355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валерий Софроний » Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой (СИ) » Текст книги (страница 6)
Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой (СИ)
  • Текст добавлен: 6 декабря 2021, 20:32

Текст книги "Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой (СИ)"


Автор книги: Валерий Софроний



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Все. Я надеюсь, что смог утолить твое любопытство и теперь могу быть свободен?

– Пока нет, – мило улыбнулась девушка, только от этой милой улыбки по спине пробежало стадо мурашек, – у меня к тебе будет еще одна небольшая просьба. Раз уж мы теперь такие друзья, не мог бы ты помочь в одном дельце? Мне очень нужно, чтоб ты помог моим орлам найти пропавшую девчонку.

– Грини и Сани, да? – скептически поинтересовался Макс, – этим двум операм, которые в одном поле со мной, я извиняюсь, помыслить о жизни не сядут. Да и вообще, с какой стати, я должен тебе помогать? Ты нахамила мне, вон пальцы чуть не повырывала, а теперь, Максимка помоги? За какие, такие пряники? Нет уж, я лучше погляжу на вас, грустно покиваю головой, а завтра на электричке свалю из этих мест.

– Начнем с того, что ты со своей справкой находишься в чужом городе, где у тебя может возникнуть уйма проблем с законом. Я пропесочу своих, и они будут цеплять тебя везде, где встретят. Что касается желания завтра свалить из Углинска, тут я тебя тоже обломаю. Работы по восстановлению путей остановили примерно недели на две. Более того, даже электричка тебя не спасет, я передам по маршруту, и тебя на каждой станции будет встречать патруль. Надолго они тебя не задержат, но сутки промурыжить смогут. И так будет на каждой станции. Поверь, я не оставлю тебя без внимания. Ты домой попадешь, месяцев через пять, когда твоя справка закончит действовать. В противовес, я предлагаю другой вариант. Ты отдыхаешь в нашем городе еще пару недель. Разминаешь свою бабенку, развлекаешься, а в свободное от нее время, ходишь хвостиком за моими недоумками, и деликатно тыкаешь их носами в то, что они умудрятся пропустить.

– Недоумками? – выразительно переспросил Макс.

Наталья грустно вздохнула:

– Понимаешь, Максим, они не заканчивали настолько специфических учреждений, как я и у них никогда не было такого выдающегося наставника, как у тебя. Признаться честно, я тебе очень завидую. Григорий умный парень с хорошо поставленным рукопашным боем, Саша посильней в интеллектуальном плане. Вот только распутать эту ситуацию у них самих мозгов не хватит. Из дела я знаю, что ситуация очень непроста, но поговорить со всеми действующими лицами самой у меня не хватает времени. Дела казенные. Помоги мне, Максим. Поверь, я в долгу не останусь. Домой полетишь на самолете, первым классом. Только подумай, через две недели и каких-то жалких шесть часов ты приземлишься в Москве, а там и до твоего Энскарукой подать.

– И что, я прям так первым классом полечу без паспорта и прочих документов?

– Это в моих силах, ровно, как и первый вариант.

– Наталья, деваться мне, по-видимому, некуда. Давай поступим так, ты мне расскажешь все, что знаешь о Кипельникове, а я постараюсь выполнить твою просьбу. Больших результатов не обещаю, но что смогу сделаю.

Наталья Сергеевна на пару секунд зависла, взвешивая все за и против:

– А разве он тебе не рассказывал о себе? – Наталья в очередной раз потянулась к пачке.

Вообще с этой пачкой творилась какая-то странная фигня. Девушка то и дело тянулась за сигаретой, делала несколько затяжек и тушила едва начатые сигаретки, словно пыталась бросить. Вот только голова занятая различными мыслями выключала воспоминания о желании бросить, и девушка вновь хваталась за пачку.

– Наталья, убери сигареты подальше, я шесть лет не курил и больше курить не собираюсь. Я понимаю, что моя просьба не так уж и проста. Но вы можете рассказать мне общедоступную информацию. Общие сведения. Что-нибудь о его жизни. О его службе и прочем?

– А разве он о себе не рассказывал? – повторила вопрос суровая начальница.

– Самую малость, не посвящая в детали. Он больше учил меня различным техникам и приемам.

– Что ж это приемлемо, – подумав, ответила суровая начальница.

Максимилиан не ждал каких-то особых откровений, он вообще не верил, что силовики выйдут на него когда-либо, вот только на этот раз он сильно не угадал.

– Твой бывший сокамерник был одним из троих учеников Генри РихольдаЗольге. Ты знаешь кто это такой? – Наталья прикрыла глаза, помассажировала затекшую спину и по комфортнее уселась на казенном стуле

– Учитель моего учителя, – скупо ответил Макс, – Кипельников говорил, что дядька имел огромное влияние в мире и что подобных спецов до него не было.

– Именно, – подтвердила девица, – мы в нашем учебном заведении изучали автобиографию этого дяди. После великой отечественной этого спеца вывезли вместе с нашей частью трофеев из Берлина. Выдающийся психолог, психотерапевт и психиатр. В годы войны провел уйму экспериментов на пленных. Представляешь, этот дядька мог даже в годы войны свободно перемещаться по миру куда угодно, везде для него были открыты двери. Поговаривают, он даже в Ватиканской библиотеке бывал.

Всю эту информацию Макс знал куда лучше этой барышни, и слушать в очередной сто миллиардов восемьсот сорок тысяч семьсот сорок второй раз о биографии этого выдающегося фашиста-космополита не особо хотелось:

– Я просил рассказать про Кипельникова, а не про Зольге, – грубо напомнил Макс.

– Имей терпение, – посетовала Наталья Сергеевна, – так вот, у этого самого фашиста-космополита по соглашению с правительством СССР должны были появиться три советских ученика. Единственной загвоздкой был такой момент, что учеников для себя он должен был выбрать сам. И следующие семь лет он тщательно отбирал кандидатов. Кипельников был одним из – самым слабым учеником, вот только даже он на порядок превосходил в своих возможностях современных специалистов. Как и чему учил этих ребят старый немец никто доподлинно не знает. Но те отучились и в свою очередь набрали себе учеников, и вот из этих учеников уже вышло сформировать костяк преподавателей адмиралтейской академии. В которой в свое время училась и я. Что касается самого Кипельникова, про него я знаю очень мало. Ходят слухи, что его подставили. Сильно боялись, что он сорвется из страны куда-нибудь в сторону США или Британии.

– «Ни чего нового», – с грустью отметил для себя Макс.

В этот момент обитая жестью дверь отварилась и в комнатку влетел запыхавшийся Александр, в его руках была сжата колода старых замызганных карт:

– Вот, Наталья Сергеевна, на силу нашел.

Колода карт легла на столик, Наталья подвинула их к Максу и сменив тон и манеру обращения вежливо попросила:

– Максим, не могли бы вы мне продемонстрировать один из ваших трюков?

Максимилиан подснял колоду, оставив половину лежать на столе, после он попросил снять верхнюю карту и никому не показывая запомнить ее. Наталья так и поступила, подняла карту так, чтоб никто из присутствующих не видел, запомнила, а после положила на место.

– Это был туз бубей, – Макс живо накинул оставшуюся часть колоды сверху.

– Точно, – подтвердила девушка.

На самом деле Макс не знал, что там была за карта, все это шоу с картами было нужно чтоб спокойно поговорить, а теперь разговор подошел к своему логическому завершению. Гриня следом вернулся с пустыми руками.

– Ладно мальчики, – Наталья Сергеевна поднялась с казенного стула, – пора разбегаться, время позднее. Вот только прежде, чем мы с вами разойдемся у меня будет маленькая просьба. Я хочу, чтоб следующие две недели вы не отходили от этого молодого человека ни на шаг.

Гриня непроизвольно улыбнулся каким-то своим мыслям и довольно произнес:

– Вешайся маньяк, следующие две недели ты проведёшь в аду.

Гриня потянулся за наручниками.

– Отставить ад! – отчеканила команду начальница, – мои дорогие опера, – мирно продолжила вещать Наталья, – вы пальцем не тронете этого, подчеркиваю, теперь свободного человека, не забывайте, вы представители правопорядка. Но оставлять без присмотра его вы тоже не будете. Гриша, я так поняла, твоя знакомая по сменам работает?

– Ну да, через сутки, – не напрягаясь припомнил Гриня.

– Так вот, когда твоя знакомая будет уходить на работу, вы будете таскать его с собой. Везде, куда бы ни пошли, он должен быть при вас и под вашим надзором. Даже в туалет его одного не отпускайте. Он в туалет, и вы рядом, он справил малую нужду, вы стряхнули ему, убрали прибор и шириночку застегнули.

– А если он по большому пойдет? – не довольно пробурчал Александр.

– А если по большому, то подождите возле кабинки, бумажечку подайте, или если хотите, сами ему попу подотрите. И вот еще что, Григорий, никакого рукоприкладства.

– А сейчас его в камеру? – Гриняпомрачневшийлицом тяжелым взглядом взирал на Максимилиана.

– В какую камеру, балбесы. Его же женщина ждет, твоя хорошая знакомая, вот и проводите его к ней и передайте на руки. Объясни ей популярно, что вы теперь приятели не разлей вода, и все свободное время будете проводить вместе.

Глава шестая. Волк среди овец.

Гриня Сидельников и Максимилиан добирались до дома Любы почти час. Опер молчал, в нем бушевала злость. Жутко хотелось разбить физиономию наглому прощелыге, о котором еще вчера он ничего не слышал. Сам прощелыга, не спеша следовал за полицейским, стараясь помалкивать в тряпочку, провоцировать полицейского на конфликт сейчас было чревато.

– Пришли, – сухо объявил Гриня, стоя у подъезда, – дальше пойдешь один. Моей скажешь, что я жду ее в низу. И завтра к девяти утра будь собран. Мы за тобой заедем.

Отвечать Макс не стал, он поднялся на пятый этаж хрущевки и позвонил в уже знакомую обшарпанную дверь.

Встретили нашего героя очень тепло, Люба искренне обрадовалась возвращению любовника, Макс это прекрасно увидел в глазах. Зато в глазах Анюты читались легкие нотки страха. Этой горячей голове предстоял тяжёлый разговор с милым Гриней. И этот самый разговор не предвещал ничего хорошего.

– Там твой изверг внизу тебя ждет, – подкинул угольку в костер сомнений Максимилиан, – злой как черт. Рвет и мечет. Не завидую вам Анна.

Анюта, прикусив губу начала натягивать шубку. Девушка старательно прогоняла в голове возможные варианты разговора и доводы, которые было безопасно озвучить, бежать сломя голову к любимому Грине в данный момент, не особо хотелось.

– Анют, может с тобой спуститься, – предложила сестренка, – я ему все выскажу! Отчитаю от души, он ведь нам оружием угрожал.

– Фигня это все, – Анютка присела на пуфик в прихожей и принялась натягивать сапоги, – он грозится пристрелить меня по десять раз на дню, я уже привыкла.

– Лучше не усугубляй, – решился помочь девушке Макс, – сделай виноватый вид, молча выслушай все его упреки, а после расплачься. А если хочешь добить его окончательно, когда он начнет тебя успокаивать, скажи, мол, ты у меня такой супер-пупер, я такая дуреха, так глупо себя виду.

Обе барышни ухмыльнулись:

– Спасибо, конечно, за участие, – поблагодарила Анюта, – только с Гриней такой номер не прокатит.

– Еще как прокатит. Попробуй, это самый быстрый способ помириться.

Отвечать Анютка не стала, она поцеловала сестренку в щечку, схватила свою сумочку и пропала за входной дверью, оставив Макса и Любашу наедине. Люба искренне радовалась, что ее нового знакомого вернули обратно сняв все нехорошие подозрения и все те слова что наговорил Гриня, оказались пустыми, вот только вместе с радостью появились и легкие нотки раскаяния, Люба на какое-то жалкое мгновенье поддалась сказанному и поверила в то, что бедную малолетнюю девочку, мог похитить человек которому она отдалась. Всю эту бурю эмоций, словно картинки в детской разукрашке, без особых хлопот и напрягов смог разглядеть наш герой. Можно было мягко упрекнуть девушку, чтоб впредь она не сомневалась, но Макс не стал этого делать, вместо этого он подошел к любе и обнял ее. Девушка уткнулась лицом в его грудь и замолчала. В этот момент ей ничего не хотелось говорить, и Макс ее полностью в этом поддержал. Спустя минуту Люба нехотя призналась:

– Мне очень стыдно, там у спортивного клуба я на мгновение поверила, что ты в самом деле это сделал.

Макс по-доброму улыбнулся:

– Люб, я бы на твоем месте подумал так же. Да и любой человек так решил бы. Это самый очевидный вариант для полиции. И поведение твоего знакомого Григория совершенно логично. Я так понимаю, вы давно с ним знакомы?

– Гриша был лучшим другом моего покойного мужа, ты же видел фотографию, где он в обнимку с сослуживцем стоит. Так вот, тем сослуживцем и был Гриня. На фотке он, конечно, на себя не сильно похож. Мы втроем в одном классе учились, они не разлей вода были.

– Тогда тем более не стоит на него злиться, он тебя защитить хотел.

– Защитить, – Люба подняла возмущенные глаза, – он же тебя ударил, там за спортивным комплексом.

– Он, меня ударил? – Макс изобразил удивленное лицо, – о чем ты. Мы вышли с ним поговорить о пропавшей девочке, там очень скользко было, я поскользнулся. Григорий мне подняться хотел помочь, когда ты налетела. Ты просто всю эту ситуацию немного неверно поняла, – с совершенно честными глазами соврал Макс.

Люба схватилась за голову:

– Блин, а я ведь ему там наговорила и потом трубку не брала. Так неудобно получилось.

– "Да уж, Любашка, иначе как чудо тебя и назвать нельзя, за один вечер два раза ввела себя в заблуждение", – Максимилиан мило улыбался по-доброму, глядя на девушку.

– Ладно, может пойдем в зал или в спальню и пошалим, – игриво предложил Макс, – а то мне немного надоело стоять в коридоре. Да и час уже поздний.

В спальню мужчина и женщина добрались довольно быстро, вот только пошалить у них не вышло, Люба горько посетовала на «Эти дни», нарядилась в пижаму и забралась под мягонькое, теплое одеяло, под самый бок к Максу. Максимилиан приобнял девушку, прикрыл глаза, собрался было задремать. Думать о чем-либо не было ни сил, ни желания, вот только Люба не дала придаться такому приятному занятию.

– Максим, – шёпотом, еле слышно произнесла Люба, – а что дальше было?

– В смысле? – не сразу понял смысл вопроса Макс.

– Ну ты вчера остановился на том, что два дня провел в одном купе с трупом. А между прочим, ты обещал рассказать мне о себе все. И я хочу знать о тебе как можно больше. А то завтра полотно починят, пустят электрички, и ты уедешь в свой Энск. А я так и не узнаю, что с тобой происходило.

Макс посильней прижал любовницу, поцеловал ее в щеку:

– Слушай, а как ты отнесёшься к тому, чтоб я у тебя погостил пару недель?

– Правда? Ты останешься у меня на пару недель? – восторженно поинтересовалась девушка.

– Только если ты сама этого захочешь.

О том, что электрички не будут ходить эту самую пару недель, Максимилиан предпочел умолчать.

– Здорово что ты останешься, вот только я все равно помню о твоем обещании, – упрекнула ночного гостя Люба, – я желаю знать о тебе все.

– На чем я в прошлый раз остановился?

– Два дня с трупом, – напомнила Люба, – ты рассказывал, что у тебя перегорели эмоции.

– Точно, – подтвердил Макс, – Эти два гребанных дня, объяснили мне о жизни больше, чем вся жизнь до этого момента. Тогда я хорошо усвоил, что мертвец в моем купе, со всеми своими недостатками и неудобствами, самое безобидное, что произошло со мной. Мертвые не смогут причинить вред, в отличии от живых. И как только я это осознал, какая-то часть меня впала в кому. Жизнерадостного оптимиста Макса больше небыло, ему на смену пришел другой тип, угрюмый, злой и безразличный ко всему окружающему. У этого Макса были атрофированы почти все чувства, он не испытывал страха или эстетических удовольствий, этот Макс не боялся смотреть в глаза закоренелым отморозкам, этому Максу были чужды обыкновенные человеческие устои.

Максимилиан прикрыл глаза, и история его жизни начала в красках прокручиваться перед глазами.

Ночью вагон остановили на каком-то переезде и бравый охранник Леня наконец снял полиэтиленовую пленку, которой забили дверь в купе. Свежий воздух разогнал зловонный смрад и в купе вошли два специалиста, установив в проходе носилки для трупа. Ребятки кашляли, морщились и старались не дышать, за два дня в пути труп уже успел испортиться, немного почернел и жутко вонял. Охранник Леня стоял напротив входа и не сводил глаз с оставшегося живого арестанта. Ребятки вынесли тело, взвалили его на носилки и унесли прочь. Максимилиан продолжал лежать на спине, молча глядя в потолок. В его голове напрочь отсутствовали какие-либо мысли. То, что делало его человеком сейчас сломалось окончательно. Чувство апатии, подпитываемое голодом и жаждой, придушило все что только можно было, небыло страха, небыло желаний, хотелось только одного – покоя. Чтоб его оставили одного, если не навсегда, то очень на долго. Проводив работников морга, Леня вернулся в купе и приоткрыл окошко впустив в комнатушку свежий прохладный уличный воздух.

Максимилиан замолчал, чутко вслушиваясь в мерное сопение любовницы, на этот раз барышня отключилась на удивление быстро.

Уснул наш герой довольно поздно, на этот раз история его жизни сморила любопытную барышню к трем часам ночи. А по сему, рано просыпаться он и не собирался. Теперь он был вольным человеком и мог самостоятельно решать, сколько спать и когда трубить подъем. Вот только скромному желанию вольного человека не суждено было сбыться. Для начала Макса растолкала Любаша:

– Максим, там тебя в коридоре Гриня дожидается, говорит, что вы вчера с ним о чем-то договаривались.

– Угу, – ответил Макс и натянул одеяло на голову.

Минут через пять в спальню зашел и сам Гриня. Он довольно вежливо растолкал Макса, словно старый приятель, приговаривая:

– Ну ты чего дружище, ты же вчера пообещал нашей начальнице что во избежание, побудешь в нашей мужской компании.

Мужской голос слегка напряг. Макс приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на мило улыбающегося Гриню, рядом с которым в пижаме с котятами стояла и сама Люба. Тон и манеры у Григория Сидельникова были весьма учтивы, а глазки как-то совсем не добро глядели на Макса. Люба, стоя за спиной здоровяка этого самого взгляда видеть не могла, зато Макс ощутил какое-то тревожное чувство. Вот только Гриня в присутствии Любы вел себя более чем учтиво, он не хамил и даже торопить Макса не стал, чем собственно Макс и воспользовался в полной мере. Он не спеша поднялся, сходил в туалет, после в ванную. Затем Максимилиан, одетый в теплый халат, присоединился к мирно завтракающим Грине и Любе. Они беседовали на какие-то общие темы, о вчерашнем недопонимании не было и воспоминаний. Как только Макс появился на кухне, девушка шустро усадила его на свое место, поставила перед ним тарелку с яичницей и бутеры.

– Гринь, может тебе еще пару яичек пожарить? – вежливо поинтересовалась Люба.

– Не стоит, Люб, боюсь лопнуть. Спасибо, все было очень вкусно.

– Ладно, мальчики, тогда я собираться и на работу, – Люба поглядела на часики, стоящие на холодильнике, – блин, уже опаздываю.

Женщина живо исчезла из виду собираться, а Максимилиан с ленцой поднялся с места и долил воды в чайник, после, поставил его на газовую плиту подпалив конфорку. Все это время Гриня молча глядел на Макса, не сводя с него взгляда ни на секунду. Макс вернулся за стол и поковырявшись в тарелке вилкой, отложил ее в сторону:

– Григорий, тебе не говорили, что пялиться на незнакомых людей считается дурным тоном в цивилизованном обществе?

– Говорили, – как-то особенно зло улыбаясь ответил Гриня, продолжая нагло пялиться.

– Григорий, ты же помнишь, что твоя начальница запретила тебе распускать руки?

– Помню, – ответил Гриня продолжая буравить взглядом Макса, – а еще она говорила глаз с тебя не спускать.

Эта игра в гляделки продолжалась минут пять, Макс пытался покушать. Идиллию молчания нарушила Люба, она зашла в кухоньку и положила на стол ключ от квартиры:

– Как освободишься, дуй домой, я буду поздно. Веселитесь мальчики.

Люба задорно помахала ручкой и скрылась за входной дверью. Два мужчины так и продолжали сидеть за одним небольшим столом. Макс горько вздохнул:

– С тобой нормально не поешь.

Макс отставил тарелку с практически не тронутой яичницей и подошел к плите, налить себе чаю. В этот момент его что-то неприятно ткнуло под ребра, и он обмяк, рухнул на пол. Этот удар, ну или тычок, уже был Максу знаком, его точно также вчера вечером ткнул под ребра Гриня. Макс корчился возле газовой плиты, а Гриша Сидельников усевшись на свое прежнее место и пододвинув тарелку, принялся доедать завтрак, приготовленный Максу.

– За что, гнида? – прохрипел Максимилиан, тяжело хватая воздух ртом.

– Это за то, что ты меня не слушаешь. Я ведь тебе вчера сказал, будь готов к девяти. Это значит, что ты одетый, обутый и настроенный на приятное времяпрепровождение должен стоять возле входной двери. По твоей милости я опоздал на планерку. А наша тигра очень не любит нарушения порядка, – Гриня бодро закидывал яишенку, одновременно жуя и общаясь, – кстати, спасибо тебе большое, за то, что Любке все правильно объяснил. Я думал она мне с утречка истерику закатит, а она даже извинилась.

– Кушай не обляпайся, – зло прошипел Макс.

– Ну и чего ты расселся? – опер продолжал налегать на Максов завтрак, – у тебя времени на то, чтоб одеться ровно столько, сколько я завтракать буду, после мы выходим. Я очень советую тебе одеться потеплее, на улице сегодня минус тридцать два. И кстати, если ты не успеешь, пойдёшь в таком виде, в каком будешь на тот момент.

Сейчас, когда в квартире не было Любы, протесты были бессмысленны. Гриня больше не играл в своего парня, а команды ставил четко и конкретно. Макс даже на секунду не усомнился в его словах, а по сему, не смотря на боль и неприятные ощущения, пришлось живо подняться и бегом двинуться одеваться. Когда Гриня доел бутеры и допил чай, Макс уже сидел на пуфике в коридоре собранный, осталось только завязать шнурки на ботинках.

– Ну вот видишь, можешь же, когда захочешь, – довольно произнес Гриня, глядя на суетящегося Макса, – Ладно, погнали, нас в низу такси ждет.

С этими словами Гриша Сидельников вытолкал за дверь Максимилиана и захлопнул дверь. И тот факт, что ключи от этой самой двери остались лежать на кухонном столе, его совсем не смутил. У входа в подъезд ждала задрипанная, еле живая машинка – жигули четырнадцатой модели. Четырка была обклеена по всей форме полицейских устоев и даже люстра мигалки была на своем месте. Стекла колымаги были подморожены, печка машины с большим трудом справлялась с сильным морозом. За рулем четырки сидел Александр. Гриня открыл заднюю дверь и жестом указал Максу, чтоб тот залезал. Макс нехотя залез и дверца захлопнулась. В очередной раз наш главный герой оказался за решеткой, задняя часть машинки была отгорожена от передней металлической решеткой, дверных ручек с внутренней стороны не имелось, а боковые и заднее стекло, были предусмотрительно закрыты металлической решеткой. Передняя дверь хлопнула и на переднее место пассажира уселся Гриня.

– Ты чего так долго? Мы планерку пропустили, теперь если Сергеевна узнает, она нас порвет.

– Этого ждал, – сухо пояснил Гриня, – наш маньяк очень долго собирается.

– Гришань, я тебя не узнаю, тряханул бы его разок, – Саня довольно ухмыльнулся, – помог бы ему одеться.

– Там Любаша была, пришлось соблюдать приличия.

– Долго она на тебя орала? – живо, с ухмылкой поинтересовался Александр.

– Прикинь, вообще не орала. Я аж сам офигел. Даже извинилась. Мол, прости Гришаня, была не права. Этот ей напел, мол, вчера споткнулся, а я ему встать помогал и типа, она неправильно все поняла.

Слегка удивленный Александр повернул голову и внимательно глянул на Макса:

– Нифига себе, маньячила, а ты у нас оказывается полон благородства!

Маньячила в свою очередь угрюмо глядел на оперов и помалкивал в тряпочку, шестое чувство с прискорбием подсказывало, что его беды сегодня только начинаются.

– Гришань, а с твоей-то как все прошло? – переключил внимание опер на коллегу, – ты так с утра и не рассказал.

– Ты не поверишь Сань, я своей вчера такой разнос учинить собирался. Думал, пошлю ее ко всем чертям со всеми ее закидонами. Она значит спустилась от Любки, молчит, глазки в пол. Короче, почувствовала что ей хана. Я на нее прям там орать собрался и тут баба Нюра из подъезда выходит. Ты же знаешь эту старую сплетницу?

– Ага. Занятная старушка, – подтвердил Санек, – у нее язык без костей и фантазия буйная.

– Сдержался я короче, – продолжил Гриня, – идем домой, я как черт злобный иду спереди, думаю, ну сейчас доберемся до дому, ты у меня узнаешь почем орешки для белочки. Подходим к дому, а она носом начала шмыгать. Домой зашли, я и рта открыть не успел, она стоит рыдает, мол, прости меня Гришаня, я такая дура! Я просто в осадок выпал. Орать на нее не могу, а так хочется, блин. Короче успокоил ее кое как, а там и злость, как-то сама собой, прошла. Правда ей потом пришлось искупать свой проступок немного по-другому, – довольный, словно обожравшийся кот сметаны, поделился сокровенным Гриня.

Санек по-дружески ткнул кулаком в плечо напарника:

– Красавчик.

Так за житейскими разговорами и хохмами опера и Максимилиан добрались до отделения полиции. Для себя Макс из дружеского общения вынес очень много полезного. И предчувствия его, насчет долгих и не приятных впечатлений, начали неминуемо сбываться. Александр заглушил четырку и опера практически синхронно покинули авто, двери захлопнулись и центральный замок запер все двери в машине. Максимилиан испугался. На тридцатиградусном морозе, в этой колымаге долго не просидишь. Тут и часу хватит, чтоб замерзнуть насмерть. Макс живо прильнул к стеклу, на сколько позволяла решетка и внимательно всмотрелся, две расплывчатые фигуры твердой поступью заходили в здание отделения. Максимилиан стиснул зубы и до побеления костяшек сжал кулаки. Опера скрылись из виду минут на сорок, оставив Макса наедине с крепким морозом. Минут двадцать Макс честно терпел, машинка остывала и было еще не так холодно, а вот потом начался ад. Наш герой посильней укутался во все свои вещи, но даже это не спасало от жуткого холода, зубы выстукивали чечетку с такой периодичностью, что казалось, вот-вот разобьют сами себя, руки побелели, а губы посинели, словно после купания в прохладной воде. Жить хотелось очень сильно, Макс пытался выбить двери, зарешеченные окна, только все это было бесполезно. Крики и гулкие удары по крыше также никого не привлекли, машинка стояла на глухой полицейской стоянке.

Минут через сорок, про Максимилиана соизволили вспомнить, ну как вспомнить? Просто, операм срочно нужно было выезжать куда-то. И Александр с Григорием вернулись к заиндевелой машинке. К тому моменту все стекла изнутри затянул морозный рисунок, влага из дыхания Макса осела на стеклах красивым зимним рисунком, напрочь перекрыв обзор. Гриня задорно постучал ладонью по крыше машины:

– Эй маньячила, ты как там, не сопрел?

Ответом довольному оперу послужила тишина. Гриня открыл дверцу с наружной стороны и выпал в осадок, на заднем сидении четырки навзничь лежало хладное тело Максимилиана Федоровича Спицына, губы молодого мужчины были сжаты в тонкую голубую нить, а открытые гзаза закатились к верху. Максимилиан не дышал.

– Саня, кажется он кони двинул! – голос Грини дрожал.

– Да ладно тебе прикалываться.

– Какие нахер приколы, он околел. Мля! Сергеевна нас грохнет!

Одновременно с обоих сторон машины появились два опера. Саня и Гриня нависли над трупом мужчины, внимательно изучая его.

– Ты уверен, что он того? – теперь и в голосе Александра прорезались панические нотки.

– Он не дышит, видишь, пара изо рта нету. Нужно что-то делать.

– Искусственное дыхание, – предложил Саня.

– А ты знаешь, как его правильно делать?

– Изо рта в рот, типа как целоваться, или шарик надувать.

– Шарик, твою мать! – недовольно выругался Гриня и потянулся губами к лицу Макса.

В этот самый ответственный момент, тонкая нить губ разомкнулась и хладный труп произнес одно короткое слово “Бу”. Двое опера отпрыгнули от трупа, усугубил ситуацию тот факт, что опера находились в машине, в ограниченном пространстве с не высокими потолками. Два опера синхронно ударились головами о крышу машины и с матами выбрались из заднего ряда. Матерился и Макс, он живо выскочил из машины и громко стуча зубами, кинулся в здание отделения полиции. Самыми безобидными оскорблениями в адрес оперов были слова: полицаи суки и псы режима. В данный момент Максу было глубоко плевать на условности, бояться побоев от Грини, Максимилиан смысла не видел. Не станет опер заниматься рукоприкладством прямо под окнами, чревато. Пока два опера почесывали ушибленные “тыковки”, Максимилиан живо влетел в дверь отделения полиции и пропал из виду.

– Гринь, а ведь он к Сергеевне ломанулся, – как-то обреченно констатировал Саня, – она нас на лоскуты порвет.

– Он не знает где ее кабинет, да и на второй этаж без какого-либо удостоверения его не пропустят. Но в целом ты мыслишь, верно. Втык, мы можем отхватить.

Два опера, осознав всю трагичность момента, живо кинулись следом. Шутка не удалась, приказ начальницы был нарушен в самой грубой форме. И неприятные санкции в виде лишения премии или строгого выговора, неприятно маячили на тонкой линии горизонта. С маньячилой нужно было договориться, уладить все шероховатости.

Первым серьезным потрясением для оперов был тот факт, что Макс всё-таки смог прорваться на второй этаж. Нет дорогой читатель, наш герой прорываться с боем не стал, просто, когда опера зашли в здание, пропускной пункт был пуст. Лестницу в святая святых – к кабинетам второго этажа, никто не охранял, а сам постовой появился чуть позже, выйдя из какой-то двери, расположенной рядом с его комнатушкой:

– Касанов, – первым среагировал Александр, – сюда только что забежал мужик, не высокий щуплый. Куда он пошел?

– Я никого не видел, – растерянно признался толстяк Касанов, – я отходил буквально на минуту.

– Отходил он на минуту, – зло повторил Гриня, – теперь по зданию полиции шляется рецидивист. Тебе, я гляжу, Касанов, работа твоя осточертела?

Бедный толстячок Касанов аж взбледнул с лица. Хотя полицейское разгильдяйство было весьма привычным делом, в этом отделе подобных ситуаций еще не случалось.

– Я сейчас тревогу объявлю, – растерянно предложил Касанов.

– Ты совсем дурак или как? Касанов, оно тебе нужно? Сергеевна тебя в прошлом месяце премии лишила, а теперь по твоей милости лишит весь отдел, – надавил на толстяка Гриня, – сиди и не рыпайся, мы сами его отыщем. А ты гляди в оба глаза. Как только на выход соберется сухощавый, лысый мужичек лет тридцати, тут же звони на мобилу мне или Саньку. Все понял?

Касанов только кивнул головой и тут же вернулся в свой небольшой пропускной пункт.

– Я поищу на верху, а ты внизу, – предложил Саня и напарники разошлись.

Первый этаж полицейского участка города Углинск не был строго охраняемым объектом не смотря на все требования. На первом этаже, помимо некоторых полицейских складских помещений, располагались несколько офисов небольших конторок, магазинчик “канцелярия” и весьма почитаемое место в полицейских кругах, буфет “У тети Нюры”. Место было не дорогое, но кормили в нем очень неплохо. Сама тетя Нюра – баба, давно разменявшая четвертый десяток, была женщиной тучной и с очень скверным характером. Именно в это заведение и влетел Максим, в данный момент его не особо интересовали условности или правила хорошего тона, он очень сильно замерз и сейчас искал абсолютно любой источник тепла. Таковым источником оказалась батарея, закрытая конвекционной панелью с круглыми дырами. Сам буфет имел довольно аскетический вид. За стойкой располагались вытяжка, электрическая варочная поверхность, микроволновка и несколько электрочайников. Прайс на весь ряд блюд и прочие сопутствующие товары, стоял рядом с кассой на стойке. Сама тетя Нюра, надев большие очки на кончик носа, тщательно изучала гроссбух в виде тетради, что-то попутно высчитывая на калькуляторе. Бесцеремонное поведение мужчины нарушило быт небольшого заведения. Максимилиан стремительно пересек небольшую комнату буфета и присел к батарее, выставив ладони вперед. Тетя Нюра наклонила голову и глянула на это безобразие поверх очков:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю