Текст книги "Солнечный ветер"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава седьмая

Борт орбитальной станции «Салют-6» СССР; Звездный городок – Москва

Февраль 1978 года

Следующий день не обещал ничего особенного в однообразном будничном распорядке. Та же деловая суета, тот же строгий график запланированных еще до старта работ, проверок, экспериментов. Разве что к стандартным обязанностям добавилась необходимость поочередно следить за циркуляциями и перемещениями американского пилотируемого корабля. Страшных предсказаний из уст Ритвицкого накануне не прозвучало, и это тоже поднимало настроение.

«Джемини» висел примерно в той точке, где его оставила станция до начала коррекции орбиты. Не обгонял, не отставал, не снижался и вообще не собирался исчезать из поля зрения. В течение ночи Сергеев с Ритвицким систематически проверяли положение «американца», но каких-либо изменений не заметили.

Утром после завтрака во время первого сеанса связи с ЦУПом руководитель известил о запуске с Байконура первого грузового «Прогресса». После совершения нескольких витков вокруг Земли тот должен был в автоматическом режиме подойти к станции и сам выполнить этапы причаливания и стыковки. На экипаж возлагалась обязанность проконтролировать целиком весь процесс и в случае отказа автоматики подстраховать стыковку в ручном режиме.

Далее космонавты должны были разгрузить прибывший корабль, а по завершении рабочего дня в распорядке значилась баня.

«Господи, хоть бы сегодняшний день прошел без неприятных сюрпризов, – думал Сергеев, завершая начатые накануне дела. – Ужасно надоело постоянное напряжение и ожидание подвоха. И Рита стремительно теряет силы; во время «спиритических сеансов» на него смотреть страшно…»

Обернувшись, он осторожно глянул на друга, возившегося у шкафчиков и уплотнявшего их содержимое перед приемом нового груза. Лицо у Владислава оставалось бледным; силы после очередного скачка давления и кровопотери еще не восстановились, а потому движения выглядели вялыми.

«Нам нужен перерыв в этой нервотрепке. Хотя бы сутки покоя, – вздохнул Сергеев. – Вот если бы сегодня удалось спокойно поработать в соответствии с планом: подготовка к приему «Прогресса», обед, контроль сближения и стыковки, разгрузка, ужин, баня, двадцать пять миллилитров хорошего алкоголя и сон. Это помогло бы Владу немного прийти в себя…»

– «Орланы», ответьте «Заре», – оторвал от раздумий руководитель.

– Да, «Заря», мы на связи, – откликнулся Сергеев.

– «Прогресс» приступил к первому этапу сближения. Через полчаса предлагаю занять места на центральном посту.

– Поняли вас, «Заря». Через пятнадцать минут будем готовы…

* * *

После обеда на станции было тихо. Мерно гудели вентиляторы системы жизнеобеспечения, а из динамиков едва слышно бухтел голос диктора радиостанции «Маяк»:

– По докладу Всемирной организации здравоохранения к десятому февраля 1978 года в мире полностью уничтожен вирус оспы. В ограниченных количествах возбудители смертельно опасного заболевания остались лишь в нескольких специализированных лабораториях, находящихся на территориях высокоразвитых стран…

Прервав все работы, космонавты наспех перекусили и устроились в креслах у центрального поста. «Джемини» оставался в той же точке, не произведя за последние шестнадцать часов ни одной циркуляции.

– «Орланы», я – «Заря», – оглушил голос РП.

– «Заря», «Орланы» на связи, – с готовностью доложил Сергеев.

– Первый этап сближения «Прогресса» завершается. Удаление – два с половиной километра.

– Поняли. К включению автоматики готовы.

– Ждите, «Орланы». Включение по команде…

В томительном ожидании прошла одна минута, вторая, третья.

– Надо бы глянуть на американца, – сказал командир.

– Сейчас, – быстро расстегнул привязные ремни Ритвицкий.

Подплыв к тому иллюминатору, он посмотрел туда, где не так давно видел американский корабль.

– Мать моя Рита!.. – довольно громко прошептал он.

– В чем дело?! – забеспокоился Сергеев.

– Он исчез.

– Оставайся на месте! Начинаю циркуляцию!..

* * *

Станция заканчивала циркуляцию, второй стыковочный узел приближался к заданному курсовому углу. Короткими включениями одного из рулевых двигателей командир замедлял вращение.

«Обычно так и происходит. День начинается спокойно, размеренно, безмятежно. Как в санатории в середине заезда. Всё вокруг убаюкивает, приговаривая: «Расслабься, сегодня ничего плохого не случится. Это просто невозможно. Оглянись, посмотри вокруг…» А потом бац! И на голову вываливается накопленное за недельку-другую дерьмо. Сразу и очень много!» – злясь на самого себя, рассуждал Сергеев.

Он по-прежнему размещался в кресле центрального поста и медленно разворачивал массивную станцию вторым стыковочным узлом к подходившему «Прогрессу».

Ритвицкий, интенсивно массируя виски, завис в зоне иллюминаторов, между которыми он только что метался в поисках пропавшего американского корабля. Не найдя его, Владислав вдруг замер. Секунд на пять или шесть. И обреченно выдохнул: «Саня, объект».

«Господи!.. – простонал тот в ответ. – Ну почему именно сейчас?! «Прогресс» же на подходе!..»

Грузовик действительно с каждой минутой приближался к станции на добрую сотню метров. В последний раз руководитель доложил о дистанции в семьсот метров. С момента связи прошло около трех минут. Это означало, что она сократилась почти вдвое.

Начав разворот станции, командир попросил: «Влад, пожалуйста, напрягись еще разок».

Уточнять с какой целью – не понадобилось. Рита всегда был сообразительным мужиком и понимал: отказ любой из систем в момент стыковки корабля со станцией чреват столкновением и катастрофой. И сейчас они оба просто обязаны были знать, на что конкретно повлияет появление проклятого объекта.

«Попробую», – сказал Ритвицкий и принялся натирать виски…

Пока бедный Влад насиловал свой мозг, Александр контролировал сближение грузового корабля со станцией. Автоматика работала безукоризненно, и стыковка произошла без малейшего вмешательства Сергеева. «Грузовик» четко ткнулся стыковочным узлом в приемную воронку причала, тотчас сработали подтягивающие механизмы и замки, а спустя пару секунд зеленый транспарант известил об успешном завершении стыковки.

Сергеев не стал тянуть время и связался с ЦУПом:

– «Заря», у меня три новости.

– Говорите, – невозмутимо проронил РП.

За внешним спокойствием ощущалось громадное напряжение, с которым этот пожилой человек практически не расставался.

– Первая: «Прогресс» только что успешно пристыковался к станции.

– Отлично, – оценили в ЦУПе. – На этом, надо полагать, позитив кончается?

– Так точно. Вторая новость заключается в том, что рядом с нами нарисовался объект. «Орлан-2» пытается выяснить, чем чревато его появление, – пояснил Сергеев. – И наконец, третья: мы потеряли американца. До стыковки станция несколько минут находилась в циркуляции, посматривали во все стороны, но «Джемини» так и не обнаружили. Пропал.

– Мы наблюдаем оба объекта, «Орланы», – успокоил руководитель. – Как раз хотели предупредить о появлении второго.

– Подскажите дистанцию до американца.

– Около трехсот метров. До второго объекта – чуть больше. Он завис недалеко от «Джемини».

– Они не помешают дальнейшей работе?

– Будем следить, – не сразу ответила Земля. – При малейшей опасности мы немедленно предупредим…

Более всего Сергееву хотелось включить маршевые двигатели и отвести станцию подальше от опасных соседей. Во время учебы в ЦПК группу будущих космонавтов, в которой состоял и Сергеев, несколько раз привозили в Центр дальнего локационного контроля. Он отлично помнил, насколько приблизительными данными оперировали те специалисты, которые сидели у круглых темно-зеленых экранов, на которых то появлялись, то пропадали крохотные отметки. Лучше бы ответ на этот вопрос дал Ритвицкий. У него с точностью получалось получше, но он сейчас находился далеко. В нирване.

Внезапно относительную тишину разорвал его крик.

– Са-аша-а-а!

Тот резко обернулся.

– Что?! Что случилось, Влад?!

– Уходи! Уходи, Саня! Уходи… – повторил Владислав угасающим голосом и… потерял сознание.

За свою долгую летную карьеру Сергеев пережил много аварийных ситуаций. Всегда отличался хладнокровием, способностью быстро мыслить и принимать наиболее подходящее решение. Но сейчас он растерялся.

«В чем дело?! Куда уходить? Почему? Эвакуироваться из станции в «Союз», как сделал в прошлом полете, или отводить в сторону всю связку?» – метались в голове мысли.

Но Рита ничего объяснить не мог. Как уже случалось ранее – в моменты глубочайшей медитации, он раскинул руки, запрокинул голову и медленно плыл от одного борта к другому. Под носом над нижней губой в такт неровного дыхания то раздувался, то уменьшался в размерах розовый кровяной пузырь.

Сергеев бросил последний взгляд на приборы и, убедившись в том, что станция прекратила циркуляцию, расстегнул ремни, оттолкнулся от спинки кресла и поплыл к товарищу…

Владислав находился едва ли не при смерти. В таком безнадежном и плачевном состоянии Александр его еще не видел. Он тряс товарища за плечи, похлопывал по щекам, звал, но проку от этого не было.

– Ладно, дружище, подожди немного, – прошептал командир. И, переместив тело Ритвицкого к боковым панелям, бросился к иллюминаторам…

* * *

Александр готовился опять метаться от одного иллюминатора к другому, чтобы получить хоть какое-то представление о происходящем снаружи. Когда он служил летчиком-истребителем, умение качественно осматривать пространство вокруг самолета являлось едва ли не ценнейшим качеством. Но осмотрительность в истребителе – это одно. Крути башкой на триста шестьдесят градусов и получай на здоровье максимум визуальной информации. В космической станции фонаря с прекрасным обзором конструкторы не предусмотрели. Правда, имелись иллюминаторы, «смотрящие» в разные стороны. И все равно обзор из «Салюта» оставлял желать лучшего.

На этот раз повезло, и метаться не пришлось. Вся картинка открылась сразу у первого круглого оконца.

То, что Сергеев увидел за пределами станции, поразило. Это напоминало кадры апокалипсиса или что-то из ужасов современной фантастики.

Беспорядочно вращаясь, «Джемини» приближался к «Салюту». А чуть выше – на фоне краешка Земли и тонкого слоя атмосферы – темнело огромное продолговатое пятно.

– Объект, – прошептал Сергеев. – Какой же ты здоровый, сволочь!..

* * *

По докладу из ЦУПа неизвестное космическое тело находилось на удалении около двухсот метров. При этом оно закрывало собой едва ли не треть видимого горизонта. Значит, действительно было огромным.

Впрочем, поражаться его размерам или рассуждать о форме было некогда. Прикинув, какой лучше произвести маневр, дабы увернуться от столкновения, Сергеев рванул обратно к пульту управления.

Быстро пристегнувшись, он нажал несколько клавиш, подготовив к работе необходимые системы «Салюта». Бросив взгляд на бессознательного Ритвицкого, командир запустил объединенную двигательную установку и дал продолжительный импульс двум маршевым двигателям.

Набирая скорость, станция начала медленно смещаться в сторону…

– Успеть бы… Только бы успеть увернуться от этих идиотов… Откуда они взялись на нашу голову?.. – отстегивая ремни, выбирался из кресла Сергеев.

Из-за небольшого ускорения на борту станции появилось подобие гравитации, и все незакрепленные предметы дружно устремились в сторону санитарно-гигиенического узла, расположенного в корме рабочего отсека. Полетел туда и бедный Ритвицкий.

– Сейчас-сейчас, Влад, потерпи, – ворчал Александр, пытаясь догнать и перехватить друга раньше, чем он врежется в панели внутренней обшивки.

Не успел. Рита все-таки стукнулся плечом о мягкую стенку; голова дернулась, и во все стороны полетели капли крови…

– Вот так. Будешь рядом под моим присмотром, – пристроил его в кресле бортинженера центрального поста Сергеев.

Застегнув на товарище привязные ремни, он устроился в своем командирском кресле и вывел оба двигателя на максимальную мощность.

* * *

Длинная связка медленно освобождала курс, по которому двигался вращавшийся «Джемини». Носовой частью связки являлся космический корабль «Союз». Средней и самой огромной – станция «Салют». Замыкающей и так называемой «кормовой» частью оказался в данной ситуации «Прогресс».

Несмотря на полную мощность работающих двигателей, скорость движения станции и «пристегнутых» к ней кораблей оставалась небольшой. Сергеев удерживал ладонями джойстики управления Объединенной двигательной установкой и пытался просчитать вероятность успешного маневра.

– Масса станции – двадцать тонн. «Союза» и «Прогресса» – по семь. Всего – тридцать четыре, – чуть слышно шептал он. – Максимальная тяга каждого из двух маршевых жидкостных реактивных двигателей – всего триста кгс. Мало! Катастрофически мало!..

Увы, двигательная установка станции не рассчитывалась инженерами и конструкторами для резвых стартов и разгонов до приличных скоростей. Скромное назначение ОДУ заключалось в выдаче кратковременных импульсов для изменения скорости и направления движения станции с целью подъема и коррекции орбиты. Причем максимальную мощность рекомендовалось выдавать лишь во время сближения с транспортным кораблем, когда к станции уже пристыкован другой корабль. Сейчас к станции было пристыковано два корабля, и Сергеев нутром ощущал, насколько она тяжела, инертна и неповоротлива.

– Рита! Рита, очнись! – периодически звал он товарища. – Мне нужна твоя помощь!

Тот лежал в соседнем кресле и по-прежнему не приходил в сознание.

Сергееву нестерпимо хотелось на несколько секунд покинуть центральный пост, подплыть к иллюминатору и взглянуть на траекторию движения американского корабля. Оптимально было бы одному дежурить на посту, а второму наблюдать за внешней обстановкой. Потому командир и звал Ритвицкого в надежде на то, что он вот-вот очухается.

Влад и впрямь начал подавать признаки жизни: хватать ртом воздух и шевелить пальцами. Однако толку от этого не вышло. Едва Сергеев протянул к товарищу руку, как станция содрогнулась от сильнейшего удара.

* * *

– Слушай, а что, если одновременно с открытием замкового механизма дать маршевым движкам полную тягу? – предложил Ритвицкий. – С помощью данного маневра мы попробуем «стряхнуть» грузовой корабль.

С учетом того, что вариантов было немного, идея Сергееву понравилась.

– Давай попробуем, – согласился он, положив ладони на джойстики управления двигателями. – На раз, два, три.

– Понял, – кивнул Владислав.

И приготовился нажать клавишу открытия стыковочного замка…

После страшного удара, сотрясшего всю связку из трех кораблей, Рита очнулся. Правда, сие чудо Сергеев заметил не сразу. Он к тому моменту выглядывал через иллюминатор наружу.

Станцию крутило, отчего Сергеева норовило отбросить в конец рабочего отсека. Вцепившись в боковой поручень, он пытался понять, куда именно врезался американский корабль и какие разрушения он причинил советской орбитальной станции.

Сразу после удара Александр проверил все системы «Салюта».

Основные функционировали исправно, мигали лишь два красных транспаранта. Один сигнализировал о потере телеметрической связи с «Прогрессом», второй сообщал об отказе системы перекачки топлива с пристыкованного корабля.

«Черт с ним – с топливом и со всем присланным грузом, – подумал он тогда. – Лишь бы уцелела станция. А с «грузовиком» мы как-нибудь разберемся…»

Не теряя надежды, Сергеев смотрел наружу. В те моменты, когда иллюминатор «Салюта» был обращен к Земле, он видел лишь покалеченный «Джемини».

Черно-белый корабль с полосатым флагом на борту получил серьезное повреждение кормовой части. Вероятно, он столкнулся со станцией своей двигательной установкой и потерял возможность менять ориентацию и корректировать орбиту.

– А может быть, нам повезло, и станция уцелела? – проговорил Сергеев, возвращаясь к центральному посту. – Вдруг «американец» столкнулся не с ней, а с «Прогрессом»?..

– Да, Саня, ты прав, – послышался голос пришедшего в себя Ритвицкого. – Наш «Салют» цел и невредим.

– О, с возвращением из нирваны, – уцепился за спинку его кресла командир. – Как себя чувствуешь?

– Нормально. Бывало и похуже.

– Но в этот раз ты провалялся без сознания гораздо дольше.

– Чувствовал, что надвигается какая-то беда, – виновато оправдывался Владислав. – Хотел увидеть картинку в деталях. Не вышло. Только и успел крикнуть, чтобы ты отводил станцию в сторону…

Окончательно оклемавшись, напарник принялся помогать в определении последствий столкновения. Через двадцать минут совместной работы экипаж окончательно убедился в отсутствии механических повреждений у станции и полном выходе из строя грузового корабля «Прогресс».

* * *

После обстоятельного доклада Сергеева ЦУП взял небольшую паузу для анализа сложившейся ситуации. Затем категорично заявил: «Во что бы то ни стало отстыковаться от искалеченного корабля и отойти на безопасное расстояние от «американца».

Решение было правильным.

Во-первых, пострадавший «Прогресс» нес определенную опасность – в его баках еще оставалось топливо, которое могло детонировать или воспламениться. Во-вторых, «Прогресс» имел приличную массу и, будучи в связке со станцией, затруднял ее маневрирование. Наконец, в‐третьих, приказ Земли свалить подальше от «Джемини» полностью совпадал с желанием самих космонавтов. Да, предположение о причастности американцев к появлению рядом с «Салютом» неопознанного объекта не подтвердилось. Космический корабль «Джемини» и сам серьезно пострадал в момент его последнего появления. Однако соблюдай американцы элементарные правила безопасности, – столкновения бы не случилось. «Какого черта приближаться к «Салюту» на рискованную дистанцию в двести-триста метров? – вместе с космонавтами негодовали советские специалисты на Земле. – Вам мало космоса? Вам не хватает других околоземных орбит?..»

Одним словом, последние полчаса экипаж советской орбитальной станции занимался выполнением поступившего приказа.

– Раз. Два. Три! – прозвучало в основном рабочем отсеке.

На счет «три» Ритвицкий дистанционно открыл механизм захвата, а Сергеев вывел маршевые двигатели на полную мощность.

Товарищи молча смотрели на стыковочный транспарант и ждали его реакции на свои действия. Словно испытывая их терпение, транспарант не загорался.

«После открытия электрического клапана давление в большой полости снизилось до нуля, приводы периферийных замков вывели захваты из зацепления, – проговаривал про себя Сергеев порядок расстыковки. – Теперь должны сработать четыре пружинных толкателя, которые разведут станцию и корабль…»

Однако финального аккорда этой сложной операции не произошло – станция вновь разгонялась, увлекая за собой намертво прицепившийся «Прогресс».

– Что ж, остается последний вариант, – выключил Сергеев движки.

– Пиротехническая система расстыковки? – предположил Владислав.

– Она самая. Сначала развернем станцию кормой к Земле, потом бабахнем. Готовься…

* * *

Занимаясь проблемой отстыковки «Прогресса», друзья на некоторое время оставили за кадром другую проблему – американский космический аппарат. Руководитель полетов пару раз подсказывал удаление до него, но что конкретно с ним происходит, не знал никто – ни космонавты, ни наземные специалисты.

Подлетев к ближайшему иллюминатору, Ритвицкий ничего интересного за ним не увидел. Сменив точку наблюдения, он на несколько секунд замер. Затем произнес одну из своих коронных фраз:

– Саня, ты должен на это посмотреть…

Саня знал, что подобными приглашениями Рита не раскидывается, и поэтому, бросив все дела, моментально оказался возле друга.

«Джемини» медленно вращался на удалении трехсот пятидесяти метров от «Салюта». Ударившись о «Прогресс» двигательной установкой, он погасил большую часть импульса, остановился и замедлил свое беспорядочное вращение.

Но самое необычное заключалось не в этом. Один из двух люков обитаемого пространства был открыт, а в его чреве копошилась фигурка астронавта в скафандре.

– Дай-ка бинокль, – попросил командир.

Рита протянул оптику.

– Держи.

Рассматривая «американца» в окуляры, Сергеев комментировал:

– Один астронавт пытается покинуть корабль. Распутывает кабель-трос. Второго пока не вижу…

– Сдается, что он вообще на корабле один, – подсказал Ритвицкий.

– Не исключено. Возможно, место второго астронавта занято разведывательной или какой-то иной аппаратурой.

– Скорее всего, так и есть.

– Слушай…

– Да. Что там?

– По-моему, он горит, – неуверенно произнес командир. И вернул бинокль товарищу: – Ну-ка глянь.

Одной рукой Рита вцепился в поручень, другой с минуту удерживал бинокль.

– Либо горит, либо у него происходит утечка какого-то газа, – наконец озвучил он результат наблюдений. – Из кабины во все стороны периодически разлетаются белесые облачка.

– Да, я заметил. Эти облачка очень напоминают дым.

– Что будем делать?

– Предлагаю для начала сообщить в ЦУП. Пусть думают…

* * *

После подробного доклада Сергеева о происшествии на орбите руководство надолго замолчало.

«Думают. Заседают. Совещаются», – решили космонавты, не прекращая наблюдать за «Джемини».

Ситуация действительно была не из простых. Отношения между двумя сверхдержавами не складывались; на Земле вовсю «полыхала» холодная война, готовая порой трансформироваться в горячую. А здесь на орбите, судя по всему, несчастный астронавт терпел бедствие.

– Не повезло парню, – пробурчал Ритвицкий, глядя на мучения американского коллеги. – Прилетел поработать шпионом, а теперь не знает, как выбраться из этого дерьма.

– Да, не повезло, – согласился Александр. – Похоже, его начальство не догадывалось о регулярном появлении рядом с нашей станцией неизвестного объекта, приносящего разные неприятные сюрпризы…

«Джемини» медленно вращался вокруг продольной оси, наматывая на себя длинный страховочный кабель-трос. Прикрепленного к его свободному концу астронавта тоже крутило и норовило прижать к корпусу космического корабля. Астронавт сопротивлялся: каждый раз, когда его притягивало к борту, он отталкивался от него и какое-то время парил на некотором отдалении, покуда трос снова не наматывался на горящий космический корабль.

Теперь тот же мучивший вопрос задал Сергеев:

– Ну и что будем делать? Мысли есть?

– А куда же им деться? Главная мысль заключается в том, что пока наши старшие товарищи будут совещаться, этот акробат в открытом космосе попросту сдохнет.

– Идея простая, не новая и правильная – определенно сдохнет, – согласился командир. – И что, Влад, из этого следует?

– Из этого следует, что решение надо принимать самим, после чего действовать на свой страх и риск.

– То есть принять на борт советской секретной орбитальной станции американского астронавта, попить с ним здесь пару-тройку дней чайку, совершить посадку на нашей территории и передать неудачливого шпиона счастливым руководителям НАСА. Ты представляешь, каким международным скандалом это попахивает?

– В каком смысле?

– В обыкновенном. В этих делах, Владислав, на элементарную порядочность господ политиков рассчитывать не приходится, – без тени сомнения заявил Александр. – Ты делаешь доброе дело, спасенный астронавт и его коллеги по НАСА рассыплются в благодарности, а представители Госдепа на следующий день заявляют, что мы совершили акт агрессии, выкрав америкоса, пока он любовался созвездием Ориона в открытом космосе. И вся наша страна замучается потом оправдываться и отмываться от клеветы. Вникаешь?

– Серьезный аргумент, – кивнул Ритвицкий и надолго задумался.

* * *

– …Понимаете ли, в чем дело, я никогда не питал иллюзий относительно честности и порядочности заокеанских господ, размахивающих звездно-полосатым флагом. А руководство Отряда космонавтов или, как его сейчас именуют – ЦПК, напротив уверено в том, что на орбите происходит натуральная трагедия. Поэтому я и пригласил вас на расширенное совещание, – подробно изъяснился Иван Дмитриевич Сербин, обращаясь к генерал-майору КГБ Селиванову.

– Вы хотите, чтоб я рассудил ваш спор? – растянул тот в улыбке тонкие губы.

По усталому и потемневшему лицу этого человека было видно, что последние двое суток он лишь мечтает об отдыхе.

Завотделом оборонной промышленности ЦК КПСС поправил очки в роговой оправе.

– Это вовсе не спор. Скорее поиск наиболее разумного и оптимального решения, мы ведь можем просто «не заметить» происходящей рядом с «Салютом» трагедии. Итак, что, по-вашему, мы должны предпринять на орбите?..

На Земле после обстоятельного доклада Сергеева были в курсе всех последних событий на околоземной орбите, включая потерю управления «Джемини», его столкновение с «Прогрессом», невозможность штатной отстыковки «Прогресса» и, наконец, вынужденное покидание корабля американским астронавтом. Отчасти прояснилась картина и с неизвестным объектом, изрядно потрепавшим нервы советским специалистам во время первого пребывания экипажа на «Салюте». После серьезной аварии на «Джемини» становилось очевидным, что к секретным разработкам США объект отношения не имеет. Скорее всего, данный феномен принадлежал более развитой инопланетной цивилизации.

– Полагаю, в первую очередь мы должны позаботиться о безопасности своего собственного экипажа, – спокойно изрек генерал КГБ. – Одновременно необходимо проинформировать американцев о случившейся на борту их космического корабля аварии.

– Мы готовы снабдить их полной информацией, которая у нас имеется, – поддержал Береговой.

– То есть проинформировать, проявив добрую волю, и ждать их решения. Я вас правильно понимаю? – уточнил Сербин.

– Совершенно верно, – кивнул Селиванов. – Помогать будем лишь в том случае, если они об этом попросят. Таким образом, мы обезопасим себя от провокаций и скандалов в среднесрочной перспективе.

Некоторое время Сербин размышлял, машинально теребя пальцами галстучный узел. Все присутствующие на совещании молча ждали. Иван Дмитриевич Сербин был огромной величиной и авторитетнейшим членом Центрального комитета КПСС. Всю свою жизнь он положил на восстановление страны после Великой Отечественной войны, на подъем ее промышленности и научно-технического потенциала.

Наконец, очнувшись, пожилой мужчина произнес:

– Руководству Центра подготовки совместно с представителями МИДа в срочном порядке передать информацию об аварии «Джемини» американской стороне. Во время встречи с американскими дипломатами ненавязчиво и соблюдая достоинство предложить помощь в спасении астронавта. После чего ждать. Ждать их ответственного решения…

Исполняя принятое Сербиным решение и передавая сотрудникам Министерства иностранных дел тонкую стопку стандартных листов с напечатанным текстом, Береговой поторапливал:

– Только свяжитесь с ними побыстрее, ребята. Их астронавт болтается в открытом космосе с ограниченным запасом воздуха. Любая минутная задержка может стоить ему жизни.

* * *

– Пять секунд. Четыре. Три. Две. Одна. Тормози!

Легонько потянув джойстик, Сергеев дал средний по продолжительности импульс двум маршевым двигателям. Пара газовых струй начала гасить скорость тяжелой связки, состоящей из станции и двух кораблей. Пролетев по инерции полсотни метров, связка приблизилась к вращавшемуся американскому кораблю и аккуратно коснулась его искалеченным «Прогрессом».

– Есть касание! – крикнул Ритвицкий. – Ювелирно сработано, Саша!

– Вот и «Прогресс» сгодился, – засмеялся Сергеев. – Значит, не зря мы не смогли от него отделаться.

– Точно…

Четверть часа назад Владислав вышел через люк «Союза» в открытый космос и, продвинувшись до середины «Салюта», корректировал действия командира. Задача была сложной и опасной. Развернувшись к «Джемини» кормовой частью с пристыкованным к ней «Прогрессом», станция должна была нежно тюкнуться об «американца», чтобы погасить большую часть момента его вращения. Что и было только что успешно осуществлено.

– Астронавта не задели? – поинтересовался Сергеев.

– Нет-нет, он как раз находился с другой стороны, – ответил Ритвицкий.

– Что с вращением?

– Почти прекратилось. «Джемини» вращается, но очень медленно. И понемногу отдаляется.

– Корректируй.

– Давай короткий импульс в две секунды.

– Понял, выполняю…

* * *

Слаженные действия двух товарищей, двух понимавших друг друга с полуслова летчиков, немало пролетавших в одной кабине учебного истребителя и в одном звене, сделали свое дело. После нескольких включений рулевых двигателей станция зависла аккурат рядом с «Джемини». Дистанция от крайней точки «Прогресса» до американского корабля не превышала семи-восьми метров.

Сделать такое в космосе без череды предварительных тренировок казалось немыслимой затеей. Но они сделали. Сразу. С первой попытки.

Теперь перед болтавшимся снаружи Ритвицким стояла задача установить визуальный контакт с американским астронавтом. Никакой другой связи с терпящим бедствие коллегой не было.

– Как у него там обстановка? – спросил Сергеев.

– Из открытого люка продолжаются редкие выбросы дыма, – доложил Рита. – Астронавт старается держаться на максимальном удалении от корабля – насколько хватает длины кабель-троса.

– Понял тебя. Действуй, – разрешил командир.

Владислав перекинул карабин страховочного фала на крайнюю скобу, за нее же зацепил карабин другого фала, специально взятого с собой в открытый космос.

Развернувшись лицом к «Джемини», он дождался, когда американский астронавт заметит его.

– Привет, погорелец! – шутки ради крикнул Рита, помахав свободной рукой.

Америкос услышать его конечно же не мог. Зато услышал Сергеев.

– И что он тебе ответил? – с язвительной улыбочкой спросил он.

– Молчит, сволочь. Но ручкой в ответ помахал.

– Значит, первый контакт состоялся.

– Могу действовать по плану?

– А что нам остается? Земля молчит. Действуй…

* * *

На самостоятельные действия по спасению американского астронавта Сергеев с Ритвицким решились неспроста. Оба прекрасно понимали, чем это чревато в случае неудачи или неадекватной реакции высших властных чиновников США.

Владиславу пришлось снова ненадолго уйти в нирвану, после чего он не слишком уверенно показал пальцем в сторону Земли: «Полчаса назад стараниями наших боссов данные по аварии «Джемини» попали к сотрудникам нашего Министерства иностранных дел. В данный момент один из них диктует текст по телефону. Через несколько минут информация будет отправлена из посольства США в Госдепартамент и НАСА. Те через посла обратятся к нам с просьбой о помощи, но это случится через несколько часов, когда их астронавт погибнет от недостатка воздуха».

«То есть просьба о помощи от американцев все-таки поступит?» – на всякий случай спросил Сергеев.

«Поступит. Но если мы не начнем операцию сразу, то на Землю придется возвращать труп астронавта».

Последняя фраза Ритвицкого прозвучала этаким девизом предстоящей слаженной работы. Экипаж тут же накидал план действий, распределил обязанности и приступил к спасательной операции.