Текст книги "Кровник (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Подполковник спокойно выслушал все вопросы, и в его голосе, когда он заговорил, не было никакого намека на раздражение. Он даже слишком мягко сказал:

– Майор Кожавин, дайте распоряжение на взлет двух Т-50 с авиабазы Белая. У вас есть полномочия на такой приказ. Пусть действуют по обстановке. Если не удастся посадить пришельцев – пусть сбивают.

– Да чем? – опять вырвалось у Кожавина. Ему очень не хотелось посылать на верную гибель летчиков, тем более на самолетах, в которые были вложены колоссальные средства. Все государство на них работает, а они за пару минут воздушного боя могут потерять новейшие истребители.

– Майор Кожавин! Вы слышали об изделии Х-74М2?

– М-ммм…, – только и смог выдавить из себя Кожавин, сразу поняв, о чем идет речь. – Это уже не слухи?

– Не слухи…. По четыре таких слуха висят под крылышками наших птичек. Они догонят кого угодно, а надо будет – перегонят и будут ждать в засаде. Есть еще вопросы?

– Никак нет.

– Вот и выполняйте. Не теряйте времени даром.

Отключив связь, майор ощутил, что весь горит. Ослабив галстук, отдышался. Ничего себе заявочка! Гиперзвуковые ракеты на вооружении Т-50, оказывается, уже не досужие вымыслы, а настоящая реальность!

– Хотелось бы, чтобы мы все не переоценили возможности наших птичек, – пробормотал Кожавин и связался с центральным пунктом связи. – Дайте линию ЗАС с авиабазой «Белая». Срочно!

Часть третья. Последний охотник

Планета Фомальпаса. Охотник. Ранее

Закончив со всеми делами и формальностями, относящимися к семейным делам, я поехал в столицу, чтобы предстать перед Стаей со своим решением отправиться на Оксигенус. Забыл сказать, что любое решение Охотника первым делом выносится на обсуждение, и каждый должен аргументировано доказать, почему он хочет именно туда-то, а не туда-то. Ведь отправка Охотника в определенную точку Космоса – дело затратное, требующая подключения множества организаций, фирм и нужных персонажей, вроде упрямых чиновников. А Оксигенус – самая дальняя от нас планета, и много кому не понравится, что я снова решил туда отправиться. И дело не в личных симпатиях или антипатиях. Здесь всего лишь финансовый интерес может испортить любое начинание.

По прибытии в столицу я первым делом зашел к своему старому знакомому, занимающимся правами наследства, где составил новое завещание. Порядок должен быть во всем, если летишь в такие дикие дали. Детки растут, жены требуют внимания, но всем будет плохо в случае моего невозвращения. О своей гибели я не думаю, поскольку даже в мыслях не допускаю такого исхода. Так что, закончив диктовать свои условия по наследству, поставил свою личную факсимильную печать и сдал завещание на хранение. После этого со спокойной душой отправился в Стаю.

Мои коллеги уже ждали меня, оповещенные особым сигналом. Собрались только Высшие и Ученики, которые готовятся встать на один уровень с профессионалами. Баалса был там и хитро мне подмигивал, словно пытался поддержать меня и воодушевить.

Я оглядел собрание, сразу заметив старого Зенгу, сидящего в самом конце помещения, незаметно притулившегося к стене. Мое решение позвать отошедшего ото всех дел Стаи легенду Фомальпасы было стратегическим ходом. Вся проблема была в нежелании Стаи давать разрешение охотникам на посещение Оксигенуса после моего последнего визита. Ознакомившись с материалами, выслушав мой доклад, коллегиально вынесли вердикт: Оксигенус из числа планет, пригодных к Охоте, не исключать, но запретить доступ на неопределенное время. Хрутты стали слишком изобретательны в столкновениях с нашими охотниками, и поэтому требуется изучить новейшие методы их противостояния с угрозой извне. И Зенга мог помочь в осуществлении моего плана.

– Высший Кааси! – раздался скрипучий голос председательствующего. – Мы собрались в Стае для обсуждения твоей просьбы осуществить полет на Оксигенус для Охоты. Так ли это?

Ритуал. Всего лишь ритуал, позволяющий войти в ритм собрания.

– Да, это верно, – ответил я, стоя перед своими друзьями и коллегами.

– Тебе известно наше решение по Оксигенусу?

– Да, я сам принимал участие в голосовании, и мне известно о временном запрете.

– Почему мы должны рассмотреть твою просьбу?

– Во-первых, мне нужно подтвердить статус. Я слишком много времени провел на теплых морях, грея свои бока на солнце, и мне это стало нравиться.

Раздались смешки и уханья. Я знал, как настроить в свою пользу несговорчивую публику Стаи. Те еще экземпляры!

– Во-вторых, я еще не настолько слаб, чтобы охотиться за черепами заведомо проигрывающих мне в силе и ловкости аборигенов.

Снова довольные и понимающие кивки.

– В-третьих, я хочу вернуть на Фомальпасу голову нашего Великого Саджу.

А вот здесь их всех проняло! Как заволновались наши прославленные Охотники! Как они завертелись на мягких креслах! Председательствующий ожесточенно постучал своей клешней по столу и заорал, выходя из себя:

– Замолчали все! Тихо!

Гомон прекратился не сразу, но тишина наступила мертвая.

– Теперь поподробнее, уважаемый Кааси, что услышали наши уши!

– С удовольствием, – пожал я плечами, поняв, что заинтриговал Стаю. – Всем известно, что Великий Саджу привез из своих путешествий около ста черепов, и двадцать три из них с Оксигенуса. Эта планета вообще привлекала его неимоверно, и он раз за разом возвращался туда. И всегда с трофеями. Но занимался Саджу не только этим. Он составлял карты мест, где побывал, маршруты продвижения, какие-то особые места, приглянувшиеся ему. Но последнюю свою охоту он решил провести на Кармасте. Помните?

– Эта информация есть в Зале Триумфа, – сухо произнес председатель. Вредный старикашка уже понял, куда я клоню, но пока молчал. – С Кармасты он и не вернулся.

– Вы всерьез думаете, что на Кармасте его смогли убить эти мелкие и слабые аборигены, которые в ужас приходили от одного вида наших Охотников? – усмехнулся я. – Вы действительно поверили, что Великий Саджу пал от рук этих недомерков с примитивными луками и копьями?

– Но ведь так и было, если до сих пор он не подал сигнал помощи, – отпарировал председатель. – Прошло слишком много времени, чтобы, наконец, поверить, что Саджу погиб на Кармасте.

– Саджу вообще ничего не боялся, и поэтому всегда действовал в одиночку, – тут же ответил я, – и странно, что по косвенным признакам вы решили, что он там и остался.

– Что ты имеешь в виду, Кааси? – нахмурился председатель.

В зале замерли даже мухи. Кажется, пора сливать информацию.

– Я уже столько времени подвожу вас всех к мысли, что Саджу не погиб на Кармасте, а улетел оттуда живым и невредимым, – я обвел хитрым взглядом Стаю.

– Уважаемый Кааси знает – куда? – ехидно спросил председатель.

– Да, знаю.

– Тихо! – рявкнул противный старик, предотвращая бурю эмоций в помещении. – Говори, Кааси, не заставляй меня тянуть твой язык наружу! Куда? Направился? Саджу?

– На Оксигенус, вы же поняли сразу! Но только боялись это признать! Я навестил родственников Великого Саджу и получил разрешение почитать его архивные записи и просмотреть карты. Там было много записей о посещении Оксигенуса и его желании навестить в последней своей Охоте именно эту планету. Последние записи прямо указывали на решимость Саджу поохотиться там. Он уважал местных аборигенов за их смелость, решимость идти до конца, коллективную работу. Его выводы были правильные. Сколько мы братьев потеряли за несколько полных циклов Солнца на Оксигенусе?

– Ты точно одного потерял, – пробурчал с ехидцей председатель, – и сам чуть не погиб. Тебе мало этого?

– Я обращаюсь к Стае с просьбой инициировать мой полет на Оксигенус и вернуть частичку нашего Праохотника на родную планету. Это не слишком большая просьба?

Я оглядел сидящих братьев, рассмотрел чуть ли не каждого. У многих горели глаза. Прикоснуться к легенде – это действительно важно для них, это повышает статус, уважение. Много ли нужно для такой мелочи?

– Ты знаешь даже, где произошел его последний бой, или где он умер от ран или старости? – ухмыльнулся председатель. – Ведь таких средств связи, как сейчас, у нас еще тогда не было. Сигнал бедствия так и не поступил. А Оксигенус – планета большая.

– Примерный район я уже определил, а там выясню у аборигенов. Хрутты иногда знают то, что им не положено.

– Ознакомь нас со своим планом.

– Конечно. Я беру на Оксигенус четырех помощников. Это Ученики Стохс, Ааргис, Чайс и Вилдс. Заодно и повысят свой статус. Высадившись в заданном месте, проведем разведку и захват заложников. Корабль оставим, как приманку. Пусть аборигены изучают, теряют время. Наша акция спровоцирует тех хруттов, которые входят в специализированные вооруженные структуры. Нас будут стремиться уничтожить, и вот мои помощники и проявят себя как истинные Охотники. Это будет отвлекающий маневр. Мы дойдем до конечной точки, найдем могилу Праохотника и дадим сигнал второму кораблю, который будет дежурить на орбите Оксигенуса. Он нас и заберет с поверхности планеты.

– Еще и второй челнок? – удивился председатель. – А не слишком ли много требуешь, Кааси? Это затратная акция даже для такого уникального случая….

Братья загудели, выражая свои эмоции. Кто-то начал грозить председателю, что вырвет его клешни и приколотит к Позорному столбу, в назидание потомкам за откровенное нежелание идти навстречу уважаемому Кааси, то есть мне. Шум поднялся неимоверный. Большинство воодушевилось моим предложением, и готово было поддержать, даже несмотря на издержки. Председатель только качал головой, видя такое непотребство в Стае. Заметив Зенгу, он оживился.

– Уважаемый Зенга! Ваше слово решит все проблемы! – крикнул председатель, словно старый Охотник кинет ему спасительную соломинку.

Зенга словно нехотя встал, но совсем не старческой походкой прошел мимо почтительно вставших молодых Охотников, прошел мимо председателя, даже не стал садиться на услужливо предоставленный стул. Подойдя ко мне, положил свою тяжелую лапу на мое плечо, сказал всего несколько слов:

– Если бы мне было безразлично желание моего самого лучшего Ученика – моей ноги здесь не было бы. Думаете, легко сорваться в мои годы с хорошо прикормленного места для рыбалки? Великий Праохотник – это символ нашей Стаи, легенда, воодушевляющая новых Охотников. И если он погиб от рук хруттов – это говорит только о том, что там живут достойные противники. Дайте Кааси доказать, что мы чтим бойцовские качества аборигенов, и пусть он привезет на Фомальпасу нашу легенду!

Стая восторженно заревела. Я заручился ее поддержкой, а это являлось самым главным в моих расчетах. А с обиженным на мое недоверие Баалсом я поговорил позже, когда мы оказались одни, без посторонних ушей, которые, как известно, ловят любое неосторожное слово с чуткостью бортового радара.

– Для тебя будет особая миссия, – похлопал я по руке своего товарища, – и она, поверь мне, нисколько не хуже той, которую я определил для четверки молодых Учеников.

Баалс был заинтересован, нет, даже заинтригован. И я, попивая свой коктейль, рассказал ему, что он будет одиночным пилотом челнока, который примет меня и оставшихся в живых Учеников на борт. Баалс слушал меня внимательно, изредка кивая в знак того, что понял меня хорошо. Я думаю, он остался доволен.

Алекс Карев, Бес, Тыкулча

Кажется, с помощью быстроногого эвенка, они смогли встать на след Сутулого. Сначала Алексом овладело отчаяние, когда беглецы пропали после выхода из топи, но Тыкулча, безучастно посматривавший по сторонам, нисколько не волновался. Гудейкон, так он вообще словно робот, тащил и тащил преследователей по молчаливой тайге, изредка повизгивая от нетерпения. Ему, наверное, не нравилось, что люди такие неповоротливые и медленные, что не могут бежать рядом с ним. Собаке не терпелось вцепиться в зверя, которого он чуял за несколько километров. Тыкулча только кивал, когда определял новое направление. И к удивлению спецов вывел-таки их на горячий след.

– Идут к перевалу, – объявил эвенк, – закидывая карабин за спину, – теперь мы их не упустим.

– Сколько времени займет переход? – поинтересовался Бес, кидая взгляд на свои часы.

– До заката мы дойдем, – успокоил его Тыкулча, – но надо быть осторожным. Сверху хорошо видно, кто в лесу ходит. Я иногда медведя так выглядываю, росомаху или оленя. Знать надо, куда идти не стоит….

– Отлично, – буркнул Алекс, – теперь к нему на пушечный выстрел не подберешься.

– Зачем подбираться? – удивился охотник, выглядывая свою лайку, мелькающую далеко в просветах ельника. – Мы обойдем его короткой дорогой, но очень трудной.

– Что за дорога? – заинтересовался Алекс, доставая карту района. Те кроки, которые он составлял несколько лет, здесь не годились. Это был не его район, и поэтому пришлось пользоваться обычной геодезической картой, которую он благоразумно захватил с собой перед началом операции.

– Там есть рудник, – на ходу говорил Тыкулча, и его негромкий голос хорошо раздавался в предзимнем лесу, – в годы войны много людей работало, много умерло. Наши охотники помогали с едой, приносили мясо, шкуры. Туда ведет старая лесная дорога, которую я ищу.

– Лагерь, что ли? – удивился Бес.

– Похоже на то, – согласился Алекс, посматривая по сторонам, – но на картах ничего не обозначено. Или сознательно замалчивали, или очень старый рудник, о котором уже забыли.

Тыкулча, кажется, знал, куда идти. Они перешли один из многочисленных ручьев и стали подниматься по звериной тропке, натоптанной то ли кабанами, то ли оленями, в гору. Петляющая среди корневищ и поваленных деревьев, она постепенно уводила на самую вершину. Слегка запыхавшись – слишком крутой был подъем – преследователи вывалились на макушку горы, с которой открывался хороший вид на таежное море.

– Туда смотрите, – протянул руку эвенк, слегка сощурившись от брызнувших в лицо ярких лучей солнца.

Алекс вскинул бинокль в указанном направлении, поводил из стороны в сторону и тихо выматерился. Потом протянул прибор Бесу.

– Гляди на три часа, там много интересного.

Бес тоже восхищенно крякнул. Хорошо было видно, как пришелец вышагивает по мелколесью, а за ним семенит фигура поменьше.

– Ты красавец, Тыкулча! – сказал Бес, оторвавшись от бинокля. – Как же четко вывел на хвост этой твари! Что делать будем? За ними пойдем?

– Смысл? – пожал плечами Алекс. – Мы и так уже три недели за ними бежим, а все без толку. Надо идти в обход, устраивать засаду на перевале.

– А ты заметил, что вертушки перестали летать? Как-то все затихло, не к добру, – напарник припал к фляжке с водой.

– Это говорит о том, что Тимохин спланировал последнюю фазу операции, и уже давно ждет в урочище, – высказал свою мысль Алекс. – Тыкулча, пошли, давай! Где этот рудник?

Заросшая травой и молодыми соснами и елями вкупе с березами, дорога еще проглядывала в таежной глуши. Она тянулась еле приметной ниткой вдоль скалистых выходов, мимо оврагов, намытых дождями, перескакивала через многочисленные ручейки, и однажды уткнулась даже в широкую предгорную реку с бурными потоками, омывающими гладкие бока валунов. Через речку был перекинут мост, покосившийся и полуразвалившийся, но еще крепко стоящий на лиственничных сваях, которые торчали из воды молчаливыми угрюмыми свидетелями ушедших времен.

– На вид хлипковатый, – вынес свое решение Бес, подходя к мосту.

Он осторожно поставил ногу на поверхность сырых бревен, местами покосившимися, а где-то и упавшими одним концом в воду.

– Ты переходил на тот берег? – поинтересовался он у Тыкулчи.

Эвенк, казалось, усмехнулся. На его обветренном лице эмоции как-то не уживались, и понять было трудно, о чем думает Тыкулча.

– Зачем? – наконец, ответил он. – Зверя я бью далеко от этих мест. О старой дороге знаю от стариков, но сюда не ходил. Мост выдержит, надо идти.

Бес покачал головой в большом сомнении, но движение, пусть и осторожно, начал с небольших шажков. Каждое бревно он проверял на прочность, наступая на него ногой, покачивая и поддавливая. Только после того, как выносил свое решение, делал следующий шаг. Речка была шириной не больше шести метров, но Бес переходил ее чуть ли не четверть часа. Ощутив под ногами твердую и надежную поверхность, он замахал руками, давая разрешение на переправу.

– Здесь тяжелые грузовики ходили, – почему-то вспомнил Тыкулча, подзывая собаку к себе, – ни разу не провалились.

Он с Гудейконом отправился на другой берег. Лайка ступала осторожно, видимо, робея от грозного шума разбивающейся о камни воды под своими лапами. Эвенк шел позади, подбадривая своего четвероногого друга. Там, где провал был особенно широк, они остановились, и охотник подхватил Гудейкона на руки. Так, с собакой на руках, он осторожно прошел по мокрому бревну, и дальше уже обошлось без приключений.

Рудник на территории лагеря оказался заброшенным. Давно и бесповоротно. Это была большая территория, огороженная в свое время колючей проволокой, с бараками и со сторожевыми вышками, от которых остались обгоревшие остовы. Когда-то здесь шквальный таежный пожар выжег все деревянные строения, но странным образом пощадив столбы, на которые и была намотана проволока.

Люди прошли через остатки ворот и направились мимо сожженных бараков к большим отвалам какой-то породы. Пустынное место с проплешинами в виде черных пятен во многих местах, тоскливо завывающий ветер в пустотах рудника навевало настоящую тоску, и Алексу хотелось быстрее пройти эти места, хранившие чью-то боль, страх, унижение. Один негатив. Черные эмоции, затапливающие разум. А еще постоянное ощущение чьего-то злобного взгляда из темных провалов мертвых штолен. Карев понимал, что рационального объяснения он не найдет, не сможет объяснить. Всего лишь мистика мертвого места.

Карев понимал, что это был один из тех лагерей, где добывали стратегический материал, используя труд лагерников. Вот только какой материал? Понимал необходимость такого решения властей, но не принимал формы эксплуатации труда, исповедуемой государством. И пока его мысль формировалась во что-то цельное и объективное, как Бес высказал то, что капитана тревожило.

– А это случаем не урановый рудник?

Мозг прошила догадка. Ну, конечно же! Сразу всплыли в памяти искореженные неведомой силой стволы берез, елей и лиственниц, пригнутые к земле их верхушки, те же странные проплешины на пути к руднику, да и вообще болезненный вид растений.

– Ты знал, что здесь плохое место? – прибавляя шаг, спросил в спину проводника Карев.

– Плохое место, да, очень плохое, – отвечал Тыкулча, – но нам надо идти здесь, можем опоздать.

– Давай-ка валить отсюда, – предложил Бес, – а то у меня уже волосы с головы падать стали.

– Ты же лысый, – справедливо заметил Алекс, – с этим у тебя проблем не должно быть. А вот с другим….

– Но-но! – возмутился товарищ, чуть ли не обгоняя проводника. – У меня жизнь только начинается, а ты меня записываешь в клуб любителей «на полшестого»!

За поваленными ограждениями никаких тропок не было, но эвенк уверенно вел группу словно по невидимой глазу нитке, изменяя маршрут только в том случае, если впереди были огромные завалы из гранита и известняка. Вероятно, здесь рвали заряды для шурфов, но забросили это бесперспективное занятие. Слишком монолитными выглядели скальные выходы. И все же природа брала свое, и кроме кустарников и мха, облепивших каменные останцы, кое-где росли деревья, за много лет выросшие и закрепившиеся корнями в обезображенную почву.

Дорога заметно тянулась вверх, а Тыкулча все вел и вел группу по осыпям. Лайка уже давно мелькала далеко впереди, помахивая пушистым хвостом, изредка облаивая вездесущих сорок и соек, но не особенно заморачиваясь погоней. Гудейкон уже понял, что главная охота ждет его впереди. Его нетерпеливость проявлялась только в этом открытии. Где-то очень крупный зверь! Не зря хозяин не отвлекается на всякую мелочь! Вперед! Вперед!

Чем выше они поднимались по пологому склону, тем холоднее и пронзительнее становился ветер. Алекс наглухо закрыл горловину куртки, натянул шапочку на самые кончики ушей, и потопал дальше вслед за проводником. Холм постепенно становился более живописным, скрадывая уродливый шрам покинутого рудника, оставшийся внизу. Под ногами уже желтела трава, пошли кусты шиповника и багульника, а за ними и молодые деревца, густо заселившие вершину.

Тыкулча не стал останавливаться, чтобы перевести дух, а потопал дальше, по самой кромке холма, выбирая место для спуска.

– Далеко еще? – вздохнул полной грудью Алекс.

– Мы обогнали чужака, – эвенк поправил карабин на плече и осторожно, чуть развернувшись боком, стал спускаться по склону. Здесь пожухлая трава была мокрой, вероятно, от растаявшего снега. Неосторожное движение – нога поедет, и кубарем вниз, ломая шею. А вокруг глухая тайга, помощи ждать неоткуда. На всякий случай капитан спросил:

– Как у нас со связью?

– Не берет, – откликнулся Бес, пыхтя позади.

Через несколько минут спуск был закончен, и группа оказалась в распадке, на дне которого журчал очередной ручей, из которого все с удовольствием попили. Даже Гудейкон с шумом лакал студеную воду, встав всеми четырьмя лапами на дно ручья. Алекс вылил застоявшуюся воду из фляжки, налил свежей.

– Домой не тянет? – усмехнулся Бес, проделывая ту же манипуляцию с фляжкой.

– Это почему? – удивился Карев.

– Прикинь, заходишь на кухню, поворачиваешь кран – вода пошла. Не надо бегать по тайге, искать ручьи. Цивилизация, красота!

– В тебе заговорил сноб, – парировал Карев, – или ты просто таким образом даешь понять, что тебе до чертиков задрало созерцать красоты осенней тайги.

– Ох, в тебе поэтический дар проснулся, Сэм! Не забудь, когда вернемся, написать пару строк!

– Разберусь с гадиной, убившей братишку, вот тогда и напишу, – глухо пробормотал Алекс.

Бес тяжело вздохнул. Напарник никак не расстанется с иллюзией мести. Каким образом он узнал, что этот пришелец – тот самый тип, сломавший позвоночник Сергею? По его, Бесу, мнению, так они все на одно лицо, мохнатые и высокие. Да, еще и с шестью конечностями. Зачем тешить себя надеждой на поединок? Рыцарские времена давно канули в лету, а единственным арбитром в таких вопросах – автомат, ну, или пистолет с хорошим калибром. Нет, автомат будет лучше. Очень эффективен при стрельбе в башку. Расколачивает напрочь крепкую черепную кость вдребезги со всем содержимым. Сколько раз Бес порывался сказать товарищу, чтобы тот оставил идею скрестить мечи с тварью. Не будет у Сэма ни единого шанса. Уступает в росте, в мощи, в умении работать клинком. Нет, с ножом он управляется вполне мастерски, но это нож, а не длинный меч.

– Что ты затих? – подозрительно спросил Алекс, оборачиваясь. – Сопишь, как уставшая лошадь, распугал всю живность.

– Да вот думаю, как тебя удержать от дурацких идей, – буркнул Бес, – или по голове стукнуть, чтобы сознание потерял, или связать. Тыкулча поможет мне. Тыкулча! Слышишь? Ты бы захотел подраться с тварью один на один?

– Нет, анда (друг), я бы не стал умирать таким глупым способом, – ответил эвенк, – есть карабин, есть пуля. Я могу попасть в глаз, не приближаясь к злому духу, зачем мне рисковать?

– Послушай умных людей, Сэм! – воскликнул Бес воодушевленно.

Внезапно Тыкулча остановился и стал крутить головой, словно что-то выискивая. Перед ними расстилалось редколесье, сквозь которое просматривались гольцы с наметанным среди каменных осыпей снегом.

– Мы пришли, – сказал эвенк и скинул с плеча карабин, – там, за гольцом, Чертово урочище. Будем искать место для засады. Чужак через этот перевал пойдет, больше пути туда с этой стороны нет.

Алекс перевел дыхание и посмотрел на свой браслет. Огонек диода, реагирующий на пришельца, и давно уже не горевший, медленно наливался бледным зеленым сиянием. Он еще не набрал силу, но пульсировал, моргал. А это означало, что тварь была рядом и рвалась к конечной точке своего путешествия.

Оперативное совещание, полевой лагерь, 10 километров от урочища

Солнце медленно закатилось за гольцы, но еще долго окрашивало облака в причудливые цвета. Малиновый цвет незаметно переходил в желтый, а кромка сереющего неба светилась яркой позолотой. Причудливые, изломанные ветрами, дождями и частыми землетрясениями пики гольцов уже были покрыты шапками снега, но кое-где проглядывали черные навалы тяжелых оползней.

Две большие армейские палатки были развернуты в ста метрах от стойбища, чтобы своим присутствием не напрягать старейшин, хотя разрешение от них было получено. Пара вертолетов сытыми хищниками затихли у кромки редколесья. Дымила полевая кухня, слышались сдержанные разговоры матерых бойцов из группы капитана Синицына, прибывших второй волной из Романовки, но еще не успевших перебраться в урочище. Полковник Тимохин почему-то дал команду задержать отправку. Видимо, все решится после совещания.

Оперативка проходила как раз в штабной палатке, освещенной с помощью переносного генератора. На раскладном столике развернули большой лист ватмана. На нем была вычерчена схема урочища. На листе лежали разноцветные карандаши. Несколько офицеров склонились над столом и внимательно слушали полковника Тимохина. Тут же находился еще один человек в гражданской одежде. Он был в теплой куртке с меховым капюшоном, который почему-то не скидывал с головы.

– Группа Синицына уже заняла стратегические высоты на подходе к урочищу, – в руках полковника был простой карандаш, которым он делал короткие и резкие росчерки, – завтра ранним утром будет переброшена вторая часть команды. В каждой точке расположено по два человека с полным боекомплектом. Установлен пулемет на возможной траектории прорыва. Сам могильник заминирован. Практически все подготовительные работы закончены. Осталось только скорректировать работу огневых точек, но это не критически. Каждое гнездо имеет рацию. Группа капитана Синицына занимает восточный и юго-восточный сектор. Ваша команда, товарищ подполковник, берет под контроль северо-восточное крыло и северную дорогу на случай отхода пришельца.

Сорокин медленно кивнул, уже прикидывая, как будет расставлять бойцов по указанной дуге.

Тимохин продолжил:

– Завтра ожидается появление пришельца, и поэтому я всех прошу очень внимательно отнестись к предстоящему захвату. На постах не спать, особенно с пяти утра до семи. Есть вероятность, что противник захочет осуществить проникновение на объект именно в это время. Доведите до всех важность мероприятия. «Сигналки» по периметру расставлены, но лучше надеяться на свой слух и зрение. Да, хочу вас уведомить, товарищи офицеры, что наши спутники слежения засекли еще один аппарат пришельцев. К этой твари идет помощь.

Офицеры сдержанно загудели. Один из них в погонах капитана на бушлате, спросил:

– Если у пришельца будет мощная огневая поддержка, то как мы противостоим их технологиям? Не маловато ли будет автоматов и гранатометов?

– Центр уже отреагировал, – успокоил всех Тимохин, – и выделил два ПАК ФА. Подробности не сообщали, но обещали, что челнок не прилетит в урочище. Его будут садить принудительно или сбивать. Третьего не дано. Пора заканчивать эту голливудскую историю.

– Значит ли это, что нужно стрелять на поражение? – снова спросил капитан.

– Никаких ограничений. Валите его наглухо. Нам не нужны его показания. Все, что хотел узнать Центр, он уже узнал. В навигационной карте неисправного челнока есть маршрут, откуда они прибывают. Наши спецы разобрались. А потроха его не представляют интереса. Кстати, здесь находится хорошо известный вам товарищ Суровикин. Анатолий Сергеевич, у вас есть что сказать, можете нас порадовать? Вы же проводили исследование убитых тварей?

Биолог едва улыбнулся, скинул капюшон и подошел к столу вплотную, офицеры расступились в сторону.

– Это уже становится традицией, Леонид Иванович, – сказал он, – я про «порадовать». Ну что ж, теперь у нас есть кое-что интересное. Как мы и предполагали, пришельцы – гуманоиды, антропоморфны и имеют схожесть с человеком по многим параметрам. Состав воздуха нашей планеты для них не губителен, они прекрасно обходятся тем, что и мы. Теплокровны, с хорошо развитой грудной клеткой, с двумя дыхательными камерами и двумя сердцами. Это у них так называемая автономная система, удивительным образом созданная так, что при большой потере крови пришельцы могут долго находиться в боевом состоянии, и болевой шок при ранении заглушается постоянной подпиткой каких-то анестетиков природного свойства. Что это за вещества – мы еще не разобрались. Но не это главное сейчас. Надо вам запомнить, что пулевая рана или осколочно-гранатное ранение не свалят чужака с ног. Гарантированное поражение только возможно при разрушении черепной коробки. Впрочем, это для всех гарантированная смерть.

Биолог перевел дух, почесал переносицу, словно хотел что-то вспомнить. Офицеры слушали внимательно, и в палатке стояла тишина.

– При большой кровопотере включается автономная система питания. Как она начинает функционировать – мы тоже пока не поняли. Время поджимало, и мы готовили основную выжимку из того, что было. Если пришельца не удастся убить выстрелом в голову, то при рукопашной схватке, если таковая, не дай бог, случится, надо помнить: у чужака два сердца, основное и вспомогательное, большего размера, как ни странно. Почему вспомогательное больше? Полагаю, что для своевременного подключения к основной системе жизнеобеспечения и экстренной закачки крови. Поэтому в первую очередь нужно поражать вспомогательный резервуар.

– Каким образом? – не вытерпел Сорокин.

Суровикин развернул на столе поверх карты свой лист ватмана, на котором была нарисована схема скелета пришельца. Какие-то надписи, стрелки, вопросики – все это было исполнено красочно, но непонятно. Ватман норовил свернуться в исходное состояние, и Суровикин стал бороться с ним, пока кто-то со стуком не прижал края пистолетом и запасной обоймой от него. Это был Сорокин. Он многозначительно посмотрел на биолога. Суровикин кашлянул, прекрасно понимая, что нужно объяснить кратко и эффективно. Биолог пошарил под ватманом и достал карандаш. Посмотрел на него, потом ткнул острием в рисунок.

– Как вы видите, ничего необычного, кроме расположения дыхательных камер и сердец. Верхняя дыхательная камера – это лишь словесное обозначение, дающее определение приоритетного органа. Обе камеры расположены над диафрагмой и разведены в разные стороны. Верхняя камера – основная, поэтому и стоит чуть выше. Роль вспомогательной камеры не выяснена, так как ее работа в обеспечении кислородом легких незначительна. Вариант: она служит для накапливания и прокачки кислорода в безвоздушном пространстве. Это на заметку.

– Так что с сердцами? – напомнил Сорокин.