Текст книги "Вариант для криминала (СИ)"

Автор книги: Валентин Гуржи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

не отвечает. Поскольку всегда есть заинтересованные лица, которые не захотят выпускать

на волю свидетелей своих нескромных дел. Так что…

– Ясно, – Демин молча в раздумье выдерживал паузу. Он давно уже понял, куда попал,

и зачем его тут держат. Не понятно главное – каков масштаб этой преступной организации

и цели ее. Кто за этим стоит? Во всяком случае, нужно пока притворяться – допустим, ему

не понятно все, что с ним происходит.

– Это правда, что они действовали по твоей методике воспитания будущего ребенка? Я

ведь на четвертом месяце…

– Тебе вредно смотреть эти фильмы, Лиля.

– Я знаю, – она в порыве отчаянья обняла Демина и зашептала на ухо, – я тебя люблю,

дорогой. Люблю. Я не смогу без тебя, что бы ни случилось. Я ношу твоего ребенка,

милый. Твоего!

– Это правда? – Демин не спросил, а скорей утвердил сказанное. – Но ты ошибаешься.

Моя методика изменения генетического кода совсем иная. Они извратили ее. Они

перевернули все с ног на голову! И вряд ли добьются каких-либо успехов, каких хотят.

Они самого главного не знают. Дилетанты. Кроме нервного слабого потомства им ничего

другого не видать, как собственных ушей. Дилетанты!

Лиля со страхом смотрела на Демина, ее губы вздрагивали как у обиженного ребенка.

– Так значит… Наш ребенок родится психически неполноценный? Да?..

Демин видел, как Лиля вот-вот разревется, ее медленно настигает истерика и тогда,

казалось, ее ничем не остановить. Он привлек Лилю к себе, тесно прижал ее голову,

зашептал на ухо:

– Успокойся. Я все изменю. Не бойся и не принимай близко к сердцу. Это важно. Ты

меня понимаешь? Вообрази, что это тебя не касается, как в кино. Мысленно отключись на

что-нибудь другое.

Лиля крепко обняла Демина за шею и взвизгнула:

– Ага! Ты думаешь, это так просто?!

– Попробуй. Другого выхода нет. А я тем временем что-нибудь придумаю. И о нашем

разговоре никому, – шепотом проговорил он.

Лиля молча кивнула и притихла.

Как раз в этот момент постучали в дверь.

Демин тотчас громко ответил:

– Минуту!

Спешно приводя себя в порядок, он жестом показал Лиле на свое лицо, затем пошел

открывать дверь. Лиля тут же вытащила из кармана своего халата косметичку и принялась

за макияж.

В кабинет вошел Вениамин Семенович. У него было неопределенно радушное лицо,

если не сказать приветливое. Под мышкой он держал кожаную папку. Он коротко, но

внимательно окинул взглядом вначале Демина, затем, мельком, – Лилю.

– Профессор, вас просит к себе Главный. И вас, любезная, – он кивнул в сторону Лили.

В сопровождении Вениамина Семеновича, пройдя в конец коридора, они вошли в

кабинет, очень напоминающий тот, что предоставлен Демину.

Спиной к вошедшим в глубоком кресле сидел человек. Верхняя часть головы с черными

волосами с проседью виднелась на гребне высокой спинки. Сразу же у двери стояли три

мягких стула, на них Вениамин Семенович указал Демину и Лиле.

– Добрый день, коллеги. Вениамин Семенович! – голос принадлежал человеку

преклонных лет, усталый и грубый.

– Добрый день, Геннадий Федотович, – ответил за всех Вениамин Семенович.

– Уважаемый профессор, я должен вас поздравить с выходом из комы. Как вы себя

чувствуете сейчас? Мы можем продолжить обговаривать наши с вами проблемы?

Надеюсь, вы еще не забыли, на чем мы остановились в прошлый раз?

108

Демин напряг память, но так и не припомнил хотя бы проблеск предполагаемого

разговора или ситуацию встречи с этим человеком.

– Извините, что-то не припоминаю. Последнее что я помню…

– Геннадий Федотович, у нас изменения, – вмешался Вениамин Семенович.

– И какие же?

– Наш уважаемый профессор дисквалифицировался.

– Профессор Сабуров?

– Да.

– И кто же он теперь?

– Теперь он стекольщик.

– Это правда, уважаемый профессор? Это не шутка? Вы теперь стекольщик?

Лиля с беспокойством посмотрела на Демина.

– Мне кажется, уважаемый Геннадий Федотович, что из всех присутствующих здесь

шутит один Вениамин Семенович. Не так ли, коллега? – обратился он к сидящему у

противоположной стены Вениамину Семеновичу, словно его связывал с ним не один год

работы над проблемой. При этом Демин не преминул слегка саркастически улыбнуться, на

что коллега абсолютно не отреагировал.

– Ну, тогда прекрасно. Сохранившееся у вас чувство юмора чудесным образом

подтверждает, что с вами все в порядке, и мы можем начать наше обсуждение. Кстати,

профессор, вы теперь называетесь Сабуровым. Вам об этом сообщили? Это ваш

псевдоним. И это приказ. Он вам нужен как воздух для конспирации в нашем совместном

деле по договору и вашей безопасности. Надеюсь, вы еще не забыли о нашем договоре,

который подписали в один из дней вашего просветления во время болезни?

– Договор? – переспросил Демин без малейшего оттенка удивления. И посмотрел на

Лилю.

Лиля взволнованно заморгала ресницами.

– Надеюсь, – продолжал Главный, – милая Лиля посвятила вас в подробности

последних событий? Сообщила вам о результатах эксперимента? Мы старались выполнить

все инструкции первого этапа работы, составленного вами плана, пока вы находились по

другую сторону сознания. Что скажет по этому поводу милая Лиля и что скажет

уважаемый профессор?

– Во-первых, Геннадий Федотович, я бы хотел освежить в памяти договор, который

якобы я подписал.

– Ну конечно, конечно. Я вас прекрасно понимаю, профессор Сабуров, что после

болезни, возможно, не все возвратилось к памяти. Что-то еще брезжит в тумане. И

Вениамин Семенович вам его покажет после нашего обсуждения, если свой экземпляр вы

где-то загубили.

– Хорошо. В таком случае, о Лиле. Ей пришлось пережить значительные потрясения в

результате выдуманной вами шоковой терапии отрицательных эмоций. Женщину на

четвертом месяце беременности опасно подвергать столь жестокому испытанию.

– Позвольте, коллега, не вы ли изложили в ваших инструкциях, какие эмоции

необходимо использовать в период созревания плода для формирования желаемого

генетического типа?

– Безусловно, я. Но я никак не предполагал, что ваши помощники так грубо извратят

мои указания. Не буду вдаваться сейчас в детали, но теперь, когда я, наконец, смогу лично

контролировать дальнейшие эксперименты, мы сможем избежать фатальных ошибок, –

при этом Демин кинул взгляд в сторону Вениамина Семеновича. Верный подданный

Главного лишь нервно повел зрачками, что-то выискивая у себя в голове.

– О каких ошибках вы говорите, профессор? – в голосе Главного появилась

раздражительная обеспокоенность.

– Не вам ли, уважаемый Геннадий Федотович, как ученому, должно быть известно, что

неподготовленные и ничем не поддерживаемые отрицательные эмоции во время

109

беременности матери обязательно приведут к тому, что ребенок родится с комплексом

неустойчивой психики и поэтому вырастет слабым и ранимым. Вы такой генотип хотели

создать? Или психически устойчивый?

Наступила тяжелая пауза. Трудно представить выражение лица собеседника, но Демин,

как психолог, все же попытался это сделать в силу своих способностей.

– Это все инициатива Сорина, этого безумца… – нарушил паузу Вениамин Семенович.

– В связи с этим я сомневаюсь, что результаты с Лилей будут безупречно чистыми.

Сомневаюсь, Геннадий Федотович.

– М да… – протянул Главный. – Жаль. И что же вы предлагаете в отношении нее?

– Попробую исправить установками противоположного характера. Но не гарантирую.

Она одна была задействована в работе эксперимента?

– В палате есть еще одна женщина. Она на втором месяце и с ней еще не начата работа.

Мы подобрали ей партнера с подходящим ДНК. Верно, Вениамин Семенович?

– Вот как! – Демин вопросительно посмотрел на Вениамина Семеновича. Верный

подданный не смог скрыть своего беспокойства. Он неуютно поерзал на стуле, усаживаясь

поудобней. – И какое потомство вы надеетесь получить, если не секрет? – добавил Демин,

обращаясь уже к Вениамину Семеновичу.

– Секрет, но не для вас, – ответил Главный за своего помощника. – Иначе, вы

понимаете, что не сможете выполнить нашу задачу и заказ вышестоящей организации.

Впрочем, эти подробности вам осветит мой заместитель, Вениамин Семенович. С этой

минуты, он обязан будет выполнять все ваши указания по работе, какие бы они не

показались ему странными. Я не желаю более рисковать ни временем, ни материалом. Все

очень дефицитно.

Вениамин Семенович окончательно вышел из равновесия. Его глаза проснулись и

выстрелили в затылок Главного:

– Но Геннадий Федотович! Она не готова к работе…

– Прекратите, Вениамин Семенович. Все, что необходимо я сказал. Извольте

выполнять! С кем и как нужно заниматься, теперь решает товарищ Сабуров. Он, как и мы

с вами, связан договором и отвечает головой за выполнение программы. Кстати, сумма

оплаты заказчика, как профессора Сабурова, так и нас с вами, коллега, не может не

устраивать. Так что срочно принимайтесь за работу. На этом все, господа товарищи! –

закончил язвительной шуткой Главный.

Поднялись и пошли из кабинета молча, молча вместе вернулись в кабинет Демина. На

двери уже была приколочена другая табличка. На ней значилось: «Профессор Сабуров».

– Присаживайтесь, Вениамин Семенович. Может быть, вы будете так любезны,

осветить мой пробел за время моей болезни, – первый нарушил общую замкнутость

Демин. – Может быть, ответите на некоторые вопросы и покажете пресловутый договор?

– Ну почему же пресловутый? Нормальный договор, сейчас сами в этом убедитесь – с

этими словами помощник Главного открыл кожаную папку и немедленно извлек лежащий

сверху стандартный лист. Демин пробежал глазами текст, отметил для себя в грамотности

и точности изложения. Стояли штамп и печать Министерства Академии Наук СССР и

какого-то военного ведомства. Присмотрелся повнимательней к своей подписи. Она

оказалась личной без малейшего сомнения!

– Хорошо, хотя странно, когда это я его подписал, – проговорил он, возвращая листок

Вениамину Семеновичу.

– Это копия для вас, профессор.

– Хорошо. Тогда давайте поговорим о главном.

– Я готов вам все, что знаю, объяснить, – при этом он неопределенно посмотрел на

Лилю. Уловив его взгляд, Демин отрицательно помахал кистью руки:

– Лиля моя жена.

– Я бы на вашем месте не подвергал жену осведомленности, которая может, не дай Бог,

оказаться для нее роковой, уважаемый профессор.

110

Не скрывая своего удивления, Демин признательно приложил руку к своей груди:

– Вениамин Семенович… вы меня приятно удивляете. А ведь вы правы. И благодарен

вам за это, – он обернулся к Лиле, сидящей на тахте, где до встречи с Главным она с

искренней любовью отдавалась Демину. – Любимая…

– Я поняла, дорогой. Пойду, поболтаю со своей подружкой Леной.

– Только не о том, что касается нас с тобой и работы, хорошо?

– Об этом ты мог бы и не говорить. Сама знаю, – сказала она, скрываясь в дверях.

– Ну вот, – показал Демин в сторону покинувшей их Лили.

– Я знаю, что вас в первую очередь будет интересовать, – начал Вениамин Семенович. –

Военное ведомство. Да, это наш заказчик, которого нам навязали приказом Академии

Наук. К сожалению, профессор, навязали. Потому, что после ознакомления с задачей, где

ссылались на вашу диссертацию, исследовательскую работу, не известную не только

общественной прессе, но даже узкому кругу ученого мира, нам с Геннадием Федотовичем

стало не по себе. Речь шла о секретном задании спецотдела Вооруженных сил СССР о

создании с помощью генной инженерии подразделения, а в дальнейшем и армии,

неуязвимых монстров, не останавливающихся ни перед чем, не испытывающих неудобств

и боли. Иначе говоря, людей с отобранным и развитым геном агрессии и жестокости. Само

ознакомление с поставленной задачей ставило нас в неотвратимое безвыходное

положение. Поэтому, первым шагом было направить вас в официальную психиатрическую

лечебницу в качестве стекольщика, как принято у нас в стране, для отработки на благо

социалистического строительства.

– И вы меня хотите убедить, что вследствие моего падения я пролежал без памяти

несколько дней? – усмехнулся Демин.

Вениамин Семенович ответил откровенной улыбкой:

– Конечно, нет. Я вас накормил соответствующим зельем в нашей столовой, – спокойно

пояснил он. – А договор вы подписали в невменяемом состоянии. Иначе, вы бы не

согласились и поставили бы нас под смертельную опасность.

– Но ведь я занимался разработкой совершенно противоположного направления! –

возмутился профессор.

– Это мы учли. Геннадий Федотович меня убедил, что все то же самое, как он

выразился, только методы диаметрально противоположные.

– Боже! Какая глупость!

– Теперь я и сам в этом убедился, уважаемый коллега, – уныло парировал Вениамин

Семенович.

– И наломали дров…

– К сожалению. А тут еще Сорин, методист, он же начальник охраны. Он прислан к нам

со стороны. Явный фашист с сексуальным уклоном. Когда он совершал свои де Садовские

деяния, у него глаза горели, как у волка в темноте! Вот, пожалуй, все, что вам надлежало

знать.

– Спасибо, Вениамин Семенович за вашу откровенность. Теперь нам с вами, коллега,

нужно решить, как действовать…

– Профессор, – прервал его Вениамин Семенович и молча поставил поперек своих губ

палец. – Мне бы хотелось иметь в письменном виде, – он провел рукой в пространстве и

потом приложил палец к уху, – подробный план работы. Давайте прямо сейчас наметим на

первые двое-трое суток.

С этими словами он достал из папки чистый лист бумаги и написал: «Нас слушают. Сам

устанавливал. У меня к вам слезная просьба. Умоляю вас, коллега, не задействуйте в

работу мою женщину. Прошу вас, не трогайте ее. Она на втором месяце, как вам сказал

Главный, у нее мой ребенок. Я ее жутко люблю и не вынесу, если с ней что-нибудь

случится. Если вам нужен свежий объект, я вам его предоставлю из других источников.

Хорошо?

111

Демин был оглушен. Взял из рук коллеги карандаш и написал: «Как ее зовут и в какой

она палате?»

Вениамин Семенович ответил: «Ее зовут Лена, ваша супруга сейчас с ней болтает».

Демин написал: «Это серьезно. Нужно обсудить не здесь». Вслух же произнес:

– Хорошо, я тут все изложил, прочитайте.

Вениамин Семенович вздохнул, с теплящейся надеждой пожал руку Демину:

– Если я вам более не нужен, то… – и приписал внизу листа: «Жду вас в смотровом зале

через пару часов».

– Конечно, конечно, любезнейший. Если не затруднит, скажите Лиле, что я жду ее у

себя.

– Обязательно, – подхватил Вениамин Семенович, взял исписанный листок, аккуратно

сложил вчетверо и сунул во внутренний карман.

– Нет, это… – Демин разорвал в воздухе на мелкие клочки воображаемую бумагу, на что

коллега согласно кивнул головой и вышел.

Вскоре пришла Лиля. И снова, как и в прошлый раз неожиданной встречи, у него

оборвалось все внутри – перед ним явилась его любимая жена Лиля. Сознание не хотело

мириться с милой искусной бутафорией, решительно выбрасывало подлог, принимая

желаемое за действительное. Она кинулась ему навстречу, он обнял ее, целуя, словно всего

лишь час назад не расстались они здесь же. И Демин невольно ощутил душевную боль

человека, у которого отнимают самое дорогое создание на свете – любимую женщину

беременную его ребенком. Эта мысль испортила настроение, руки опустились.

– Лиля, как ты думаешь, в ванной есть горячая вода?

Она насторожилась и не сразу ответила упавшим голосом:

– Она здесь всегда горячая. Ее регулярно нагревают тут, особенно днем. А что?

– Пойдем, потрем друг другу спинки, – заискивающе подмигнул он.

Лиля удивленно расширила глаза и расплылась в улыбке:

– Дорогой! Неужели ты вспомнил свою раннюю молодость и решил со мной развлечься

в ванне.

– Ты почти угадала. Только забыла, что мы с тобой до женитьбы ни с кем не занимались

сексом.

– Да? А я и не знала! Тогда пошли, – сказала она, доставая из гардероба свежее

полотенце.

Войдя после Лили, он застал ее раздетой и неимоверно сексуальной. Ее тело выглядело

моложе обычного, к какому привык, стремительно побуждало к близости, но Демин

сдержал себя.

– Что же ты? Раздевайся. А! Понятно, ты хочешь, чтобы это сделала я.

Она скинула с него халат, тесно припала к нему горячим телом, руки с

профессиональным мастерством заскользили сверху вниз. Бархатистое их прикосновение

безумно возбуждало, и Демину стоило немалых усилий, чтобы не поддаться искушению.

Он легонько отстранил Лилю, повернул кран на смесителе. Вода с шумом ударила в дно

ванны.

– Мы забыли открыть кран с водой…

Лиля засмеялась и, наклонившись, чтобы вставить пробку, словно неосторожно

коснулась упругими полусферами ягодиц его чувствительного места. Это вызвало у него

веселость.

– Милая, мы не для этого сюда зашли.

– Не для этого?.. – разочарованно пискнула она.

– Нет… и для этого тоже. Понимаешь, там, в кабинете установлены подслушивающие

датчики. А нам нужно очень серьезно обсудить, как быть дальше, – он взял ее за талию и

осторожно поставил в ванну. Затем, перешагнул и стал рядом. Лиля залилась смехом:

112

– Демин! Ты забыл снять! – и ловко стянула с него прилипшие к телу трусы. – Ого! –

изумилась она, увидев то, что до поры было скрыто материей. – И ты еще терпишь?

Демин, а ты гигант!

– Я тебя жалею. Ты же беременна. А тебя не узнать. Ты повеселела.

– Это благодаря тебе.

– Понятно. Сексотерапия.

– И это тоже. Мне после этого сразу стало спокойнее и хорошо.

– Знаю. Теперь слушай. Вениамин Семенович просил не задействовать его женщину.

– Она на втором месяце.

– Да. И пока ты с ней общалась, мне пришла вот какая мысль. Мне кажется, он сможет

помочь нам выбраться отсюда. Если, допустим, не хочет, чтобы я включил в работу его

подругу. Это, конечно, не чистоплотно с моей стороны. Но что делать! Нам здесь, в этом

фашистском гнезде так просто не выжить… Еще неизвестно, кто тут в тени контролирует.

Они хотят, чтобы я вывел генетически агрессивный тип потомства. А ты знаешь, что это

такое. На своей шкуре испытала. Потом, я догадываюсь, будут клонировать в миллионы

бездушных головорезов. Жутко представить последствия. Я на это не пойду.

– Ой! – вспомнила Лиля. – Я забыла. Я же принесла тебе три газеты об этом. Там какие-

то ученые открыли метод борьбы с террором. Они будут выступать на Ученом Совете в

Главном лектории и поедут для внедрения в Miami на конференцию.

– Неужели?! Я так и думал! – Демин вдруг помрачнел, задумался. Лиля терпеливо

выжидала паузу.

– Может, скажешь, в чем дело? Ты их знаешь? – наконец нетерпеливо спросила.

Демин кивнул.

– Ну и что же! Пускай себе, они же у тебя не списали.

– Не в этом дело, дорогая. Все это очень опасно. Нужно уходить. Любым способом.

Который час? Вениамин Семенович назначил мне встречу в смотровом зале. Пошли.

Только не забывай, – он приложил палец к сомкнутым своим губам.

Они вошли. Во всех почти с пола до потолка широких окнах, которые Демин стеклил,

сквозь решетки шел фильм о животных. Объемное изображение создавало иллюзию

реального пространства и перспективы. Было впечатление, будто за решетками на улице

существовал другой живой мир. Вениамин Семенович сиротливо сидел в крайнем к входу

кресле последнего ряда и напоминал обычного зрителя, пришедшего на дневной сеанс.

– Присаживайтесь, – сказал он, и в его голосе не прослушивалось оптимистических нот.

Демин сел, Лиля подальше от мужчин, не желая смущать их своим присутствием.

– Вениамин Семенович, я обдумал вашу просьбу. Я согласен… – произнес он и ощутил

необыкновенную радостную реакцию коллеги, он весь как-то придвинулся к Демину, – но

с условием. Мою жену вы любым способом вывезете отсюда в безопасное место.

– Вот как, – не сразу произнес коллега, – давайте обдумаем, возможно ли это. Во-

первых, после ее исчезновения следует ожидать реакции Главного. Взвесьте, чем это

может закончиться для вас и для меня. Во-вторых, ее тут же начнут искать. И поверьте

мне, если она останется в пределах страны, ее скоро найдет банда Сорина. Буквально

полчаса назад знаете, что мне сказал на ушко этот тип? «Никому не советую играть со

мной в кошки-мышки». Я попытался его поставить на место, но он молча ушел, буквально

испарился.

– Я постараюсь убедить Главного. Наконец, выставлю ультиматум в виде бойкота к

работе. Ему это не выгодно. В конце концов, дело ему важнее какой-то женщины, притом,

в положении.

– Слабая, но надежда, – согласился Вениамин Семенович.

– И еще. Нет уверенности, что Главный не будет настаивать на Лене.

– С вашей помощью можно приписать ей осложнение… Положить на сохранение, пока

я не раздобуду новый объект.

113

– Вы же прекрасно понимаете, что подобрать соответствующую кандидатуру не так

просто. Потребуется немало времени.

– Другого выхода у меня нет, – уныло произнес Вениамин Семенович. И не успел он

это произнести, как в проеме двери уверенной походкой явился Сорин. За ним вошли два

рослых «под бритву» охранника. Все трое остановились, проницательно осмотрев

Вениамина Семеновича и Демина. Сорин бросил короткий взгляд в сторону Лили.

Заместитель Главного вспылил:

– В чем дело, Сорин?! Вы врываетесь в зал, не спросив, уместно ли!

Сорин помедлил, молча повернулся и вышел. За ним неотступно последовали

охранники.

Мрачный и озабоченный Вениамин Семенович поднялся.

– Завтра в час дня встретимся тут же, – сказал он и вышел.

Время тянулось тягостно. Теперь Лиля ни на минуту не покидала кабинет Демина. В

столовую ходили вместе, главную и единственную тему не затрагивали, боялись спугнуть

приснившийся спасительный сон до его завершения, а в кабинете говорить запрещалось.

Говорить о будущем казалось кощунственно, все равно, что праздновать незаслуженную,

не наступившую радость. Ночь прошла в бессоннице, утро и завтрак – в замкнутости. Чем

ближе назначенное время, тем медленней оно шло. Потом как-то неожиданно, словно

проснулись, не говоря ни слова, они пошли на встречу. Вениамин Семенович ждал их на

том же месте. Но теперь с ним была Лена.

– Времени в обрез, – без предисловий начал он. – Мы с Леной все взвесили, она права.

Вы, коллега, не сможете отстоять свое решение взять в работу вместо Лены кого-нибудь

другого. Геннадий Федотович поймет. Он знает мое отношение к Лене. Поэтому я решил…

И что бы мне это не стоило, я готов… В общем, я успел сделать, что задумал. Вот… –

Вениамин Семенович вынул из папки два плоских конверта. На одном карандашом

написано «Лена», на другом – «Лиля». – Завтра воскресенье, здесь будет затишье, в охране

останется один человек. Утром за два часа до отлета в Штаты я открою ворота, – он

показал на металлическую торцевую стену зала, – заедет мой водитель на «Жигулях». Вы

должны оперативно сесть и успеть в аэропорт. Билеты и паспорта в конвертах. Будьте

осторожны, девочки, – волнуясь, он все время, пока говорил, неотрывно смотрел на Лену.

Она судорожно сжимала пальцы, из открытых глаз по щекам катились едва различимые

слезы. Лиля, онемев, молчала и, казалось, оставалась безразличной. Для Демина

происшедшее оказалось настолько неожиданным, что некоторое время он гипнотически

рассматривал заместителя Главного, словно пытался в нем увидеть что-то ранее не

узнанное, и не мог.

– Вениамин, – впервые он назвал его невольно неофициально, как самого близкого

человека. – Я в полной растерянности, коллега. Мне трудно вам сказать то… в общем…

что должен сказать.

– Не стоит, Сабуров, – с иронией подхватил он, усмехнувшись. Будьте осторожны.

Спрячьте документы. За вами и за мною следят люди Сорина. Эти конверты вручите в

самый последний момент, когда приедет машина. Учтите это, дружище! Сорин хитер, у

него в этом деле опыт огромный. Все, девочки. Мы здесь больше не увидимся. Надеюсь, в

будущем… – бросил он уже на ходу и скрылся за дверью.

Запрятав конверты в карман, Демин медленно приходил в себя. Женщины о чем-то тихо

перешептывались. По коридору слышались шаги. Демин слушал их приближение и всем

своим существом старался приглушить их звук. Но шаги неумолимо нарастали и

остановились возле двери. Потом последовал стук фалангами пальцев, и дверь

бесцеремонно распахнули. Стояли Сорин и один из охранников.

– Товарищ Сабуров, – произнес начальник охраны голосом хозяина, – вас требует к себе

Главный.

Демин внутренне собрался и сдержанно ответил:

– Разве не видите, что я занят с пациентами?

114

Сорин не ответил, продолжал стоять, и это означало, что главный охранник настаивает.

Демин внимательно посмотрел в его лицо и, не встретив на нем никаких признаков на

уступки, сказал:

– Ну, хорошо. Женщины, я вас жду у себя… скажем, через час.

Они шли по длинному коридору, он показался Демину еще длиннее, чем в первый раз,

думал, что судьба так предательски к нему и несправедлива к несчастным женщинам, что

даже сам Дьявол, породивший эту Страну, позавидовал бы.

Но когда зашел в кабинет, успокоился, услышав приглашение сесть. Охрана вышла и

Главный, сидя так же к нему спиной, сказал:

– Уважаемый профессор, хочу вам сообщить интересную вещь. Завтра в Главном

лектории состоится Ученый совет. Вы даже не догадываетесь, на какую тему, коллега!

– Теперь догадываюсь, Геннадий Федотович. По пустякам вы бы меня не вызывали.

– О! Вы проницательны! Да, вы правы. На вашу тему или точнее – на предмет вашей

диссертации. Как вы на это смотрите?

– Досадно, Геннадий Федотович.

– Понимаю, товарищ Сабуров. Понимаю, – сказал он, улыбнувшись с демонстративной

ехидцей. – Но это ничего. У вас гораздо выгоднее положение: вы экспериментатор!

Чувствуете? И ваша работа пойдет гораздо быстрее и плодотворнее.

– Может быть…

– Что значит, «может быть»?!

– Есть некоторые мне не известные подводные камни.

Главный на секунду призадумался и вдруг воскликнул:

– Так в чем же дело, Сабуров?! Кто вам мешает поехать и поучаствовать в дискуссии, а?

У Демина сердце оборвалось, он с трудом, еще не веря своим ушам, сдержанно

ответил:

– Пожалуй, вы правы. Было бы не плохо. И к тому же, узнать их методику.

– Вот именно. Отправляйтесь завтра к одиннадцати. С вами будут два охранника.

Творческих успехов. У меня все.

Дочитав последние строки, Евгения разочаровано спросила:

– Это все?..

– Может быть, – неопределенно ответил Роберт.

– Что значит, «может быть»? – расстроено возмутилась Женечка, – что с Лилей и

Леной? Доехали они до аэропорта? Улетели?

Роберт улыбнулся, ему было приятно, что его читатель так искренне выразил свои

чувства, к тому же – словами героя. Значит, не зря старался, значит придуманное похожее

на правду! И он ответил тоже искренне:

– Конечно, улетели, и теперь они в безопасности, дорогая моя! Не волнуйся, все в

порядке, – заверил он, надеясь на убедительность своих слов. Но не тут-то было! Женечка

взвилась всерьез:

– Да как ты смеешь так утверждать?! Ты спрашивал у Вениамина Семеновича, все ли в

порядке с ними?

– Конечно, спрашивал, – тоже вполне серьезно ответил Роберт. – Ты мне лучше вот что

скажи: можно в таком виде нести в издательство эту вещь?

Евгения задумалась, наклонила голову, словно прислушивалась к внутреннему зову,

сказала волнуясь:

– Роберт, это серьезно. Я за тебя боюсь. Посоветуйся еще с кем-нибудь. Чтобы, дай Бог,

твоя выдумка осталась выдумкой. Во всяком случае, попытаться можно.

– Так и сделаю, – сказал он улыбаясь.

После вычитки и перепечатки текста, поглотившего более двух недель, он сидел в

кабинете главного редактора отдела прозы, Галины Васильевны, фамилию которой потом

он не хотел даже вспоминать, как всегда имеющую привычку в присутствии автора

поверхностно знакомиться с первой главой произведения, наблюдая за выражением ее

115

лица. Но когда она растерянно оторвалось от печатного листа, он услышал то, что и

должен был услышать от главного редактора:

– Вы сами-то понимаете что написали?

– В общем-то да.

– Вот именно, что «в общем»! Это что же, по-вашему, получается? Разгуливающие на

свободе «зэки» сажают за решетку светлые умы Советского народа?! Да возможно ли

такое в нашей стране?! В демократической стране развитого социализма?!

Эпилог

Главным требованием, чуть ли не основным, в режиме проведения дня и ночи, для

Виктории был глубокий своевременный сон. Он зависел, прежде всего, от душевного

спокойствия. Но то, как прошла эта ночь, трудно было объяснить какими-либо

логическими формулами, поверхностно с лету не определить причин, тем более была

какая-то тяжесть в голове не проснувшегося сознания. Такое состояние Виктория

пережила пять лет назад. Долго, очень долго не могла одна засыпать в осиротевшей

квартире после гибели родителей и спас ее от психиатрической больницы близкий

единственный друг, тогда только случайный знакомый, ее милый Тэд, ее ангел-хранитель.

Он ей сказал: «Хочешь увидеть своих родных – займись собой. У тебя есть дар и он тебе

поможет увидеть их, когда захочешь. Я об этом немало читал и совершенно уверен, что

это правда.» Вот что спасло ее от падения в пропасть! Что же теперь случилось с ней? Что

или кто вывел ее из равновесия? Половину ночи она провалялась на своей полужесткой

постели, даже захотелось на мягкую тахту, где не помнит когда и заснула. Весь распорядок

нарушился сразу. Это теперь похоже на скорую помощь, где нужно было выполнить

несколько восстановительных действий, главное из них – немедленно уйти в медитацию,

чтобы обрести более просветленный ум, а потом освежиться под прохладным душем. Вот

и все. Все утреннее системное отпадает: зарядка Праной, сосредоточение над целью, а

цель – Евгений, его работа.

Виктория подумала, как можно было бы хоть частично спасти создавшееся положение,

но, усмехнувшись самой себе, заметила, что события у Евгения не будут ждать ее, пока

она обретет свою форму, как спортсмен перед состязанием. Кроме того, напоминание о

Евгении неожиданно поселило неприятный ранимый осадок в груди – напоминание о

каких-то переживаниях во сне, которые проходят утром не сразу. Но сна не было, а была

реальность, сам Евгений, его непосредственный характер, симпатичный акцент русского,

скромность, какая редко встречается в ее жизни, особый мужской запах сильного волевого

человека, еще не знающего себя в себе, в своей жизни.

Он был на год старше Виктории. Он постоянно, не только по работе, присутствовал

рядом, буквально «сидел в ней», но не как отвлеченное лицо, за которым она установила

слежку, а соучастник ее ежеминутной жизни, спрашивал и отвечал на вопросы, ходил

рядом, смеялся вместе с ней и помогал ей по мелким домашним проблемам. Какая тут

может быть работа независимого невидимого наблюдателя в лице Виктории, если он не

там, а здесь, она в полной изоляции от окружающего его мира, словно в принудительной

клетке, откуда не дают, не только выйти, но даже мысленно представить себе другую

обстановку! Что это с ней?! Не она им интересуется в его контактах с субъектами, а он ее

интересует как необходимый человек в ее жизни. Это личное, это собственное ее,

требующее активного действия, а не пассивного наблюдения. А это то, что у всех людей,