Текст книги "Пролив в огне"

Автор книги: Валериан Мартынов

Соавторы: Сергей Спахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Мартынов В. А., Спахов С. Ф.
Пролив в огне

О книге «Пролив в огне» и ее авторах

Документальная повесть «Пролив в огне», написанная ветеранами Черноморского флота В. А. Мартыновым и С. Ф. Спаховым, рассказывает о боевых действиях советских воинов в Крыму и на Черноморском побережье Кавказа в 1941—1944 годах. Те далекие, опаленные боями дни ознаменовались крупными десантными операциями в Керченском проливе, тяжелыми оборонительными боями за Крым и Кавказ и переходом советских войск в решающее наступление с последующим освобождением города-героя Керчи и всего Крыма от немецко-фашистских захватчиков.

Керченский пролив. Город-герой Керчь...

Если подняться к обелиску Славы на гору Митридат, то в ясную погоду глазам откроется панорама Керченского пролива от моря Черного до моря Азовского протяженностью более 40 километров. Ясно обозначится извилистая, скалистая линия Крымского побережья и противоположная, таманская сторона с отмелями и пляжами, с врезающимися далеко в пролив песчаными косами.

Спокойна водная гладь между двумя берегами, разве что изредка заштормит море. Движутся по проливу пассажирские, грузовые, рыболовецкие и другие суда. Бесперебойно работают переправы.

При виде этой мирной картины невольно вспоминаются иные времена, другие переправы, иной Керченский пролив – грозовой и бурлящий, в отсветах пожаров и взрывов – пролив в огне.

Днем и ночью над проливом грохотала орудийная канонада, гремели разрывы авиабомб, слышались приглушенные взрывы морских мин, высоко над морем вздымавшие огненно-черные смерчи...

В районе Керченского пролива в 1941—1944 годах на море и на суше велись ожесточенные бои. Они то временно прекращались, то разгорались с новой силой. И только [4] в апреле 1944 года враг был полностью изгнан с Керченского полуострова, над которым снова и навсегда взвилось красное знамя.

В послевоенные годы в Керчь, которая возродилась из руин и пепла, часто приезжают ветераны армии и флота. Они посещают места бывших боев, приходят на старые причалы и переправы. Герои войны поднимаются на гору Митридат и, подолгу всматриваясь в синеющую морскую даль, вспоминают минувшие дни и битвы.

На одной из встреч ветеранов – моряков Керченской военно-морской базы периода Великой Отечественной, в июле 1975 года, побывали и авторы этой книги капитаны 1 ранга В. А. Мартынов и С. Ф. Спахов. Ветераны Черноморского флота вспомнили свой крейсер «Червона Украина», на котором с первых дней войны обороняли с моря города-герои Севастополь и Одессу. Затем их военные пути разошлись. В. А. Мартынов был назначен военкомом Керченской военно-морской базы, в декабре 1941 года он с десантом освобождал Керчь, сражался в последующих тяжелых боях по обороне Керчи и Тамани весной и летом 1942 года.

С. Ф. Спахов стал командиром артиллерийского дивизиона на крейсере «Коминтерн», а затем, осенью 1942 года, со своей морской батареей участвовал в оборонительных боях за Туапсе, которые впоследствии переросли в мощное наступление наших войск, сокрушавших Голубую линию[1]1
  Голубая линия – оборонительный рубеж, созданный немецко-фашистскими войсками на подступах к Таманскому полуострову между Азовским и Черным морем.


[Закрыть] вражеской обороны. Проходило это наступление через легендарную Малую землю, через Новороссийск, на Тамань, на Керчь...

После встречи у бывших боевых товарищей появилось желание написать книгу. Первые три части книги «Пролив в огне», а именно – «Десант на Керченский полуостров», «В боях за Крым» и «Оборона Тамани» – написал Валериан Мартынов, а последнюю, четвертую, часть – «Отстоим Кавказ – освободим Крым» – создал Сергей Спахов.

Правдиво и просто повествуют авторы о боевых делах, о массовом героизме моряков-черноморцев, с которыми делили горести войны и радости побед над ненавистным врагом. [5]

Убежден, что не только ветераны войны, но и другие читатели найдут для себя в книге много интересного. Огромно ее значение для воспитания советской молодежи, наших воинов, стоящих на страже родной Отчизны.

Адмирал С. Е. Чурсин,

бывший командующий Краснознаменным Черноморским флотом,

председатель Севастопольской секции Советского комитета ветеранов войны

В. А. МАРТЫНОВ
В битвах за Керчь и Тамань

Часть I. Десант на Керченский полуостров

Новое назначение

Шел декабрь сурового 1941 года.

13 декабря крейсер «Красный Крым», только что прибывший в осажденный Севастополь с Кавказа, должен был отправиться в обратный рейс. На «Красном Крыме» находилось командование отряда корабельной поддержки Севастопольского оборонительного района. Командовал отрядом капитан 1 ранга В. А. Андреев, а я был военкомом.

Перед самым отходом крейсера меня срочно вызвали в политуправление флота. Начальник отдела кадров полковой комиссар Д. В. Филиппов пригласил зайти и сообщил:

– Вот, товарищ Мартынов, ознакомься с приказом наркома. Поедешь в Тамань комиссаром Керченской военно-морской базы. – Затем, устало потирая виски, добавил: – Там предполагается большой десант, подробности узнаешь на месте.

О десанте я ничего не слыхал. И немудрено. Наш отряд, состоявший из двух крейсеров и четырех эсминцев, обеспечивал воинские перевозки по Черному морю и поддерживал огнем сухопутные войска, оборонявшие Севастополь. Это означало постоянные рейсы в Крым, Новороссийск, Поти, а главное, конечно, организацию артогня под Севастополем. Приходилось посещать все корабли, все время быть в движении...

Новое назначение озадачило меня. Керченская военно-морская база – это крупное воинское соединение, и, судя по обстановке, в ее фронтовой режим необходимо включиться без промедления. Хотелось получить указания от флотского руководства, своего рода «напутствие».

Как бы угадав мои мысли, начальник отдела кадров предупредил: ни члена Военного совета флота Н. М. Кулакова, ни начальника политуправления П. Т. Бондаренко сейчас на КП нет. А ждать нельзя: отправляться в Тамань необходимо срочно, крейсер «Красный Крым» скоро уходит. Пришлось уезжать без «напутствия». [7]

И вот я снова на своем крейсере, но теперь уже в качестве пассажира. Пока плыли к месту назначения, многое передумал. Вспоминал начало флотской службы, ее трудности и радости, пытался представить себя в роли военкома КВМБ, думал о предстоящей встрече с командиром базы, адмиралом А. С. Фроловым.

Скоро десять лет, как я служу во флоте. В 1932 году был призван на флот по партмобилизации и назначен помполитом сторожевого корабля «Смерч» на Балтике. Весной 1933 года «Смерч» в составе отряда других кораблей перевели на север по вновь открывшемуся Беломорско-Балтийскому каналу. На Баренцевом море этот отряд послужил началом создания Северной военной флотилии, а затем и Северного флота.

На первом «своем» корабле я прослужил почти четыре года, освоился с морем и флотом, получил первоначальную морскую выучку и закалку. Помог мне в этом молодой командир «Смерча», замечательный моряк, ставший впоследствии одним из славных советских адмиралов, Виталий Алексеевич Фокин.

На Северном флоте пришлось мне служить военкомом и на эсминце «Карл Либкнехт», где командиром был Павел Иванович Колчин, в будущем – адмирал. Зимой 1938 года, во время работы специальной экспедиции по снятию папанинцев со льдины, мы обеспечивали радиосвязь с дрейфующей станцией «Северный полюс-1».

А с Черным морем я встретился в конце 1938 года, когда был назначен военкомом на эсминец «Дзержинский». Через год стал комиссаром на крейсере «Червона Украина». Там и встретил Великую Отечественную.

В дни жестоких боев, когда гитлеровцы предприняли первый штурм Севастополя, крейсер был выведен из строя в результате прямых попаданий бомб во время массированного налета на город фашистских бомбардировщиков. Экипаж, мужественно сражавшийся в этом бою, понес серьезные потери. Своими силами моряки сняли пушки с затонувшего корабля и приняли участие в дальнейших боях в составе береговых батарей осажденного Севастополя.

...В Новороссийске я распрощался с товарищами и, зная, как нелегко будет добраться до Тамани, заспешил в штаб военно-морской базы. Движение судов по Керченскому проливу было нерегулярным: только по ночам, чтобы не заметил противник, удерживающий Керченское побережье. Дорога от Новороссийска до Тамани, большей частью грунтовая, была разбита колесами автомашин и изрыта [8] воронками. Поэтому нашей группе в самом начале пути пришлось оставить штабной автобус и продвигаться где пешком, где на станичных конных повозках, а то и на быках.

В нашу группу политработников Черноморского флота, направленную для участия в десантной операции, входили помощник начальника политуправления флота по комсомольской работе батальонный комиссар М. О. Антонов и инструкторы политуправления старшие политруки С. Е. Малинский, Ф. И. Чернявский и Е. С. Пинский. Мы продвигались вперед вместе с пехотой и артиллерией 51-й армии, которой предстояло осуществлять десант.

В пути, на привалах политработники постоянно общались с войсками и населением, отвечали на многочисленные вопросы, проводили беседы.

Трудности бездорожья преодолевались успешно. Боевой дух воинов был высокий – все они горели желанием быстрее вступить в бой с врагом. И хотя в разговорах слово «десант» не произносилось, движение войск к морю по всем дорогам не могло ни у кого оставить сомнения – готовится переправа в Крым.

Километрах в сорока от Тамани остановились в станице Старотитаровская на ночь. Председатель станичного Совета, фронтовик, уволенный в запас ввиду тяжелого ранения, радушно принял нас на ночлег. Угощая ужином, поинтересовался, далеко ли держим путь. Вместо ответа я спросил:

– Как у вас с лошадьми? Утром нам отправляться дальше. Выручите?

Хитровато прищурив глаз, председатель ответил:

– Вижу, вижу, товарищи моряки! Значит, идете колошматить фрица?! В добрый час! А лошадьми поможем – как не помочь!

Наутро повозки с лошадьми ждали у крыльца.

По дорогам двигался непрерывный поток людей и техники. Регулировщики указывали нужное направление, и колонны постепенно втягивались на Таманский полуостров. Тягачи помогали вытаскивать засевшие в колдобинах тяжелые орудия и машины, предупреждая заторы. Бойцы шли усталые, с трудом меся ногами вязкую грязь. Но вот в шагающих ротах зазвучала строевая песня. И сразу поднялось настроение, идти стало легче.

На привалах бойцы наперебой задавали нам вопросы. Молодой туляк с ясно-синими глазами, скручивая самокрутку, уточняет: [9]

– Что, морячки, заодно с нами направляетесь? Значит, опять нас через море повезете... Чай, доставите с удобствами, а не как в ноябре... – вспомнил он недавнее отступление через Керченский пролив.

– Да уж постараемся, если что, прокатить по первому классу! Нам не жалко! – в тон ему отвечает мой попутчик, счищая щепкой с сапог налипшую глину. – Ты, как до берега дойдешь, дай знать.

И снова дорога по холмистому побережью, изрезанному оврагами да балками. То тут, то там к дороге подступают безлистые заросли маслин и кустарников, а вдали обширные пространства разлинеены ровными рядами яблоневых садов.

Последний наш привал был на хуторе Кирово. Остановились у колхозного бригадира – пожилого кубанского казака по фамилии Ковтун. Он сразу же пригласил в дом. Разговорились. Накрывая на стол, хозяин рассказывал:

– Я, товарищи моряки, хорошо знаю войну. Воевал в старые времена, в пластунах ходил, натерпелся... Ну, присаживайтесь к столу. Жена захворала, так я сам соберу чего-нибудь на скорую руку.

Проголодавшиеся моряки дружно поужинали. А чуть свет хозяин снарядил две упряжки, и мы по слегка загустевшей за ночь дорожной жиже продолжили марш на Тамань.

Перед глазами мелькали люди, машины. Но я ничего не замечал, поглощенный своими мыслями. А мысли были все те же – обстановка на Черном море, отгремевшие и предстоящие бои, задачи на новом месте службы...

Ехавшие со мной из Новороссийска работники политуправления хорошо знали обстановку на Черноморском флоте. Под топот копыт и перестук тачанки батальонный комиссар М. О. Антонов вводил меня в детали подготавливаемого десанта, поскольку значительную часть операции предусматривалось выполнить силами Керченской военно-морской базы.

А обстановка в тот момент на Черном море была сложная.

После того как наши войска в ноябре 1941 года оставили Керчь, положение в Крыму осложнилось и приняло угрожающий характер. Весь Крымский полуостров, за исключением Севастополя с примыкавшим к нему небольшим районом, захватили гитлеровцы. Севастополь, главную базу Черноморского флота, героически защищали моряки и силы Приморской армии. А враг (11-я армия генерала Манштейна), [10] безуспешно штурмовавший город с 11 до 21 ноября, теперь усиленно готовил новый штурм Севастополя.

Однако защитники города не падали духом. Этому способствовали и начавшие поступать с фронтов утешительные известия. К декабрю 1941 года Красная Армия остановила вражеские полчища почти на всем протяжении советско-германского фронта и развернула свои наступательные действия. На северо-западном направлении фашисты были отброшены в районе Тихвина. На главном направлении, под Москвой, немецко-фашистские войска несли большие потери. А 13 декабря по радио было передано сообщение Совинформбюро о том, что гитлеровский план окружения Москвы провалился и Красная Армия перешла в контрнаступление. На юго-западном направлении гитлеровцы были остановлены и отогнаны за реку Миус.

Одновременно с подготовкой операции по разгрому немецко-фашистских полчищ под Москвой Верховное Главнокомандование решило начать активное контрнаступление и силами Закавказского фронта, подключив Черноморский флот. Было запланировано подготовить и 21 декабря 1941 года провести десантную операцию по овладению Керченским полуостровом. В дальнейшем этот срок был перенесен на конец декабря.

Керченско-Феодосийская десантная операция вошла в историю Великой Отечественной войны как наиболее крупная по своим масштабам. Она развертывалась по трем направлениям – феодосийскому, керченскому и азовскому. Операция по указанию Ставки планировалась непосредственно Закавказским фронтом (командующий – генерал-лейтенант Д. Т. Козлов, член Военного совета – дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин, начальник штаба – генерал-майор Ф. И. Толбухин). На период десантной операции Черноморский флот был оперативно подчинен командующему Закавказским фронтом (Закавказский фронт с 30 декабря 1941 года стал именоваться Кавказским).

Корабли Черноморского флота – крейсеры, эсминцы, катера с приданными им крупнотоннажными судами Черноморского пароходства – должны были высадить десант в районе Феодосии и южной части Керченского полуострова. Это было главное направление. Командиром высадки десанта был назначен капитан 1 ранга Н. Е. Басистый, военкомом – бригадный комиссар Н. М. Форбитник. Командовал десантом этого направления генерал-майор А. Н. Первушин, командующий 44-й армией. [11]

На керченском и азовском направлениях в составе десанта должна была действовать 51-я армия, доукомплектованная и усиленная после недавнего отхода с Керченского полуострова. Командующий 51-й армией генерал-лейтенант В. Н. Львов командовал и десантом на этих направлениях.

Керченская военно-морская база с приданными ей кораблями Черноморского флота и разнородными плавучими средствами – баржами, буксирами, сейнерами – должна была обеспечить высадку десанта из Тамани на Керчь и северо-восточную часть Керченского полуострова. Командиром высадки был назначен командир базы, контр-адмирал А. С. Фролов, комиссаром высадки десанта назначили меня.

Азовская флотилия, мобилизовав местные плавсредства, должна была принять десант в Темрюке, что в устье Кубани, и высадить его на севере Керченского полуострова (мыс Хрони – мыс Зюк). Командующий флотилией контр-адмирал С. Г. Горшков был назначен командиром высадки десанта. Его военком – полковой комиссар С. С. Прокофьев. Взаимодействуя между собой, десанты должны были освободить Керчь и Феодосию, а затем Керченский полуостров и уничтожить сосредоточенную там группировку войск противника. В крупномасштабном наступлении по всему Крыму нашим войскам ставились задачи: снять осаду с главной базы Черноморского флота – города Севастополя; освободить весь Крымский полуостров от немецко-фашистских захватчиков.

Тамань

На четвертые сутки, проделав сложный двухсоткилометровый путь, мы добрались наконец до Тамани.

Тамань, которую некогда М. Ю. Лермонтов назвал самым скверным городишком из всех приморских городов России, с того времени очень изменилась. Теперь это была зажиточная, большая станица Краснодарского края. Но грязь на ее улицах, вызванная распутицей и зимними дождями, была, пожалуй, такая же, как под колесами экипажа великого поэта.

В облике стародавнего военного форпоста юга России не было ничего воинственного, хотя кое-где между добротными домами, крытыми подчас камышом и соломой, виднелись воронки от бомб и снарядов. Несколько хат и сараев были разбиты прямым попаданием. Сельские жители, занятые своими обычными делами, не обратили никакого внимания на появление наших двух тачанок. [12]

Военных в городке не видно – значит, хорошо маскируются.

Трудная дорога сказалась на внешнем виде моих попутчиков. У всех, как и у меня, одежда помялась, запачкана грязью. Все сочувственно посматривали на «обутки» инструктора политуправления Ф. И. Чернявского, который пренебрег сапогами и теперь, высоко закатав брюки, «плавал» по грязи во флотских ботинках.

Почистились, привели себя в порядок.

Ну, в добрый час, друзья!

Спутники мои пошли в политотдел, а я направился к командиру базы, в здание станичной школы, в которой теперь размещался штаб.

Командира КВМБ Александра Сергеевича Фролова я знал раньше как заместителя начальника штаба Черноморского флота. Вспомнилось, как 1 Мая 1941 года он, будучи еще капитаном 1 ранга, поднимал военно-морской флаг у нас на крейсере «Червона Украина». Тогда, в день ввода корабля в строй после капитального ремонта, я не мог знать, что вскоре война надолго сведет меня с этим авторитетным и энергичным командиром, одним из когорты флагманов Черноморского флота.

Приняв месяц назад командование базой, Александр Сергеевич уже завоевал авторитет и уважение подчиненных. Доброжелательное прозвище «наш Чапай», которое ему дали еще в Дунайской флотилии, где Фролову пришлось недолго быть командующим, прижилось и здесь, в КВМБ.

Вхожу в кабинет командира базы. Представился.

– Садитесь, товарищ военный комиссар. Как добрались?

– Спасибо, благополучно, Александр Сергеевич...

– Как там наш Севастополь? Держится?

– Стоит. И очень ждет нашей подмоги!

– Знаю, что ждет. Будем поторапливаться, – кивнул Фролов. И после некоторого раздумья, внимательно взглянув на меня, спросил: – Где служили раньше, товарищ Мартынов?

Я коротко рассказал о своей флотской службе. Фролов задумался, полузакрыв лицо рукой. Такая была у него привычка, об этом я узнал позже. А сейчас, глядя на адмирала, заметил на темно-синем кителе значок подводника – в свое время ему довелось командовать подводной лодкой. Невольно подумал: много повидал этот человек на веку. Как-то мы с ним сработаемся? [13]

Но вот Фролов прервал молчание, и мы разговорились.

Командир базы ввел меня в курс текущих дел КВМБ, рассказал о степени готовности соединения к выполнению боевых задач по десанту. Все подразделения и службы, как он отметил, действуют слаженно, хотя в работе имеются трудности, связанные со сложностью и специфичностью организации десанта.

С этими трудностями мне пришлось столкнуться в первые же два дня, когда я знакомился с делами.

Керченская военно-морская база была сформирована в июле – августе 1941 года и подчинена непосредственно командующему Черноморским флотом. В ее состав был включен и Керченский сектор береговой обороны, ранее входивший в Новороссийскую ВМБ.

База получила задачу держать оборону Керченского пролива, а также вести своими силами и во взаимодействии с другими флотскими и армейскими соединениями боевые действия по противовоздушной, противоминной, противодесантной обороне, готовить и осуществлять высадки десанта с моря, обеспечивать воинские перевозки морем и многое другое.

В состав Керченской военно-морской базы в то время входили три дивизиона катеров охраны водного района (сторожевые и тральщики) и две группы охраны рейдов; плавбатарея № 4; пять батарей 140-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны; 65-й зенитный артиллерийский полк трехдивизионного состава; 8-й отдельный стрелковый батальон; 17-я отдельная пулеметная рота; инженерная служба с входящей в нее 354-й отдельной инженерной ротой; служба наблюдения и связи (район СНИС) со своими радио– и телефонными станциями и разветвленной сетью береговых постов наблюдения и связи. База имела в своем распоряжении тыл со складами боеприпасов и транспортными средствами, санитарную службу, учебный отряд береговой и противовоздушной обороны, флотский полуэкипаж, отдельный взвод химзащиты и некоторые другие части.

Керченская база насчитывала свыше 7 тысяч человек личного состава, из них около 700 офицеров. Кроме того, на период десанта было прикомандировано до двух тысяч краснофлотцев разных флотских специальностей.

Мне, как военкому базы, и всему политаппарату предстояла нелегкая и весьма ответственная работа. Ведь намечалась десантная операция крупного масштаба, в которой должны были участвовать все части и подразделения базы. [14]

Для участия в десанте штаб флота придал Керченской базе 2-ю бригаду торпедных катеров (командир – капитан 2 ранга А. А. Мельников, военком – батальонный комиссар А. В. Комаров) и группу катеров-охотников из состава 4-го и 8-го дивизионов морских охотников Черноморского флота (командир – капитан-лейтенант А. А. Жидко, военком – старший политрук Н. П. Попов). Как сообщил командир базы, эти катера уже начали прибывать в его распоряжение.

На холодных белогривых волнах пролива, у берегов Таманского полуострова, занимая причалы и якорные стоянки возле станицы Тамань, поселка Комсомольск и селения Сенная, уже покачивались плавсредства десанта – катера, рыболовецкие сейнеры, буксиры и баржи. Через несколько дней, приняв на борт основную воинскую силу 51-й армии, они двинутся через пролив на Керчь, а там, высадив десантников, поддержат их огнем и прикроют с моря. Тамань и близлежащие населенные пункты были переполнены войсками, которые сосредоточивались для десанта.

Керченская группировка противника состояла из частей 46-й пехотной дивизии 11-й армии, 8-й румынской кавалерийской бригады. Она имела два танковых батальона, два полка полевой артиллерии и пять зенитных артдивизионов. Кроме того, гитлеровцы располагали двумя авиагруппами, которые прикрывали их войска с воздуха. Всего керченская группировка врага насчитывала около 25 тысяч человек.

Всякий раз, бывая на причалах, я снова и снова всматривался в очертания недалеких керченских берегов, снова и снова взвешивал все «за» и «против».

Далеко в пролив врезаются со стороны Тамани длинные и узкие песчаные косы: в северной части пролива – Чушка, в южной – Тузла. У противоположного берега пролива они обрываются, оставляя узкие проходы. Маневрирование судов между этими косами с прилегающими к ним мелями будет нелегким... На косах можно было установить нашу тяжелую артиллерию для обстрела врага с более близкого расстояния, но оборудовать позиции для этой цели мешала грунтовая вода, маскировка также была затруднена. К тому же косу Тузла отделяла от Таманского берега мелководная промоина. Суда должны следовать через пролив только строго рекомендованными курсами. Поэтому длина пути возрастет до 20 километров. Пройти такой путь с нашими скоростями можно часа за три.

Трудности, о которых говорил мне командир базы и с которыми мне с первого часа пришлось вплотную столкнуться, [15] оказались весьма существенными. Дело в том, что плавсредства, которыми мы располагали, отнюдь не предназначались, а лишь были приспособлены для проведения десанта. Они тихоходны и малотоннажны. К примеру, рыболовецкие сейнеры способны были взять на борт от 30 до 70 человек и двигаться со скоростью 6—8 узлов (10—14 километров в час). С такой же скоростью на буксируемых несамоходных баржах и так называемых болиндерах могли переправляться артиллерия, танки, автотранспорт, лошади.

Все военные катера базы и приданные на время десанта торпедные катера и охотники должны были тоже брать на борт десантников, но главная их задача заключалась в том, чтобы охранять десант в пути и оказывать огневую поддержку при его высадке. Большие боевые корабли, к сожалению, не использовались, так как Керченский пролив неглубок и изобилует мелями. Ширина пролива – от 4 до 15 километров. Для захода морских судов наиболее удобен Камыш-Бурунский порт, расположенный в восьми километрах юго-западнее Керчи. Глубина в проливе – от трех до семи метров и до восьми – по искусственному каналу-фарватеру.

Но больше всего беспокоило другое. Если на привлекаемых для десанта рыболовецких сейнерах был опытный судовой состав и матросы, мотористы, шкиперы хорошо знали «свой» пролив, то десантники не были по всем правилам обучены, поскольку десантная операция таких масштабов на наших флотах ранее не проводилась.

Правда, в сентябре 1941 года под Одессой, у Григорьевки, был высажен десант в составе одного полка, но высаживался он не с подсобных средств, а с больших и быстроходных боевых кораблей, крейсеров и эсминцев, которые себя обеспечивали и как боевое охранение, и как огневая поддержка десанта.

Предполагалось, что наш десант будет крупномасштабным. На одном только керченском направлении необходимо высадить две стрелковые дивизии (первым и вторым эшелонами десанта).

Исходя из всех этих особенностей и трудностей, основное внимание в партполитработе нужно было сосредоточить на подготовке десантников для первого броска.

Во что бы то ни стало зацепиться за берег – вот боевая задача № 1 для нашего десанта! Для первого броска на берег были намечены надежные и опытные командиры и политработники. Они должны были возглавлять штурмовые группы десантников на каждом направлении. Об этом [16] мне сразу же сообщил А. С. Фролов, вводя меня в курс дела.

Да, работа предстояла большая, и потому я внимательно присматривался к политработникам, с которыми мне предстояло выполнять это важное и ответственное задание. Большинство политработников – кадровые, побывавшие в боях люди.

Начальника политотдела базы, а теперь моего заместителя К. В. Лесникова я знал по Политуправлению Черноморского флота, и встретились мы, как старые знакомые.

Заместитель начальника политотдела Ф. И. Драбкин, недавно окончивший Военно-политическую академию, – молодой, политически подкованный человек. Он неплохо знал обстановку в частях базы, мог дать краткую и деловую характеристику большинству командиров и комиссаров.

А вот еще два политотдельца – младшие политруки В. Ф. Степанов и И. Е. Шутов. Степанов – инструктор по комсомольской работе, энергичный, волевой молодой человек – настоящий вожак молодежи. Шутов – начальник клуба базы. Оба они волжане. Товарищи заявили командованию о своем желании участвовать в десанте в составе головных штурмовых отрядов первого броска.

Секретарь партийной комиссии старший политрук Ф. М. Горбунов с первого взгляда произвел на меня впечатление принципиального и прямого человека, в этом мне в дальнейшем не раз пришлось убеждаться.

Старшие инструкторы политотдела П. М. Грабаров и Г. А. Ярцев находились в частях базы, и с ними я познакомился днем позже.

Собравшись все вместе, мы рассмотрели план политического обеспечения десантной операции и обсудили его всем составом политотдела.

В плане подчеркивалась особая необходимость проведения работы в частях базы. Окончательное утверждение плана я отложил, чтобы сделать это через день-два, после детального ознакомления с оперативной обстановкой в штабе базы и некоторых частях, а тем самым наиболее правильно организовать расстановку сил политотдельцев на десантной операции.

Но хоть план еще не был утвержден, разъяснили личному составу положение на фронтах Великой Отечественной. В основу партийно-политической работы в тот период была положена специальная директива Политуправления Черноморского флота, нацеливавшая политорганы на подготовку десанта. Директива требовала проведения мероприятий, [17] направленных на воспитание у воинов стойкости и мужества, на обеспечение высокого наступательного порыва. Большую помощь нам оказали обращение командования Черноморского флота к десантникам и «Памятка бойцу, идущему в десант», изданные политуправлением накануне операции. Бойцы с горячей заинтересованностью воспринимали сообщения о наступательных действиях Красной Армии и Флота, активно участвовали в беседах о подготовке к боевым операциям на нашем участке фронта.

Многотиражка КВМБ «За социалистическую Родину», несмотря на стесненные условия работы редакции, умело пропагандировала предстоящие боевые задачи готовящегося десанта, приводила в пример лучших, призывая равняться на них. Газета зачитывалась до дыр, и большая заслуга в этом ее редактора – скромного и деятельного старшего политрука А. А. Тонкова, уже немолодого, опытного журналиста.

Точный срок высадки десанта хранился в строгом секрете. О нем знали только командир базы, я, начальник штаба, два штабных офицера, готовивших оперативные документы, и начальник политотдела.

Начало операции было назначено в ночь на 26 декабря.