Текст книги "Конан и день льва (CB)"

Автор книги: Валерий Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава четвертая. Рейд

Конан со дня на день ожидал подхода рыцарской конницы Троцеро, но внезапно прискакал гонец из Терроны с письмом от графа. Троцеро писал, что вынужден задержаться на неделю или даже больше в столице Пуантена в связи с неотложными делами. На словах гонец передал, что задержка в основном связана с нехваткой лошадей. Причина была, безусловно, уважительной, Конан знал, что для конницы Троцеро годится далеко не каждая лошадь, а только особой породы, которую выращивают на юге Пуантена. Только такие лошади были способны нести на себе закованного в латы всадника в полном вооружении и вдобавок собственную броню. Видимо, кто-то из тамошних баронов проявил нерасторопность и допустил задержку с отправкой в столицу нужного количества коней.

– Что ж, подождем, – не стал особо расстраиваться по этому поводу киммериец, задержка с выступлением играла ему на руку. Разведчики докладывали, что в войске принца Нумитора распространено дезертирство, так как король задолжал солдатам жалованье чуть ли не за год и в Молниеносном легионе началось брожение.

– Группы солдат, – докладывал разведчик, – выходят на проезжую дорогу, грабят путешественников и возвращаются назад. Командиры смотрят на все это сквозь пальцы или даже получают свою долю. В королевской казне денег нет, а жить как-то надо…

Просперо, узнав, что Троцеро задерживается, предложил произвести глубокую разведку местности, чтобы потом не терять времени для выбора удобного места для предстоящего сражения.

– Одна из причин нашего поражения на Леодегарийской равнине заключалась в том, что место для сражения нам было навязано изначально, – сказал он Конану. – Конечно, мы расположили свои войска с учетом местности, но саму равнину выбрали Нумитор с Аскаланте, заранее знавшие о приближении авангарда армии Ульрика. Сейчас нам надо бы выбрать место для будущего сражения самим, чтобы исключить всякие случайности.

– Короче! – буркнул Конан.

– Я возьму с собой сотню всадников и полсотни конных стрелков из числа боссонских лучников, которые лучше других ездят на конях. Мы разведаем местность вплоть до Шамара и постараемся выбрать место будущего сражения.

Конан задумался. Мысль Просперо ему понравилась, но у него возник другой план.

– Вызови-ка ты Рагномара и Альбана, – сказал он задумчиво, – надо кое-что обсудить.

Когда через двадцать минут все трое явились к нему в шатер, Конан развернул на походном столе карту Аквилонии.

– Ставка Нумитора сейчас к северо-западу от Шамара, – указал он концом своего кинжала на карту, – мы стоим на правом берегу Луарны, у самой границы Артании. Твоя мысль, Просперо, о разведке тылов противника хороша, но мы ее усовершенствуем и проведем не разведку, силами ста всадников, а глубокий рейд, в котором задействуем шесть тысяч тяжелой конницы и, скажем, шесть сотен конных боссонских лучников.

Просперо, Рагномар и Альбан переглянулись. Дерзкий план киммерийца всем пришелся по душе, но Рагномар покачал головой.

– Семь тысяч конных всадников вытопчут все поля и посевы на своем пути, мы вызовем озлобление людей.

Конан кивнул, соглашаясь.

– Это, если двигаться всем скопом, то, конечно, вытопчут. Чтобы этого не случилось, вам придется разделиться на три колонны по две тысячи всадников и двести стрелков в каждой. Передвигаться будете разными дорогами на расстоянии двух-трех лиг друг от друга, почти в пределах прямой видимости. Лучников вышлите в авангард и на фланги каждой из колонн. Любой из вас, кто подвергнется нападению превосходящих сил противника, получит немедленную помощь от двух остальных. Ваша главная задача, перерезать пути снабжения Нумитора и потрепать тылы принца, особенно обоз. Он у него громоздкий и неуклюжий.

– А, если за нами погонится вся конница принца? – спросил осторожный Альбан.

– Если у них будет численное преимущество, разбегайтесь в разные стороны, а потом собирайтесь в условленном месте. Этот рейд продлится не более двух недель, но должен внести большую сумятицу в снабжении Молниеносного легиона провиантом и фуражом. Да и чувствуют себя солдаты принца больно вольготно. Всех разбойников, которые попадутся по дороге, вздерните на деревья, заодно с королевскими сборщиками податей. Сами же запаситесь необходимым количеством корма для коней и провизией, хотя бы на неделю. Если что-то понадобится взять у крестьян, то только за плату. И главное – вы должны постоянно находиться в движении, чтобы принц не сразу понял, кто и где его атакует и откуда ему ждать нового нападения. Ваша тактика должна быть такой: удар – отскок и новый удар, но в новом месте.

Обговорив все детали предстоящего рейда, Конан вздохнул.

– Эх, с каким же удовольствием я бы отправился вместе с вами, но увы, проклятое положение командующего армией обязывает…

– То ли еще будет, когда станешь королем! – засмеялся Просперо, а Рагномар и Альбан поддержали его шутку, как нечто само собой разумеющееся.

Отправив офицеров готовится к рейду, киммериец остался в шатре и, опершись локтем об стол, задумался, подперев ладонью подбородок. Мысли о том, чтобы взойти на Рубиновый трон аквилонских королей посещали его не раз, но он тщательно скрывал их от окружающих. Для него не было секрета, что к тому же стремится и Троцеро, а, возможно, и граф Каллиодис. Не желая делить шкуру неубитого медведя, он поэтому никогда не заводил речь о будущем Аквилонии. Но бесхитростная реплика Просперо, поддержанная Альбаном и Рагномаром, внезапно открыла ему глаза на то, что его ближайшие сторонники тоже видят в нем будущего короля и воспринимают это как само собой разумеющийся факт. И в самом деле, зачем кому-то уступать корону? Ведь история знает много примеров, когда полководцы, одержавшие победу, сами короновали себя, как, например, древний король Валузии Кулл…

Размышления Конана прервало бряцание оружия и топот копыт. Он откинул полог шатра и вышел наружу. Первая колонна конницы, которую вел Альбан, уже была готова к походу. Мысленно пожелав всадникам удачи, Конан вернулся в шатер и склонился над картой. Сейчас лагерь Повстанческой армии был разбит на левом берегу полноводной Луарны, которая, подобно Тайбору, брала начало в горах на границе с Немедией и несла свои воды в Хорот между Шамаром и Тарантией. В Артании киммериец не хотел оставаться, чтобы лишний раз не привлекать внимания короля к своему надежному союзнику графу Аллару Кастору. Молниеносный легион Нумитора стоял на том же берегу Луарны только гораздо севернее, поэтому перерезав его коммуникации с Шамаром и владениями местных баронов, можно было рассчитывать оставить принца без снабжения войск провизией и фуражом или, по крайней мере, затруднить его…

В шатер киммерийца заглянул Гродер.

– Куда это Просперо уводит свою конницу? – удивился он.

– А, прости, барон, что сразу не поставил тебя в известность…, -Конан коротко объяснил Гродеру замысел пройтись конницей по тылам королевских войск. – Мы же останемся здесь до подхода Троцеро, наш лагерь с твоими мечниками выдержит любую осаду. Хотя о какой осаде может идти речь, на нас – то и нападать некому.

Гродер молча кивнул, поддержав идею глубокого рейда в тыл Нумитору.

– Это хорошо, – сказал он, – а то мы топчемся на месте. Тренировки – тренировками, а и в настоящем деле поучаствовать не мешало бы.

– Еще поучаствуешь, – улыбнулся Конан. – основные бои впереди. Этот рейд легкая прогулка.

Но легкой прогулкой рейд конницы Просперо мог показаться лишь в первые дни, когда принц не сориентировался откуда внезапно в долине Луарны появилась огромная масса тяжелой конницы. Разведка доносила, о том, что конница повстанцев показалась то в одном, то в другом месте в пределах чуть ли не пятидесяти лиг по фронту. Народная же молва увеличивала эту цифру вдвое и втрое.

– Откуда вы берете такие сведения? – сердился принц на своих разведчиков. – Если вам верить, то у мятежников должно быть не меньше двадцати, а то и тридцати тысяч тяжелой конницы, между тем Троцеро все еще в Пуантене, а у киммерийца от силы шесть тысяч всадников.

Командир разведчиков на это ответил, что крупные конные формирования мятежников каждый день замечают в разных местах долины Луарны, но численность их установить не удается из-за лучников, конные дозоры которых рассыпаны по всей степи впереди отрядов тяжелой конницы.

– Они перерезают пути доставки провианта и фуража, – сказал он, – мы лишены нормального снабжения уже скоро неделю.

Принц продолжал сердиться, но вызвал к себе Громеля, который теперь стал у него сотником и приказал, взяв тысячу всадников, отправиться проверить данные разведки.

– Что – то тут не так! – сказал он. – Мошенник выкинул какой-то трюк, чтобы ввести нас в заблуждение. Ты в драку не лезь без особой необходимости, а просто разберись в чем там дело.

Сотник молча кивнул и в тот же вечер ушел из лагеря с тысячей всадников, предварительно тщательно выяснив у начальника разведки, где конкретно его люди видели скопления тяжелой конницы мятежников. Отметив эти места на карте, он скрытно выдвинулся в степь, надеясь, что свет от костров выдаст, где сосредоточены основные силы противника. Отправив далеко в степь конные дозоры, сам он с главными силами своего отряда, продолжал движение вслед за ним. Очень скоро разведчики возвратились, доложив, что костры замечены по всей степи. Тогда Громель сам отправился в разведку и, поднявшись на высокий холм, действительно увидел на горизонте свет далеких костров. Только он обратил внимание, что костры горят тремя отдельными группами, между которыми расстояние составляет несколько лиг. Прикинув направление, он отправил конный разъезд в стык между группами костров, предупредив о необходимости соблюдать крайнюю осторожность.

– До них лиги три, – проинструктировал он дозорных, – так что на рысях вы обернетесь за пару часов. Но желательно, чтобы мятежники вас не обнаружили.

Дозор вернулся к полуночи, подтвердив ранее возникшую у Громеля мысль.

– Эти костры горят группами, – доложил командир дозора. – Между группами костров в том месте, где мы проходили пустое пространство протяженностью две-три лиги.

– Понятно, – сказал Громель, догадавшись, что тяжелая конница повстанцев передвигается тремя колоннами, почему и создается преувеличенное представление о ее численности. – Они хотят пощекотать нам нервы, но прежде мы сами им их пощекочем.

Он созвал сотников и десятских, которым приказал скрытно выдвигаться к крайней справа группе костров и на рассвете, когда только начнет сереть, атаковать противника.

– Их там по моим прикидкам раза в два больше, но на нашей стороне внезапность. Рубите палатки, а когда солдаты начнут разбегаться, постарайтесь уничтожить их побольше. Главное, чтобы возникла паника, сумятица и неразбериха. А ты, Магнебод, – обратился он одному из сотников, – возьми две сотни всадников и обойди их лагерь. Где-то там должны пастись их кони. Захватить лошадей – твоя задача.

План Громеля был хорош, но он не учел, что Альбан, командовавший этой колонной тяжелой конницы повстанцев, еще во время службы в Черных драконах был известен своей осторожностью. Попав в ловушку в горном ущелье в Пуантене, он стал еще более осторожным, поэтому построил лагерь по всем правилам военного искусства, приказал вырыть ров и обнес лагерь валом, на котором были оборудованы площадки для лучников. Костры же горели перед лагерем, хорошо освещая местность вокруг. А коней он отправил пастись под охраной двухсот всадников и стольких же лучников на лугу, примыкающему к лагерю. Кроме того, конные дозоры лучников он направил далеко в степь, поэтому приближение тяжелой конницы Громеля было замечено своевременно и дозорные подняли тревогу. Поняв, что их обнаружили, всадники Громеля, уже не скрываясь, понеслись вперед к линии костров, но наткнулись на ров и вал, которые сходу преодолеть не смогли бы даже пехотинцы. Боссонцы, выпуская по десять-двенадцать стрел в минуту, в течение десяти минут опустошили свои колчаны, но зато и не одна сотня всадников Громеля свалилась под копыта своих коней. Альбан, появившись на валу в полном вооружении, приказал подать сигнал о нападении на лагерь. Высоко в небо взвились огненные стрелы, которые были сразу же замечены наблюдателями в лагере Рагномара. Лучники с вала в упор расстреливали всадников Громеля, неосторожно подвернувшихся под выстрел, а те, кто отправился с Магнебодом за конями нарвались на стрелы боссонцев и мечи кавалеристов. А вдали в лагере Рагномара вспыхнули притушенные было костры и его тяжелая конница уже неслась галопом на помощь Альбану.

Громель, потеряв половину своего отряда, приказал отходить. Альбан не стал преследовать его, опасаясь засады, поэтому к обеду Громель уже прибыл в лагерь принца. Он обоснованно страшился гнева Нумитора, но тот, услышав о потерях, только махнул рукой.

– На войне без потерь не бывает, главное, теперь стало понятно, что мошенник разделил свою конницу на три части и отправил ее потрепать нам тылы и заодно нервы.

– Но, принц, – забеспокоился Громель, – они ведь могут перерезать нам пути снабжения провиантом и фуражом.

– Долго шататься тут они не смогут, неделю-другую не больше, – рассудительно заметил принц, – мы стянем все свои силы в лагерь и усилим охрану обоза арбалетчиками. А в сопровождение фуражирам выделим крупные подразделения войск. Нет худа без добра, может, хоть количество дезертиров сократится.

Принц, как в воду глядел. Повстанцы везде, где только замечали разбойников и дезертиров из Молниеносного легиона отлавливали их и тут же вешали, так что довольно скоро вдоль всех дорог, где они появлялись, на деревьях висели трупы – обильная пища для воронья. В нескольких селах повстанцам попались королевские сборщики податей, которых тоже вздернули на наспех сооруженных виселицах. Досталось и нескольким баронам, на которых указали местные крестьяне, как на ярых приспешников Нумедидеса и угнетателей народа.

Просперо удалось перерезать пути снабжения Молниеносного легиона, но главная цель – обоз принца, в котором скопились обширные запасы продовольствия, фуража, доспехов и оружия пока оказалась недосягаемой. Нумитор приказал оградить его рвом и обнести валом, поверх которого был выставлен частокол. На специально оборудованных площадках и в башенках, постоянно несли службу усиленные наряды арбалетчики. Атаковать обоз в лоб означало напрасно положить солдат. Просперо постоянно размышлял над тем, как решить эту задачу, но вдруг в одном селе, где он мимоходом приказал повесить королевских сборщиков податей, пуантенец узнал от старосты, что принц Нумитор прислал гонца с приказом отправить к нему несколько телег с провиантом и фуражом.

– А сколько телег надо выслать? – спросил он под влиянием внезапно пришедшей в голову мысли.

Староста пожал плечами.

– Сколько ни вышли, все мало, – тяжело вздохнул он.

– А сколько телег у тебя наберется?

– Да телег хоть сотню могу выслать, да где я возьму провизию и фураж, у самих ничего нет.

– Ладно, – распорядился Просперо, – готовь телеги. Их с полсотни понадобится, да пустых бочек побольше на них поставь. А на остальные телеги нагрузите побольше сена и соломы.

Староста хотел о чем-то спросить, но наткнувшись на взгляд Просперо поспешил выполнять команду. Пуантенец, тем временем, послал гонцов к Альбану и Рагномару, приказав обоим срочно прибыть к нему.

Объяснив им свой план, Просперо сказал:

– Твоя задача, Альбан, скрытно расположиться поближе к обозу. Когда мы откроем ворота, часть всадников должна ворваться в него и поджечь его со всех сторон. Вторую половину пошли на помощь Рагномару. А ты, Рагномар, держи под контролем ворота лагеря. Когда оттуда выйдут мечники и тяжелая конница, тебе придется какое-то время их удерживать. Мои же всадники займутся конями, которые выпасаются у лагеря и, покончив с этим делом, тоже придут вам на помощь.

– Опасная затея! – покачал головой Альбан. – Те, кто пойдут с тобой на телегах, считай все смертники.

– С чего ты взял? – засмеялся Просперо. – Да нас там примут с распростертыми объятиями. О том, что мы спрячемся в бочках и в сене будет знать один староста, возницами будут наши люди, переодетые крестьянами. К обозу мы прибудем под вечер, в ночь разгружаться не станем, поставим телеги в стороне. Внутри обоза охраны почти нет, я старосту расспрашивал, он уже отвозил туда провиант. Принц надеется на арбалетчиков, которые на валу и на вышках, а боссонские лучники их оттуда враз поснимают. Дождемся глубокой ночи, перебьем арбалетчиков, откроем ворота и запустим вас. Ну, а дальше панику наведем, да и уйдем все вместе. Главное, чтобы вы четко сработали, – добавил он уже серьезно.

– За нас не беспокойся, – заверил его Рагномар, – продержимся, сколько нужно.

– Если все же, что-то пойдет не так, – сказал Просперо, – то порознь возвращаемся к себе в лагерь, отведенное нам время подходит к концу, да и задачу свою мы выполним.

* * *

На следующий день вереница телег потянулась к лагерю Нумитора. Телег было примерно полсотни разного размера. Были среди них такие, что вмещали 15–20 квинталов, но несколько и грузоподъемностью в два раза больше. Их тянули пары крепких и сытых на вид лошадей, недовольно пофыркивая и пытаясь сбросить с себя непривычную для них упряжь. На части телег и возов стояли бочки в, основном стоведерные, но были и поменьше или побольше. На других телегах лежали мешки, но на большинстве везли сено и солому. На каждой телеге сидели возницы в рваных штанах и рубахах, с лицами в разводах от грязи и пота. Оно было и не удивительно так как солнце припекало, а на дороге стояла столбом пыль от колес и конских копыт.

Староста правил передней телегой и, когда дневное светило сползло к вершинам Рабирийских гор, сказал своему помощнику, сидевшему рядом с ним:

– К лагерю принца подъедем в аккурат, как начнет темнеть.

Просперо, а это был именно он, соскочил на землю и возле каждого воза или телеги произносил несколько слов, предупреждая спрятавшихся там повстанцев о том, что они подъезжают к месту назначения. Обойдя все телеги, он вернулся назад и сел рядом со старостой, почесывая голую грудь под распахнутой рубахой.

Староста не ошибся, солнечный диск как раз коснулся вершин далеких гор на западе, когда они подъехали к воротам обоза принца Нумитора. Вышедший им навстречу пожилой интендант обрадовался, тем более, что не ожидал ниоткуда подвоза провианта. Староста сказал, что выполняет приказ принца, от которого несколько дней назад у них в селе побывал гонец.

– Ладно! Молодец! А что привез? – поинтересовался интендант, разглядывая бочки и мешки.

– Соленья, муку, крупы.

Интендант одобрительно кивнул.

– А вот бочонок старого аквилонского! – староста достал глиняную кружку и, отворив краник, нацедил в нее пенящийся рубиновый напиток.

– Не побрезгуйте, господин хороший! – протянул он кружку интенданту.

Тот залпом осушил ее и, возвратив старосте кружку, сказал:

– Темнеет уже, давай загоняй свои возы, да станьте там где-нибудь в сторонке. Разгружать будете уже утром, а то в темноте все мне тут переворочаете. А я позже загляну еще, больно вино у тебя, старик, доброе!

Он смахнул рукой с усов капли вина и, похлопав старосту по плечу, ушел.

Когда в ворота обоза въехал последний воз, уже стало темнеть. Просперо специально выбрал место, откуда хорошо просматривались ворота и арбалетчики на валах. В зоне видимости он насчитал их больше полусотни и подумал, что предприми они лобовую атаку на обоз, арбалетчики выкосили бы его всадников за считанные минуты.

Интендант появился, как и обещал, когда уже совсем стемнело. Староста все подливал ему в кружку вино и уже вскоре тот захмелел так, что, улегшись на воз с сеном, захрапел во всю мочь своих легких. Это для него было хорошо, так как проснись он сейчас, то вряд ли бы понял, почему возле телег оказалось в два раза больше людей, чем первоначально, причем все они были в кирасах с подвешенными на поясе мечами. У половины, к тому же, в руках оказались тугие длинные луки, а за спиной колчаны полные стрел. Впряженные до этого в телеги лошади были уже выпряжены и стояли под седлом, только трензеля были вытащены изо рта. Они пофыркивали и жевали сено, дергая его из телег.

В лагере Нумитора все стихло. В обозе, тоже вся челядь и обозная обслуга тоже давно уснула, только часовые у ворот и арбалетчики на валу продолжали нести службу.

– Пора! – тихо сказал Просперо сотнику Авдомару. – Пусть твои лучники поснимают арбалетчиков. Только без шума.

Прошло несколько минут и то в одном, то в другом месте с тетив луков сорвались с мягким шорохом стрелы, впиваясь в шеи арбалетчиков. Никто из них не успел и вскрикнуть, только, покачнувшись падал на пол вышки или на землю на валу. Тем временем Просперо, взяв с собой с несколько человек, словно растворился в темноте. Неслышные тени мелькнули возле ворот, стражники, охранявшие их даже не почувствовали, как острые лезвия мечей вспороли их кожаные кирасы, пробив грудь. Раздалось два-три приглушенных стона, затем ворота обоза распахнулись и Просперо с зажженным факелом в руке подал команду к атаке своим людям.

Когда всадники ворвались в лагерь, среди обозной прислуги началась паника. Никто не мог понять, откуда появилась лавина этих всадников, которые переворачивали возы и телеги, а, обнаружив доспехи и оружие быстро их разбирали и устремлялись дальше. Никто не рисковал оказать им сопротивление, да собственно было и некому, так как часть обозной обслуги, хотя и имела мечи, но не умела ими пользоваться, как профессиональные солдаты. Погромив обоз и забрав, что могли, люди Просперо подожгли его со всех концов и вырвались наружу. Там уже завязалось настоящее сражение, так как Громель, которого еще с вечера не покидало чувство смутной тревоги, успел возглавить тяжелую кавалерию и даже часть ее вывел из ворот, но на пути у него стал Рагномар со своими всадниками. У ворот лагеря закипела сеча, в которую втягивались все новые всадники с обеих сторон. В горячке боя Просперо на своем гнедом коне пробился вперед и ему даже удалось обменяться несколькими ударами с великаном Громелем. Оба они узнали друг друга, но поединка не получилось, так как лошади разнесли их в разные стороны.

Просперо взглянул на небо. Далекий горизонт на востоке уже румянился зарей. Надо было выходить из боя и он подал сигнал к отступлению. Его тяжелая конница и боссонские лучники стали отходить в полном порядке, а Громель преследовать их не стал, занявшись спасением того, что еще осталось от обоза.

Нумитор, пробившийся сквозь строй своих всадников к нему, сыпал проклятиями и грозился лично спустить шкуру с того, кто командовал нападением на его лагерь.

– Кстати, ты не знаешь, кто это был? – спросил он Громеля.

– Просперо! – ответил сотник. – Он когда-то был сотником в королевском войске, а до этого пажем у графа Троцеро. Сейчас – правая рука киммерийца, командует всей конницей мятежников. Ловкий малый, мы даже с ним скрестили сейчас мечи, но кони разнесли нас в разные стороны.

– Просперо, говоришь! – повторил принц и лицо его исказила хищная ухмылка. – Ладно, Просперо, мы еще поквитаемся с тобой, не будь я Нумитором!