Текст книги "Психикон (СИ)"

Автор книги: Валерий Муллагалеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Я же не могу оживить героя просто так, щелчком пальцев.

– Почему? – спросил Кирилл, – ваше могущество в этом мире должно быть даже больше, чем у Сергея.

– Ну, я же не творец этого мира… в полном смысле слова. Я писатель, и мои инструмент – это повествование, причем литературно-художественное. А в литературе действуют свои законы. Если я просто скажу ему встать, то этого не случится просто потому, что в это не поверит условный читатель.

– Я столкнулся с подобным, когда формировал квест для Карахана, – кивнул Дедалов.

– Единственные свидетели здесь мы, – сказал Кирилл. – Лично я готов поверить в любое чудо.

– Нет, – отозвался Муллагалеев. – Дело в том, что я сам не поверю в такое воскрешение. Не потому, что я не верю в себя, а потому, что оно художественно недостоверное.

Рассуждения писателя было принять еще сложнее, чем мифологические теории Дедалова.

– Допустим, – сказал наконец Кирилл. – Тогда как мы можем обосновать воскрешение?

– Его меч должен быть поблизости. Это нормальная художественная вольность. Все-таки это не обычный меч, а энигма, резонирующая с эфирными токами своего владельца. Меч следует за ним.

Они разбрелись по берегу, шаря взглядом среди обрывков водорослей, ракушек и рыбьих останков. Ботинки чавкали в мокром песке, смешанном с илом, снизу поднимались нагретые солнцем речные запахи. Припекало. Кирилл посмотрел на степенно текущую реку, чей противоположный берег терялся за пределами видимости, и утомленно усмехнулся – было бы неуместно погружаться в Психикон только для того, чтобы искупаться. Он поднял взгляд к небу.

Внимание привлекла одна чайка. Она зависла в воздухе, махая крыльями на одном месте и как будто высматривая рыбу, спикировала, но на полпути передумала и улетела. Вскоре ее действия повторила другая чайка. Кирилл направился к тому месту. Он зашел в воду по колено и увидел, как на дне что-то блеснуло. Через секунду он огласил пляж ликующим возгласом, поднимая над головой меч. Вода с клинка стекала ему в рукав, капли падали на голову, но это его совсем не беспокоило.

– Легендарный меч Вечного хранителя Дерека, – торжественно проговорил писатель, глядя на клинок, когда они снова собрались у тела Аркадия.

– Выглядит иначе, – заметил Дедалов. – Мы оставляли в пещере обыкновенный стальной меч, а этот сияет как полированное серебро.

– Такова сила легенды, – сказал Муллагалеев и уже другим тоном добавил: – Едва в ладонь павшего героя вложили его меч, пальцы вдруг сжались на рукояти, раздался судорожный вдох, и герой распахнул глаза.

Кирилл протянул меч писателю, но тот выставил перед собой ладони.

– Нет-нет, я предпочитаю роль нарратора. Попрошу сделать это вас, Кирилл.

Психолог хмыкнул и опустился перед Аркадием. Едва он вложил меч в ладонь Аркадия, пальцы вдруг сжались на рукояти, раздался судорожный вдох, и тот распахнул глаза.

В следующую секунду он откатился от нависших над ним агентов и попытался встать, но согнулся от боли и упал на одно колено. Тем не менее он выставил клинок перед собой, взгляд быстро пробежал по лицам спасителей.

– О, Кирюха! – воскликнул Аркадий. – Настоящий?!

Психолог поднял руку, как будто вступал в контакт с пигмеем дикого племени:

– Да, это я. Мы здесь, чтобы вытащить тебя из комы.

Аркадий словно прислушался к голосу, который слышал лишь он, кивнул и опустил меч. Улыбнулся.

– Точно, ты не плод моего воображения. А остальные? Минуточку…

Он опустил взгляд себе на грудь и увидел дыру, обрамленную запекшейся кровью и торчащими обломками ребер.

– Вот дерьмо! Магистр вырвал мое сердце! – закричал он и добавил, словно убеждая самого себя: – Я жив.

Уже давно что-то тараторил Роджер. Кирилл поправл динамик в ухе. Директор сыпал поздравлениями пополам с распоряжениями. Суть сводилась к тому, чтобы агенты не рассусоливали и скорее завершали операцию.

Кирилл коротко познакомил присутствующих. Оказывается, Аркадий понимал, где находится, и в целом операция все время двигалась в верном направлении. Теперь оставался последний шаг. Все выжидающе посмотрели на Муллагалеева. Писатель порылся в карманах пиджака, в ладони что-то блеснуло, и он извлек на всеобщее обозрение нечто вроде крупного дверного ключа. Кирилл узнал круглую и квадратную спирали на концах. Ключ выглядел древним, золотистая поверхность отливала светло-зеленым.

– Это ключ Эреха Отворяющего, – неторопливо начал писатель. – Его создал в конце Третьей Эпохи великий мастер из народа Кха. Благодаря этой энигме произошли масштабные события, сделавшие этот мир таким, какой он есть. Особенность Ключа в том, что он способен открывать любые двери в любые пространства, ибо в нем заключена сама идея отворения.

– То что надо! – воскликнул Кирилл.

– Получается, все? – спросил Аркадий. – Я могу выйти отсюда?

– Ну… да… – сказал Муллагалеев. В глазах было сомнение, отдавать ключ он не торопился.

– Вас что-то смущает? – насторожился Дедалов.

– Чувствую какую-то неправильность, – пробормотал писатель.

– Ключ может не сработать? – спросил Кирилл.

– Да вроде бы должен…

– Я готов попробовать, – сказал Аркадий, делая шаг вперед. – Можно? – спросил он, протягивая руку.

Писатель медленно, словно готовый передумать в любой момент, вложил бледно-золотой ключ в ладонь.

– Что нужно делать? – спросил Аркадий.

– Дверь в любой точке Психикона. Просто откройте, – сказал писатель и сделал жест рукой, будто отпирал дверь.

На солнечном свету энигма сверкала сдержанно и как-то несогласованно, словно отражая свет каких-то иных светил, недоступных восприятию человека. Аркадий хмыкнул и провернул ключ в пространстве перед собой. Ключ засветился, от него выстрелила в сторону белая искра и стала метаться вверх, влево, вниз, вправо, снова вверх – вычерчивая сияющий прямоугольный контур двери. Контур светился все сильней, а потом будто прорезал пространство. Дверь приоткрылась, на створке остался запечатленным вид пляжного пейзажа, река на нем продолжала течь.

Внезапно дверь устремилась по диагонали вверх, словно стояла на эскалаторе.

– Эй! Куда?!. – воскликнул Аркадий, но осекся.

Вслед за дверью появлялись парящие в воздухе ступени.

В вышине на фоне облаков дверь остановилась. Створка распахнулась во всю ширь. Кирилл задрал голову и прищурился, безрезультатно пытаясь рассмотреть, что находится внутри. Глядя на висящие в воздухе тонкие плиты ступеней, он передернул плечами. Страшная головокружительная высота – сам бы он ни за что туда не полез, лучше бы остался в коме! Тем не менее, настроение было радостное, едва ли не триумфальное. Психолог сказал, улыбаясь:

– Высоковато подниматься без перил. Эти шикарные спецэффекты – часть авторской задумки или так вышло случайно?

Однако Муллагалеев промолчал и лишь рассеянно кивнул. Он хмурился и кусал губы.

– Что-то не так? – спросил психолог.

– Я чувствую какую-то неправильность происходящего, но не знаю, в чем дело. Я пока не осмыслил, как соотносятся Психикон, законы литературы и реальная жизнь. Сергей, – писатель повернулся к Дедалову, – с мифологической точки зрения все корректно?

– Ну… – геймдизайнер замялся, – это очень похоже на этап чудесного возвращения героя.

Вмешался Аркадий:

– Мне кажется, вы слишком теоретизируете, господа. Почему бы просто не попробовать? В худшем случае – просто не получится. Герой готов!

– Вот, тем более герой проявляет инициативу, – улыбнулся Дедалов. – Все складывается.

Писатель кивнул:

– Иншаллах!

Аркадий пожал всем руки и сказал:

– Что ж, в следующий раз увидимся – там. Всем спасибо и до скорого!

Он начал подниматься.

Агенты провожали взглядом фигуру рыцаря с мечом за спиной и молчали.

Кирилл почувствовал, как смутное беспокойство коллег передалось и ему. Будь они в других слоях Психикона, сейчас весь пляж кишел бы червями сомнения! Психолог активировал гарнитуру:

– Роджер, каково состояние пациента?

Директор вышел в палату переговорить с врачами. Аркадий тем временем преодолел половину пути. Он приостановился, кажется, помахать рукой, но с такой высоты было не разглядеть. Вернулся Роджер.

– Говорят, деградация мозга остановилась. Теперь он не умирает, все хорошо!

– А сердце? – спросил Кирилл скорее автоматически, чем осознанно.

– Без изменений.

– Без изменений, – эхом отозвался Кирилл, и вдруг его смутное беспокойство вскинулось и расправило огромные крылья, словно выжидавший в засаде монстр.

– Сердце! – воскликнул Кирилл. – Что будет с его кровяной системой, если он очнется?

Вопрос повис в воздухе, словно гриб ядерного взрыва. Роджер выругался и снова побежал к врачам. Писатель с геймдизайнером схлестнулись в пылком диспуте, жонглируя философскими, мифологическими и литературными понятиями, бросаясь в мистику и экзистенциализм, призывая в свидетели языческих богов и современных ученых.

Кирилл понимал, что последнее слово – за ним, но что делать – не представлял. Он чувствовал себя хирургом, обнаружившего в разгар операции, что должен перерезать не сосуд, а провод от тикающей бомбы.

Ему на плечо положил руку Муллагалеев, он тяжело дышал, пальцы нетерпеливо комкали медицинский халат.

– Я считаю, – начал он и поправился, – мы с Сергеем пришли к выводу, что настоящий герой не имеет права покидать приключение, пока не завершит свою миссию.

– Какая еще миссия?

– А мы не знаем. Это его дело. Он зачем-то и почему-то оказался в этих обстоятельствах, значит, в этом есть какой-то смысл.

– Погодите-погодите. Вы что, против того, чтобы пациент вышел из комы?

– Но причем здесь я? – развел руками Муллагалеев.

– Ваша оболочка внедрения формирует часть Психикона и задает правила этой реальности. Если вы считаете, что герою, в смысле, пациенту не полагается выйти через эту дверь, то этого не произойдет!

– Я на вашей стороне и желаю Аркадию выздоровления, но при всем желании не могу согласиться с чем-то, что противоречит моей убежденности, – сказал писатель.

Кирилл потер виски. Как странно находиться в ситуации, когда мировоззрение буквально формирует реальность. Как же переубедить писателя за считанные минуты?

– Нет, – вклинился Дедалов с необычным для него напором, – я уверен, что мифологические правила в данном случае сильнее, чем мнение отдельного человека!

– Снова мифология! – воскликнул Кирилл.

– Да нет же, – замахал руками Дедалов. – Это правила реальности вообще. Это человеческие архетипы, которые организуют судьбы людей.

– Так что с сердцем? – спросил Кирилл, помотав головой, словно обнуляя весь диалог и начиная его заново.

– Вот! – воскликнул Муллагалеев. – В этом и проблема! Если герой сбежит, то он не только не обретет, но и потеряет. Да, он может отступить, но его сердце похищено, и он проснется без него, понимаете? Очнется инвалидом!

– Сердце – это символ храбрости и силы духа, и беглец его теряет, – добавил Дедалов и указал на лестницу к двери. – Это не волшебное возвращение, а классическая ложная победа, искушение!

– А вернуться и продолжить свой путь он уже не сможет, – сказал Муллагалеев. – Разве что вы создадите для этого специальную программу для Психикона. Но это противоречит логике мифа.

– Стой! – закричал Кирилл, задирая голову.

Остальные присоединились к нему, размахивая руками, скрещивая локти. Аркадий преодолевал последнюю четверть лестницы. Он не слышал их, а бурные телодвижения мог принять за напутственные жесты.

– Кардиолог не дал никаких прогнозов, – сказал в динамике Роджер и умолк, вслушиваясь в крики. – Я что-то пропустил?

– Аркадию нельзя приходить в себя! – сказал Кирилл, переводя дыхание. – Сердце не заработает.

– Почему?.. – спросил Роджер.

"Мифологическая логика", – чуть не сказал Кирилл, когда на ум пришло более рациональное объяснение:

– Сейчас у него дыра в груди, и если он выйдет, то бессознательно таким и останется. Нужно его остановить!

– Обесточить Психикон? – сказал директор. – Я просто выдерну из розетки…

– С ума сошел?! – заорал Кирилл. – Мы же в системе!

Он запрыгнул на лестницу. Ступени качнулись под ногами, словно гигантские кувшинки на воде. В груди все сжалось, но Кирилл побежал наверх.

– Куда? – воскликнул геймдизайнер.

Кирилл чуть не расхохотался от бессмысленности вопроса. Ну вот, симптомы истерики.

– Я его догоню, – все-таки ответил он на бегу.

Земля стремительно удалялась, а небо застыло на месте – высокое и недостижимое. Кирилл бежал, перепрыгивая через две ступеньки, согнутые в локтях руки мелькали в такт ногам, вспарывая будто загустевший воздух. Он жадно дышал ртом, игнорируя колющую боль под ребрами, а колени, казалось, вот-вот взорвутся от напряжения. Порыв ветра едва не сбросил его со ступеней.

– Если Аркадий войдет – лестница исчезнет! – донесся крик писателя.

"Значит, нужно бежать еще быстрее", – ответил Кирилл самому себе.

Глава 21. Анонс

Я поднялся к двери. Ветер свистел в ушах, дул со всех сторон, делая пространство вокруг упругим, осязаемым. С высоты великая река Нарр Уфер показала свой дальний берег, затуманенный голубоватой дымкой, но в пропасть под собой я старался не смотреть, лишь краем глаза поглядывал на плоские ступеньки, плавающие в воздухе. Я ухватился за дверную раму – наконец-то жесткая опора! – и перевел дух.

На расстоянии вытянутой руки от меня за дверью клубился пурпурно-фиолетовый туман, похожий на текучую воду, которая двигалась во всех направлениях одновременно. Вот он, последний шаг моего странного приключения, шаг домой, в свое тело и в так называемый реальный мир.

Внезапно я почувствовал растерянность и смутное подозрение, будто школьник, обнаруживший на экзамене, что дверь из класса открыта и можно просто уйти – сбросить с себя все задачи и переживания и отправиться на улицу, где солнечное утро, раннее лето, воздух дышит терпкими тополиными почками и последним цветом сирени и яблонь, птицы веселятся, а к высокому беззаботному небу поднимается гомон вышедшей на каникулы ребятни. В классе же словно натянута струна между провалом и триумфом.

Я застыл, очарованный пурпурно-фиолетовым туманом за дверью. Обычно из путешествий возвращаются с сувенирами и гостинцами, а я? Легендарный меч, надежной тяжестью оттягивающий перевязь, с собой не взять. Я усмехнулся: ничего не добыл, зато умудрился потерять сердце. Нет уж, с этим миром я еще не закончил. Лето никуда не денется, а вот покинув поле боя, я лишу солнце и небо их глубинной сути, они перестанут быть частью чего-то большого, прекрасного и перспективного и превратятся в пустую вспышку удовольствия, словно кусочек сахара. В конце концов, зачем жить без сердца? Что бы это ни означало.

Я дотянулся до края двери, рискуя упасть, и захлопнул ее – вместе с порывом ветра дверь с грохотом впечаталась в раму, да так, что по лестнице прошла рябь.

– Слава Богу! – воскликнула в голове Розет с таким экстазом в голосе, что я опьянел.

– Ты чего? – спросил я подозрительно.

– Если бы ты сейчас сделал шаг вперед, то остался бы навсегда прикованным к постели инвалидом.

– И ты молчала?! – заорал я вслух. – Совсем спятила, да?! Экстремистка!

– Я не могу подсказывать в таких ситуациях, – ответила она. – Но я счастлива от твоего выбора! Чувствуешь?

По моему телу пробежала волна блаженства, дыхание перехватило от сладкой истомы и наслаждения, словно душа нырнула в райскую реку и выбралась на пляж из драгоценных камней под лучами божественного света. Я зажмурился, не в силах ответить.

Из оцепенения меня вырвала жесткая хватка за голенище сапога. Я не сразу узнал голос Кирилла – хриплый и запыхавшийся:

– Стой… нельзя… сердце…

Психолог распластался на парящих ступенях, словно долго бежал за мной, в последний момент споткнулся, но успел схватить за ногу.

***

Кристина сидела в парке при больничном санатории, где жили ее с Аркадием родители. После долгого разговора она уединилась под деревьями вместе с фляжкой, обклеенной глянцевыми наклейками. Жив ли еще брат?

С каменным лицом, лишенным косметики, она порылась в сумочке и достала смартфон. Экран светился, показывая, что Кира пытается дозвониться прямо сейчас. Еще один вызов вдобавок к десяткам пропущенных. Кристина отложила телефон, глотнула коньяка и уставилась в зеленую листву. Хотелось вспомнить что-то приятное, но хорошие воспоминания на контрасте с тем, что происходило сейчас, причиняли боль.

Безо всякого предварительного решения она как ни в чем не бывало ответила на звонок:

– Алло?

– Ну наконец-то! – воскликнул Кирилл.

– Как там Аркадий?

– Секундочку, сейчас поставлю на громкую связь! – сказал он и добавил в сторону: – Выкрути громкость на максимум, пожалуйста.

В динамике раздалось шуршание, а потом Кристина услышала знакомый голос. Аркадий говорил сквозь сильные помехи, скорость речи то снижалась, то ускорялась, и некоторые фрагменты слов терялись, словно сигнал много раз перекодировался с существенными потерями. Однако это был его голос с узнаваемыми интонациями.

– Привет, Бутер-с-сыром! – назвал он ее подростковым прозвищем.

– Таракан… – ответила Кристина ему в тон, но продолжить не смогла – горло перехватило.

– Мне доложили, что ты там все перебздела за меня! Ты это дело брось, у меня все отлично.

– Ты… выздоровел?

– Я в коме, но тут такое творится, что и не снилось вашим мудрецам! И перестань дуться на Кирюху – я жив благодаря ему. Он вообще нормальный парень. Да, нудный, да, очкарик, да не любит игры, но где-то глубоко внутри он человек неплохой. Ну, плюс-минус. Кроме того, кто как не психолог сможет терпеть твои закидоны. Окей?

– Окей… – отозвалась она как сомнамбула. Сейчас она согласилась бы со всем.

– Я дал разрешение на все проводимые операции. И – зацени этот факт – лично приглашаю тебя и всяких ученых мужей на трансляцию моей финальной битвы прямиком из Психикона! Так что приезжай в институт, Кира тебе скажет, что и когда.

– Ты бы еще стрим запустил! – воскликнула Кристина.

– А вот этого нельзя, – ответил Аркадий. – Я могу погибнуть, а это в прямом эфире делать запрещено. Противоречит правилам сообщества, знаешь ли! Того нельзя, этого нельзя…

***

– Я им покажу франкенштейнов! – постоянно повторял Роджер, потирая руки. Иногда в фразу затесывались матерные междометия.

Он принял решение не таиться от общественности и идти ва-банк – настолько его воодушевило последнее погружение в Психикон. Едва Кирилл оптимизировал видеопоток из Психикона, директор дал отмашку пресс-службе института.

Кирилл с директором циркулировали между палатой Аркадия и конференц-залом, попутно задействуя всех встречных сотрудников. Нужно было наладить связь, вывести на экран видеопоток из Психикона и решить организационные вопросы. Роджер не выпускал из руки телефон – приглашал на презентацию оставшихся инвесторов проекта, дозванивался до ушедших, искал новых. Привлекли популярного блогера, репортера от журнала Science, профессора с кафедры психологии из местного университета, нейрофизиолога – доктора медицины. Разумеется, ждали на трансляцию Дедалова и Муллагалеева, должна была приехать Кристина и ее сын Жора, когда-то игравший в "Сандарум Онлайн" вместе с Аркадием. Дедалов по старой дружбе договорился с медиахолдингом "Навигатор медиа", чтобы они организовали съемки и смонтировали репортаж. Муллагалеев уверял, что со стороны современных мистиков позовет Элизу Мецкер, хотя ее давно никто не видел.

И это была только часть гостей. Когда стало понятно, что в конференц-зале все не поместятся, решили устроить презентацию в лектории на сто с лишним мест, где ряды сидений возвышались друг над другом как в амфитеатре. Роджер даже предложил выкатить на сцену кушетку с Аркадием, но сам же понял, что это перебор. Вместо этого решили использовать изображение с камеры. Теперь огромный экран, занимающий всю стену за кафедрой, транслировал вид Психикона из глаз Аркадия-Карахана, отдельная камера парила поблизости, следя за эго то сбоку, то сверху, а в углу экрана можно было видеть тело, подключенное к АИС и оборудованию для Психикона.

Голова у Кирилла шла кругом. Он уже не понимал, что происходит – медицинская операция или премьера блокбастера. Более того: это не просто презентация проекта Психикон перед уважаемыми коллегами и инвесторами, а демонстрация финального этапа операции в прямом эфире!

И зависит все главным образом от действий самого пациента – Кирилл только будет поддерживать связь и вместе со всеми наблюдать за… если он правильно понял Аркадия, то ожидается финальная схватка с какой-то враждебной сущность бессознательного. Волнения добавлял тот факт, что никто не мог сказать наверняка, с чем сражается Аркадий, и каким будет исход при его победе. О поражении никто старался не думать. На кон было поставлено все.