Текст книги "Торжество любви"

Baby Wishes and Bachelor Kisses

1998

OCR Лена

Spellcheck Tetyna

Решив расстаться с любимым, из-за невозможности родить ему детей, героиня романа придумывает для себя, роль «деловой леди» и уезжает – издавать журнал, писать статьи, добиваться успеха. Что ждет ее впереди?..

ПРОЛОГ

Николас Фрейкс глубоко вздохнул, пристально разглядывая Мари. Она была так очаровательна, что слезы умиления невольно подступили к глазам.

Появление Мари круто изменило его жизнь. Стоило ей взглянуть на него своими сверкающими синими глазами и улыбнуться своей обворожительной улыбкой, как он терял голову. Именно этим она сейчас и занималась, пристально рассматривая его из-под невероятно длинных черных ресниц. Тень от них падала на щеки, специально для которых и было придумано выражение «кровь с молоком». Как прикажете поступать? Спала она по своему собственному расписанию, и ему ничего не оставалось, как приноровиться к ее привычкам, из-за чего он хронически не высыпался. Это было мучительно. Да еще проблемы с едой. Для того, чтобы доставить ей удовольствие, он пол-утра потратил на приготовление блюда, более подходящего для кроликов и зайцев. Он попытался воспользоваться ее открытым ротиком и положить в него немного шпината, чтобы отвлечь и успокоить ее, но номер не прошел – шпинат пулей вылетел изо рта малышки.

Тут ему в голову пришла новая мысль, и он заулыбался во весь рот. С тех пор, как Лана сбежала, он потерял счет дням, пытаясь совместить работу инженера-акустика с хлопотами по дому и уходом за Мари. Но сегодня должна прийти женщина из журнала... «Забота о детях», кажется. Или завтра?

Какая-то Бетани. Она спросила по факсу, можно ли взять у него интервью для статьи в журнал, и называется он... Как же его название? Николас помнил только, что это как-то связано с детьми.

– Прежде всего, она подскажет, как тебя накормить, – сказал он малышке, сидевшей с ним за столом.

Вспомнив Лану, он глубоко вздохнул. Она была известной австралийской фотомоделью да еще единственным ребенком в семье – так, что опыта у нее оказалось не больше, чем у Николаса. Но он готов был учиться. Лана тоже сказала, что готова, но исчезала именно тогда, когда ребенку надо менять пеленки или взять на руки и успокоить. Надо сказать, что в умении исчезать Лане не было равных. Вот и на прошлой неделе она объявила, что сыта по горло своим материнством, собрала чемоданы и уехала в Мельбурн.

Он предвидел, чем все это кончится, но лелеял слабую надежду, что они, в конце концов, поладят и станут жить одной семьей. Если бы Лана подождала тогда хотя бы полчаса, то увидела бы, как, наревевшись, Мари мгновенно уснула.

Надо признать, что и это не помогло бы, подумал он. Ребенок похож на испорченную пожарную сигнализацию, которая включается, когда ей вздумается. Вот как сейчас, например. Он пытался найти для Мари няню, но безрезультатно.

Он вспомнил, как Лана злилась, что Мари отнимает у него столько времени и внимания. Неужели все младенцы вносят такой разлад в отношения между матерью и отцом? Вопрос заинтересовал его как ученого, но он был слишком измотан, чтобы начать его изучение прямо сейчас. И вот появилась надежда, что неизвестная Бетани поможет найти ответ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Подходя к старинному, в колониальном стиле, дому Николаса Фрейкса, Бетани Дейл вдруг услышала плач маленького ребенка и остановилась от неожиданности – она точно знала, что Николас Фрейкс не женат.

В статье, которую она вырезала из журнала и сохранила, говорилось, что у Николаса был бурный роман с известной фотомоделью, но о ребенке там не упоминалось. Но сейчас Бетани явственно слышала – в доме Николаса Фрейкса плакал маленький ребенок!

Тяжелая парадная дверь была открыта настежь, вход преграждала красивая старинная решетка, и детский плач беспрепятственно разносился по широкой веранде, опоясывавшей дом с трех сторон.

Теперь во время интервью ей придется отгонять непрошеную тоску и боль, уже закравшуюся в душу.

Она почувствовала, как к глазам подступили слезы, и заморгала часто-часто, стараясь удерживать их. Она должна успокоиться, прежде чем нажмет кнопку звонка. Дети повсюду, и то обстоятельство, что у нее никогда не будет своих детей, еще не повод, чтобы впадать в паническое настроение каждый раз, когда слышишь плач ребенка.

Лечение ей не помогло. Выслушав суровый приговор врачей, Бетани попробовала работать в отделении новорожденных мельбурнского сиротского приюта, но вместо ожидаемого облегчения боль утраты обострилась с новой силой.

И тогда она решила вплотную заняться своим журналом, когда-то задуманным ею для людей, разделяющих ее увлечение миниатюрами. «Беби хауз» – в давние времена так называли миниатюрные домики, которые в наше время стали детскими игрушками. Разумеется, она выбрала это название еще до того, как узнала, что у нее никогда не будет детей.

Ну что ж, она не позволит обстоятельствам сломить ее. Пример ее родителей был убедительным доказательством, что есть и другие формы проявления любви к детям, которые приносят много радости. В семье Дейлов было трое приемных детей и трое собственных – сама Бетани, ее старший брат Сэм и младшая сестра Джоани, – и все шестеро относились друг к другу как родные.

Хорошо, решила Бетани, неожиданное появление младенца она как-нибудь выдержит, тем более, что уговорить Николаса Фрейкса дать интервью было не так-то просто. Он придет в ярость, узнав, что она скрыла истинную причину своего появления здесь. Нельзя сказать, что она обманула его, нет. Просто умолчала кое о чем. Направила ему письмо на фирменном бланке своего журнала с предложением опубликовать статью об истории его семьи, испокон века проживающей в этой местности. Вот как это было, мысленно проговорила Бетани, чтобы заглушить муки совести. Она ни словом не обмолвилась об игрушечных домиках, так что если Николас Фрейкс и коснется этой темы, то по собственному желанию.

Бетани была уверена, что он откажется с ней встретиться, объясни она истинную цель своего визита. Это был тот самый Николас, который снял с общественного показа принадлежавший его семье кукольный домик. Что заставило его так поступить – никто не знал. Так что интервью и фотографии стали бы настоящей сенсацией.

Она очень волновалась. Еще бы! Если не столкнуть с мертвой точки эту злополучную статью, то неизвестно, осилит ли ее журнал следующий номер!

Расправив плечи и выпрямившись во весь свой рост – пять футов семь дюймов, включая туфли на каблуках, – она нажала на кнопку звонка. В ту же самую минуту ребенок стал кричать еще громче, и сердце ее сжалось от сострадания.

Бетани позвонила три раза, но никто так и не подошел. Придется обойти дом и поискать другой вход.

В архитектуре дома чудесным образом сочетались два стиля – традиционный и модерн: грубо отесанные бревна и изящные эркеры, рифленая крыша с крутыми скатами и застекленные двери с изумительными витражами. Одна дверная створка была открыта, и тюлевые занавески сквозняком выдувало наружу. Бетани осторожно приблизилась.

– Привет! Тут есть кто-нибудь? – позвала она.

Ответа не последовало, и она, перешагнув порожек, оказалась в комнате. Похоже, это была спальня мужчины. Не очень-то опрятного, заметила она про себя, брезгливо сморщив нос. Массивная кровать красного дерева производила впечатление наспех сколоченного топчана. Черные шелковые простыни и стеганое одеяло сползли на пол, словно обитатель спальни вскочил с кровати в страшной спешке.

Шелковое постельное белье черного цвета вызвало у нее улыбку. Сразу видно – не женат. Ни одной женщине не придет в голову выбрать для постельного белья такой плохо отстирывающийся материал. В спальне был чудовищный беспорядок – одежда разбросана, где попало, и Бетани невольно покраснела, увидев нижнее белье, висевшее на раме зеркала.

Она мельком взглянула на свое отражение. В подобной обстановке ее брючный костюм выглядел чересчур деловым. Платье из черного шифона было бы более подходящим. Нет, не черное, слишком строго для ее светлой кожи, решила она. Пожалуй, больше подошло бы коралловое. А из золотистых волос надо бы вынуть заколку, скреплявшую их на затылке, и распустить по плечам тугими локонами, оставив на лбу один завиток. Это придаст ее голубым глазам кокетливое выражение и прикроет веснушки. Вот тогда она будет соответствовать обстановке комнаты.

Внезапно осознав фривольность мыслей, пришедших ей в голову, Бетани отпрянула от зеркала, быстро вышла через дверь и оказалась в просторной прихожей со сводчатым потолком.

Ребенок по-прежнему плакал, и она пошла на звук его голоса. Плач становился все ближе. Вот и кухня. Открыв дверь, Бетани оказалась в огромной комнате. В глаза бросился массивный камин, облицованный грубо отесанным камнем, и сводчатый потолок. Посредине стоял старинный дубовый стол, и за ним на высоком стульчике сидела маленькая девочка, вся в слезах. Рядом примостился мужчина, безуспешно пытавшийся попасть ложкой в ротик малышки.

Бетани с изумлением смотрела на странную компанию. Она видела Николаса Фрейкса на фотографии, но не предполагала, что в жизни он такой крупный и высокий. На нем были только застиранные брюки. Бронзовый от загара торс блестел под солнечными лучами, пробивавшимися через открытое окно, и Бетани оценила атлетически сложенную фигуру. Кашлянув, она громко спросила:

– Николас Фрейкс?

Мужчина вздрогнул, будто у него над ухом пальнули из пушки.

– Боже праведный, как вы сюда попали? – воскликнул он.

Она протянула руку, чтобы представиться.

– Бетани Дейл. Мы договорились встретиться, помните? Я звонила в парадную дверь, но вы не услышали, и я прошла через черный ход.

– Черный ход заперт, – заметил он язвительно.

Под давлением неопровержимого факта ей пришлось признаться в содеянном:

– Дверь в вашей спальне была открыта, вот я ею и воспользовалась. Кажется, я помешала?

Николас провел рукой по коротко подстриженным иссиня-черным, словно вороново крыло, волосам. Интересно, какие они? Жесткие или шелковистые на ощупь?

Ну вот, опять невольно вздрогнув, подумала она. Сначала – его нижнее белье. Теперь ей загорелось узнать, какие у него волосы – мягкие или жесткие...

– Раз вы здесь, то будем считать, что ваш вопрос чисто риторический. Мы почти на пределе. Ее высочество особенно, – добавил Николас, устало кивнув на малышку, изо всей силы колотившую пластмассовой чашкой по перекладине своего высокого стульчика. – Думаю, если бы она была действительно голодна, то все бы съела.

Бетани недоуменно оглянулась по сторонам.

– Здесь только вы и?..

– Мари, – представил он малышку. – Да, только я и моя шумная подруга.

– Вы не против, если я помогу вам?

Николас весь просиял от радости и протянул ей крошечную ложечку. Сердце Бетани дрогнуло. По нему было видно, как он измучен – вокруг глаз даже залегли черные круги.

Когда она взяла ложечку, он улыбнулся, и на какое-то мгновение усталость словно отступила – так в пасмурный день вдруг выглянет солнце и тут же скроется за облаками. Его улыбка была такой доброй и открытой, что Бетани невольно улыбнулась в ответ.

– Если вам удастся уговорить ее поесть, то я ваш вечный должник! – воскликнул он.

Она покачала головой и сказала:

– Я сделаю все, что в моих силах, и совершенно бескорыстно.

Николас недоверчиво посмотрел на нее, но каково же было его изумление, когда Бетани, зачерпнув ложечкой шпинатное пюре, повернула ее черешком к Мари, предлагая ей есть из блюдца самой. Как Бетани и ожидала, Мари так удивил этот жест, что она повернулась заплаканным личиком к Николасу. Потом нерешительно потянулась к ложке и зажала ее между большим и указательным пальчиками. Почти весь шпинат оказался на подносе, что привело малышку в неописуемый восторг.

– Ай, ай, ай, – пропела она и стряхнула с ложки остатки шпината.

Тогда Бетани придвинула блюдце со шпинатом поближе к девочке.

– Мари, ешь сама! Ты уже большая! Бетани помогла малышке зачерпнуть из блюдца пюре и поднести его к ротику. У Николаса вырвался вздох облегчения. Но не тут-то было! Мари, радостно смеясь, перевернула ложку, и пюре шлепнулось на все тот же поднос.

– Это надо же! – восхищенно воскликнул Николас. – Все это время она пыталась сказать мне, что хочет, есть сама?

Бетани снова помогла Мари зачерпнуть ложкой еду.

– Ух! – Взглянув на Николаса, она спросила: – Ей сколько месяцев – девять или десять?

– Десять!

Бетани улыбнулась.

– Дети в этом возрасте хотят все делать сами. Надо дать ребенку возможность понять, на что способны его пальчики. Для этого малышу дают кусок мягкого хлеба, пусть он с ним играет.

Николас снова улыбнулся, и его лицо просветлело от этой новой для него информации и казалось уже не таким усталым. Бетани поняла, что этот человек умеет слушать и спокойно относится к тому, что его поучает незнакомая женщина. Она, с радостью отметила, что он смотрит на нее, как на сотворившую настоящее чудо. После ее недавних переживаний из-за бывшего жениха Александра Короса, который расторг помолвку сразу же, как только ему стало известно, что у нее не будет детей, было приятно почувствовать на себе восторженный мужской взгляд. Все может измениться, как только Николас узнает истинную причину ее посещения, но пока ей было необыкновенно хорошо.

– Да у вас просто талант, – восхищенно сказал он ей своим бархатным баритоном.

Она работала в детском доме и помогала растить приемных братьев и сестер, у нее был опыт. Вот только этот богатый опыт не удастся использовать для своих детей. Никогда.

Почувствовав, что глаза наполнились слезами, Бетани быстро заморгала, чтобы не заплакать. Обещала же себе, что не даст эмоциям выбить ее из колеи!

– Знаете, можно попытаться покормить Мари чем-нибудь еще. У вас случайно нет бананов?

Николас недоверчиво посмотрел на нее, но пошел к холодильнику и выдвинул короб для фруктов.

– Этот подойдет? – спросил он.

Она очистила полбанана, отрезала два маленьких кусочка и положила их в пластмассовую чашечку Мари.

– Ну, котенок, действуй. Бери по кусочку.

– Ай-ай-ай, – прогулила Мари, взяла кусочек и бросила его на поднос прямо в шпинат. Быстро взглянув на Николаса, Бетани заметила, как он разочарованно поморщился. Помучив банан, Мари благополучно отправила его в рот и с удовольствием съела.

Бетани, стоявшая у высокого стульчика Мари на коленях, поднялась.

– Нам лучше оставить ее одну. Пусть сама решит, что ей делать с бананом.

– А она не подавится? – озабоченно спросил Николас.

Бетани покачала головой.

– Вы из кухни не уходите. Займитесь чем-нибудь, а сами приглядывайте за ней, но чересчур тоже не опекайте. Как только она начнет играть с едой, ее тут же надо убрать – это значит, что она сыта и может спокойно подождать следующего кормления. Скоро Мари проголодается и в следующий раз съест все, что ей предложат.

– Вы такая замечательная! – Его пристальный взгляд словно просветлел.

Бетани была бесконечно тронута. Этот красивый обаятельный мужчина только что сделал ей комплимент. Она почувствовала, что лицо покрылось красными пятнами, и ей пришлось отвернуться к Мари.

Ее теперешнее состояние было настолько неуместным и неожиданным, что она, чтобы успокоиться, стала убеждать себя, что все это из-за Александра, из-за его бесцеремонного предательства. Николас тоже очень привлекательный мужчина, и нетрудно понять, почему невольное сравнение так взволновало ее.

И она решила перевести разговор на нейтральную почву.

– Все дети проходят через это. Они осваивают свое тело, изучают окружающий мир – прежде всего через общение с родителями. Я уверена, что маме Мари приходится вставать к дочери и посреди ночи, и на рассвете. Так ребенок проверяет, что его мать рядом.

Внезапно наступила гнетущая тишина.

– Увы, Мари лишена такой возможности. Семь месяцев назад ее родители трагически погибли, и я единственный, кто у нее остался.

Бетани перевела взгляд с беззаботно гулившей малышки на стоящего рядом мужчину – ни один мускул не дрогнул на его лице, и только глаза, подернутые печалью, выдавали его истинное состояние. Она все больше восхищалась им.

– Простите меня. Я не знала.

– Разве вы не читали статью в местной газете? – удивленно спросил он.

Она покачала головой, и его лицо приобрело недоуменное выражение, словно это известие озадачило его. Он что, спутал ее с другой журналисткой? Недоразумение разрешилось бы, признайся она в истинной цели своего визита.

– Не вовремя я затеяла интервью – зайду к вам как-нибудь в другой раз.

– Пожалуйста, не уходите, – сказал он, положив руку ей на плечо.

Усилием воли Бетани заставила себя выдержать его взгляд.

– Это был несчастный случай? Он кивнул.

– На железнодорожном переезде вышла из строя сигнализация... это недалеко отсюда. Мой брат и его жена переезжали железнодорожное полотно, когда из-за поворота вылетел скоростной экспресс и врезался в их машину. Мари уцелела только потому, что ее креслице было хорошо закреплено. Машина превратилась в груду металла, и это просто чудо, что малышка осталась жива. На ней не было ни одной царапинки.

– Какая ужасная трагедия!

– Да, но жизнь продолжается. Маленькая девочка, перемазанная бананом, раскачивалась в своем высоком стульчике. Бетани участливо улыбнулась Николасу Фрейксу. Утром ему явно было не до бритья. На лице пробивалась черная щетина, однако это его не портило. А темные круги под глазами только усиливали его мужское обаяние. Неожиданно Бетани поняла, что ей безумно хочется ему помочь.

А вот это зря! Целью ее визита является исключительно кукольный домик, принадлежащий семье Фрейксов, и она напросилась на прием, чтобы опубликовать в своем журнале статью об их семейной реликвии. Но удобно ли начинать этот разговор сейчас, когда он только что поделился с ней своим горем?

Нет, это будет бестактно и бессердечно. Она проговорила решительным тоном:

– Я ухожу. Отложим интервью до лучших времен.

– Черт возьми! Я не нуждаюсь в вашей жалости! – произнес Николас с такой яростью, что она похолодела от страха. – Я достаточно натерпелся от моих сердобольных соседей. Они ведут себя так, словно у нас с Мари заразная болезнь под названием «несчастье». Когда вы пришли, ничего о нас не зная, обращаясь с нами, как с обычными людьми, я воспринял это, как глоток свежего воздуха! Останьтесь, прошу вас! Я угощу вас кофе.

Бетани устало улыбнулась.

– Хорошо, но только одну чашечку. Разумеется, если это вас не затруднит.

– Нисколько. Вы как любите?

– Черный, с одним кусочком сахара, – сказала она, садясь на высокую табуретку около стола. На нем лежал чей-то недоеденный завтрак. Похоже, это был завтрак Николаса. Она невольно улыбнулась, бросив взгляд на овсяные хлопья в шоколаде, пакет молока и пластмассовую – такую же, как у Мари, – миску.

Накладывая молотый кофе в турку, Николас заметил ее иронический взгляд.

– Что-то не так? – спросил он.

– Не удивительно, что у вас измученный вид. Разве продержишься на такой еде! – ответила Бетани.

Он пожал плечами.

– Совершенно нет времени что-нибудь приготовить.

Неожиданно она выпалила:

– Если вы присмотрите за малышкой, я приготовлю омлет – пальчики оближете!

Показав широким жестом на плиту и холодильник, он произнес:

– Будьте как дома. Все, что нужно, – перед вами.

Бетани с некоторой опаской покосилась на сверкающую плиту – чудо современной техники. Определенно, она сошла с ума. Или решила оттянуть ту минуту, когда ей придется его разочаровать, признавшись в истинной цели своего визита?

Но сейчас уже поздно выяснять для себя мотивы скоропалительного решения: Николас с удовольствием уселся в удобное кожаное кресло, стоявшее у камина, и с интересом наблюдал, как она взбила смесь из молока и яиц, добавила натертый сыр и несколько листиков петрушки, росшей на подоконнике в цветочном горшке, затем вылила эту смесь на большую шипящую чугунную сковороду.

Когда омлет был готов, она поставила тарелку на столик рядом с его креслом.

Николас смотрел на золотистое произведение кулинарного искусства глазами голодного волка.

– Вы, в самом деле творите чудеса – и вкусно готовите, и с детьми прекрасно управляетесь.

Только самолюбие удержало ее от признания, что единственное блюдо, которое она умеет готовить, – это омлет, не считая еды для маленьких детей.

– У, здорово, – приговаривал Николас, загребая вилкой кусок побольше. Он производил шума не меньше, чем Мари со своим бананом, и Бетани стоило больших усилий не рассмеяться.

Пока он ел, Бетани вытерла стол перед Мари и вынула ее из стульчика. На какое-то мгновение у нее появилось страстное желание прижать девочку к груди и никогда с ней не расставаться. Отогнав непрошеные мысли, она передала малышку ее приемному отцу.

– Какие вы оба довольные! – заметила она, почувствовав прилив гордости. Как-никак это ее заслуга.

Мари весело заворковала, когда Николас посадил ее на колени и стал покачивать.

– Нам с Мари здорово повезло, что к нам зашла такая добрая волшебница. Как ты считаешь, Мари-не-реви? – Малышка что-то пролепетала в знак согласия. – Вот видите? Главный эксперт по волшебницам со мною согласен.

Затаив дыхание, Бетани, как завороженная смотрела на эту идиллическую картину. Спохватившись, она быстро отвернулась и, собрав всю свою волю, спокойно проговорила:

– Пойду, займусь кофе.

Нехитрое занятие – достать из буфета две чашки и налить в них свежесваренный душистый кофе – помогло ей прийти в себя. Когда она обернулась, чтобы сказать, что кофе готов, руки у нее уже не дрожали.

Но, как оказалось, она напрасно волновалась. За те несколько минут, что она разливала кофе, и Николас, и малышка, доверчиво прижавшаяся к его груди, крепко заснули.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– О, Боже! – Опершись на столик, Бетани с умилением смотрела на спящих. Оба спали так безмятежно, что грех было их беспокоить. Бетани почувствовала, как к глазам подступили слезы.

С ее чувствами сыграли злую шутку, и дело здесь не только в Мари, была вынуждена признать Бетани, мрачно глядя перед собой и машинально отпивая горячий кофе маленькими глотками. Николасу Фрейксу – как это ни покажется странным – удалось каким-то образом вывести ее из душевного равновесия.

Конечно, она никак не ожидала, что на его попечении окажется маленький ребенок. Это открытие так ее потрясло, что она потеряла голову. И только сейчас сообразила, что ей удалось попасть сюда по чистому недоразумению: измученный капризами малышки, Николас принял ее журнал «Беби хауз» за популярное издание для начинающих родителей. Но рано или поздно раскроется, что ее журнал издается для узкого круга любителей игрушечных домиков и миниатюрных вещиц, и тогда ей придется распрощаться с лестным званием доброй волшебницы. Хочется верить, что у Николаса не поднимется рука вот так взять и выставить ее из своего дома.

Она быстро допила кофе и огляделась. Об интервью сейчас и думать нечего – ему надо хорошенько выспаться, а ей необходимо показать, на что она способна. Это ей зачтется, когда ему придется решать, простить ли ей невольный обман.

Она начала с кухни – собрала и вымыла гору грязной посуды и протерла пол. Обойдя всю кухню в поисках мусорного ведра, чуть не упала, споткнувшись об огромные корзины с грязным бельем. Да, работы здесь невпроворот...

К счастью, в комнатке-прачечной для стирки были созданы все условия, и Бетани, выбрав из кучи белья одежду, сделала первую загрузку в стиральную машину. Здесь белья на три стирки, подумала она, нагнувшись над второй корзиной. Почему Николас его столько накопил? Не умеет пользоваться стиральной машиной? Или все ждал, что вернется его подружка и сделает это за него?

Как бы в подтверждение ее догадки на дне второй корзины обнаружилась чья-то шелковая блузка. Возможно, эту блузку забыла фотомодель, отправляясь на съемки. Черт возьми, подумала Бетани, какая же я наивная! Ведь без труда можно догадаться, что ни один уважающий себя мужчина не стал бы по собственной воле спать на черных атласных простынях!

Закончив разбирать белье, Бетани со злостью запихала его в стиральную машину, нисколько не заботясь, потянет ли машина, и с шумом захлопнула дверцу. Она вся кипела от непонятного гнева.

Застав ее в прачечной за стиркой, Николас очень смутился.

– Вы бы меня разбудили, – с едва заметным укором проговорил он, скрестив руки на груди.

Николас стоял так близко, что ей стоило больших усилий побороть внутренний трепет.

– Как там Мари?

– Играет в манеже, – проговорил он с улыбкой. – Я ее умыл, переодел. Знаете, единственное, что я умею делать, – это переодевать ее.

От его теплой, располагающей улыбки Бетани вся зарделась. Из-за разницы в росте ее глаза оказались на уровне его губ. Губы щедрые на поцелуи, подумала она. Ее вдруг бросило в жар, во рту пересохло. Надо немедленно взять себя в руки, пока не произошло что-нибудь непредвиденное.

Она протянула ему прозрачную белую блузку.

– Ее нельзя стирать в машине, уж очень она тонкая. Ваша подруга вернется и сама отдаст ее в химчистку.

Николас помрачнел.

– Лана уехала домой, в Мельбурн, и возвращаться не собирается.

От неожиданности Бетани выронила блузку из рук, и та упала на дно корзины.

– Мне очень жаль. – На самом деле никакого сожаления не было. Узнав, что таинственная Лана уехала, – по всей видимости, навсегда, – Бетани пришла в какое-то восторженное состояние. Это было бессердечно с ее стороны, но она ничего не могла с собой поделать.

– Такое бывает, – равнодушно сказал Николас, но от нее не ускользнуло, как он весь сжался. Бетани промолчала. Она пришла сюда по важному делу и не намерена вмешиваться в его личную жизнь.

Что ни говори, трудно просто кивнуть в ответ на его слова, зная по собственному опыту, какую боль испытываешь, когда тебя бросают.

– Не пора ли вам пойти и посмотреть, как там Мари? – спросила она.

Он долго изучал ее пронзительным взглядом, потом сказал:

– Конечно. Бросьте стирку. Остальное я доделаю сам. Вы уже столько сделали, что я и не знаю, как вас благодарить.

– С меня хватит и того интервью, о котором я вам говорила, – подсказала она ему.

Он улыбнулся и протянул ей руку, помогая обойти бельевые корзины.

– Вы помогаете всем, у кого берете интервью? Если б я знал, то давно бы пригласил вас – в доме дел непочатый край.

Вспомнив, в каком состоянии его спальня, Бетани покачала головой и сказала решительно:

– Нет уж, спасибо.

Он сделал вид, будто обиделся.

– Ладно. Зато у меня теперь есть консультант, который дает наставления, как правильно обращаться с Мари. Раз вы издаете журнал для молодых родителей, то кому, как не вам, знать, сколько времени требует маленький ребенок.

Она чувствовала тепло его ладони, все еще сжимавшей ее руку, хотя они уже были в кухне. С большим сожалением она высвободила свою руку.

– Николас, я должна вам объяснить вот что, хотя мой журнал и называется «Беби хауз», он не имеет никакого отношения к маленьким детям.

– Он не о детях?

– Нет, – сказала она, не дрогнув. Рано или поздно обман обязательно обнаружится, а она и так слишком долго откладывала свое признание. – Мой журнал – это специализированное издание для коллекционеров: любителей миниатюр и... кукольных домиков.

– Кукольных домиков? – переспросил он. К сожалению, это так, хотела произнести она, но только кивнула.

– Во времена королевы Виктории мебельщики и оформители делали эти домики, чтобы продемонстрировать свое незаурядное искусство. Позже эти домики стали детскими игрушками.

– Только сейчас я понял, почему вы не знали о существовании Мари, хотя о ней была статья в местной газете, – с холодной сдержанностью проговорил он, – Выходит, о Мари вы писать не собираетесь. Что же вас привлекло в истории нашей семьи?

Бетани перевела взгляд на малышку, игравшую в разноцветные пластмассовые чашки.

– Содержание моей статьи имеет прямое отношение к истории вашей семьи. Я хочу написать статью «Кукольный домик семьи Фрейкс».

Николас раздраженно произнес:

– Вот оно что! Вы хитрили! Напрасно. Она была готова к тому, что его дружелюбное к ней отношение изменится, как только он узнает об истинных ее намерениях, но его упрек взбесил Бетани.

– Позвольте! Я отправила вам факс, с просьбой об интервью на моем официальном бланке, где указано название журнала. Вы единственный, кто неправильно его понял! Кроме того, моя статья никоим образом не будет ущемлять ваши интересы. Раз вы не хотите, чтобы я на вас ссылалась, я даже не стану упоминать вашего имени.

Он сверкнул глазами.

– Вы будете ссылаться на мистера Икс? «Кукольные домики мистера Икс»!

Почему у него такое неприятие этой идеи? И почему она сама принимает все происходящее так близко к сердцу? Речь уже не о статье, хотя без нее спасти журнал будет трудней. Почему ей так важно, чтобы он был о ней хорошего мнения, почему его презрительное отношение причиняет ей такую боль? Ей нравилось, с какой признательностью он смотрел на нее, с каким воодушевлением уничтожал приготовленный ею омлет.

– Благодарю, что вы смогли уделить мне столько времени. Я ухожу, – сказала она, взяв свою сумку. На этот раз он не стал ее задерживать, и она облегченно вздохнула, когда парадная дверь легко открылась. Это означало, что ей не надо выбираться из дома Николаса прежним путем – через его спальню. Уже подходя к машине, стоявшей в тени деревьев, Бетани услышала плач Мари. На какое-то мгновение она остановилась, но усилием воли заставила себя идти.

– С женщинами надо только так: обманула – скатертью дорога! – процедил сквозь зубы Николас, услышав, как захлопнулась входная дверь. Он пнул ногой дверь буфета и, взвыв от сильной боли, прошипел: – Черт! Как я не догадался, что она что-то затевает! «Беби хауз»! Ха, как же! Ловко придумано! Придет, приготовит, постирает – и из меня хоть веревки вей! Но мы поставили ее на место, правда, Мари? Иди ко мне, моя маленькая. Не плачь. Я не на тебя сержусь, а на Бетани.

Мари, глядя на дядю полными слез глазами, начала бить его своими маленькими кулачками.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе нравится Бетани? – удивленно спросил Николас. Он покачал головой. – Поверь мне, нам без нее гораздо спокойнее. Хотя бы уже потому, что она чертовски хороша собой...

Он осекся на полуслове. Да, она очень привлекательна. Ему вспомнились ее волосы с золотым отливом, словно освещенные солнцем. И голос у нее необычный – глубокий, грудной, звучащий в нижних регистрах, отметил он про себя – уже как специалист по акустике. Ее смех напоминает гудение ветра...

Почему она сразу не сказала о цели своего визита, а выдала себя за специалиста по уходу за маленькими детьми?

И правильно сделала – скажи она открыто о своем намерении, вообще ничего бы не добилась из-за его глупой манеры бросать трубку, едва зайдет речь об этом проклятом домике. Ну что ж, у каждого из нас есть свой «пунктик».