Текст книги "Афганский «черный тюльпан»"

Автор книги: Валерий Ларионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Женщина упала головой на грудь Коростылева и он беспомощно оглядывался на своего радиста и майора Терещука, негромко говоря:

– Ничего, мать. Вернем сына, а с бандитами мы справимся с помощью Аллаха!

Потураев слышал вновь начавшуюся перестрелку в кишлаке и ожидал новой команды на стрельбу. Ждать ее долго не пришлось. Рота внезапным маневром слева вырвалась за пределы кишлака и перекрыла пути отхода «духов». Насильно мобилизованные мужчины кишлака, воспользовавшись замешательством среди чужих людей, разбежались от них и указали командиру батальона на несколько разбитых построек, где укрылись остатки банды. И вновь, чтобы зря не посылать под их огонь солдат седьмой роты, командир батальона приказал Коростылеву уничтожить эти постройки вместе с укрывающимися в них бандитами.

Потураев, получив установки для стрельбы и открыв беглый огонь по цели, сквозь выстрелы орудий расслышал автоматные очереди позади себя. Он обернулся и увидел, что трое водителей ведут огонь из автоматов по нескольким группам душманов, появившихся на холмах позади батареи.

– Так я и думал, что «духи» нападут, на батарею с тыла. Молодцы водилы, не прозевали.

– Баранов, за мной! – они вдвоем добежали до первого орудия, чтобы отдать приказ Сердюкову развернуть стволы. С их прежнего места при беглом огне орудий кричать было невозможно – все равно никто ничего не услышит.

– Сердюков! Противник с тыла! Прямой наводкой! Заряд уменьшенный! Наводить в перекрестке! Шесть снарядов З-ш-1! Огонь!

Наводчик расстопорил ствол гаубицы, и установщик Атаеев, с силой толкая ствол, развернул его на 180 градусов. Есть стопор! Наводчик в прицел разглядел группы противника, заряжающий дослал в ствол снаряд З-ш-1.

– Орудие! – крикнул Сердюков.

– Выстрел! – крикнул наводчик.

Снаряд З-ш-1 был засекреченным изделием. Внутри него было запрессовано семь тысяч стальных иголок, размером в три сантиметра с небольшим оперением. Он, разрываясь в воздухе, не долетев до цели, уничтожал живую силу противника плотным веером этих иголок, не оставляя на местности ни одного квадратного сантиметра без поражения.

В это время Глазырин начал принимать корректуру от капитана Коростылева. Потураев тут же сообщал их орудиям:

– Второму и третьему! Прицел больше четырех! Правее 0–03! Два снаряда, беглый огонь.

Оба орудия, на несколько секунд прекратившие огонь, пока наводчики управлялись с прицелами, вновь начали стрелять в сторону кишлака, добивая уцелевших в постройках дувалов, в открытую убегающих за пределы населенного пункта целям Где-то в стороне начали стрелять и минометы по своим целям. Солдаты седьмой роты, отыскивая взглядом уцелевших между разрывами «духов», уничтожали их автоматным и пулеметным огнем. Так и стреляла несколько минут батарея – два орудия на север, одно – на юг, в тыл огневой позиции. Грохот стоял неимоверный. Пыль и дым стояли на позиции в безветренном воздухе.

Потураев в бинокль наблюдал за разрывами игольчатых снарядов и убедившись, что на холмах противник уничтожен, скомандовал:

– Первое! Сто! Прекратить стрельбу!

Через минуту ему доложили об окончании стрельбы командиры других двух орудий.

Евгений увидел, как трое его солдат, водители УРАЛов, пригнувшись, приближаются к орудиям. Потураев встретил их, пожал каждому руки и поблагодарил за службу.

– Молодцы! Вовремя вы их обнаружили и не дали возможности «духам перестрелять батарею с тыла.

Водители смущенно переминались с ноги на ногу, мол, чего там, увидели и огонь открыли. Ну и вы, товарищ старший лейтенант, когда открыли огонь разрывными снарядами, здорово им дали. Там, на холмах, начисто все смело.

– Как говорят, Панин, пусть не лезут. Правильно?

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

– А сейчас идите к своим машинам и будьте готовы к маршу.

– Есть!

В кишлаке к этому времени прекратились выстрелы. Рота захватила пятерых пленных и собралась в центре населенного пункта. Командир роты капитан Детюк проверил личный состав и доложил майору Терещуку о том, что потерь нет, два солдата легко ранены и эвакуированы к бронетранспортерам в сопровождении санинструктора.

Вокруг солдат стали собираться местные жители кишлака, которые во время боя попрятались кто где. Здесь были и белобородые старики, и многочисленная ребятня, и несколько женщин, укрытых темно-зеленой паранджей. Среди них Коростылев разглядел и пожилую афганку, с которой он уже общался. Рядом с ней стоял юноша без чалмы, в длинной коричневой рубашке и широких штанах. Старики, разузнав, кто является старшим среди шурави (советских), подошли к майору Терещуку и стали пожимать ему руки, глядя ему в глаза и повторяя:

– Ташакор, ташакор. (Спасибо).

Подошла пожилая женщина, ведя за руку юношу, и стала что-то быстро-быстро говорить командиру батальона. Солдат-таджик перевел:

– Она благодарит Аллаха и шурави за то, что шурави наказали чужих людей и вернули ей сына. Мужа ее убили и теперь только сын ей опора в дальнейшей жизни.

Потом она что-то крикнула своим односельчанам и те бросились к пленным, которые сидели на корточках в стороне под охраной трех солдат. Толпа подбежала к этим бородачам, громко высказывая им свою ненависть и презрение, и если бы солдаты не помешали жителям, то они бы разорвали чужих людей.

Майор Терещук, видя, что ситуация накалена, приказал капитану Детюку выводить роту из кишлака и приготовиться к маршу обратно в расположение.

– Выходим и мы, – кивнул он Коростылеву.

– Глазырин, передай на батарею «Отбой»! – сказал Коростылев своему радисту, идя следом за Терещуком. Товарищ старший лейтенант! Отбой! – доложил радиотелефонист Баранов Потураеву. Старший лейтенант громким голосом подал команду:

– Батарея! Отбой!

Команду продублировали и командиры орудий. Солдаты быстро и сноровисто привели гаубицы в походное положение. Три УРАЛа медленно подъехали к своим орудиям, расчеты прицепили их за форкопы и разгрузили в кузова боеприпасы и шанцевый инструмент. Потураев лично проверил крепление каждого орудия к тягачу, вскочил на подножку первой машины.

– Давай, Панин, выезжай на дорогу!

УРАЛы медленно и тяжело выползли на асфальтированную дорогу и заняли свое место в общей колонне. К ним вышли командиры батарей с радистом. Потураев выпрыгнул из кабины и подошел к Коростылеву:

– Товарищ капитан! Личный состав огневиков к маршу готов, потерь нет. Работали все на отлично. Отмечаю первый расчет и водителей, которые укрепили нападение на батарею с тыла.

– Да опусти ты руку, Женя! Стреляли хорошо, молодцы. А что в тылу у вас было?

Потураев коротко рассказал о своих подозрениях относительно холмов, о том, как боевое охранение из водителей не позволили «духам» внезапно обстрелять батарею и об уничтожении противника огнем первого орудия сержанта Сердюкова.

– Построй батарею! – приказал Коростылев.

Потураев вернулся к УРАЛам и скомандовал:

– Батарея! К машинам! В две шеренги порасчетно, становись!

Солдаты повыпрыгивали из кузовов тягачей, быстро встали в двушеренговый строй, поправляя поясные ремни и автоматы на плечах.

– Равняйсь! Смирно! Товарищ капитан! Батарея по Вашему приказанию построена. Старший офицер батареи старший лейтенант Потураев!

Евгений, не опуская правую ладонь от головного убора, сделал шаг в сторону, уступая место Коростылеву:

– Вольно!

– Вольно! – повторил Потураев и встал на свое место на правом фланге строя. Коростылев оглядел своих солдат.

– Товарищи солдаты! Вы знаете, что мы сегодня выехали на помощь местному населению, подвергшемуся нападению бандформирования, пришедшего из Пакистана. Свою задачу вы выполнили. Огонь орудий был точный и своевременный. Всем вам мое командирское спасибо! По докладу старшего офицера наши водители во главе с рядовым Паниным не дали возможности противнику напасть на вас с тыла. Молодцы! Рядовой Панин!

– Я!

– Выйти из строя!

– Есть!

Немного неловко и неуклюже, но, стараясь, Панин вышел из строя на три шага и кругом повернулся лицом к батарее.

– За проявленное мужество и храбрость в боевом охранении рядового Панина представляю к медали «За Отвагу»!

– Служу Советскому Союзу!

– Стать в строй!

– Есть!

– Старший лейтенант Потураев!

– Я!

– Сейчас совершаем марш к месту постоянной дислокации. Порядок движения прежний. Проинструктировать личный состав в случае внезапного нападения на дороге и приготовиться к движению!

– Есть!

Потураев вышел на середину строя и начал отдавать распоряжения, а Коростылев пошел вдоль колонны к командиру батальона с докладом о готовности его батареи к маршу.

Было около десяти утра, когда 7-я рота с приданными ей артиллерией и минометчиками выехалэ в направлении расположения своего батальона. Они благополучно проехали ущелье Дахи-Нау и до места оставалось не более десяти километров. Боевые машины десанта девятой роты, дежурившие вдоль дороги, пропустив всю колонну, поочередно пристраивались к ней. Вдруг впереди прогремел сильный взрыв и мощное черное облако взметнулось вверх. Сквозь этот дым были видны длинные языки пламени. Засада! Незаметно подошедшие моджахеды из ручного гранатомета подбили стоящую БМД девятой роты. Граната попала в топливный бак, возле которого на броне сидел один солдат из экипажа машины. Этот солдат погиб мгновенно. Более того, он был объят пламенем горевшей солярки. Выстрел гранатомета являлся сигналом к всеобщему нападению на колонну. Слева от дороги по ней открыли огонь многочисленные мобильные группы «духов». В первую минуту было много раненых солдат артиллерийской и минометной батарей, так как только они не были укрыты броней. Солдаты из кузовов своих автомобилей открыли ответный огонь из автоматов. Капитан Коростылев стрелял из кабины УРАЛа, меняя магазины к автомату, которые лежали у него под ногами. Меняя очередной магазин, он в горячке левой ладонью схватился за газовую трубку автомата и до волдырей обжег ладонь – так сильно нагрелся автомат от интенсивной стрельбы. А подбитая БМД уже горела вся, и пламя столбом взлетало вверх. Сильный взрыв бое-укладки сорвал с нее башню и она, пролетев несколько метров, тяжело громыхнула на асфальт. Один из выстрелов ручного гранатомета моджахедов попал в кузов автомобиля ГАЗ-66 минометчиков. Кузов был затянут серым брезентом, укрепленном на железных дугах. Граната попала в такую дугу и разорвалась внутри кузова, ранив весь минометный расчет. Больше других пострадал солдат узбек, которому многочисленные осколки попали в лицо, превратив его в кровавую маску. Ему санинструктор быстро ввел в руку шприц-тюбик промидола, чтобы узбек не умер от болевого шока и накрыл голову солдатским бушлатом, так как раненый все время хватался руками за лицо. Он лежал на дне кузова и тихонько звал:

– Апа-а! Апа-а! (Мама, мама).

Потураев и его расчет вначале тоже открыли огонь из автоматов. Но что значит автомат, когда у тебя есть орудие? Евгений выскочил из кабины и громко подал команду:

– Расчет! К бою! Расцепляй!

Солдаты, перекрыв все мыслимые нормативы, в считанные секунды привели гаубицу в боевое положение прямо на асфальте, где нет возможности укрепить станины. Потураев сам склонился у прицела и крикнул:

– З-ш-1! Заряжай!

– Готово! – доложил заряжающий.

Евгений поворотным и подъемным механизмами тщательно подвел перекрестие оптического прицела в район центра засады и резко нажал на спусковой механизм. Орудие с незакрепленными станинами резко отпрыгнуло назад, больно ударив Евгения по ноге ниже колена. Сморщившись от боли, Потураев повторил:

– Заряжай!

– Готово!

И вновь снаряд улетел в сторону противника, рассеивая смертоносные стальные иглы. И вновь Евгений получил удар по ноге заряжай!

– Готово!

После нескольких выстрелов такими снарядами среди нападавших наступило затишье. Оставшиеся «духи», вовремя укрывшиеся за глиняными дувалами, поспешно отошли и скрылись в горах.

Наступила тишина. В батарее Коростылева были двое раненых: рядовой Бесейнов, казах из Алма– А ты, и ефрейтор Мухин. Мухин был тяжелый, ранение в грудь.

В небе появилась пара боевых вертолетов МИ-24, вызванных майором Терещуком. Сделав полукруг над колонной, они в пике пошли на развалины домов, где моджахедами была организована засада. Из-под подкрылков вырвались реактивные снаряды и оставляя за собой дымный след, устремились к земле. Взрывы, пыль, дым. Выйдя из пике, вертолеты повторили удар по видимым им сверху остатков нападавших.

Колонна поехала вперед. Потураев, сидя в кабине УРА-Ла, потирал ушибленную ногу и беспрестанно затягивался сигаретой. Он еще не отошел от волнения только что закончившегося внезапного боя, перебирая в уме свои действия и действия своих солдат. Несмотря на боль в ноге, в душе он был доволен своими действиями и слаженной работой своего артиллерийского расчета. Евгений вспомнил этот расчет ефрейтора Быкова – каким он был в первый день их знакомства в Кундузе. Неуверенный доклад Быкова, лишняя суетливость солдат при работе у орудия говорили тогда о недостаточной их подготовке. А сейчас… Все нормативы перекрыли. Да что там нормативы. Они стали настоящими испытанными и храбрыми солдатами.

В двух километрах от расположения батальона в кишлаке Пули-Алам, в котором дома близко стояли от дороги, один вертолет сел прямо на асфальт, чтобы забрать из колонны тяжелораненых. Евгений восхитился мастерством летчика, посадившим машину так близко между домами, что казалось, лопасти винта вот-вот зацепят глиняные стены афганских дувалов. Второй вертолет невысоко кружил над местом посадки своего товарища. МИ-24 не приспособлен для перевозки людей, грузовая кабина у него маленькая и тесная. Но командир вертолета, имени которого в колонне десантников не знал никто, услышав по радио от командира батальона, что имеются тяжелораненые, принял решение забрать с собой в Кабул самых тяжелых. И в эту кабину ему втиснули ефрейтора Мухина из батареи Коростылева, солдата узбека-минометчика и сержанта из седьмой роты, пуля которому попала в пах. Вертолет, не выключавший двигатель, на месте развернулся перед передней машиной колонны и, как автомобиль, помчался по дороге по улице Пули-Алама. Все затаили дыхание, ожидая, что вот-вот он лопастями хватанет какой-нибудь дом. Но летчик, скорей всего, был настоящим асом. Вертолет разогнался и на середине улицы взмыл в небо. С креном влево он взял курс на Кабул, в хвост к нему пристроился его ведомый.

* * *

Позже, в течение нескольких дней, все в батальоне только о мужестве и мастерстве летчика и говорили. Такого они не видели никогда. И раненые солдаты, доставленные им в госпиталь вовремя, остались живы, за что все были благодарны неизвестному командиру боевого вертолета МИ-24. Каждый думал, что именно за такую работу летчик достоин орденов. Однако не все так хорошо обернулось для храброго летчика. Как потом рассказывали летчики вертолетов МИ-8, привозившие в батальон различные грузы, пилота МИ-24 за посадку вне аэродрома на неподготовленную площадку, что запрещено полетной инструкцией, сняли с летной работы и назначили в батальон аэродромного обслуживания… Бумага победила здравый смысл.

«Здравствуй, дорогой наш папуля!

У нас с Анечкой опять радость – мы получили твое письмо, где ты рассказываешь о встрече Нового года. Ты пишешь, что вместе с боевыми друзьями накрыли хороший стол и целых два раза – по афганскому и московскому времени – встретили Новый год. Вы встречали его два раза, но пусть он принесет нам хоть одно желание – твое возвращение к нам с Анькой. Нет того дня, чтобы мы тебя не вспоминали. И баба Нина, и бабушка Вера о чем бы ни говорили – все разговоры кончаются на тебе.

Ты пишешь, что у вас красивая и суровая природа – горы, горная река рядом. На рыбалку еще не ходили? А может, в ней и рыбы-то нет. Но я это так просто, к слову, не обращай внимания. Я всегда волнуюсь, когда пишу тебе и забываю сказать о чем-то главном. Но главное, чтобы ты знал, мы тебя любим и ждем. Ждем уже в этом году в отпуск, ведь вам положены отпуска? Или нет? Напиши нам, папуля, об этом. Если будет возможность, то бери отпуск после мая месяца. В мае у меня госэкзамены в институте, а потом я свободна и мы весь твой отпуск не разлучимся.

Дома у нас все по-прежнему. Я готовлюсь к экзаменам, Анечка при мне, в садик пока не хочу отдавать, там дети всегда начинают болеть. Наши бабушки все еще работают. Баба Нина часто бывает у нас и мы к ней постоянно ездим. Анечка растет здоровенькой и энергичной девочкой. Ни минуты не посидит спокойно: все что-то вертит в руках, куклы заворачивает в одеяльца и над игрушечной кроваткой поет им свои непонятные песни.

Скоро 23 февраля – День Советской Армии. Мы поздравляем тебя, дорогой Женечка, с этим праздником и желаем тебе всего самого-самого хорошего. Третий месяц тебя нет, а кажется прошла целая вечность. Все-все, не плачу… Пиши нам почаще, дорогой. Как твои дела? Как здоровье? Каждый день ждем твоих писем…

Ну, все. Мы все тебя целуем и обнимаем. Пиши нам, дорогой.

До свидания. Твои Наташа и Анечка».

Наташа еще долго сидела за столом после того, как заклеила конверт и написала на нем адрес полевой почты. Перед ней стояла, опершись на книги, фотография Евгения с Анечкой. Дочь сидит у папы на шее, ухватившись за его поднятые руки и выражение ее лица испуганно-веселое. И хорошо на папе, и боязно от такой высоты. А Женя, в распахнутом пиджаке, выглядит счастливым отцом, неся на плечах такой драгоценный груз. Да и какой там груз? Полуторагодовалый родной ребенок.

Наташа взяла снимок и прижала его к груди. Слезы прерывистым ручейком катились из ее глаз…

В начале второй декады февраля в провинции Логар начались сильные снегопады. Густой и пушистый снег за несколько дней укрыл всю землю, холмы и горы. Было не холодно и красота вокруг стояла неописуемая. Орудийные окопы на позиции батареи оказались под большим слоем снега. Не было видно снарядных ящиков, шанцевого инструмента у орудий – из-под снега торчали только стволы. Боевые машины батальона на своих стоянках тоже, чуть ли не до башен, были занесены снегом. И когда кончился многодневный снегопад, называемый на родине капитана Коростылева бураном, все вышли разгребать свои объекты. Артиллеристы расчищали подходы к огневой позиции, орудийные окопы, места стоянок тягачей и территорию вокруг своего барака-казармы. Все офицеры батареи были вместе с солдатами и в охотку вместе с ними махали лопатами. Дружная совместная работа захватила всех и уже к обеду дорожки, стоянки машин и позиции были очищены от снега, свеженасыпанные сугробы напоминали российский пейзаж.

Старший лейтенант Потураев, отставив лопату, надел белый полушубок, затянулся ремнем, поправил на правом боку кобуру пистолета и осмотрел окружающую местность. На севере гор было не видно – снежная целина сливалась с ними. Близлежащие кишлаки Исарак и Пули-Алам занесло снегом, до середины дувалов. На их плоских крышах виднелись фигурки жителей, сбрасывающих снег на землю. Изредка по дороге мимо батальона проходили группки пожилых афганцев с лопатами на плечах. Одеты они были в те же длинные рубашки и широкие штаны, на голове традиционные белые и коричневые чалмы. Только через плечо накинуты теплые одеяльца, согревающие их, а обуты они были в свои неизменные черные и блестящие калоши на босу ногу. Зима, снег, а весь Афганистан босоногий и в калошах. И никто не простывает и не болеет.

– «Это тоже национальная особенность и закалка организма», – думал Евгений, глядя на афганцев соседних кишлаков.

После обеда всех офицеров и прапорщиков батальона и приданных ему средств вызвали на совещание к командиру батальона. В небольшой комнате майора Терещука прибывшие расселись кто где: на скамейках вокруг стола, на кроватях, на табуретках, стоящих по углам. Капитан Коростылев с Потураевым присели на кровать зампотеха капитана Печайко, рядом с ними устроились офицеры восьмой роты. Майор Терещук задумчиво и терпеливо подождал, пока все разместятся, потом, взяв какой-то листок у командира хозяйственного взвода прапорщика Вареньева, с минуту знакомился с его содержанием, спросил у начальника штаба о наличии офицеров и получив утвердительный ответ, негромким голосом заговорил:

. – Товарищи офицеры и прапорщики. Я собрал вас ненадолго и только по одному вопросу. Многодневный снегопад, как вы знаете, засыпал всю провинцию: включая все дороги, которые связывают нас с бригадой с Востока и с Кабулом с запада. Других дорог здесь нет. По докладу командира хозвзвода прапорщика Вареньева на складе батальона продуктов осталось на несколько дней. На днях должна была прийти из Гардеза колонна с продуктами для нашего батальона, но погода внесла серьезные помехи и мы не знаем, пройдут ли машины через перевал Терра, что разделяет нас с частью. Мне по радио комбриг сообщил, что он выслал разведку на перевал и просил передать всем офицерам, прапорщикам, сержантам и солдатам батальона, несмотря ни на что не терять дух и веру в то, что они не забыты, и бригада примет все меры, чтобы пробиться через перевал. Вертолетам тоже сбросить груз не получится – острые вершины гор на перевале затянуты плотными облаками и опасно посылать вертушки вслепую. Прапорщик Вареньев!

– Я, товарищ майор! – вскочил со своей табуретки Вареньев.

– Доложите нам, на сколько дней осталось продуктов?

Вареньев достал из бокового кармана заранее подготовленный им блокнот, полистал его и найдя необходимые записи, сообщил:

– Если соблюдать положенную норму довольствия, то питания хватит на два дня, начиная с завтрашнего. После этого, если Вы прикажете, товарищ майор, в ход пойдет «НЗ». Сухарей, вместо хлеба, крупы и сахара хватит на четыре дня. И если к этому времени не будет пополнения в продуктах, то все – кормить людей нечем.

– У тебя все?

– Все, товарищ майор.

– Садитесь, Вареньев.

Терещук помолчал, как бы переваривая услышанное, хотя доклад Вареньева он знал с утра, когда тот пришел к нему с опасными подозрениями. Потом, приняв решение, он приказал:

– Вареньев! Норму питания личному составу не уменьшать, «НЗ» разрешаю использовать, а там, глядишь, и бригада к нам прорвется. А вам, товарищи офицеры и прапорщики, – обратился он к собравшимся, – самим не скулить на возможную скудность питания и всячески подбадривать солдат, не давая упасть им духом. Боевых действий пока не предвидится, но караул и службу в боевом охранении артиллеристов продолжать нести так же бдительно и четко, как и до этого. Ну, а если придется поголодать, то по пустякам не трогайте солдат – пусть больше лежат на кроватях. После совещания командирам рот и батарей довести всему личному составу обстановку, чтобы никому это не было неожиданностью. У меня все. Вопросы есть? Вопросов ни у кого не было. Да и что ответит командир батальона на любой возможный вопрос, когда прапорщиком Вареньевым ясно было сказано о наличии продуктов на складе.

– Тогда все свободны, – закончил совещание майор Терещук.

Собственно, это было и не совещание, а сообщение офицерам о создавшейся ситуации.

Как оказалось, перевал Терра действительно был завален снегом так, что не видно было даже контуров дороги. К тому же, при работе на нем по расчистке снега была вероятность схода снежных лавин. Но другого выхода не было и командир бригады подполковник Воробьев принял решение начать пробиваться к оторванному снегопадом батальону силами первого батальона и инженерно-саперной роты. БАТЫ, тяжелые бульдозеры на базе танка гребли снег до тех пор, пока гусеницы не скользили на месте. Потом эти спрессованные горы снега саперы подрывали взрывчаткой, а солдаты первого батальона лопатами прорывали в снегу проходы. Потом опять БАТы, опять подрывы и опять лопаты. И эта работа началась с самого подножья перевала, еще в провинции Пактия, где дислоцировалась десантно-штурмовая бригада. Таким образом им предстояло пройти восемь километров до вершины перевала и пять километров на другом склоне, уже в провинции Логар.

Было 16 февраля и в батальоне, которому была придана 1-я артиллерийская батарея, кончился «НЗ» – неприкосновенный запас. Кормить солдат и офицеров стало нечем. На складе у Вареньева остались только двухлитровые банки борщевой заправки. И все. Все исхудали и как бы немного потемнели в лицах. Повара хозвзвода утром, днем и вечером заваривали в котлах только эту борщевую заправку. Первые дни солдаты еше хлебали ее как-то, но через три дня стали отказываться от такой пищи. Свободные от дежурств на огневых позициях и в карауле солдаты большей частью времени лежали на кроватях. И только во время приема пищи офицеры ходили по солдатским кубрикам, в прямом смысле уговаривая солдат еще раз сходить в столовую, чтобы хоть как-то подкрепить свои силы. Кто шел, кто нет. И ругать их за это было невозможно – офицеры сами уже отказались от этой, с позволения сказать, еды. Ни сухарей, ни соли – одна пустая заправка. Старший лейтенант Потураев с другими командирами взводов постоянно находился среди солдат. И говорил он с ними не о еде, а вспоминал и рассказывал им какие-то байки, чтобы хоть как-то расшевелить своих бойцов. У Евгения запали щеки, ремень еще туже обхватил его пояс, но он не показывал вида, что тоже страдает от голода, и вместе с солдатами заразительно смеялся над своими же рассказанными историями.

– А вот еще случай был у нас в части на парашютных прыжках. Прыгали мы недалеко от г. Самбора. Прыжки были учебные из самолета АН-2. Погода в тот день была ветреной, но прыгать можно было. Самолеты после выбороки очередных парашютистов садились, принимали на борт других и обратно взлетали. Приземлившиеся, собрав парашюты в сумки, приходили на пункт сбора, грузили их в машины и бежали к грузовику ГАЗ-66, в котором заместитель по тылу бригады организовал буфет. Сигареты, лимонад, печенье – вот весь ассортимент этого буфета, но толпа солдат у заднего борта была постоянно. Кузов машины был накрыт брезентом, и буфетчица из части подавала товар только через этот задний борт. И вот из самолета вместе со всеми прыгнул старшина первой роты прапорщик Яценко. Это был неповторимый кадр. Уже в годах, лет сорок, с ним всегда случались какие-нибудь истории. Так и в этот раз. Ветер стал сносить его парашют в сторону от площадки приземления к сборному пункту. Как он ни тянул лямки – ничего не помогло – летит прямо на грузовик с буфетом. Солдаты, толпившиеся у заднего борта, увидели его и разбежались в стороны, а буфетчица-то не видит из-за брезента, что происходит в небе и удивленно высунулась за борт: куда же девались ее покупатели. И тут в это время, чуть не задев ее высунутую за борт грузовика голову, – шлеп – приземляется Яценко, удерживается на ногах и молниеносно протягивает к ошеломленной буфетчице руку и говорит:

– Дай быстро воды напиться!

Парашют еще не успел опуститься на землю, и буфетчица не сразу поняла, откуда свалился этот проситель в шлеме и комбинезоне. Она, как во сне, берет бутылку лимонада, открывает ее ключом и подает в руки прапорщика. В это время парашют накрывает весь грузовик, а Николай Евлампь-евич, освободившись от подвесной системы, вышел с лимонадом из-под купола, попросив своих солдат собрать парашют. Потом он, правда, заплатил ей за лимонад, но вначале буфетчица минут десять не могла прийти в себя.

Солдаты смеялись, представляя, как внезапно появился перед ней парашютист, и как она напугалась этого происшествия. Каждый из них тоже имел за плечами определенное количество прыжков и им нетрудно было представить такую картину.

Кто-то тоже вспомнил смешной случай на своих прыжках, потом еще кто-то. Потураев смеялся от души, а на этой душе кошки скребли от солдатского вида. А ведь им сейчас идти на смену к орудиям и там будет не до смеха. И в молчаливом несении службы голод будет больше их донимать и отвлекать от выполнения задачи.

Пять дней солдаты и офицеры батальона голодали, когда по радио командир бригады приказал майору Терещуку начать очистку перевала от снега, с другой, со своей стороны. И 21 февраля все свободные от несения боевой службы выехали на гусеничных боевых машинах и на грузовиках на перевал Тера. Для борьбы со снегом в их распоряжении были только взрывчатка и лопаты. До вечера все работали, часто меняя друг друга. И только на другой день, 22 февраля, эти обе работающие с двух сторон перевала группы соединились. Дорога была свободна. Из бригады была готова к этому времени колонна с продуктами, которая в этот же день их и привезла в провинцию Логар. Уже ужин 22 февраля был сытный и вкусный. А мясо, которое должно быть по норме солдатам и офицерам за прошедшие голодные дни, прапорщик Вареньев раздал по солдатским кубрикам и офицерским комнатам – пусть на праздник 23 февраля все сделают себе шашлыки так, чтобы ни у кого не было недостатка.

С утра 23 февраля у всех было приподнятое настроение. И дело не только в заполнении склада прапорщика Вареньева продуктами. Буквально все в батальоне, солдаты и офицеры, выросли с сознанием того, что этот день считается Днем рождения Советской Армии, их армии, в которой они сейчас служат своей Родине. С мальчишеских лет их сначала поздравляли в этот день девочки в школе, потом подруги, жены и матери.

В батальоне было объявлено, что в 10–00 в солдатской столовой состоится торжественное собрание. К этому времени замполит батальона капитан Землянский подготовил стол, покрытый красным материалом. В назначенное время помещение столовой заполнилось солдатами и офицерами. За столом уже сидели командир батальона, замполит и два гостя, пришедшие поздравить советских воинов – губернатор провинции и секретарь ячейки НДПА (народно-демократической партии Афганистана). Сначала солдат поздравил майор Терещук, потом замполит долго говорил про задачи армии в Афганистане, а когда начал говорить губернатор провинции, выяснилось, что нет переводчика. Наступила неловкая пауза. Вдруг из толпы собравшихся вышел замполит восьмой роты старший лейтенант Иванченко и стал без запинки переводить речь губернатора. Он прослужил в Афганистане уже два года и с нетерпением ждал замены. Коростылев переглянулся с Потураевым – во дает! За два года так хорошо выучил язык дари. Ну, молодец! Губернатор говорил много, и Иванченко запросто его переводил:

«Да здравствует Советская Армия – самая сильная армия в мире! Да здравствует дружба между афганским и советским народами! Да здравствует афганская революция!» – перевел Иванченко конец речи губернатора. Батальон дружно грохнул аплодисментами. Во время речи секретаря НДПА к майору подошел дежурный по батальону и что-то негромко ему доложил. Терещук встал, взмахом руки прервал афганца и переводчика и сообщил:

– Товарищи! Только что к расположению батальона пришла группа афганцев и рассказала о том, что в трех километрах от нас вооруженная банда останавливается и грабит на дороге афганские машины, автобусы и пеших жителей. Приказываю! Командиру девятой роты выделить одну боевую машину с экипажем, командиру артиллерийской батареи – один орудийный расчет, командиру танкового взвода – один танк и немедленно выехать к месту нахождения этой банды и уничтожить! Дежурный по батальону вам укажет это место. Выполняйте!