из корпусов соседнего Варшавского округа»[494]494
  Воронович Н. Воспоминания о Русско-японской войне. Нью-Йорк, 1962. С. 7.


[Закрыть]. В артиллерийской бригаде, в составе которой Н. Воронович отправился на войну, не было ни одного старшего офицера и лишь несколько средних и младших офицеров, служивших в этой части до войны[495]495
  Там же. С. 7, 8.


[Закрыть].

Уже 31 августа 1904 г. великий князь Николай Николаевич (младший), который в случае войны с Тройственным союзом должен был стать главнокомандующим германским фронтом, направил военному министру В.В. Сахарову письмо, в котором выразил тревогу состоянием западных округов: «Настоящая война, отвлекшая значительные силы на Дальнем Востоке, существенно изменила наше внешнее положение на Западе. Подготовительные наши к войне работы с настоящим положением не согласованы… Положение наших армий в этой новой обстановке окажется чрезвычайно опасным, так как армии развернутся на границе меньшим числом корпусов». Николай Николаевич настаивал на необходимости скорейшего пересмотра районов и порядка сосредоточения, планов перевозок войск, так как «от этого зависит безопасность государства»[496]496
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 472. Л. 1.


[Закрыть].

Положение с оценкой и пересмотром мобилизационных планов затруднялось, однако, тем, что и в течение последующих месяцев из западных округов продолжали изымать части и подразделения для отправки на Дальний Восток. Генерал-адъютант Сахаров ответил на запрос великого князя только в январе 1905 г., когда «смог оценить происшедшее уменьшение резервов на западе»[497]497
  Там же. Л. 2.


[Закрыть]. В развернутом докладе Главного штаба, представленном 10 января 1905 г., показаны катастрофические масштабы ослабления войск западных округов: из утвержденных по боевому расписанию 1902 г. для борьбы с державами Тройственного союза 1533 батальонов, 1079 эскадронов и сотен, 4746 орудий и 179 инженерных рот уже были отправлены на восток 312 батальонов, 102 эскадрона и сотни, 1052 орудия и 57 инженерных рот. При этом, утверждалось в докладе, «расстройство, внесенное войною с Японией в подготовку нашу борьбы на западе, далеко не исчерпывается отвлечением части сил на Дальний Восток, оно идет гораздо глубже» (выделено в источнике. – Авт.)[498]498
  Там же. Л. 6.


[Закрыть]. Из состава западных округов были изъяты самая современная артиллерия (прежде всего из Виленского и Варшавского), много инженерных рот, вследствие чего серьезно пострадала организация многих корпусов. Например, в XXIX корпусе на 39 батальонов пехоты оставалось 32 орудия, в XXV на 16 батальонов и 12 сотен было только 6 орудий, в XXVIII корпусе осталось 8 батальонов, артиллерия же сохранена полностью, то есть 96 орудий. Четыре корпуса остались вообще без саперных частей[499]499
  Там же.


[Закрыть]. Серьезно были нарушены запасы снаряжения и обмундирования западных округов. Недостаток исчислялся десятками тысяч комплектов.