Текст книги "Готовность №1"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Он многозначительно посмотрел на главного редактора…

– Во-вторых, этот видеоматериал вкупе с вашими «сенсациями» моментально ляжет на стол начальника УФСБ…

Глава четвертая
Санкт-Петербург

Во внутреннем кармане пиджака ожил подаренный Дмитрием Николаевичем сотовый телефон…

– Да… – ответил Извольский, торопливо достав аппарат из кармана и ткнув какую-то клавишу.

Этот номер пока знал только Маслов, и внутренне Жорж приготовился услышать его густой баритон…

– Георгий Павлович? – внезапно раздался робкий женский голос, отчего-то заставивший мужчину затаить дыхание.

– Да, я слушаю…

– Здравствуйте. Это Арина Северцева… Еще не забыли?..

Он изумленно помолчал, и мимолетное подобие улыбки тут же тронуло его губы…

– Нет, Арина, не забыл, – тихо ответил подполковник. – Здравствуй.

И она не торопилась говорить – видимо, собиралась с мыслями. Потом, на что-то решившись, сбивчиво начала:

– Не могли бы вы… Мне нужна ваша помощь, Георгий Павлович… Срочно…

– Разумеется. Что случилось, девочка?

– Вы помните того полковника, который привез меня с Сергеем на аэродром и встречал после командировки?

– Помню… Кажется, Горюнов?

– Да-да, он самый. Так вот, этот Горюнов…

Северцева вновь сбилась, осеклась, не осмеливаясь произнести что-то важное…

– Не дает проходу, делает всякие грязные намеки, да и вообще отвратительный тип… – помог он ей, дивясь, насколько легко поддаются разгадке проблемы, кажущиеся на первый взгляд страшной тайной.

– Откуда вы про это знаете?.. Впрочем, неважно. Одним словом, он и до отлета в Чечню неоднократно напрашивался в «близкие друзья»… Считала одумается, прекратит, но… Сейчас это просто переходит все границы!

– Хорошо. Давай встретимся и все обсудим. Идет?

– Идет, – быстро и с легкостью согласилась Арина.

– Я буду ждать тебя в маленьком кафе «Встреча». Это в квартале от вашего Управления.

– Знаю. Была там однажды.

– Часиков в шесть вечера устроит?

– Запросто.

– Тогда до встречи. Да, кстати… А как ты узнала мой номер?

– Георгий Павлович, вы помните, где я работаю? – повеселевшим голосом справилась та.

– Да, действительно… Извини за глупый вопрос.

Он выбрал самый дальний столик, немного прикрытый от остальных посетителей массивной квадратной колонной. Выкурив сигарету и заказав два кофе, глянул на часы…

Бывшая напарница появилась без пяти минут шесть. На ней была легкая белая блузка и строгая темно-серая юбка; в руках девушка держала сумочку. Приметив Извольского, она простучала по залу высокими каблучками, приветливо поздоровалась и села напротив.

Перекинувшись парой фраз, они неспешно потягивали ароматный крепкий кофе и вовсе не спешили переходить к теме, ставшей причиной неожиданного свидания. В какой-то миг между ними снова повисло напряженное молчание. Точно так же, как и на борту транспортного самолета, они делали вид, будто чрезвычайно заняты изучением окружающего интерьера – бездумно глазели на потолок, картины, украшавшие стены, гладкую колонну, пока взгляды, наконец, не встретились. Снова откуда-то струились спокойные звуки скрипки с альтом, и опять, как тогда – в чреве лайнера, Жорж мысленно говорил с ней и сам же подбирал ответы, подходящие характеру, темпераменту, да и тому образу Арины в целом, что обрел за прошедшие две недели едва ли не реальную осязаемость в душе…

«Не следует, Георгий Павлович, думать обо мне, как о легкомысленной девице», – промелькнул в ее глазах едва различимый укор.

«С чего ты взяла, что у меня были подобные мысли?» – слегка приподнял он правую бровь.

«Я поняла это сразу, увидев вас сегодня, – улыбнулась Северцева одними уголками губ. – Поверьте, я никогда не вела себя вызывающе с Горюновым и никак не возьму в толк, отчего в нем вдруг проснулся инстинкт самца. Да и вам бы ни за что не позвонила… Но сейчас мне в самом деле нужна помощь сильного человека. Очень сильного, – такого, как вы…»

«Что ж, я готов. Хотя, мне и невдомек, о какой силе идет речь».

«Благодарю. Я была уверена в вашей поддержке».

«А потом…»

«Да, потом мы расстанемся. Не обессудьте, Георгий Павлович. И будет, право, об этом!..»

Она отвела раздраженный взгляд; он тяжело вздохнул…

Вдруг лицо ее изменилось, в глазах промелькнул испуг с паническим ужасом – в кафе вошел сам Горюнов, огляделся и, узрев Извольского со своей подчиненной, прямиков направился к их столику…

– Вот вы где спрятались!.. – приветливо заулыбался он, пожимая руку подполковнику. Усевшись сбоку от них – напротив колонны, поинтересовался: – Заказ уже сделали?

– Нет, вас ждали, – спокойно изрек Георгий и пояснил девушке: – Мы решили отпраздновать успешное окончание командировки. По крайней мере, для нас с тобой – успешное. Я приглашал и моего шефа – Маслова, но он, увы, не смог – вызвали в УВД…

Она напряженно молчала, угадывая в происходящем какую-то тонкую игру, затеянную напарником. А тот, как ни в чем ни бывало, подал ей открытое меню и незаметно усмехнулся…

– Освоились? Пришли в себя после скитаний по горам? – прикуривая сигарету, непринужденно поинтересовался фээсбэшник.

– С нашей профессией лучше не расслабляться, – заметил спецназовец, кивком подзывая официанта. – А то привыкнешь к сытой, цивилизованной жизни с мягкими постелями, с рабочим графиком от девяти до шести, с поездками в метро… А потом в Чечне сызнова приноравливаться к тяжелому «лифчику», автомату, свисту пуль, да бессонным ночам…

– В этом вы правы. Неужто скоро снова туда?

– Месяц отдохну, высплюсь и поеду…

Мужчины заказали коньяк и что-то мясное, Арина – красное вино и легкий салат. Покрутившись вокруг чеченской войны и вернувшись к привычным, городским темам, беседа меж тремя собеседниками понемногу наладилась. Спустя полчаса они уже шутили и общались запросто – по-дружески, а когда бутылка конька опустела, Извольский встал и отправился к стойке подобрать что-нибудь на свой вкус.

Северцева уж и не знала что думать – отношения двух мужчин, ранее мельком видевших друг друга дважды на аэродроме, наладились мгновенно, и для чего бывшему напарнику понадобился этот званый ужин, она не ведала…

Он вернулся, неся в левой руке ополовиненную бутылку белого вермута, в правой ладони осторожно транспортировал два, уже наполненных бокала.

– О!.. И в отношении менее крепких напитков наши вкусы совпадают, – возрадовался Горюнов, повернув бутылку и рассматривая этикетку. Однако, сделав несколько глотков из широкого бокала, недоуменно пожевал губами: – Какой-то странноватый вкус, тебе не кажется, Георгий? Я прекрасно знаю этот напиток, а тут явно что-то другое…

Тот неспешно попробовал мартини…

– По-моему обычный вкус, – пожал он плечами, – впрочем, я не большой знаток…

– А!.. Ладно, – отмахнулся полковник, – желудок русского человека все переварит!

Извольский вдруг разом перестал поддерживать дружеский треп, молчал и, пуская вверх тонкие струйки дыма, наблюдал за шефом Арины. А тот, допив первую порцию, плеснул в свой бокал вторую…

– Что-то я не пойму… – опять причмокивая тонкими губами, замер он с широкой емкостью в руке. – Словно из другой бутылки…

Георгий Павлович посмотрел на часы и вдруг тихо сказал:

– У тебя есть ровно двадцать минут.

Двое сотрудников службы безопасности в недоумении уставились на него. Но если девушка давно готовилась к какому-то резкому повороту этой загадочной встречи, проистекающей по сценарию сотрудника «Шторма», то мужчина пока не понимал ровным счетом ничего.

– В каком смысле? – переспросил Горюнов.

– У тебя есть ровно двадцать минут, чтобы рассказать нам всю правду о твоих связях с чеченскими сепаратистами.

Арина едва не поперхнулась вином, а полковник, часто хлопая веками, промямлил:

– Это шутка в стиле спецназа?..

Тогда Жорж швырнул на стол пустую упаковку от какого-то медицинского препарата:

– Узнаешь?

Тот схватил распечатанный пластик, повернул так, чтобы прочитать название и медленно поднял на Извольского ошалелый взгляд. Бокал в его правой руке качнулся…

– Вы в своем уме?.. – сипло прошептал он, отчего-то перейдя на «вы». – Это же сильнейший яд!..

Когда подполковник «объявил финальную сцену», Северцева дрожащей рукой поставила на стол фужер и принялась взволнованно теребить краешек темной клетчатой скатерти. Услышав же последнюю фразу Горюнова, почувствовала, как внутри все похолодело, а в глазах появился легкий туман…

– Верно, яд, который придавал первой порции твоего мартини неповторимый пикантный вкус. А вот и противоядие, – спецназовец показал маленькую светло-желтую капсулу: – Итак, в твоем распоряжении осталось семнадцать минут. Сейчас люди возвращаются с работы домой – на дорогах страшные пробки и тебе не успеть найти спасение в другом месте. Поэтому советую не тянуть с объяснением, для кого предназначались статьи Анны Снегиной, которой ты поставлял секретные данные о нашей группе.

– Георгий… Послушайте… Господи, это же недоразумение!.. Ну да, я знаю Анну, но уверяю вас… – он покрылся испариной и рванул пальцами ворот рубашки. – У нас с ней ничего, кроме коммерции! Я не связан ни с какими сепаратистами!.. Даю слово, Георгий!..

– Коммерции?.. Из-за статей твоей подружки погибли Болотов и Ярцев. Вся группа едва не погибла, попав в устроенную вашими «благодарными читателями» засаду. А знаешь ли ты, почему провалилась Арина? Ты видел ее левую руку?

Горюнов нервно мотнул головой:

– Я еще не читал ее отчет…

Тогда Жорж осторожно взял руку девушки, пришедшую на встречу в блузке с длинными рукавами.

– Смотри внимательно, – оголив локтевой сгиб пребывавшей в жутком смятении напарницы, он показал следы от многочисленных инъекций. Потом кивнул на забинтованное запястье: – И сюда смотри. Хорошенько смотри! А раскусил ее господин Умаджиев, прочитав материал о беженцах-агентах.

От всего услышанного она не могла вымолвить ни слова и просто подчинялась воле, произносившего обвинительную речь Извольского.

– Осталось четырнадцать минут, – невозмутимо констатировал Георгий Павлович, еще раз глянув на часы.

– Я не связан с ними, Георгий! Клянусь!.. Ну почему вы мне не верите?! – срывающимся голосом закричал «подсудимый». – Снегина просто делилась со мной гонораром и все! Понимаешь – только делилась деньгами!!!

Немногочисленные посетители и служащие кафе разом повернулись к колонне, за которой сидели двое представительных сорокалетних мужчин и красивая молоденькая девушка…

А за колонной в тот миг события продолжали развиваться своим чередом…

В какой-то момент под столом произошло еле уловимое движение правой руки полковника, как будто он незаметно достал из-за пояса пистолет и направил его на сидящего сбоку мужчину. А спустя секунду фээсбэшник распрямился, сунув под стол и левую руку, и в установившейся после его истерики тишине прозвучал характерный двойной щелчок передернутого затвора. Одновременно с сухим лязгом металла Жорж поймал на себе его ожесточенный взгляд – взгляд человека, отчаявшегося получить снисхождение и решившегося на последнюю крайность…

Однако сейчас же внизу – под покровом клетчатой скатерти, был взведен курок еще одного пистолета, мгновенно извлеченного из женской сумочки…

– Только попробуй, выродок!.. – вполголоса сказала Арина. – Не знаю когда ты подохнешь от яда, но если дернешься – свинцом я наполню твой желудок гораздо раньше.

Горюнов изумленно отшатнулся от подчиненной…

– Наполнит, – развеял последние сомнения того офицер спецназа, спокойно допивая мартини. – Арина уже не та запуганная дебютантка, которую ты отправлял в командировку. Теперь ты ей и в подметки не годишься…

Он приткнул меж тарелок пустой бокал, потянулся за салфеткой… Промокнув губы, положил использованный бумажный квадратик перед собой…

Полковник наблюдал за его неторопливыми, обстоятельными действиями широко открытыми, безумными от страха глазами, а девушка в свою очередь следила за каждым движением шефа, готовая в любую секунду выстрелить…

Вдруг в стиснутом кулаке сотрудника «Шторма» что-то хрустнуло…

– Ах ты, черт!.. – «расстроился» тот, глядя, как на салфетку потекла тонкая струйка белого порошка. Когда капсула опорожнилась, салфетка перекочевала в его ладонь. – Надо же, просыпал…

Затаив дыхание, фээсбэшник немного подался вперед, будто желая удостовериться в том, что ни одна крупинка спасительного препарата не упала мимо стола.

– Не двигайся, предупреждаю последний раз, – прошептала Северцева, заставив Горюнова замереть.

Жорж расслабленно откинулся на спинку стула, приподняв салфетку с бесценным снадобьем и, усмехнулся:

– Он не выстрелит, Арина. Во-первых, падая, я обязательно рассыплю противоядие. Во-вторых, ему придется расправиться и со всеми остальными свидетелями. Смотрите, как они таращатся на нас в ожидании развязки… А в-третьих, еще эта камера под потолком…

Начальник отдела ФСБ мельком обратил взор в указанном направлении. Из угла зала на их столик и в самом деле целил глазок камеры с мигающим на маленьком корпусе красным огоньком. Скорее всего охранники маленького кафе давно узрели напряженную обстановку за дальним столиком, но не видя оружия, упрятанного под свисающие края скатерти, не торопились вмешиваться…

– Да у него и патронов-то на всех не хватит, – продолжал насмехаться над Горюновым Извольский. – А потом… Даже если, убив нас, он оближет весь пол в кафе и выживет, то, увы – придется господину полковнику сменить уютный кабинет на нары. Пожизненно сменить. Не позавидуешь…

После этих слов полковник окончательно сломался – сунув пистолет в кобуру, что крепилась подмышкой, уронил голову на руки. Плечи его, казалось, слегка подрагивали. Георгий и девушка с нескрываемой неприязнью смотрели на продажного офицера…

– Глотай свое противоядие, Иуда, – переместил на скатерть салфетку с аккуратненькой горкой порошка спецназовец. – И оставь в покое Арину, а не то снесу тебе башку безо всякого яда…

Тот моментально встрепенулся, как-то по-воровски – стремительно и бережно ухватил обеими руками бумажку и вытряхнул в рот белый порошок. Затем распрямился, приосанился и встал, собираясь покинуть полутемный зал кафе.

– Мы еще увидимся… – угрожающим тоном бросил он через плечо.

Отчего-то покачиваясь и шарахнув какой-то стул, оказавшийся на пути, он пропетлял меж столиков с притихшими клиентами и исчез за дверью…

Жорж медленно брел с Ариной по городу, решив немного проводить ее, а потом пройтись пешком до родных казарм на «Ладожской». Вечер был удивительно теплым и почти безветренным, но хорошая летняя погода мажорных оттенков в настроение не добавляла. Он удивлялся ненасытной алчности, способной затмить или напрочь стереть в людских душах все человеческое; думал о предстоящей поездке в Чечню; снова вспоминал часы, проведенные в кавказских горах с симпатичной обаятельной напарницей и, жалел о том, что скоро предстояло опять расстаться. На сей раз, похоже, действительно навсегда…

Извольский вынул из пачки сигарету, запустил руку в карман в поисках зажигалки. Вместе с зажигалкой выудил еще одну капсулу и, прикуривая, пригляделся к ней…

Но тут произошло то, чего видавший виды «психолог» никак не ожидал.

– Знаете, Георгий Павлович… Я хотела сказать сразу – еще там в кафе, когда были наедине, но не успела… – вдруг потерянно прошептала девушка, неожиданно остановившись у парапета набережной и виновато опустив голову. – В общем, я обманула вас.

– ?

– Простите, ради бога, но по телефону я сказала неправду. Или почти неправду… Горюнов и впрямь домогался чуть не каждый день, но это вовсе не являлось для меня неразрешимой проблемой – я и сама могла дать отпор селадону…

Слушая сбивчивые объяснения визави, Георгий ничегошеньки не понимал.

– Я не знаю, как он поведет себя теперь – скорее всего, больше не станет делать грязных намеков, а будет всячески выживать меня из отдела, – тихо говорила она, глядя на темную, мелкую рябь Невы. – Ну да бог с ним – как-нибудь переживу. Суть в другом…

Выразительные глаза ее сделались влажными, в дрожащем голосе все отчетливее слышалось отчаяние:

– Сначала я надеялась, что мы с вами поговорим в самолете и все как-то само собой разрешится… Ждала, когда окликнете на аэродроме… Да, не скрою, у меня были всякие мысли – и «за» и «против», но мне нужен был толчок… Всего лишь легкий, еле заметный толчок!.. А вы почему-то молчали. А потом… Потом я просто до смерти перепугалась, что никогда больше вас не увижу!

«Знаток» человеческих душ пребывал в шоке и с минуту бестолково смотрел на нее. Потом вдруг запоздало сообразил, что своей непонятливостью вынудил Арину первой сделать признание, а теперь тупым молчанием еще вздумал продлевать пытку.

Он взял ее теплую ладонь и поднес к губам…

– Сколь отменно я разбираюсь в мыслях союзника и повадках врага, столь же ни черта не соображаю в женской логике, – печально признался Извольский, нежно поглаживая тонкие, ухоженные пальчики.

Взгляд же девушки, пока выражал неуверенность, вину и все то же отчаяние.

– А знаешь, девочка, я чертовски привык за две недели к тому, что ты рядом. Так привык, что в эти три дня просто не находил себе места.

– Правда?.. – словно еще не веруя в услышанное, прошептала она.

– Честное спецназовское слово.

Лицо ее озарила искрящейся радостью улыбка, треволнения в миг исчезли. Взяв его под руку, Арина в полный голос сказала:

– Тогда в путь?

– Да, – без раздумий отвечал он, однако, помрачнев, вопрошал: – Но куда я тебя поведу?

– Ну не к вам же в казарму! Ко мне, разумеется.

Подумав, Георгий согласно кивнул, сделал несколько шагов и вдруг остановился…

– Откуда ты знаешь о казарме? – спросил он.

– Вы опять забыли, где я работаю, – укоризненно заметила Арина.

– Ах да, верно, – почесал Жорж затылок и, снова вспомнив о второй капсуле, сказал: – Послушай, милая моя напарница, вот ведь какая странная история приключилась…

Она взглянула на мизерный пластиковый контейнер, лежащий на его ладони, потом на него.

– У меня в кармане их было две, – задумчиво объяснил сотрудник «Шторма». – Одна светло-оранжевая – с противоядием, а вторая белая – с обычным аспирином.

Сейчас перед их взорами покоилась светло-оранжевая…

– Похоже, в приглушенном, желтоватом освещении кафе, я принял белую за оранжевую.

– Значит, так распорядился Господь, – кротко вздохнув, рассудила девушка.

– Аминь, – кивнул подполковник, швыряя продолговатую капсулу в воду.

Капсула описала в воздухе дугу, беззвучно нырнула в невысокую набегавшую волну и, нехотя показавшись на поверхности вновь, закачалась на водной ряби подобно поплавку. Вдруг следом Извольский швырнул в реку еще какой-то предмет, точно шлепнувший по капсуле и окончательно ее утопивший. Приглядевшись, Арина узнала в блестевшем предмете именитую плоскую фляжку Георгия Павловича. Судя по ее быстрому погружению, она была до краев наполнена спиртом…

Напарница нащупала его ладонь, легонько сжала и с надеждой спросила:

– Так в путь?

– В путь!

– И наш поезд пойдет по расписанию?

Засмеявшись, он обнял ее, а она, вышагивая рядом, прильнула к его сильному плечу, прикрыла на миг большие ясные глаза пушистыми, густыми ресницами и вновь поймала себя на мысли, что никогда и ни с кем ей не было и не будет так хорошо, спокойно и счастливо.

Сейчас Арину уже не тревожили сомнения; она ничего не боялась и ни о чем не жалела…

Он проснулся ранним утром от боли – нестерпимо ныло затекшее левое плечо, где покоилось нечто мягкое и теплое. Резко приоткрыв глаза, спецназовец внезапно понял, что этим «мягким и теплым» была щечка Арины, удобно пристроившей голову на его расслабленном бицепсе. Оба лежали под одним одеялом, и она прижалась к Георгию обнаженным, потрясающей красоты телом, продолжая безмятежно и крепко спать. Он же, превозмогая боль, не двигался и еще долго любовался прекрасным молодым лицом, затем, не устояв перед соблазном, осторожно прикоснулся губами к чудно пахнущим волосам, тонкой волной покрывавшим нежный висок.

– Уже пора?.. – вдруг пролепетала она сквозь сон.

– Рано еще, девочка, спи, – тихонько шепнул Извольский, поспешив воспользоваться моментом и слегка поменять положение затекшей конечности.

Та с готовностью приподняла голову, но тут же снова придвинулась, устроилась на его груди и то ли во сне, то ли уж проснувшись, прошептала:

– Я люблю тебя.

– И я тоже… – ошеломленно и тихо отвечал он, не в состоянии припомнить, когда в последний раз слышал подобные слова. – Ты не представляешь, как я люблю тебя!..

– Очень даже представляю, – улыбнулась Арина.

Не открывая глаз, она тронула губами его шею, да так и забылась легким, счастливым сном…

«До чего ж различны и многообразны пути, ежеминутно предлагаемые нам жизнью, – поражался Жорж, боясь шелохнуться, дабы не потревожить спящей девушки. – Если б не угораздило меня стать случайным свидетелем той бандитской казни, то все проистекало бы совсем по иному сценарию – несчастливому, лениво-монотонному, до предела пронизанному скукой и отвратительно пропахшему городской свалкой…»