Текст книги "Торжество любви"
Автор книги: Валери Парв
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Как я, подумала Бетани. Прежде чем страдать по Николасу, ей бы поучиться уму-разуму у невинного младенца. Сделай один шаг – остановись, оглянись, потом опять сделай шаг...
Этот совет вполне применим и к ее нынешнему состоянию.
Они ехали в автомобиле Николаса по Олд-Калдерскому шоссе. Мари сидела в специальном детском креслице, закрепленном на заднем сиденье, и Бетани подумала, ребенок совсем не боится ехать в машине, несмотря на трагическое событие в ее жизни.
У Кайнтонского минерального источника Николас свернул к реке Колимбали – месту, где когда-то старатели искали золото, сообщил он. Ей доставляло удовольствие слышать его голос, смотреть на него, а смысл сказанного ее абсолютно не заинтересовал. Когда он показал рукой в сторону руин прежней переправы через реку, лежавших на дне реки у моста, по которому они проезжали, она кивнула просто из вежливости. Николас закатал рукава рубашки, и Бетани, как завороженная, не отрываясь, смотрела на его мускулистые загорелые руки, иногда ненароком касаясь их, когда машину трясло на ухабах. Она с трудом сдерживала себя от желания провести пальцем по голубым венам, просвечивавшим под тонкой кожей.
Николас остановил машину и посмотрел из-за плеча на Мари.
– Посмотрим, на что способны эти очаровательные ножки.
– Надеюсь, вас не надо понимать буквально, – всполошилась Бетани. – Она еще довольно неуверенно стоит на ножках и, боюсь, ходить по-настоящему не сможет.
Он лукаво улыбнулся.
– Я имел в виду не Мари.
– Ах, вот оно что. Я полагала...
Он усмехнулся.
– Я так заработался, что даже не заметил, как здорово смотрятся ваши ноги, когда вы в шортах.
Она покраснела.
– В такую жару это самая подходящая одежда.
– Жара стала отличным стимулом поскорее закончить проект, вырваться из душной лаборатории и влезть в шорты вместе с вами.
Как только до него дошло, что он сказал, он разразился гомерическим хохотом.
– Черт возьми, я неточно выразился. Лучше нам побыстрее тронуться в путь, а то я брякну что-нибудь лишнее.
Бетани прекрасно понимала, что его слова – не более чем оговорка, однако ее порадовала мысль, что он, возможно, вспоминал о ней, работая над проектом. Стараясь усмирить охватившее ее ликование, она порхала словно бабочка, помогая ему вытаскивать вещи из машины.
Николас попросил Кайли приготовить им что-нибудь для пикника. Еду положили в рюкзак с сиденьем для Мари, так что Николас мог легко нести все это за спиной. Бетани помогла застегнуть ремешки на детских постромках для большей безопасности Мари, а на ее темную головку водрузила белую хлопчатобумажную панаму. Потом надела широкополую соломенную шляпку, а на плечи рюкзачок со всем необходимым для малышки.
Их можно принять за дружную счастливую семью, выбравшуюся на лоно природы, подумала Бетани, шагая за Николасом проселочной дорогой по западному берегу реки. Они шли в кружевной тени реденькой эвкалиптовой рощи, и впервые за последнее время у нее было легко на душе.
Дорога пошла вдоль водохранилища, и восхищенная Мари заерзала, увидев стаю уток, укрывшихся в тени. Тропинка привела их в глубокий овраг, потом пошла вдоль изгороди и вывела на высокий гребень – и Бетани ахнула от восторга: перед ними переливалось море цветущих полевых цветов.
– До чего же красиво! – воскликнула она. Ее восторг доставил Николасу огромное удовольствие.
– Я знал, что вы оцените эту красоту. В детстве мы с Роуэном не упускали случая прийти сюда.
Некоторое время Николас молчал.
– Я люблю эту рощу, – сказал он глухо. – Здесь Роуэн и Керри оживают в моем воображении так явственно, как больше нигде, – нам было так хорошо тут! Я хочу, чтобы детство Мари прошло в тех же местах, где росли ее родители, – это лучший способ помнить о них всегда.
– Прекрасная мысль. Большинству мужчин никогда бы не пришло в голову что-нибудь подобное.
Николас сверкнул глазами.
– Разве вы еще не поняли? Я не такой, как все, – сказал он, усмехнувшись.
Бетани опустила глаза, чтобы по их выражению он не смог догадаться, что она в этом не сомневается.
– Давайте сделаем привал.
– Да, пора. Я знаю подходящее местечко. Они вышли к западному концу Лористонского водохранилища. Искусственно созданный ландшафт поражал обилием экзотических деревьев. Место было самым подходящим для того, чтобы выложить все, что приготовила Кайли, – рулет из курицы, свежую клубнику, холодные напитки.
Для Мари припасли баночки детского питания – пюре из цыпленка с овощами и взбитый йогурт с кусочками персика. После прогулки на свежем воздухе она съела все очень быстро, потом Бетани поменяла ей подгузник и уложила спать на коврике в тени деревьев.
Прислонившись к дереву, под которым спала девочка, Бетани задумчиво проговорила:
– Почему эти маленькие создания так берут нас за душу?
Николас подошел к дереву и опустился на коврик рядом с Бетани.
– Потому, что они беспомощны и невинны и без нас пропадут, – ответил он.
Она посмотрела на него, прищурив глаза.
– Директор детского приюта говорит, что мы самой природой уже запрограммированы заботиться об этих маленьких созданиях для сохранения своего вида.
– Но вы же не верите в это! – воскликнул он, почувствовав нотки сомнения в ее голосе.
Бетани покачала головой.
– Если б это было правдой, то все родители заботились бы о своих детях. Но существование родителей, добровольно сдающих своих детей в приют, противоречит этой теории.
Она заметила, как потеплел взгляд Николаса.
– Бьюсь об заклад, вы приносили домой бездомных котят, да?
Она опустила голову, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы.
– Как вы догадались?
По щеке Бетани катилась слеза, и он смахнул ее, проведя рукой по лицу.
– Ну вот, началось... Мне претит сама мысль о вашей работе, приносящей вам столько страданий.
Он обнял ее и поцеловал прямо в губы. Она ответила на его поцелуй. Когда он отпустил ее из своих объятий, сердце у нее прыгало, как молодой кенгуру.
– Нам пора собираться, раз мы решили зайти в магазинчик бабушки Кайли.
Очнувшись от сладкого забытья, Бетани попыталась понять случившееся. Он бы ее ни за что не поцеловал, если бы она не заговорила о несчастных детях из приюта, подумала она, решив впредь быть более осмотрительной.
– Быстро в машину! – скомандовал Николас. И Бетани с радостью забилась в нее, чтобы прийти в себя, пока он устраивал крепко спавшую Мари в ее креслице.
Трентем оказался совсем близко, и скоро они уже ехали по Высокой улице с ее причудливыми домами с прохладными верандами, маленькими кафе и магазинами, предлагавшими съестное по-селянски, различные поделки местных художников и ремесленников.
– Не удивительно, что бабушка Кайли открыла свой магазинчик именно здесь, – заметила Бетани, когда они проезжали мимо кружевной чугунной ограды времен королевы Виктории. Еще один поворот, и они оказались у магазина, чья вывеска, сделанная вручную, сообщала, что это и есть «Приятные мелочи».
– Какой он маленький! – восхищенно воскликнула Бетани. Действительно, магазинчик был не более двенадцати футов в ширину, с двумя витринами, доверху набитый миниатюрными вещицами.
– Теперь понятно, почему она так назвала свой магазин, – сказал Николас. – Вы идите, а я останусь с Мари. Она так сладко спит, что было бы преступлением будить ее.
– Вы не хотите познакомиться с Катрин Росс?!
– Мы с ней уже знакомы. Она прекрасно понимает, что эти безделушки не для меня.
Связано ли это с его неприязнью к кукольному домику Фрейксов? – недоуменно подумала Бетани.
– Я ненадолго, – пообещала она. Николас сел обратно в машину на место водителя и надвинул шляпу на глаза.
– Не торопитесь. О нас не беспокойтесь, – сказал он.
Колокольчик на двери звякнул, оповестив о ее приходе, и из подсобки вышла женщина, на ходу вытирая руки о клетчатый фартук. Взглянув на покупательницу, она приветливо заулыбалась.
– Я вас узнала, вы Бетани Дейл; работаете у Николаса Фрейкса.
– Да, но как вы...
– Кайли очень точно вас описала, предупредив, что вы очень красивая, – объяснила миссис Росс. Но если б она мне ничего не говорила, то я все равно узнала бы вас по фотографии, напечатанной в вашем журнале.
– Рада познакомиться с вами. Я собираюсь написать о вас статью, потому что много слышала о ваших работах от коллекционеров, – сказала Бетани.
Миссис Росс была растрогана похвалой Бетани.
– После рекламных объявлений, опубликованных в вашем журнале, у меня появилось очень много заказов на мои поделки для кукольных домиков, а статья, конечно, поможет мне еще больше.
– Договорились. Я начну работать над ней буквально на днях, чтобы успеть до отъезда, – пообещала Бетани.
Миссис Росс вздохнула.
– Вы не останетесь в Ярравонге? Бетани покачала головой.
– Я здесь исключительно потому, что с Мари некому сидеть, и, как только Николас найдет кого-нибудь на постоянную работу, вернусь в Мельбурн.
– Как жаль! Из рассказа Кайли у меня сложилось впечатление, что вы и Николас... ну, вы понимаете...
Бетани почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. В сельской местности сплетни распространяются, как лесной пожар, но ей даже в голову не могло прийти, что ее и Николаса уже сосватали.
– Ничего подобного! – твердо проговорила она. – Я искала работу, чтобы было на что издавать журнал, и когда Николас предложил мне поработать у него, я согласилась. Вот и все. – Даже ей самой объяснение показалось очень убедительным, тем более, что это чистая правда, а уж люди сами решат, как к нему относиться. Но, то обстоятельство, что объяснение не было полным, Бетани упустила из виду.
Миссис Росс удовлетворенно кивнула.
– Верю вам, дорогая. Вам повезло, Николас прекрасный человек! Если б моя внучка не была обручена...
Вне всякого сомнения, половина мам, пап, бабушек и дедушек округи тешила себя подобными мечтами. Почему Николас не встречается ни с одной местной девушкой? – подумала Бетани с удивлением, но тут же вспомнила, что всего несколько месяцев назад он жил в Мельбурне и был по уши влюблен в красавицу Лану Синден. Вернувшись в Ярравонгу, он крутился как белка в колесе, разрываясь между работой и маленькой племянницей. Но одиноким пробыл бы недолго, и как только стал бы появляться в местном обществе, женщины быстро бы проторили тропинку к его двери.
От этих мыслей ее отвлекли сотни миниатюрных вещиц на полках, которые она стала с интересом рассматривать и даже купила несколько для своего кукольного домика, оставшегося дома, в Мельбурне, – коврики ручной работы, комплект из покрывальца и занавесочек, которые были гораздо изящнее, чем те, что продавались на ярмарках для коллекционеров.
– Зашли бы в мою мастерскую, посмотрели бы фотографии моих покупателей, которые они прислали мне, – упрашивала пожилая женщина.
Бетани посмотрела в окно. Николас все так же сидел в машине, шляпа по-прежнему надвинута на глаза. Наверняка он не рассердится, если она задержится еще минут на пять.
– С удовольствием, – ответила она. Мастерская была еще меньше по размерам и еще больше завалена, чем магазинчик. Миссис Росс стала извиняться за беспорядок, но Бетани ей возразила:
– Из этого хаоса рождается чудо, сотворенное вашими руками. Трудно поверить, что все, что продается в вашем магазине, сделано вами.
– Буквально все, – подтвердила миссис Росс с гордостью. – С тех пор, как мистер Росс отошел в мир иной, я все время провожу здесь, в моем маленьком мирке. И не жалею – со всей Австралии ко мне приходят письма от моих покупателей с вложенными снимками, на которых видно, как смотрятся мои вещицы в их кукольных домиках.
Она жестом пригласила Бетани к стене, где были развешаны фотографии. На одних гордые владельцы кукольных домиков позировали на их фоне, на других домики были открыты, чтобы было видно их внутреннее убранство. Вдруг Бетани осенило.
– Некоторые из этих фотографий вызовут огромный интерес у читателей. – Она наклонилась, чтобы рассмотреть нижний ряд. Три снимка пожелтели, и уголки у них свернулись.
– Вот! Что вы можете сказать о них? – спросила ее старушка.
Бетани внимательно рассмотрела фотографии. На них был изображен кукольный домик явно прошлого столетия, обставленный замысловатой старинной мебелью.
– Он просто великолепен! – воскликнула она.
Хозяйка зарделась от гордости, и Бетани решила, что этот домик – семейная реликвия миссис Росс.
– Это кукольный домик Фрейксов, – вдруг проговорила старушка. – Ребенком я видела его, но потом мы переехали и больше я о нем ничего не слышала. Попросите Николаса, может, он вам расскажет. – Она таинственно понизила голос: – Хотя после того, что случилось, Николас относится очень болезненно ко всему, что касается домика. Да это и понятно.
Старушка наклонилась к Бетани, словно намереваясь посвятить ее в детали происшедшего.
Такая таинственность испугала Бетани, и она покачала головой:
– Пусть лучше он сам расскажет мне об этом, когда сочтет необходимым.
Но миссис Росс ничуть не смутилась.
– Я не удивлюсь, если он вообще ничего не расскажет, дорогая. Для юного Николаса те времена были не из легких. Он...
Услышав покашливание, Бетани обернулась. В дверном проеме стоял Николас собственной персоной с малышкой на руках. Он был вне себя от ярости. Бетани никогда не видела его таким.
Казалось, миссис Росс ничего не заметила.
– Николас, рада вас видеть! А мы только что говорили о вас.
Вот уже во второй раз он застает Бетани за весьма неприглядным занятием – у него за спиной она шепчется с людьми, которые знают его с детства, – и перекошенное от гнева лицо лучше всяких слов говорило, что он ни за что не поверит в ее невиновность.
– У миссис Росс сохранилось несколько чудесных старых фотографий с изображением кукольного домика Фрейксов, – неестественно громко проговорила Бетани, чтобы как-то снять напряженность.
– Вы можете взять эти фотографии с собой, если хотите, – предложила миссис Росс, протягивая Николасу пожелтевшие фотографии.
Он взял фотографии так осторожно, словно они могли ужалить.
– Лучше я отдам их Бетани, раз домик вызывает у нее такой повышенный интерес, – холодно сказал он.
Ей хотелось ответить, что она не заслуживает такого отношения к себе, потому что на фотографии наткнулась случайно и ничего не выспрашивала у словоохотливой старушки. Но дело сделано – их отношениям нанесен серьезный удар.
– Мы, пожалуй, поедем, а то Мари устанет, – сказала Бетани миссис Росс.
– Бедная крошка! Как хорошо, что у нее есть дядя Николас, а то бы она осталась одна-одинешенька на всем белом свете, – простодушно проговорила пожилая женщина.
– Уж чего-чего, а этого с ней никогда не произойдет, – проговорил Николас таким свирепым тоном, что Бетани испуганно посмотрела на него.
– Спасибо, что все мне показали. Я вам позвоню, и мы уточним время, когда мне подъехать к вам для интервью, – проговорила Бетани, делая ударение на слове «интервью» специально для Николаса, чтобы он не подумал, что она станет вытягивать из старушки какие-нибудь сведения о его семье. Коль скоро с кукольным домиком Фрейксов связано что-то скандальное, ей хотелось бы услышать правду от самого Николаса. Но ему, по всей видимости, легче отправить ее обратно в Мельбурн, чем поделиться семейными тайнами.
Он молча усадил Мари в ее креслице и пристегнул ремнем, но когда сел за руль, то, обернувшись к Бетани, заговорил, дрожа от гнева:
– Вы, я вижу, не успокоитесь, пока не узнаете всю эту гнусную историю?
Это было уж слишком!
– Николас, что бы вы там ни думали, я миссис Росс за язык не тянула! Она сама настояла, чтобы я посмотрела ее коллекцию фотографий. У вас нет никаких оснований злиться на меня!
Он еще крепче сжал руль.
– Не очень-то вы ее отговаривали, когда она начала свой рассказ.
– Какой рассказ! Она просто упомянула, что с этим домиком связано какое-то скандальное дело, вот и все!
– Тогда позвольте просветить вас. Я ненавижу этот «кукольный домик Фрейксов», как вы его называете, потому, что он погубил нашу семью.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Бетани судорожно сплела пальцы рук в замок.
– Я вас не понимаю, – растерянно проговорила она.
Николас процедил сквозь стиснутые зубы:
– Как только я удовлетворю ваше любопытство, что вы сделаете – останетесь, или тут же уедете?
Еще совсем недавно ее ответ был бы прост, как дважды два. Она затем и приехала в Ярравонгу, чтобы узнать о судьбе этой реликвии. Но, с другой стороны, она прекрасно понимала, что не только меркантильные соображения удерживают ее здесь.
– Расскажете вы мне о домике или нет, я буду сидеть с Мари до тех пор, пока вы не найдете ей постоянную няню, – тихо проговорила Бетани, полностью отдавая себе отчет, что это только часть правды. Другая часть заключалась в том, что ее как магнитом притягивал к себе сам хозяин поместья. Слишком далеко она зашла и уже была не в состоянии все бросить и уехать. Кстати, первым шагом стал тот самый поцелуй в первый же день приезда в Ярравонгу.
Бетани вздрогнула от внезапно промелькнувшей мысли и поспешно добавила:
– Если вы еще не раздумали.
– Бетани... – Он проговорил ее имя так глухо и быстро, что она с трудом поняла, что он сказал. Николас свернул с дороги, поставил машину в тени деревьев и выключил мотор, и они оба, не сговариваясь, стали судорожно расстегивать ремни безопасности.
Она не успела опомниться, как оказалась в его объятиях. Разгоряченный гневом, он с такой силой прижал ее к себе, что у нее перехватило дыхание и сердце забилось так, словно хотело вырваться из груди.
Ей стало нестерпимо жарко, но не из-за жары, стоявшей в этот день, – просто от блаженства, разлившегося по всему телу, когда она ощутила силу обнимавших ее рук. А когда он поцеловал ее, у нее закружилась голова и она почувствовала себя былинкой, подхваченной необузданным вихрем.
Как же хорошо с ним целоваться, думала она, забыв обо всем на свете.
Вдруг ей в голову пришла неприятная мысль. Вспомнилось, что и в первый раз Николас поцеловал ее во время разговора об этом злосчастном домике. Если он таким образом старается отвлечь ее от расспросов, то это ему прекрасно удается.
Словно догадавшись о ее подозрениях, он нехотя выпустил ее из своих объятий. Бетани чувствовала себя совершенно опустошенной, будто у нее отняли что-то очень дорогое. Бледная, с широко раскрытыми глазами, со все еще бешено бьющимся сердцем, она проговорила тихим дрожащим голосом:
– Почему вы целуете меня именно тогда, когда заходит речь о кукольном домике?
Он резко вскинулся, глаза сверкнули.
– Разумеется, не для того, чтобы сменить тему разговора, если вы это имели в виду! Хотя надо признать, что, помимо моей воли, вы действительно отвлекаетесь.
Может, он и вправду делал это непреднамеренно?
– Это происходит уже не первый раз, – сказала она.
– Что вы говорите! Наверное, наши с вами разговоры о домиках приводят меня в состояние повышенной возбудимости и, потеряв самообладание, я совершаю необдуманные поступки.
От его признания у нее закружилась голова, и она машинально оперлась на его руку. А как только ощутила под ладонью его упругую, теплую кожу, нежные волоски, щекотавшие ее ладонь, ей сразу стало понятно, что он имел в виду, говоря о потере самообладания.
Ее прикосновение вывело из равновесия и его. Он повернул свою руку, и их пальцы переплелись.
– Может, вам стало бы легче, если б я вел себя сдержаннее, целуя вас?
Она едва не задохнулась от его слов.
– Ну, вряд ли. Скорее всего, мы относимся к той породе людей, которым нужно сначала повоевать друг с другом, а уж потом...
– Отдаться друг другу? – предположил он, когда она понизила голос.
– Я хотела сказать – стать искренними и открытыми...
Николас нехотя ухмыльнулся, поглаживая ее пальцы своими, отчего у нее снова закружилась голова.
– А мое предположение мне нравится больше! – воскликнул он.
С заднего сиденья донесся оглушительный вопль. Николас вздохнул.
– Сейчас не время выяснять, кто из нас прав. Похоже, малышка проснулась.
Она не только проснулась, но и проголодалась. Кайли положила несколько баночек детского питания про запас, так что с едой не было проблем, но Мари захотела есть сама, а это заняло много времени. Бетани вмешательство Мари было на руку: она отвлеклась от своих переживаний, занимаясь ребенком, и почувствовала себя сильной и нужной. Хорошо, что они возвращаются в Ярравонгу, дорога позволит ей собраться с мыслями и хотя бы внешне выглядеть спокойной, чего нельзя сказать о ее душевном состоянии.
– Куда мы идем? – спросила она по возвращении у Николаса, жестом указавшего на здание, служившее ему лабораторией. Встретившая их у парадного входа Кайли взяла Мари на свое попечение и унесла ее в дом. Бетани хотела было пойти за ними, но Николас задержал ее и повел в лабораторию.
– Я собираюсь дать вам то, чего вы так добиваетесь, – сказал он.
– Вы сейчас мне покажете кукольный домик?! – воскликнула она.
– Господи! Когда же это кончится! Меня когда-нибудь оставят в покое?
Ее охватило отчаянье.
– Ну, хватит. Я не виновата, что миссис Росс затронула эту тему и была излишне разговорчива. Я согласна вообще никогда не видеть этот домик, раз одно упоминание о нем причиняет вам такую боль. – Она что-нибудь придумает взамен, чтобы выбраться из финансовых затруднений, подумала Бетани.
Николас смерил ее взглядом.
– Вы это серьезно?
– Николас, я не хочу, чтобы вы страдали.
Он замедлил шаг.
– Что-то подсказывает мне, что настало время вытащить эту вещь на всеобщее обозрение, и вы именно тот человек, кто мне в этом поможет.
Двухэтажное здание – старый каретный сарай, приспособленный под лабораторию, – выглядело на все сто тридцать лет со своей тяжелой дубовой дверью, которая открывалась с пронзительным скрипом. Но перед тем, как войти, Николас отключил современную сигнализацию, и это напомнило ей, что все его работы засекречены.
Из оборудования, стоявшего в лаборатории, Бетани узнала только компьютеры, остальные приборы она видела впервые. О каретном сарае почти ничто не напоминало, разве что стены из грубо оструганных досок, покрытые масляной краской цвета слоновой кости, да некрашеный пол, который, тем не менее был натерт и блестел, словно столовое серебро. Здесь царил образцовый порядок.
Единственным исключением был угол, отгороженный от остальной комнаты защитным барьером – за ним в беспорядке валялись разноцветные кубики и погремушки вперемешку с симпатичными зверюшками.
– Здесь играла Мари? Он кивнул.
– Мне ее не с кем было оставить, и я брал ее с собой. Ей нравилось, как мигают лампочки и экраны, попискивают и гудят приборы, иногда мы с ней переговаривались, а если что-то не получалось, я все бросал и шел к ней. Мари была в восторге.
Николас подвел ее к лестнице, которая вела на чердак. Лестница была необычная, очень прочная и современная, в отличие от чердака. Все, чем давно не пользовались, в течение многих лет сваливалось сюда. Старинная мебель, старые сундуки и картины в рамах томились здесь под плотными чехлами, словно под слоем вековой пыли. На самом деле пыли не было – из-за компьютеров, предположила Бетани.
Бетани остановилась у лестницы, а Николас подошел к чему-то, возвышавшемуся под покрывалом. Он сдернул его и сказал:
– Вы это хотели увидеть?
Она невольно вскрикнула от восхищения.
– Николас, до чего же красиво! – Кукольный домик был великолепным образцом колониальной архитектуры в миниатюре. Такого она еще не видела! Домик был около двух с половиной футов высотой и не более четырёх футов шириной, классический портик поддерживал балкон с изящной решеткой. Окна располагались на равном расстоянии друг от друга – в палладианском стиле, возникшем после битвы при Ватерлоо.
Но это еще не все. Фасад домика раздвигался, и можно было видеть внутреннее убранство виллы в миниатюрном исполнении.
Бетани опустилась на колени и не отрываясь смотрела на центральную лестницу с круглой лестничной площадкой. Широкий марш лестницы по всему спуску со второго этажа до первого был украшен арками. Пол площадки выглядел так, будто был сделан из песчаника, дверные ручки, петли, перила – из латуни, двери, ступеньки, балясины и панели – из кедра, и все вместе с невероятной точностью воспроизводило стиль того времени. На лестничную площадку выходило восемь безукоризненно пропорциональных комнат.
Столовая с темно-красными стенами была обставлена мебелью красного дерева в викторианском стиле. Крошечное пианино было точной копией с пианино фирмы «Бродвуд» образца 1841 года – оно выглядело так правдоподобно, словно на нем можно было играть, а в мраморном каминчике все было готово, чтобы разжечь огонь, осталось только поднести спичку.
– Никогда не видела ничего подобного! – не переставала восхищаться Бетани, осторожно дотрагиваясь до игрушечной мебели. Это было точное воспроизведение в миниатюре жизни старой доброй Австралии, когда она еще была английской колонией. Разве можно держать на чердаке такое чудо? Она подняла голову и посмотрела на Николаса – выражение его лица ошеломило ее: оно было совершенно бесстрастно!
Она закрыла домик и поднялась с колен.
– Что же случилось?
Николас снял соседний чехол, под которым оказалась резная скамейка, и жестом пригласил Бетани сесть. Но вместо того, чтобы сесть с ней рядом, он стал ходить взад-вперед по чердаку.
– Тут, собственно, и рассказывать нечего, и не так уж все трагично, как мне тогда казалось. Этот домик был сделан для моей прапрабабушки одним из самых знаменитых архитекторов той поры, построившим знаменитый Дом у Залива Елизаветы. Когда я был ребенком, этот кукольный домик держали на почетном месте в специально отведенной комнате.
Теперь Бетани поняла, почему домик показался ей таким знакомым. Дом у Залива Елизаветы и сейчас стоял на берегу Сиднейской гавани и считался самым красивым домом в Австралии. Если домик Фрейксов – его уменьшенная копия, то это, безусловно, находка.
– Так, что же случилось? – спросила она, затаив дыхание. Ей показалось, будто она стоит перед запертой дверью, а ключ у Николаса. Что будет, когда дверь откроется? Или они станут ближе друг другу, или отдалятся навсегда, подумала она.
Николас глубоко вздохнул.
– Слух о кукольном домике с быстротой молнии разнесся по округе. К нам приходили люди с просьбой показать его. Моя мама была очень общительной женщиной и готова была показывать диковинку всем желающим, отец же терпеть не мог чужаков. После смерти дедушки и бабушки он решил спрятать игрушку подальше от посторонних глаз. Это его решение стало причиной новых ссор.
Однажды из Сиднея позвонил какой-то мужчина и попросил разрешения посмотреть реликвию. Отца не было дома, а мама, как всегда, не возражала и пригласила этого человека к нам домой. – Последовала длительная пауза, после чего Николас проговорил, понизив голос: – Он приходил несколько раз, говоря, что хочет лучше рассмотреть кукольный домик. Кто бы мог подумать, что на самом деле он приходил к нам, чтобы видеться с моей матерью! И вот в один «прекрасный» день она бросила нас и сбежала с ним неизвестно куда. Больше мы ее не видели.
Бетани прижала руки к груди.
– Они уехали в Англию, и единственной весточкой от них была поздравительная открытка на Рождество.
– А как ваш отец отреагировал на это? Взгляд Николаса был красноречивее всяких слов.
– Отшельничество сделало свое дело – через десять лет отца не стало, но мне кажется, бегство жены его так подкосило, что духовно он умер в ту самую минуту, когда она призналась, что уходит от него навсегда.
Бетани выросла в большой дружной семье и с трудом себе представляла, какими одинокими были Николас и его брат, брошенные собственной матерью и фактически оставшиеся без отца, который ни во что не вникал, не выходил из дома, тяжело переживая постигшую его беду.
– И что же, у вашего отца не было никого, с кем бы он мог поделиться своим горем?
Николас покачал головой, глаза смотрели холодно и отчужденно.
– У него есть сестра, но она живет далеко отсюда – в Квинсленде, и к тому же у нее очень большая семья. Мы с братом иногда ездили к ней на каникулы, но папа всегда предпочитал оставаться дома. Слава Богу, тетя Эдна объяснила нам, как пагубно для человека отгораживаться от людей, иначе мы с братом стали бы такими же нелюдимыми, как и наш отец.
– Ну, на бирюка вы совсем непохожи! – заметила Бетани.
От удивления брови у него взметнулись, и он не без ехидства спросил:
– И давно вы стали знатоком моего характера?
Она взмахнула руками и сказала примирительно:
– От двух поцелуев знатоком не станешь! Его лицо стало немного приветливей, он подошел к ней и, глядя прямо в лицо, сверкнув своими холодными, серыми, как сталь, глазами, проговорил глухим от волнения голосом, в котором она услышала вызов:
– Бетани, ваши слова прозвучали как приглашение!
Она сказала это без всякой задней мысли, но разуверять его было уже поздно. Николас навис над ней, словно коршун, окружив ее с обеих сторон руками, будто хотел поймать. Только она приподнялась со скамьи, как он схватил ее и, приподняв, прижал к себе. Она почувствовала, что сопротивляться бесполезно.
– Что вы делаете? – прошептала она сдавленным от волнения голосом.
– Как что? Разумеется... специалиста... по Николасу... Девлину... Фрейксу... – проговорил он, перемежая каждое слово поцелуем. Бетани почувствовала, что ее трясет, как в лихорадке.
И не только ее. Он так крепко прижал ее к себе, что она ясно ощутила дрожь его тела. Страстное желание охватило ее – всю без остатка. В порыве страсти из груди вырвался торжествующий вскрик... Николас прижался губами к ее губам, и они застыли в глубоком поцелуе.
Она не отпрянула, хотя где-то глубоко в сознании зародилась мысль, что ей лучше вырваться из его объятий. Но этот слабый проблеск благоразумия потонул в океане блаженства. Она ответила ему на поцелуй, в то время, как он нежно гладил ей спину, словно дирижируя мелодией любви...
Николас тоже чувствовал, что пора ему образумиться. Он задумал показать Бетани, что она знает его довольно плохо и в специалисты по его внутреннему миру не годится. Женщины всегда так – стоит им узнать кое-что из биографии мужчины, как они уже считают, что могут разобраться в тончайших движениях его души.
Ей и невдомек, что он ненавидит не сам домик, а ту роль, которую сыграла эта игрушка в разрушении личности отца.
Собственно говоря, идея поцеловать Бетани исходила из его головы, а не из сердца, и он никак не предполагал, что оно бешено забьется, будто он участник марафонского забега или истосковавшийся по ласке отшельник, которого этот поцелуй взорвал, словно бомба.
Если рассуждать логически, следовало бы отпустить ее и извиниться за допущенную вольность. Но они уже так далеко зашли, что отпускать ее было совершенно неразумно. Он наклонил голову и поцеловал ее в сладкую впадину у основания горла, между тем, как взгляд его проник дальше вниз, где темнела тень между грудями. Воспользовавшись тем, что ее футболка выбилась из джинсов, его рука свободно проскользнула под нее и стала нежно гладить эти полные груди. Бетани невольно застонала от охватившего ее неземного блаженства.
