Текст книги "Кровник (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Да они каждый день летают, – лениво процедил Зяма, перекладывая дробовик себе под правую руку, – чего на них обращать внимания?

Но Кривой уже навострил уши. Выглянув из-за увала, за которым располагался их дозор на северной дороге, он пристально вглядывался в уходящую в чащобу дорогу. Что он там высматривал – Зяма так и не мог понять.

Докурив сигарету, он затушил бычок, воткнув его в землю. И начал старую песню:

– Ну и какого оя мы здесь торчим? Кто может заявиться со стороны эвенкийских стойбищ? Паша уже совсем с катушек съехал, все ему конкуренты мерещатся! Да и вообще домой охота!

– Потерпи пару недель – закончим здесь с делами, можешь валить на все четыре стороны, пропивать доход, – рассудил Кривой. – Не, слышь, вертолет-то затих! Сел, неужто? Оп-па! Снова зашумел!

– Тебе делать нечего? – заворчал Зяма. – Раздвинул уши локатором и ловишь всякие звуки. Появится кто на дороге – вот тогда и суетись!

В чем-то Зяма был прав. На прииск с этой стороны мало кто заходил, но в пяти-шести километрах пролегала грунтовка, ведущая к эвенкам, по ней снабжали стойбища продуктами и всеми необходимыми промышленными товарами. Раньше, когда прииск активно работал, машины ездили и сюда, но теперь официально здесь нет людей. Ну и зачем соваться в заброшенные выработки? Так что гул вертолетного двигателя еще нельзя было отнести к прямым угрозам.

Кривой, наконец, затих. Пыл рьяного дозорного иссяк. Он сел рядом с товарищем и тоже закурил. Говорить было не о чем. Все темы перебрали, даже о сокровенных желаниях друг другу рассказали. Хотелось домой, не просто в опостылевший барак, а домой, в городскую квартиру с ванной, горячей водой и телевизором. Затянувшаяся вахта обрыдла настолько, что свою службу дозор нес спустя рукава. А нарушение устава караульной службы чревато последствиями. Вот они и проморгали появление чужаков. Если бы не вездесущая сойка, прооравшая с вершины дерева, что нарушен покой этих мест – Паша мог бы снять шкурку за недогляд.

Раздосадованный Зяма приподнялся, чтобы всерьез стрельнуть из дробовика по наглой кедровке в нарушении всех правил, составленных Пашей, и замер. По дороге медленно шли три человека в военном камуфляже, со странными автоматами, под стволами угадывались гранатометы, все в обвесах, морды хмурые. Идут осторожно, соблюдая дистанцию. Впереди один, а двое чуть сзади и на большом расстоянии друг от друга. Зяма сглотнул тягучую слюну. Вот и как тут быть? Стрелять? Да они явно в брониках! А их сразу покрошат из трех стволов!

– Ты чего застыл? – Кривой тоже поднялся, его разбирало любопытство, что это напарник сучит ногами. – Ох, ты! Ёпта, твою мать! Эй, стоять!

Кривой вообще умом редко блистал, но здесь превзошел все ожидания. Мало того, что доблестно рявкнул, так еще и с карабином из-за укрытия выскочил, геройски расставив ноги. Вскинул оружие.

– Стоим на месте! Кто такие?

Вояки остановились. Двое тут же отскочили в сторону, присели на колени, выставив автоматы перед собой. Остался стоять самый здоровый, морда красная, мясистая. Но по виду силен, уверен в себе.

– Ружье опусти, пацан! – спокойно попросил военный, нисколько не пугаясь бравого вида Кривого. – Нам нужен ваш главный, или кто он тут у вас, пахан?

– Зачем тебе?

– К вам на помощь пришли! – усмехнулся Сорокин, так как это он и был.

– Сохатый прислал, что ли? – от удивления Кривой опустил оружие.

– Дебил! – тихо прошептал Зяма, покачивая головой. Он решил до поры до времени не показываться. Вытащил рацию, связался с Пашей. Комендант надолго замолчал, видимо, озадаченный не меньше дозорных. Советовался с Бырой, наверное. Сам-то в таких вопросах не рубит, вот и держит знающего помощника при себе.

– Зяма, слушай! – раздался голос Быры – надо полагать! – Не вздумайте устраивать стрельбу. Выясни аккуратно, что это за кадры, одни или нет. Если только трое – зови на прииск. Разберемся.

– Вы кто? – решился Зяма, выглянув из-за увала.

– О! Наконец-то, позиционировал себя! – усмешка сползла с лица Сорокина. – Долго еще по рации трещать будешь? Веди на прииск, дело есть! Если не хотите лишиться своих голов – шевели жопой!

Пришлось Зяме сглотнуть обиду. Не тот случай, чтобы права качать. Голос вояки не предвещал ничего хорошего – нет, не для Зямы – ничего хорошего для будущего прииска. Он крикнул Кривому, чтобы тот вел военных к коменданту, а сам закурил новую сигарету. Не к добру такая активизация возле прииска. Китаец приперся, теперь какие-то спецы…. Завтра-послезавтра Сохатый нарисуется. Что за дела?

– А ты остаешься? – повернулся к нему Сорокин, когда его бойцы уже зашли за поворот и исчезли из виду. – На фишке стоять всю ночь будешь?

– Не-а, как стемнеет – вернусь в барак. Ночью у нас нет постов. Да здесь никто и не ходит по ночам.

– Я снимаю тебя с поста, парень. Идешь с нами. Сейчас же! Охранники, млять!

И повернувшись к Зяме спиной, подполковник широко зашагал вслед ушедшим. Парень почесал затылок всей пятерней, сделал пару затяжек и бросил бычок под ноги, каблуком сапога вдавил его в землю. Ладно, раз знающие обстановку люди говорят «иди» – так тому и быть. Зяма не против. Холодно стало, сумерки подкрадываются, а он не любил ходить в одиночку по темной тропе. Поэтому дозорный быстро нагнал военного и пристроился к нему в спину. Так молчком они и дошли до прииска. Зяма показал, где находится их барак, а сам нырнул в сторону столовой – жрать хотелось неимоверно.

Сорокин зашел в жарко натопленное помещение, окинув взглядом сидящих на скамейке его бойцов, стол, за которым примостилось несколько человек, среди которых он с немалым удивлением рассмотрел двух азиатов – китайцы, что ли?

– Кто хозяин прииска, или смотрящий, как там у вас принято? – тяжело ступая по скрипящим половицам, прошел к столу Сорокин.

– Я комендант, – представился Паша, – а смотрящих уже давно нет, вы опоздали с такой информацией. Есть хозяева, которые и решают все вопросы. А раз хозяин в отъезде – все переговоры уполномочен вести я. Так кто вы такие, господа военные?

– Подполковник Сорокин, спецбригада «Гюрза», – представился военный. – Прислан сюда по оперативной ситуации. В вашу сторону идут очень опасные, как бы помягче выразиться, существа. Скажу, задали вы всем задачу. Прииск закрыт уже несколько лет, а оказывается, здесь очень людно. Ладно, разбираться с вами будут те, кому это положено.

Сорокин без приглашения сел на свободный стул, пошатался на нем, словно проверяя прочность изделия. Автомат перебросил на плечо, и обвел всех взглядом из-под густых кустистых бровей.

– Завтра, возможно, что завтра, – поправился он, – здесь будет проходить группа чужаков-инопланетян, у которых находятся два заложника. Эти твари рвутся в эвенкийское Чертово урочище с какими-то своими целями. Ваш – условно ваш – прииск стоит у них на пути. Если бы он был пуст, мы бы их здесь и прищемили. Но вы все карты спутали, так что приводить в порядок пасьянс будем вместе.

Упоминание об инопланетянах вызвало громкий хохот присутствующих. Смеялись Быра с Пашей, Жига со Скорым – все те, кто еще не знал о трагических событиях последних дней, да и не могли этого они знать. Но слышать такие вещи от серьезного человека, обвешанного вкусными цацками и имеющего чин целого (!) подполковника – это был нонсенс. Без тени улыбки Дракон посмотрел на Сорокина и сразу поверил ему. Не могли сны врать! И снова противный холодок страха скользнул змеей вдоль позвоночника. Значит, блокпосты в Романовке, полевой лагерь военных – это было все неспроста. Не врет русский военный, не до шуток ему сейчас.

Сорокин спокойно отреагировал на веселье бандитов. То, что они относятся к криминальным структурам – он понял сразу. Быру он узнал: проходит по полицейским установкам, срисовал его рожу, когда встречался со своим другом в Улан-Удэ, и тот показал ему фотографию именно этого человека. Ограбил два стационарных банковских павильона, но видеокамера зафиксировала рожу Быры, что позволило объявить его в розыск. Рецидивист чистой воды, вот где окопался.

– Посмеялись? – обвел он взглядом сборище. – А теперь слушать меня внимательно, два раза не повторяю. Еще раз обрисовываю ситуацию: сюда идут три инопланетных твари с двумя заложниками. Проходить они будут именно через этот участок. Всех свидетелей и потенциальные боевые единицы с оружием они будут вырезать. Начисто, да еще срубая голову с плеч большим страшным мечом. Уже убиты семь человек, к вашему сведению. Еще есть вопросы, или мне уже приступать к организации обороны?

– Гражданин начальник, – Быра решил взять на себя роль переговорщика скорее из-за желания показать свою значимость перед молодняком, подтвердить свой статус, – ты бы шел отсюда подальше. Мы люди мирные, работящие, никому зла не делали. А вы заявились сюда со своими рамсами, да и нас втягиваете. Так не пойдет! Авось пронесет, да, пацаны?

Пацаны закивали головами, полностью поддерживая своего лидера. Один Паша призадумался. Вот ему-то совершенно не нравился возникший расклад. Завтра приезжает Сохатый, а тут вояки со сказками о чужих и хищниках! И что делать? С прииска их не выгонишь, они сами кого пинками отсюда покатят до самой Романовки! Лучше бы этот чертов зек сидел и молчал в тряпочку!

– Я сюда пришел не на толковище, убогие, – Сорокин говорил таким тоном, что некоторым стало понятно: это последнее предупреждение, – а спасать людей, работающих на ваше благо, в том числе и вашу кодлу, чего вы не заслуживаете. Комендант, сколько работников на прииске?

– Пятнадцать душ и нас шесть человек охраны, – сразу ответил Паша.

– Сейчас же собрать всех людей в одном месте, укрепить двери, окна. Если есть чердак – заколотить досками. Это не остановит тварей, но хотя бы на время задержит их в случае проникновения в помещение сверху, – Сорокин раздавал указания сухим казенным голосом, не сомневаясь, что большинство находящихся в бараке прислушивается к его словам. Вообще, странная компания. Что здесь делает китаец? Скупщик нефрита? Вероятно, так оно и есть. Мужик какой-то, лицо знакомое. Где видел?

– Так, у кого есть оружие? – подполковник скрыл ухмылку. Сейчас голубчики завертятся. Сто пудов – у всех стволы имеются, но будут мяться, всячески скрывать факт владения огнестрелом. Ну, у двоих точно есть.

– Чего жметесь, как целки перед первым трахом? – рявкнул Сорокин. – У кого есть стволы? Думаете, я не знаю об этом?

– У меня дробовик, но только в машине, – подал первым голос тот самый мужик, лицо которого показалось знакомым.

– Ты с Романовки? – вспомнил Сорокин.

– Да, живу там. Сюда с господином Лан Вэем приехал и его помощником.

– Давай, дуй за своим дробовиком, и живо сюда, не задерживайся на улице!

Славка рванул так, словно медведя увидел в двух шагах от себя. Сорокин перевел взгляд на китайцев, сидевших с невозмутимым видом, словно их не касалась возникшая суматоха.

– У этих господ, – кивок в сторону Лан Вэя, – что за миссия в наших краях?

– Господин подполковник может не волноваться на мой счет, – наконец, подал голос Лан Вэй, – все необходимые документы и виза у меня имеется. Я предприниматель. У моего помощника есть пистолет. Думаю, в случае необходимости он сможет защитить меня.

– Нихрена он не защитит, – буркнул Сорокин. – Ладно, условно двое. Комендант, время!

– У всех наших есть чем стрелять, – нехотя ответил Паша. – Три автомата «Калашникова», карабин, дробовик и пистолет. Гранат нет. Есть медвежий капкан.

– Так лучше, – кивнул подполковник, – а теперь пошли, осмотрим прииск, распределим людей по точкам, наметим засаду, пути отхода на всякий поганый случай. У нас есть время до завтрашнего утра. Ночью твари не любят передвигаться, вот мы и воспользуемся форой. И капкану место найдем.

Прииск располагался не в самом лучшем месте, выяснил для себя подполковник, осматривая места для обороны. Постепенно темнеющее небо не самым лучшим образом располагало для визуализации рельефа. Бараки располагались слишком рядом друг к другу, и при желании твари могут прыгать с одной крыши на другую, мешая стрелкам. Значит, нужна позиция выше уровня жилой площадки. Этот вопрос и задал Сорокин Паше. Комендант задумался ненадолго, потом показал куда-то в сторону Витима. Между гранитными осыпями вилась тропинка.

– И что? – не понял спец, поправляя автомат на плече.

– Видите несколько деревьев? – ткнул пальцем Паша, указывая на небольшую и плотную кучку сосен, растущих в двухстах метрах от бараков. – Там у нас сделан лабаз от медведей. Там мы храним мясо, рыбу. Запах привлекает зверей, и они частенько наведываются на прииск. Одному из работников пришла идея сделать открытую кладовую на дереве. Крупы и консервы мы храним в бараке, а вот мясо убираем наверх. Медведи практически сразу прекратили ходить сюда.

– Отлично, – кивнул Сорокин, отмечая про себя диспозицию, – там будет сидеть мой человек, контролировать передвижение тварей по крышам, если они догадаются это сделать. На плато надо будет посадить пару твоих людей с автоматами. Если пришельцы будут проходить мимо, они должны их пропустить, и только в случае серьезной заварушки ударят в спину. Сколько патронов у вас?

– На пятнадцать-двадцать минут боя, – немного подумав, ответил Паша, – на каждый автомат по два полных рожка. Мы же не собирались здесь стрельбище устраивать. Так, мишек пугать….

– Ага, и конкурентов мочить, – хмыкнул Сорокин. – Так, идем дальше. В бараке, где будут прятаться работники, нужно будет посадить охрану. Два человека с дробовиками, отпугивать и для последнего аргумента. Да, Паша, от такого оружия тварь не убить, но кто знает, как себя поведут гости. И капкан, кстати, можешь зарядить и поставить на входе. Только людей предупреди, чтобы не попались.

– Целесообразно вообще всех людей по периметру расставить, чтобы друг друга не расстреляли, – высказал свою мысль, увлекаясь, Паша. – Да и картина боя будет лучше видна.

– Ты точно комендант? В армии кем служил? – заинтересовался Сорокин.

– В армии не был, но военную кафедру заканчивал в институте, – ответил Паша, – имею младшее офицерское звание. Но это так, для самоуспокоения и выпендрежа.

– Отрадно, что самокритичность у тебя еще присутствует, – подполковник еще раз обвел взглядом прииск. – Все мне понятно, пошли к своим баранам. Будем проводить расстановку сил.

– Кстати, все хотел спросить, любопытство съедает: а что за автоматы у вас?

– АН-94 Абакан, – ответил подполковник, – хорошая машинка, только в разборке сложноват. А так кучность хорошая, с отсечкой стреляет.

В натопленном бараке Сорокину стало хорошо после уличного променада. Что ни говори – зима на носу, а холодный промозглый ветер на плато изрядно выморозил внутренности. А здесь его ребята постарались. Налили горячий чай, на столе лежало печенье и открытая пачка рафинада. Все были сосредоточены, но швыркали чаем исправно. Быра все так же сидел на топчане, насуплено осматривал свой автомат, но в дискуссию не вступал, только изредка дымил сигаретой. Видимо, в отсутствии руководящего звена здесь шло бурное обсуждение.

Сорокин расстегнул верхнюю пуговицу утепленной куртки и сел на свой стул. Паша устроился возле печки, грея озябшие руки.

– Руководство обороной прииска беру на себя, и это не обсуждается, – непререкаемым тоном сказал подполковник. – Любое противодействие приказам расцениваю как саботаж. Виновный будет заключен под стражу, а потом расстрелян.

Быра внезапно поперхнулся дымом, закашлялся и отложил автомат в сторону. Продолжая кашлять, прикрыл рот кулаком. У кого-то упал тяжелый предмет на пол. Кажется, стукнули прикладом дробовика.

– Шучу, – без тени улыбки сказал Сорокин.

– Ну и шуточки у тебя, гражданин начальник, – Быра, наконец, откашлялся, но дальше курить не стал, аккуратно погасив сигарету о край топчана. – Предупреждать надо.

– Даю диспозицию, – сказал Сорокин, показывая пальцем на Быру и Скорого, – вы оба занимаете оборону возле «уазика», но стрельбу не ведете. Пропускаете тварей и контролируете их передвижение. В случае боя стреляете в голову. Только в голову! В корпус бить не рекомендую. У них есть автономная система кровообращения, им рожка мало будет. Запомнили?

Скорый, молодой и невысокий крепыш с румяным лицом, поежился и посмотрел на Быру, словно ожидая, что авторитет осадит наглого вояку, вздумавшего диктовать условия на их территории, но тот молчал. Согласился, значит.

– Ты и ты, – палец неумолимо выбирал исполнителей будущей драмы, – занимаете позицию в бараке вместе с работниками и следите, чтобы твари не проникли через окна и крышу вовнутрь.

Зяма уже успел перекусить в столовой, и теперь сидел довольный и сытый. Он толкнул в плечо Жигу, словно приглашал того порадоваться за теплое местечко, выделенное им подполковником.

– Берете себе дробовики, все патроны к ним и сидите тихо как мыши. Если твари сунутся – бейте дуплетом, отгоняйте. Мужикам желательно вооружиться топорами, ножами, лопатками – всем, что есть в наличии, могущим резать и колоть. Все внимание на окна и крышу. Возле двери снаружи будет стоять капкан, но на него слишком не надейтесь. Забаррикадируйтесь всеми возможными средствами. Понятно?

– Усекли, – сказал Зяма.

– У нас один дробовик, – напомнил Паша.

– Отдашь им свой, – сказал Сорокин Славке.

– Эй, с чего вдруг? – возмутился водитель. – Это мое оружие!

– Ты же охотник? – не обращая внимания на вопли Славы, спросил у него подполковник. – Возьмешь карабин и вместе с моим бойцом займешь место на лабазе. Дистанция неплохая, достанешь. Бей в голову. Кстати, подпили кончик пули. Разрывным враз решишь проблему. Надеюсь на это. Наши парни уже используют такие патроны, эффект неплохой. Но слишком уж живучи эти твари. Так что пойдешь с Костей.

Боец, которого звали Костей, степенно кивнул головой и окинул приценивающимся взглядом будущего напарника.

– А куда мне вас прятать? – задумался подполковник, разглядывая молчащих в этой суете китайцев. – С одним пистолетом против таких машин – самоубийство. Пойдете в барак, к рабочим. Мне проблемы лишние не нужны.

– Было бы лучше, командир, если ты нас отпустишь. Мы и ночью можем уехать, – Лан Вэй говорил это без особой надежды, предчувствуя, что следующий восход солнца может стать для него последним.

– Хрен вам, – ожидаемо ответил Сорокин, – сидите в бараке от греха подальше. И последний штрих: Дима, ты со мной, – согласное движение головой второго бойца. – И комендант тоже. Возьмешь автомат, а пистолет отдай этому красавчику.

Палец подполковника уставился на печального Кривого.

– А мне куда? – обреченно спросил он, хлопая синими глазами.

Спец тяжело вздохнул. Сколько же здесь балласта, умеющего держать марку только перед подобными себе! Весь гонор и спесь как рукой сняло! Оказывается, под масками приблатненных индивидов кроются испуганные мальчишки, еще не верящие, что придется столкнуться с жестоким врагом, не ведающим жалости. Очередное мясо на пути к цели – вот кто они такие. Кто вообще в живых завтра останется? Хоть бы обошлось, и твари просто отступят без боя! Но лучший вариант будет, если его группа с помощью разношерстного сброда задержит продвижение чужаков, и здесь, наконец, их хлопнут.

– Тоже в барак. А теперь идем к рабочим. Надо, чтобы все знали, что нам завтра предстоит. Начнут паниковать – твари все стадо вырежут.

Охотник, заложники

Я каким-то образом почувствовал, что совсем скоро наш поход завершится. Может, энергетика этих мест подействовала? Суровый край, низкое небо над головой, холодный ветер, пронизывающий каждую клеточку тела. На вершинах гольцов, как их называют аборигены, уже сахарятся снежные шапки. Видимо, снег упал ночью, когда мы после длительного перехода прятались в небольшом лесу, росшем на каменных россыпях. Хрутты совсем плохи. По-хорошему, надо бы их избавить от мучений, но я пока терплю, потому что мне проводник еще нужен. Как только он выведет меня в урочище – я убью обоих. Почему я не трогаю Шамана? Не хочу, чтобы проводник нервничал, потеряв хоть какую-то цель в своей жизни. Хрутты, несмотря на свою агрессивность, все же привязаны друг к другу, дают какие-то обещания, клятвы, которые тут же и нарушают, когда перед ними встает выбор: умереть или жить. Пример у всех перед глазами. Один из приятелей хруттов сбежал, когда появился такой шанс. Ведь ничего в его душе не колыхнулось, я думаю? Плевать, что друзья остались в лапах мерзких чудовищ, коими они нас считают, разделить судьбу вместе со всеми – кишка тонка оказалась.

У нас проще. Строгая иерархия и подчинение низшего высшему. Таким образом, мы исключаем из взаимоотношений ненужные эмоции, мешающие любому делу, будь то в обществе гражданском, мирном или в военных кругах.

Мне нужны эти двое, по своей наивности думающих, что они переиграют меня в последний момент. Пусть держатся друг за друга, я не буду препятствовать этому. Да и зачем? Хрутты сломлены, ярость в их глазах потухла. Даже уловки проводника не помогли. Сколько бы он ни водил нас по болотам и лесам – цель уже рядом. Я помню карту, начертанную Великим Праохотником. Он не один раз бывал в этих местах, делал все основательно, чертил маршруты для будущих поколений Охотников. И карту я держал в памяти, до малейшей черточки. Именно с этих мест, с извилистой, как змея в каменном лабиринте, реки мы начнем продвигаться к урочищу. Здесь много стойбищ, много хруттов, занимающихся разведением животных, оленей, кажется. И еще: мне хочется отомстить за смерть Праохотника. О! Вот это будет славное деяние, которое войдет в историю моего мира!

Замечтавшись, что мне было несвойственно, я не заметил, что Ааргис подает мне какие-то сигналы рукой. Он стоял на плоском как ладонь валуне и крутил головой во все стороны. Мне пришлось изменить тактику поведения, и теперь один из моих помощников постоянно находился в дозоре. Сегодня им был Ааргис, уже чувствовавший себя вполне сносно. Лихорадочная серость сошла с его лица, раны купировались, кровь снова разогналась по венам и артериям, наполняя восстановленные сосуды.

Мы поднялись ранним утром, и только успели пройти несколько километров, как обнаружили следы протекторов. Здесь проезжала машина, следы на влажной земле хорошо читались. Это слегка озадачило меня. По карте здесь не должно быть человеческого жилья, разве что оленеводы пригонят своих животных на водопой. И я послал вперед Ааргиса.

– Что там? – подходя к помощнику, поинтересовался я.

– Взгляни, Высший, – сказал Ааргис, освобождая мне место.

Легко вспрыгнув на валун, я сразу увидел машину, одиноко стоявшую посреди плато. Вокруг стояла утренняя тишина, откуда-то наползал туман, густыми клубами обволакивая и транспорт и нас. Сразу повеяло сыростью. Мне почему-то до самой глубины души захотелось солнца, ярких его лучей, радующих теплом и светом. Внимательно осмотревшись, я не увидел ничего подозрительного. Никто не копошился за камнями, нигде не мелькали фигуры хруттов. Тишина. И все же здесь кто-то был. Не сама же машина приехала в такое неудобное для человеческой деятельности место? Судя по посадочным местам, здесь могут быть до пяти хруттов. Давно заметил, что лесовики и речники самые агрессивные среди аборигенов. Они ходят вооруженные, стреляют без малейшего колебания, когда дело касается их материальных благ. Поэтому чтобы избежать новых дырок в своей шкуре, нам нужно быть настороже.

Я подал знак Стохсу, и тот, слегка удивленный, толкнул в спину Шамана.

– Подойди к Высшему, – пролаял он.

Шаман, запинаясь о каменистые выступы, приблизился ко мне, да еще старательно шуршал гранитной крошкой. Специально, что ли? Я для профилактики треснул его по затылку.

– А ну, тихо! Видишь кого-нибудь?

– Высший ослеп? – съязвил Шаман, отодвигаясь от меня на пару шагов. – Ладно, ладно. Вижу машину. Рядом никого.

– Кто это может быть?

– Я же не телепат, – пожал плечами хрутт, – рыбаки, охотники, добытчики.

– Какие добытчики? – нахмурился я, отметив про себя новую категорию хруттов.

– Нефрит добывают, минеральный камень, – пояснил Шаман.

– Что за люди, имеют ли оружие?

– Очень страшные люди, – округлил глаза хрутт, – за свое добро глотку рвут зубами. Те, кто мешает им в бизнесе – закатывают в бетон, расчленяют на части….

Хрутт врал, но врал вдохновенно, пытаясь поколебать мою уверенность в благополучном исходе нашего похода. За что и получил еще одну затрещину. Для профилактики.

– Иди туда, проверь, – толкнул я Шамана в спину, пока он приходил в себя после звонкого удар по голове.

– Почему я? – возмутился Шаман. – Я заложник – мне нельзя.

Я вытащил фрезу и несильно резанул ему по шее. Острая боль должна отрезвить ведущего себя слишком вольно хрутта.

Шаман от неожиданности вскрикнул, схватился за шею, стараясь сдержать кровь, потекшую ему за шиворот.

– Иди и проверь, а потом я перевяжу тебя, – пообещал я. На что только не пойдешь, чтобы подвигнуть к действию ленивых и строптивых аборигенов! Даже на человеколюбии приходится играть!

Шаман пошел, оглядываясь по сторонам. Вот он достиг машины, осмотрел ее, зачем-то попинал колеса, потом подошел к большому валуну, похожему на развалившегося животного, расстегнул ширинку, демонстративно помочился, словно показывая, что плевать он хотел на мои указания. Я хмыкнул. Не сломался абориген, еще остался огонек злости в душе. Дам я ему шанс доказать, что можно добыть свободу оружием!

А Шаман тем временем зашел за валун, и я потерял его из виду. Стохс заворчал, что хрутт может убежать, и надо бы вернуть его. Пришлось осадить ретивого помощника, потому что парень снова показался на глаза. Он помахал рукой, потом ткнул ею в направлении, куда собирался двигаться дальше.

Пришлось изменить порядок движения. Ааргис отодвинулся в тыл, контролируя проводника, Стохс пошел первым, а я чуть сбоку и сзади. Вытащил плазмоган. Осторожно ступая по осыпи, поднялись к машине, прошли ее. Туман накрыл нас густым покрывалом, и я потерял из виду Шамана. И обругал себя последними словами. Не учел природный фактор! Чертов хрутт обязательно воспользуется шансом и спрячется так, что не найдешь.

Мне показалось, что в молочной пелене мелькнула темная фигура, но Шаман это был или кто другой – сложно сказать. В таком тумане любое стороннее движение заставляет бешено колотиться сердца, и это далеко не показатель страха. Это возбуждение, адреналиновый взрыв, подготовка организма к действию.

– Шаман! – негромко окликнул я хрутта.

Тишина. Под ногами Стохса хрустит камень. Мелкое крошево предательски выдает наше движение. Вот впереди опять что темное, большое, и оно растет при приближении. Какие-то деревянные строения, стоящие рядом друг с другом. Стохс тихо свистнул. Мы сблизились.

– Здесь хрутты, – зашептал помощник, – я учуял их. Прячутся в крайнем строении. Оттуда такой запах пота идет – мертвый учует.

– Обходим здание, смотрим по сторонам, – решил я.

Мы разошлись по сторонам. Я уже приближался к двери указанного Стохсом строения, и вдруг краем глаза заметил вспышку, слегка смягченную туманом, правее меня. Я упал на землю. По ушам стеганул выстрел; звук получился смазанным, но вскрик Стохса я услышал. И броском преодолел открытое расстояние.

Помощник лежал возле строения, держа руку на голове.

– Попали, – сказал он, показывая окровавленную ладонь, – пуля вскользь прошла. Ничего страшного.

– Двигаться можешь?

– Могу, не беспокойся, Высший.

Я кинул взгляд на то место, откуда пришел выстрел. Наверняка, там какая-то возвышенность, позволяющая контролировать всю территорию, занятую строениями. Рывком ушел за угол, решив под прикрытием тумана подобраться к стрелку, но издали, оттуда, где находился Ааргис, застучали выстрелы. Заполошенная стрельба, внезапная, словно кто-то наткнулся на моего Ученика. Это уже автоматическое оружие хруттов. Яркая вспышка озарила туманное полотно. Ааргис пустил в ход плазмоган.

Я бросился вперед, но резко остановился, наткнувшись на какого-то хрутта. Он вышел из-за угла и спокойно направил на меня ствол своего оружия. Не знаю, как мне удалось избежать встречи с огненными стрелами. Хрутт даже не задумывался, нажимая на курок. Автоматная очередь застала меня уже уходящим с линии огня. Но левый бок обожгло знакомой болью. Попали!

В руках оказался меч. Эмоции я всегда подавлял, они мешают делу. Но сейчас я был взбешен. Хрутта, подстрелившего меня, я уже не видел. Трус исчез, не стал принимать бой, и мне пришлось выскочить на открытую площадку. Увиденное мне не понравилось. Соображения хватило понять, что нас обложили. С трех сторон стучали выстрелы: кто-то бил длинными очередями, кто-то короткими. Изредка начавший расходиться туман озаряли вспышки плазменных разрядов. Сильно грохнуло. Оранжевый столб пламени выплеснулся в небо, потом повалил густой черный дым. Кажется, досталось машине на плато. Что там вообще происходит? Неужели Ааргиса так обложили, что он не может подойти к нам?

Махнув крест-накрест мечом, я ринулся в туман, где проглядывались стены строения. Нужно было прикрыть Стохса, но на прежнем месте я его не нашел. В суматошном беге я совсем забыл о ране в боку. Организм сам решал проблему. Нужно найти этих чертовых людишек и покромсать их плоть! Тактика комариных укусов приносила им тактический перевес. Нас разбили, оттеснили друг от друга, и теперь будут стараться кого-то уничтожить.

Снова бабахнул выстрел с дальней дистанции. Опасный стрелок, подумал я и решил во что бы то ни стало добраться до его позиции. Решил – побежал. И тут же увидел Шамана, метнувшегося между бараками.

– Шаман! – зарычал я. – Я убью твоего друга, если ты не подойдешь ко мне!

Хрутт молча исчез в тумане. Рядом что-то прокричал Стохс. Я, наконец, встретился с ним.

– Где Ааргис? – сразу спросил я, вглядываясь в грязные потеки на щеках Ученика. Где-то успел вляпаться в грязь.

– Не видел его, Высший! Хрутты постепенно стягиваются в центр! Я не могу даже пересечь открытое пространство, по мне сразу стрелок бьет! В плечо попал!

– Придется тебе отвлечь его, чтобы я мог подобраться к нему! Переводи комбинезон в невидимость, иначе всех перестреляют!

Подул холодный промозглый ветер, резкий и порывистый. Он сразу снес туман вниз, в сторону лиственничного леса, росшего внизу, заодно очищая плато от черного дыма. И мне сразу открылась диспозиция невидимого стрелка. Хорошо засел, почти не видно. Я огромными прыжками понесся по каменистому откосу в сторону отдельно росших деревьев. Меня заметили. Оказывается, на дереве засел не один хрутт. Справа от меня взметнулась земля, швырнув в лицо мелкие камешки. Больно секануло по щеке. Почему я не переключил комбинезон в диапазон невидимости? Давно уже не применяю такой прием. Привык биться с врагом, когда он наблюдает тебя, ощущает дыхание смерти. Невидимость – это удел слабых или неподготовленных к истинному бою. Старый Зенга тоже пренебрегал таким методом защиты, страшно ругался, когда я пробовал подобраться к врагу бесплотной тенью. Сколько мы из-за этого ссорились! Но в дальнейшем я оценил его принципы открытого боя. Моя невидимость для врага – это несомненное преимущество, психологический фактор. Когда же я сходился один на один с каким-нибудь аборигеном-воином, то сполна получал удовольствие. Я впитывал весь спектр эмоций соперника: от ярости и злости до абсолютного ужаса, когда понимаешь, что спасения все равно не будет.