Текст книги "Записки кладоискателя"
Автор книги: Валерий Иванов-Смоленский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)
Спрашиваем, как проехать. Дедок начинает долго объяснять, и от его бесконечных «тутоть» свернете, «эвон» лесок, «здеся», направо, но будет ямина… «оттель», «тамака» и так далее, мы совершенно запутываемся. Поражаешься богатству народных указательных выражений.
– Слушайте, отец, – вежливо предлагает Старик, – а проводите нас, проедетесь, просвежитесь, а пока мы искупаемся, в тенечке пивка прохладненького попьете. И он показывает банку пива. Оно действительно прохладное, запотевшее, в джипе есть холодильник.
– Жара, – отрицательно хрипит дед, – а пиво ваше, баловство одно, пробовал, чисто помои.
Скажи мы, что у нас и водочка есть, все равно, наверное, не уговорили бы. Но Старик хитер – нет ничего сильнее наглядности. Никакой оратор не скажет о благе, лучше простой демонстрации сулимого блага. Он идет к машине и достает бутылку водки, накрытую пластмассовым стаканом, а в другой руке держит здоровенный пламенеющий помидор.
Наливаем почти полстакана, дед лихо опрокидывает одним махом в рот и жует помидор, похоже, полубеззубым ртом. Остальное, на месте, заверяем мы и садимся в машину. Дед моментально засмаливает сигарету, шибает таким дымом, что горло стискивают спазмы. Старик мгновенно жмет на кнопки, все четыре окна настежь, и кондиционер на полную мощь.
– Что это вы курите? – это я, вежливо так и безмятежно.
Дедок вытаскивает их кармана широченных штанов помятую пачку сигарет и протягивает мне. Я и сам смолил, будь-будь, до тридцати шести лет (потом бросил), но таких сигарет не видывал. Пачка, размером меньше обычной, на ней написано крупными черными русскими буквами название – «Дели», индийская столица, что ли? Смотрю, кто же такие выпускает. Московская чаеразвесочная фабрика № 1, вот кто. Судя по оформлению, сигареты еще далеко довоенные, тридцатых, а может, двадцатых годов, на заре советской власти, словом. Интересуюсь, откуда добываются такие раритеты.
Оказывается, четыре года назад дед подрядился расчистить захламленную церквушку в Старом Селе. Решили религиозное сооружение возродить и проводить в нем службу, поскольку ближайшая действующая церковь в пяти-шести километрах, а верующие есть, но сплошь старики. Тем более поселился в селе то ли поп, то ли дьякон бывший и обещал службу наладить по всей форме и обряды разные проводить. Немногочисленное колхозное население работало в посевную. Вот он и согласился помочь за небольшое вознаграждение. Делать-то все равно нечего, бобыль, жена умерла, дети в Коломне живут, хозяйства своего почти нет. Приняв полстакана, дед стал необычайно разговорчив. Так вот, среди хлама он нашел восемь ящиков таких сигарет по двести пачек в каждом. С тех пор только их и курит. И бесплатно и дюже жгучие. Еще он нашел там несколько старых церковных книг, оставил у себя на всякий случай, грех выбрасывать.
При этом, рассказывая, он весьма грамотно руководит нашим движением. Джип объезжает овражки, лески, поворачивает, где надо, и вот блестит лента реки. Берег здесь очень крутой, поросший негустым, но высоким лесом. Выходим. Да, действительно настоящий омут. Река здесь делает изгиб, почти под девяносто градусов, прорезая высокий холм, и в месте изгиба резко сужается. Отчего кажется даже, что на поверхности появляется воронка водоворота. Вода в солнечный день кажется черной. С этого берега туда и не спустишься. Если только прыгнуть прямо в воду. Противоположный берег более пологий.
Дедок требует порцию. Старик наливает четверть стакана, и протягивает новый помидор. От другой закуски дед отказывается. Ну, жарища, искупаться все равно надо, начинаем раздеваться. У берега замечаем остатки каменной кладки крупными камнями. Спрашиваем, что здесь раньше было. А, мельница когда-то в старину стояла. А почему омут называется французским? А, Наполеон сокровища награбленные здесь утопил, а, заодно и мельника с его семейством. Не сам Наполеон, а какой-то его «фелдмаршал». Сказывают, жена его красавицей была, в лунную ночь иногда выходит из воды и плачет по своим деткам, трое их было.
Ни-че-го, себе! Опять наполеоновский клад. Новая версия. Интересуемся, искали ли сокровища? Да, приезжали лет семь назад, а может и больше, два москвича с аквалангами (москвичами здесь называют всех приезжих), один бородатый, но лысый, другой, наоборот патлы длиннющие и безбородый. Ныряли. Бородатого нашли аж в Измайлове, за двадцать километров отсюда, утоплого. А патлатый и вовсе пропал. Приезжали два милиционера из района. Расспрашивали всех под роспись. Тем и кончилось. Больше сюда никто не совался.
Что-то и нам со Стариком расхотелось туда соваться. Легенды легендами, но аквалангисты то реальные были, раз и милиция приезжала. Утонуть аквалангисту в небольшой речке?
Берем по банке прохладного пива, деду еще порцовку и продолжаем расспросы. Но, ничего нового. Так, живописные детали и страшные сказки, кто может жить в омуте. Дед доказывает, что кто-то там есть, потому отродясь никто в омуте не купается. Плывет, к примеру, доска, в омуте воронка образуется и затягивает ее неизвестно куда. Сам видел. Делаем вид, что верим.
Все поехали назад. Подвозим деда к дому, просим показать церковные книжки. Книги в прекрасном состоянии. Библия, 1897 года издания, Псалтырь, 1902 года, Житие святых на Руси, 1890 года, и еще две малоформатных книжки с молитвами. Не такие уж редкости, но все равно пропадут ведь. Предлагаем по 2 бутылки водки за каждую книгу или в денежном эквиваленте. Дед ошеломлен такой ценой, не шутим ли? Выбирает натурой, что и получает вместе с недопитой бутылкой и некоторыми харчами. Интересуемся, нет ли икон. Икон нет, неверующий. Дедок спешит распрощаться, как бы не передумали и не расторгли сделку.
Выгружаем ему все на стол, на котором сиротливо стоит лишь мятая оловянная миска с клочками капусты, плавающими в рассоле. Дед поспешно хлопает очередной стопарь, опускается на колченогий стул и медленно склоняет голову в миску с рассолом, задумавшись, вероятно, о каких-то своих проблемах. Тихо выходим….
Едем к реке, обмываемся на мелководном переезде. Обсуждаем достоверность легенды затопленных французских сокровищ. Что-то здесь есть. Аквалангисты не зря приезжали, не мальчишки, взрослые люди. Наверное, имели опыт подводных изысканий. Над легендой стоит поработать, поизучать данные по этому району.
Позже выяснилось, что легенда о затоплении французского клада имела под собой почву. Именно в этом направлении со Старой Смоленской дороги свернули обозы маршала Удино, одни из самых больших в наполеоновской армии. И далее их следы терялись. Но это уже другая история.
А пока, решаем переночевать в джипе возле деревни и с утра отправиться на Старую Смоленскую дорогу, точнее в те места, где она проходила. Копия карты Российской империи, издания 1839 года, у нас была. Правда названия населенных пунктов, рек и прочего было написано рукой и не везде отчетливо. Но местность и названия населенных пунктов совпадали с современными картами. Были там и Старое Село, и Хмелита, и Вязьма, разумеется. Пацанами мы ездили туда на велосипедах искать мушкеты. Не золото, не сабли или кинжалы, а именно мушкеты. Наверное, отголоски романов Дюма.
Проснулись, позавтракали, прикинули путь по карте и поехали. Добраться до самого места, где проходила Старая Смоленская дорога, не удалось даже на джипе. Места сильно заболочены, бурелом. Берем оборудование и километра полтора пробираемся по заболоченному лесу пешком. Дошли. Карта свидетельствует, что дорога проходила здесь, но никаких признаков нет. Ошибается карта? Проходим еще метров семьсот – все та же картина. Присаживаемся и еще раз сличаем старинную и современную карты. Они почти одного масштаба. Нет, все совпадает.
Возвращаемся, начинаем прозванивать местность, что довольно тяжело при таком рельефе. Болотные лужи неглубоки, трясин нет, просто местность очень неровная, серьезными помехами являются поваленные и растущие деревья. Наконец, прибор гудит. Добираемся до объекта долго, мешают спутанные и переплетенные корни деревьев. И разочарование. Достаем несколько звеньев трака, то ли танкового, то ли тракторного. Ищем дальше. Сигнал. Добываем помятый рубчатый солдатский немецкий термос. Уходим вправо, влево, ходим зигзагами, ничего больше не попадается. Усталые и грязные решаем прекращать поисковые работы. Надо было взять другой участок, где не заболочено. Либо в сторону Смоленска, либо в сторону Вязьмы. Пожалуй, впервые вообще никакой интересной добычи. Ну, ладно пообедаем и съездим на легендарное Семлевское озеро. Не искать, что там найдешь без специального подводного снаряжения, а просто побывать и посмотреть, столько о нем написано.
Что мы и сделали. Однако близко к озеру подъехать не удалось, никаких дорог к нему не вело, только лес. Пошли пешком. Вот и блеснула водная гладь, – озеро небольшое, в Беларуси таких тысячи. И берега очень заболочены. К самой воде не подойти, даже в наших сапогах по пояс от химзащитного костюма Л-5. Как здесь проходили многочисленные поисковые работы? Как здесь работала экспедиция «Комсомольской правды»? Да, и с какой стати понесет сюда, делая такой крюк, наполеоновских обозников. Мы со Стариком дружно не верим в нахождение клада на дне данного озера. Фотографируемся, однако, на память, это же, как Лох-Несская легенда Щотландии. И снимаем на видео. Но озеро совсем не впечатляет. Может настроение не то? От последних неудач? Начиналось, как нельзя лучше. А закончилось не очень.
Все, двинули в родную Беларусь. Мы сюда еще возвратимся по поводу «французского» омута. А пока, до свидания, Смоленщина. Тоже родная. Главное на родине я все-таки побывал.
Едем по автостраде Москва-Минск. Скорость под сто совершенно незаметна. После реконструкции автострада стала пошире. И покрытие неплохое, без выбоин и трещин. Попутных машин совсем мало, больше встречных. Населенных пунктов на дороге нет, поэтому Старик включает автопилот на скорости 92 километра в час. Чтобы не махал полосатым жезлом, невесть откуда выскочивший мент. Превышение скорости, по мнению Старика, замедляет движение, поскольку беспрерывно тормозят стражи дороги, приходится показывать все документы, долго объясняться, платить. Холмы, взгорки, низины, поля, перелески…. Кажется, ничего не изменилось со дня моего последнего визита в родные края.
Между нами легкий треп. Так, ни о чем серьезном. Про убогость эстрады и современной литературы. О нравах на телевидении. Про попытки престарелых звезд вернуть себе былую популярность странными браками и разводами, скандалами и прочими рекламными трюками.
– Послушай! – оживляется вдруг Старик, – ты смотрел когда-нибудь такую телепередачу «Сексуальная революция»? Я как-то нарвался….
И он с необычайным пылом поведал мне о двух ведущих – размалеванных …. Посмотришь на этих двух женщин и понимаешь, что она уже свершилась, эта самая революция. Там между ними еще толстый бородатый мужик сидел – дискутировали. Ноги в черных чулках задрали до копчика. Так ведь смотреть не на что. Представишь себя между ними, на месте этого мужика, и собственных сексуальных наклонностей как не бывало. Хорошо, что, возможно, не навсегда.
Мало того, что страшны по всем женским статьям, так еще и удивительно косноязычны. Не в смысле, что молчат, болтают беспрестанно, но потрясающую бессмыслицу. Если бы ему пришлось выбирать из этих двоих одну, для сексуальных радостей, то он выбрал бы третью. Валерию Новодворскую. Та, хоть пламенно говорить умеет. Посмотришь такую передачу и понимаешь, откуда сейчас такое засилье голубых, то бишь геев, по научному. Мода модой, но, наверное, они плодятся по очень простой причине. На телевидении полно различных шоу и отчего-то их участницы – сплошные страшилы. Посмотрит на них мужик и думает, нет, лучше с братьями по полу, нежели с такими. О кулинарных радостях, почему-то рассказывает красотка, а о сексуальных утехах …, ну где таких находят.
В это время на развилке дорог, левая уходит на Смоленск, нас и тормозит гибедедешник. По российски. У нас на Беларуси эта, в общем то, необходимая служба, называется по старому ГАИ.
Козыряет, просит документы и очень долго их изучает. Ходит вокруг машины, смотрит на колеса, на фары. Но Старик невозмутим, в этих вопросах он принципиален. Машина в идеальном порядке, документы тоже, мы ничего не нарушили. Дорожный страж тоскливым голосом спрашивает, куда мы движемся. Ему то, что, но объясняем. Больше вроде речь вести не о чем, разве про погоду. Он машет рукой и желает счастливого пути.
Старик опять горячится. Ну, машина крутая, так, что – за это плати всем подряд? Нарушил – нет вопросов. Да хоть бы машина, например, не очень чистая, не пристегнут ремнем безопасности, не показал поворот, трещинка на лобовом стекле. Но ни за что. Неужели уже в России порядки такие?
Дальнейшее движение проходит без приключений. Мы дома.
Глава девятая
Исчезнувший эшелон
… В ночь на 2 октября 1941 года от станции Вязьма в направлении на Ржев – Калинин отошел странный эшелон. Станция горела. Над ней кружились самолеты с черными крестами, сбрасывая бомбы. Эшелон состоял из паровоза, восьми «теплушек», двух пассажирских вагонов и двух платформ. На одной из платформ стояли четыре зенитных пулемета, на другой лежали какие-то грузы, укрытые брезентом. Шесть «теплушек» занимали солдаты НКВД. Две «теплушки» и один пассажирский вагон были опечатаны. Оставшийся вагон занимали несколько офицеров НКВД, двое представителей Государственных банков Белоруссии и Литвы и несколько высших партийных работников с женами и детьми.
Эшелон, под усиленной охраной, перевозил в Москву золото-валютные запасы и мешки советских денег государственных банков из Минска и Вильнюса, а также часть партийных архивов. Железная дорога на Москву, однако, была выведена из строя, по меньшей мере, на несколько дней, в результате бомбежек. Целые участки пути были взорваны немецкими диверсантами. Пришлось двигаться в сторону Ржева.
Эшелон вышел из Минска 25 июня, а через три дня в Минске уже были немцы. Затем почти трехмесячная стоянка на запасных путях в Смоленске, поскольку «зеленый» свет давали воинским эшелонам. Да, и не думал никто, что Смоленск так быстро сдадут, и, что сдадут вообще. Это казалось немыслимым. В Смоленске к нему прицепили вагон из Вильнюса. Из Риги и Таллина вывезти ничего не успели.
А сейчас уже к Вязьме прорвались танкисты 2-ой танковой группы Гудериана. А под Вязьмой ждали своей горькой участи разрозненные войска пяти наших армий….
Во время завтрака к коменданту поезда, с петлицами капитана НКВД, подошел радист и протянул радиограмму. Из нее следовало, что железная дорога перерезана немцами в районе станции Сычевка. До Сычевки уже, – всего ничего. Поезд остановился. К коменданту зашли несколько встревоженных людей, с которыми он не мог не поделиться полученной информацией. Капитан долго изучал карту, а затем приказал позвать к себе машиниста.
Поезд тронулся и минут через десять вновь стал. Капитан вышел наружу, к нему присоединились люди в военном и штатском. Несколько минут обсуждения, затем короткая команда, и стрелки переводятся на другой железнодорожный путь, с покрытыми ржавчиной рельсами и заросший густой травой и бурьяном. Эшелон сворачивает направо, на этот путь….
Впереди показались какие-то высокие курганы и остатки разрушенных зданий и сооружений. Уцелела только проржавевшая башня водокачки. Судя по всему, это заброшенная угольная шахта. Отрывистые слова команды, и двое солдат с биноклями полезли на водокачку. Еще команда, и взрывом противотанковой гранаты сорвана, изъеденная коррозией, огромная металлическая дверь, ведущая в штольню. Капитан, с фонариком в руке, в сопровождении прежней группы шагает в мрачный зев входа в подземные выработки….
Команда, и из теплушек посыпались солдаты, построились, поправили винтовки. Усатый сержант раздает фонари. Две группы, во главе с лейтенантами, скрываются в штольне. Остальные начинают выгружать ящики и мешки из распломбированных вагонов. Винтовки складываются в аккуратные пирамиды, возле которых выставляется охрана, а их владельцы начинают заносить мешки, ящики, какие-то большие опечатанные чемоданы, коробки в темную глубину заброшенной шахты….
Разгрузка закончена. Эшелон задом возвращается к Вязьме. Люди строятся и уходят в направлении Гжатска (ныне Гагарин) на Москву. На месте остается комендант эшелона с двумя саперами. Они стоят в глубокой канаве. Капитан докуривает «беломорину», давит ее каблуком и машет саперам. Один из них опускается на корточки и крутит взрывную машинку. Низко пригибаются. Взрыв полностью заваливает вход в тоннель, одновременно обрушивая его. Капитан смотрит на оседающую пыль, удовлетворенно кивает и вновь машет рукой. Второй взрыв вспучивает землю метрах в тридцати и правее от бывшего входа. Все. Складированные под землей деньги и ценности надежно замурованы в глубине штольни. Долг выполнен. Капитан и его спутники спешат следом за ушедшими….
Такими мне представляются возможные обстоятельства исчезновения эшелона, перевозившего в Москву золото, иностранную валюту, дензнаки СССР и партийные документы, вывезенные из Минска и Вильнюса.
Версия построена не на песке. В ее основу, как водится, легли легенды, рассказы местных жителей. Затем вероятностность подобного развития подкреплена некоторыми документами, книгами, статьями. А на вершину положены общеизвестные факты, до сих пор, толком необъясненные, военными историками.
Мало кто знает, что в Смоленской области добывался, а может быть, и сейчас еще добывается бурый уголь. Одним из центров добычи был город Сафоново, расположенный между Смоленском и Вязьмой. Во всяком случае, еще в 70-х годах прошлого столетия, когда я там бывал, город оставался шахтерским.
Вторым местом, назовем его Гриднево, был поселок, расположенный между Вязьмой и Ржевом. Добыча угля там прекратилась в 30-е годы двадцатого века. Поселок потихоньку вымирал, и, к моменту моего посещения, опять же в 70-е годы, представлял собою полтора десятка деревянных домов и несколько развалин каменных строений. Даже магазина там не было, за продуктами и прочим ширпотребом местным жителям приходилось ездить на велосипедах в соседнее село, находившееся в шести километрах от бывшего поселка.
Причиной же моего посещения этого забытого, не знаю, как богом, но уж, людьми-то, точно, явилось проживание в нем дяди моего троюродного брата Ивана из Москвы, который был старше меня на три года. Иван также приезжал на каникулы в деревню, и мы проводили дни в играх и забавах. У упомянутого дяди в Москве, почему-то, в интернате жил сын Лешка. Этот Лешка столько понарассказывал в Москве Ивану о подземных катакомбах, скелетах в цепях, сундуках с золотом и самоцветами, что тот, однажды и решил подзапастись золотыми деньжатами в заброшенном руднике. Одному и скучно, и страшно. Поехали вместе. Так я стал спутником и подельником своего троюродного братца. Ехать решили на велосипедах. Обычный вид транспорта на Смоленщине для старых и малых. За день, с перекурами, доедем.
К счастью, Лешка, как обычно, летом, был в поселке. Но, разукрашенная им действительность, оказалась несколько иной.
Высоченные терриконы из пустой породы являлись единственной экзотикой заброшенной шахты. В сам тоннель, или ствол, или, как он еще называется, проникнуть оказалось невозможно. Лешка клялся, что раньше лазили по ходам внутрь шахты, опять расписывал страшные приключения, но, похоже, врал. Различные норы, ходы, ямы, траншеи в великом множестве имелись на территории шахты, но все они заканчивались тупиками.
На наши расспросы Лешкин отец подтвердил, – военные, что-то прятали при отступлении, скорее всего оружие и боеприпасы, а потом взорвали шахту. Взрывы он слышал сам, было ему тогда четырнадцать лет. Несколько раз к шахте потом приезжали представители властей, военные, милиция. Первый раз, летом 1943 года, после того, как прогнали гитлеровцев. Потом после войны. Был и экскаватор, и бульдозер, копали в нескольких местах. В шахту проникнуть не удалось, глубокая она, извилистая с множеством боковых ответвлений. Раскопки закапывали. Вновь копали, вновь закапывали. Бывали у шахты и немцы, в период оккупации, но ничего не пытались раскапывать.
Примерно такие же рассказы с разнообразными вариациями мы услышали и от других жителей поселка. Вариации заключались в различии содержимого спрятанного. Кто утверждал, что в шахту закатили «катюши», кто – вагон с золотом, кто, – что туда свезли деньжищи со всей области. Вплоть до секретнейшего оружия, чтобы не захватил враг.
Легенда отпечаталась в моей подростковой памяти незавершенным загадочным строением и позже, поскольку я всю жизнь интересовался военной историей, дополнялась кирпичиками свидетельств из различных источников. Где-то я читал о вывозе золотого запаса из Минска и Вильнюса. Порой противоречивые версии о судьбе эшелона. Даже, по-моему, воспоминания участника вывоза ценностей и архива из Минска. Я не собирал сведения из источников, как это делаю сейчас.
« Штаб по поиску при комитете по вопросам безопасности Союзного государства возглавляет заместитель председателя КГБ Белоруссии генерал-майор Иван Юркин».И далее. «… коллекция включала золотые изделия из раскопок Помпеи, редкие и особо ценные монеты, картины известных художников, старопечатные и рукописные книги.», «…чрезвычайно ценной оказалась информация очевидца вывоза ценностей Петра Поддубского. Последний заявил, что 13 июля 1941 года он, будучи тогда водителем одной из частей, подогнал к зданию обкома партии грузовик, в который загружались для вывоза ценности. П.Поддубский, который лично в погрузке не участвовал, услышал слова военных: „Какой красивый крест“. Затем груз взяли под охрану сотрудники НКГБ, и автомобиль в составе колонны из еще трех грузовиков отправился в Москву. В одном из автомобилей груз сопровождал 1-ый секретарь ЦК КПБ Пантелеймон Пономаренко…».(Газета «Труд» № 131 от 13.07.2001).
Речь идет о вывозе ценностей из Могилева, и, в их числе белорусской национальной святыни и непревзойденного произведения искусства – Кресте Ефросиньи Полоцкой. Следы его теряются. Это одно из многочисленных свидетельств вывоза ценностей из Белоруссии в начале войны. Немногие из них впоследствии найдены.
К сожалению, сейчас мне удалось найти лишь одно доказательство эвакуации банковских резервов, но оно весьма достоверно и весомо. «…Вывоз населения и материальных ценностей продолжался. Последним из Минска 25 июня ушел эшелон с ценностями банков Беларуси, который… вела паровозная бригада машиниста А.И.Горбунова…».(«Белорусская железная дорога: первые дни войны»).
А теперь, общеизвестные факты, которые, на мой взгляд, косвенно подтверждают этапы прохождения эшелона. Более того, пытаются повлиять на его судьбу.
Факт первый. В момент выхода эшелона из Вязьмы, в лесах, в основном, юго-восточнее города находятся пять советских армий: 16-я, 19-я, 20-я, 24-я и 32-я. Немецкие танковые клинья уже обходят группировку с двух сторон, но наши войска не уходят. Приказа на отступление нет.
2 октября эшелон разгружается у поселка Гриднево возле заброшенной шахты. В тот же день, командующий Западным фронтом С.К.Тимошенко, принимает решение об отступлении. Решение об отводе войск на ржевско-вяземский рубеж утверждает Ставка Верховного Главнокомандования. Совпадение? Или Вязьму удерживали до отхода эшелона, а впоследствии отслеживали его маршрут? Эшелон был радиофицирован.
Если так, то за его спасение заплачена чрезмерная цена. Приказ на отход армий отдан поздно, танковые клещи сомкнулись. В окружении оказались 37 советских дивизий, 9 танковых бригад и 31 артиллерийский полк – сотни тысяч солдат. Часть из них погибли в боях при попытке вырваться из кольца, остальные попали в плен. Одним из первых 8 октября погиб со своим штабом командующий 20-й армией генерал-майор И.К.Ракутин, о поисках останков которого, я упоминал выше.
Может быть, поэтому об эшелоне постарались забыть?
Факт второй. Удары на Москву наносились двумя немецкими группировками группы армий «Центр». Одна из них наносила удар 3 октября южнее Вязьмы ударным кулаком 2-й танковой группы генерала Гудериана. Вторая – севернее, из района Духовщины силами 3-й танковой группы генерала Гота, которая в тот же день внезапно меняет направление, и, вместо московского направления, движется на Сычевку (вспомните радиограмму, полученную комендантом эшелона) и Зубцов (под Ржевом). Снова совпадение? Или танки пошли на перехват эшелона?
Факт третий. Официальной историей отчего-то замалчиваются кровопролитнейшие сражения по ликвидации Ржевского выступа. Казалось бы, немцам невыгодно было удерживать этот выступ, грозивший им окружением. А они держали здесь фронт вплоть до марта 1943 года. За это время наши провели три крупных наступательных операции: Ржевско-Вяземскую (3 января – 20 апреля 1942 года), Ржевско-Сычевскую (30 июля– 23 августа 1942 года) и Ржевско-Вяземскую (2-31 марта 1943 года). А 3 марта немецкие войска внезапно сами оставили Ржев. В районе Ржевской дуги было сосредоточено около одной шестой всех дивизий вермахта на Восточном фронте и полуторамиллионная группировка советских войск. Фактически это было непрерывное сражение, в котором с обеих сторон погибли сотни тысяч солдат. Его можно считать одной из самых кровавых битв Второй Мировой. Почему немцы так удерживали этот район? Не потому ли, что здесь теряются следы эшелона? Или опять совпадение?
Стоимость золотовалютных резервов банков двух республик, наверняка, была немалой. Скажу больше, огромной. Нам золото и валюта были необходимы, и не только для оплаты ленд-лизовских поставок союзников. Немцам – по причине отсутствия своей нефти, многих стратегических ресурсов и так далее. В Германии лишь 18 % стратегического сырья были собственными, остальное ввозилось из-за границы.
Проиллюстрируем это простейшим примером.
«…В 1941 году ни один из наших танков не мог сравниться с Т-34, имевшим 50-мм броню…».(Ф.Меллентин «Бронированный кулак вермахта»). Гудериан описывает, как 11 октября 1941 года его 24-й танковый корпус подвергся ожесточенной контратаке северо-восточнее Орла и замечает : «Множество русских танков Т-34 приняли участие в бою и нанесли тяжелые потери немецким танкам. Качественное превосходство, которое мы имели до сих пор, отныне перешло к противнику.»(Г.Гудериан «Воспоминания солдата»).
Пушки, установленные на немецких танках, в то время, не могли пробить броню Т-34, а тем более КВ («Клим Ворошилов»), лобовая броня которого достигала 105 миллиметров. Не пробивали их и немецкие противотанковые пушки. А, русские танки, тем не менее, горели. В чем же дело? Не немецкая же мотопехота жгла их бутылками с горючкой.
В.Башанов в своей книге «Танковый погром 1941 года» подробно исследовал боевые действия танкистов и привел ужасающие цифры наших потерь. Но не пишет, каким способом уничтожались наши Т-34 и КВ.
Оказывается, для борьбы с этими танками использовались 88-миллиметровые зенитные орудия. Но они нужны были, в первую очередь, для борьбы с англо-американской авиацией, которая и днем, и ночью висела над городами Германии.
А затем Крупп создал 75-мм противотанковую пушку ПАК-41, в которой были применены совершенно новые технологии. Сужающийся канал ствола сжимал изготовленный из легких сплавов снаряд, так что он вылетал из выходного отверстия, диаметр которого был всего 55 миллиметров, с бешеной скоростью и громадной пробивной силой. Но для изготовления корпуса такого снаряда требовался вольфрам, которого в Германии не было. И в нейтральной Швеции за марки его не купишь, требуется золото или валюта. Вольфрам же требовался сотнями тонн, это вам не спиральки в электрических лампочках.
Не от хорошей жизни немцы наладили производство фальшивых фунтов стерлингов, которые были даже лучше настоящих, и отличить их не могли даже банковские эксперты. И не из чистого изуверства эсэсманы выдирали золотые зубы у узников концлагерей. И «еврейский вопрос» решался не только из расовых побуждений.
Рейху нужны были деньги. Деньги, принятые во всем мире. То есть золото и ходовая валюта. Что и находилось в нашем эшелоне, в очень немалом количестве.
Не стоит сбрасывать со счетов и находившиеся там советские деньги, которые были в ходу в стране до 1961 года, хотя отчасти и обесцененные реформой 1947 года.
Что-то было и в партийных архивах. Может те же ценности (смотри эвакуацию Могилевского обкома партии), в том числе и не найденный до сих пор Крест Ефросиньи Полоцкой? Вряд ли за сотни километров в Москву повезли бы постановления и решения партийных органов. В Москве и своих хватало.
Немцам позарез нужен был эшелон, точнее его содержимое. Отсюда и смена направления главного удара, и, невыгодное, с военной точки зрения, удержание Ржевского выступа в течение длительного времени. Они искали пропавший эшелон….
Невероятная версия?
Вспомните, сколько в последние годы невероятных версий стало фактами.
И, куда ни ткни, первичными являются материя, экономика, материальные ценности. А уж потом, чувства и прочие человеческие придатки. Даже в мрачное средневековье, фанатичные инквизиторы не сжигали и, не предавали смерти иным способом, кого попадя. Посмотрите-ка, списки их жертв. За редким исключением, богатые и обеспеченные люди. Они считали, что ересь заразна. Но «заразное» имущество и деньги казненных не сжигали, а обращали в доход. Кому? Частично монарху, а остальное святой церкви, то есть себе.
