Текст книги "Визит к Тёмным (СИ)"
Автор книги: Валерий Иванов-Смоленский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)
Наконец, из двери поочередно стали вываливаться участники громких научных дебатов. Их вид отнюдь не свидетельствовал о былой научной общности. Объединяющими признаками были уже всеобщая взъерошенность, красные пятна на лицах, сбитые на бок галстуки и полубезумные взоры. Они уходили молча, но в движениях их рук и даже походке ощущалась непримиримая ожесточенность и готовность вновь вступить в схватку.
Егор робко заглянул в полуоткрытую дверь кабинета, ожидая увидеть следы некоего побоища. Но все было нормально. Лишь хаотичность расставленных, где попало, стульев да испещренная мелом черная доска, под которой лежал уже тонкий слой меловой крошки с вкраплениями более крупных осколков, говорили о накале полемики. У хозяина кабинета изрядно пострадала лишь борода, напоминавшая собой заросли низкорослого кустарника, по которому проскочило уходящее от погони стадо бизонов. Пиджак в двух местах был испачкан мелом. Но взгляд был вполне осмысленным, хотя и несколько блуждающим.
– Этого не может быть, потому что этого вообще не может быть, – прорычал профессор, еще не остыв, – вот и все доводы. Из-за чего наука годами, десятилетиями, а то и веками топчется на месте. Псевдонаучную провокацию, видите ли, кто-то учинил. Подсунул несуразицу, помноженную на небывальщину, разбавленную математической абракадаброй… Да этим листкам цены…
Тут он опасливо покосился на свой монументальный стол. Но листки были на месте, и Николай Фомич плюхнулся на первый попавшийся стул, приглашая Егора на соседний. Академик уже забыл свои собственные первоначальные эпитеты в адрес безвинных бумажных носителей информации.
– А, что в них? – осторожно спросил подопечный, опасаясь вызвать новую бурю эмоций, но страстно желающий узнать, что же такое могла нацарапать рука карапуза. Нечто необычное, потрясшее мирные устои серьезного научного учреждения.
– В них все, – неожиданно спокойно и серьезно произнес Николай Фомич. – Все будущее науки. Все об окружающем нас мире. Все о нашем прошлом и будущем… Если, конечно, сможем расшифровать и, главное, понять.
Теперь уже нарастало смятение Егора. Его мозг активно протестовал против мысли об авторстве потрясшего ученых труда, написанного его маленьким гостем.
– Этого не может быть, – шепнули его губы, забыв, что повторяют уже сказанное хозяином кабинета.
Академик, тем временем, попытался рукавом пиджака стереть белые пятна, что плохо получалось.
– Николай Фомич, – умоляюще сказал Егор, – ну, хоть в двух словах объясните.
– А что я могу объяснить, когда я сам пока еще не понимаю сути изложенного здесь. Я могу только предполагать, о чем идет речь и то, только судя по графическим иллюстрациям, если их можно так именовать. Математическая же составляющая для меня, как… как…, – и не найдя сравнения махнул рукой.
Он привстал и потянулся за одним из листков.
– Например – вот это, судя по всему, схематическое изображение черной дыры. Имеешь представление об этих загадочных объектах Вселенной?
– Самое общее, – честно признался Егор, вспоминая написанное в книгах, – после вспышки Сверхновой звезда, увеличившись в размерах в сотни тысяч раз, начинает сжиматься, доходя до определенного предела. Далее возникает такое состояние, когда ее гравитационный радиус или радиус Шварцшильда, не позволяет сжавшейся до невыносимых пределов звезде, испускать даже фотоны света. Она все поглощает, но ничего не выпускает, в связи с ужасающей силой тяжести. Поэтому становится невидимой…
– Примерно так, – усмехнулся профессор, – хотя и по-дилетантски. Не буду давать тебе чисто научную трактовку, чтобы окончательно не запутать. Скажу лишь об одной особенности этого рисунка. Смотри. Тебе ничего здесь не кажется странным?
Егор честно вытаращил глаза. Но никаких выдающихся особенностей не заметил. Ну, черный круг и какие-то конусы по бокам.
– Вот по этому конусу в черную дыру попадает все, что оказывается в пределах ее чудовищного тяготения. Другие звезды, планеты и более мелкие и разряженные космические объекты. Она заглатывает в себя все, ничего не выпуская, даже лучи света.
Николай Фомич указал кончиком ручки в правый конус, острием упиравшийся в черный овал.
– Но здесь почему-то изображен и второй конус, – он ткнул ручкой на вершину другого конуса, примыкавшего к левой стороне черного кружка. Этого быть не должно.
– Почему?
– Во-первых, лучи света, образующие, так называемый, горизонт событий, то есть границу черной дыры, по законам математической физики никогда не смогут сблизиться. А, площадь горизонта может увеличиваться со временем за счет притягиваемой материи, но никогда не будет уменьшаться. Понятно?
Егор неуверенно кивнул головой.
– В то же время, черная дыра обладает энтропией, – увлеченно продолжал профессор, а значит – у нее должна быть (и есть) температура. Любое тело, имеющее определенную температуру, дает невидимое излучение, так как второй закон термодинамики незыблем при любых условиях. Но черная дыра не может испускать и это излучение, поскольку ничто не выходит из нее за горизонт событий…
Профессор увлекся и едва не проткнул листок острым концом ручки. Он сразу же опустил драгоценный листок на стол и осторожно разгладил его своей ладонью, вглядываясь – не оставил ли он случайного следа, который может завести в тупик будущих исследователей рисунка.
– И вдруг – второй, исходящий из черной дыры конус, – профессор успокоился и победно усмехнулся. – Значит, лучи света сблизились и, более того, пересеклись внутри пространства черной дыры. И она стала отдавать свою массу и энергию кому-то более могущественному…
Академик осторожно, тупым кончиком ручки коснулся неопределенно штрихованной массы, в которую упирался конус своим широким раструбом.
– А это уже – нон-сенс, – раздельно сказал он. Этого быть не должно ни при каких обстоятельствах, иначе все наши физические и математические законы неверны. Чего, в свою очередь, быть не может, поскольку они уже апробированы практикой.
– Об этом и шел такой горячий спор в Вашем кабинете?
– А что, даже в приемной слышно было?
– Еще как.
Николай Фомич озорно улыбнулся.
– Самые заядлые спорщики – это ученые, – констатировал он. – Но вопрос остается открытым…
– Почему, – удивился Егор, – раз это идет вразрез со всеми научными законами…
– Дело в том, что неизвестный автор далее доказывает свою правоту математическим путем. И, похоже, он, действительно знает нечто идущее поперек и вопреки всем земным законам.
– Но, – сказал Егор, осторожно подбирая слова, – вы, возможно, просто не нашли никаких ошибок в его вычислениях? А они…
– Ошибок? – вскинулся профессор, – о них пока не может идти и речи, поскольку все еще нужно расшифровать. Там в одном символе кроются десятки понятий и формул.
– И много таких черных дыр во Вселенной?
– Открыто пока несколько их десятков. Но специалисты предполагают, что порядка трехсот на каждый кубический световой год. Знаешь что-то о световом годе.
– Конечно, – уверенно ответил Егор, – световой год – это расстояние, которое свет, преодолевающий за секунду около трехсот тысяч километров, проходит за земной календарный год, – и сам ужаснулся этой бездне, прикинув в уме неохватные просторы.
– То есть, их достаточно много, – произнес академик с некоторой неуверенностью, – но – главное, что процесс возникновения черных дыр, как показывают наблюдения, все убыстряется. А иногда они вообще бесследно исчезают, чего уж быть никак не должно ни по каким законам. Помнишь: ничто в природе бесследно не исчезает и…
Егор без запинки продолжил известную еще со школьной скамьи формулировку.
– Ладно, – спохватился профессор, – не буду тебя больше окутывать научным и околонаучным туманом, да и некогда… В связи с этими записками появляется масса неотложных дел. Бюрократических. Которых я терпеть не могу. Нужно сейчас писать письмо в президиум академии наук, прилагать научные обоснования, просить правительство о дополнительном финансировании для исследования и разработки темы…
Егор сочувственно вздохнул. Сам он не любил даже заполнять жировки на оплату квартиры.
– Да еще, пожалуй, один наш институт ее и не потянет, – с сомнением сказал Николай Фомич, – придется привлекать смежников, а это такая головная боль… Ну бывай, подающий надежды астроном. Подкинул ты задачку…
Профессор еще и не догадывался, как он близок к истинности сказанного и как далек от настоящей истины, ее сути и масштабов.
Егор пожал протянутую руку и поспешил к себе домой, где, как он помнил, ждал его прибытия малыш.
Глава четвертая. Темное Вещество
– Смотри, Закатин, – грозно сказала Иришка, что ей вовсе не шло, – я надеюсь, ты не вовлекаешь моего сына во что-то нехорошее.
– По-моему, – Егор в сомнении подышал в телефонную трубку и вполне искренне заметил, – это он меня вовлекает, Димон твой ненаглядный.
– Оба вы хороши, – Иришка счастливо засмеялась, – верни мне его не позже десяти. Поесть хоть себе купил?
– Э-э-э, – начал Егор, действительно забывший о покупке съестного.
– Все понятно. Впрочем, на тебя и не надеялась… Я заранее приготовила для вас бутерброды. Димка принесет. Чай – есть хоть?
– И даже кофе, – Егор сглотнул слюну, он зверски проголодался.
– Не смей мне поить ребенка кофе – детям в таком возрасте…, – назидательно начала заботливая мамаша.
– Ирка, да знаю я…
– То-то!
Малыш примчался буквально через секунды, после звонка Егора к Ирине. Протянув хозяину пакет с бутербродами, он стал снимать башмачки и вдруг всплеснул ручонками.
– Ой! А я книжки забыл дядя Егор.
– Не к спеху, – буркнул дядя, плотоядно посматривая на пакет, – давай поедим сначала, а?
– Я не хочу, я недавно покушал, я тебя подожду.
– Погоди, у тебя же вроде что-то срочное, – Егор пока сознательно избегал темы листков.
– Я бы хотел поработать на твоем компьютере, – он так и сказал «поработать», будто всю свою маленькую жизнь этим только и занимался.
Но Егор после случившегося за последнее время, похоже, утрачивал потихоньку способность удивляться. Он лишь машинально взвесил руками пакет и утвердительно кивнул головой.
– Конечно. Садись. Давай что-нибудь подложим под тебя на кресло, а то тебе неудобно будет.
Включив компьютер, он, однако посмотрел на ребенка с сомнением.
– Сумеешь обойтись без моей помощи?
– Думаю – да. Только найди мне самый полный и быстрый поисковик.
– Англо или русскоязычный, – отчего-то схохмил хозяин компьютера, которого слово «поисковик» царапнуло.
– Лучше смешанный, но с уклоном на английский язык.
Егор пожал плечами, неопределенно хмыкнул и открыл своему маленькому приятелю поисковую систему Google. Малыш поерзал, устраиваясь поудобнее и невозмутимо накрыл ручонкой мышку.
Сам хозяин торопливо двинулся на кухню, где включил чайник и принялся за содержимое пакета. Уминая свежие ломти мягкого белого батона с розоватыми кружками докторской колбасы внутри, он размышлял о странности последних событий. Реальность их уже не вызывала никаких сомнений, но все равно понимание серьезности происходящего пока к нему не пришло. Он смотрел на творящиеся чудеса, а это были явно чудеса, как бы со стороны. И включиться в суровую действительность полноценным участником не спешил.
– Дядя Егор! Можно тебя на минуточку?
Он отложил бутерброд, тщательно вытер пальцы бумажной салфеткой и пошел на зов.
– Теперь можно с уклоном на русскоязычный, – попросил малыш.
Егор молча вывел на экран Rambler и вновь отправился на кухню, где уже закипел чайник. Он меланхолично дожевал остатки бутерброда и потянулся еще за одним, но вовремя вспомнил, что есть и второй едок, который, возможно, тоже захочет перекусить. После угощения ароматным напитком в институтской приемной собственный чай показался ему безвкусным. Еще бы – кто же заваривает чай в пакетиках. Это только в рекламных роликах облизываются, глядя на какой-нибудь пакетный Липтон. Приготовить настоящий крупнолистовой цейлонский чай, конечно, надо уметь, но зато вкус у него. Егор вздохнул. Как ни переводи мысли на постороннее – придется возвращаться к возникшей проблеме. А что это проблема – он уже не сомневался.
Когда он возвратился к малышу, тот уже покинул поисковик и сосредоточенно изучал, или скорее читал, какой-то текст на английском языке, перемежавшийся длинными математическими формулами.
При появлении своего взрослого покровителя он свернул текст и указал Егору курсором на два майкрософтовских документа, которых, Егор это знал точно, ранее на рабочем столе компьютера не было.
– А, можно их распечатать?
– У меня нет принтера, – озадачился Егор. – Это надо скачивать на дискету и где-то распечатывать.
– Ну, придумай что-то, – малыш смотрел серьезно и требовательно, – очень нужно.
– А что там?
– Списки необходимой мне литературы, которую надо поискать в библиотеках. В Интернете этих книг нет и…
– Послушай, Димон, – решительно сказал Егор, – я никак не врублюсь, что уже происходит, а ты затеваешь…
– Дядя Егор! Это совершенно безотлагательно и необходимо, – малыш задумался, – иначе…
– Что иначе, – заинтересовался Егор.
– Я потом обо всем расскажу, – попытался отложить выяснение своих коварных замыслов малыш.
– Сейчас рассказывай! – потребовал его взрослый соучастник.
– Хорошо, – малыш вздохнул и потер покрасневшие от общения с монитором глаза, – только я и сам еще не все понимаю.
Он повернулся всем креслицем к Егору и начал рассказывать.
– Значительную часть Вселенной занимает агрессивная материя с неизученными до конца свойствами. Земные ученые дали ей название Темное вещество.
– Я где-то читал об этом, – пробормотал Егор.
– Оно не имеет определенной формы. И обладает разумом. Но разум этот простой и прямолинейный.
– Поясни, пожалуйста.
– Ну, оно не может мыслить абстрактно, не обладает фантазией и логикой. А без этого невозможно что-либо изобрести или открыть. Но исполинские резервы позволяют Темному веществу производить колоссальные операции с материей.
– Ты сказал – оно агрессивно.
– Да. Темное вещество пожирает звезды, планеты и иные космические тела.
– Что? Ты соображаешь, что говоришь?
– Дядя Егор, это не мои знания, – укоризненно произнес малыш, – мне передал их Создатель.
– Создатель…, – пробубнил себе под нос Егор, – а это, что еще за персонаж?
– Я потом расскажу, попозже. Иначе у нас получится такая мешанина… Давай сначала – про Темное вещество.
Егор молча кивнул головой.
– Так вот. Темное вещество способно преобразовывать материю и создавать различные органические и неорганические соединения.
– Перестраивать материю? Но…
– Преобразование материи достаточно простая операция, – малыш был невозмутим. – Просто нужно знать с чего начать, а также, где и в какой момент оказывать воздействие на определенные точки. А дальше процесс идет автоматически, по законам предопределенным природой.
– Ну да, совсем просто, – мрачно сыронизировал Егор, – взял шило и ткнул, куда следует… Чего проще.
– Правильно, – к его удивлению согласился малыш. – Например, как вызвать цунами? Для этого потребуется воздействовать на определенную точку земной коры под океаном. Происходит сдвиг пластов земной коры и начинается необратимый процесс, который уже проходит в точном соответствии с законами природы и который уже не остановить. Он неуправляем извне. Так и в космосе.
– Как именно?
– Точно не знаю. Но приблизительно следующим образом. Берется обычная звезда, типа нашего Солнца…
– Берется кролик за задние ноги…, – едва слышно, по-ребячески процитировал Егор, начавший серьезно опасаться за состояние своего душевного здоровья и добавляя в диалог изрядную дозу грубого юмора и здорового скептицизма.
– …И производится вмешательство в ядерные процессы, которые активизируются и ускоряются. Звезда начинает быстро возрастать в объеме, а затем сбрасывает свою оболочку и стремительно расширяется. При этом ее светимость возрастает во многие миллионы раз. Это явление названо вспышкой Новой звезды.
– Но ведь не все Новые продолжают свое дальнейшее одинаковое преобразование, – не преминул блеснуть своими знаниями Егор, – одни превращаются в красных карликов, другие – в белых, и лишь единицы вспыхивают, как Сверхновые.
– Не все, – согласился малыш, – здесь, вероятно, есть свои сложности. Процесс и далее искусственно катализируется, в результате чего в недрах некоторых звезд наступает гравитационный коллапс, и звезда взрывается уже, как Сверхновая.
– Как Сверхновая, – эхом повторил его внимательный слушатель.
– После взрыва часть звезды становится чисто нейтронным телом…
– В астрономии их именуют пульсарами…, – продолжил Егор.
– Пульсарами…, – подтвердил малыш.
– А оставшаяся часть образует волокнистую туманность, – подтвердил свою эрудированность Егор.
– Точно, – малыш с уважением взглянул на своего взрослого собеседника, и Егору оно не показалось нарочитым, – а далее – из нейтронной звезды образуется Черная дыра.
– Каким образом?
– Тело звезды продолжает сжиматься до невероятных размеров. И, если оно сожмется до размеров меньших его гравитационного радиуса, то уже никакие частицы и излучения не могут преодолеть чудовищное поле тяготения и вырваться наружу. Это явление земными учеными названо радиусом Шварцшильда, по имени его первооткрывателя.
– То есть, звезда становится фактически невидимой?
– Да. Невидимой зрительно, но ее можно обнаружить по тяготению, либо по характерному излучению заглатываемого звездой извне межзвездного газа.
– И, таким образом, все эти процессы осуществляются самой материей, в соответствии с космическими законами?
– Верно. Необходимо только в определенные моменты подбрасывать в эти процессы катализаторы, – малыш помолчал и добавил, – что и делает Темное вещество. Ничего сложного.
– Темное вещество? – Егор ошарашенно уставился на своего маленького просветителя. – Ничего сложного? Да это же чудовищно! Ты утверждаешь, что это чертово Темное вещество…
– Я не утверждаю, – мягко поправил его малыш, – я просто передаю тебе то, что мне стало известно от Создателя.
– Черт меня побери! – рявкнул Егор. – От твоего невинного рассказика надо немного очухаться! Пойдем пить чай?
– Пошли, – согласился мальчуган и сполз с креслица вместе с подушкой.
От последнего бутерброда Димка отказался, и он достался Егору. Меланхолично, уже не ощущая прежнего восхитительного вкуса, жуя батон с колбасой, искатель астероидов пытался проникнуть поглубже в суть рассказанного малышом.
А тот, пыхтя и надувая щеки, глотал из чашки горячий чай и в сторону Егора не смотрел, видимо занятый этой самой сутью в иных параметрах.
Егор только принялся за свой чай, а малыш уже аккуратно поставил свою чашку на край стола. Но не уходил, сидел молча, полностью углубленный в себя. Егор поставил чашки в мойку и потеребил его за плечо. Глаза малыша тотчас обрели подвижность и вопросительно уставились в лицо взрослого.
– Я сейчас сбегаю на почту, – озабоченно сказал Егор, – там есть отдел, где, делают распечатки текстов. Побудешь немного один?
– Не вопрос, – по-взрослому ответил малыш, – я пока позанимаюсь с компьютером. Мне еще многое надо найти.
Придя с почты, Егор застал удивительную картину. Весь экран монитора заполонили интернет-файлы с англоязычными названиями. Они все выскакивали и выскакивали из необъятных глубин Сети. Его юный воспитанник мгновенно просматривал раскрывающиеся окна файлов и также моментально принимал решения. Одни он сразу же удалял, а другие, таковых было большинство, отправлял в созданную им на рабочем столе папку желтого цвета без названия.
Егор тихо положил на столик стопочку распечатанных листов и отправился на кухню мыть чашки. Он еще не мог и предполагать подлинных масштабов последствий того злополучного вечера, когда взор ребенка проник сквозь систему окуляров телескопа в сторону созвездия Персея. Беспредельно отдаленная мерцающая звезда со зловещим арабским названием, переводимым как Дьявол, втянула ничего не подозревающих людей в решение задач вселенских масштабов.
Он не знал, что сама Алголь погасла несколько тысяч лет назад, и он наблюдал лишь далекое прошлое звезды. Нынешнее ее состояние увидят лишь потомки землян через несколько тысяч лет… Если потомкам суждено будет родиться…
Глава пятая. Абсолютное оружие
В просторном кабинете за массивной и длинной приставной столешницей сидело шестеро мужчин. Кресло за столом, над которым на стене висел портрет президента, пустовало. Вел совещание вице-премьер, который умышленно не сел в пустовавшее кресло хозяина кабинета – председателя ФСБ, чтобы подчеркнуть неформальность и демократичность данной встречи. Из сидящих лишь двое были в генеральской форме: министр обороны со знаками различия генерала армии и заместитель председателя ФСБ по оперативной работе, на котором был мундир генерал-лейтенанта. На остальных были одеты ладно скроенные модные костюмы приглушенного серого тона, белые рубашки и неяркой расцветки темные галстуки.
– Начнем с Вас, Сергей Петрович, – негромко произнес председательствующий, обращаясь к седовласому полноватому мужчине в золотых очках, – что Вы можете пояснить нам по этому поводу, как глава всей нашей науки.
Президент Академии наук встал и застегнул пиджак на одну пуговицу.
– Собственно говоря…, – начал он.
– Сидите, сидите, – замахал рукой вице-премьер, – никакого официоза, рабочий обмен мнениями.
Седовласый сел, вновь расстегнул пиджак и продолжил.
– Я знаю пока немногое и то, со слов Николая Фомича, – он кивнул на сидящего рядом с ним представительного мужчину с аккуратной темной бородкой с проседью, – может быть, мы предоставим слово сначала ему.
Председательствующий перевел взгляд и утвердительно кивнул головой.
– Директор научно-исследовательского института ядерной физики при Академии наук Колбанов, – слегка привстав, представился бородатый, – с чего начинать?
– Как водится, с начала, – позволил себе пошутить вице-премьер.
– Хорошо, – мужчина погладил ладонью бороду и приподнял над столом стопку листков, – хотя должен предупредить всех присутствующих, что казус столь удивителен… Столь необычен… И настолько необъясним… Короче говоря, он пока не поддается никакому разумному рациональному истолкованию…
– Что имеется в виду под разумным рациональным истолкованием? – вопрос задал министр обороны, – если можно, оперируйте понятиями, доступными людям непричастным к вашей сложной науке. Извините.
– Этот случай не поддается научной трактовке с точки зрения наших современных знаний, – пояснил директор института, – более того, нам не хватает знаний, чтобы его расшифровать, не говоря уже о том, чтобы понять.
– Я думаю не только знаний, но также времени и имеющихся ресурсов, – добавил президент Академии наук, – наукоемкость этого, с позволения сказать, труда…
– Предупреждение принято, – положил конец начинающейся научной дискуссии многоопытный вице-премьер, – итак, уважаемый Николай Фомич – откуда взялись эти тетрадные листки?
– Эти листки – уже не эти, – ворчливо заметил бородатый, – это всего лишь копии, – и я не понимаю, зачем…, – он перевел взгляд на председателя ФСБ.
– У нас они будут целее, – поспешно ответил тот, – согласитесь, здесь содержатся государственные секреты, и мы не можем даже допустить возможности их утраты.
– Тем более что ваши институтские сейфы – обычные консервные банки, только прямоугольной формы и крупнее, – добавил зампред ФСБ по оперработе, – они не являются преградой даже для домушника-новичка, не говоря уже о медвежатниках или серьезных современных шпионах.
– Товарищи…, – укоризненно произнес вице-премьер, – давайте все-таки выслушаем специалиста по существу, а всякие технические проблемы решим потом. Уточняющие вопросы только по сути.
– Эти листки, их всего девять, мне принес сын моих старинных приятелей, – начал степенно ученый-ядерщик, – зовут его Егор Закатин. Его родители четыре года назад погибли в автомобильной катастрофе, и с тех пор я осуществляю над ним нечто вроде опеки. У нас с ним есть и один общий интерес – мы оба увлекаемся астрономией. Моя первая специальность вообще-то астрофизика, наука на стыке… Ну, об этом потом. Так вот, Егор уверяет, что нашел эти листки случайно, и поскольку они относятся, как он полагает, к его любимой астрономии, он попытался в них разобраться. Но ровно ничего не понял…
– Нашел случайно где? – тотчас спросил вице-премьер.
– Ну, я не уточнял, да это и не суть важно…
– Позвольте, я доложу, – привстал генерал-лейтенант.
– Да, Александр Викторович.
– Закатин уверяет, что нашел их в нише для цветов, расположенной на стенке у подъезда дома, в котором он проживает. Эти данные косвенно подтверждены.
– Хорошо, – вице-премьер вновь кивнул ученому.
– Листки заполнены графическими рисунками и математическими выкладками и формулами. Причем все данные закодированы.
– Каким образом? – спросил министр обороны.
– Это сложно объяснить. Скажем так: каждый изображенный там символ вмещает, по меньшей мере, несколько математических формул и уравнений. А, если удастся расшифровать их полностью, то это получится многотомный научный труд колоссальной насыщенности новой для нас информацией.
– Что, значит, удастся, – недовольно проговорил вице-премьер, – вы – наука, и вы должны бросить на это все силы, уважаемый профессор.
– Вот уже вторую неделю весь наш институт работает над первым листочком. Я повторяю: весь институт – свыше трехсот научных работников… И мы расшифровали лишь часть самой первой строки, – с горечью произнес профессор.
– Что? – министр обороны не смог скрыть своего изумления, – весь институт?
– Да. Причем это делается с помощью компьютерной техники и специально разработанных для этого нашими коллегами программ. Люди сидят днем и, можно сказать, ночью.
Вице-премьер откинулся на спинку стула. Было очевидно, что эти слова его весьма поразили, но он промолчал.
– Я думаю…, – сказал президент Академии наук и сразу пояснил и поправился, – мы уже обсуждали эту проблему в тесном научном кругу… Так вот, мы думаем для того, чтобы расшифровать содержание листков полностью надо на годы… На годы, – подчеркнул он, – посадить за эту работу все научные резервы мира.
– Так, что же это такое? – не выдержал министр обороны, – безразмерный ящик Пандоры какой-то! Вы отдаете отчет своим словам?
– Отдаем, – спокойно ответил уже вновь профессор, – знания, изложенные там, – он ткнул пальцем в листки, – многогранны и почти безграничны. Они перевернут все наши научные представления о существующей действительности.
– Какие темы там затронуты? – вице-премьер снова обрел спокойствие.
– Точно сказать никто не сможет, – профессор пожал плечами, однако, судя по графическим составляющим – это, прежде всего природа вещества и различное его состояние. Кроме того, вопросы возникновения Вселенной, причины возникновения антивещества и «черных дыр»…
– Черных дыр? – снова вскинулся министр обороны, – это что – специальная терминология? Что означает это понятие?
– На эту тему нам с вами надо прослушать целый курс лекций, – мягко вмешался вице-премьер, – и то, вряд ли, придет понимание их сути. Не будем на этом останавливаться. Что еще?
– Еще соотношение пространства и времени, квантовая природа гравитации, экспоненциальность Вселенной…, – начал перечислять бородач, постукивая в такт пальцами по столу.
– Довольно! – положил конец вице-премьер, – Вы нас задолбаете, извините за выражение, своими специфическими терминами. Давайте по-другому. Где Вы видите практическое применение содержимого этих теоретических дисциплин?
– Где? – лишь на мгновение задумался профессор, – да, повсюду!
– Например?
– Например? В преобразовании материи. Еще Аристотель считал, что всякий кусок вещества можно бесконечно дробить на все меньшие и меньшие кусочки, так и не дойдя до такой крупинки, которая бы не делилась. И он был прав. Процесс сей бесконечен. Наука это постоянно доказывает, открывая все новые и новые бесконечно малые микрочастицы.
– И, что? – скепсис вице-премьера был явно направлен на сокращение вступительного слова и освещения самой сути.
– Как – что? – возмущенный профессор клюнул на приманку, – это означает, что все в мире состоит из одинаковых кирпичиков. Из которых можно слепить все, что угодно – от собачьей будки до шикарного особняка. Мы берем, скажем, стол…, – профессор не нашел ничего лучшего, ткнув в столешницу…
– И изготавливаем из него паркет, – продолжил коварный вице-премьер.
– И изготавливаем из него телефон, зеркало, вентилятор…, – бородач азартно поочередно тыкал в находящиеся в кабинете предметы быта, – …растение в цветочном горшке… Да все, чего пожелаем!
– Вы хотите сказать, – министр обороны выпрямился во весь свой немаленький рост, – что, к примеру, из дерева можно получить золото?
– Не получить! Пре-о-бра-зо-вать в золото. Даже воду и воздух можно преобразовать в золото, в любой металл, в любое неорганическое или органическое вещество!
Профессор победно махнул рукой в сабельном замахе. В кабинете воцарилась тишина. Щеки вице-премьера покрылись пятнами – свидетельством о его замешательстве, что бывало с ним крайне редко. Министр обороны грузно рухнул на стул, который едва сдержал удар, скрежетнув по паркету пола всеми четырьмя конечностями. Растерянностью отличались и лица руководителей ФСБ, доселе невозмутимые и всезнающие. Даже президент Академии наук, похоже, был поражен таким простым примером, подтверждающим сложный научный тезис.
Безмолвие, впрочем, длилось недолго. Закаленные кабинетные бойцы разом пришли в себя, и на профессора вразнобой посыпался град вопросов.
– Стоп, стоп, стоп! – закричал опомнившийся вице-премьер и для убедительности постучал по столешнице костяшками пальцев, – давайте по порядку. Он ткнул рукой в сторону министра обороны.
– Вы хотите сказать (вероятно, это была его любимая фраза), – вкрадчиво начал он, – что таким образом можно разрушить оружие противника и его военную технику, а также живую силу врага? И превратить их в прах?
– Хочу, – безмятежно ответил бородач, – только зачем же в прах? Можно во что-то более мирное и полезное. В сады, например, в озера с чистой водой или кислорода добавить в атмосферу. В морской песочек для пляжа, наконец.
Какое то время все сидели молча, переваривая услышанное. Лишь размеренные щелчки маятника старинных напольных часов, стоявших в углу кабинета, нарушали эту неожиданно наступившую тишину.
– Все! Достаточно! – неожиданно резко произнес вице-премьер. Суть понятна. Последний вопрос: для этого необходима какая-то специальная установка?
Этот вопрос застал профессора врасплох.
– Да, – неуверенно подтвердил он, – что-то вроде этого.
– Гиперболоид инженера Гарина, – хмыкнул министр обороны.
– Честно говоря, над этим мы еще не думали… Так вопрос не стоял.
