Текст книги "Двое с лицами малолетних преступников (сборник)"

Автор книги: Валерий Приемыхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– До свидания, до свидания, Кухтин. Иди, иди, – замахала она руками. Боялась, наверно, что я останусь.

На школьном дворе стояла новенькая разноцветная с мигалками машина. Мы с Винтом оглянулись на школу, смотрим – весь наш класс к окнам прилип. Переживают, чудаки. А мы вместо занятий сели в машину, и понеслась она по улицам нашего города.

– Почему вы решили, что Шильников нашел клад? – спросил лейтенант.

– Вы подсчитайте: «мерседес», дом…

– А ведь кормиться надо, – говорит Винт, – сейчас все дорого…

Водитель, тот самый Охримчук, засмеялся:

– Ну, мальцы, значит, и директор торга клад нашел…

– Охримчук, – одернул его лейтенант.

– Прошу прощения. – Охримчук замолчал.

– Как вы докажете, что он клад нашел? – подначивает нас лейтенант.

– Молча, – говорю я. – Есть такая книжка, где про клад князя, а он взял да и странички оттуда вырвал… За это тоже судить надо…

– Может, другой человек вырвал? – сомневается лейтенант.

Я полез в портфель, достал формуляр из библиотеки, протянул лейтенанту. Он понял: здесь не болтовня, а серьезно, – впился глазами в этот формуляр.

– Фантастика, – качает головой, – действительно, его фамилия…

Тут нас ждала неожиданность. Лейтенант вытащил из своей папки желтые листки с книжными строчками, дает нам:

– Эти листки вырваны?

Мы с Винтом схватились. Видим знакомое: «Волкохищная Собака из младших княжат Смоленских».

– Эти, конечно, – говорю я. – А как нашли?

– При обыске у Шильникова. Лежали в книжке между страницами. Фантастика! – опять сказал лейтенант и потер лоб.

В милиции, в своем кабинете, он сказал в переговорный ящичек на столе:

– Шильникова ко мне. – Посмотрел на нас, усмехнулся и говорит: – Сейчас я его буду допрашивать, а вы сидите тихонько и слушайте.

Пришел Шильников, увидел нас, удивился слегка, сел.

Лейтенант положил перед ним книгу:

– Вам знакома эта книжица?

– Ну, шпана! – зыркнул на нас Шильников. – Достали вы меня!

– Повторяю для дураков, Шильников. Вы брали в Центральной городской библиотеке имени Бонч-Бруевича книгу «Наши древности»?

Наверное, это была самая искренняя минута в Шильниковой жизни. Он встал, перекрестился:

– Век свободы не видать! Никогда!

– Креститься надо на другую сторону, – сказал лейтенант.

– Мамой клянусь!

Не скажу про Винта, но я ему поверил.

– Тормози, Шильников. – Лейтенант положил на книгу формуляр. – Чья фамилия?

Шильников прочитал фамилию, не поверил. Взял формуляр в руки, вертел его так и сяк, поднес к глазам, потом, наоборот, отставил подальше.

– Моя фамилия, – сказал не своим голосом.

– Значит, все-таки брали?

Шильников зажмурился, замотал головой: «Нет!»

– Однофамилец! – Глаза у него открылись и зажили осмысленно. – Конечно! Как я сразу не догадался?!

Лейтенант не торопился. Взял вырезанные странички, потасовал их. Шильников смотрел на него, как вратарь на пробивающего пенальти игрока. Лейтенант пробил:

– Вот эти страницы вырезаны отсюда. – Он постучал по обложке книги.

– А я при чем?

– Страницы обнаружены у вас при обыске…

– Подбросили! – прошептал Шильников. – Ни одной книги после школы не прочел! Могу свидетелей привести!

– Мальчики говорят, вы клад нашли, – сказал лейтенант.

– Они дураки, – расстроился Шильников, – хулиганы, но вы-то взрослый. Над вами смеяться будут, гражданин начальник!

– Переживу, – говорит лейтенант.

Открыл он большой железный шкаф, сейф называется, достал оттуда завернутый в красную материю предмет, положил перед собой на стол. Развернул тряпку – иконы. Небольшие, отделанные темным серебром. В серебре камни сверкают, может быть, даже драгоценные.

– Прабабкины, – вздыхает Шильников, – верующая была. Я их на чердаке держал.

– Мы их там и нашли.

– Я не считал, что они ценные.

– А сейчас считаете?

– Не разбираюсь я в этом. Только не подмените случайно. Прабабкино наследство.

– А машина чья?

– Материна.

– А дом на какие деньги вы построили?

– Бабка со стороны жены.

– Какая у вас семья хорошая! – говорит лейтенант. – Все в дом.

– Да, мы такие, – кивает Шильников. – Дружная семья.

Лейтенант хмыкнул:

– А племянник вам ничего не дарил?

– Какой племянник?

Лейтенант посмотрел в бумаги:

– Морозов Владимир Владимирович, который в Москве.

– А как же! Посылал переводы, подарки из-за границы – он часто за границу ездит. Археолог. Племянник мне многим обязан, жил у меня, кормился, пока его мать болела, учил я его.

– Говорят, за границей иконы дорого стоят, – говорит лейтенант.

– Не знаю, не был. Может, и стоят. Вот племянник-археолог говорил, что иконы – национальное достояние. Так бы я их выбросил, а так – храню. Может, в музей когда сдам.

– Вы поумнее ваших товарищей, – говорит лейтенант со вздохом. – У одних мы деньги нашли, у других – счета в банке, третьи драгоценностей накупили, а у вас ничего… кроме прабабкиных икон…

– Это их дело, – не смущается Шильников. – Пусть они за себя отвечают.

Увели Шильникова. Мы сидим. Лейтенант взял иконы, аккуратно завернул их в материю, понес к сейфу.

– Стойте! – подпрыгивает Винт. – Кухня, помнишь, этот материальчик?

– Эти иконы ему не бабушка дала, а другой человек! – закричал я. – Мы вот эту красную тряпочку уже один раз видели.

– Какой человек? – вцепился в нас лейтенант.

Мы наперебой начали описывать того пугливого дядечку с чемоданом, и как мы в окно видели что-то, завернутое в похожую тряпку.

Лейтенант опять нажал на кнопку на столе и сказал кому-то:

– Всех по делу о злоупотреблениях в системе городской торговли. – Потом подсел к нам и говорит: – Мальчишки, сейчас зайдут люди, смотрите на них внимательно. Нужен человек, который приходил в дом к Шильникову. Вот этот любитель древностей. Понятно?

– Если узнаем, что делать? – спросил я.

– Ничего. Покажите на него пальцем.

– А он не обидится?

– Нет, – говорит лейтенант. – Они люди необидчивые.

Вошли необидчивые люди по делу о злоупотреблениях. Сели в ряд напротив и уставились на нас с ужасом. Так и сидим: они на нас смотрят, мы – на них. Никакого шильниковского гостя среди них быть не могло. Тот был худой, а эти, как на подбор, – толстые, румяные.

– Нету, – говорит Винт, – тот был…

Винт показал мизинец, каким тот был.

– Смотрите внимательнее, – говорит лейтенант.

– Чего смотреть, – перестал я их узнавать, – из каждого этого дяденьки пятерых, как тот, можно сделать…

Дядечки напротив разом выдохнули воздух и весело посмотрели на лейтенанта.

Их увели. Лейтенант вышел из-за стола, выглянул в коридор, посмотрел на часы. Он ждал кого-то.

– Мы пойдем, – сказал Винт.

– Посидите. Я вас потом машиной отправлю. Все-таки специалисты по кладам.

Хоть это была и неправда, но нам понравилось такое отношение.

– Кем хотите стать? – спросил лейтенант.

– Взрослыми, – говорю я.

– Надоело всякой ерундой заниматься, – пояснил Винт.

Человек постучался и вошел. С порога он начал возмущаться:

– Это издевательство! Это издевательство! Я пожалуюсь в прокуратуру. Я должен лететь в Египет. Мне пришлось ночь трястись в поезде.

– Вы племянник Шильникова?

– Ну и что из этого? Что это значит?

– Владимир Владимирович?

– Да, доктор наук.

– Успокойтесь, садитесь.

– Не успокаивайте меня! Не нужно мне ваших успокоений!

– Но если вы уже приехали…

– Мне в Египет улетать на раскопки, а тут повестка, вызов к следователю. Как я мог не приехать? Что обо мне коллеги подумают?!

Он был похож на ученого. В очках, с бородой и такой возбудимый. Лейтенант подождал, пока ученый выдохнется, потом подвинул к себе лист бумаги, взял ручку.

– Когда вы последний раз видели Шильникова?

– Только что. Его милиционер куда-то повел.

– В камеру предварительного заключения повел, – пояснил лейтенант.

– Объясните, при чем здесь я. Я – археолог. Какое отношение я имею к дяде-мяснику?..

– Когда вы его видели последний раз? – повторил лейтенант.

– Не помню. Звонил он на той неделе. Неожиданно, вдруг…

– Что-нибудь случилось?

– Ничего. Хотел приехать в Москву, спрашивал, можно ли остановиться у меня. Спрашивал про иконы. Но это не моя специальность – иконы…

– Что про иконы?

– Что он может спрашивать? Сколько они стоят, действительно ли так ценятся… И все. Сказал – приедет. У нас с ним никогда не было близких отношений…

Нам показалось, лейтенант пропустил слова племянника про дядин интерес к иконам. Но он, молодец, просто вида не подал, насколько это важно.

– Ваш дядя никогда не искал клады? – спросил он по существу.

Племянник посмотрел на него, потом повернулся, посмотрел на нас. Думал, здесь шутки шутят или его разыгрывают.

– Никогда.

Лейтенант вытащил «Наши древности». Племянник Владимир Владимирович сразу узнал книгу. Он не мог этого скрыть даже от нас. Сник, порозовел и потерял вид воинственного очкарика.

– «Князь Удача Андреевич Волкохищная Собака», – сказал он. – Там страничек не хватает…

Лейтенант без слов положил на стол вырезанные бритвочкой листочки. Владимир Владимирович снял очки, поднес страницы близко к лицу.

– Где вы их нашли?

– При обыске у Шильникова.

– В каком именно месте?

Лейтенант полистал у себя в папке.

– За портретом родителей Шильникова…

Племянник ударил себя по лбу.

– Все верно, – забормотал он, – как я мог забыть? Конечно, я положил листки за картонку… между картонкой и фотографией, а потом загнул гвозди назад… Как это забыть можно?!

Он поднял на лейтенанта виноватые глаза:

– Я штраф заплачу, я заплачу все, что полагается…

Оказывается, очень давно он, действительно, прожил у дяди целый год. Он был умный мальчик, много читал. Ему очень хотелось записаться во взрослую библиотеку, куда без паспорта не записывают. Он без спроса взял дядин паспорт и по нему записался. Однажды он наткнулся на книгу «Наши древности»…

– Вы искали княжеский клад? – завороженно спросил лейтенант.

– Два года.

– Нашли?! – вырвалось у меня.

– Нет. А вы ищете?

– Ну да, – сказали мы.

– Кидай-ка – Китайка? – спросил он.

– И бысть велика бица, – говорю я.

– Неужели из-за этого меня вызвали из Москвы?

– Вы считаете, клада нет? – спросил лейтенант.

– В каждой области, – по-учительски начал археолог-племянник, – существуют легенды о кладах. Эта легенда о князе Удаче Андреевиче – одна из них…

Нам не понравилось про легенду. Да и лейтенант нахмурился.

– Что ж вы сами искали, – сказал Винт, – если легенда? Зачем страницы вырезали?

– Была такая история… – начал археолог.

История была про кладоискателя. Когда-то о ней шумел весь город. Жил в нашем городе Судимове человек по имени Северьян. Жил себе, поживал, а потом вдруг начал швыряться деньгами ни с того ни с сего. Народ тогда был одинаковый, бедный, и богатство Северьяна было очень заметно. Им заинтересовалась милиция. Пришли к нему домой с обыском. В подполье в стеклянной банке нашли целый клад из золотых и серебряных вещей. Северьян и скажи, что он нашел клад князя Удачи Андреевича. Даже место показал, где он его раскопал. Вызвали экспертов из Москвы – ничего эксперты доказать не могут: был клад, не было клада. Но попалась среди Северьяновых вещей одна, которая и довела его до тюрьмы, – старинный золотой нагрудный крест. Оказывается, он был украден когда-то у старого священника. Священника убили, а крест сняли.

Вещи Северьяна забрали в государство. Северьяна посадили. Вот тогда-то все мальчишки города бросились искать клады. Тогда и нашел в библиотеке племянник Шильникова книжку про князя и вырезал страницы.

Вот какие таинственные случаи происходили когда-то в нашем городе. Не то, что теперь!

Лейтенант вместе с нами раскрыв рот прослушал рассказ археолога. Потом странно оживился, нашел свою кнопочку на переговорном устройстве и попросил кого-то найти дело о торговле крадеными церковными ценностями тридцатилетней давности.

– Ребята утверждают, что ваш дядя нашел клад, – сказал лейтенант.

Владимир Владимирович посмотрел на лейтенанта, как на ребенка.

– Странички вырвал я. При чем здесь мой дядя?

– Это нашли при обыске в доме вашего родственника.

Лейтенант вытащил иконы и положил перед Владимиром Владимировичем. Археолог долго разглядывал каждую, поворачивал к свету, от света, легонько касался пальцами старинной краски, чуть не нюхал эти старые дощечки… Потом отложил одну, самую маленькую и бедную, сказал:

– Самая ценная, греческого письма.

– Сколько стоит? – спросил лейтенант.

– Не имеет цены, как земля, воздух. Бесценная…

– Это для вас бесценная. А если вывезти ее за границу, – лейтенант цепко глянул на Владимира Владимировича, – в Египет, например?

Владимир Владимирович понял намек. Осунулся на глазах.

– Я ученый. Никогда торговлей не занимался. Я вырвал странички, маленький был… Но как вы можете подумать?!

Лицо у лейтенанта стало недобрым.

– Эти иконы нашли при обыске у вашего дяди.

Племянник-археолог облизнул губы, развел руками.

– Он говорит, наследство от бабушки…

– Неправда, – сказал племянник, – такого не могло быть…

Запикал ящичек на столе лейтенанта, и женский голос начал рассказывать о человеке по имени Северьян. На самом деле его фамилия была Северин. Северьян – прозвище.

Не так-то просто оказалось найти этого Северьяна. Никто не подумал: а вдруг его дома нет? Приехали, нашли дверь, обитую рваной, потертой клеенкой, стучали, звонили, прикладывались ухом к замочной скважине, слушали – там было тихо и никого. Лейтенант и милиционер стали ходить по квартирам и расспрашивать соседей, куда делся Северьян. Оказывается, его два дня никто не видел. Особенно удивлялась, куда он делся, одна надоедливая бабушка. Северьян занял у нее денег на хлеб, обещал отдать еще вчера. Не отдал, хотя в таких случаях был человеком аккуратным и занимал не впервые. Мы все переглянулись и стали мрачными. Не станет человек занимать на еду, если он клад нашел. Все соседи, как сговорились, говорили про его бедность. Выходило, беднее его не было во всем городе. Он получал маленькую пенсию по инвалидности. Не работал и только из гордости не ходил на улицу просить хлеба. Костюм у него был один уже много лет. У него не было даже телевизора. Он из бережливости отрезал радио, старался не зажигать лишний раз свет – тоже чтоб деньги сберечь. Никто не знал, куда он делся на два дня, но все знали, что он носит свои ботинки уже шесть лет, и чудо, как они не развалились.

Было б интересно посмотреть на такого человека, но лейтенант был злой на себя, что поверил в клады, на нас, что мы его на это уговорили. Высказывать свой интерес не стоило, но Винт все-таки не вытерпел:

– Ему сторожем надо устроиться, там деньги платят. Чего ж так мучиться…

Странно, никто, кроме нас, об этом не подумал. Бабушка замолкла, а у лейтенанта в глазах вместо злости появилось выражение.

– Ломай дверь! – неожиданно сказал он милиционеру.

Милиционер попался опытный и вышиб дверь со второй попытки.

Первым в квартиру вошел лейтенант с милиционером. Мы видели только кусочек прихожей с гвоздями вместо вешалок и грязными обоями. Милиционер пошел куда-то звонить, а нас с бабушкой и археологом посадили на кухне.

Кухня была нищей до невозможности – непокрытый стол, два ободранных стула. Стулья подарила добрая бабушка, а то бы сидеть было не на чем.

Бабушку и Владимира Владимировича забрали в комнату. Что-то неприятное, тревожное творилось за тонкой стенкой. Неожиданно запричитала бабушка, успокаивающе забубнил лейтенант. К нам пришел Владимир Владимирович с болезненным лицом и зябко повел плечами.

– Идите туда, – сказал он.

Мы вошли в комнату. Она выглядела беднее кухни раз в пять.

– Мертвецов боитесь? – спросил лейтенант.

– Чего ж хорошего? – говорю я.

Мы с Винтом разом посмотрели – на ободранной кровати кто-то лежал.

– Подойдите, кто самый храбрый.

– Можно, мы лучше вдвоем? – сказал Винт, и мы подошли вдвоем.

В кровати лежал мертвый человек. Гость Шильникова – мы его сразу узнали. Только лицо у него было не такое испуганное, как в жизни.

На нас перестали обращать внимание. Какой-то человек все время фотографировал, лейтенант писал молча. Приехали врачи, наклонились над мертвецом, перебросились меж собой невнятными словами. Санитары унесли мертвого на носилках. Какой-то человек все время фотографировал, а лейтенант писал.

Северьяна никто не убивал. Он умер сам. Врачи пообещали сообщить лейтенанту, от чего, от какой болезни.

Начался обыск. Опять появилась бабушка. Под кроватью нашелся знакомый нам потертый чемоданчик. В нем было несколько икон. Лейтенант передал их Владимиру Владимировичу. Тот стал их разглядывать. Бабушка в слезы:

– В Бога верил! Такой мужчина аккуратный…

– Иконщиком он был! – рассердился Владимир Владимирович. – Бога не боялся!

– Как это? – спросила бабушка. – Баптистом?

– Иконами торговал, – коротко сказал лейтенант.

– Товарищ лейтенант! – позвал милиционер от кровати.

Он поднял матрац, и мы вслед за лейтенантом увидели – фанерное основание кровати было сплошь выложено пачками денег. Рубли мы узнали, но там была еще пропасть незнакомых бумажек. И это не все. Лейтенант разорвал матрац – вместо ваты там были деньги.

Тут чуть было машину с докторами не пришлось вызывать для бабушки. Ее разговорчивость как рукой сняло. Милиционер принес воды. Она пить не смогла – перехватило дыхание.

Мы с Винтом сидели, молчали в тряпочку. Думали про бывшего человека, который даже свет не включал вечером, прикидывался бедным и лежал один в темноте на своем богатстве.

– Вот, вот! – говорил Владимир Владимирович в машине. – Такое у вас отношение к культуре. Под носом национальное достояние разворовывают.

Лейтенант вздохнул:

– Не успеваем.

– Скажите, а как теперь отношение к старинным названиям? – спросил я. – Говорят, скоро все улицы переименовывать станут по-новому?

– Что за ерунда! – встрепенулся Владимир Владимирович. – Наоборот, сейчас убирают плохо придуманные названия, вот в Москве…

– Скажите, а Кукуевка – плохо придуманное или хорошо?

– Кукуевка – это гениально, – сказал Владимир Владимирович. – Кукуй, кокой – один из самых ярких языческих русских национальных праздников… праздник летнего солнцеворота, его называют Иван Травник, Иванов день, Иван Купала, Иван Колдовник. В эту ночь ведьмы слетаются на условное место… Русалки выходят из воды, кикиморы и лешие шалят… В ночь на Ивана Купалу распускается божественный цветок папоротника, цветок бога славян Перуна, и указывает людям, где лежат клады… Это правду ребята говорят, лейтенант? Совсем вы тут с ума посходили!

Лейтенант слушал молча, а тут разозлился:

– Вы в Египте археологом?

– Да. Но при чем здесь Египет?

– Вот и копайте себе на здоровье! Наверное, арабские ребятишки свою историю будут лучше знать. А наши, глядишь, и язык-то свой забудут.

Нас довезли с почетом до самого дома. Жалко, было темно и никто не видел, разве беспризорные собаки.

– Нельзя ли нашей учительнице про Кукуевку подтвердить? – спросил я лейтенанта.

– А то нам в пятом классе сто лет учиться, – сказал Винт.

– Сделаем, – сказал лейтенант, – учительница полюбит вас, как родных.

– Любить не обязательно, пусть внимания не обращает, – сказал Винт. – Ну ее!

– Вылезайте, ребята, – сказал лейтенант, – а то поздно уже.

Лейтенант сдержал свое слово, но лучше б не надо. Мы стали героями школы. Всех учеников выстроили на торжественную линейку. Приехал знакомый лейтенант вручать нам подарки за помощь милиции, а потом сказал речь:

– Почему эти ребята смогли помочь милиции в разоблачении банды расхитителей национального богатства? Потому что они любят и знают русский язык. Именно страсть к изучению родного языка привела их к разгадке преступления.

Стоим мы рядом с ним, и коленки дрожат: что он такое говорит и как за это отвечать придется перед Линой Романовной? А он подмигнул нам и продолжает свою медвежью услугу:

– Кто привил им эту страсть? Учительница Лина Романовна Большакова. Побольше бы таких учителей. Городская милиция решила ее наградить ценным подарком за таких учеников!

Лина Романовна давно перестала понимать, что тут происходит, а тут все аплодируют, на нее смотрят.

– Это ошибка! – кричит она. – Это ошибка!

За ее скромность все захлопали еще громче. Директор школы взял ее за руку и подвел к лейтенанту за подарком. Она все пыталась объясниться, но ей жали руки, поздравляли, и никто не хотел слушать. Тогда и она зааплодировала.

Мы стоим ни живы, ни мертвы. Слышим ее голос. Она улыбается народу, а нам говорит тихонько, но зло:

– Завтра с родителями в школу.

Отец гонялся за мной с ремнем по двору, не догнал. Я сиганул на крышу, сижу себе. А он мне снизу:

– Улица Энтузиастов, Жертв, Славы, Мировой цивилизации…

– При чем здесь мировая цивилизация?! – ору я на всю улицу.

И все пошло сначала. Сидит на учительском месте Лина Романовна, за школьными столами наши папы свирепо смотрят на нас. Мы у доски. Доска разделена на две половинки. На одной пишет Винт, на другой – я. Винт отписался быстро, написал: «Улица Радости», – стоит, в окно смотрит. Я пишу: «Улица Энтузиастов, Жертв, Славы, Мировой цивилизации…»

Голос Лины Романовны:

– Почему мировой цивилизации?

Смотрю на отца, он для подсказки трогает ремень на брюках.

– Потому что пора нам вступать в мировую цивилизацию, хватит быть валенками…

Лина кивает, папа счастлив. Тоска – задавиться.

Пишу: «Демократии, Свободы, Конституции…»

Винт нашел меня у реки. Я сидел на перилах моста, речка текла мимо. И весь наш городок виден был отсюда, снизу, очень хорошо. На другой стороне реки на низких берегах паслись коровы. Винт подошел, встал рядом.

– Ладно тебе, Кухня, – говорит он. – Подумаешь!..

Мне представлялось: звонили колокола в разрушенных наших колокольнях. В город вступила дружина князя Удачи Андреевича Волкохищной Собаки. Все такие молодцы. Впереди совсем молоденький, безбородый князь. За ним дружинники. На многих порвана и окровавлена одежда, серые, в грязных разводах пыльные лица. Мальчишки бежали рядом, как мы теперь за военным оркестром в День Победы. Люди высыпали из домов, плакали, смеялись. Плакали, глядя на телеги с погибшими воинами. Смеялись над чуднó одетыми пленными. Жалкой кучкой плелись они за победной дружиной…