Текст книги "Торжество любви"

Автор книги: Валери Парв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Ее кожа напомнила ему сливочное мороженое, нежное, без льдинок, соблазнительное, толкающее на прегрешение. Открыть холодильник, быстро зачерпнуть полную ложечку мороженого, улучив момент, когда никто не видит, – вот одна из его самых приятных детских шалостей. И сейчас он испытывал то же чувство вины, погружаясь рукой во что-то запретное, в то время как ищущие пальцы нащупали твердую горошину и стали перекатывать между пальцами, затем переключились на ее двойника. Бетани глухо застонала, и он почувствовал, как ее возбуждение передалось и ему.

Несомненно, им будет очень хорошо, когда они отважатся на близость, подумал он в смятении. Его возбуждение достигло наивысшего предела, и он не сомневался, что она испытывает то же самое. Старый диван – прямо за ней – словно приглашает их на свое ложе. Смелей, Николас, покажи ей райские небеса!

Так-то оно так, только место здесь неподходящее. Он давно мечтает о близости с Бетани, он хочет этого больше всего на свете! Но, конечно, не на чердаке, заваленном хламом, с которым связано так много печальных воспоминаний.

Последняя мысль остудила его пыл, и Николас несколько отодвинулся, поддерживая ее, пока она прочно не встала на ноги. Предосторожность была не лишней – Бетани дрожала всем телом, зрачки расширились, отчего глаза казались огромными и темными, а на шее красным пятном горела отметина от его поцелуя. Он погладил это пятнышко, и она, глядя на него затуманенным взором, тихо спросила:

– Почему ты остановился?

– Я не имел права начинать, – резко бросил он в ответ.

Бетани подняла к нему лицо с широко открытыми глазами, напомнив ему кого-то из обитателей непроходимых кустарниковых зарослей.

– Я думаю, что это была не самая удачная идея – показать мне домик, – как бы размышляя вслух, сказала она. – Ты признался, что с этим домиком у тебя связаны только неприятные воспоминания, и ничего больше. Но пойми, я коллекционирую их и пишу о них статьи – это моя работа и мое самое любимое увлечение.

– Тогда через какое-то время и мое отношение к ним переменится, – неожиданно для себя проговорил Николас. – Ты, как раз тот человек, который поможет мне избавиться от болезненных воспоминаний.

Вроде бы она была довольна его признанием, но почему-то покусывала губу.

– Мне почему-то не хочется, чтобы меня использовали в качестве лекарства.

С ним происходило что-то необычное. Он едва удержался, чтобы не обнять ее снова.

– Бетани, никто и не собирается тебя использовать.

Ему показалось, что он испугал ее.

– Пойду-ка я лучше к Мари, сменю Кайли, ее рабочий день вот-вот кончится, – вдруг сказала Бетани.

– В чем дело? – спросил он с тревогой. Ее глаза, только что горевшие страстным огнем, померкли. Она выглядела расстроенной, будто сожалела о случившемся. Какой же я идиот, подумал он про себя. – У тебя кто-то есть там, в Мельбурне?

– Нет, никого.

– Но был? – допытывался Николас. Что-то подсказывало ему, что он не ошибся.

– Когда-то я считала, что был.

– Что, плохо кончилось? – уточнил он. Бетани направилась к лестнице, но он жестом остановил ее.

– Останься и хорошенько рассмотри домик, а я побуду с Мари. У меня сегодня выходной.

Она не стала спорить, очевидно, ей не терпится, поскорей заняться – чтоб он сгорел! – кукольным домиком, подумал он. И почему это женщины сходят с ума по крошечным вещицам? Стоило женщине переступить порог Ярравонги и увидеть домик, как она начинала таять от умиления. Вероятно, при его виде в них просыпались материнские инстинкты.

Вот он абсолютно равнодушен к этой старинной безделушке, подумал Николас, спустившись вниз и направляясь через выложенный булыжником внутренний двор к усадебному дому. Там, на чердаке, с Бетани, он совсем забыл об этом домике. Да, какую огромную власть она имеет над ним! – подумал он и, остановившись, бросил взгляд на чердак.

Хорошо бы узнать, давно ли она порвала с тем мужчиной. Она такая красивая и обаятельная, что трудно пройти мимо, не заметив. Не надо быть психологом, чтобы понять, что разрыв причинил ей тяжелую душевную травму. Его тоже бросили, и они должны помочь друг другу.

Надо попробовать, подумал он и принялся за домашнюю работу. Прежде всего, необходимо покормить Мари и уложить ее спать. Потом приготовить такой обед, чтобы Бетани от восторга забыла всех мужчин, вместе взятых, и помнила только его одного!

Свечи! Да, обязательно, подумал он, когда обед был готов. Свечи нашлись в ящике в столовой, а вот подсвечников не было. Недолго думая, он взял две рюмки, вставил в них свечи и опустил их на дно вазы для цветов. Водрузил ее в центре стола и невольно залюбовался своим изобретением. Успех обеспечен, Бетани будет в восторге, подумал он, с гордостью глядя на накрытый собственными руками стол.

Напевая себе под нос, он потушил свет и зажег свечи.

– О, выглядит великолепно! – восторженно воскликнула Бетани, когда Николас привел ее в столовую. – Но мне надо переодеться. Не могу же я сидеть за таким прекрасным столом в футболке и джинсах!

– Только быстро! Обед почти готов, – поторопил ее он.

Получилось даже лучше, чем можно было себе представить. Когда минут через десять она вошла в столовую в черном платье выше колен, Николас уставился на нее во все глаза. Платье было с вырезом в форме сердца спереди и с глубоким вырезом на спине, прикрытым длинными и тонкими, вроде спагетти, полосками ткани. Солнце и свежий воздух позолотили ее кожу, и это придавало ей еще большую привлекательность. Николас с трудом оторвал от нее взгляд и заставил себя сосредоточиться на обеде – макароны со свининой и говядиной, маринованные в красном вине, приправленные перцем и специями, а также салат из зелени со своего огорода.

Из вина был, как всегда, отменный шираз, а на десерт – свежие ягоды со взбитыми сливками.

Первый бокал он поднял за нее:

– За женщину, которая попала ко мне в дом через мою спальню! – Это была дружеская шутка, но Бетани покраснела. Он давно не встречал женщину, которая бы так хорошела от смущения, и это его совершенно обезоруживало.

– Я просто прошла через нее, потому, что парадный вход был заперт, – возразила она. – Я там ни на минуту не задерживалась!

– Ну, это я с радостью исправлю, – проговорил он, глядя ей в глаза поверх бокала.

Она положила в рот кусочек мяса и сказала восхищенно:

– Как вкусно!

– Но ты ушла от темы нашего разговора, – напомнил он ей.

Она покачала головой.

– О! Я твои таланты оценила!

Он бросил на нее глубокий, многозначительный взгляд.

– Взаимно, поверь мне!

В этот момент проснулась Мари и огласила столовую громким плачем, переданным сюда по переговорной системе, соединявшей детскую с остальными комнатами. Оба, не сговариваясь, тут же поднялись из-за стола.

Николас улыбнулся.

– Пойдем вместе.

Когда они вошли в детскую, Мари стояла в кроватке, держась руками за обе боковые стойки.

– Я знаю, что ты научилась стоять, моя дорогая! Но пойми, сейчас уже полночь! – с укором проговорил Николас.

Бетани придвинулась к нему и сказала:

– Не разговаривай с ней. Она только того и ждет.

– Что же нам делать? – недоуменно спросил он.

– Прояви твердость, положи ее обратно в кроватку и, укрыв одеялом, туго подоткни его, чтобы она не раскрылась.

Когда они снова уселись за обеденный стол, где перед ними стоял десерт, Николас, потирая подбородок, задумчиво сказал:

– Удивляюсь, как мои родители решились завести двоих детей. Как рассказывала тетя Эдна, они начали ссориться сразу после свадьбы.

Она засмеялась, и его чуткое ухо акустика определило, что ее смех очень музыкален.

– Они, очевидно, обнаружили, что в мире слишком много семей, имеющих единственного ребенка.

– Единственный ребенок не для меня, – проговорил он.

Бетани казалась спокойной, но голос выдал ее, когда она спросила:

– Почему?

– После того, как мать нас бросила, я на себе почувствовал, как тяжело постоянно быть в компании с самим собой.

Она задумчиво провела пальцем по краю своего бокала.

– У тебя же были отец и брат.

– Отец вычеркнул себя из общества, а старший брат вскоре уехал учиться, так что я был предоставлен самому себе. Только бывая у тети Эдны, в ее огромной семье, я чувствовал, что живу полноценной жизнью. Вот там-то я дал себе клятву, что у меня будет такая же большая семья, как у нее. У Мари будет много братьев и сестер.

Бетани отодвинулась в тень, чтобы он не заметил выражения ее лица, но видно было, как она сжалась.

– А если не сможешь? – спросила она.

– Ну, это мне не грозит. Мой доктор заверил меня, что в этом смысле у меня все в порядке, – сказал он с ухмылкой. – О том, как он проводил анализ, я умолчу.

– Разумеется.

Своим чутким ухом специалиста он сразу уловил холодность, появившуюся в ее голосе.

– Что-то не так? – спросил он. – Разве дети для тебя не главное?

– Не слишком ли рано мы заговорили о детях? – ответила она вопросом на вопрос.

– Скольких я женщин в своей жизни ни встречал, все обязательно хотели иметь детей. Не вижу в этом никакой спешки, если ты это имела в виду. – Он наклонился к ней. – Ты хочешь, чтобы у тебя были собственные дети, или нет?

Бетани нехотя подняла голову.

– Я? Нет. Я же деловая женщина, ты забыл? У меня большие планы по расширению издательской деятельности.

– И ты считаешь, что сначала надо осуществить свои творческие замыслы, а создание семьи отложить до лучших времен? – спросил он.

Она зачем-то стала помешивать свой десерт, потом проговорила:

– Естественно.

Он поднялся и стал убирать со стола.

– Сомневаюсь...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Почему Николас выбрал именно вчерашний вечер для разговора о детях?

– Это было первое, что пришло в голову Бетани, когда она проснулась на следующее утро. Николас повез Мари на очередной осмотр к врачу, Бетани попросилась с ними, но он не взял ее. Нельзя сказать, что он был с ней холоден и излишне сдержан, но ей показалось, что его отношение к ней уже не такое, как вчера вечером. Ей было страшно подумать, что она ошиблась.

Кайли ушла в магазин и еще не вернулась, так что Бетани чувствовала себя полной хозяйкой. Она сварила себе кофе – завтракать у нее не было настроения – и с чашечкой горячего душистого напитка вышла на веранду. Не лучше ли рассказать Николасу всю правду? Откровенно признаться, что она страстно хочет иметь детей, но лишена этой возможности?

Что и говорить, положение безвыходное, подумала она, глубоко вздохнув. Николас словно создан для отцовства. Он достоин женщины, которая бы разделила его мечту о большой семье. А Бетани остается сидеть и дожидаться, когда появится мужчина, который полюбит ее такую, какая она есть. Получалось, что у каждого из них – своя дорога.

Она вздрогнула от неожиданности, когда раздался телефонный звонок, усиленный наружным громкоговорителем настолько, что трезвон можно было слышать даже на окружавших усадьбу огородах. Не похоже, чтобы звонили ей, подумала она, снимая трубку.

– Сэм! – удивилась Бетани.

– Я терпеть не могу сообщать плохие новости, но у тебя в некотором роде неприятность, сестренка.

– Да? А в чем дело?

– Сегодня утром я разбирал твою почту и обнаружил письмо в казенном конверте. Ты велела мне вскрывать подобные письма, что я и сделал. Письмо оказалось таким официальным, что я готов был отдать ему честь. В нем сообщалось, что если ты не заплатишь по счету хозяину типографии, где печатался твой журнал, в течение четырнадцати дней, то тебя вызовут в суд.

У нее от волнения пересохло во рту.

– Как же так? Ведь это он должен мне, а не я ему! Он еще не отработал мой задаток!

– А у тебя есть письменное доказательство?

– Он обещал направить мне по почте подтверждение о получении задатка, но я ничего не получала.

Сэм застонал.

– Первое правило делового человека – требуй расписку, особенно если это касается денег.

– Не вздумай предлагать мне взаймы. Деньги нужны тебе самому.

– Я в состоянии помочь тебе без ущерба для дела, – возразил он ей. – К тому же я уже послал чек в типографию. А звоню просто для того, чтобы поставить тебя в известность.

– Сэм, ты не можешь без розыгрышей, но я все равно очень тебя люблю, – сказала Бетани сквозь слезы. – Спасибо тебе!

Он демонстративно громко вздохнул:

– Ну как, твой хозяин еще не предлагал тебе руку и сердце?

– Успокойся, ничего не предлагал. Николас мечтает о большой семье с кучей ребятишек... и... ну...

– А, он еще не знает, что их у тебя не будет! – догадался Сэм. Спустя минуту он осторожно прервал затянувшееся молчание: – Ну, не все же мужчины такие! И потом, почему бы тебе не дать ему шанс? Вот увидишь, он еще удивит тебя!

Она обязана своему брату еще больше, чем предполагала.

– Я подумаю, – сказала она с наигранной веселостью.

Но он, похоже, понял, что ей нелегко говорить об этом, и сменил тему разговора.

Николас вернулся с Мари от врача не в настроении. Мрачнее тучи он влетел в дом и с такой силой швырнул свой портфель на стул, что тот закачался. Бетани со страхом подумала, не случилось ли чего с Мари, но малышка так и светилась здоровьем, с удовольствием уплетая за обе щеки порезанный на кусочки банан.

– Она совершенно здорова, – отмахнулся Николас от расспросов. – Врач говорит, что нужно много трудиться, чтобы крепкое здоровье сохранилось на всю жизнь.

– У ребенка, – уточнила Бетани.

Он пронзил ее взглядом своих серых, цвета стали, глаз.

– Разумеется, у ребенка, у кого же еще! Мы только этим здесь и занимаемся!

– Теперь только Мари нас и объединяет, – заметила Бетани. – Мне понравились и вчерашняя поездка к водохранилищу, и обед, приготовленный вами, но...

– Но это было настолько по-семейному, что вызвало у вас потребность изложить свои взгляды на свое будущее, далекое от семейной жизни, – закончил за нее Николас.

Она дотронулась до его руки и тут же почувствовала такую глубокую привязанность к этому человеку, что отстраниться у нее не хватило духу.

– Николас, я не хотела причинять вам боль, но факты вещь упрямая, и я не в силах их изменить. – Это была чистая правда, хотя пока он о сути ее слов не догадывался.

Он посмотрел на ее руку с таким видом, словно это была отвратительная жаба.

– Вы правильно сделали, что поделились своими взглядами на жизнь. Но мне не дает покоя одна вещь. Если дети не вписываются в ваши ближайшие творческие планы, то, что вас заставило явиться сюда? Почему вы не работаете в каком-нибудь солидном издательстве, которое бы соответствовало вашим честолюбивым планам?

Бетани не хотела и дальше приукрашивать свою вынужденную ложь и сказала просто:

– Не так-то легко попасть в такое издательство.

– Значит, вы согласились сидеть с Мари только из-за денег?

– Да, – коротко ответила она, боясь проговориться.

– Чушь!

Она с удивлением посмотрела на него.

– Как? Вы мне не верите?

– Не верю. На словах вы сказали одно, а ваше тело говорит совсем другое. Где-то здесь и кроется явная ложь.

Бетани взглянула ему в лицо и ужаснулась. Он ждал ответа и не собирался отступать. Вот только сможет ли она ответить ему? Если наберется храбрости и ответит, то события могут развиваться по двум направлениям – или он, закрыв глаза на ее бесплодие, пойдет на сближение с ней, или отвергнет ее. Зная, как он хочет иметь детей, она сама откажется от первого варианта, а что касается второго, то разлуку с ним она уж точно не переживет.

Николаса одолевали другие проблемы. Решив вывести Бетани на чистую воду, он взялся на практике доказать, что его поцелуи вызывают у нее глубокое душевное потрясение. Он готов поклясться, что чувство, которое она испытывает к нему, – подлинное, настоящее. И у него зародилось ответное чувство к ней. Что же все-таки происходит?

Практическое исследование оказалось очень приятным, особенно когда он прижался губами к ее губам. Его руки скользили по блузке, и Николас почувствовал через тонкую ткань, как дрожит ее тело. А раз дрожит, значит, он ей небезразличен. Руки опустились вниз по спине, и она задрожала еще сильней.

Он этим воспользовался и запечатлел глубокий поцелуй – исключительно для практического доказательства. Закрыв глаза, Бетани откинула голову назад, и он стал целовать ямочку между ключицами. А затем, войдя в исследовательский раж, принялся покрывать поцелуями ложбинку между ее грудями.

– Николас, не надо, пожалуйста...

Она посмотрела на него таким убийственным взглядом, будто хотела испепелить его. Чем-то он ее обидел. Это не входило в его планы, однако удовлетворение он получил – раз смог ее обидеть, значит, будет повод ее утешить. Она только притворяется, что безразлична к нему!

– Вы довольны? – спросила она дрожащим голосом.

– А вы?

Бетани отвернулась. Вся ее фигурка с понуро опущенной головой, повисшими вдоль тела руками вызывала щемящую жалость. Николас не выдержал и прижал ее к себе. Он поцеловал ее в темя и почувствовал, что ее бьет сильная дрожь.

– Все будет хорошо, Бетани. Я осел. Не надо было этого делать.

Так и не обернувшись, она проговорила:

– Напрасно я приравняла вас ко «всем» мужчинам. Вы и ведете себя, и целуете как-то по-особенному.

Он повернул ее к себе лицом.

– Это относится к нам обоим. Бетани покачала головой.

– О «нас» не может быть и речи.

– Почему? Ты же сама сказала, что тебя никто не ждет там, в Мельбурне!

Они вернулись к тому, с чего начали!

– У меня свой взгляд и на будущее, и на карьеру, – с завидным упорством настаивала Бетани.

Николас выпустил ее из своих объятий, повернулся и направился к Мари. Он взял ее на руки и вышел из комнаты. Через несколько минут Бетани услышала, что он идет по мощенному булыжником двору, потом заскрипела дверь каретного сарая.

Она неподвижно стояла посреди кухни, стараясь успокоить, бешено бьющееся сердце. Что-то подсказывало ей, что она никогда не забудет этот день.

Ну вот, ее беда так и осталась с ней, подумала Бетани, с трудом подавив рыдания. Она никогда не сможет дать ему то, о чем он так страстно мечтает. Единственное, что ей под силу дать ему, так это свободу!

Если она решила доказать ему, что как мужчина он ее абсолютно не интересует, то придется хорошенько потрудиться. У него должно создаться впечатление, что она деловая женщина, с головой ушедшая в осуществление своих грандиозных планов.

Бетани решила сразу же приступить к осуществлению задуманного. Порывшись в своих вещах, нашла ручку, блокнот и фотоаппарат.

– Сейчас мы узнаем, какая из тебя актриса, – сказала она, глядя на себя в зеркало. И поразилась своей бледности, которую не мог скрыть даже загар. Выше голову, Бетани! Нечего строить из себя жалкую сиротку!

Она еще раз изобразила беззаботную улыбку, когда пришла в каретный сарай, но Николас даже не взглянул на нее, уйдя с головой в работу. Мари стояла в игровом закутке, держась за перила загородки.

Чего добивалась, то и получила, сказала себе Бетани.

– Вы не возражаете, если я сделаю несколько снимков домика и займусь его описанием? – спросила она ссутулившуюся спину Николаса.

Он оторвался от компьютера и обернулся.

– Делайте что хотите.

– Спасибо. Я посвящу этому домику весь следующий номер журнала. – Она поднялась по лестнице, сняла с домика чехол и стала что-то быстро записывать в блокнот. В другое время эта работа поглотила бы ее всю без остатка, но сейчас Бетани, нет-нет да и возвращалась мыслями к человеку, оставшемуся внизу.

Она с шумом захлопнула блокнот. Работа не клеилась. Может быть, позже, когда свыкнется со своим решением, она сможет составить план статьи, но сейчас собраться с мыслями не удастся. Она взяла в руки фотоаппарат и очень скоро израсходовала на домик два ролика пленки, фотографируя его со всех сторон. Затем сфотографировала внутреннее убранство, осторожно передвигая игрушечную мебель, чтобы выбрать удачный ракурс. Закончив съемки, закрыла домик и накинула на него чехол.

Когда она спустилась с чердака, Николас все еще сидел за компьютером.

– На сегодня я свой план выполнила. Спасибо! – сказала она, не надеясь получить ответ.

Но он обернулся.

– Я подумал, что несправедливо держать вас в подвешенном состоянии, когда у вас есть... другие обязательства. Завтра я уезжаю в Мельбурн, чтобы доложить премьер-министру о проделанной работе. За время, проведенное в городе, постараюсь подыскать постоянную няню для Мари.

От его ледяного тона сердце у нее болезненно сжалось. Демонстративная активность вокруг домика, предпринятая ею, была, как оказалось, ненужной. Он и так поверил, что она очень деловая женщина.

Ей нечего было возразить, и она кивнула в ответ.

– Особенно не торопитесь. Я подожду, пока вы найдете подходящего человека.

– Спасибо. Я постараюсь ускорить поиски, так что вы здесь долго не задержитесь.

Это было, пожалуй, единственным для нее утешением.

– Чердак вам больше не понадобится? – ледяным тоном спросил он.

– Нет. Но мне еще нужно взять у вас интервью об истории вашего дома, – напомнила ему Бетани, с удовольствием ухватившись за возможность задержаться здесь подольше. – Правда, с этим можно подождать до вашего возвращения из Мельбурна.

Николас посмотрел на нее, не скрывая иронии.

– Разумеется.

Прежде чем она успела что-нибудь проговорить, тяжелая дубовая дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошла женщина изумительной красоты.

– Николас, твоя экономка сказала, что ты здесь.

Женщина бросилась к Николасу, и ему ничего не оставалось, как обнять ее.

– Привет, Лана. Что привело тебя сюда?

У Бетани внутри все перевернулось. Лана Синден! Она и в жизни была такая же красивая, как на фотографиях в журналах, – молочно-белая кожа с едва заметным румянцем на щеках, густые шелковистые волосы цвета сливочного масла тугими локонами рассыпались по плечам и спине.

Наконец она заметила Бетани.

– А это кто?

– Лана Синден, Бетани Дейл, – представил Николас их друг другу. – Бетани присматривает за Мари, – пояснил он.

Лана заулыбалась во весь рот.

– Наконец-то ты нашел няню для этого котеночка!

Николас вздохнул.

– Бетани не няня.

Безукоризненно очерченные брови Ланы изогнулись дугой.

– Прошу прощения, Бетани. Вы поладили с Мари? – Ее ослепительная улыбка обезоруживала. – Дайте мне несколько полезных советов.

– Собираешься взять на себя заботу о Мари? – насмешливо спросил Николас.

Бетани направилась к двери.

– Я возвращаюсь в дом, можно я заберу Мари?

– Да, – ответила Лана.

– Нет, – властно проговорил Николас. – Бетани, не уходите. Мы с Ланой высказали друг другу все, что требовалось, еще до того, как она уложила свои чемоданы и уехала.

– Ты хочешь сказать, что лишаешь меня возможности извиниться?

– Я не против, только хочу напомнить, что ты, была права – сельский воздух и забота о ребенке действительно не для тебя. Ты честно в этом призналась, и извиняться совершенно излишне.

Лана изящно расположилась на уголке рабочего стола.

– Возможно, ты прав. У меня было желание начать все сначала, но теперь я убедилась, что ты такой же упрямый, как и прежде.

Николас откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– В самом деле, зачем ты вернулась?

Лана смерила Бетани взглядом и повернулась к Николасу.

– Хорошо, я скажу. Я прошу тебя разрешить журналу «Спеллбаунд» сделать фотографию для разворота. На ней я и Мари будем позировать на какой-нибудь живописной лужайке. Подпись будет такая – «Молодая обольстительная незамужняя мама».

– Я не позволю использовать ребенка в такой сомнительной затее, – сказал Николас.

Лана проговорила с мольбой в голосе:

– Я уже сказала им, что ты согласился. Неужели ты хочешь, чтобы я выглядела лгуньей? И это после того, что между нами было?

– Не пытайся уговорить меня.

– Я здесь из сил выбивалась для тебя и малышки. Помнишь, как она кричала с утра до самой ночи? А я ее не бросала, оставалась с ней!

Николас процедил сквозь зубы:

– Я и не подозревал, что ты была такая самоотверженная.

– Они могут изменить это название на «Сельская сексуальная жизнь», например. Да мало ли как, можно озаглавить мои фотографии!

Сколько раз я буду позировать на фоне сельского пейзажа, столько будет и названий. Мне важно получить твое согласие, остальное я устрою сама.

Николас неожиданно сдался.

– Ладно. Пусть они приезжают и фотографируют тебя здесь, в усадьбе. Но Мари в съемках участвовать не будет, так им и скажи. Бетани, поручаю вам проследить, чтобы съемочная группа ребенка не беспокоила.

Лана ожила.

– Не беспокойся, я буду сниматься без малышки. – Она поцеловала Николаса – вернее, не поцеловала, а впилась в его губы. – Спасибо, дорогой. Что бы я без тебя делала?

– И когда же появятся твои фотографы? – спросил он.

Лана улыбнулась.

– Если можно, завтра. Мы должны сделать эту работу в очень сжатые сроки.

– Завтра я еду в Мельбурн на встречу с премьер-министром. Но тебе здесь все знакомо, вот и действуй по своему усмотрению.

От напоминания, что фотомодель еще совсем недавно жила здесь на правах невесты Николаса, у Бетани сжалось сердце. Она понимала, что не имеет права ревновать Николаса, но, похоже, именно это чувство сейчас и испытывала.

Обернувшись к ней, Николас спросил:

– Бетани, мне соглашаться на завтрашний приезд фотографов или нет? Вы без меня здесь справитесь?

– Справлюсь, – уверенно сказала Бетани. От его благодарного взгляда на душе у нее стало теплей. Она не считала, что делает ему какое-то одолжение. Просто на прощание сделала ему подарок.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На следующее утро, за завтраком, Николас спросил ее:

– Вас что-то беспокоит, Бетани? Вас не радует известие, что сюда нагрянут фотографы Ланы? Почему бы вам не познакомиться с ними? Подобные связи могут пригодиться в вашей издательской деятельности.

Какая же она непредприимчивая! Назвалась деловой женщиной, а сама упускает такую блестящую возможность! Бетани поспешила с ним согласиться:

– Вы совершенно правы. Представляю себе, какое это увлекательное занятие – наблюдать за работой мастера!

Он двумя глотками осушил кофейную чашечку и встал из-за стола.

– И запомните – главная здесь вы. Стоит Лане дать поблажку, как она делается невыносимой.

– Очень жаль, что вы не можете остаться и понаблюдать, как она работает, – сказала Бетани, стараясь быть справедливой по отношению к Лане.

– У меня была возможность узнать, какое это скучное занятие! – Николас подошел поближе, и она замерла. – Хотя вам это, несомненно, понравится.

Он и не догадывался, что она радовалась приезду съемочной группы совсем из других соображений – съемка поможет ей скоротать время.

Нет, с этим надо кончать. Совсем скоро она вернется домой в Мельбурн, и события, разыгравшиеся в Ярравонге, уйдут в область воспоминаний. Однако такая перспектива повергла ее в уныние, и она почувствовала, как силы покидают ее.

Николас взял ее за руку.

– Вы так побледнели! Что с вами?

Не могла же она сказать Николасу, что пришла в ужас, представив на минуту, что скоро они расстанутся навсегда! К счастью, тепло его руки заставило биться ее сердце с удвоенной силой, и благодаря этому щеки порозовели.

– Нет, нет, не беспокойтесь, со мной все в порядке, – солгала она, высвободив руку. – Вам ехать не пора?

Он недоуменно посмотрел на нее.

– Не терпится поскорее выпроводить меня, чтобы без помех заняться важными делами?

Бетани быстро отвернулась, чтобы он не заметил навернувшиеся на глаза слезы.

– Мари, скажи папе «до свидания».

Он поцеловал ребенка в макушку, ласково сказав:

– Будь хорошей девочкой, слушайся Бетани. – И, взяв свой портфель, пошел к двери, бросив на ходу: – Счастливо оставаться!

Как раз в эту минуту огромный автобус (величиной с железнодорожный вагон) въехал на лужайку перед домом и, вздрогнув, остановился. Затем подъехал целый кортеж автомобилей. Николас огорченно вздохнул, когда поднятая колесами автобуса пыль, осела на его «порше», но он огорчился еще больше, увидев, как из головной машины выскочила Лана и опрометью бросилась к нему.

– Дорогой, как хорошо, что ты еще не уехал! Ты не мог бы пойти и встретить команду из «Спеллбаунда»? Я тебя очень прошу! – Она повела Николаса к машинам, из которых высыпали люди и засуетились вокруг привезенной техники.

«Спеллбаунд» сделал правильный выбор, подумала Бетани, глядя, как вся эта команда обступила Лану. По лицу Николаса было видно, что он с большим удовольствием ехал бы сейчас в сторону Мельбурна, но вынужден улыбаться и обмениваться рукопожатиями с людьми, не представлявшими для него никакого интереса. Однако он не возражал, когда Лана взяла его под руку и ввела в круг своих друзей, подумала Бетани.

Сама-то она поняла, что эти знакомства совершенно ей не нужны. Ее дело приглядывать за Мари, а остальное ее не касается. Так она и сделает, подумала она, проходя мимо с малышкой на руках.

Николас увидел, что Бетани ретировалась, и улыбнулся ей вслед ласковой улыбкой.

К действительности его вернула Лана, сжав ему руку.

– Чему ты улыбаешься? Витаешь в облаках?

Николас со вздохом высвободил свою руку.

– Мыслями я уже в Мельбурне.

– Вижу, ты здесь времени даром не терял, нашел мне замену – эту свою маленькую подружку, – заметила Лана.

– Во-первых, она не маленькая, а во-вторых, никого не заменяет. – Но на самом деле он понимал, что и то, и другое было правдой. – Бетани очень помогла мне с Мари.

– Я все еще привлекательна для тебя, не правда ли, дорогой?

Он кивнул.

– По-видимому, так. Извини, но я должен был уехать еще десять минут назад.

Как и следовало ожидать, комплимент обезоружил Лану настолько, что она его отпустила. Николас сел в машину и поехал по старой дороге, по которой еще ездили в каретах, чтобы выехать на скоростное шоссе. К его удивлению, про Лану он быстро забыл, и перед его мысленным взором возникла Бетани с малышкой на руках. Вспомнилось, как Бетани подняла пухлую ручонку Мари и помахала ею на прощанье. Николас увидел это так явственно, что ему захотелось развернуть машину и вернуться в усадьбу.

Его охватило уныние. Как можно с такой любовью относиться к чужому ребенку и в то же самое время отказываться создать свою семью, иметь своих собственных детей? У него не укладывалось в голове, что Бетани всерьез решила не обременять себя семейной жизнью.

Он ударил ладонями по рулю, и машина едва не потеряла управление. Вот оно что! Заверения Бетани, что она предпочитает заняться своей карьерой вместо того, чтобы создать семью, – ложь чистейшей воды!

Ощущение, что он на пути к разгадке, не покидало его по дороге в Мельбурн и обратно.

Есть женщины – избранницы судьбы, им от природы дано все – и красота, и деловая хватка, и способность очаровывать, думала Бетани, направляясь с ребенком на руках к дому. Она никак не могла отогнать навязчивое видение – Николас и Лана стоят рядом, взявшись за руки. Несомненно, выйдя замуж, Лана будет плодовитой, как крольчиха. В прошлом году в одной бульварной газетенке написали, что, когда Лане было лет пятнадцать-шестнадцать, она якобы отказалась от своего новорожденного ребенка, которого усыновила бездетная супружеская пара. Возможно, это было полнейшим вымыслом, по крайней мере, Лана все категорически отрицала.