Текст книги "Солнечный ветер"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава восьмая

Борт орбитальной станции «Салют-6» – борт космического корабля «Союз-25–1»

Февраль 1978 года

Сначала Рита показал американцу сложенный в моток фал с прочным стальным карабином на конце. Потом исполнил несколько интернациональных жестов, понять которые смог бы последний двоечник из убогой сельской школы штата Техас. И, прицелившись, несильно бросил фал.

Зрелище вышло красивым. Моток будто на кадрах замедленной съемки разворачивался и летел в сторону «Джемини». Карабин при этом крутился и, поблескивая в лучах заходившего солнца, увлекал за собой гибкий фал.

Однако, несмотря на красоту, первый бросок цели не достиг. Моток просквозил мимо американского астронавта; развернувшись на полную длину, он на долю секунды натянулся подобно струне банджо и снова съежился в беспорядочную кривую «змейку».

– Не получилось, – резюмировал Ритвицкий, сворачивая фал. – Сейчас еще разок попробую.

– Не торопись. Прицелься как следует, – напутствовал Сергеев.

Вторая попытка провалилась аналогично первой, и Рита негромко выругался в адрес болтавшегося напротив америкоса. Но при этом принялся опять формировать моток.

– А что там империалист? – спросил Сергеев. – Шевелится хотя бы?

– Шевелится. Даже руку протянул, пытаясь поймать фал.

– Ясно. Ну, давай еще разок…

Третья попытка увенчалась успехом – карабин тюкнулся точно в скафандр астронавта. Тот не сплоховал: вовремя ухватился за не полностью развернувшийся моток и просигнализировал Ритвицкому: «Готово!»

«Закрепи на поясе карабин!» – жестом показал наш космонавт.

Американец моментально исполнил приказ.

– Ах, ну да, понимаю: когда дело доходит до сохранения собственной шкуры, все остальное у вас уходит на второй план. Или я неправ? Тогда объясни, парень, где твоя ненависть к коммунизму и всему советскому? Где любовь к свободе и демократии? Молчишь, обкуренный пропагандой кретин? Вот и молчи дальше…

Продолжая ворчать, Влад подал очередную команду, буквально означавшую: «Отстегнись от своей тлеющей пивной бочки с нарисованным матрацем на боку и молись на тех, кто ради тебя, смердящий ублюдок, рискует собственной жизнью!»

Жестикуляция была настолько красноречивой, что американец, казалось, понимал все дословно. Во всяком случае он шустро отцепил карабин родного кабель-троса, отбросил его в сторону и поднятием правой руки сигнализировал готовность к дальнейшим действиям.

– Теперь замри в позе эмбриона и начинай думать о том, как ты будешь благодарить своих спасителей, – легонько потянул на себя фал Ритвицкий.

* * *

В английском языке Рита был полный ноль. Во время сжатой подготовки к космическому полету он более всего остального опасался появления иностранного языка в расписании занятий по изучению или повторению пройденного материала.

– Понимаешь, это не мое, – объяснял он свой мандраж Сергееву. – Мне проще сдать экзамен по объединенной топливной системе стратегического ракетоносца Ту-95, чем правильно составить предложение на английском. Нет, слов на проклятом английском я знаю предостаточно – тысячи две, а может быть и три. Но сверстать их в одно предложение с использованием нужных артиклей, правильных падежей и времени действия – выше моих сил. У меня это никогда не получится…

Вот и здесь на орбите, впихнув спасенного астронавта в бытовой отсек «Союза», закрыв за собой внешний люк и включив выравнивание давления, он продолжал общаться с ним на языке жестов.

«Погоди снимать шлем, придурок – здесь пока нет воздуха! Ждем три-четыре минуты, – объяснил он гостю. – Эти кнопочки, дурилка, не трогай! Иначе я, как бортинженер, тебе все ручонки ремнем обобью, понял?..»

Гость готов был исполнять любые приказы и прихоти спасителей.

«Понял-понял!» – усиленно кивал он.

– Давление выровнено, – подсказал по внутренней связи Сергеев. – Можете открыть люк в спускаемый аппарат и снять скафандры. Но гостя из бытовки не выпускай.

– Да, Саша, – принялся расстегивать замки шлема Ритвицкий. – Я не забыл о нашем уговоре…

Еще до старта спасательной операции они договорились об одной важной и обязательной детали. Оба не сомневались в том, что американский астронавт поднялся на своем корабле до орбиты станции «Салют» и сблизился с ней до неприличной дистанции ради выполнения шпионской миссии. Понимали они и то, что после спасения этого горе-шпиона придется вернуть американской стороне. И посему пускать его внутрь новейшей советской станции наши космонавты не собирались. «Пусть до отстыковки от «Салюта» обживается в бытовом отсеке «Союза», – решили они. – «Союз» – корабль не новый, в «бытовке» ничего секретного нет. Даже если он узнает тайну приготовления консервированного «борща по-украински» – хуже нам от этого не станет.

– Снимай свой горшок, – первым освободился от шлема Владислав. – Подыши нормальным, немилитаристским воздухом.

Астронавт попался понятливым и тут же принялся отстегивать от скафандра герметичный шлем…

Через несколько минут Сергеев помог Ритвицкому открыть люк между «бытовкой» и спускаемым аппаратом «Союза». Командир вплыл в небольшое пространство, держа в руках работавшую видеокамеру.

– Приветствую тебя на борту советского космического корабля, – обратился он к астронавту на хорошем английском. – Как твое имя?

– Меня зовут Ирвин. Ирвин Гленн, – услышав родную речь, заулыбался американец.

– Не родственник Джона Гленна, летавшего в космос по программе «Меркурий»?

– Нет-нет. У нас одинаковые фамилии, но мы не родственники.

– Ясно. Я – Александр, командир экипажа. Это бортинженер. Его имя – Владислав.

– Александр и Владислав, – повторил гость. – Я очень благодарен вам за то, что не оставили меня погибать в открытом космосе.

– А что случилось на борту твоего корабля, Ирвин? – продолжал снимать на камеру Сергеев.

– Парни, я даже не успел ничего понять! Начал корректировать положение «Джемини», как вдруг рулевые двигатели просто взбесились! Они самостоятельно вышли на максимальную мощность и перестали реагировать на мои команды. В результате корабль сильно закрутило, а потом обо что-то ударило. Как потом выяснилось, удар пришелся на двигательную установку. После удара сработала аварийная сигнализация «пожар» и «нарушение герметизации кабины». Мне пришлось спешно покидать корабль, так как противопожарная система не справилась с возгоранием.

– Остальное мы знаем, – кивнул Александр. – Ирвин, скажи, ты рад тому, что мы пришли на помощь и спасли тебя?

– О да! Конечно! О чем речь, парни?! Если бы не ваша помощь, то… – американец глянул на циферблат наручных часов, – ровно десять минут назад меня не было бы в живых. Воздуха в скафандре оставалось совсем мало, так что вы меня буквально вырвали из лап смерти.

«Отлично. Алиби для мирового сообщества и официальных американских чинов у нас имеется, – удовлетворенно подумал Сергеев. – Теперь надо подумать, как техничнее и тоньше объяснить Земле нашу чрезмерную активность, а заодно накормить этого страдальца непривычной для него пищей…»

* * *

Команда о начале спасательной операции поступила из Центра управления лишь сорок минут спустя.

– «Заря», американский астронавт уже спасен и находится на борту «Союза», – ожидая взбучки, доложил Сергеев.

– Как спасен? Как на борту «Союза»? – растерялся руководитель. – «Орланы», вы же просили разрешение на выход в открытый космос для внешнего осмотра повреждений «Прогресса»!

– Так точно, «Заря». «Прогресс» осмотрели, он представляет собой груду смятого металла. Уцелела лишь носовая часть со стыковочным узлом, который, к сожалению, не функционирует. Так что весь доставленный им груз нам не доступен.

– С «грузовиком» все ясно – этого и следовало ожидать. Рассчитаем безопасное время аварийной отстыковки и столкнем его в атмосферу. А теперь объясните, почему приступили к спасательной операции без разрешения? Что, если американская сторона не дала бы согласия?

Руководитель говорил напористо и громко, однако железных ноток в голосе не было.

– «Заря», американский астронавт Ирвин Гленн сразу после спасения заявил, что дыхательной смеси в его скафандре оставалось всего на десять минут. Первые полчаса его пребывания на борту «Союза» полностью зафиксированы на кинокамеру.

– Вот как? – окончательно смягчил тон руководитель полетов. – Он сделал официальное заявление?

– Разумеется. Мы задали ему несколько важнейших вопросов, и он подробно на них ответил.

– Ответы записаны на кинопленку?

– Так точно.

– Это другое дело. Надеюсь, вы понимаете, что приглашать его в отсеки станции не следует?

– Понимаем. Гленн постоянно находится в бытовом отсеке «Союза» – на борт станции мы его не пускаем. Несколько минут назад он пообедал, в данный момент отдыхает под присмотром бортинженера Ритвицкого.

– Отлично, «Орланы», – не удержалась от похвалы Земля. – Мы сейчас сообщим представителям НАСА об успешно проведенной операции по спасению астронавта. А вы готовьтесь к завершению полета.

– Как к завершению, «Заря»?! Программа полета не выполнена – в плане еще два десятка экспериментов!

– Отставить эксперименты, «Орланы». Вы сделали главное: оживили и подремонтировали станцию, навели в ней порядок и протестировали все системы. Да еще отличились в спасательной операции. Одним словом, готовьтесь. Ориентировочное время отстыковки от станции – завтра в полдень.

* * *

По большому счету никто из космонавтов против скорого возвращения на Землю не возражал. Да, кое-что из запланированного в графике отработать не успели, однако и того, что сделали, с лихвой хватило бы для парочки последующих экспедиций. Сергеев с Ритвицким ощущали дикую усталость из-за немалого объема проделанной работы. А нервишки обоих были изрядно вымотаны чередой неожиданных появлений странного объекта и сопутствующими отказами на борту станции.

Напряжение из-за проклятого объекта не покидало никогда. Оно появилось в момент старта с Байконура, крепко держало за горло во время наведения порядка и ликвидации последствий пожара, в моменты коротких научных экспериментов и отдыха, в минуты приема пищи и даже в часы сна. Буквально за день до спасения американского астронавта Сергеев вдруг поймал себя на мысли, что в любую свободную секунду поворачивает голову в сторону огромного пульта на центральном посту и машинально пробегает взглядом по транспарантам, проверяя, не горит ли красный.

Издергался и Влад Ритвицкий. Едва ли не каждый его уход в «нирвану» сопровождался кратковременной потерей сознания, обильным кровотечением и жуткими головными болями. Каждый вечер за ужином Сергеев пытался восстанавливать его силы с помощью пары глотков животворящего коньяка. Ненадолго это помогало. Однако бледность, слабость и вялость не проходили.

Одним словом, получив команду собирать манатки, экипаж повеселел и приступил к подготовке к возвращению на Землю…

* * *

– Как он там?

– Нормально. Пожрал, поспал, сходил на горшок. Чего еще надо американцу для счастья?

– Просьб, пожеланий не озвучивал?

– Я не полиглот – ты же в курсе. Кажется, не понравились наши влажные салфетки, – скривился в ухмылке Рита. – И еще попросил свежее нательное белье.

– Ну, это нормально, – улыбнулся Сергеев. – Обеспечил?

– Естественно. Хотел дать свое бэушное, но передумал, – сказал товарищ и, переключившись на другую тему, вдруг признался: – Слушай, Саня, у меня какое-то странное чувство перед возвращением на Землю.

– Не понял. Ну-ка объясни подробнее.

– Знаешь, будто я забыл сделать на орбите что-то очень важное.

– Если ты о запланированной программе, то ничего удивительного – мы действительно не успели выполнить процентов тридцать из того, что расписано в рабочем графике.

– Нет, я не о работе.

Сергеев внимательно посмотрел на друга.

– Кажется, я понимаю, Что ты имеешь в виду.

– У тебя похожее чувство?!

– Похожее, Влад. Только помощнее твоего раз в десять. Но ты не расстраивайся – есть у меня одна идейка.

– А успеем ее осуществить? До отстыковки осталось десять часов.

– Успеем. Ты только вовремя подскажи, когда появится этот чертов объект.

– Понял. Сделаю все, что могу.

* * *

Рекомендованный Центром управления распорядок на остаток пребывания экипажа Сергеева на станции выглядел следующим образом: с двух часов ночи до восьми утра – сон. От подъема до восьми сорока пяти – утренние процедуры и плотный завтрак. Далее пятнадцатиминутный сеанс связи с Землей. А с девяти часов до одиннадцати – непосредственная подготовка к отстыковке «Союза» от станции.

Распорядок касался как советских космонавтов, так и спасенного американца. Разница заключалась в том, что до размещения в креслах спускаемого аппарата астронавт не выходит за пределы бытового отсека и не мешает советским коллегам.

За полтора часа до отбоя Ритвицкий навестил американца и передал ему ужин. Поблагодарив, тот с аппетитом принялся за трапезу, ни разу не посетовав на непривычную пищу. Запечатав люк, Рита вернулся в основной рабочий отсек и встретился взглядом с командиром.

– Нет, Саша, объекта пока не вижу, – ответил он на немой вопрос.

Ожидая благоприятного момента, командир почти не покидал своего кресла перед пультом центрального поста. Система управления бортовым комплексом (СУБК), Система ориентации и управления движением станции (СОУД) и Объединенная двигательная установка (ОДУ) были заранее включены. Все было подготовлено для аварийной отстыковки покалеченного «Прогресса».

Полчаса назад на связь вышел руководитель полетов, сообщив, что по готовности «грузовик» можно «отстегивать», но таким образом, чтобы траектория падения заканчивалась в акватории Тихого океана.

Все было рассчитано и подготовлено. За исключением одной наиважнейшей детали: неизвестный объект, словно разгадав замысел советских космонавтов, не появлялся.

* * *

Ночь решили разбить на дежурства. Первым торчать за пультом центрального поста выпало Ретвицкому; Сергеев засунул себя в спальный мешок и пытался расслабиться. Но толком окунуться в сон не получалось – снова мешало нервное напряжение и перевозбуждение.

Владислав не спеша выполнил расчет сброса с орбиты «Прогресса»: наклон разгонной траектории, скорость, время… В общем, все то, что требовалось для максимально безопасного избавления от бестолкового груза весом в семь тонн.

В третьем часу ночи, устав от безделья, он почти задремал. Но в какой-то момент вдруг открыл глаза, поднял голову, насторожился…

И решительно позвал:

– Саня, вставай! Подъем, Саня!

– Что?! Объект? – моментально откликнулся тот.

– Да, он самый. Минуты через три-четыре будет рядом.

* * *

Сергеев расположился в командирском кресле и готовился привести в действие двигатели станции и «Союза». Совместно с товарищем они обнаружили перемещавшийся на фоне земной поверхности объект, после чего Рита прилип к иллюминатору и подсказывал командиру угол, на который следовало развернуть всю огромную связку из «Союза», «Салюта» и «Прогресса».

Кое-как развернули. Успели.

И теперь, когда под станцией проплывали хорошо освещенные Японские острова, а дальше начиналась беспросветная и бескрайняя чернота Тихого океана, космонавты намеревались осуществить свой необычный замысел.

– Нужно еще немного опустить «Прогресс», – давал целеуказания Рита.

– Немного – это насколько?

– Градусов на пять.

– Начинаю коррекцию, – нежно поглаживал Сергеев джойстик, выдавая крошечный импульс рулевым движкам.

Станция послушно изменяла угол наклона к горизонту Земли. Медленно. Плавно. Именно так, как и требовалось.

– Хорошо! – снова вглядывался в ночь Ритвицкий. – Тормози!

Сергеев гасил импульс кратковременным включением противоположных двигателей.

– Отлично!

– Сколько секунд до аварийной отстыковки?

– Секунд двадцать.

– Приступаем.

– Поехали…

Залитый огнями Кюсю – самый южный из крупных Японских островов – остался позади. Когда станция пролетала над ним, бортинженер отчетливо видел продолговатую тень, закрывавшую почти треть острова. Сомнений не было: неизвестный объект плыл примерно с той же скоростью метров на двести пятьдесят или триста ниже станции.

Когда освещенный остров остался сзади, под станцией все погрузилось во мрак. Теперь никто точно не знал, что находится ниже станции. Во все стороны до самого горизонта простирался Тихий океан. Такой же черный и непроглядный, как космическая бездна сверху. Космонавты могли лишь догадываться о том, что объект продолжает преследование. И все остальные действия строить на своих догадках.

Двигатели ожили. Повинуясь появившемуся реактивному моменту, тяжелая связка двинулась вниз – точно в то место, куда, по расчетам Сергеева и Ритвицкого, должно было перемещаться темное продолговатое пятно огромных размеров.

Александр внимательно смотрел на секундную стрелку часов и невольно сравнивал свои действия с производившим торпедную атаку командиром подводной лодки. Для моряка-подводника цель существует лишь в воображении. Все остальное: параметры движения цели и самой подлодки, скорость торпеды, температура и плотность воды, наличие течения – все это скупые данные для арифметических расчетов. Выполнил их правильно – уничтожил цель. Ошибся – упустил вражеский корабль и провалил задание.

Расчетное время короткого разгона составляло двенадцать секунд. Примерно столько же надо было потратить на то, чтобы погасить скорость до нуля и остаться на данной орбите. А в момент начала интенсивного гашения скорости следовало сделать главное действие.

– Шесть секунд, – начал отсчет Сергеев. – Четыре. Две. Одна. Торможение и отстрел! Держись!

Толкнув джойстик в противоположном направлении, он тут же вдавил клавишу, управлявшую пиротехническими зарядами, заложенными внутри стыковочного узла.

Внутри станции на короткий промежуток времени появилась гравитация, и все незакрепленные предметы устремились к кормовой части основного рабочего помещения.

Сработавшие пиротехнические заряды успешно «отстегнули» бесполезный «грузовик». А связка из станции с «Союза» тотчас приступила к торможению.

* * *

Ритвицкий во все глаза пялился в иллюминатор, с силой прижавшись лбом к прохладному толстому плексу. Покинув центральный пост, к соседнему иллюминатору подлетел Сергеев. Оба с напряжением ждали результата своей задумки…

– Сомневаюсь, – прошептал Владислав. – Что-то я сомневаюсь.

– В чем?

– В том, что получится его задеть. Там, видать, такие технологии, какие нам еще и по пьяни не снились. Возьмет наш «Прогресс» и пройдет сквозь него, как сквозь пыльное облако.

– Может, и не заденем. Зато напугаем или заставим понервничать. Как он нас все это время…

Договорить Сергеев не успел. Первым заметив слабую вспышку в том направлении, в котором ушел «отшвартованный грузовик», Рита закричал:

– Есть! Попали, командир! Попали!! Прям как бомбометание на полигоне – помнишь?!

– Точно. Кажись, действительно попали, – с довольной улыбкой процедил Александр. Спохватившись, оттолкнулся и поплыл в сторону центрального поста: – Надо бы отойти от греха подальше. А заодно вернуться на прежнюю высоту…

Спустя несколько секунд все обитатели станции вновь ощутили слабую гравитацию. Поднявшись метров на двести пятьдесят, «Салют» начал торможение, и различные незакрепленные предметы поплыли от кормы в противоположную сторону – к узкому «горлышку» переходного отсека.

Тут-то космонавты и услышали непонятный звук, исходивший из переднего шлюза.

* * *

На самом деле звук был хорошо знаком. Но странность заключалась в том, что его источником являлась крышка люка, которая без помощи человека открываться и закрываться не могла. Это озадачило и насторожило.

Буквально через секунду оба космонавта плыли по узкому «горлышку» переходного отсека в сторону крайнего люка. Навстречу им медленно открывалась круглая и массивная крышка.

– Какого черта?! – взревел Ритвицкий, узрев за крышкой перепуганное лицо американского астронавта.

– Прошу прощения, господа. Станция без предупреждения начала двигаться, и я подумал… что произошла авария, – пролепетал по-английски американец.

Сергеев решительно пихнул его обратно в бытовой отсек «Союза», приговаривая:

– Вот что я тебе скажу, приятель: еще одно самовольное вторжение на станцию, и я тебе поставлю фингал под левым глазом, а мой инженер для симметрии обработает твой правый глаз. Уяснил?

– О, я еще раз прошу прощения! Но я действительно испугался!

– Будем бить – будешь пугаться. А пока возьми тюбик с кофе и сиди смирно.

– Понял-понял. С удовольствием выпью кофе…

* * *

– «Заря», я – «Орлан».

– «Орлан», «Заря» на связи.

– Пять минут назад успешно избавились от «Прогресса» над западной акваторией Тихого океана.

– Отлично. Пост дальней радиолокации наблюдает его снижение. Как ведет себя спасенный астронавт?

– В данный момент находится в бытовом отсеке «Союза». После корректировки орбиты попытался сунуться в переходный отсек. Пришлось провести разъяснительную беседу.

– Надеюсь, он не сильно пострадал?

– Нет, он в порядке. Когда, по вашим расчетам, отстыковка «Союза»?

– Через пятьдесят минут. Готовьтесь.

– Поняли вас, «Заря». Начинаем подготовку…

* * *

Ровно через тридцать минут Сергеев, Ритвицкий и Гленн заняли штатные места в спускаемом аппарате «Союза».

Третьего кресла в аппарате не было изначально. Вместо него инженеры перед полетом разместили бак с питьевой водой и пару ящиков для различного содержимого. Теперь же экипажу пришлось попотеть, демонтируя все лишнее и обустраивая сколько-нибудь удобное место для американского астронавта.

Гленн постоянно крутился рядом, пытаясь помочь, да толку с него выходило мало.

– Сядь уже на свое место! – распорядился Сергеев, укрепив между штатных кресел сложенный в несколько раз спальный мешок.

Тот послушно втиснулся в промежуток.

– Удобно? – поинтересовался командир.

– Под спину можно еще что-нибудь подложить?

– Сейчас…

Пока Сергеев занимался удобствами американца, Ритвицкий крепил запасной комплект привязных ремней. Времени до начала отстыковки оставалось мало, и работа спорилась…

* * *

Отстыковка «Союза» от станции прошла как по маслу – ни одного намека на отказ. Рита после ее успешного окончания даже пошутил:

– Хорошо мы шуганули этого черта! Может, он больше не появится?

– Кто его знает?.. – неопределенно ответил Сергеев.

Нормальный отход корабля от «Салюта» подтвердили и из Центра управления полетом. А заодно предупредили:

– Включение автоматики и начало торможения – на третьем витке.

В общем, свободного времени было много.

– …Переходим к международным новостям. Два сообщения сегодняшним утром пришли из Италии. Впервые в этой стране заключен так называемый «исторический компромисс»: новое правительство Италии во главе с Джулио Андреотти будет формироваться при поддержке Коммунистической партии, – в бойком праздничном ритме отбарабанила дикторша, словно сообщала о победе социализма в последнем оплоте капитала. После взяла секундную паузу и с железными нотками в голосе произнесла: – Вторая новость с Апеннинского полуострова, к сожалению, трагична. Сегодня утром в Риме на виа Стреза был похищен находящийся на пике своей популярности экс-премьер Италии – Альдо Моро. Напомню: после длительного периода охлаждения отношений между нашими странами именно Моро в ранге премьера удалось сблизить позиции по целому ряду международных проблем. По предварительной версии полиции, похищение Альдо Моро осуществили боевики из «красных бригад»…

Завершался второй виток. Корабль пролетал над восточными районами СССР. Сергеев, Ритвицкий и Гленн неподвижно сидели на своих местах в ожидании включения автоматики. Дабы совсем не заскучать, командир настроил радио на широковолновую радиостанцию.

– О чем говорят? – не понимая ни слова, справился американец.

– А! О том же, о чем вещают и ваши станции, – отмахнулся Сергеев. – Только наоборот.

Астронавт начал рассуждать вслух:

– Если у нас постоянно говорят о плохих коммунистах и об угрозе с Востока, значит, у вас должны смешивать с грязью капиталистов и весь Запад. Верно?

– Молодец. Быстро усвоил материал, – оценил по-английски Александр. И добавил по-русски: – Жаль, что нас так быстро снимают с орбиты. Нам бы еще недельку…

– На фига? – не понял Ритвицкий.

– Ну как на фига? Сначала научили бы американского гостя пить по-русски, а потом завербовали бы со всеми потрохами. И работал бы он за двойную зарплату.

– Как Ким Филби?

– Именно…