Текст книги "Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Валерий Софроний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

К 22.00 кабачная вакханалия в кафе «Железнодорожник» подошла к своему логическому завершению. Нетрезвые труженики местной железной дороги, набравшись впечатлений, разошлись по домам, последних вежливо попросила Люба. Максимилиан не заставил себя долго ждать, он, простившись, вышел сначала в зал ожидания, а после и на привокзальную площадь. Мороз тут же сковал разомлевшее в тепле тело, зябкий ветер закружил острые снежинки, завыв где-то в проводах. Макс неприятно поёжился и посильней закутался в фуфайку.

Минут через пятнадцать, распрощавшись со сторожем, буфетчица покинула здание пригородного вокзала. Любовь внимательно огляделась по сторонам, а после направилась прочь, в сторону города. Максимилиан, стуча зубами выглянул из-за угла здания и не торопясь побрёл следом. План уже сложился в его бедовой головушке, жертва была намечена и оставалось самое малое.

Свою «жертву» Макс провожал бережно и ревностно несмотря на неплохую освещённость городка народу на улочках было до безобразия мало. У нашего героя уже онемели ляжки в синтетических штанах, но он словно профессиональный загонщик осторожно следовал за своей жертвой уже минут эдак двадцать. Мысли Максимилиана нарушил неожиданный женский крик из какого-то глухого проулка, на бедняжку Любу вышли пару бугаёв, первый парнишка схватил беспомощную девушку за отворот пальто, а второй боец пытался усиленно вырвать женскую сумочку.

– «Ну наконец-то обрадовался Макс», – и бросился в сторону преступления.

Максимилиан с разбегу саданул кулаком в ухо парнишке, пытавшемуся отобрать сумку, фактор неожиданности был на его стороне. Вот только и парни оказались не шибко хлипкими и спустя мгновение нашего героя пинали два здоровых бугая. До Любы не сразу дошло, что же всё-таки случилось, но, когда дошло, женщина заорала сиреной. В доме рядом в окнах зажглись огни, и на улицу устремились множества глаз.

– Батон, валим отсюда! – оторвал один здоровяк другого от избиения вчерашнего зэка.

Батон со злостью поглядел на буфетчицу, но делать ничего не стал, слишком много народу в данный момент глядело в окна:

– Ты ещё своё получишь, дрянь!

И два неудавшихся грабителя растворились в небольшом дворике по соседству, оставив буфетчицу и её «спасителя». Люба стояла ошарашенная валом событий, произошедшим за последний день. Перед её ногами пытался откашляться её сегодняшний посетитель.

– Ты чего, следил за мной? – растерянно поинтересовалась барышня.

Максимилиан поднялся с холодной мостовой на ноги утёр окровавленное лицо и поглядел в глаза буфетчицы. Сейчас предстояла очень тонкая игра и нужно было выложиться по полной.

– Я случайно услышал, что эти двое тебя ограбить собрались, вот и решил проводить тебя до дома.

Макс утёр рукой разбитый нос и посильней укутался в фуфайку.

– А чего ты мне там в кафе ничего не рассказал?

– В ряд ли бы ты поверила такому, как я, – молодой человек постарался натянуто улыбнуться, – в милицию обращаться тоже особого резона нет. Кто мне поверит? А ты мне сегодня замёрзнуть не дала, чаем с пирожками угостила.

– Сильно болит? – с заботливыми нотками в голосе поинтересовалась буфетчица.

– Ерунда, мне и похлеще доставалось, – Максимилиан подобрал сбитую в драке шапку и нацепил её на голову, – ладно, эти двое вряд ли решатся тебя сегодня побеспокоить ещё раз. Пойду я.

– И куда ты пойдёшь?

Макс беззаботно пожал плечами:

– Попробую заночевать в больнице или на крайний случай попрошусь к ментам в обезьянник до утра. Не подскажешь, где у вас туту что?

– В больничку тебя в ряд ли пустят, тем более в таком виде, а ментовка у нас рядом с вокзалом, – ответила Люба, внимательно осматривая свои вещи на предмет повреждений.

– Ладно, тогда я побрёл. Приятно было познакомиться.

Максимилиан улыбнулся на прощание сложил руки на груди посильней вжавшись в фуфайку и побрёл в обратном направлении. Остальная часть акта оставалась за барышней.

Наш герой, подобно пауку, мастерски расставил свои сети, и наивная жертва непременно должна была попасться. Подготовительную работу Максим провёл ещё в кафе, мало того, что вчерашний арестант всё-таки заставил бедную буфетчицу весь день думать о своей скромной персоне, так ещё и парочку отморозков смог убедить напасть на девушку. Кстати говоря, отморы были именно теми наркоманами, что приобрели дурь у цыганёнка. Вот только ребятки сидели хмурые, то ли дурь не зашла, то ли они её попросту потеряли. Два наркомана в преддверии ломки уселись недалеко от нашего героя и завели беседу на предмет, где можно ещё поднять денег. Батон обратил внимание на буфетчицу, а второй отмор рассказал довольно подробно про симпатичную девчонку из параллельного класса. Наш герой с огромным интересом слушал двух нарков, всё это укладывалось в легенду экстрасенса. Макс подслушивал парочку ровно до того момента пока история жизни симпатичной буфетчицы Любы не подошла к настоящему моменту, а после наш герой перешёл к решительным действиям. Парнишка в невзрачной фуфайке подсел за стол к наркоманам и завёл с теми непринуждённую беседу на предмет тысяча и один способ быстро заработать. Через четверть часа два наркомана считали вчерашнего зэка если не лучшим другом, то хотя бы добрым приятелем.

– Ты уверен, что так и будет? – почесав немытую голову, спросил Батон.

– Да я сам слышал, как хозяин этой кафешки попросил, ту бабенку забрать всю недельную выручку и подержать ее у себя до завтра. Он, вроде как, в банк сегодня не успевает, а дома бабки оставлять боится, вроде как, жена может их потратить, – с совершенно честными глазами отчитался вчерашний узник.

Наркоманы многозначительно переглянулись и, сославшись на очень срочные дела, исчезли из придорожной кафешки – рюмочной.

Как и рассчитывал Максимилиан, буфетчица Люба не смогла бросить на улице случайного героя с разбитой скулой и носом. Люба чуть ли не силком притащила молодого человека к себе домой обработать раны. Порой женщины становятся неудержимыми, когда дело касается их фантазий, вот и в случае буфетчицы Любы образ интересного мужчины готового кинутся ей на помощь, даже не по просьбе, а так по случаю, затмил все нотки благоразумия. Наивная барышня самостоятельно привела опасного лиса в свой курятник, Люба распахнула двери перед незнакомым мужчиной и пригласила войти в святая святых – в её двухкомнатную квартиру. Дальнейшие события также пошли не по плану, для достижения корыстных целей не пришлось прилагать особых усилий, Люба, утерев кровь со лба, сама припала губами к интересному молодому мужчине. Постепенно мужчина и женщина перебрались в спальню и здесь Максимилиан отдался процессу с максимальной страстью. Шесть лет одиночества дали о себе знать, наш герой был ненасытен. Но возможности человеческого организма не безграничны и в три часа ночи Макс удобно завалился на мягкой приятно пахнущей подушке, обняв правой рукой разомлевшую буфетчицу. Задача максимум была выполнена и можно было завалиться поспать, вот только неровно сопящая под боком барышня никак не давала уснуть.

– Ты, возможно, хочешь что-нибудь спросить? – нарушил относительную тишину ночи Макс.

– У меня такое впервые, – с трудом призналась Люба, – мы ведь даже толком незнакомы. Ты не знаешь ничего обо мне, а я о тебе. Ты, наверное, думаешь, что я ветреная?

Максимилиан негромко хмыкнул:

– Люб, поверь, ничего плохого я о тебе не думаю. А насчёт того, что мы друг о друге ничего не знаем, тут ты не совсем права. Я, например, знаю, что буквально минуту назад, лёжа на моём плече, ты думала, как отблагодарить старую цыганку Сэру за снятый венец безбрачия.

После этих слов Люба подскочила словно ошпаренная. Она присела на край кровати и подтянула на себя одеяло. Откровения молодого человека угодили ровнёхонько в цель. Девушка думала именно об этом и думала именно такими словами. Максимилиан беззаботно улыбнулся:

– Я могу ещё много чего тебе рассказать, например, то, что ты росла со своей бабушкой. Ты попала к ней будучи подростком и не очень её любила, по крайней мере, в том возрасте. Бабушку твою звали, Аглая, кажется. И померла она от рака. Очень уважаемая старушка была, занималась торговлей на местном рынке, – у бедняжки Любы глаза непроизвольно начали лезть из орбит от таких откровений, – благодаря её принципиальной натуре, ты окончила школу с отличием, потом был кулинарный техникум, в котором ты и познакомилась с первой и как ты думала единственной любовью в своей жизни.

– Ты ясновидящий? – вконец поражённая, почти шёпотом произнесла женщина.

Максимилиан отвечать не стал, вчерашний узник закинул руки за спину, прикрыл глаза и продолжил шокировать бедную буфетчицу:

– Ты недоучилась и вернулась сюда ухаживать за своей бабушкой, твой молодой человек, бросив всё последовал за тобой. Он здесь неплохо устроился, я так думаю на железной дороге, – Максимилиан приоткрыл один глаз и глянул в глаза шокированной буфетчицы, – точно, на железной дороге. Сколько вы с ним прожили? девять или двенадцать лет?

– Двенадцать, – растерянно ответила Люба.

– Ребёночка бог вам не дал. Хотя вы старались. Но насчёт этого не беспокойся и себя не вини. Всё дело в ваших группах крови. Ты здоровая женщина и способна родить в любой момент, ты бы в этом убедилась, если бы хоть раз изменила мужу. Так что, Любонька, я о тебе ничего плохого не думаю. Ты замечательная женщина.

Люба поднялась с кровати, натянув на себя одеяло, Макс непросто отымел её, у барышни складывалось стойкое впечатление, словно проходимец которого она добровольно пригласила в дом, залез своими грязными лапами прямиком в душу и порылся в самом сокровенном, в том, чего никому никогда нельзя показывать, в том, что принадлежало только ей одной.

– Ты ясновидящий? – ещё раз, но уже более жёстко спросила Люба.

– Нет, Любушка, я не экстрасенс. Я ловкач, на вроде, той цыганки, что пыталась тебя сегодня развести.

– Зря ты думаешь, что Сэра мошенница, к ней, между прочим, сам мэр обращался, – как-то не вполне уверенно пролепетала Люба.

Голый Макс присел на край кровати, свесив ноги. Наивность женщины умиляла. Он вспомнил себя в момент, когда познакомился с учителем.

– Люба, присядь, пожалуйста, рядом, – попросил Макс, указав ладонью место рядом, – я расскажу тебе, что всё-таки с тобой сегодня приключилось.

В глазах Любы появились нотки страха, и эти самые нотки не ускользнули от внимания нашего героя:

– Послушай, Люба, не бойся меня. Я просто хочу рассказать, что сегодня с тобой случилось, поверь, я не буду тебе врать. И если ты посчитаешь, что я в какой-то мере опасен, или тебе будет не комфортно в моей компании, то я тут же покину твой дом.

Женщина, укутанная в одеяло опасливо, подсела на предложенное место, а Максимилиан начал свой урок:

– Как я говорил ранее, Люба, я ловкач, такой же, как и те цыганки что тебя сегодня ограбили, – Люба приоткрыла рот, в её карих глазах читался немой вопрос «как»? – Тот кошелёк, который я принёс тебе в кафе, вытащили цыганки, что вертелись вокруг тебя. Я сидел на лавочке неподалёку, и всё это видел своими глазами.

– И ты ничего не сказал и ничем не помог? – по-женски рассержено поинтересовалась девушка.

– Почему не помог? Я же вернул тебе кошелёк. Пришлось немного повозиться, но в итоге твои сокровища оказались в твоих же руках.

– То есть, то, что ты изображал в кафешки была чистой воды постановка?

– Нет. Ты мне очень понравилась, – совершенно искренне ответил Макс, – поверь, если на твоём месте была бы какая-нибудь другая Люба, я бы даже стараться не стал.

– А как ты так много про меня узнал? Мы ведь с тобой практически небыли знакомы.

– Часть истории о тебе я подслушал при твоём разговоре с гадалкой, после те два наркомана, что пытались тебя гробануть некоторое время обсуждали историю твоей жизни, кажется, один из них был твоим погодкой и учился в параллельном классе.

– А про детей? – разочарованно поникшим голосом задала вопрос Люба.

– Твоя квартира, – сумбурно пояснил Макс, – последние шесть лет я провёл в одной камере с очень выдающимся человеком, этот человек обладает специфическими навыками, он мог любого вытряхнуть наизнанку, просто взглянув на него. Вот и я нахватался разного.

– Но всё-таки, поясни про бездетность? – уже более спокойным тоном попросила женщина.

– Ваша проблема была в группах крови и возможной генетической несовместимости. У твоего мужа группа была четвёртая, а резус-фактор положительный, а у тебя вторая отрицательная.

– Откуда ты знаешь, какая у него была группа? Даже я сейчас не могу сказать этого?

– У тебя в шкафу на верхней полке, рядом с фужерами стоит фотография двух мужчин в военной форме, у них руки перекинуты через плечи, так вот, у мужчины, что стоит слева на руке набита военная татуировка с группой крови.

– А почему ты решил, что именно мужчина справа был моим мужем? – с недоверием поинтересовалась буфетчица.

– Левая часть фотографии замызгана, а на уголках правой присутствует пыль, скорее всего, ты раньше часто гладил этого мужчину большим пальцем.

Девушка очень хотела спросить, а почему не теперь, вот только она боялась, что гость с лёгкостью разгадает этот вопрос, в очередной раз покопавшись в её душе.

Что касается твоих данных, так вот, на нижней полке этого же самого комода лежит ворох медицинских бумаг. Там я и заметил листок с анализами. Не удивляйся, у меня выдающаяся память, я тебе могу наизусть его прочитать, так вот, имя на листке видно не было, зато была видна группа крови.

– А про то что бывают проблемы между группами и резусами ты откуда узнал, доктором раньше был?

Откровения молодого человека подействовали на потрясённую буфетчицу подобно успокоительному.

– Я раньше был женат, и у нас тоже были проблемы с зачатием. Вот оттуда и знания, – честно признался Макс.

– А ты сейчас к ней едешь? – с лёгкими нотками досады спросила буфетчица.

– Люб, меня выпустили из шестёрки, – карие глазки девушки против воли выдали лёгкие нотки удивления, – ты бы стала ждать заключённого, который никогда не вернётся?

Буфетчица от изумления слегка приоткрыла рот, но тревожный вопрос так с губ и не сорвался, впрочем, о чём хотела спросить Люба Максимилиан прекрасно понял и поспешил её успокоить:

– Я не сбежал, если ты думаешь об этом. Вон у меня и справка об освобождении имеется. Полицаи меня сегодня раза четыре проверяли, как и ты поверить не могли.

– Да как такое вообще возможно? – во взгляде девушки читалось недоверие и тревога.

Макс решил не усугублять:

– Ладно, я по твоим глазам вижу, что ты мне не веришь. Вон и страх в глазах появился. Я так понимаю, наш прекрасный вечер подошёл к своему логическому завершению?

Люба ничего не ответила, она стояла посреди комнаты укутанная в одеяло под самые подмышки, интересный мужчина, который играючи ворвался в её жизнь, прекрасно понял или прочёл все её мысли, расчехлил её душу и препарировал каждое скрытое чувство. Интуиция бедняжки буфетчицы вопила: «Беги от него подальше», но страх сковал настолько сильно, что не удавалось даже с места тронуться. Максимилиан же начал поспешно одеваться. Комнатные часы на стене показывали без четверти три. Натянув спортивное синтетическое трико и растянутый свитер, наш начинающий ловелас проследовал в узкий коридор, за ним же молча проследовала и Люба, укутанная в одеяло, женщина молча провожала ночного гостя. Макс натянул тюремную фуфайку, открыл входную дверь и не обернувшись произнёс:

– Люба, ты замечательная женщина. Прости меня, за то, что я тебя напугал.

Наш герой шагнул за порог, в тёмный прохладный подъезд и захлопнул за собой обшарпанную дверь. Закрытая дверь ответила лязгом замка с обратной стороны.

– «Всё, "программа максимум" была провалена», – цинично отчитался перед собой Макс, – «А учитель был прав! Дурак я добренький. Вот, на хрен, я к ней в душу полез, всё ведь так хорошо шло! Нет, блин! Жалко её стало».

Макс с досадой сплюнул себе под ноги.

– «Ладно, до утра не так уж и долго осталось. Постаю несколько часов в подъезде, а как светать начнёт, отправлюсь в больничку или на вокзал».

С этими нелёгкими мыслями Максимилиан уставился в небольшое грязное окошечко обшарпанного подъезда на бушующую за окном пургу.

В таком режиме наш главный герой простоял недолго, через несколько минут лязгнул замок за спиной и в подъезд вышла Люба, укутанная в пуховик. Видимо, переборов страхи, какие-то тёплые чувства взяли верх. И барышня решила исправить ситуацию. Максимилиан стоял на лестничной площадке, оперившись об ограждение:

– Люб, я немного постою и уйду, – негромко не оборачиваясь произнёс Макс, – на улице холодно.

Женщина в нелепом пуховике встала, рядом прижавшись к мужскому плечу и негромко ответила:

– Ты кушать хочешь?

Такая перемена в настроении буфетчицы сильно удивила нашего героя, он уже перебрал уйму вариантов поведения этой женщины, вот только все расклады дали сбой, а ведь раньше он практически никогда не ошибался. Максимилиан молчал поражённый развитием ситуации.

– Послушай, ты ведь ничего плохого мне не сделал? Ну чего ты будешь мёрзнуть, пойдём.

Люба взяла Макса за холодную руку и повлекла за собой в квартиру. Удивительно, насколько быстро женщины могут менять свои решения и душить собственные страхи, для этого нужно только принять для себя решение и начать действовать, чем собственно Люба и занялась. Для начала, буфетчица, всё-таки, накормила ночного гостя, а после и уложила спать, приткнувшись рядом. Вот только и на этот раз уснуть не вышло, когда Макса уже почти сморил приятный сытый сон. Люба нанесла типично женский удар, вроде как ни к чему, барышня поинтересовалась:

– Послушай, а ты не мог бы мне рассказать немного о себе? Про меня ты знаешь даже больше, чем я о себе знаю.

Макс призадумался, в его памяти всплыл прощальный образ учителя. В своём последнем разговоре тот просил не ожесточаться и попробовать найти себе духовника – человека, которому можно будет рассказать всё, что с Максом произошло за эти шесть лет. Максимилиан ухмыльнулся сам себе:

– Ты в самом деле хочешь всё про меня узнать?

– Да, – без лишних раздумий ответила Люба.

– Только смотри, это очень длинная и не очень занимательная история, – Макс закинул одну руку за голову, а второй сильней прижал буфетчицу к себе.

– До утра времени много, а скучней нашего Углинска городов не бывает.

– Ну что ж, тогда слушай, милая.

Глава вторая. Исповедь.

– Как ты понимаешь, Люба, из шестой меня выпустили не просто так, – начал свою исповедь Максимилиан.

– Это понятно, – посильней прижавшись к Максу, прошептала Люба, – я вообще ни разу не слышала, чтоб из шестой кто-то своими ногами вышел.

– Меня отпустили, потому что открылись новые факты по моему делу. Ладно, давай я начну сначала. Я, Люба, в своем далеком прошлом проживал в небольшом городке Энске. Слышала о таком?

Люба ничего не ответила, видимо за пределы родных пенатов она выбиралась не так уж часто.

– Так вот, – продолжил Максимилиан, – более шести лет назад Энск потрясла череда серийных убийств.

Максимилиан прикрыл глаза и постарался припомнить хронологию минувших событий.

В полумраке душного тюремного вагона раздавались звуки знакомой до боли песни. Чей-то гнусный, но не лишённый определенного очарования голос ладно и надрывно выводил песню про то, что маме не стоить ждать своего непутевого сына разбавляя слова гитарным боем:

– Постой, паровоз, не стучите, колеса,

Кондуктор, нажми на тормоза…

Я к маменьке родной с последним приветом

Спешу показаться на глаза.

Прости меня, мама, хорошего сына —

Твой сын не такой, как был вчера.

Меня засосала опасная трясина,

И жизнь моя вечная игра.

После слов про маменьку к горлу нашего героя подступил неприятный ком и как-то особенно сильно захотелось зарыдать. Как в детстве, когда за любую жизненную неурядицу можно было распустить нюни, намотать сопли на кулак и излить душу любимой мамочке, обвиняя весь окружающий мир в своих проблемах. Вот только не было сейчас мамочки и скорее всего больше никогда не будет. Наш главный герой был самым тщательным образом уложен на нижнее место специализированного вагона и пристегнут наручниками к специальным креплениям на стенке рядом, причем пристегнут он было тоже довольно своеобразно, а именно правая рука и правая нога пристегнутые наручниками к особой поперечине, что не позволяло Максимилиану насладиться самой маленькой толикой свободы или видимостью комфорта. Максимилиан Федорович Спицын, молча лежал на спине терзаемый совестью. Тюремный вагон с индексом 48–14/12 УФСИН, в простонародье именуемый столыпинским, оказался на удивление многолюдным местом.

Еще вчера Максимилиан успел оценить наплыв обитателей. Серый вагон с незамысловатой аббревиатурой практически ничем не отличался от тысячи прочих вагонов, по крайней мере, с наружной своей части, единственным значимым отличием были металлические решетки на окнах и единственный вход. Со стороны входа компактно разместились: туалет с окном-иллюминатором и самое неприятное, что это самое окошко находилось на входной двери санузла. Далее, с правой стороны вагона расположился узкий коридор, а с левой в ряд находились комнатушки-купе. Стандартная дверь имелась только у первого купе, в котором обитали охранники, а вот другие были прикрыты решетками, вместо входной двери выезжала решетка с ячейками, толщиной примерно с три пальца. Контингент данного вагончика был довольно специфический, для рядового члена общества: убийцы, воры, мошенники и прочие представители социального дна и криминального сообщества. Молодые и не очень люди, в основном со спортивными сумками, ну или в крайнем случае с клетчатыми челночными баулами, нехотя заполняли свободные купе специфического вагончика. Максим расположился территориально практически у самого входа, ну или выхода, ближе было только купе вертухаев – охранников и по совместительству провожатых веселого вагончика. Лежа на нижнем плацкартном месте головой от окна, Максим Федорович Спицын, собственными очами наблюдал практически каждого гостя специфического вагончика. Обитатели дна прибывали в течение всего дня «пачками» и по одиночке. На вскидку несчастного узника, в вагон уже набилось порядка сотни человек, когда один из охранников – детина, упакованный в спец форму охранника, довольно громко объявил:

– И так, господа начинающие и профессиональные сидельцы! – голосом полным цинизма начал вещать детина, – большая просьба, товарищи, заключенные воздержаться от обильного приема пищи и питья, так как наш веселый поезд по предварительным прикидкам пробудет в пути от трех до пяти дней.

– Это что за прикидки такие? – спросил кто-то из заключенных, довольно гнусным голосом, – и почему народу так много, в прошлый раз, когда я на этап ехал, дышалось куда как легче.

Вертухай цыкнул зубом, недобро покосившись в сторону купе откуда прозвучал вопрос и мерно ответил:

– К великому сожалению, союз распался, а наш новый царь – Борька, отменил смертную казнь, – продолжил деловито вещать детина, – а число вашего брата непрерывно увеличивается, транспортных средств на всех не хватает, да плюс у нас с вами сегодня особый гость.

Детина ухмыльнулся и перевел взгляд на Максима, который в гордом одиночестве расположился в просторном купе.

– С нами сегодня отправится в путешествие довольно известная личность, – все так же мерно и цинично вещал охранник. – Гордитесь господа, с вами в одном вагоне сегодня изволит путешествовать сам «убийца ангелов»!

И вот тут весь вагон взорвался криками свистом и воплями негодования, «Коллеги по путешествию» стали орать на все лады и предлагать разное, кто орал и требовал подселить столь дорого гостя в их купе, они даже подвинутся, выделив особое место столь дорогому гостю, другие тупо угрожали, третьи просто свистели и улюлюкали, поднимая градус децибелов на недостижимы до сего момента уровень. Максим сжался, вся эта канонада звуков, угроз и предложений была посвящена именно ему. Это именно его дотошные журналисты окрестили «убийцей ангелов». И именно над ним недавно прошел резонансный суд, подробно освещаемый многими государственными телеканалами.

Гул и звуковая атака, прекратились практически одномоментно, как только провожатый начал говорить:

– И так, за еще большую тесноту можете поблагодарить наше любимое правительство и нашего особого гостя. Господа, имеющие опыт поездки в подобных вагонах на различные расстояния, большая просьба объяснить начинающим седельцам, почему не стоит пресыщаться, если вдруг кому-то станет плохо, закружится голова, или понос прихватит, то это проблемы чисто того купе, где все это случилось. И наслаждаться всеми последствиями и запахами вам придется самим. Каждое купе посещает отхожее место по времени. Час времени на одно купе, санузел посещаем по одному, – жестко отчеканил охранник и вагон вновь взорвался криками недовольства.

– Ты чего, командир, нас тут пятнадцать человек! – раздался недовольный дерзкий голос из глубины вагона, – это четыре минуты на человека, плюс, нужно зайти и выйти, я так быстро не справлюсь, мне как минимум нужно полчаса посидеть.

– Так, арестанты в четвертом купе идут в уборную последними, – заявил охранник, – уж больно много разговаривают!

Далее вертухай Леня Гресько вещал еще какие-то прописные истины и положения о поведении перевозимых заключенных и техники безопасности на ж/д путях. А Максим молчал, он не слушал охранника, он старательно прислушивался к себе пытаясь осознать, что же всё-таки с ним произошло.

Нашумевший суд с кучей репортеров и родственников пострадавших «ангелов», (невинно убиенных молодых девушек), в преддверии выборов мэра распиарили довольно сильно, со стороны обвинения выступал молодой, но уже хорошо зарекомендовавший себя прокурорский, являвшийся по совершенно случайному стечению чудовищных обстоятельств братом одного из баллотирующихся кандидатов. Предвыборный плакат Прохора Константиновича Лягаева, по случайному стечению обстоятельств был размещен напротив того самого здания суда, в котором судили героя нашей истории. На огромном билборде были изображены два представителя одной фамилии, сам Прохор Лягаев – вальяжный видный мужчина в дорогом костюме одной рукой пожимал за плечо, более молодого мужчину в прокурорском кителе, а второй усердно жал протянутую руку. Второго представителя звали Харитон, в более тесном, криминальном кругу сей деятель был известен под прозвищем Харя – это был беспринципный, бесхребетный и наглый представитель чиновничьего сообщества. Братья Лягаевы не особо отягощались муками совести на пути к власти пользовались всеми доступными им возможностями. Вот и сегодня Лягаев старший, публично плюнул на приглашение в честь открытия элитного коттеджного поселка «Соловьи» и решил снизойти до простого народа, заодно пообщавшись с журналистами, толпящимися у здания суда.

Первая часть суда проходила под лозунгом: «во всем виноват Максимка!». Судья зачитал обвинения, прокурор предоставил доказательства, а адвокат, выданный государством, по-доброму посоветовал признать свою вину и попросить прощения у родных невинно убиенных девочек. Все доказательства на взгляд Макса были очевидны, во-первых – в багажнике его ауди восемьдесят, следователями были найдены потожировые трех из одиннадцати невинно убиенных девушек. В этом же самом багажнике нашли и нож – орудие преступления, и самое плачевное для нашего героя, вся эта катавасия произошла в дни отсутствия супруги дома. Урожденная Родионова Светлана Геннадьевна в эти самые дни прибывала в командировках, по большей части в других городах по делам фирмы, на которую она трудилась. А сам герой не мог внятно рассказать, где он был, и что он делал в эти самые дни. Максим, обладающий отличной памятью банально не помнил, что с ним происходило. Эти злополучные даты были словно ластиком стерты из его памяти. Приглашенный эксперт довольно популярно объяснил, что у социопатов такое бывает, он приводил какие-то примеры, фамилии и диагнозы, вот только на тот момент наш главный герой не вникал в смысл сказанного. Максим сквозь клети решетки глядел на свою горем убитую матушку. Елена Прокофьевна Корманчук была преподавателем русского языка и литературы во втором поколении, она одна воспитала Максима и его сестру Софью, она пережила девяностые, но вот этот суд ее капитально подкосил. На резко постаревшую матушку было больно смотреть. Она осунулась и сильно поседела. Максим и без того был паршивой овцой в семействе, но вот суд и обвинения в таких делах, старушка мать никак не ожидала.

Когда приговор был зачитан, и ее сын Максимка получил пожизненно заключение в пенитенциарном заведении особо – строгого режима, толпа взорвалась эмоциями, матушка смотрела на сына с такой ненавистью, что он осознал без слов, с этого момента любимого сынка Максимки больше не существовало, для Елены Прокофьевны. Ее сын навсегда умер. Рядом со старушкой сидели еще две девушки, одна молодая симпатичная брюнетка невысокого роста, которую звали Светлана и рыжеволосая сестренка. Максим глядел на эти три фигуры виноватыми глазами. Мать не глядела в сторону душегуба, брюнетка глядела в пол виноватыми глазами, девушке было стыдно перед всеми этими людьми, зато глаза третьей девушки глядели на брата, и в них читалось только одно: “Я не верю”!

Максим очнулся то ли от сна, то ли от наваждения, на него сквозь некрупные клети решётки глядел старший охранник Леня Гресько.

– Ну что вылупился, рожа уголовная? Гости к тебе, встречай.

Леня Гресько отодвинул в бок решетку купейной двери и в купе ввели еще одного невольного. Гостем был мужчина кавказской внешности, взгляд у него был цепкий, а лицо небритое. Двое охранников расслабили наручники и пристегнули гостя точно таким же образом, каким был пристегнут Максим на противоположное койко-место.

– Радуйся, душегуб, – с явным украинским акцентом возвестил один и охранников, – попутчик у тебя до самого «Черного пингвина».

Охранники покинули купе, и Леня задвинул решетку, закрыв ее на замок.

Лицо кавказской национальности. Повернулось поудобнее на бок и нагло уставилось на собрата, по несчастью.

– Тебя как звать, горемычный? – весело с иронией в голосе поинтересовался кавказец без какого-либо акцента.

– Максим, – смущенно представился душегуб, стараясь избежать встречи с прямым и жестким взглядом кавказца.

– А меня Абдул зовут, меня в терроризме обвиняют. Мы с братьями немного постреляли на аравийском полуострове, а после отдохнули в Дагестане, – похвастался кавказец, – а тебя за какие заслуги?

– Разве о таком принято говорить? – ответил вопросом на вопрос Макс, – да и чего-то рассказывать не особо хочется.