Текст книги "Страсть по расчету (Строптивая леди)"
Автор книги: Валери Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Шарлотта пробормотала:
– Глупо.
– О да, полагаю, весьма глупо. Скажите мне только, зачем вы приехали?
Крылышки бабочки легко коснулись губ Шарлотты, дивное ощущение исторгло из глубины души Шарлотты вздох.
– Вот бы меня поцеловали так же сладко, – пробормотала она крылышкам. – Мне бы понравилось, очень понравилось.
– Тогда я поцелую вас, – ответила бабочка, и ее голос прозвучал очень знакомо и очень похоже на голос кого-то, кого она знает. Но кого? Почему она так смущена?
Словно выполняя невысказанное желание Шарлотты, бабочка совершила превращение, и девушка ощутила на своих губах поцелуй, о котором просила, однако это был поцелуй мужчины. Отвечая на прикосновение его губ, похожее на сон, но такое реальное, она полностью отдалась новому для нее ощущению, принимая поцелуй так, словно это ее самое естественное занятие. Он оказался чувственным и подарил Шарлотте наслаждение, заполонившее сладким желанием мозг и уничтожившее все разумные мысли. Осталась только страстная жажда продлить этот поцелуй, пусть он длится вечно.
Шарлотта не поняла, в какой момент она осознала, что целует ее действительно мужчина и что его прикосновения как-то странно возбуждают ее.
– Нет, – прошептала она, обнаружив, что ее затылок твердо поддерживает чья-то рука, так что она не может отодвинуться. Шарлотта почувствовала себя слабой и беспомощной. – Нет, – повторила она.
– Но вы хотели поцелуя, – прозвучал ответ. – Вы так сказали.
Только теперь она осознала, что находится в объятиях Стоунлея.
– Боже, – прошептала она. – Что вы делаете? Я, должно быть, нездорова, я даже не знала…
– Мгновение назад вы не казались нездоровой. Вы даже улыбались, мисс Эмберли. Так что, прошу вас, не надо притворяться!
Шарлотта, собрав все силы, уперлась рукой в грудь лорда и оттолкнула его.
– Я думала, что вижу сон, – с трудом выдохнула она.
– Сон о поцелуе?
– Нет… да! Не знаю. Моя бедная голова! Шарлотта приложила ладонь ко лбу и прислонилась к плечу Стоунлея.
– Прекратите представление! – резко бросил он, снимая девушку со своих колен и сажая на стул.
Она покачнулась, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице, но нашла эту задачу непосильной. Стоунлей стоял перед Шарлоттой, и она увидела, что он полез в карман фрака. Наверное, ищет табакерку, отстранение подумала она.
Шарлотта пыталась удержаться на обеденном стуле, ухватившись за края сиденья так крепко, Словно от этого зависела ее жизнь. Голова кружилась немилосердно, боль в ней резко усилилась.
– Умоляю, приведите моего отца, прошу вас, – прошептала она. – Мне плохо. Думаю, сегодняшнее столкновение…
– Поздравляю вас, моя дорогая. Вы самая лучшая актриса, какую я когда-либо видел. И вы, безусловно, превосходите всех моих знакомых дам, ну и покончим с этим представлением. – Голос Стоунлея приобрел знакомый жесткий тон. – Что бы вы там ни затевали вместе со своими дорогими подругами, у вас ничего не выйдет, даже и не пытайтесь.
– Нет, – прошептала Шарлотта, перед глазами у нее все завертелось. – Вы ошибаетесь, сэр. Мне плохо. Умоляю… умоляю, не могли бы вы…
Она не закончила фразу и даже не поняла, что падает.
Стоунлей смотрел, как головой вперед Шарлотта начала склоняться со стула, как прелестные каштановые локоны скользнули по его голени, и она медленно упала, уткнувшись лицом в его туфли.
– Боже милосердный, – прошептал Стоунлей.
И впервые с того момента, как он последовал за ней в банкетный зал, ему пришло в голову, что Шарлотта действительно нездорова.
– Мисс Эмберли? – позвал он.
Шарлотта упала на носки туфель Стоунлея, пригвоздив его к месту, и он, боясь потерять равновесие, осторожно вытащил правую ногу из-под головы девушки. Теперь он смог наклониться и заглянуть ей сбоку в лицо. Щека Шарлотты была прижата к другой его туфле, рот приоткрыт, лицо побелело. Волосы у нее растрепались, и она нисколько не походила на женщину, пытающуюся любым способом привлечь его внимание. Это значило только одно: она его не обманывала, как он изначально предполагал.
– Силы небесные! – пробормотал Стоунлей.
Он снова подхватил Шарлотту на руки и понес из зала. В галерее он встретил Эмили, которая, по всей видимости, искала его.
– Я поцеловал ее и послужил причиной обморока, и все потому, что не поверил, будто она нездорова, – возбужденно проговорил он, прижимая голову Шарлотты к плечу. – О, Эмили, я что, превратился в самодовольного хлыща?
Обеспокоенная Эмили дотронулась до щеки Шарлотты, коснулась ее лба.
– Да, – без обиняков ответила она. – Но у тебя, по крайней мере, были веские причины вести себя столь отвратительно.
– Дождешься от тебя утешения, как же, – отозвался Стоунлей, позволяя Эмили взять заботу о Шарлотте в свои руки, и пошел за ней по бамбуковой лестнице.
13.
– Ты была неподражаема! – воскликнул сэр Джон, возбужденно жестикулируя и нервно прохаживаясь от окна к кровати Шарлотты.
– Это не так, папа, – пыталась убедить она отца в обратном. – Он встретился со мной совершенно случайно.
Она лежала в своей постели и была еще не в состоянии сосредоточиться на словах отца. Наступило утро, но ей казалось, что уже вечер – такую она чувствовала усталость. Взгляд девушки лениво переместился со светло-голубого стеганого покрывала на ящики комода из полосатого дерева, стоящего у ближайшей к двери стене, потом изучил тонкую желто-белую резьбу на стене и несколько прекрасных пейзажей, передающих трепетность света и воссоздающих свежесть и изменчивость природы, известного художника Констебла. Воздушные муслиновые занавески колыхались от утреннего бриза, наполнявшего комнату целебным морским воздухом.
– Чепуха! Ты просто воспользовалась приобретенными в Эмберли женскими уловками. Как же ты оказалась права! Человека такого склада, как Стоунлей, можно победить, если дать ему почувствовать вкус охоты. Подумать только, я готов был надавать тебе затрещин, когда ты выбежала из музыкального салона! Мне следовало догадаться. Ты всегда оправдывала мои ожидания. О, моя дорогая, я получу грамоту для своей компании и даже больше того, принц говорил о письме Ротшильду на тот случай, если нам понадобятся вкладчики такого уровня! У меня будет все, что нужно, и тогда мы посмотрим! Тогда мы действительно еще повоюем! Мы восстановим все наши потери!
У Шарлотты не доставало сил возразить, она поудобнее устроилась на подушке и подложила руку под щеку. Она не ожидала, что Стоунлей последует за ней, но ясно – ей никогда не удастся убедить в этом отца.
Доктор уложил ее в постель накануне вечером, объяснив, что если она не отлежится, по меньшей мере, двое суток, а лучше две недели, то нанесет непоправимый вред своему мозгу. Она поверила ему… в первую очередь потому, что с того момента, как она упала к ногам Стоунлея, пульсирующая боль в голове не оставляла ее, и потому единственным ее желанием было спать, спать, спать.
– Да, папа, – невнятно прошептала она, закрывая глаза.
– Ах да, – сказал он, картинно сжимая ладони перед грудью. – Ты должна отдохнуть, моя умная девочка. Только представить: три раза разыграть обморок! Какую дочь я воспитал! Какая игра!
– В самом деле, – шепотом отозвалась Шарлотта.
Она услышала, как он вышел, и погрузилась в сон, удивляясь, почему он полон бабочек.
Проснувшись в следующий раз, она обнаружила в комнате Мод и Селину, они тихо переговаривались. Шарлотта видела в них ярких птичек на фоне желтого и светло-голубого тонов своей спальни. Она различала их сквозь туман муслина, свисавшего широкими, прозрачными складками с карниза ее кровати вишневого дерева. На Мод было утреннее платье темно-синего шелка, обшитое по вырезу кружевами, а Селина щеголяла в розовой шелковой накидке с вышитыми на воротнике белыми бабочками. По комнате гулял свежий морской ветерок, и настроение у Шарлотты стало подниматься.
– Мои дорогие, – едва слышным шепотом позвала она.
Зашуршав нарядами, они бросились к ней.
– Ты чувствуешь себя уже лучше? – осведомилась Мод.
– Ты такая бледная, – посочувствовал детский голосок Селины.
– Мы не хотели тебя тревожить.
– Шарли, дорогая, какая ты умная!
Обе леди наклонились поцеловать ее, и Мод, выразив надежду на быстрое выздоровление Шарлотты, прошептала:
– Ты не представляешь, какие слухи гуляют по гостиным Брайтона. В это невозможно поверить, будто Стоунлей тебя поцеловал! Это правда?
Шарлотта глянула на Мод, недоумевая, кто мог такое сказать.
– Конечно, нет! – отозвалась она, улыбнувшись. – Сущая нелепость. Он был добр ко мне, когда мне стало плохо. Только и всего.
Заговорщическим тоном Селина поддержала подругу:
– Но об этом везде судачат. Рассказывают, он вынес тебя на руках из темного банкетного зала и сказал миссис Гастингс, что это из-за него ты упала в обморок… он поцеловал тебя, и тебе стало нехорошо!
Шарлотта попыталась мысленно восстановить, как же все происходило, но ее воспоминания о событиях в банкетном зале оказались неожиданно смутными и тревожащими. Не подумав, она с улыбкой произнесла:
– Меня целовала бабочка, это я помню! Все лицо, щеку, даже ухо. Какая дивная бабочка.
Девушки выпрямились и с изумлением уставились друг на друга.
– Бабочка? – переспросили они Шарлотту.
– О, дорогая, мы пойдем, – тихо сказала Мод, слегка сжав ее плечо. – Ты, вероятно, пострадала гораздо сильнее, чем мы думали… возможно, у тебя воспаление мозга. Мы сейчас уйдем, но как только доктор тебе разрешит вставать, мы совершим прогулку по Стейну… это очень модное место, если ты не знаешь. А теперь будь умницей и как можно скорее поправляйся.
Шарлотта вздохнула.
– Я постараюсь, – ответила она каким-то чужим голосом.
Она снова подсунула ладонь под щеку, закрыла глаза и опять погрузилась в сон о бабочках, Стоунлее и сладких, как мед, поцелуях.
14.
– Что-то оно не внушает мне доверия. – Шарлотта скептически оглядела себя, оправляя толстое платье для морских купаний. – Оно не слишком потяжелеет, когда намокнет?
Волны бились в колеса больших квадратных кабинок-купален, затаскиваемых в воду крепкими женщинами, обслуживающими эти сооружения.
– Начинайте, мисс, – сказала одна из них, не обращая внимания на последние слова Шарлотты и предлагая ей спуститься с купальни в море. – Берите мальчика с собой и крепко держите его за руку или под мышки – это еще лучше.
Шарлотта набрала в легкие воздуху, повернулась к Генри и спросила:
– Ты готов?
Генри сжал губы. На нем были старые нанковые брюки и рубашка. Он подбоченился и сказал:
– Шарли, пожалуйста, посторонись, и я смогу поплавать. Не волнуйся. Я очень сильный, и весь этот год учился задерживать дыхание под водой.
– Я знаю, – отозвалась Шарлотта и протянула ему руку.
– Не надо держать меня. Няня уже пять раз приводила меня сюда, пока ты болела. Иди за мной. Я покажу тебе, как это делается!
И он прыгнул в воду прямо с верхней ступеньки купальни. Шарлотта осталась стоять, со смехом наблюдая, как Генри удерживается на воде, отплевываясь, улыбаясь и плеща водой прямо в лицо оберегающей его женщины. Шарлотта медленно спустилась по ступенькам, постепенно привыкая к холодной воде, ее немного знобило.
Проведя пять дней в постели, она почувствовала себя гораздо лучше. Последние три дня голова уже совсем не беспокоила ее. Накануне ей настолько захотелось присоединиться к брайтонскому обществу, что она оставила без внимания совет доктора – побыть в кровати две недели, чтобы окончательно поправиться.
Морское купание стало ее первой прогулкой.
Наконец Шарлотта зашла в воду по шею, с удовольствием ощущая толчки волн, увлекавших ее утяжелившееся платье то вперед, то назад. Купальни затаскивали в воду на такую глубину, чтобы можно было походить или поплавать без риска утонуть. Она так и поступила, оставив Генри на попечение купальщицы. Он не отставал от этой крепкой женщины: они вместе плыли к соседней купальне и возвращались обратно.
Море показалось Шарлотте божественным, когда она привыкла к холодной воде. Солнце ласково светило ей в лицо, а веселые крики чаек казались звуками тенорового кларнета на фоне симфонии непрерывного шума катящихся волн. Шарлотта слышала, как перекликаются рыбаки, иногда смеясь, иногда переругиваясь. Ее жизнь в Брайтоне стала сплошным отдыхом, сам же город оставался местом труда и промышленности, равно как и удовольствий – для тех, кто состоял при дворе принца-регента.
– Я так и подумала, что это вы, – раздался женский голос. – Возможно, я беру на себя несколько больше, чем следовало бы, мисс Эмберли, но я – миссис Гастингс, и это в моей карете мы отвезли вас домой несколько дней назад. Я рада, что ваше здоровье так чудесно восстановилось.
Шарлотта встретилась с прямым взглядом красивых блестящих карих глаз Эмили Гастингс.
– Как поживаете? – немедленно отозвалась девушка. – Я вам очень обязана. Вы получили мое письмо?
– Да, но только сегодня утром. Я на некоторое время уезжала в Лондон и вернулась только вчера вечером. Это мои мальчики. Позвольте представить их. – Она повернулась, приглашая сыновей приблизиться. – Уильям и Джордж, поздоровайтесь с мисс Эмберли.
Мальчики засмущались, знакомясь с новым человеком да еще в воде. Милые дети. Примерно семи и восьми лет, предположила Шарлотта, чуть старше Генри. Проказливо улыбаясь, они поклонились Шарлотте, как велела им мать, и, не поднимая головы, как ожидалось, мальчики нырнули в воду.
– Они неисправимы, – заулыбалась миссис Гастингс, задорно глядя на Шарлотту.
Та расхохоталась, юные джентльмены вынырнули рядом с ней, сияя улыбками и полагая, что они необыкновенно умны.
– О да, вы очень развиты для своих лет! – воскликнула Шарлотта, легонько постучав кончиками пальцев по головам мальчиков. Этого оказалось достаточно, чтобы они, притворившись, будто получили смертельный удар, снова исчезли под водой.
– Я люблю Брайтон, – сказала миссис Гастингс. – Мы прекрасно отдыхаем здесь каждое лето.
Она зашла в воду поглубже и принялась потихоньку плескаться. Шарлотта поняла, что эта дама часто приводит своих сыновей на море, потому что нос, щеки и подбородок у нее порозовели под солнцем.
Миссис Гастингс чувствует себя очень непринужденно, подумала Шарлотта, а сможет ли она когда-нибудь оставаться сама собой в окружении этих людей? Сейчас она была такой же, как в Эмберли-парке. Миссис Гастингс излучала безмятежность, которой не ощущала Шарлотта, по крайней мере, пока. Возможно, если она когда-нибудь счастливо выйдет замуж, станет матерью и хозяйкой собственного дома, в ее душе тоже поселятся умиротворение и покой. Она надеется на это.
Но ведь должна быть любовь, подумала она и почувствовала боль в сердце, словно его кольнули булавкой. «Он любит ее», – услышала она голос Селины. Неужели Стоунлей действительно любит эту замужнюю женщину?
– Кто этот маленький мужчина, который зовет вас, мисс Эмберли?
Шарлотта настолько погрузилась в свои мысли, что не слышала ничего вокруг. Она проследила за взглядом миссис Гастингс и увидела Генри на верхней ступеньке ближайшей купальни. Он что-то кричал и размахивал руками.
– Это мой сын, – не подумав, сказала Шарлотта.
– Ваш сын? – У миссис Гастингс округлились ее прекрасные миндалевидные глаза.
– Нет, не сын, – ответила Шарлотта, смеясь и недоумевая, почему она так странно обмолвилась. – Это мой брат. Я невольно считаю его своим сыном, потому что забочусь о нем всю его жизнь. Наша мать умерла, когда он родился.
– Понимаю, – сочувственно кивнула миссис Гастингс.
Она попросила своих мальчиков поплыть к той купальне и вернуться вместе с братом мисс Эмберли. Задание ее сыновья восприняли с восторгом.
К тому моменту, когда мальчики вернулись уже втроем, они стали лучшими друзьями и договаривались назавтра встретиться здесь же.
– Надеюсь, вы теперь будете регулярно принимать морские купания, – сказала миссис Гастингс, и ее выразительные глаза задержались на лице девушки. – Буду счастлива познакомиться с вами поближе.
Шарлотте было очень приятно, хотя, скажи ей кто-нибудь пять дней назад, что она будет дружески разговаривать с женщиной, вызывающей особый интерес Стоунлея, она просто рассмеялась бы. В то же время она сомневалась в правильности предположений Мод и Селины. Беседуя с миссис Гастингс, Шарлотта почувствовала, что та очень любит своего мужа, а Стоунлею она – друг, и не более того. Девушка ответила:
– Думаю, если предоставим Генри свободу, то станем проводить все дни на пляже. Меня же вода, солнце и ветер бодрят и радуют. И я охотно последую желаниям брата. Вы очень добры ко мне, чужой в Брайтоне, миссис Гастингс. Значит, до завтра?
– До завтра, – подтвердила ее новая приятельница, подгоняя своих мальчиков легкими шлепками, и они поплыли к стоявшей в нескольких ярдах от них купальне.
15.
На протяжении последующих трех дней Шарлотта каждое утро проводила в купальне уже привычный приятный час, наслаждаясь обществом Генри, миссис Гастингс и двух ее бойких мальчиков. Скованность как рукой сняло, она плавала вместе со всеми, резвилась на волнах и чувствовала себя как в детстве – легко и свободно.
После купания Шарлотта прощалась с друзьями и вместе с Генри шла в «Касл Ин» завтракать. И это утро обещало быть таким же приятным, как и два предыдущих. Шарлотта с аппетитом ела, а Генри с трудом проглотил кусочек свежего хлеба. Движение на узкой, изогнутой дорожке, ведущей от гостиницы к конюшням, захватило все его внимание. Без сомнения, для него не было большего удовольствия, кроме игр в воде, чем смотреть, как приезжают и отъезжают кареты – на Льюис, на Лондон.
– Шарли, я хочу быть кучером, когда вырасту! Ты только посмотри на этих красивых лошадей! И как кучер держит вожжи, как правит ими.
Генри заворожено смотрел на великолепную темно-бордовую с черным карету, покатившую под возгласы кучера. Белокурые вьющиеся волосы Генри были еще влажными после утреннего купания, а на тонкой шее мелкой пылью лежала высохшая морская соль. От его дыхания на стекле, к которому мальчик прижался носом, образовалось туманное пятнышко.
– О-о-ох, – с глубоким удовлетворением выдохнул он.
Шарлотта усмехнулась.
– Ешь яйца, дорогой, иначе ты никогда не вырастешь достаточно сильным, чтобы справиться с такой упряжкой.
– Я уже сильный! – возразил он, сгибая руку в локте. – Так делают борцы! Мне показал Уильям.
За спиной Шарлотты раздался низкий мужской голос, заставив ее вздрогнуть:
– Вы говорите про Уильяма Гастингса, не так ли, молодой человек?
– Э… э, да, сэр! – ответил Генри, растерявшись и покраснев. – А как вы догадались?
Шарлотта подняла глаза и увидела двух мужчин у своего стола. Один был в военной форме, а второй – в синем фраке, алом жилете и черных брюках до колен.
– Лорд Стоунлей, – произнесла Шарлотта. – Как поживаете?
Она посмотрела на второго мужчину, заговорившего с Генри. Перехватив ее взгляд, тот почтительно поклонился ей. Извиняется за вмешательство, подумала Шарлотта.
– Очень хорошо. Могу ли я представить вам моего исключительно невоспитанного друга, полковника Гастингса?
– Разумеется, можете, – отозвалась Шарлотта.
Лорд Стоунлей повернулся к полковнику:
– Мисс Эмберли из Эмберли-парка.
– Очень рад нашему знакомству, мисс Эмберли, – произнес полковник Гастингс.
– Как поживаете, сэр? Могу ли и я представить вам моего брата Генри?
Шарлотта потянула мальчика за рукав бархатной куртки, чтобы оторвать его от окна, за которым неожиданно опрокинулся легкий открытый экипаж. Понимая, что должен поздороваться как можно вежливее, Генри поднялся.
– Да знаю я! – отмахнулся он от сестры и отвесил обоим мужчинам по вежливому поклону.
Мальчик был вознагражден, когда и полковник, и Стоунлей со всей серьезностью поклонились в ответ. Когда же он, озорно улыбаясь, начал было кланяться снова, Шарлотта засмеялась:
– Достаточно, бойкий ребенок. Садись и веди себя хорошо.
– Да, Шарли, – покорно откликнулся он, занял свое место за столом и снова повернулся к окну, чтобы в сотый раз насладиться открывавшимся видом.
– Я знакома с вашей женой, – с улыбкой обратилась к полковнику Шарлотта. – Мы все вместе – с мальчиками – купаемся в море, сегодня утром тоже.
– Я так и подумал. У вас порозовел нос, должно быть, у нее тоже. Море так чудесно, вы согласны?
– Да, большего не желаю. Такое удовольствие! Вы не присоединитесь к нам? Мы как раз завтракаем, по крайней мере, я. У Генри есть другое, более интересное занятие.
А поскольку Генри тихо присвистнул при виде фаэтона, размер колес которого превышал пять футов, джентльмены быстро поняли, о чем она говорит.
Лорд Стоунлей улыбнулся, сняв с головы свою красивую шляпу.
– Спасибо за любезное приглашение, мисс Эмберли, но, уверен, полковнику не терпится увидеться с семьей. Он только что прибыл из Лондона, и мы встретились сугубо по делу, когда я увидел вас. Мне хотелось представить вам мужа Эмили. Кажется, она нашла в вас подругу.
«Значит, миссис Гастингс уже говорила обо мне», – подумала Шарлотта. Вслух она сказала:
– Мне очень приятно ее общество. Сегодня утром мы, похоже, распугали всю рыбу в округе.
– В самом деле? – В глазах Стоунлея вспыхнул огонек интереса. – Скажите, что вы полностью поправились после постигшего вас несчастья, и я буду вполне доволен.
– Ей-Богу, он прав! – воскликнул полковник, обращая на собеседницу лорда взгляд искрящихся серых глаз.
У него приятная внешность, подумала Шарлотта, хотя он не так красив и высок, как Стоунлей. В его рыжеватых волосах уже пробивалась седина, а у наружных уголков глаз угнездились тонкие паутинки морщин. Со слов миссис Гастингс Шарлотта поняла, что ее муж участвовал в войне в Испании и много лет назад служил вместе с главнокомандующим Артуром Веллингтоном, но ранение помешало – ему продолжить карьеру.
– Эмили рассказала мне, что ты чуть не убил бедную девушку, налетев на нее у магазина часов, – обратился он к Стоунлею. Шарлотте же он сказал: – Сохрани вас Боже, дитя. Не хотел бы я быть сбитым таким неуклюжим типом, как этот лорд. Просто чудо, что вы остались живы.
К удивлению девушки, Стоунлей, нервно теребя поля своей касторовой шляпы, повторил вопрос:
– Вы здоровы? Вы уверены, что поправились окончательно?
Во время болезни Шарлотта получила от лорда несколько букетов – красные розы, бледно-желтые нарциссы и голубые фиалки. Он также прислал письмо с извинениями.
– Я более чем здорова, – уверила Шарлотта. – Возможно, лечебный эффект оказали и морские купания, я уже не помню, когда чувствовала себя такой бодрой. Вам больше не стоит волноваться о моем самочувствии.
Стоунлей улыбнулся и даже облегченно вздохнул.
– Все эти дни я тревожился за вас. Ваш вид и ваши слова вполне убедили меня, что мои худшие опасения не оправдались. Всего доброго.
– До свидания, мисс Эмберли, – подхватил полковник. – Смею надеяться, что очень скоро мы встретимся вновь.
Мужчины поклонились. Шарлотта хотела настоять, чтобы Генри попрощался с ними должным образом, но на дорожку въезжала тяжело груженая повозка, Стоунлей засмеялся:
– Не лишайте его удовольствия. В тот день, когда я стану для него более интересным объектом, чем все эти колеса, вам придется срочно вести его к врачу.
И с этим джентльмены удалились, беседуя на ходу. Шарлотта смотрела им вслед – высокий Стоунлей и слегка прихрамывающий полковник, к которому она уже испытывала дружеские чувства, – и жалела, что они не остались еще на несколько минут.
Добродушное подтрунивание мужчин друг над другом понравилось ей так же, как ранее общество миссис Гастингс. Прежде Шарлотта не понимала, насколько ей не хватает подобного общества. Пока она болела, Мод и Селина часто навещали ее, и, к своему удивлению, девушка вдруг поняла, как сильно разнятся ее интересы и интересы подруг. Они только и занимались пересказыванием сплетен и обсуждением матримониальной привлекательности каждого холостого джентльмена, приехавшего в Брайтон.
Немного сплетен – это даже забавно, отвлекает, но в больших количествах они раздражали Шарлотту. Желание заполучить мужа вполне естественно для любой незамужней леди, но девушке стало казаться, что ее подруги одержимы этой мыслью и ни о чем другом не могут думать. А когда она попыталась сменить тему разговора и выяснить, что идет на сцене Брайтонского Королевского театра, беседа быстро свелась к перечислению офицеров десятого драгунского полка, присутствовавших на последнем спектакле, и к обсуждению слуха о том, действительно ли маркиз Текстед приедет этим летом в Брайтон.
– И не забывай, – верещала Селина, – его светлость – самый желанный приз на местной ярмарке женихов.
Шарлотта вскоре оставила попытки сделать интересными их разговоры и предоставила девушкам болтать, о чем хочется, но спроси ее, о чем они говорили, она ни за что бы не вспомнила.
Отца, к своему разочарованию, она почти не видела, хотя ее стремление приехать в Брайтон было продиктовано не только желанием помочь ему, но и надеждой войти в его общество и тем самым получше узнать отца. Но иллюзиям ее пришел конец, когда она осознала, что здесь их пути пересекаются не чаще, чем в Эмберли-парке. Вставал он поздно, днем играл на бильярде. Потом возвращался домой, обедал и быстро отбывал в неизвестном направлении.
Шарлотте все это было до боли знакомо: в Эмберли-парке его распорядок дня оставался точно таким же. Но только сейчас, думая об отношениях полковника и Стоунлея, девушка нашла название тому, что испытывала. И это было одиночество, самое обычное горькое одиночество.
Но в Эмберли-парке она не чувствовала себя так!
Не чувствовала.
Просто там у нее была тысяча каждодневных обязанностей, отвлекавших от посторонних мыслей.
Отпив из чашки глоток душистого чая, Шарлотта, как и в Павильоне, осознала, что Брайтон меняет ее жизнь так, как она и представить себе не могла. Что она станет делать, когда закончится летний сезон? Захочет ли она вообще вернуться к прежней жизни в Эмберли-парке?
В отчаянии она подумала, что напрасно приехала сюда. Этот город меняет ее уклад жизни, а это ей нисколько не нравится.
16.
На следующее утро, вернувшись на Вест-стрит и передав Генри на попечение няни, Шарлотта надела соломенную шляпу, украшенную голубыми шелковыми лентами, и через четверть часа была уже на Стейне, а спустя еще несколько минут входила в библиотеку Фишера, где книги не только выдавали на дом, но и продавали. Шарлотта тут же услышала голоса подруг. Девушка обнаружила, что они над чем-то встревожено ахают.
– Селина, ты только посмотри! – восклицала Мод. – Имя леди Перселл тоже в этом списке!
– Не может быть, – выдохнула Селина, склонившись к Мод так, что черные кудри смешались с рыжими. Барышни изучали перечень читателей библиотеки Фишера.
Шарлотта смотрела на них с обожанием. Она не замечала ни платья из модного набивного шелка, облегавшего высокую, элегантную Мод, ни розового муслинового наряда Селины, предназначенного для прогулок… Боже, одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь… да, семь оборок на подоле ее платья… Но она видела двух неподражаемых девушек, которые однажды прогнали уток из одного конца усадьбы Эмберли-парка в другой. Она все еще слышала их кряканье и видела спешившего к ним садовника. Он махал на ее подруг толстыми руками, отчего те только громче смеялись и кричали, а утки, взмахивая крыльями, мчались вперед по газонам.
– Нужно немедленно вернуться к Томасу, – заявила Мод, – и настоять, чтобы твоя мама записалась и здесь! А как же Уокер? Думаешь, леди Перселл успела и там? Не годится отставать от моды!
– Разумеется, – согласилась Селина. Девушки подняли глаза, и в них отразилось нечто похожее на ужас, что позабавило Шарлотту.
– Вы шутите! – воскликнула она, направляясь к подругам и обнимая их за тонкие талии.
– Шарли! – вскричали они в один голос. Последовали объятия и нежные поцелуи.
– Ты не сообщила, что поправилась! Нехорошая девочка! – упрекнула Селина, сжимая руку Шарлотты. – Но ты выглядишь великолепно, и тебе так идет голубой муслин и шляпа… о Боже, эта кружевная оборка испортилась от морской воды?
Шарлотта улыбнулась.
– Да. Генри плескался так, что пострадала моя одежда. Но я непременно хотела зайти сегодня в библиотеку. Хочу почитать что-нибудь новое. А здесь, как я поняла, можно найти сочинения мисс Остин и Шанни Берни.
Мод взяла ее за руку и повела к книгам этих писательниц, шепча при этом:
– Не следует так громко сообщать о своих утренних развлечениях. Не знаю, купается ли леди Перселл, а она светская дама! Если ты хочешь добиться в Брайтоне успеха, а уж тем более произвести впечатление на Стоунлея, то поступишь разумно, если станешь ей подражать. Или миссис Уиндем. Я бы прибавила и миссис Найт, но ей я как-то не могу следовать.
Шарлотта наконец-то смогла словами выразить мысль, которая начала формироваться в ее голове, когда она впервые увидела Мод и Селину в Павильоне почти десять дней назад.
– Ты так долго вращаешься в обществе.
Моди, что забыла, как просто радоваться жизни… думаю, тебе это совсем не на пользу.
Шарлотта взяла тонкий том в переплете из телячьей кожи – это оказался роман «Разум и чувство» – и принялась не спеша листать его.
– Чуть больше разума, пожалуйста, Мод Дансфолд. Нет никакой причины разрываться между двумя книгопродавцами, когда достаточно и одного, причем оба в равной мере уважаемы. И не надо так на меня смотреть. Лучше приходи послезавтра купаться… ты тоже, Селина. Со мной будет Генри. Ты, Мод, плаваешь лучше всех из нас и можешь показать нам пример.
Мод прижала руки к груди и испуганно огляделась, боясь, что кто-нибудь услышит правду: она, юная девушка, далеко превосходила по своим физическим способностям многих знакомых ей молодых людей.
– И не подумаю! Как глупо с твоей стороны возвещать об этом во всеуслышание.
Селина подошла поближе и сморщила свой курносый носик.
– Я не хочу мочить волосы. Ты же знаешь, что тогда бывает. Они перьями торчат во все стороны, как у сумасшедшей.
– Фу! – возмутилась Шарлотта. – Фу на вас обеих! И слышать не хочу об отказе. Вы присоединитесь ко мне, иначе… иначе я не стану завоевывать сердце Стоунлея!
– Тихо! – вскрикнула Мод. – Здесь миссис Найт, боюсь, она тебя услышала.
– Тогда я скажу об этом еще громче. Более того, найду возможность поведать папиной экономке, как однажды ты принесла в церковь кучу навоза всего за час до службы.
У Мод перехватило дыхание, она поднесла руку ко рту.
– Какой невыносимой ты стала, Шарлотта Эмберли! Боюсь, наша дружба закончилась.
– А ты – гордячкой! Но я не собираюсь спорить с тобой, мне лишь нужно твое обещание, что послезавтра ты придешь на море!
– Полагаю, я должна буду согласиться, раз уж ты такая злюка!
– Так-то лучше, – победно улыбнулась Шарлотта. – А ты, Селина?
– Я не пойду… и не смотри на меня так, словно собираешься поведать всем, будто я помогала Мод. Я бы никогда не поступила столь неподобающим для леди образом. Навоз в церкви, надо же!
