Текст книги "Следующее поколение"

Автор книги: Валерий Чубар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Почему с ним так много ходовиков? Только постепенно до Вика дошло, что это ходовики, отступившие по его приказу с постов.

Где они находятся? В мозгу Вика была какая-то каша. Он узнал стену Станции и основание ее дымовых труб. Вик глянул вверх. Две огромные трубы невозмутимо возносились ввысь над полем битвы. Вик стер с лица пот и увидел, что его ладонь стала ярко-красной. От крови? Разве он ранен?

– Через Большой Сфальт к Ферме, – услышал Вик, словно со стороны, свой голос. – Отходим к Ферме.

С этого момента Вик словно потерял ощущение реальности происходящего. Отряд Вика отходил под непрерывным натиском серых, огрызаясь автоматными очередями, которые становились все короче и реже. А серые патронов не жалели. «Откуда у лих столько?» – подумал Вик мельком. Он молился Небу и своему знанию местности.

Серым не удастся отрезать дорогу к Ферме, нет, не удастся, потому, что он лучше знает самые сокровенные тропинки Централи, самые короткие пути среди снежных сугробов и бетонных руин!

Отряд беспрерывно маневрировал, пробиваясь между возникающими то слева, то справа серыми. Они отступали между рядами теплиц, осыпаемые градом пуль, щепок и разбитых стекол. Отступление превращалось в бегство. Вик мог только направлять это бегство в нужном направлении. Проклятье Небу! – он отшвырнул в сторону акэм, в котором заклинило патрон. Над самым его ухом со свистом пронеслись пули.

Спотыкаясь от усталости, Вик отшатнулся в сторону.

– Отходим к Ферме! К Ферме! – кричал он, не слыша своего голоса. – К Ферме! – Кто-то поддержал его под локоть, в руки ему сунули автомат. Вик обернулся, нашел взглядом преследующих отряд по пятам серых и нажал на курок. – К Ферме! – спиной Вик ударился обо что-то. Стена. Стена Фермы. Наконец-то! Над головой загрохотали очереди: со стен их прикрыли огнем. Из последних сил Вик бросился к воротам, рядом с ним бежали уцелевшие ходовики. Их было всего несколько человек.

У самых ворот Фермы Вик опять споткнулся. Его подхватили под руки. Еще несколько шагов – и они оказались во дворе Фермы. Тяжелые ворота тут же закрылись за ними.

17. ПРОИГРЫВАТЬ

– Где Кост? – спросил Вик. Ему никто не ответил. – Где Кост? – повторил Вик громче. Громче? Он ничего не слышал, кроме грохота автоматных очередей, звучащих в его мозгу. Он видел перед собой лица ходовиков. Многие были в крови. Кровь и грохот автоматных очередей. Вик сжал ладонями уши и яростно затряс головой.

– Где Кост? – повторил он с отчаянной настойчивостью, словно от ответа на этот вопрос зависела судьба Централи.

– Кост в своей комнате, – ответил ему сзади чей-то голос. – Он ранен.

Вик чувствовал, что приходит в себя. И вместе со всеми прочими чувствами к нему возвращалось чувство уверенности в незыблемости Централи. Они удерживают Ферму.

Они удержат ее. Кост говорил так же. Он ранен, но остался в живых. И он, Вик, остался в живых. И воины… Вик обвел взглядом стоящих вокруг ходовиков. Их было мало. Совсем мало.

– Сколько… нас? – спросил Вик. Помимо его воли, голос дрогнул.

– Двадцать пять, – ходовик, который произнес эти слова, смотрел прямо в глаза Вику Вик вспомнил почему-то День Снега. В глазах ходовика застыл немой вопрос: как все это могло произойти? И еще что-то было в этих глазах… Укор? Вик заметил, что и другие ходовики смотрят на него так же. Он должен был что то сказать им. Что он мог им сказать, на этом осколке поверженного государства, окруженном сотнями серых? Как он мог приободрить их?

– Сколько у нас патронов? – спросил, наконец, Вик, после долгого молчания.

– Полный арсенал, – отозвался стоящий перед, ним ходовик. – Патроны, мины – там всего полно.

Вик и сам отлично знал это. Он просто пытайся внушить ходовикам мысль, что не все еще потеряно.

– Патроны и мины, – повторил он. – Пищи тоже достаточно. Стены фермы – хорошая защита. Мы продержимся… – Вик не верил тому, что говорил, но верил, что говорить это сейчас необходимо. – Мы продержимся до того дня, когда на помощь нам придут фермеры. Мы еще покажем этим серым крысам, что такое Централь!

Вик почувствовал, что окружающее его напряжение спало. Один из ходовиков проворчал: «У парня действительно легкая рука!» Вик ненавидел себя. Он торопливо назначил посты по охране стен Фермы, отправил несколько человек в арсенал, а сам пошел посмотреть, что с Костом.

Кост навзничь лежал на топчане. Под головой у него была запачканная кровью меховая одежда Плечо перевязано полотняными бинтами, по которым расплывалось большое багровое пятно. Кост был в сознании.

– Скверно, – сказал он, увидев вошедшего в комнату Вика. Зычный голос Коста звучал сейчас, как приглушенное сипение. – Все скверно. Скверная рана, скверные дела, Вик…

– Нам нужно посоветоваться, – выпалил Вик. – Что делать дальше? Что можно предпринять, Кост?

Кост ничего не ответил. Вообще ничего. Он молча глянул на Вика, а потом отвел взгляд. И молчание это, внезапно, лучше любых слов сказало Вику: выхода нет.

Выхода просто не существует.

Вик и сам смутно догадывался об этом. Он сглотнул.

– Кост, – сказал он. – Там наши воины. Они нам верят. Они ждут, что мы спасем их. Мы ответственные служб. Мы не должны отчаиваться, Кост!

Кост продолжал молчать.

– Там люди, Кост! – почти закричал Вик. – Они все погибнут, если мы ничего не предпримем!

– Люди, – просипел Кост без всякого выражения. Он с видимым усилием приподнялся и сел на топчане. Кровь отхлынула от его лица, и Кост смертельно побледнел.

– Люди, верно, – сказал он. – Но не только воины. Там шесть сотен людей. В подземельях. Если мы все погибнем – некому будет предупредить их, что Централь пала. И, едва они выйдут весной на поверхность земли…

Объятый ужасом, Вик лишился дара речи. Кост был прав. Серые не найдут вход в подземелья. Скорее всего – не найдут. Но они будут поджидать неподалеку. И весной… это будет даже не битва – это будет массовое убийство! Вик содрогнулся. Отчаяние захлестнуло его. Но отчаяние вынуждало действовать, немедленно действовать!

– Кост, – сказал он, – я только что пообещал ходовикам, что мы удержим Ферму.

Серые пока не атакуют. У нас есть шансы удержать Ферму?

– Никаких шансов.

– Но запасы оружия, пищи…

– Нас чересчур мало. Они опять задавят нас, забросают стены Фермы трупами.

Думаю, завтра. Они даже не торопятся. Они знают, что мы в западне. Сейчас они зализывают раны и собирают все свои силы в кулак. Поверь мне, старому воину. А завтра они атакуют и уничтожат нас.

– Значит, все кончено?!

Кост прикрыл глаза и некоторое время сидел молча. Потом он просипел еле слышно:

– Есть еще Бетонный Завод.

– При чем тут Бетонный Завод? – удивился Вик.

– Если бы мы смогли пробраться туда…

– Ну?

– Хотя бы несколько человек. Хотя бы один…

– Но это верная смерть! – воскликнул Вик. – Уж лучше попробовать добраться до фермеров!

– Чушь, – коротко возразил Кост. – Бетонный Завод.

Вот наша единственная надежда. Дай мне руку… – Вик помог Косту подняться с топчана, с изумлением видя, что воин не только нашел в себе силы встать на ноги, но и всерьез намерен возглавить идущих в бой ходовиков. Двадцать пять – против нескольких сотен?! Вик подал Косту его автомат, и, некоторое время, они стояли рядом, держа оружие между собой, стволом вверх.

– Вик, – сказал Кост голосом, который напоминал голос Гена, узнавшего о том, что ему предстоит погибнуть, во имя спасения других постов Централи. – Вик, сейчас слушай меня внимательно. Я не могу тебе приказывать, как равный по Совету, но я обращаюсь к твоему разуму. Возьми отряд ходовиков и прорывайся к Бетонному Заводу. Серые не рискнут вас преследовать в Зоне Завода. Особенно ночью, а ночь уже близка. Преодолейте Зону Завода и пробирайтесь к фермерам. Пробирайся к фермерам, Вик. Уцелей, Вик. Это и есть наш единственный шанс.

– А все остальные?

– Объясни смысл прорыва каждому. Если тебя убьют, уцелеть должен будет кто-то другой.

– А ты, Кост?

– Я? Я тоже возьму отряд и буду прорываться к фермерам, – сказал Кост, рассматривая что-то за плечом Вика. – Действительно, ты прав. Это ведь тоже шанс.

– Сколько ты хочешь взять воинов?

– Десять. Может быть, двенадцать.

– Это не шанс, – возразил Вик. – Это верная гибель. Ты просто хочешь отвлечь внимание серых от моего отряда.

– Верно, – кивнул Кост.

Они все еще стояли друг против друга, держа между собой автомат Коста.

«Централь! – подумал Вик. – Вот мы и держим в руках судьбу Централи»…

– Я уцелею, Кост, – сказал он, медленно разжимая руку. – Я клянусь тебе. Клянусь Небом – мы прорвемся к Бетонному Заводу!

– Уж постарайтесь, – проворчал Кост, передергивая затвор. Сейчас он во всем напоминал прежнего Коста – уверенного в себе и в своих людях ответственного службы оружия. Только лицо его было смертельно бледным. – А сейчас заглянем в арсенал.

Уверенный вид Коста и на ходовиков подействовал благоприятно. Под его руководством два маленьких отряда – один из пятнадцати человек, другой из десяти – вооружились акэмами. Все до одного воины получили акэмы. Сумы на поясах были набиты запасными магазинами. Пищи и лекарственных трав каждый ходовик взял лишь небольшой запас. Кост вручил Вику несколько небольших мин, предназначенных для устройства ловушек.

– Раздай своим людям, – сказал он, – могут пригодиться. Их можно не только прятать, но и бросать.

– Знаю, – коротко отозвался Вик.

Готовые к бою отряды собрались на центральной площади Фермы. Посты со стен были сняты. Последним их сообщением была весть о сотнях костров вокруг Фермы. Серые расположились на ночлег.

Зимняя ночь сгущалась над поверженной Централью. Было холодно, но Вик не обращал внимания на крепчающий мороз. Он пребывал во власти предчувствия близкого боя.

Боя, не похожего на другие. Боя, который должен был решить ВСЁ…

Откуда-то из тьмы появился Кост.

– Все готово, – просипел он. На лице его Вик заметил улыбку. – Когда упадут ворота – вперед, Вик. Вперед, и, Небом тебя заклинаю, – не останавливайся! Я выступаю прямо сейчас… – и Кост исчез во тьме. Это произошло так быстро, что Вик не успел сказать ни единого прощального слова.

Теперь он просто ждал.

Он стоял со своим отрядом у ворот Фермы и ждал.

Ждать пришлось недолго. Яркая вспышка и грохот взрыва – у дальней стены Фермы.

Сработала первая мина. Вик услышал стрельбу – сквозь пролом в стене отряд Коста ринулся на прорыв. Сейчас… сейчас…

Чудовищный грохот – казалось, мир вокруг разлетелся на куски! Как во сне, Вик увидел взмывающие вверх бревна, железные балки и обломки бетона, вырванные из стен взрывом второй мины. Огонь, огонь, обжигающий кожу даже на расстоянии!

Однако, отшатнувшийся было от взрыва отряд, уже в следующее мгновение рванулся вперед.

Терять ходовикам было нечего, и все они понимали это.

Вик бежал так быстро, как только мог, петляя между кострами и непрерывно паля перед собой из акэма. То и дело ему приходилось пускать в ход приклад – ошалевшие серые кидались прямо на него. С неба падали горящие щепки – все, что осталось от ворот Фермы. Сквозь зубы Вик твердил одну-единственную фразу:

«Скорее к теплицам… скорее к теплицам… скорее к теплицам…» Вик швырнул перед собой мину, бросился на землю, пережидая взрыв, сменил магазин и вновь рванулся вперед. Рядом возник силуэт стреляющего из акэма куда-то в сторону ходовика – и тут же ходовик, корчась, повалился на землю. Перепрыгнув через него, Вик угодил обеими ногами в костер. Взвыв от боли, он метнулся в сторону, споткнулся обо что то и кубарем покатился в снег. Вокруг грохотала стрельба и рвались мины. Лежа на снегу, Вик лихорадочно огляделся вокруг и увидел прямо перед собой изуродованный остов крайней теплицы. Быстро поднявшись на ноги, Вик бросился к теплице, прижался к ней боком, оглянулся и увидел бегущего прямо на него серого. Автомат был поднят для прицельной стрельбы. Но серый не успел нажать на спусковой крючок На бегу он завалился набок, а из за его спины показался силуэт ходовика. В тот же миг от фигуры ходовика полетели в разные стороны темные брызги, и тот, в судорогах, покатился прямо под ноги Вику. Вик отшатнулся в сторону, и только это спасло его – приклад с грохотом ударил в раму теплицы совсем рядом. Вик повернулся к напавшему на него серому. Он нажал на курок, но акэм молчал. С криком Вик поднял свой автомат, серый сделал то же самое и оружие скрестилось над них головами. Автоматы сцепились между собой, мощным рывком серый отбросил их в сторону. Он уже заносил над головой Вика свои огромные кулачища, когда земля содрогнулась. На миг ночь превратилась в день:

Вик отчетливо увидел всю огненно черную кашу вокруг, увидел все до мельчайших подробностей. Волна света, грохота, хаоса накатилась со стороны гибнущей Фермы.

Это взорвались мины, заложенные Костом в арсенале. Сила взрыва ошеломила Вика, но еще больше она ошеломила серых. Из разбитых ворот Фермы вырвались коровы, отчаянно мыча и разбегаясь между кострами. Это еще больше увеличило панику.

Очнувшись, Вик обогнул теплицу и бросился в ночную тьму, не забыв прихватить свой автомат.

Он бежал, что было сил. Он бежал, задыхаясь, проваливаясь по колено в снег. Он бежал вне себя от радости. Ему повезло. Здесь, между длинными рядами теплиц, серых можно было не опасаться, если только он сам будет достаточно осторожен.

Бетонный Завод… Он и те, кто уцелел, найдут убежище в Зоне Бетонного Завода.

Кост был прав. Серые не сунутся туда, куда сами обитатели Централи заходят с опаской.

Но сколько же ходовиков уцелело? Семь? Шесть? Пятеро? Впрочем, даже пятерых хватит, чтобы совершить последний, решающий бросок через Большой Сфальт. И скрыться среди ловушек Бетонного Завода…

Окончательно выбившись из сил, Вик рухнул у стены жилого блока ходовиков. Рухнул прямо на снег. Здесь было условленное место встречи. Прямо перед глазами Вика был Большой Сфальт. Серых не было видно. Однако, справа, со стороны поста-7, где погиб Ген, доносились неясные голоса.

Услышав хруст снега за спиной, Вик мгновенно обернулся, выставив перед собой автомат. Это был Влад – Вик узнал молодого ходовика, с которым беззаботно перемигнулся в День Снега. Влад уронил свой акэм в снег – и снег зашипел. Сам ходовик остался стоять неподвижно.

– Сядь, – спокойно приказал ему Вик. – Сядь.

– С нами… покончено… – выговорил парень, выталкивая одно слово за другим изо рта, будто заикаясь. Он дрожал всем телом.

– Сколько наших прорвалось? – спросил Вик. – Ты видел?

– Никто… Никто не прорвался… – Влад, обмякнув, опустился на снег. – Никто…

Они прождали около хода.

Ни один ходовик так больше и не появился. Влад не ошибся. Их осталось двое.

Вик понимал, что нужно спешить. Серые опомнятся и прочешут захваченные земли. С таким количеством воинов, как у них, это сделать нетрудно. И что тогда? А Бетонный Завод – вот он, за Большим Сфальтом…

Вик чувствовал, что излишне рискует. Но горячка боя толкала его вперед.

Он проверил свой акэм. Магазин был пуст, а суму с запасными магазинами он потерял во время прорыва. У Влада запасной магазин нашелся, но это был последний.

Теперь они располагали примерно сорока патронами на двоих. Тем более не стоило медлить.

«Маловероятно, что серые окажутся настолько близко, чтобы успеть открыть прицельную стрельбу», – подумал Вик. И скомандовал себе и Владу:

– Вперед! Быстро – вперед!

Глубокий снег мешал бежать быстро. Запыхавшись, они выбрались на Большой Сфальт – и тут же грянули автоматные очереди. Их расстреливали из окон жилого блока ходовиков.

Влад упал первым. Вик еще успел развернуться, подхватив его автомат и выпустив длинную очередь по окнам блока – а затем тоже упал на сфальт. Прокатившись по нему, он рухнул в глубокий снег и потерял сознание.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РУЧЕЙ И БУЛЫЖНИК

«…Звезды из вечности падали, в хате скрипели двери.

В полусне – на равнине веков копошились какие то звери —

Это были минувшие войны с бесконечным кошмарон хвостов!..

То ли земля остывает, то ли война нарывает,

Откуда во мне такая глухая тоска тревога?

Я один. И дорога пустая.

В небо уходит дорога…»

Игорь Шкляревский

1. ДРАТЬСЯ

Вик пришел в себя.

Первое, что он увидел сквозь облепивший лицо снег, – бетонная плита в нескольких шагах от него. Он лежал ничком, лицом в снег, всего в нескольких шагах от ограды Бетонного Завода. Он не чувствовал боли, но, когда пытался пошевелиться, боль появилась. В правой ноге.

Вик помнил все, что произошло.

– Централи нет, – прошептал он, и слова эти крохотной горсткой тепла растворились в прижатом к губам сугробе. Вик попытался перевернуться на бок, и это ему удалось. Потом он перевернулся на спину.

И увидел двоих серых, стоящих неподалеку на обочине Большого Сфальта. В темноте он не мог разглядеть их лиц, но был уверен, что серые смотрят именно на него.

Если бы только он не пошевелился! Если бы пролежал неподвижно, притворившись мертвым, еще немного…

Серые направились к нему, по колено увязая в снегу и держа автоматы наизготовку.

Вик беспомощно пошарил рядом с собой – акэма не было. Вероятно, он отлетел куда-то в сторону, когда Вик упал.

Серые подошли вплотную. Один из них нагнулся над Виком. Вик задержал дыхание: от серого пахло хуже, чем от гидролизаппарата. Длинные космы волос касались лица Вика. Глаза серого смотрели прямо в его глаза. Странно – в них была не злоба, а какая-то глупая усмешка.

– Умник, а, понял? – сказал он глухо, хрипло и как-то с усилием, словно звукам с трудом приходилось продираться сквозь его горло. – Живой умник. Слышь, ты, а, – он обернулся ко второму серому, – пхан доволен будет, понял?

– Главный Пхан, а, – проворчал второй серый, тоже разглядывая Вика. – Заложат тебе ноги за уши, Грязный! Эй, умник! – он тряхнул Вика за плечо. – Вставай, а!

Вик повиновался. Однако, поднявшись на ноги, он едва вновь не повалился на снег от слабости и резкой боли в правой ступне. Упасть ему не дал второй серый – здоровенный парень, удержавший Вика за шиворот. Первый – тот, которого назвали Грязным – разразился странными звуками, напоминающими воронье карканье. Вик не сразу догадался, что это смех.

– Слабаки вы, умники, – выговорил сквозь смех Грязный. – Слабаки. Слабаки, а, понял? – он снова и снова повторял слово «слабаки», будто получал от этого какое-то странное удовольствие.

– Шевелись, а, – буркнул второй серый, толкая Вика в спину. Весь сжавшись в комок от боли и холода, Вик заковылял вперед, проваливаясь на каждом шагу в снег. Выбравшись на Большой Сфальт, он глянул по сторонам.

Языки пламени плясали за теплицами – Ферма все еще горела. Вдоль Большого Сфальта то тут, то там виднелись факелы, которые серые держали в руках. Вик вновь поразился многочисленности напавших.

– Куда его, а, к Главному Пхану? – услышал он за спиной голос Грязного.

– Куда ж еще, – отозвался второй серый, вновь толкнув Вика в спину. – Главный Пхан так и сказал – хоть одного живого умника да приволочь, а, понял?

– Живым можете и не довести, – громко сказал Вик. – Я ранен. Я не смогу идти.

Вновь раздались странные каркающие звуки, которые издавал Грязный.

– Слышь, ты, Силач? Слышь – ранен, а, понял?

Серый, которого Грязный назвал Силачом, взял Вика за плечо своей ручищей и приблизил к его лицу свое – если только едва заметные среди путаницы грязных нечесаных волос глазки можно назвать лицом.

– Пойдешь, – сказал он Вику спокойно. – Пойдешь, никуда не денешься! – и он подбадривающе пихнул Вика прикладом автомата под ребра.

Не произнося больше ни слова, Вик двинулся по Большому Сфальту, стараясь не ступать на раненую ногу.

– Как побитая собака, а? – тут же прокомментировал его походку Грязный. – Как собака, а, понял?

Силач ничего не ответил. Вик тоже молчал. Так они миновали пост-7, вокруг которого горели костры серых, наблюдательный блок – и оказались за границами того, что прежде называлось Централью. Здесь ветер был гораздо сильнее. Вика трясло от холода. Но страха он не чувствовал. Только странная манера разговора серых удивляла и раздражала его.

Глянув вперед, Вик заметил, что к ним приближается большой отряд серых. Он словно вынырнул откуда-то на Большой Сфальт, ярко освещенный многочисленными факелами. Через ход, который показался выбившемуся из сил Вику днем, отряд серых приблизился к ним вплотную.

Это был, как понял Вик, необычный отряд.

Впереди шли несколько серых с акэмами в руках. Сплошь закутанные в собачьи шкуры, воины казались вставшими на дыбы огромными собаками. Рядом с автоматчиками шли столь же добротно одетые факельщики. За факельщиками несколько похуже одетых серых тащили носилки, представляющие из себя сшитый из шкур внушительных размеров шатер, поставленный на длинные деревянные жерди. Замыкала шествие еще одна группа автоматчиков и факельщиков.

– Главный Пхан, понял? – прошипел за спиной Вика Грязный. – На колени, живо! – приказание подкрепил сильный удар прикладом в спину. Вик упал на четвереньки, потом кое-как поднялся на колени. Носилки поравнялись с ним и замерли. Вик обратил внимание, что Грязный и Силач справа и слева от него тоже опустились на колени. С полуоткрытыми ртами они уставились на носилки. Двое автоматчиков торопливо отдернули сшитый из шкур полог.

И Вик увидел Главного Пхана.

Это был старик, вернее, старичок небольшого роста, сухонький, довольно аккуратно одетый и постриженный. Он внимательно и беззлобно смотрел на Вика.

– Умник, – произнес он с неопределенной интонацией. – Кто его взял?

– Я! – сказали Грязный и Силач одновременно. Старичок захихикал.

– Вот ведь как у нас, – сказал он, обращаясь к Вику. – Не знаешь, кого наградить, кого наказать. Приходится решать самому, – лицо старичка сделалось озабоченным, – а они потом обижаются… Так кто тебя взял? – неожиданно спросил он Вика.

– Никто меня не взял.

– Как так?

– Я лежал раненый, без сознания, а они меня подобрали.

– Так-так… – старичок забегал глазами из стороны в сторону. – Без сознания.

Раненый. Других не было? – обратился он к серым.

– Не было, – поспешно отозвался Грязный.

– Плохо, – озабоченно сказал старичок. Его взгляд снова уперся в глаза Вика. – Хочешь знать, почему мы победили?

– Сам догадываюсь.

– Догадываешься, – кивнул старичок. – Еще бы – ты же умник. Все вы здесь умники.

А мы кто, а? Вик молчал.

– А мы – серые, разбойники – так?

Вик кивнул.

– Так вот, ты эти слова забудь, – по-прежнему дружелюбно посоветовал ему старичок. – Знаешь, как мы себя называем? Хозяева. Мы хозяйничаем на всех землях, какие только тут есть. Поэтому мы – хозяева.

– А Город? – вырвался у Вика вопрос.

– Город? – недоумевающим тоном переспросил старичок. – Город? – он произносил это слово так, словно слышал его впервые. – Город – наш данник, как и навозники.

Знаешь, откуда у нас патроны и акэмы? Да где вам знать, умникам! А они от Города. Город дает нам оружие. Город боится нас! – в глазах старичка светилось торжество.

Вик был ошеломлен. Город снабжает серых оружием?! Но ведь это значит, что…

– А с тобой мне чего делать? – голос старичка прервал мысли Вика. – Чего делать, ну-ка скажи?

Вик почуял какой-то подвох, поэтому ответил кратко:

– Что хочешь.

Ответ старичку неожиданно понравился.

– Что хочу? – Что хочу? – повторил он, добродушно улыбаясь. – А я хочу-то немного. Хочу узнать, где вход в подземелья вашей Станции. Где? – спросил он Вика, как ни в чем ни бывало. – Ты ведь мне покажешь вход?

Вик молчал, собираясь с мыслями. Равнодушный тон Главного Пхана не обманул его.

Согласиться – означало погубить свой народ. Отказаться – означало погубить себя, а вход серые обнаружат весной. Выиграть время… Вот что необходимо сделать.

Выиграть время.

– Сейчас темно, – сказал Вик. – Там ловушки, которые даже днем опасны. Соваться туда ночью – верная гибель.

– Дня ждать недолго.

– Вот днем и поговорим.

– Нет, поговорим мы сейчас, – голос Главного Пхана стал жестким. – Да или нет?

Ты покажешь вход?

– Да, – сказал Вик.

– Сговорчивый ты, – задумчиво произнес старичок, разглядывая Вика. – Больно уж сговорчивый… Ну, да ладно. Такие уж вы, видно, послушные, умники. Ты ведь ходовик?

– Кто же еще? – грубовато отозвался Вик. – Зимуют только ходовики.

– Зимовали, – поправил его старичок. – Ты привыкай, привыкай. И не ходовик ты вовсе. Ты был ходовиком. А сейчас ты никто. Только я могу тебя кем-то сделать.

Вот еще надо подумать. А как ты сам думаешь – кем мне тебя сделать?

Вик промолчал. Бесконечные вопросы старичка сбивали его с толку и невыразимо раздражали.

– У нас есть только хозяева и рабы, – сообщил старичок, – можешь стать рабом, это совсем просто, только не слишком тебе понравится… – старичок захихикал. – А можешь стать хозяином. Это малость сложнее, обряд придется пройти. Ну, так как, умник?

«Выиграть время», – снова подумал Вик.

– А когда надо проходить обряд? – спросил он.

– Так ты хочешь стать хозяином?

– Да.

Старичок снова захихикал и, хихикая, начал выбираться из шатра, который, по его знаку, носильщики опустили на снег. Одновременно автоматчики образовали полукруг, в котором оказались Вик, Грязный и Силач. Главный Пхан стоял перед ними, потирая костлявые ладошки, торчащие из рукавов меховой одежды.

– Чтобы стать хозяином, – сказал он, обращаясь к Вику, – нужно получить имя. Так у нас детишки получают имя, когда подрастут. Ну, и для тебя сделаем сейчас исключение. Ты ведь как дитенок сейчас… – Старичок внезапно стал серьезным. – Ты будешь драться с ними, – сухо сказал он, указывая на Грязного и Силача. – Кто победит – это мне все-равно. Как будешь драться – такое имя получишь. В драке все видно. Кто хнычет, кто ругается, кто чисто дерется, кто как… – старичок покосился на Грязного. – А если чуть покалечат – так лучше и не надо – имя само пристанет! Верно ведь? Ты вставай, вставай!

– Я ранен, – напомнил Вик, поднимаясь с колен.

– Верно, верно! – замахал руками старичок. – Я и забыл! То-то я смотрю – на правую ногу ты припадаешь… – он подошел поближе к Вику, заботливо оглядел его ногу, а потом изо всех сил пнул по ней.

В глазах Вика вспыхнули искры, его скорчило от боли, к горлу подступила тошнота.

Он не удержался на ногах и повалился на снег, но едва боль отступила, заставил себя подняться. Лицо старичка было по-прежнему добродушным.

– Уж больно ты доверчивый, – пояснил он. – Подходят к тебе – ты подумай, зачем подходят? Настороже надо быть, умник, всегда настороже. Это тебе мой совет добрый.

Главный Пхан с помощью автоматчиков забрался обратно в шатер и завозился там, устраиваясь поудобнее, чтобы наблюдать за дракой.

Вик повернулся к своим противникам. Он понимал, что помочь ему может разве что Небо. Дело было не только в раненой ноге. Дело было в том, что Вику в жизни никогда еще не приходилось драться. Этому прошлые их не выучили. Они выучили их сражаться с оружием в руках, Вик считался хорошим бойцом – но сейчас, без акэма в руках, он чувствовал себя совершенно беспомощным.

Грязный и Силач осторожно приближались к нему с разных сторон. Вик стоял в полной растерянности. Какое-то оцепенение овладело им. Он даже не мог заставить себя поднять кулаки, чтобы защищаться. Он смотрел в лица стоящих перед ним серых и никак не мог поверить, что… …кулак Грязного ударил его в левую скулу, Вик пошатнулся… …что можно быть настолько жестоким, чтобы ударить раненого человека, ударить просто так, даже без злобы… …кулак Силача обрушился на его лицо справа – удар был не очень точным, скользящим, и Вик опять устоял на ногах…

Конечно, он воевал с ними, стрелял в них из автомата, но это было иное, совсем иное…

Удары сыпались на него один за другим. Вик, очнувшись, наконец, начал защищаться, но было уже поздно. Да и бессмысленно. Он сосредоточился на одной цели: устоять на ногах, но даже это ему не удалось. После удара Силача, который оказался ошеломляюще болезненным, Вик рухнул на снег. Пульсирующая боль заливала лицо и тело. Серые крысы…

– Что ты сказал? – внезапно услыхал Вик голос Главного Пхана. Старичок с любопытством склонился над ним.

– Что? – переспросил Вик, удивляясь тому, что не потерял еще сознания.

– Да сейчас вот – или мне послышалось? Ты вроде сказал что-то?

– Серые крысы, – повторил Вик.

И тут же его пнули ногой в лицо. Вик сообразил, наконец, что защищать от ударов нужно в первую очередь именно лицо, другие удары смягчит меховая одежда. Он перекатился на живот и вжался лицом в снег, прикрывая голову руками. Он ждал, что потеряет сознание, он очень надеялся на это – и напрасно. Все удары, которые ему нанесли, отозвались болью. Все, до единого. Серые убили бы его, рано или поздно, если б Главный Пхан не прекратил избиение.

Он подошел к лежащему неподвижно Вику и присел рядом с ним на корточки. Вик лежал с открытыми глазами, прижавшись щекой к пропитанному кровью снегу.

– Серые крысы, – сказал он, увидев лицо старика.

– А ты упрямый, – благодушно отозвался Главный Пхан. – Пусть так и будет. Эй, вы! Зовите его Упрямым, – приказал он. Потом вновь наклонился к самому лицу Вика. – Но только не вздумай упрямиться или хитрить со мной, со мной, понял?

Сегодня, как станет светло, покажешь вход в подземелье. Ты будешь единственным умником среди нас. Чем плохо? Ты будешь хозяином, Упрямый. Добудешь себе оружие, добудешь рабов и рабынь. Помогите ему подняться.

Как во сне, Вик почувствовал, что его поднимают со снега и поддерживают под руки. Голова кружилась, к лицу Вик боялся прикоснуться. Однако нигде в теле резкой боли не было, кроме боли в правой ноге. Зимняя фермерская одежда действительно смягчила удары.

Приходя в себя, Вик увидел лица Грязного и Силача. Только что избивавшие его люди добродушно улыбались ему.

– Ты не обижайся, Упрямый, – сказал Силач, – это обряд такой, а, понял?

– Понял, – сказал Вик и сплюнул на снег кровью.