Текст книги "Афганский «черный тюльпан»"

Автор книги: Валерий Ларионов

– Ну, ничего, – думала она, беря себя в, руки. – Я закончу институт. Женя приедет из Афганистана и нас уже никакие причины не разлучат. За Женей мы с Анечкой поедем хоть в Миров, хоть в другое место, но расставаться больше «не будем.

Наташа вновь углубилась в разложенные на столе конспекты и заставляла себя вникать в их содержание. Завтра, 16 мая, третий экзамен и к двадцатому числу она рассчитывала вернуться домой с дипломом.

Наташа не знала, что «Черный тюльпан» хищной птицей приближается к ее родному городу Коммунарску…

* * *

После Краснодара самолет с погибшими в этот же день вылетел в Ставрополь. Экипаж и двое сопровождающих, Коростылев и прапорщик Москаленко из Шинданда, ночевали в казармах Ставропольского авиационного училища летчиков. 17 мая утром улетели в Ростов-на-Дону. Здесь прапорщик Москаленко и экипаж ждали встречающих три часа. После выгрузки предпоследнего гроба в самолете остался один погибший Потураев, экипаж и Коростылев. В 14 часов этого же воскресенья «Черный тюльпан» приземлился на аэродроме Ворошиловградского (Луганского) авиационного военного училища штурманов.

Все. Конечный пункт этого продолжительного полета. Только через пятнадцать дней погибший старший лейтенант Потураев доставлен на родину. Погиб 2 мая – домой прибыли 17 мая.

Экипаж и Коростылев вышли на траву, куда с рулежки съехал самолет, разминая ноги. Встречающих никого нет. Коростылев подумал:

– Час-другой подожду и за нами приедут из Коммунарска.

– Николай! – окликнул его капитан Федоров, командир экипажа. – Пойдем с нами пообедаем в столовую.

– Да неудобно как-то, Виктор, на вашей шее сидеть.

– Все нормально, Николай. У нас талонов за эту командировку скопилось на два экипажа. Пока будем обедать, может, к этому времени за тобой и подъедут. Пошли!

Обедали они в летной столовой аэродрома, рассчитываясь с официантками продовольственными талонами летчиков, которые выдали капитану Федорову на весь экипаж еще в их полку, в Фергане. После обеда вернулись к самолету, но возле него никого из встречающих не было. Недалеко от стоянки стоит домик караульного помещения. Часовые из числа курсантов охраняют аэродром. Коростылев попросил лейтенанта, начальника караула, выделить ему несколько курсантов из свободной смены, помочь ему выгрузить ящик с гробом. Четыре курсанта поставили ящик на траву недалеко от самолета. Коростылев присел на этот ящик и стал ждать.

– Ведь майор Петренко из Ташкента, – думал он, – говорил, что телеграммы о погибших он пошлет во все города. Значит, и сюда он должен сообщить? Коростылев ждал уже четвертый час. Никого нет.

За это время капитан Федоров вызвал из аэродромной службы пожарную машину и она сильной струей воды промыла, грузовой салон самолета через заднюю открытую рампу. За полмесяца полета в жаре и духоте по салону расплескалась трупная жидкость, просочившаяся сквозь неплотно запаянные в Кабуле гробы.

Коростылеву грустно и тошно было на это смотреть. Экипаж, попрощавшись с ним, улетел в свой полк в Фергану, в Узбекистан.

До Коммунарска 42 километра. Дело идет к вечеру, время 19.00. Никою нет. В чем дело? Неужели из Ташкента не дошло сюда сообщение. Скоро ночь. Куда деться с гробом?

Капитан Коростылев снова пришел в караулку и спросил у лейтенанта разрешения позвонить областному военному комиссару домой. Был воскресный вечер, и, скорее всего, думал Коростылев, комиссар сейчас дома.

Начальник караула позвонил на коммутатор и попросил телефониста соединить с квартирой генерал-майора Сапоженкова.

Коростылев взял трубку:

– Слушаю, – слышит он голос.

– Я капитал Коростылев. Мне нужен генерал Сапоженков.

– Я Сапоженков. Слушаю Вас!

– Товарищ генерал! Я прибыл сегодня в 14.00 из Афганистана с телом погибшего старшего лейтенанта Потураева Евгения Михайловича. Наш дальнейший путь в город Коммунарск. Встречающих нет. На аэродроме я остался с гробом один. Прошу Вашей помощи по доставке груза в Коммунарск.

– Товарищ капитан, по какому адресу в Коммунарске везете погибшего?

– Улица Фрунзе 6, кв. 26.

– Будьте на месте, на аэродроме, за Вами приедут! – сказал генерал и положил трубку.

Еше два часа Коростылев сидел на ящике своего друга. Может показаться кощунственным, но это так. Сидел на ящике и курил.

Оказывается, майор из Ташкента по какой-то причине не сообщил сюда о гибели Потураева и никто ничего не знает. Если бы сообщение пришло, то военком Коммунарска уже бы известил родственников Жени. Значит, вестником горя будет он, Коростылев… Он последними словами клял «черного тюльпана» из Ташкента, допустившего такую оплошность.

У караульного помещения остановилась машина. К Коростылеву бежит курсант:

– Товарищ капитан, за Вами приехали! – доложил он.

Коростылев видит даже не грузовик, а самосвал немецой марки «IFA».

– Вот так, Женя! Даже грузовика нам не нашли! Поедем на самосвале!

Да и встречающих из военных никого нет. Один гражданский шофер, какой-то растрепанный и лохматый мужик. Капитан его спрашивает:

– Кто тебя, друг, послал сюда?

– Наш завгар вызвал меня по телефону и приказал приехать сюда. А завгару позвонил дежурный по горвоенкомату Коммунарска, – отвечает водитель.

Да-а, и при чем здесь водитель? С самого начала не сработало оповещание из Ташкента. Вот в чем дело.

Курсанты погрузили ящик в кузов самосвала, и Коростылев поехал в Коммунарск.

В Донбассе он впервые. Тут и там видны терриконы с угольными отходами. Местность пересеченная, дорога хорошая.

Невеселые мысли одолевали Коростылева, когда он представлял семью Потураева, которая ничего не знает о гибели Евгения. Он курил одну сигарету за другой. Водитель тоже молчал, украдкой поглядывая на капитана.

Въехали в город. После многочисленных поворотов самосвал остановился у здания городского военного комиссариата. Водитель остался в машине, а Коростылев зашел в военкомат. За стеклянной перегородкой у стола сидит дежурный с красной повязкой на левом рукаве. На столе расстелена газета, на ней тарелка окрошки. Капитан в черных петлицах с эмблемами артиллерии ест окрошку и по маленькому телевизору смотрит футбольный матч. Коростылев наклонился к маленькому окошечку:

– Товарищ капитан! Я капитан Коростылев. Из Афганистана привез погибшего старшего лейтенанта Потураева из вашего города. Какие Вы получили указания по организации похорон?

– А-а-а! Это Вы? – с полным ртом окрошки отвечает капитан. – Мне о вашем прибытии сообщили из Ворошиловграда. Сейчас!

Он оторвал обрывок от газеты, на которой стоит тарелка с его окрошкой, что-то записал в него, заглядывая в рабочую тетрадь. В окошко он протягивает этот обрывок газеты Коростылеву. Тот смотрит – записан адрес, который Коростылев продиктовал генералу Сапоженкову – ул. Фрунзе, 6 кв. 26.

– Вот Вам адрес и везите его по месту жительства родных, – сказал дежурный, не глядя на Коростылева, и закидывает в рот ложку окрошки.

Коростылев сначала растерялся от такого безразличия и хамства. Как это – везите домой? Там родные не оповещены, а он им сразу гроб в руки? Да и гроб-то заколочен нестругаными досками. А под досками голое цинковое железо. Он что, этот капитан, сдурел? В девять часов вечера везти эти доски на квартиру?

Ярость захолонула Коростылева:

– Ах, – думает он, – тыловая крыса, я тебе сейчас покажу!

Он заходит через боковую дверь в дежурку. Капитан, бросив ложу, вскочил. Коростылев схватил его за грудки. Капитан – капитана…

– Слушай, ты!.. Ты зачем мне даешь этот обрывок газеты? Ты думаешь, я не знаю адреса родных Потураева? Как я могу сейчас, в потемках, привезти им этот деревянный ящик? Что они будут с ним делать? Ты подумал об этом? Где городской военный комиссар?

– На цыганах, – ошеломленно отвечает дежурный, не ожидавший такого оборота.

Коростылев отпустил капитана. Теперь удивился он.

– На каких цыганах?

– Сегодня воскресенье, в город приехали артисты-цыгане с концертом. Военком с женой там.

– Немедленно звони областному, военкому на квартиру в Ворошиловград! – потребовал Коростылев.

– Областной военком у нас – генерал! – с какой-то подхалимной почтительностью говорит дежурный, поправляя помятый китель.

Боже мой! Еще полмесяца назад Коростылеву приходилось быть под пулями и минами, а этот пугает его генеральским званием! Ну, не идиот?!

– Звони, я сказал Сапоженкову, я уже говорил с ним, – почти приказал Коростылев.

Дежурный набрал нужный номер.

– Слушаю, – Коростылев узнал знакомый голос.

– Товарищ генерал! Снова звонит Вам капитан Коростылев. Меня с гробом доставили в Коммунарск, но здесь происходит нечто. Военкома нет, дежурный, не разобравшись в ситуации, прямо сейчас отправляет меня с ящиком к родным Потураева. Считаю это недопустимым. Прошу принять меры.

– Дайте трубку дежурному, – сказал Сапоженков. Коростылев передал тому трубку. Некоторое время капитан молча слушал, а потом заладил:

– Так точно! Так точно! Сделаем! Вызову! Так точно! Есть! Дежурный положил трубку.

– Ну, что? Что сказал генерал? – спросил его Коростылев.

Дежурный снял фуражку и вытер платочком лоб:

– Приказал немедленно вызвать комиссара и чтобы тот сразу позвонил ему. Капитан стал названивать в филармонию, а Коростылев вышел на улицу, сел на крыльцо и закурил. К нему подошел водитель самосвала:

– Товарищ капитан! Когда Вы меня отпустите? Завгар сказал, что только на пару часов меня задействует. Сегодня же выходной!

– Подожди, друг, подожди. Сейчас приедет городской комиссар и мы тебя отпустим, – сказал Коростылев ему. Водитель присел рядом с Коростылевым и тоже закурил.

– Да-а, Женя! Не так ты мечтал вернуться в родной город… И не так я думал приехать к тебе в гости, – думал Коростылев и впервые почувствовал толчок в левой стороне груди.

Через полчаса рядом с самосвалом остановился «Москвич». Из него вышли двое мужчин в выходных костюмах. Тот, постарше, представился:

– Я городской военный комиссар подполковник Орлов, а это – мой заместитель капитан Лацис.

– Капитан Коростылев! Вон там, в самосвале, лежит гроб погибшего в Афганистане старшего лейтенанта Потураева. Он из вашего города. Я везу его полмесяца. Генерал Сапоженков приказал Вам позвонить ему домой.

Втроем они зашли в здание военкомата. Орлов направился в дежурку. Капитан хотел было что-то доложить, но подполковник взмахом руки остановил его. Окрошки и телевизора на столе уже не было. Военком звонит генералу:

– Здравия желаю, товарищ генерал!

Потом он долго слушает своего абонента.

– Так точно! Да! Так точно! Есть! – повторил Орлов слова своего дежурного, положил трубку и сел на стул.

– Ну, что дальше? – спросил его Коростылев.

– Значит, так! Генерал приказал: гроб везти сейчас в морг горбольницы, потом сообщить о гибели родным Потураева, а Вам, капитан, помочь разместиться где-нибудь на ночь, – сказал подполковник и продолжал:

– Сейчас я сообщу о предстоящих похоронах первому секретарю горкома партии и председателю горисполкома. Решим – когда хоронить, учитывая, что со дня гибели прошло уже полмесяца.

Он звонил, Коростылев и Лацис молча стояли перед окном дежурной комнаты. Поговорив со всеми, военком сказал, что хоронить нужно завтра, 18 мая, в 14.00.

А родные еще не знают о его гибели… Вот это да-а-а…

– Все! Едем в больницу, – сказал вставая военком. Они вышли на улицу. Темно. Светятся уличные фонари. Орлов приказал водителю самосвала ехать за «Москвичом». Втроем офицеры сели в него и поехали. За рулем заместитель военкома, капитан-латыш. Это его машина. Въехали во двор городской больницы. Орлов ушел договариваться об устройстве здесь гроба. Минут через десять он выходит с кем-то в белом халате.

– Давайте выгружать ящик и понесем, – сказал военком. Вчетвером – Орлов, капитан Лацис, водитель самосвала и Коростылев – выгрузили тяжелый цинковый гроб, обитый досками, и понесли его в здание судмедэкспертизы. Занесли в комнату, где вскрывают трупы. Стены до потолка кафельные, пол тоже выложен плиткой. Яркий свет. На одном столе лежит голый и неприкрытый труп мужчины. Они пронесли ящик мимо этого стола и зашли в смежную комнату. Это холодильник. Оставили гроб там и вышли на улицу. Подполковник Орлов отпустил водителя самосвала. Время 22.00.

– Теперь едем к родным Потураева сообщать о гибели и о завтрашних похоронах, – говорит военком. – Кто по этому адресу живет – мать Потураева или его жена? Я не знаю. У меня два его конверта из Коммунарска с разными адресами. Одна улица Фрунзе, другая – Садовая.

– Кто на какой живет – не знаю, – ответил Коростылев.

– Едем на Фрунзе, – решил Орлов. – Здесь ближе.

В потемках они подъехали к пятиэтажному дому. Во многих окнах уже нет света, завтра понедельник – начало рабочей недели.

Коростылев говорит военкому:

– Товарищ подполковник! Я не пойду в квартиру, мне этого не выдержать.

– Хорошо! Оставайся у машины, а мы пойдем вдвоем с заместителем.

Они ушли, а Коростылев закурил, стоя возле «Москвича». Квартира оказалась на первом этаже. Минут через пять из подъезда раздался душераздирающий женский крик.

Коростылев заплакал. Слезы душили его, и он лихорадочно затягивался сигаретой. В окнах всего дома начал загораться свет, люди забегали к их подъезду. У крыльца образовалась толпа жителей дома.

Как оказалось, это была квартира Нины Моисеевны, мамы Евгения. Он в этом доме родился и вырос. Здесь его знали все.

А женские крики и причитания продолжались. Коростылев молча плакал и ему хотелось выть.

Через полчаса Орлов и Лацис вернулись к машине. Все молча сели в «Москвич» и поехали на квартиру Лациса. Здесь они решили определить Коростылева на сегодняшнюю ночь. Военком по дороге ругал себя последними словами. Он объяснил это тем, что необдуманно маме Потураева сообщил так:

– Крепитесь! Ваш сын, старший лейтенант Потураев Евгений Михайлович, погиб при защите Родины!

– За какую Родину??? – закричала мать.

Действительно, это за какую родину воевали солдаты из Украины в Афганистане?

Но было поздно. Военком уже сказал это. Он потом поправился, успокаивал Нину Моисеевну и всех сбежавшихся родственников и соседей.

А сейчас он клял себя.

Они подъехали к дому, где живет капитан Лацис. Военком сказал Коростылеву, что завтра утром их ждут в горкоме партии обговорить все детали предстоящих похорон, и ушел домой. Лацис поставил машину в гараж и провел Коростылева к себе. У него четырехкомнатная квартира, трое детей, мальчиков и жена. Когда Коростылев искупался в ванной, жена пригласила их к столу. Лацис разлил спирта в маленькие рюмочки и они, поглядев друг на друга и кивнув, молча их опрокинули. За ужином выпили по две рюмочки и Коростылеву показали готовую постель.

Наутро 18 мая, Коростылев с Лацисом пришли в военкомат. Военком и заместитель были уже в военной форме. Подполковник Орлов пригласил Коростылева в кабинет и попросил рассказать о том, как погиб Потураев. Коростылев все ему рассказал о войне в Афганистане. Орлов, военный комиссар города, подполковник с эмблемами танкиста, был удивлен рассказу о ведении нашими войсками боевых действий. Он искренне признался, что даже им, военкомам, ничего неизвестно о положении дел в Афганистане, что делают там советские войска. Орлов сказал, что Потураев – первый в их городе, погибший там.

В 9.00 военком с Коростылевым были в городском комитете партии. В кабинете первого секретаря находился и председатель горисполкома. Секретарь, как и военком, попросил Коростылева рассказать о гибели Потураева. Он рассказал. Потом секретарь и председатель задавали многочисленные вопросы об Афганистане, о жизни солдат и офицеров там, о местном населении и другие вопросы. Секретарь горкома Сорокин заверил Коростылева, что похороны и поминальный обед будут проведены за счет города, и предложил им пройти в кабинет председателя. Там уже ждали ответственные работники исполкома: заведующие отделами, их заместители, начальник милиции.

Здесь Коростылева уже ни о чем не спрашивали. Председатель исполкома Васильев по-деловому давал необходимые указания своим сотрудникам:

– Вам позаботиться о могиле, вам организовать обивку гроба материалом, вам организовать почетный караул с оружием и военный оркестр, вам транспорт на кладбище и обратно, вам распорядиться в такой-то столовой о поминальном обеде, – и так дальше.

Можно сказать, что только сейчас началась настоящая подготовка к погребению друга Коростылева. После этого совещания у него не было претензий к руководству города. Все пошло четко и организованно под непосредственным руководством председателя горисполкома Васильева.

Подполковник Орлов с Коростылевым вернулись в военкомат. Орлов рассказал, что сейчас делается в семье Потураева. Отца у Жени нет, давно умер. Мама, Нина Моисеевна, в глубоком трауре, с ней неотлучно находятся родственники и медики. Наташа, жена Евгения, находится сейчас в другом городе, в Сумах на выпускных экзаменах пединститута. Ее отец, Владимир Иванович, подполковник артиллерии в отставке, позвонил в Сумы в общежитие и наказал ее соседкам по комнате отправить Наташу в Коммунарск на такси вместе с медицинской сестрой. Он рассчитается с водителем такси здесь, в Коммунарске. Наташа сейчас находится в пути.

– К этому времени подъедем туда и мы, – сказал военком.

Они приехали к дому Потураева намного раньше. Гроб еще не привезли.

Возле подъезда очень много народа. Здесь все ученики школы, в которой учился Женя, солдаты почетного караула, оркестр, многочисленные знакомые и незнакомые люди.

Наташи еще нет.

Коростылев прошел в квартиру Потураевых… Заплаканная мать бросилась ему на грудь. Плачет и Коростылев. Нина Моисеевна все причитает:

– Ну, почему Женя? Почему? За что мне такое наказание? За что? Сыно-о-о-очек мой!

Рядом стоят заплаканные родственники, дядя Николай и доченька Евгения – Анечка. Ей еще нет и трех лет. Она не все еще понимает что происходит и может быть, это и к лучшему. А ее отец погиб в неполные двадцать четыре года…

У подъезда остановилась грузовая машина. Привезли гроб. Что тут началось?!! Крики, слезы, причитании, суета. Заносить гроб в квартиру не стали. Узкая лестничная площадка и малогабаритная двухкомнатная квартира такие маленькие, что гроб, одетый в цинковое железо, не проходит ни в двери, ни в коридор.

Вынесли табуретки и установили его перед крыльцом. Сейчас гроб обит красной материей с бахромой. Сверху приторочена офицерская фуражка с голубым околышком. Смотрового стекла на крышке нет. В этом случае, считал Коростылев, правильно. Нельзя родным видеть того, что видали они. Обезображенное лицо и тело без ног.

Вокруг гроба толпится народ. Все ревут. Нина Моисеевна лежит не нем. Всего три часа Женька побудет у крыльца родного дома.

Наташи все еще нет.

К Коростылеву подходят заплаканные родственники и друзья-одноклассники Евгения. Они что-то спрашивают у Коростылева, он что-то невпопад отвечает.

Через час к крыльцу подъезжает такси. Из него выбегает зареванная Наташа и толпа расступается, уступая ей дорогу. Наташа падает на гроб и плачет. Глядя на взрослых, плачет и маленькая Анечка.

Солдаты почетного караула попарно встали у изголовья и в ногах с автоматами на груди. Оркестр выжимает из груди присутствующих последние силы. Так прощалась семья Потураева с другом Коростылева, не видя напоследок своего сына, мужа и отца.

В 14.00 траурная процессия пошла не кладбище. Впереди шли многочисленные школьники с венками. Грузовой автомобиль с откинутыми бортами и украшенный коврами и цветами ехал пустой, так как гроб Жени до самого кладбища несли на плечах его друзья-одноклассники, сменяя друг друга. Коростылев шел за гробом, поддерживая Нину Моисеевну под руки. Рядом идет Наташа, ее мама и отец, медсестра. Наташа и Нина Моисеевна постоянно пили лекарство, которое им насильно давали по дороге. За родственниками шло пол-города.

Люди до этого не знали об Афганистане ничего. Первый погибший там офицер Потураев приоткрыл им глаза на то, куда посылает армию их бездарное руководство страны. Посылает на бессмысленную смерть и самим других убивать, чтобы выжить.

На кладбище состоялся траурный митинг. Выступили классная руководительница Евгения, еще один учитель, кто-то еще. Слово дали Коростылеву. К этому времени у него сердце болело по-настоящему.

В своей короткой речи Коростылев солгал о том, как погиб его друг. Ну не мог он в присутствии матери Евгения, жены и дочери сказать о том, что он подорвался на мощном фугасе, что в гробу находится малая часть его тела, что осталась под бронежилетом, что у него снесено пол-головы и впервые Коростылев похоронил ногу Потураева в провинции Логар.

Обстановка на кладбище и так накалена до предела. Родные Евгения и так на ладан дышат. И он бы еще добавил масла…

– Евгений был убит бандитской пулей, – соврал он. Тяжело это, врать, но тогда другого выхода Коростылев не видел.

Женю захоронили под залпы оружейного салюта. Почетный караул солдат прошел перед могилой церемониальным маршем.

Все, прощай, друг…

После похорон был поминальный обед в городской столовой. Коростылев попросил военного комиссара организовать ему назавтра билет на самолет в Николаев. Орлов пообещал сделать.

После поминального обеда Коростылев пошел с Наташей, Анечкой и родителями к ним домой. Там Наташа показывала фотографии, письма Жени из Афганистана и плакала над ними. Коростылев отдал ей последнее письмо, которое пришло к ним в батарею на другой день после гибели Евгения. Наташа горько разрыдалась над ним…

Затем Коростылеву пришлось выполнять неприятную формальность. Он по спискам, заверенным печатью в штабе бригады в Гардезе, передал Наташе все Женины вещи и попросил ее расписаться во всех трех экземплярах. Один Наташе. Другой в горвоенкомат, третий он должен был привезти в штаб.

Утром следующего дня, 19 мая, Коростылев пришел в военкомат. Подполковник Орлов отдал ему купленный кем-то авиабилет. Коростылев ему – деньги за него. До полудня он прощался со всеми Потураевыми и их родственниками. Опять все они плакали.

Одноклассники Евгения к указанному в билете времени отвезли Коростылева в аэропорт Ворошиловграда и он улетел в Николаев.

Через месяц Коростылев вернулся на войну.

Теперь они каждые пять лет приезжают в Алчевск, бывший Коммунарск. Они – это Коростылев, инвалид войны, и солдаты и сержанты его батареи. Из Краснодара Саша Казеко, из Владикавказа Сергей Орасанов, из Крыма Женя Чесных, из Донецкой области Валя Сердюков.

Встречаются с мамой Евгения, Ниной Моисеевной, с женой Натальей, завучем школы, с дочкой Анечкой, курсантом Луганской Академии внутренних дел факультета криминалистики. Аня закончила школу с золотой медалью и, как она сказала: «Буду носить погоны вместо папы».

В первый приезд Коростылева после войны к Наталье, через несколько лет он в разговоре с ней дал понять, что ей одной будет трудно поднимать на ноги Анечку и он, Коростылев, поймет правильно, если Наташа выйдет замуж за достойного человека. Сейчас Наташа замужем, у них родилась хорошенькая Дашенька и друзья Потураева приняли Александра в свое братство. Каждые пять лет, 2 мая, они приходят на могилу старшего лейтенанта Потураева. В Алчевске Евгений был первым. Сейчас на том кладбище целая аллея погибших в Афганистане солдат, сержантов, прапорщиков, офицеров.

Здесь у его могилы они вспоминают Потураева и всех однополчан, не вернувшихся с той войны.

 
Давай за тех, кто не вернулся,
Кто стал частицей тишины,
Кто лег в горах и не проснулся
От необъявленной войны.
Давай не чокаясь, ребята,
Давайте молча и до дна —
За офицера и солдата,
Кого взяла к себе войне.
Давайте вспомним поименно
Тех, с кем навеки сроднены,
Кто был частицей батальона,
А стал частицей тишины…
 

(Автор Виктор Верстаков)

^{Восход – Симферополь – Восход.}

^{29.10.2000–29.04.2001 гг.}