Текст книги "Кровник (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Да, сердца… Поражение вспомогательного сердца не гарантирует смерть, но приближает ее. Достаточно перерезать его пополам, или же сердечные мышцы – тоже вариант – и мы имеем фору. Обильное кровотечение в полости, разрушение работы организма, сбой программы – и можно спокойно бить основное сердце. Дублирующее сердце находится с правой стороны со смещением вбок и назад, чуть ниже основного. Смотрите, вот справа находится рудиментарный отросток, и если нанести проникающий удар ножом под него, особо даже не метясь, можно сразу же разрезать его пополам.

– Да вы кровожадны, Анатолий Сергеевич! – хмыкнул Тимохин. – Полагаю, такие варианты убийства вы согласовывали с патологоанатомом?

– Не без этого, товарищ полковник, – бледно улыбнулся биолог. – Были консультации. Но сами понимаете, что времени у нас почти не было. Вообще не было, и этот замечательный портрет мы готовили в цейтноте.

– Этого достаточно, – постучал ладонью по схеме Тимохин и посмотрел на гостя, – есть еще какие-нибудь дельные замечания?

– Ну, по скелету вроде бы вам много и не нужно знать. Но, есть одна слабая точка в сочленениях. Это коленные суставы. Пришельцы, видимо, стали много и часто ходить на задних лапах, и суставы еще не успели перестроиться на такой образ жизни. Большая нагрузка пошла на позвоночник и колени. В результате этого образуются костные мозоли. Но это так, к слову. Хорошая автоматная очередь просто перерубит ослабевшие суставы.

– Получается, что раньше твари ходили на всех лапах? – удивился капитан.

– Ну да, получается такая версия, – пожал плечами биолог. – Эволюционный период прошел слишком быстро, но меня удивляет их технологическое превосходство….

– Давайте, не будем об этом феномене сейчас говорить, – оборвал прения Тимохин, – тем более что мы здесь все будем неправы, наверное. У нас основная задача на завтра: нейтрализовать и уничтожить гадину. И вторую гадину, которая кружит над нами на орбите.

– А как же заложник? – вспомнил кто-то из офицеров. – Что делать будем? Стрелять на поражение, если не удастся отсечь его от чужака?

– Если не получится второй вариант – бить на поражение, – жестко сказал полковник и обвел всех сумрачным взглядом, – а там как повезет. Парнишка вроде бы ушлый, мы проверили через МВД, в районе держал масть среди своей весовой категории, не лез выше своей колокольни, что говорит о его грамотном понимании ситуации. И этот… Тунгус о нем отзывается хорошо. Верит, что Шаман сумеет вывернуться из тупиковой ситуации. Ему трудно, он под постоянным контролем, сбежать не может.

Тимохин посмотрел на часы и добавил:

– Товарищи офицеры, у вас есть около часа до полной темноты. Прошу пройти на вертолет и отправляться в урочище, чтобы занять позиции. Довести до каждого человека информацию от Суровикина, что очень важно, и усилить бдительность. Операция будет проводиться под руководством подполковника Сорокина.

– Есть!

– Доложить о готовности в двадцать четыре ноль-ноль. Контрольный выход на связь в пять часов утра. Все понятно?

– Так точно! – хором ответили офицеры.

Баалс

Он уверенно вывернул рули управления на пониженную тягу и стал внимательно вглядываться в бегущие по квадратной панели монитора символы. Пора начинать снижение, выходить из этой чернильной темноты и стремительным маневром уходить от возможных ракет хруттов. Его ждали, несомненно. Баалс еще на подходе к Оксигенусу зафиксировал возмущение радарных установок. Челнок явно облучали и сканировали всевозможными средствами слежения. Но так и должно было быть. Наивно предполагать, что хрутты останутся на прежнем уровне развития, когда Охотники с Фомальпасы беспрепятственно проникали на их планету. Теперь же о его появлении известно. Высший предупреждал его на этот счет, и особого волнения Баалс не испытывал. Скорее, он доверял старому другу. Все рассчитано правильно. Нужно лишь немного наглости и смелости.

Днище челнока раздвинулось, и наружу вылезли подвески, на которых были закреплены реактивные двигатели. Простым нажатием кнопки Баалс активировал их работу, и синяя струя дюз вырвалась в черноту космоса. Челнок дернулся и начал сваливаться на живописную планету, окутанную голубоватой дымкой. Совсем как на Фомальпасе. Баалс умел ценить красоту, и Оксигенус ему понравился. Большая планета, согреваемая солнцем, должна иметь множество мест, пригодных для комфортного проживания. Единственное, что омрачало – снежные шапки на полюсах. А это уже не так здорово. Холод не приемлем для его организма.

Очнувшись от созерцания планеты, Баалс кинул взгляд на панель. Вся система функционировала и никаких сигналов о сбоях не поступало. Очень хорошо. Пока можно поставить челнок на автопилот и заняться проверкой вооружения. Высший предупреждал, что оно может понадобиться. А еще он предупреждал, что лучше вставать на траекторию снижения со стороны солнца. Таким образом хрутты могут проморгать вхождение челнока в атмосферу своей планеты, что вызовет засветку оптических приборов, но есть опасность, что часть из них все равно зафиксирует снижение. Как повезет. Кааси, вообще-то, никогда не уповал на везение, старался все строго рассчитать, но вот посадку на Оксигенус всегда считал опасной и непредсказуемой. Или тебя сшибут ракетой, или сядешь в незапланированном месте. Что, кстати, и случилось. Последний пакет с информацией пришел по закрытому каналу, и Баалс тщательно изучал его и вносил изменения в маршрут.

Челнок стал набирать скорость. Датчики показали увеличение температуры внешней обшивки, и Баалс убрал движки вовнутрь, чтобы корабль снова стал обтекаемым. Именно так форма челнока могла эффективно рассеивать тепло, возникающее от трения. Двигатели сейчас уже не нужны, так как аппарат вошел в гравитационное поле планеты, и нужно только не проморгать момент, когда нужно снова будет включить двигатели и скорректировать курс.

Охотников учили не только головы отрезать, но и пилотировать на одноместных и многоместных челноках. И Баалс с удовлетворением заметил, что очень выверенным маневром вышел в заданную точку. Снизившись на высоту пять тысяч метров, пилот выровнял свою машину и понесся в сторону горного массива, чтобы там выждать момент до поступления контрольного сигнала, и вылететь на помощь Высшему. Все точно по времени. Как и рассчитано.

Внезапно запищала система оповещения. На радаре возникли две точки, которые стремительно сокращали расстояние. Причем они решили взять челнок в клещи. Баалс осклабился, обнажив острия зубов. Все поправимо. Это всего лишь снижение скорости позволило боевым машинам хруттов догнать его. Стоит только включить форсаж, и вся проблема исчезнет. Он так и сделал, с удовлетворением заметив, что расстояние между ним и летательными аппаратами хруттов увеличилось. Скоро должна появиться так называемая «точка ожидания», где предстоит посадить челнок, но для этого надо сбросить с хвоста преследователей, которые, как видно, выжимали из своих машин все возможные скорости, чтобы держать его под прицелами пушек. Свидетели посадки ему не нужны. Для скрытого маневра и выбиралась пустынная площадка в горной местности.

Пострелять ради острастки или проигнорировать погоню? – задумался Баалс, совершенно не воспринимая хруттов в роли серьезного оппонента. – В одном случае мне не нужен шум на завершающей стадии, но с другой стороны они так просто не отвяжутся!

Что люди, что фомальпасцы – все одинаковы в своих эмоциях и мотивах поведения. Баалс был слишком самоуверенным типом, чтобы адекватно оценить ситуацию. И он занялся тем, чем в меньшей мере нужно было заниматься: стал играть в «догоняшки» с двумя истребителями. Сначала он снижал скорость, потом снова увеличивал, совершенно не используя вектор тяги для смены маневра, посмеиваясь над упорными хруттами, старающимися не отстать от него, Потом ему надоели выкрутасы, и он резко ушел в отрыв, увеличивая скорость до 8 махов, думая, что этим все и закончится. Тревожный «аларм» бортовых радаров челнока озадачил Баалса. Кинув отрешенный взгляд на монитор, он заметил уже четыре точки, нагоняющие его. Причем, эти точки шли не в пример быстрее. Баалс оценил эту скорость, поняв, что в его сторону летят ракеты. Он начал применять маневры, отстреливать имитационные ловушки. Тщетно.

Системы наведения гиперзвуковых ракет уже схватили цель, и не отпускали до самого плоскогорья, жадно вцепившись в свою жертву. Две ракеты поразили челнок, развалив его на мелкие фрагменты, а две других, не найдя достойной цели, самоликвидировались, получив соответствующий сигнал электронного блока наведения.

Авиабаза «Белая», 18.40 (по Иркутску)

– База! Я «Шестнадцатый»! Докладываю: цель поражена! Повторяю! Цель поражена двумя ракетами. Сделал контрольный круг. Возвращаюсь домой!

– Вас понял, «Шестнадцатый». Хорошая работа! Ждем дома!

Дежурный оператор скинул наушники и поднял трубку телефона. Любой доклад от барражирующих над Витимом самолетов, тут же передавался по цепочке до командования базы «Белая». Операция была под самым жестким контролем Москвы, которая не старалась афишировать свою роль, но любой приказ шел именно оттуда. Было много исполнителей разного уровня, и чтобы дергать определенную ниточку, требовалась работа опытного штаба.

– Соедините меня с ЦКП по второй линии, – бросил оператор в трубку.

Вторая линия была специально отведена для экстренных докладов по объекту «П», и курировалась лично майором Кожавиным.

Прождав пару минут, он услышал характерный щелчок и тут же провел доклад:

– Цель сбита двумя ракетами. Подтверждаю полное разрушение объекта. Жду дальнейших указаний. Докладывал капитан Хороших.

– Доклад принят. Дайте указание поднять в воздух вертолетное звено для высадки специалистов в заданном квадрате. К девяти ноль-ноль местного времени вы должны передать снимки обломков через спутник в ЦКП.

– У нас уже сумерки. Не успеем найти в тайге обломки. Разброс очень большой.

– Задача ясна?

– Так точно. Обеспечить доставку спецгруппы на место падения объекта и документально зафиксировать все обстоятельства.

– Выполняйте.

ЦКП, 17.00 (по Новосибирску)

Майор Кожавин уже не удивлялся, что самые важные события приходятся на его дежурство. В этом был какой-то знак, в котором он пробовал найти рациональное зерно, какое-то объяснение, но, в конце концов, бросил, так до конца и не разобравшись. Или высший промысел, ведший его к следующему знаковому событию, можно было как угодно называть события. Дав распоряжение на вылет пары Т-50 для сопровождения объекта, он не находил себе места. Пока Иркутск молчал, он проверил все системы связи, протестировал операторские места, чем вызвал небольшое удивление персонала.

Кожавин не хотел себе признаваться, но он ждал доклада с авиабазы в любой момент. После того, как поступило сообщение о начале снижения корабля пришельцев, его пальцы не находили себе места. Он то и дело переставлял стакан с карандашами с места на место, или брал листок бумаги и чертил странные линии и овалы, какие-то пиктограммы, не имевшие смысла, но которые могли бы заинтересовать ученых через сотни лет, если бы бумага могла так долго храниться. Майор волновался больше за тех летчиков, которым выпало сложное задание. Как отреагирует пришелец? Ввяжется в воздушный бой или же постарается скрыться? Что для него предпочтительнее? Какой вариант? Нужно было понимать, что это внеземное существо со своим видением мира, со своей психологией и логикой, могущей идти вразрез с логикой землян. Если для нас желание оттянуть начало неизбежного боя согласуется с естественным инстинктом выживания, то что для него будет важным? Спартанский образ жизни? Победа или смерть? Или осторожность победит? Для Кожавина появление объекта «П» над Витимом согласовывалось со стратегической задачей той твари, которая находилась на земной поверхности. Ясно, что корабль летел для спасения своей особи.

И, тем не менее, сигнал с авиабазы заставил его сердце подпрыгнуть. Выслушав перенаправленный на его линию доклад, он решил подстраховаться и приказал документально зафиксировать падение сбитого корабля. В Бурятии сейчас уже вечерело, но было не настолько темно, чтобы не успеть сбросить спецов в район падения обломков. Если пошевелятся – успеют. Но все же….

– Соедините меня с Джидой, – дал он приказ в операторскую.

В Джиде стоял вертолетный полк, и особым распоряжением пара военно-транспортных Ми-8 были выделены в оперативную группу поддержки «Гюрзы», и постоянно находились на дежурстве.

– Срочный подъем звена, – дождался доклада Кожавин и стал отдавать распоряжение, – курс – на Романовку. Там будет ждать группа специалистов. Забираете их и направляетесь в квадрат…. Высаживаете спецов и возвращаетесь в Романовку, где переходите под команду майора Завьялова. Ждете дальнейших распоряжений.

Выдохнул воздух, посмотрел на часы. Вот теперь можно тревожить Москву. Все, что было необходимо сделать – сделано. Еще раз мысленно пробежав по цепочке событий, Кожавин кивнул самому себе. Кинул взгляд на часы, которые показывали время всех регионов страны. В Москве день в самом разгаре. Но и они держат руку на пульсе, ждут доклада.

– Докладываю об уничтожении объекта «П», – сказал майор, дождавшись появления на экране монитора оперативного дежурного, который ему не был знаком. Новичок, наверное. – Доложите Стогову и переключите на его канал.

Без лишних вопросов оператор выполнил распоряжение Кожавина, и теперь на майора глядел седовласый генерал в тщательно отутюженной белой рубашке с короткими рукавами и с ослабленным узлом галстука. Жарковато там, – подумал Кожавин, – вон, вентилятор крутится.

– Говорите, товарищ Кожавин, – голос генерала не выражал ни обеспокоенности, ни нетерпения, – подробно и с деталями. Полагаю, вам уже торопиться некуда. Ваша работа выполнена, теперь осталось лишь закончить дело на земле.

Он все знает, – почему-то такая мысль сразу всплыла в голове майора, – знает, но хочет лично от меня выслушать подробности. Значит, операция дублировалась. Ну, да. Кто бы пустил на самотек самый важный этап?

– Объект «П» не захотел идти на контакт или по причине личного характера, или из-за отсутствия канала связи, вызванного несовместимостью систем. Поэтому летчиками были произведены пуски ракет в количестве четырех штук. Двумя из них объект был поражен. Две других произвели самоликвидацию. Обломки корабля упали в тайге. Я дал распоряжение немедленно послать в район падения группу специалистов с аппаратурой. Завтра в это же время снимки будут у вас.

– Вы уверены, что в условиях быстрого захода солнца в вашем регионе они успеют? – иронично спросил Стогов, демонстративно поглядев на ручные часы. – Не переусердствовали в приказе? На какой высоте был сбит пилот?

– Три тысяч метров. Объект шел на снижение.

– Разлет немаленький, майор. Вот что, не торопитесь, и отдайте новый приказ, чтобы специалисты работали без спешки. Пусть все зафиксируют, обследуют. Думаю, это займет не меньше недели.

– Понял, товарищ генерал.

Экран погас. Кожавин сидел без движения, чувствуя, как горит его лицо. Отчитали, как мальчишку, тыкнули в недочеты. Немного попсиховав, майор решил, что действовал правильно. Дал сжатые сроки на выполнение задания, тем самым подстраховался от звиздюлей сверху. А раз Москва решила, что торопиться не стоит – так это еще лучше. Как говорил его наставник, полковник Рыбаков, когда Кожавин только начинал свою службу: «надо вовремя поставить обтекатель». Вот он и поставил. И смягчил удар.

Охотник, Шаман. 21.20 (по Улан-Удэ)

Дальше идти не было смысла. Мы успели до темноты перевалить за седловину горы, и теперь я очень внимательно прислушивался в тишину, царящую на склоне. Ни единого звука, кроме, конечно, запаленного дыхания Шамана. Я так его и не развязывал, и он шел с перетянутыми веревкой руками. Вдобавок ко всему мне пришлось цеплять на него страховочный трос, чтобы хрутт не навернулся вниз. Подъем был не таким сложным, как я предполагал, больше выматывали бесконечные обходы непроходимых завалов. А это тоже отнимало время. Пока найдешь лучший путь, пока сообразишь, как не потерять заложника….

Я прекрасно видел раскинувшуюся подо мной котловину с темнеющими пятнами леса, но ни единого огонька не мелькнуло на фоне серого бархата наступающей ночи. Или меня никто не ждал, что навряд ли, или специалисты уже были здесь. Второй вариант реален, потому что я не сбрасывал со счетов умение хруттов мгновенно оценивать ситуацию и перестраивать алгоритм своих действий. После удачных – надо признать – акций по уничтожению моих помощников, они воодушевлены, и готовы закончить начатое. Только вот столкнуться им придется не с желторотыми птенцами, а с матерым хищником, который уже имеет боевой опыт с таким типом людей.

Я отстегнул трос от страховочного пояса Шамана и ткнул пальцем в кучу валунов, где виднелась небольшая нора. Хорошая защита от ветра, дующая по самой макушке горы.

– Полезай туда и спи до утра. Чтобы я тебя не слышал и не видел.

– Да мы здесь околеем! – возмутился Шаман. – Ты погляди, дубак какой стоит! Минус на улице!

С некоторых пор я не церемонюсь со своей ношей, которую взвалил себе на плечи. Короткий тычок в середину живота, и хрутт согнулся от боли.

– Полезай в нору! – приказал я.

Шаман заполз в маленькое укрытие, подтянул колени к подбородку, иначе он полностью не входил туда. Руки у него были по-прежнему завязаны. Я приготовил ему еще один сюрприз. Обмотав его лодыжки веревкой, прицепил термическую гранату.

– Ты чего делаешь, урод? – заорал Шаман и тут же получил по зубам. Потрескавшиеся губы тут же лопнули, и кровь полилась по подбородку.

– Заткни свою пасть, хрутт! – прошипел я. – Это для моего спокойствия, понял? Двигаться на заднице ты можешь, ничего не произойдет. Но если вздумаешь убежать даже со связанными ногами, то выдернешь запал. И будет много огня, в котором ты сгоришь. Хочешь испытать судьбу?

– Перетерплю, – буркнул заложник, слизывая с губ кровь.

– Молодец, учишься на ходу.

Оставив в покое затихшего хрутта, я спустился чуть ниже, чтобы внимательнее рассмотреть место завтрашнего боя, последнего для меня боя. Теперь все надежды остались в прошлом. Баалс не смог обмануть системы слежения и не отбился от атак воздушных пилотов. Сигнал от корабля, исправно поступавший на мой коммутатор, прекратил свою работу. Он просто замолчал. А это могло произойти только в одном случае: полное разрушение всех систем челнока.

Я пошевелил ушами, вслушиваясь в ночь. Тихо, очень тихо. А чувство опасности твердило, что внизу засада, хорошо организованная засада, где сидят несколько десятков бойцов и только ждут моего появления. Я приду. Рано утром, когда холодный туман начнет клубиться на вершинах сопок и сползать вниз, я активирую полог невидимости и начну действовать. Или начну позже, когда солнце ослепит противника. Мой последний бой будет запоминающимся. Хрутты потеряют много воинов, чтобы одержать надо мной победу. И если случится самое неприятное, то сожалеть об этом не придется. Ведь я окажусь рядом с Великим Саджу! Какая ирония судьбы, выверт сценария, написанного неведомым, но гениальным автором! А он умеет преподносить сюрпризы, – усмехнулся я в темноту. Подстелив под себя термонакидку, чтобы комфортнее было сидеть, я вглядывался в скудное скопление звезд северного полушария Оксигенуса. Где-то там, в глубинах необъятного космоса меня ждет семья, ждет Стая, которая жаждет прикоснуться к реликвии. А Высший Кааси останется здесь, чтобы охранять покой Праохотника. Может быть, в этом и есть смысл моего визита на далекую и отсталую планету. Отсталую настолько, что ее аборигены сумели уничтожить четверых (!) Охотников, пусть и в статусе Учеников, а вдобавок ко всему и завалить транспортный челнок с полным набором бортового оружия. Они не отсталые, а слишком приземленные в своих желаниях. Копошение в своем родовом гнезде начисто уничтожает весь потенциал хруттов, вынужденных растрачиваться и технологически, и психологически на выяснение межличностных отношений. Все ради ничего! Если представить, что армада великолепно обученных хруттов обрушится на Фомальпасу, то становится страшно!

Я вспомнил, что не уничтожил навигационный блок на своем челноке и похолодел. Пытливые умы аборигенов, вероятно, добрались до него и изучили весь маршрут движения. Неужели моя оплошность заставит хруттов начать строить флотилию для нападения на мою родную планету и покинуть, наконец, свою колыбель? Тогда страшнее врага не придумаешь. Месть всегда сладка. Даже по прошествии многих лет она не становится пресной. Я это знаю.

Поднявшись на ноги, я решил спуститься еще ниже. Надо заранее выяснить, где можно незаметно спуститься в котловину и подойти к могиле Праохотника. Ритуальный бой нужно провести там. Но только перед этим я постараюсь выявить места засады, уничтожить лишних врагов, чтобы не нанесли удар в спину, и только после этого провести ритуальный бой. Шаман? Нет-нет! Ни в коем случае! Это будет жертва. Ритуальный боец есть. Он где-то позади, дышит в спину, жаждет насладиться моей смертью, и это желание толкало его все время в погоню, заставляла спасать заложников и отстреливать моих Учеников. Не торопясь, не показываясь, мой кровник идет за мной. Отлично! Утром мы скрестим мечи!

Еще раз поводив ушами и до рези в глазах всмотревшись в накрытое тьмой урочище, я поднялся наверх к уже спавшему Шаману. Посмотрел, как свернувшись в позу эмбриона, хрутт дергается во сне, кинул накидку с подветренной стороны камня и тоже лег спать.

Чертово урочище, 23.10

Весь офицерский состав «Гюрзы» в лице подполковника Сорокина, капитана Синицына и капитана Федько собрался в заимке Гугдауля. Печь не зажигали, чтобы искры из дымохода не смогли дать ориентир чужаку, который уже находился в районе урочища. На это показывало устойчивое сияние диода на браслете Синицына.

Гугдауль сидел на невысоком чурбаке возле печки и курил трубку, выпуская дым в открытую дверцу. Он все время молчал, слушая негромкий разговор военных, и на его лице, освещенном неярким бликом двух свечек на столе, было безмятежное спокойствие.

– Вы всех проинструктировали? – Сорокин не отрывал взгляд от листка бумаги, на котором была начертана схема засадных точек и показаны секторы стрельбы в случае появления пришельца.

– Да, – кивнул Федько, – я даже устроил блиц-опрос по схеме этого ученого. Все важные органы, где находятся, куда можно и нужно стрелять, если в голову сразу не попадут. Мужики меня уже материть начали.

– Ничего, перетерпишь, – усмехнулся Сорокин, – лишь бы знания пригодились. Обычно все идет наперекосяк после пяти минут боя. Знаете, что мы не учли?

– Что? – удивился Синицын, отрываясь от пересчитывания патронов, которые он выщелкнул из рожка автомата, и теперь что-то бормотал, заталкивая их обратно. – Нюансов куча, конечно, все не ухватишь, но самое основное уже сделано.

– Мы думаем и мыслим категориями земными, общими, пусть и отличающимися в мелочах. Но суть прежняя. Откуда мы знаем, что он сразу кинется к могильнику? Потому что сами так думаем, и проецируем свою логику на особь, живущую совершенно в других условиях? Это охотник, и в первую очередь, охотник за черепами, то бишь за живыми людьми. А значит, постарается в первую очередь ликвидировать всех, кто будет противодействовать ему.

– Это и ежу понятно, что будет, – пожал плечами Федько, – и такое поведение в логику прекрасно укладывается.

– Я говорю о том, что тварь захочет снять все засадные точки, и потому я ожидаю от него быстрого утреннего рейда по гнездам, где сидят наши люди, – обвел взглядом сослуживцев Сорокин. – Цель его – обезопасить свой тыл. Наша задача – прижать гада к могильнику и взорвать мину. Меньше возни. Могильник простреливается с двух сторон, и оба пулемета находятся на опасной близости от него. Значит, пулеметные гнезда надо обезопасить в первую очередь. Растяжки, сигнальные огни – все должно быть задействовано.

– Уже сделано, – кивнул Федько, – парни сами обложили все подходы сюрпризами.

– Молодцы, соображаете, когда страшно, – попробовал пошутить Сорокин, но вышло у него как-то топорно, невесело. – Ладно, Сашок, ты ребят по связи напряги еще раз, пусть на рассвете не спят, во все глаза смотрят, но не высовываются. И главное, контроль за соседними точками. У всех есть ориентиры?

– Да, все нормально, товарищ подполковник, – Синицын закончил набивание рожка патронами и со стуком вставил его в автомат. Оружие аккуратно повесил на гвоздь, вколоченный кем-то из прошлых стражников урочища в стену, прямо за своей спиной. Чувствовалось во всей его аккуратности дикое напряжение. Капитан Синицын боялся завтрашнего дня, потому что понимал, какое чудовище противостоит им. Агрессивная, быстрая, не боящаяся одним ударом меча завершить стычку, тварь. А еще он боялся за своих подчиненных, чьими жизнями придется рисковать, чтобы остановить пришельца.

– В идеале хорошо бы гнать чужака по цепочке, от одной засадной точки до другой, не давать ему покоя, времени для размышления. Тогда он начнет делать ошибки. Ладно, давайте-ка ложитесь спать, товарищи офицеры, – Сорокин посмотрел на часы, – в три ноль-ноль капитан Синицын заступает на дежурство. Приказываю постоянно, с периодичностью в один час проводить перекличку по точкам. Бойцам спать по очереди.

Сорокин встал и шагнул в угол, где притулился один из бойцов, сидящий в наушниках. Радиостанция моргала бледно-зелеными огоньками на панели, и лицо связиста казалось от этого мертвенно-бледным.

– Не спишь? – хлопнул его по плечу Сорокин.

– Никак нет! – довольно бодро ответил связист, что было удивительно, как он не задремал под шорох эфира в наушниках.

– Как там связь с Сэмом? Появилась?

– Тишина, товарищ подполковник! Пробовал на разных частотах – пусто. Может, не дошел еще?

– Не тот он человек, чтобы хвост добычи отпускать, – задумался Сорокин. – Ладно, соединяй меня с «Первым», буду доклад давать.

Чертово урочище, 00.30

Как бы ни осторожен был чужак, но ошибку все-таки сделал. Он не поднимался вверх, не смотрел тылы, хотя предугадывал о непрекращающейся погоне. А должен был элементарно подстраховаться. Или устал?

Алекс долго смотрел в тепловизор на неподвижную сигнатуру, окрашенную в желтовато-красный цвет. Чужак спал, температура его тела постепенно понижалась. Второго – заложника – он разглядеть не мог, но знал, что Шаман находится где-то рядом. Пока капитан занимался созерцанием, Тыкулча и Бес развели небольшой огонь на другой стороне увала, и то в целях предосторожности – за большой гранитной стеной, нависшей над тропой. С верхней точки увала огонь не был виден, и вздумай чужак осмотреть местность позади себя – ничего не увидел бы. Эвенк, что бы он ни говорил, хорошо знал эти места.

– Я часто хожу здесь, – признался Тыкулча, когда они все втроем уселись напротив костра, – и даже стоянка для отдыха выбрана мной не случайно. Иду охотиться, беру с собой пару сухих валежин и прячу здесь.

– А я и удивляюсь, откуда на россыпях дрова? – хмыкнул Бес, правя лезвие небольшим оселком. – Запасливый ты, анда.

– Какой есть, – хитро прищурился охотник, скрывая отблеск пламени в своих зрачках.

– Вам же нельзя находиться в урочище, – Алекс пошевелился, удобнее устраиваясь на плоском камне, на который предварительно бросил деревяшку из запасов Тыкулчи. Не хватало еще геморрой подхватить в самом расцвете сил. Мужики потом от смеха животы надорвут.

– Нельзя, – легко согласился эвенк, – но многие молодые парни тайком ходят сюда, смотрят вниз. Даже спорят между собой, кто дольше всех проживет возле могилы чудовища. Ближе нельзя – Гугдауль шибко сердится.

– Он знает, что вы нарушаете табу?

Охотник ненадолго замолчал, заворожено глядя в огонь, только левой рукой медленно теребил шерсть на загривке Гудейкона. Собака тоже была спокойной, греясь возле живительного тепла. Она вытянула лапы и положила на них свою умную морду.

– Он все знает, – ответил Тыкулча, – мы же вместе росли, с одного стойбища. Гугдауль самый лучший из нас, сам вызвался идти в стражники.

– Часто люди сюда забредают?

– Бывает. Много людей ходит по тайге. Гугдауль гоняет их, чтобы не нарушать покой места. Думаю, скоро все закончится, и можно будет здесь снова охотиться. Зверя много здесь, не боятся человека….

– Почему так думаешь? – осторожно спросил Бес, заканчивая процедуру правки. Он аккуратно вложил клинок в ножны.

– Дух устал, – туманно ответил охотник, – требует забрать его отсюда. Не зря сюда порождение тьмы рвется.

– Поэтому старейшины разрешили допустить военных в урочище? – догадался Алекс.

– Всем нам легче будет одолеть врага, – Тыкулча замолчал, теперь уже надолго.

– Ты связь проверял? – спросил Алекс.

– Здесь не берет, – Бес понял, что от него хочет напарник, и упруго вскочил на ноги.

– Поднимись наверх. Надо связаться и сказать, что мы здесь. Скорректируем действия.

01.20

– Бес на связи, товарищ подполковник! – вскинулся боец, сдергивая наушники.

Сорокин, до этого задремавший за столом, тут же оживился и, подойдя к рации, нацепил гарнитуру на себя.

– Второй – Бесу! – послышалось в наушниках. – Кто-нибудь ответит? Куда пропали?

– Второй на месте! Поменьше пустых разговоров в эфире! – Сорокин был рад, признаваясь себе. Как-никак усиление огневой мощи, да еще и с тыла.

– Докладываю: мы на хвосте твари, в трехстах метрах от него. Сейчас он отдыхает. Заложника не видим, но он где-то в камнях, – редкие атмосферные разряды забивали голос Беса. – Какие наши действия?

– Постоянный контроль за объектом. Нам нужно знать, когда он начнет движение. В бой не вступайте, координируйте его действия, держите с нами связь.

– Утром переключите на общую волну, – предложил Бес, – так все будут в курсе, не нужно будет дублировать.

– Разумно, так и сделаем, – согласился Сорокин. – Ваше мнение: когда объект начнет движение?

– Он непредсказуем, это точно. В любой момент. Будем следить за ним. Длинный переход все равно утомил его, так что раньше пяти утра он с места не сдвинется.

– Наше видение ситуации совпадает, – удовлетворенно кивнул Сорокин. – Бесу – отбой.

Отдав гарнитуру бойцу, он сказал:

– Давай и ты ложись спать. Я Синицыну сказал, чтобы тебя в четыре разбудил. Как встанешь – сразу настрой общую волну.

– Понял, товарищ подполковник.

– Все, тогда спать.

06.20

Унылые рассветные сумерки только стали окрашивать где покатые, а где и острые верхушки гольцов, как холодный туман тут же покатился в котловину, закрывая и без того плохой обзор. Чертыхнувшись, Алекс включил тепловизор, но успокоено вздохнул. Пятно, неподвижно лежавшее возле камней, только-только начало шевелиться и наливаться живительными красками. А то ему уже стало казаться, что тварь окоченела от сибирских заморозков. Хорошо было бы, если так и произошло. Сколько проблем решили бы одним махом. Нет, живой, тварюга. Поднялся, стал крутиться на месте.