Текст книги "Ночные сестры. Сборник"

Автор книги: Валентин Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Тогда, может быть, пока небольшой показ, минуты на две-три, а?

Вера встала с постели, поправила волосы, одернула халатик.

– А может, мне интересен взаимный показ.

Следующий вопрос Кирилла застал ее почти в дверях.

– Вер, а ты замуж хочешь выйти?

Вера обернулась, прислонилась к косяку. Ответила обескураживающее прямо.

– Я же не глупая. В моем возрасте да с ребенком у меня шансы почти нулевые. – Потом улыбнулась. – Но ты все же определись. Девки уже шеи вымыли. Если они на показ пошли, то пойдут на все остальное.

Кирилл быстро замотал головой:

– Не хочу я от них остального. У Марины стоматолог есть, у Любы татарин, а я хочу быть у тебя. Я тебя умоляю, уходи быстрей и приходи быстрей.

Санитарка Тонечка, положив голову на руки, дремала на сестринском посту. Вера подлетела, схватила зеркальце, помаду, расческу. Тонечка открыла сонные глаза. Понимающе ухмыльнулась. Но на эту ухмылку Вере было сейчас наплевать. Подкрашивая губы, она давала Тоне четкие указания:

– Если у деда из двадцать второй палаты начнется приступ, таблетку нитроглицерина сразу под язык и быстро за мной.

– Врача будить?

– Конечно. Но я быстрее прибегу.

Вера распустила волосы, расчесала, потом снова сколола на затылке гребнем. Теперь, когда Кирилл вынет гребень, волосы рассыплются по ее плечам блестящей светлой волной.

Тонечка оценивающе оглядела Веру.

– К дурачку собираешься?

– А для этого дела ума особого не надо.

Тонечка примирительно кивнула:

– Я тоже заметила. Чем мужик глупее, тем он еблее. Но врачи говорят, что экспериментально это не доказано. А ты как считаешь?

– А я пока нахожусь в процессе осмысления.

Руки у Кирилла были сухими и теплыми. И очень удобными. Она поместилась в них вся и сразу. Одежда как-то сама собой тут же исчезла с ее тела. Кирилл одну руку завел ей за спину, другую под поясницу. Прижал к себе. Поцеловал. Классно поцеловал. Про то, что олигархи умеют так целоваться, ни в одном журнале написано не было. У большинства из этих олигархов вид вообще был такой, точно целоваться они не умеют. И девочки их не любят. Видимо, Кирилл принадлежал к небольшому исключению из правил. И действовал он с отменным знанием дела.

Вера уперлась в грудь Кирилла ладонями:

– Пожалуйста, подожди.

Кирилл приподнялся на локте. Ласково Верины руки отвел.

– И почему вы всегда оттягиваете этот момент?

– Потому что в этот момент мы – принцессы.

– А мы в этот момент из принцесс хотим сделать королев, – и он погасил ночник.

Вера долго не возвращалась. Марина выглянула в коридор. Увидела на сестринском посту дремлющую Тонечку. Это было странно. На месте Тони должна была сидеть Вера. А на нынешнюю ночь у Марины были некоторые планы. В эту ночь очень ей хотелось по-своему поквитаться с лопоухим женихом-стоматологом. И эти ее мстительные планы были связаны с московским олигархом.

Марина сняла туфельки, взяла их в руку и тихонько двинулась по коридору мимо поста.

Тонечка приоткрыла сонный глаз. Сказала тихо и ехидно:

– Маруся, если ты к московскому дурачку, то это место занято другой абитуриенткой.

Марина остановилась, надела туфли, посмотрела на Тонечку.

– Любкой?

– Веркой.

– Не по Сеньке шапка.

– Не скажи. Помнишь, в прошлом году в поселке марафон проводили, когда участвовали все возрастные группы, и победили не самые молодые. А Верка старше вас всего ненамного. Марусь, посиди на посту малость, я в туалет сбегаю.

Марина кивнула, но, как только Тонечка исчезла в конце коридора, бросилась на цыпочках к палате Кирилла. Приложила ухо к двери. Услышала голоса. Тихий Верин смех. Потом только дыхание двух людей. Звуки, доносящиеся из палаты, были настолько красноречивы, что изображение дорисовывалось само собой.

Немного задыхающийся голос Кирилла сказал:

– Что ты делаешь?

– Считаю пульс под нагрузкой.

– И ты во время любви можешь заниматься посторонними вещами?

– Какие же посторонние, если это забота о тебе. – Верин голос тоже звучал прерывисто. – Твоя травма еще не диагностирована.

– И как пульс? Просчитала?

– Сердце у тебя в норме, наполнение хорошее. Ты молодец! Ты замечательный любовник.

В конце коридора раздались шаги Тонечки. Марина отскочила от двери и продолжения разговора уже не слышала. Впрочем, ей и без того все было предельно ясно.

Кирилл затянулся сигаретой. Отогнал рукой дым от Вериного лица. Она потянулась. Поцеловала его в плечо.

– Кури. Мне не мешает. Мне нравится, как ты куришь.

– Ты сказала, что я хороший любовник. Это правда?

– Конечно правда.

– А чего ты меня хвалила, как ребенка?

– А вы, мужики, как дети. Если вас не похвалишь, вы все быстренько заканчиваете. А у нас потом от недополучения голова болит. Поэтому вас надо хвалить, чтобы вы старались.

– Какие вы циничные.

– Мы практичные.

Кирилл затушил сигарету, прижал Веру к себе.

– Ты ко мне в Москву приедешь?

– Конечно приеду. Я сама хотела попросить твой адрес. Мне Илье надо Красную площадь, Кремль и Третьяковскую галерею показать.

Кирилл засмеялся тихо:

– Вот уж правда, простота хуже воровства. Женщина на крыльях летит не к любовнику, а чтобы показать сыну Красную площадь.

– Конечно, мы летим на крыльях к любовникам. Но до любовника или после любовника мы показываем сыновьям исторические места. Сыновей надо развивать. Ты нам Москву будешь показывать?

– Буду. Куда денусь.

Кирилл хотел снова обнять Веру, но она села в постели.

– Вытяни руку, я тебе померю давление.

– А ты и аппарат с собой захватила?

– Я же тебе сказала, что мы практичные. А ты мне нужен живой и здоровый.

Кирилл послушно протянул Вере руку. Наблюдал, как она шевелит губами, сосредоточенно следя за ртутным столбиком. Улыбнулся, когда Вера, довольно кивнув, сняла с его руки манжету.

– Ну что?

– Норма. Выздоравливаешь. И заговариваться стал меньше. – Вера поцеловала Кирилла, скинула простыню, встала. – Извини, мне надо на пост возвращаться. – И несколько секунд, пока Вера распрямлялась, брала со стула халат, поправляла волосы, Кирилл любовался ее прекрасным телом, освещенным первыми солнечными лучами. Казалось, сама ее кожа излучает теплый, животворный свет.

– Вер, а ты бы за меня замуж пошла?

Вера застегнула халат. Глянула на Кирилла через плечо. Сказала как само собой разумеющееся:

– Нет, конечно.

– Это почему же? – Кирилл даже привстал на локте.

– Выходить надо за равных себе. Чтобы никакого мезальянса не было. Теоретически, Мишка мне подошел бы. Или еще кто, из ремонтников.

Кирилл упал на подушку.

– Ах, ах! Мезальянс! Какие слова знаете. Но это несправедливо. Почему обязательно за шоферов или слесарей? А если в тебя влюбится шикарный мужчина: и высокий, и красивый, и богатый!

Вера хотела сказать Кириллу, что такое, конечно, бывает. Но не в реальной жизни, а в сказке про Золушку, например. И еще в фильме с Джулией Робертс. Она этот фильм посмотрела восемь раз. Два раза одна. Два с Любой. Два с Марусей. И еще два раза с обеими вместе. Но огорчать Кирилла своим скептицизмом ей сейчас не хотелось.

– Если высокий, красивый и богатый, то с крючка не соскользнет. Не сомневайся. – Она посмотрела на часы. – Все. Больше не могу. Сейчас отдыхающие начнут из палат выползать.

– Подожди.

Кирилл взял с тумбочки бумажник. Достал пятьдесят долларов.

– Это за показ.

Сначала Верино лицо выразило крайнюю степень удивления. Потом словно окаменело, замкнулось.

– А что, все остальное не считается?

Кирилл достал еще пятьдесят долларов.

– Сельская интеллигенция хоть и нищая, но любит не за деньги. – И Вера с сожалением посмотрела на Кирилла.

Когда дверь за Верой закрылась, Кирилл рухнул на постель. Ударил себя ладонью по лбу. Беззвучно выругался. Еще раз ударил. Кому и что он решил доказать? Если когда-то его обманула одна женщина, зачем подозревать остальных, к тому же – заочно?

Некоторое время он просто лежал, закрыв глаза. Потом заснул, и никаких снов ему в это утро не снилось.

* * *

Когда в кабинете зазвонил телефон, Вячеслав Германович вздрогнул. «Надо выпить успокоительного, – подумал он. – Последние дни нервы ни к черту. А все из-за этого Шнека, принесла же его нелегкая на мою голову».

Он потер левую сторону груди. Взял трубку. Хотел сесть в кресло, но остался стоять.

– Да-да. Шнек. Простите, его фамилия Шнек, а не Штек. Конечно, не имеет значения. У нас… А кто он? Вас понял… Ждем очередь на томограф. Спасибо. Настоятельно просят из Москвы? Хорошо. У нас есть транспорт. Спасибо. Сделаем все возможное!

Вячеслав Германович вытер вспотевший лоб. Нажал на кнопку звонка. В кабинет тут же зашла секретарша. Кладя под язык таблетку валидола. Вячеслав Германович сказал:

– Ларису Петровну ко мне, срочно.

Лариса заканчивала утренний обход. Делала назначения, выслушивала жалобы отдыхающих. Пожилые ветераны, даже поверх пижам цепляющие свои орденские колодки, молодцевато выпячивали грудь и трогательно заигрывали с красивой докторшей. Женщины, неизменно выделявшие Ларису Петровну из остального медперсонала санатория, с болячками сегодня не надоедали, потому что видели на всегда свежем, светящемся лице молодой докторши следы усталости. И еще с сочувствием отмечали, что взгляд у нее сегодня беспокойный, а под глазами лежат темные тени.

«Надо отпроситься и уйти пораньше. Что там Виталию одному сидеть в четырех стенах, со старой и малой. Да как бы мать чего лишнего ему не ляпнула по простоте душевной. Хотя что она может ляпнуть, когда я сама все ему рассказала. – Лариса вышла из последней палаты в коридор. Пошла в сторону кабинета главврача. – Пусть только попробует не отпустить. Вчера и так отгул мне сорвал».

Лариса еще не успела дойти до кабинета, как навстречу ей вылетела взволнованная секретарша.

– Вячеслав Германович вас срочно просит! Лариса с тоской подумала, что ничем хорошим такие утренние вызовы обычно не кончаются. А увидев осунувшееся лицо главврача, только утвердилась в своих подозрениях.

– Звонили из приемной вице-губернатора Кислюка. – Вячеслав Германович начал с места в карьер, даже забыл поздороваться. – Просили оказать всяческое содействие этому Шнеку.

Лариса села напротив главврача. Ни поддразнивать, ни злить Вячеслава Германовича ей сегодня не хотелось. Поинтересовалась:

– А Кислюк этого Шнека знает лично? Вячеслав Германович раздраженно передернул плечами.

– Не могу же я вице-губернатору задавать такие вопросы.

– Я бы задала, – и подумала: «Стоит ли прогибаться? Сегодня этот вице-губернатор, завтра – другой. Никакой спины не хватит».

– Вот когда будете на моем месте, тогда и будете задавать вопросы. – Если речь шла о начальстве, Вячеслав Германович фамильярного тона не признавал. – Кстати, – он подозрительно покосился на Ларису. – Этот Шнек грозился снять меня с работы и на мое место поставить вас.

– А какие еще преобразования этот Шнек собирается сделать в санатории?

– Убрать старшую медсестру и поставить на ее место Веру Брусничкину.

Лариса спокойно изучала лицо главврача.

– А это разумное предложение.

– Мотивируйте, – в голосе Вячеслава Германовича послышалась угроза.

– Вера – знающая, контактная, обучаемая еще, толковая, обязательная. С ней все бы работали с удовольствием. А Полина – хабалка и хамка.

В другой день Лариса, может, и не позволила бы себе такой откровенности с главным, но сегодня ей было решительно наплевать на всяческий политес.

В другой день и Вячеслав Германович, может, одернул бы молодую, красивую и явно зарвавшуюся докторшу. Но сегодня ссориться с Ларисой ему было совсем не с руки. Сегодня в его голосе зазвучали просительные нотки.

– Лариса, может быть, вы разговорите этого Шнека. Откуда у него информация по санаторию? Откуда у него данные о деловых качествах Веры? И откуда у него данные о моих интимных отношениях с Полиной? Это было десять лет назад. Он собирается сообщить об этом моей жене и ее мужу. Полина вчера прибегала, вся в слезах. – Лариса попыталась представить себе плачущую Полину. Получалось слабо. Скорее, заплакать готов был сам Вячеслав Германович. – Может быть, ему поручили устроить скандал, чтобы был повод освободить меня от работы? Скажите откровенно: вы хотите занять мое место?

– Откровенно? – Лариса помедлила с ответом. Не отказала себе в удовольствии понаблюдать, как на лице главврача отразилась вся гамма чувств, от испуга до возмущения.

– Не хочу. У меня дочь маленькая. Хочу больше бывать дома. Не мучайтесь сомнениями. Поговорите с этим Шнеком.

Вячеслав Германович, кажется, поверил. Стал говорить спокойнее.

– Лариса, как вы считаете, может ли перенесенная им травма повлиять на его умственные способности?

– Не мучайте себя, Вячеслав Германович. Просто поговорите с ним…

Главврач сидел за своим столом маленький, сжавшийся. «Шарик сдулся, – подумала Лариса. – Ничего, уедет этот Шнек, и ты опять расправишь крылья, как петух в своем курятнике».

– Удачи вам, Вячеслав Германович. А я можно домой пойду? У меня же гость. А сегодня еще ночное дежурство.

Главврач только рассеянно махнул рукой в знак согласия.

Лариса шла по коридору в сторону выхода. Постепенно шаги ее замедлялись. Наконец она развернулась и решительно направилась к палате Кирилла.

Когда Лариса, постучав, вошла, Кирилл поверх белой рубашки повязывал перед зеркалом галстук. Тот самый, от Армани.

– В поселок?

– А, рыжая, ну здравствуй! Да, в поселок. Сегодня меня ждут великие дела.

– И какие же, если не секрет?

– Сегодня Вера обещала устроить мне встречу с Любиным женихом.

– А что тебе надо от Тимура?

– Хочу ускорить процесс. Обидно, как такая замечательная во всех отношениях девушка страдает.

– Деньги за показ по-прежнему даешь?

Кирилл покачал головой. Ответил не совсем понятно:

– Да, с деньгами я погорячился. Глупость вышла с этими деньгами.

Лариса прошла в палату. Села в кресло.

– Ну что, вспомнил, где мы с тобой виделись?

– Еще не вспомнил, но уже вошел в процесс воспоминаний. Слушай, рыжая, ты хочешь стать главным врачом? Я тут уже подал эту мысль вашему обмылку пузатому.

– Лучше заместителем. А ты его здорово напугал. Только зачем все это?

– В целях справедливости. А что замом, это разумно. Главный врач – номенклатура, много согласований. Беготни по начальству. Считай, что операция по внедрению тебя в заместители главного врача уже началась. А про тебя знаешь, что я вспомнил? Ты ведь та самая, с Каширки, я тогда поразился: какая высокая и рыжая!

Ларисино лицо осталось непроницаемым. Кажется, пациент Шнек опять начал заговариваться.

– Крашеная, наверное?

– Нет, крашеной была подруга. Полненькая такая брюнеточка, с сиськами. На нее еще Пашка глаз положил. А у той… – Кирилл тоже сел на кровать, рядом с Ларисой. Взгляд у него сделался отсутствующим. – А у той родинка была. На левой груди, звездочкой, возле самого соска.

– Нет у меня родинки. Показать?

И Лариса начала медленно расстегивать халат.

– Не надо. – Кирилл остановил ее руки. – А то меня постигнет разочарование.

Лариса улыбнулась.

– Все очаровываются, а почему ты должен разочароваться? Смотри.

Кирилл покачал головой, сам застегнул верхние пуговицы Ларисиного халата.

– Пока не надо. Подожди, а вдруг я что-нибудь еще вспомню…

– А может, та твоя рыжая никого не убивала?

– Тогда не убивала. Потом. Нескольких девчонок подозревали, а рыжую особенно, но она исчезла.

– Может, ее тоже убили?

– Нет. Она исчезла. А потом в городе случайно кого-то из девчонок встретил. Сказали, что рыжая замуж вышла. Это радует.

– Ну, видишь, как все хорошо закончилось. – Лариса почти по-матерински погладила Кирилла по голове. – Завтра тебя повезут на томограф. А сегодня не мотался бы ты со своими глупостями в поселок. Местных не переделаешь. Как все должно случиться, так и будет. Это я уже поняла.

– Пессимизм твой, рыжая, мне непонятен. У тебя-то все классно, как я понимаю. Вон, капитан, говорят, приехал к тебе.

– Приехал, – как-то неопределенно подтвердила Лариса.

– А я, может, и не совсем в форме, но в поселок поеду. Искусство требует жертв.

По случаю визита московского олигарха Серафима затребовала новый халат. Правда, поверх халата накинула своего «любовничка», потому что мерзла и в самые жаркие дни лета.

Люба, нарядно одетая, порозовевшая от волнения, накрывала на стол. С самого утра обе жили в режиме напряженного ожидания. Каждые пять минут Люба подбегала к окошку посмотреть, не едет ли Тимур.

– А ну как сегодня не приедет? – Серафима поправила загнувшийся край туго накрахмаленной скатерти.

– Приедет, сегодня его день. Этот не пропустит, – Люба посмотрела на свет и протерла очередную рюмку. – Лишь бы не сдрейфил и не убежал.

Наконец послышался гул автомобильного мотора. Люба опять подскочила к окошку. Теперь это был Тимур. На улице он исправно выполнил свой ритуальный номер с развязавшимся шнурком. Потом хлопнула калитка, потом входная дверь.

– Здравствуйте, девочки! Опа-на! По какому случаю такой королевский прием? Ждем кого-то?

Серафима молчала, глядя в телевизор, а Люба быстро ответила:

– Так тебя и ждем.

– Вот и правильно. – Тимур подмигнул Любе, потер руки. – Сейчас бабульку отнесем на свежий воздух!

Люба быстро встала между ним и Серафимой.

– Подожди. Разговор есть.

Серафима из-за Любиной спины показала Тимуру тощий кукиш.

– При свидетелях? – в голосе жениха послышались раздраженные нотки.

Люба еще сильнее заволновалась. Принялась быстро, скороговоркой объяснять:

– Не мой разговор, а к тебе разговор одного важного человека. Он сейчас отдыхает в нашем санатории. Даже не разговор, а предложение по бизнесу. Он помощник советника Президента РФ.

– А мне ничего от президента РФ не надо, – Тимур развалился на стуле.

– Может, этот человек поможет тебе с кредитом на новую машину. Сейчас он зайдет к нам. Но я тебя должна предупредить. Он побывал в аварии, и у него появились «сцепленные признаки». Он что думает, то и говорит. Он не может отделить, что прилично говорить, а что неприлично.

– Это как?

– Он увидел Веру и говорит: «Какая замечательная грудь! Хочу потрогать!»

– А что Вера?

– Говорит: «Потрогай!» Он же больной! Так что ты не обижайся, если он скажет, чего говорить не положено.

– Это тот самый, который в Москву тебя сманивал?

Люба ответить не успела. В дверях стоял Кирилл.

– Вероятно, тот самый. – Кирилл прошел в комнату. Бросил кожаную папку для документов на диван. Снял пиджак безупречного кроя, повесил его на спинку стула. Поправил узел фирменного галстука. Представился: – Шнек Кирилл Иванович.

Тимур медленно встал. И тут же сел. Кириллу Тимур едва доставал до плеча. Да и замасленная его маечка рядом с белоснежной рубашкой Кирилла выглядела совсем скверно.

– Рахматулин Тимур.

Серафима срочно нацепила на нос очки. Ей хотелось получше рассмотреть знатного московского гостя. Кирилл подошел к Серафиме, поздоровался с ней за руку. Потом оглянулся по сторонам. Взгляд его сделался отрешенным.

– Чего она в нем нашла? – ровным счетом ни к кому не обращаясь, поинтересовался Кирилл. – Ни кожи ни рожи. И криволапенький к тому же. А она красавица, умница, спортсменка! Каким видом спорта занимается, я не знаю, надо спросить, когда останемся наедине.

Люба испуганно посмотрела на побагровевшего Тимура, быстро сказала:

– Прошу всех к столу!

Кинулась к холодильнику, достала водку, закуски. Из кухни бегом принесла кастрюлю с дымящейся картошкой.

Кирилл ловко, по-хозяйски, откупорил бутылку. Разлил водку по рюмкам.

– За дам! – поднял он первый тост и быстро выпил. Люба, испуганно переводя глаза с Кирилла на Тимура и обратно, только пригубила. Серафима тоже только пригубила. На Тимура она и вовсе не смотрела. А смотрела исключительно на завораживающего своей столичной элегантностью гостя.

Тимур к рюмке даже не притронулся. Мотивировал просто:

– Я за рулем.

Кирилл понимающе кивнул и озвучил второй тост:

– За родителей! – снова выпил.

Люба с Серафимой пригубили. Тимур к рюмке опять не притронулся.

Люба стала поспешно накладывать на тарелку Кирилла картошку, маринованные грибочки, салат. Но, кажется, закуска в планы Кирилла сегодня не входила. Он провозгласил следующий тост:

– За присутствующих!

А спустя минуту:

– За тех, кто в море!

Люба не выдержала:

– Может, пока хватит?

Кирилл послушно кивнул:

– Пока хватит… Перехожу к сути дела. В округе говорят, что у вас, господин Рахматулин Тимур, близкие отношения с Любой.

– В округе и не такое говорят…

Кирилл на недовольство Любиного жениха внимания не обратил, а продолжал гнуть свою линию:

– Дыма без огня не бывает. Значит, она вам нравится. Как порядочный человек и государственный служащий я обязан вас проинформировать, что Люба мне тоже нравится. Она молода, красива, медицинский работник, поэтому не надо будет по каждому пустяку бегать в поликлинику. А какие у нее формы! Даже этот идиот Рахматулин должен понять, что с такими бедрами она выносит хоть дюжину детей, а такой грудью дюжину выкормит. Насчет дюжины я хватил, конечно, но троих детей от нее я бы хотел.

Тимур пошел пятнами, но смолчал. А Люба, видя, что Кирилл опять наполнил свою рюмку, тихонько попросила:

– Вы, пожалуйста, закусывайте…

Но Кирилл Любу уже не слышал. Он поймал кураж, лицо его светилось подлинным вдохновением. Серафима смотрела на него, не скрывая обожания.

– Перехожу к конкретным предложениям. Если в ближайшее время в ваши планы не входит женитьба на Любе, то, с вашего разрешения, это сделал бы я. – В этом месте Серафима тихо ахнула и закивала согласно. – Я вас об этом честно предупреждаю, чтобы вы потом на меня не жаловались как на государственного служащего. Я слышал, что вы не хотите, чтобы Люба училась дальше. А я рад, что она хочет учиться, потому что самое выгодное помещение денег – это помещение денег в образование детей, а еще лучше в образование молодых жен. – Тут Кирилл снова обратился к кому-то в пространстве: – Этот придурок явно не понимает, о чем я говорю.

– Этот придурок понимает, – мрачно заметил Тимур.

– Тогда пусть отвечает.

– И не подумаю.

– Почему? – искренне удивился Кирилл.

– По кочану, – Тимур был немногословен.

Поскольку ответ Кириллу не понравился, он встал для дальнейших уточнений. Люба и Серафима испуганно зажмурились: слишком уж разные весовые категории были у Кирилла и Тимура. Но тут Кирилл пошатнулся. Люба едва успела подставить ему свое хрупкое плечо.

– Ну зачем же вы столько пьете с ушибленной головой-то? – Люба чуть не плакала.

Кирилл собрался с мыслями и взял направление на диван.

– Извините. Я немного перебрал. Можно я полежу?

Серафима жалостливо запричитала из своего кресла:

– Полежи, полежи, миленький!

Тимур нахмурился, с шумом отодвинул стул.

– Не надо ему лежать. Я его отвезу.

Он сунул в руки Кириллу папочку и пиджак и почти на себе выволок его на улицу. Там он с трудом усадил Кирилла в кабину грузовика, завел двигатель, прислушался к его работе. Наконец машина тронулась.

С минуту ехали молча. Можно было подумать, что Кирилл задремал. Вдруг совершенно отчетливо он произнес:

– Третий цилиндр. Свечи надо менять. И сцепление на соплях.

Тимур уже вырулил за село и теперь мчал на большой скорости по довольно ухабистой дороге. Кирилла сильно мотало из стороны в сторону.

– Ты и в этом понимаешь вроде?

Кирилла очередной раз подбросило. Чертыхнувшись, он ухватился руками за дверцу.

– Я понимающий. Ты давно в наших краях?

Тимур усмехнулся.

– Эти края такие же наши, как и ваши.

Кирилл замотал головой отрицательно. Отпустил руку, и его опять здорово подбросило.

– Ничего подобного. Татары до Пскова не дошли.

Тимур присвистнул и поехал еще быстрее.

– Вы были под нашим игом триста лет, и мы за триста лет не дошли до Пскова? Смешно!

Кирилл протестующе махнул свободной рукой. Ответил на удивление членораздельно:

– Современная история ига не подтверждает. Да, мы, чтобы не содержать огромную армию, сам знаешь, какие у нас обширные территории, – и Кирилл для наглядности все той же свободной рукой обвел бескрайние поля, холмы и леса, через которые они ехали, – …так вот, мы нанимали татар для охраны.

– Для охраны? А кто ясак нам платил?

Похоже, быстрая езда по ухабам здорово обострила у обоих историческую память.

– За армию всегда приходится платить. И сейчас нам родная армия дорого обходится. – На лице Кирилла была написана крайняя степень недоумения: как это можно таких очевидных вещей не понимать?

– Да вы без нас, татар, ни одной битвы не выиграли! Если бы не татарская конница, ты думаешь, Александр Невский осилил бы немцев на Чудском озере? У вас же в основном пехота была. А сколько раз мы Москву поджигали, когда вы дань задерживали!

– Да. Вы несколько раз Москву поджигали. А мы Казань один раз взяли и уже несколько столетий…

– …не знаете, что с ней делать. – Тимур резко затормозил в километре от арки с надписью «Санаторий „Удельное“». – Всё. Приехали. – И выскочил из машины.

Дверца открылась, и Кирилл буквально вывалился из кабины прямо в не слишком приветливые объятия Тимура. Они стояли посреди дороги, слегка покачиваясь: Кирилл под собственной тяжестью, Тимур – под тяжестью Кирилла. Потом Тимуру это вынужденное братание надоело, и он Кирилла легонько от себя оттолкнул. Тот мягко осел своими дорогими брюками прямо в пыль. Укоризненно покачал головой:

– Нехорошо так поступать с пьяным, а следовательно, беспомощным человеком.

Тимур равнодушно наблюдал, как Кирилл пытается подняться.

– А не надо пить на войне.

– Мы разве уже в состоянии войны?

– А как ты думал? Ты хочешь увести мою женщину. Значит, вступил со мной в войну.

Кирилл наконец-то встал на ноги. Поднял с земли пиджак и кожаную папку. Подивился их жалкому виду. Уставил на Тимура смеющиеся и почему-то совершенно трезвые глаза.

– Воевать так воевать! Десант не отступает.

Оказавшись в позиции, когда смотреть на Кирилла опять приходилось снизу вверх, Тимур чувствовал себя менее уверенно.

– Ты в десанте служил?

– Старший лейтенант. Командир взвода.

Тимур ухмыльнулся тонким ртом. Все же его взяла.

– А я капитан. Командир танковый роты.

Кирилл рассмеялся и шутливо взял под козырек:

– Встретимся на поле боя! – И, перекинув пиджак через плечо, двинулся в сторону санатория.

Охранник Степан только руками развел, пробормотал удивленно: «Совсем в лоскуты пьяные!» От московского начальства он такого явно не ожидал. Тем более среди белого дня.

Под недоумевающими, сочувствующими и удивленными взглядами отдыхающих и персонала Кирилл шел к своей палате и при этом не забывал учтиво раскланиваться направо и налево.

В палате Кирилл сбросил дорогие и совершенно потерявшие вид брюки и пиджак. Долго стоял под контрастным душем, приходил в себя. Вышел, обернутый вокруг бедер в махровое полотенце. Поинтересовался у своего отражения в зеркале: «И какого же черта?» Достал из чемодана тюбик с лекарством. Растворил воде какую-то шипучую таблетку. Выпил. Потом улегся на кровать поверх одеяла. Надо прийти в форму: на повестке дня стояло еще одно мероприятие. Теперь по устройству личной жизни еще одной ночной сестры, кареглазой красавицы Маруси.

В голове значительно просветлело. Кирилл лежал и мысленно прокручивал события полуторачасовой давности. Конечно, с этим Батыем, или Мамаем, – или на кого там больше смахивал воинственный Тимур Рахматулин – получилось все и не слишком складно, но, может, он теперь одумается? Такую девушку у него из-под носа уводят! Должна же быть на это нормальная мужская реакция: не отдам!

Ответ на свой вопрос Кирилл получил ровно через час, когда раздался осторожный стук в дверь и в палату вошел Мишка. Вот кого Кирилл совсем не ожидал видеть: только завтра к вечеру машина должна быть готова.

Мишка топтался у дверей, теребил в руках засаленную кепочку. Маленькие его бесцветные глаза упорно избегали взгляда Кирилла.

– Тут такое дело…

– Да ты проходи, Мишаня! – Кирилл приглашающе махнул рукой. Он поднялся с кровати, достал из шкафа джинсы, темно-синюю рубашку. Начал одеваться. Голова уже совсем не кружилась.

Мишка уселся, повесив на спинку стула авоську, из которой торчала двухлитровая пластиковая бутылка пива и завернутый в газету лещ. В глаза Кириллу он по-прежнему не смотрел. Повторил:

– Тут такое дело… Можешь вечером трогаться. Машина будет готова. А я тебе тут поправиться принес.

Он мотнул головой на авоську.

Кирилл подсел к столу.

– Мне спешить некуда, У меня еще день есть. И поправляться мне сейчас ни к чему. Я сегодня еще с Марусиным стоматологом в ресторане буду поправляться. Причем в самом скором времени. Не тяни. Чего случилось-то?

Мишка тоскливо посмотрел в окно. Ему совсем не хотелось так вот за здорово живешь рушить наметившуюся было дружбу с московским олигархом, хорошим, в общем-то, парнем.

– Тимур настаивает, чтобы ты уезжал немедленно. Очень он на тебя за Любку рассердился. Бегает по поселку как бешеный.

Кирилл удовлетворенно кивнул. Кажется, его метод оказался действенным.

– Передай этому татарскому воину что я готов с ним встретиться на любой территории.

– Не надо с ним встречаться. – Мишка даже руками замахал… – У нас ребята крутые. Или стрельнут, или взорвут.

– А что, у них есть оружие?

– Навалом. В наших местах в войну сильные бои были. По сей день черные копатели оружие находят. И что удивительно: немецкое с трудом восстанавливают, а у нашего ржавчину снимают, и уже готово к употреблению. Не связывайся ты с ними. Уезжай.

– Не могу. У меня тут остался еще ряд нерешенных вопросов. – Кирилл встал, хлопнул Мишку по плечу. Лицо у бывшего Вериного хахаля стало совсем расстроенным… – Все нормально, Мишань! Подбрось меня по старой дружбе до поселка.

Мишка высадил Кирилла возле Марининого дома и быстренько рванул с места, от греха подальше. Ему совсем не хотелось, чтобы Тимур или кто-то из его дружков видел его вместе с Кириллом.

Пока Марина одевалась, Егор, стоя с олигархом на крыльце, успел высказать несколько своих соображений касательно внутренней и внешней политики государства. А что? Должны же и наверху знать, что думает народ.

Уважительно поглядывая на Кирилла, Егор собрался уже перейти к актуальной теме цен на нефть, но тут Марина вывернула из-под навеса на старенькой «фелиции» и притормозила возле крыльца.

Вообще-то, на встречу упертого стоматолога со столичным олигархом Егор никаких особых надежд не возлагал. Но лишний шанс на урегулирование финансовых вопросов с будущим зятем упускать было бы неправильно. Егор смотрел вслед удаляющейся машине и даже мысленно перекрестил ее. На всякий случай.

Движение на загородной трассе было довольно оживленным. Марина вела машину осторожно, никого не обгоняя. Кирилл нетерпеливо ерзал на сиденье, посматривал по сторонам, мученически вздыхал. Всячески давал понять, что такой метод передвижения ему совсем не по нутру. Что там Вера вспоминала про Гоголя? «Куда же несешься ты, птица-тройка?» Бесполезный вопрос, безответный. Вопрос должен быть риторическим, чтоб не терзаться потом столетиями в поисках ответа. «Какой русский не любит быстрой езды!» – вот это вопрос.