Текст книги "Психикон (СИ)"

Автор книги: Валерий Муллагалеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9. Дедалов

Следует кое-что сказать по поводу свойственного нам, западным людям, страха перед другой стороной. Ведь этот страх не вполне оправдан, хотя он реален. Нам хорошо понятен страх ребенка и первобытного человека перед огромным, незнакомым миром. Этот детский страх перед другой стороной есть и у нас там, где мы точно так же соприкасаемся с огромным, незнакомым миром.Но мы переживаем этот страх как аффект, не зная, что он и есть мировой страх, так как мир аффектов невидим. У нас на этот счет имеются либо просто теоретические предубеждения, либо суеверные представления. Даже в присутствии многих образованных людей невозможно вести речь о бессознательном, чтобы тебя не обвинили в мистицизме.Обоснован же этот страх постольку, поскольку то, что выдает другая сторона, колеблет наше рациональное мировоззрение с его научными и моральными гарантиями, в которые столь горячо верят как раз потому, что они сомнительны. Если бы этого можно было избежать, то настоятельный совет древних «не будить спящую собаку» был бы единственной достойной рекомендацией. Карл Густав Юнг, «Отношения между Эго и Бессознательным».

Кирилл раздраженно посмотрел на часы. С каждой минутой ему все больше казалось, что он теряет время на пустую затею.

С самого утра они с Кристиной названивали в Happy Escape и пытались выйти на связь с Сергеем Дедаловым, главным геймдизайнером игры "Сандарум Онлайн". В офисе компании его не оказалось, там он не появлялся уже давно, личный номер телефона, конечно, дать отказались. В социальных сетях дозваться до Дедалова было тем более нереально, сообщения тонули в хоре тысяч подписчиков.

Домофон пропикал очередной цикл гудков и замолк. Кирилл предположил, что после третьего дозвона геймдизайнер вполне мог отключить звук и забыть про незваного гостя. Тем не менее, психолог снова набрал номер квартиры и нажал на звонок.

Из будки лениво поглядывал охранник. Солнце припекало, рубашка липла к спине. Из коробок кондиционеров срывались звонкие капли. Удивительно, как они долетали до земли, не испарившись в этом пекле! В дневное время Кирилл обычно работал в прохладном кабинете и совсем отвык от жары, на которой каждая минута ожидания подобна часу.

Стоило ли ехать на другой конец города и терять драгоценное время? Даже если Дедалов согласится на задуманную авантюру, не факт, что все получится. Кирилл с досадой представил, сколько кода он успел бы написать за потерянную половину дня. Он еще раз набрал номер квартиры. Осточертевшая мелодия дозвона словно хихикала, дверь подъезда оставалась воротами неприступной крепости.

Психолог развернулся и уже пошел к машине, когда в динамике раздалось шуршание и сонный голос сказал: "Да?"

Кирилл бросился к домофону и торопливо представился.

– Что вы хотите? – спросил Дедалов. Голос был мягкий и безмятежный. Кириллу представился философствующий эллин, лежащий в гамаке под сенью олив.

– Это касается игры "Сандарум Онлайн", мне нужна ваша помощь в одной нестандартной ситуации. Только вы можете помочь, это срочно! Я приехал переговорить с глазу на глаз.

– Думаю, вам лучше обратиться в техподдержку, я не занимаюсь проблемами пользователей.

– Что? А, нет, я не игрок. Я предлагаю поучаствовать в одном проекте…

– Поддержка начинающих разработчиков меня тем более не интересует. Кто вам дал мой адрес?

– Я говорю о научном проекте в области цифровой психологии. Это вопрос жизни и смерти в прямом смысле слова!

Дедалов хмыкнул.

– Я как-то читал статью о цифровой психологии… Хорошо, поднимайтесь.

Дверь отлипла от магнита и приоткрылась. Домофон озвучил незамысловатую мелодию, которая показалась Кириллу триумфальными фанфарами. Он вошел в прохладный подъезд.

Сергей Дедалов оказался невысокого роста мужчиной за сорок, смуглый, с короткой бородкой и вьющимися волосами. Домашний халат напоминал древнегреческий гиматий. Пожимая руку, Кирилл отметил, какая у Дедалова миниатюрная ладонь. Его пытливый взгляд, мягкий голос и цепкие пальцы создавали образ ювелира или часовщика. Нет, подумал Кирилл, скорее он походил на изобретателя механизмов или игрушечных дел мастера. Родись Дедалов не в компьютерный век, то однозначно занимался бы чем-то подобным.

Для знаменитого геймдизайнера квартира была чрезмерно скромной. Разуваясь в тесной прихожей, Кирилл едва не уронил со стены велосипед. Он придержал накренившуюся конструкцию за колеса и понял, что это не велосипед, а сложенное инвалидное кресло. Кирилл непроизвольно глянул на ноги Дедалова – никаких проблем не наблюдалось. Мелькнула мысль, что, должно быть, в квартире живет опекаемый инвалид. Уточнять Кирилл не стал, но Дедалов перехватил его взгляд и пояснил:

– Это мое. Раньше на нем катался. Много лет назад.

– А сейчас зачем?

– В качестве напоминания. Я встал на ноги, благодаря играм. Такой вот у меня талисман.

Кирилл неопределенно хмыкнул, не зная как реагировать на эту то ли откровенность, то ли хвастовство.

Планировка квартиры была современная студийная, но интерьер напоминал начало нулевых. Так выглядят квартиры, недавно доставшиеся от пенсионеров – все здесь было либо устаревшим, либо ретроманским. На фотообоях красовались пиксельные пейзажи, часть стены залепили постеры с сохранившимися полосами от сгиба – десятки лет назад такие вкладывали в журналы про компьютерные игры. Там, где на стену попадали солнечные лучи, постеры выцвели.

Кирилл с удивлением уставился на компьютер с громоздким ЭЛТ-монитором и белым системным блоком. Клавиатура и мышка тоже белые, как на заре появления персональных компьютеров. Были все основания предполагать, что на дне мышки вместо оптического сенсора обнаружится шарик. Странно видеть такое в жилище геймдизайнера, прославившегося играми новейшего поколения.

– Нравится? – небрежно спросил Дедалов. Он отошел к кухонной стойке. – Чай, кофе, сок, минералка, пиво?

– Как в музее, если честно. Но уютно, лампово, как говорят… От минералки не откажусь.

Из мебели была только приземистая кровать в противоположном углу комнаты, поэтому устроились за стойкой, отделяющей кухню от комнаты. Перешли на "ты", и Кирилл вкратце обрисовал ситуацию. Он не стал скрывать, насколько критично положение Аркадия, но о своих проблемах с руководством умолчал. Дедалов слушал не перебивая, словно смотрел фильм, лишь изредко мелко кивал. Кириллу даже стало неуютно под пристальным взглядом.

– Если согласен, то приступать надо прямо сейчас, – закончил рассказ Кирилл и освежил пересохшее горло минералкой.

Дедалов некоторое время сидел без движения, а затем вскочил и подошел к узкому высокому шкафу с открытыми полками. Мебель была допотопная, с толстым слоем облупившегося лака, книги же блестели яркими корешками, резали глаз белоснежными страничными блоками, словно только что привезенные из типографии. Расставлены они были хаотично и под разными углами, отчего шкаф напоминал безнадежно переполненный тетрисный стакан.

Дедалов не мигая уставился на книги и задумчиво замер, словно подключился к внешнему архиву данных. Кирилл допил минералку и тоже подошел к шкафу, пробежался взглядом по названиям. Помимо профессиональной литературы здесь было собрание сочинений Карла Юнга, рядом стояли книги Эриха Нойманна, Артура Шопенгауэра, Мирчи Элиаде, Джозефа Кэмпбелла, Джордана Питерсона, Карлоса Кастанеды и Элизы Мецкер. С литературой по психологии, мифологии и шаманизму смешивались художественные книги, преимущественно фантастика и фэнтези, в том числе книги Валерия Муллагалеева, легшие в основу игры "Сандарум Онлайн". Кирилл подметил, что каждая книга библиотеки пестрела разноцветными язычками закладок.

– Ты надеешься, – задумчиво начал Дедалов, – что если я войду в Психикон вместе с тобой, то мое сознание дополнит оболочку внедрения игровой спецификой, и тогда Капитан согласится отвезти нас в… в… – Геймдизайнер замялся, путаясь в незнакомых терминах.

– В некую область бессознательного, где находится эго пациента. Все указывает на то, что его субъективная реальность идентична твоей игре.

Наступила тишина. Только сейчас Кирилл подумал, что для постороннего человека сказанное может показаться бредом сумасшедшего. Он украдкой наблюдал за лицом Дедалова, но оно оставалось серьезным и задумчивым, карие глаза прищурились и скользили по корешкам книг, словно геймдизайнер примерял услышанное к разным научными и философско-мистическими теориями.

– То есть я выполняю роль проводника в сокрытый мир? – сказал Дедалов с неопределенной интонацией – то ли спросил, то ли размышлял вслух, пробуя идею на вкус.

– Я бы сказал, ассистента, – сказал наконец Кирилл. – Ты ассистент, я агент, а Аркадий пациент.

– Ты так думаешь? А кто тогда тот капитан?

Кирилл развел руками, и Дедалов продолжил:

– Я вижу ситуацию по-другому. Все это вписывается в сюжет, где герой спускается в подземный мир, чтобы вернуть душу близкого человека. Я – проводник, Капитан – страж. Получается, что ты – герой… Но не сходится. Аркадий явно не жертва, а тоже герой, и все зависит в первую очередь от него. Тогда ты выступаешь не героем, а наставником, своего рода Мерлином, который…

Дедалов потер лицо руками и пригладил черные кудри. Воспользовавшись паузой, Кирилл сказал:

– Сергей, это медицинская операция, а не волшебное приключение. И уж тем более не игра. Мы тут не в игры играем.

Дедалов посмотрел на него так странно, что Кирилл добавил:

– Извини, если для тебя это звучит оскорбительно.

Глаза Дедалова стали хитрыми, как у карфагенского торговца пряностями.

– Почему ты ненавидишь игры? – спросил он. – Ты ведь геймер до мозга костей, игрок, выполняющий свой квест.

– Я?

Геймдизайнер продолжал испытующе смотреть и коротко кивнул.

– Я стараюсь держаться от всего этого подальше. Как профессионал я вижу весь вред игровой зависимости… да и вообще, мы говорим о человеке, который впал в кому из-за игры.

– Ты сам сказал, что причина комы неизвестна, – сказал Дедалов и поднял указательный палец.

– Согласен, тут я перегнул. Но игра все равно как-то повлияла.

– Знаешь, то, что ты рассказал про Психикон, и то, что ты там делал, – все это не шибко отличается от компьютерной игры. А твой метод психотерапии вписывается в архетипический мифологический сюжет.

– Перестань. Я не отрицаю наличие автономных содержаний бессознательного. Более того, я с ними работаю и видел лично. Но не нужно сюда приплетать никакой оккультизм. Не забывай, что основа Психикона – программный код, а цель операции – вмешаться в нейрохимические процессы головного мозга. Никакой мистической подоплеки.

– Но ведь одно другое не исключает.

– Даже если не исключает, то мешает. Да, смотреть на одно и то же явление можно с разных позиций, но я занимаюсь цифровой психологией, а она подразумевает четкое и рациональное объяснение всех процессов.

– А тебе не приходила мысль, что именно поэтому Капитан тебя не пропустил?

– Нет, нет. Капитан – это субличность Аркадия, часть его психики. Строго говоря, это часть пациента, которая отторгает инородный элемент. Как мышечный спазм, препятствующий уколу.

Дедалов провел пальцем по корешкам книг и остановился на книге Карла Юнга.

– Юнг называл такой тип мышления попыткой решить загадку мироздания в пробирке.

– Назвался груздем, полезай в пробирку, – пожал плечами Кирилл.

Дедалов рассмеялся.

– Так ты согласен помочь? – спросил Кирилл, глянув на часы.

– Я-то согласен, но…

Дедалов замолчал и как-то съежился, как будто стал меньше. Он действительно странно подогнул ногу, сгорбился и оттого стал ниже ростом.

– Но?.. – тихо сказал Кирилл.

– Честно говоря, я не уверен, что тот Капитан нас пропустит. Я боюсь, что… – геймдизайнер осекся. – Говоря твоим языком, я не знаю, что именно выдаст мое подсознание. Не гарантирую результат.

– Я не требую от тебя гарантий. У нас есть шанс, и его надо использовать. Не получится – я буду искать другой вариант.

– Проблема не в том, получится или нет. Мы можем сделать все еще хуже, как для него, так и для нас. Ты думал об этом?

– Риск, безусловно, есть. Никто и никогда не делал ничего подобного!

– Я бы сказал, наоборот, именно этим люди и занимаются испокон веков. Ты предлагаешь вступить в область неизвестного и отыскать священный грааль. Вся эта затея – один сплошной риск, встреча с хаосом.

– Пусть так.

– Я же говорю, – улыбнулся Дедалов, – ты прирожденный игрок и потенциальный герой мифа. Тем хуже, что ты никогда не играл и ни во что не веришь.

– Ну, зато ты не простой игрок, а создатель игры. Это ведь даже лучше, верно?

Дедалов прекратил разглядывать шкаф и отошел к окну. Тяжело оперся на подоконник, скользнул взглядом по редким облакам.

– Я уже давно ничего не создавал, – устало сказал он.

– А что случилось? Творческий кризис?

– Не то чтобы… Просто я дошел до той точки, когда создал игры по всем произведениям, которые мне нравились в детстве. То, что зацепило в детстве, давало мне вдохновение выразить это в виде игр. И вот список кончился, а ничто новое так не цепляет. Может, просто старею и пришло время почивать на лаврах, не знаю. Ну да ладно, это к делу не относится. Я готов.

Глава 10. В темноте

Наставник Морриса оказался не совсем человеком. Он жил не в горах, как это зачастую бывает у алхимиков, а в лесу. Логовом служили мшистые руины старой квадратной башни. Все этажи давно обвалились, башня напоминала обломанный до основания зуб, и лишь пара фрагментов стен напоминала о былой высоте. Я задрал голову и рассмотрел на камнях черные силуэты ворон на фоне мутно-белого утреннего неба.

Местечко находилось на западной границе Луарции, близость Пьёнтерских болот давала о себе знать – я натянул на нос шейный платок, чтобы приглушить гнилостный запах миазмов. Отдаленность от городов теперь была мне на руку.

Добрался я сюда не сразу.Покинув озверевшего Магистра, я еще долго несся галопом на эфирном коне вдоль улиц Бовангры, распугивая припозднившихся горожан. Колокольный звон стоял в ушах, даже когда в действительности затих. Орден стал враждебной фракцией, более того, системные сообщения подсказали, что я объявлен в розыск как преступник. Стражники всех городов должны были получить приказ на мой арест, поэтому времени я не терял и сразу наметил маршрут в дикие земли.

Видал я таких неудачников, чье лицо смотрит с плакатов, расклеенных на каждой стене. Вверху надпись "Разыскивается", а внизу сумма награды для желающих поохотиться. Долго беглецы не живут. Бывало, я и сам принимал участие в поимке. Так что теперь приходилось избегать и бывших собратьев по ордену, и представителей властей, и игроков, и вообще всех горожан, способных держать оружие и желающих подзаработать.

Сначала я пытался навестить свое убежище в доме де Колы, но только потерял два дня: когда я добрался до Валь-де-Флеха, меня уже поджидали стражники. Возможно, они также обыскали мой дом и нашли много интересного. После этого единственное, что пришло мне в голову, – наведаться к алхимику, который, по заверению Морриса, мог вернуть мне руку и глаз. В нынешней ситуации мне нужно как можно больше сил и возможностей, а потом… потом решу, что делать дальше.

Оставив за спиной последнее село, я вспомнил о Розет, которую оставил в ресторане Бовангры. Вряд ли ей что-то угрожает, однако друг друга мы сейчас потеряли. Она не знает, куда я направился, а для меня вход в город, особенно столицу, заказан. Только бы она не пошла прямиком к Магистру, чтобы выяснить, куда я запропастился!

Кем (или чем?) стал Магистр – отдельный вопрос. Проще всего ответить, что в него вселился какой-то древний дух, но почему у Магистра мое лицо? Он выглядит в точности как я, только крупнее и выше левелом. Даже как и я владеет запретным искусством гоэтии. Неужели мой персонаж занимает настолько важное место в игровом сюжете, что превращение Магистра связано со мной лично?!

Странное преображение случилось сразу же после того, как я примерил шлем стримера. В тот момент явно что-то произошло, я как будто переместился на другой слой реальности, хотя о чем я вообще говорю? Это больше похоже на системный сбой, игровой баг или… на страшный сон. Но как проснуться, если я не сплю?

Мысли кружились вокруг да около, как чайки, которым не удается спикировать на воду и выхватить рыбину. Прийти к истинному пониманию вещей никак не удавалось. Происходило что-то непонятное. Я был как школьник, продолжающий игру в прятки, после того, как школу захватили террористы.

В фундаменте башни обнаружился металлический люк, ведущий в катакомбы. Я взялся за рыжее от ржавчины кольцо и потянул вверх. Чавкнула влажная земля, облепившая края люка, затрещали корни травы, затем раздался режущий ухо металлический скрип. Молчаливые до сих пор вороны закаркали, будто расхохотались, и взвились в небо. Я же полез под землю.

Каменные ступени круто вели вниз, потянуло холодом земных недр. Пламя керосинового светильника съежилось от застоявшегося, скудного на кислород воздуха. Стены влажно блестели, белая плесень слепо ощупывала их своими щупальцами. "Да уж, – промелькнула мысль, – не позавидуешь жителю этого места".

Однако дальше стало лучше. Спуск прекратился, коридор расширился. Дышать стало легче, появился запах эфирных масел – целая палитра всевозможных запахов, как в индийской лавке. Лишь холод оставался неизменным и постоянным: реальная температура земли, независимая от суетливых суточных ритмов поверхности. Я бывал в разных подземельях, но никогда еще так отчетливо не ощущал гнетущую и первозданную мощь земли. По спине пробежали мурашки, я передернул плечами, отчего пламя светильника затрепетало, и тьма подступила на шаг ближе.

Я понял, что близок, когда в глубине коридора увидел дверной проем, излучающий тусклый зеленовато-желтый свет. Я был готов обнаружить за дверью плантацию фосфоресцирующих грибов, но открывшаяся передо мной комната оказалась оборудована химическими светильниками: на торшерах были установлены стеклянные реторты с сияющей жидкостью, из трубок сочился пар.

В полутьме проступила видавшая виды мягкая мебель, бесконечно длинные верстаки с загадочными инструментами, стол, похожий на операционный, шеренга покосившихся шкафов с бытовой утварью. Некоторое замешательство вызвали необычайно высокие книжные полки до самого потолка. Чтобы взять с них книгу или свиток, пришлось бы взобраться на десятиметровую лестницу, но никаких стремянок я не наблюдал. Увидев признаки жилища, пусть и принадлежащего опасному чернокнижнику, я приободрился. Это был оазис человеческой культуры среди царства неживой природы – могучей и безразличной.

– Я пришел по рекомендации алхимика Морриса, – громко сказал я, поднимая фонарь над головой, – есть кто-нибудь?

Слова утонули в полумраке, словно камень, упавший в болото, – без всплеска, без кругов на воде. Я двинулся вперед, осторожно переставляя согнутые в коленях ноги, готовый при малейшей опасности отскочить в сторону. Фонарь я повесил на протез, а правую руку опустил в карман и проверил, на месте ли горшочек для вызова рапиная. Меня вполне могла ожидать ловушка.

Морриса, агрессивного и трусливого типа, явно нельзя записать в список надежных советчиков. Я вспомнил его рыхлую белую физиономию, похожую на раскисший гриб, полный червей и личинок. Сейчас я оказался в логове куда более могущественного алхимика и при этом без компаньона, без поддержки опытных маршалов. Пришел сюда не проведя разведку, сразу после боя, в котором потерял револьвер и остался с последней эфирной петлей…

Я почувствовал, что вспотел, желудок превратился в снежный ком. Волны страха накатывали одна за другой, по чуть-чуть приближая состояние паники. Я поймал себя на несвойственной мне эмоции и понял, что это внешнее воздействие. В этот же момент я вернул над собой контроль. Волны отступили, и я ощутил их источник в глубине зала.

Моей силы воли хватило, чтобы побороть воздействие и сохранить позицию, но дальше пройти я не мог. Незримая игла чужой воли уперлась в сознание: я чувствовал, что еще шаг – и мой самоконтроль лопнет, как воздушный шарик. Медленно, сохраняя концентрацию, я достал из кармана кольцо-печатку, которое дал Моррис. В свете фонаря мелькнула эмблема с вертикальным зрачком.

Я надел кольцо, и тут же ощутил, как давление прекратилось. Я едва не упал вперед, настолько реальным оно ощущалось. Дальнейшему движению ничего не мешало.

В конце зала я увидел старика с длинной ветхой бородой. Он сидел за столом, обложившись открытыми книгами, сухая костлявая рука медленно и твердо выводила линии неведомых символов на пергаментном свитке. Реторта с мерцающим содержимым освещала страницы и бледное лицо с выпуклым лбом. Казалось, алхимик только сейчас заметил мое присутствие. Он поднял взгляд и едва заметно кивнул.

– От Морриса, – сказал он, словно врач, которому передали направление на лечение.

Способность Чуткость подсвечивала фигуру старика, но как-то некорректно. Под столом вместо ног была какая-то бесформенная масса. Я сказал:

– Моррис поручился, что ты можешь вернуть мне…

– Могу, – взгляд алхимика пробежал по моему лицу и протезу, – но зачем?

Я предполагал, что подобный квест подразумевает сделку, и не удивился вопросу. Вряд ли стоило настаивать на том, что сохранение жизни Моррису – достаточная плата за операцию. Все-таки свою жизнь тот выторговал в обмен на само знакомство с бывшим наставником. У старика же имеются собственные требования. Я так прямо и спросил:

– Что ты хочешь взамен?

Старик сипло засмеялся, мелькнули заостренные зубы и, как мне показалось, черный язык.

– Ты рыцарь или базарная торговка? – спросил он с неожиданным презрением. – Я спрашиваю, зачем тебе новое око и новая длань?

Я нахмурился.

– А зачем вообще людям конечности? Или ты не алхимик, а философ?

Алхимик прищурился и встал из-за стола. Сначала он показался мне обычным невысоким стариком, но его тело поднималось выше и выше, преодолевая все мыслимые пределы роста. Блеснула скользкая чешуя, и я понял, что под человеческим торсом разворачивается спираль змеиного тела. Медленно и плавно он поднимался вверх, пока мне не пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Я сделал несколько шагов назад и почувствовал, как недавний страх вернулся, теперь в форме первобытного ужаса. Меня сковал паралич, я будто превратился в кролика, брошенного в клетку со змеем.

Вытянувшись до самого потолка, алхимик по-прежнему сохранял устойчивость за счет свернутого на полу хвоста, а человеческая часть тела парила в воздухе. Желтоватая чешуя лоснилась в скупом свете реторт, мой же фонарь горел одинокой искоркой во всей вселенной, словно первый добытый человеком огонь. Алхимик изогнулся неторопливо и склонился надо мной.

– Из твоего тела получится много ценного материала для опытов. Но не бойся, маленький чернокнижник, я не стану тебя убивать, – сказал он, и голос стал снисходительным: – Я прощаю твой дерзкий лепет, ведь ты даже не понял сути вопроса. Вдумайся. Зачем тебе новые конечности? Какую функцию они будут выполнять? Рука может быть клешней, способной перекусить любой клинок, или ядовитым жалом, или длинным щупальцем – всем, чем угодно. Новый глаз может видеть сквозь предметы или достигать зрением горизонта. Я могу создать все.

От такого заявление я лишился еще и голоса. Надеясь лишь на устранение увечий, я и не помышлял о новых возможностях. То, во что алхимик превратил собственное тело, поражало воображение, и я задумался. Теперь я вне закона, мне незачем беспокоиться о том, будет ли моя внешность вызывать у людей подозрение в чернокнижии. Некстати вспомнились вертикальные зрачки Магистра.

Змей смотрел на меня сверху вниз, я не смог бы дотянуться даже до кончика ветхой бороды. Я разглядел вживленные в старческую шею алхимические самоцветы. Подобные камни алхимики Кха выращивали в лабораториях и использовали для управления эфирными токами организма. Сейчас это искусство считается утраченным. Создал ли он эти энигмы самостоятельно или где-то раздобыл и смог применить – в любом случае это говорило о высочайшем мастерстве и могуществе. Я прочистил горло и сказал:

– Какой будет плата?

Старик закатил глаза.

– Никто в этом мире не способен оплатить мои услуги. Для меня ценен сам опыт.

Оставив меня в раздумьях, Змей плавно изогнулся и двинулся по своим делам. Мимо меня проплыло исполинское тело. Толщиной оно было как торс человека, но длина казалась бесконечной – хвоста я так и не увидел.

Я постарался выдумать самые фантастические способности для новых частей тела, и был готов к отказу, но алхимик после минутного раздумья кивнул. В сознании промелькнули сцены, как с новыми способностями я с легкостью расправляюсь с Магистром. Закралось подозрение, что это какая-то уловка, ведь мои пожелания были настоящей имбой. Алхимик же оставался уверенным в своих силах, как дьявол, у которого в обмен на душу попросили килограмм яблок.

Змей – так я про себя назвал нового знакомого – двигался по залу, собирая со столов и высоченных полок необходимые инструменты. Он растопил печь, в широком плоском тазу закипела вязкая субстанция неопределенного цвета. Змей капал туда что-то из флаконов, бросал пучки трав, сыпал искрящийся порошок. Движения были плавные и точные, как у пианиста.

Следующий этап вновь заставил меня волноваться. Чтобы изготовить новую руку, Змею понадобилась моя здоровая рука в качестве образца. Нависая над моим плечом, он подвел меня к бурлящей субстанции и велел опустить в нее обе руки по локоть.

– Будет больно? – спросил я.

– Да, – ответил он, и ничего больше не добавил, игнорируя мой возмущенный взгляд.

Я опустил руки в таз. Субстанция выглядела весьма необычно, но ощущения были самые обыкновенные: как будто я опустил руку в кипяток. Я дернулся, но подавил условный рефлекс усилием воли и мышц. Из таза повалил едкий пар, не дающий разглядеть, что происходит. В какой-то момент мои ноги подкосились, но Змей удержал меня. Боль достигла высшего предела, я уже не мог с уверенностью сказать, обжигает меня кипяток или лед. Жгучее ощущение сменилось покалыванием, а затем конечности онемели. В какой-то момент Змей тоже опустил руки в бурлящую жидкость и что-то воткнул в мою культю.

Очнулся я на полу. Я пошевелил пальцами и поднес руки к лицу. Они пульсировали болью и горели, словно я только что достал их из муравейника. Но их было две. Левая ничем не отличалась от обычной человеческой руки, лишь ногти были острые и черные. Я сжал ее в кулак и почувствовал, что кожа на ладони покрыта мелкими шипами, как кошачий язык. Я вопросительно посмотрел на Змея.

– Не на ком проверить новую способность, понимаю, – сказал тот. – С глазом будет сложнее.

Я представил, как сую голову в кипяток, и содрогнулся.

– Если тебя окунуть в раствор, то мозг растворится, – сказал Змей, словно в ответ на мои мысли. – Придется извлечь твой правый глаз. Временно.

– Ну уж нет! – воскликнул я.

Алхимик устало вздохнул, словно уговаривал ребенка на пломбирование зуба.

– Что тебя беспокоит? – спросил он.

– Я останусь без единственного глаза, вот что.

– В моих силах разобрать тебя по органам и собрать заново, а ты даже не заметишь.

Уверенный и будничный тон не оставлял сомнений, что в прошлом Змей уже проделывал подобное и что похлеще.

– Как долго будет идти… операция? – спросил я.

– Так же.

– А если…

– Я не намерен ни в чем тебя убеждать. Можешь идти прочь в любой момент.

Я согласился. В конце концов, я только что получил новую руку, вернул утраченные характеристики и получил новую способность. Все прошло отлично, и не было смысла отказываться от нового глаза.

Повинуясь указаниям, я лег на широкое каменное ложе, больше похожее на языческий жертвенник, чем на операционный стол. Змей поднес к моему лицу стеклянный шприц с металлическими кольцами для пальцев. Игла вошла под нижнее веко здорового глаза, лицо онемело.

Острый блестящий металл коснулся глаза, я хотел зажмуриться, но не мог. Изображение поплыло, кончиком уха и шеей я почувствовал теплую жидкость. Раздался влажный щелчок, и я перестал видеть. На лицо легла шелковая ткань, пропитанная едким запахом.

Кругом была темнота. Я услышал металлическое бряцание – это Змей положил инструмент на каменную поверхность. Легкое движение воздуха намекнуло, что алхимик устремился к печи.

Я судорожно перевел дыхание.

На этот раз я не испытывал боли, но минуты тянулись намного дольше. Сердце участило ритм, ладони вспотели.

– Ты здесь? – спросил я наконец.

Ожидание показалось вечностью.

– Не мешай, – сухо ответил алхимик. – Я создаю тебе око.

Слух обострился. Я прислушивался, как бурлит жидкость в алхимическом тазу, как раздаются всплески – то ли Змей добавляет ингредиенты, то ли помешивает свое мистическое зелье. Я напрягал слух и в каждую секунду надеялся услышать, как он достает из таза мои глаза. Ум рисовал картинки с половником, которым пытаются выловить из кастрюли последние пельмени.

Внезапно я услышал нечто другое и затаил дыхание.

Вне лаборатории, в коридоре, ворочалось что-то крупное и как будто доносились… голоса? Я внутренне напрягся.

– Все хорошо? – спросил я.

– Я же сказал…

Голос алхимика перешел в изумленное шипение, и в ту же секунду раздалась стрельба.

Обостренный слух наполнил голову громыханием взрывов, свистом пуль и топотом десятков ног. Звенело разбитое стекло, трещали упавшие полки, несколько голосов выкрикивали боевые команды, раздавались крики ярости и боли. Я лежал не шевелясь, в любую секунду ожидая, что на меня что-нибудь свалится или шальная пуля оборвет мои волнения.

Один голос показался знакомым. Между оглушительной пальбой я разобрал обрывки фраз:

– Не дай ему уползти, целься в голову!

– Осторожней с огнеметом!

И тут же:

– Берегись – он отбросил хвост, спасайся!

Со всех сторон раздались удары, словно кто-то размахивал осадным тараном, с потолка посыпалась каменная крошка. Даже лежа на каменной глыбе я ощутил, как трясутся стены. Затрещали деревянные подпорки, и глухо рухнули плашмя книжные полки. Пространство до предела наполнилось грохотом и криками, я зажал уши руками. О судьбе своих глаз я старался не думать, надежды не было.

Когда все стихло, рядом я услышал шаги подкованных ботфортов по битому стеклу. Прозвучал знакомый голос:

– Это же наш сэр Карахан! Ты только посмотри на него!

– Так ему и надо, – добавил второй голос, хриплый и тоже знакомый.

Доигрался, подумал я.