Текст книги "Вариант для криминала (СИ)"

Автор книги: Валентин Гуржи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Посторожи мое тело, пока меня там не будет, чтобы в него никто не вселился. Я войду

в тело птицы матери, одушевлю его и заставлю полететь и накормить птенцов.

Сын министра, близкий друг принца Властелина, с охотой согласился. Но, охраняя

безжизненное тело принца, будучи влюбленным в жену своего друга, впал в искушение.

Владея искусством избранных, как и принц, он оставил свое тело и переселился в тело

принца. Принцу ничего не оставалось, как занять развоплощенное тело своего друга.

Конец этой йогической истории Тройд помнил хорошо, но всегда в уме, вспоминая притчу,

с усмешкой придумывал различные варианты концовок.

Еще до отъезда Джона из Фан-клуба Джеймсу Т. Норрису сообщили его агенты, что

один из его телохранителей убит, другой арестован. Эти дебильные существа, кандидаты в

мир животных в последующих своих жизнях, его телохранители, не сумели отличить

истинное от его тени. А теперь инспектор полиции, он же Джон Конрад, вместе со

свидетельницей следует по пути к надежному месту, где откроется его, Джеймса Т.

Норриса лицо. Свидетельница несколько обнажит его планы, что в учении Истины

считается растратой заслуг и засорением собственной кармы. Джеймс это твердо знал, но

ради цели, которая должна уберечь непросветленных людей Земли от ужасных мучений,

ради этого он готов жертвовать своей сущностью, что само по себе является заслугой для

него в будущем.

В этом он ни на мгновение не сомневался. Теперь пришла пора удержать достигнутое.

Он приблизился к двери комнаты для медитации, взялся за ручку, остановился, подумал

и пошел в соседнюю комнату экспериментов пси-явлений. За столом в неподвижной позе

сидел молодой мужчина. Он держал свои руки навесу над полированной поверхностью,

кисти их были раскрыты, пальцы охватывали пространство в десять дюймов, в центре

которого парила коробочка из-под сигарет.

– Виктор, извини. Ты убрал свои предметы из комнаты медитации? Я ее займу на час.

Коробочка, висящая в пространстве, упала, словно что-то невидимое, державшее ее,

оборвалось, человек недовольно скривил лицо и сдержанно ответил:

– Да, сэр. Я все убрал, как вы приказали. Фотография готова и установлена на щите.

Можете работать.

Джеймс извинился еще раз и вышел.

82

В комнате для медитации он осмотрел обстановку, постелил на возвышении коврик, от

него в семи футах поставил щит с фотографией Джона Конрада в реальную величину.

Джеймс щелкнул выключателем, освещение погасло, осталось мерцающее фиолетово-

красное свечение от проекционного источника.

Разместившись на коврике в позе «лотос», Джеймс проверил, не отвлекает ли избыток

света. Теперь можно начинать. Вначале убедился в чистоте поступающего от

кондиционера воздуха. Затем нажал кнопку программы. Через минуту отдаленно полилась

астральная мелодия. На экране выше фотографии возникло неяркое изображение Будды.

Джеймс сосредоточился на нем, как «О, всегда пребывающем перед ним», и произнес:

– «Мое сознание, являешься ли ты вещью, которая есть, или ты вещь, которой нет, как

составленной из материи? Если ты материальна, то из какой субстанции, какой формы и

цвета ты? Если ты – способность познания, не эфемерна ли ты, подобна мысли?»

Джеймс повторил эту мантру три раза и не увидел свое сознание, как нечто

субстанционное. Значит, с позиции высшего разума, оно нечто, что нельзя назвать ничем,

как не являющейся составной из материи. Он еще раз убедился в этом и теперь с полной

уверенностью может воспользоваться методом Срединного Пути потому, что сознание не

располагается ни в одном из двух крайних положений, предусматривающих крайности –

«это есть» и «это не есть». И поэтому он продолжил: «Благодаря состоянию сознания в

покое, все внешние феномены и собственное сознание ясно осознаются и превращаются в

Единение. Преврати* же, о Покровитель, Три Области* в Сущность Одной Великой

Страсти!»

После этого видение постепенно исчезло и в темноте, в отсвете фиолетово-красного

излучения Джеймс начал пресекание мыслей в самом корне их возникновения. В процессе

углубления медитации он не подпадал под их влияние. Они возникали все реже и, наконец,

совсем исчезли, сознание обрело спокойствие и однонаправленность. Наконец, наступило

Среднее Состояние Покоя и начал выпадать «осадок». В нем он увидел неподвижные

образы, сменяющие друг друга, на мгновение появилось движение отрывочных картин.

Теперь он входил в Тронг-Джуге, следующим Путем Тьмы, в тело сидящего рядом с

Джоном.

Они ехали вдвоем до заброшенного дома, и общались короткими мыслеформами.

Закончив, Джеймс сомкнул ладони и, глядя на осветляющийся образ Будды, повторил

три раза завершающую молитву:

– «Передо мною, и позади меня, и в десяти направлениях, куда бы я ни глядел, я вижу

лишь самость. Сегодня, о Покровитель, иллюзия была развеяна. С этого времени я не буду

спрашивать Тебя ни о чем!»

*

Разбуженный молитвой Тройда, Питер осознал себя. Медитация, в которой он провел

несколько часов с перерывами, произвела свое действие. Ощущение после спокойного сна

благотворно охватило мозг и все тело. Отрезвленным сознанием он прочитал молитву о

сне:

– «Все, что увидел во время сна, не есть чем-то отделенным от сознания – вы есть не

что иное, как содержание сновидений из Сна Помрачающего Неведения, иллюзорное

бытие».

Питер вышел из своего номера и бодрым шагом поднялся на этаж к боссу.

Мона

С утра на столе Билли Гроунда лежал отчет Джона, и он его прочитал уже дважды,

нервно перекатывал не зажженную сигару у себя во рту, обдумывал самый щепетильный

83

вопрос – как теперь поступить с Моной? Видно, он погорячился. Всей своей шкурой он

все больше чувствовал надвигающуюся грозу Справедливого Джона Конрада, своего друга

и незаменимого полицейского. Но какой бы Джон ни был друг, а он, шеф полиции, пока

что отвечает за все дела в округе Дейд и не желает портить себе не только репутацию, но и

как следствие – карьеру. Испортить – это, значит, лишиться жизненных благ до конца

своих дней. В то же время моральный натиск ситуаций требовал (пока еще не поздно и

Разъяренный Джон только на подходе к кабинету) немедленного освобождения Моны.

Но Мона, как он заметил, ничуть не сердилась на него, когда он приходил к ней в

«комнату отдыха», которую отвел под ее арест. Он говорил ей ласковые слова и

полицейские анекдоты, она отвечала «да успокойтесь вы, шеф», и надеялся, что она

действительно не сердится на него, ведь закон требует этих мер, и от этого никуда не

денешься. Выпустить ни с чем он ее не мог. Обычного письменного объяснения или

поручительства было недостаточно, тем более что для подозреваемых в убийстве или в

соучастии нужны безупречные доказательства, опровергающие криминальную связь с

потерпевшим. Но Мона наотрез отвергала свою причастность не только к факту убийства,

но даже и к любовным связям с Клодом. А это уже прямые основания для задержания по

подозрению.

Его мысли были прерваны звуком раскрываемой двери. Без стука к нему в кабинет

входил только один человек. Внутри у Билли чуть-чуть что-то оборвалось. В этот момент

он подумал о том, что это «что-то», наверное, знает свой грех.

Перед ним стоял Джон. Он молчал. На него это было не похоже – молча созерцать

реакцию своего начальника! Потом Джон сел в кресло и полез в карман за сигарой. Билли

поспешно схватил со стола и подсунул ему коробку. Джон взял сигару, кивнул,

сосредоточился на сигарете.

– Я прочитал твой отчет, – первый начал Гроунд, – знаю, что ты скажешь. Но считаю,

это предварительно проделанная работа. И все нормально. Все же отпустить ее, Джон-

дружище, я не могу. Ты войди в мое положение…

– И не нужно, – перебил его Джон.

Билли осекся, недоуменно посмотрел на Джона.

– Что «не нужно»? Отпускать?

– Не нужно. Иначе все оборвется.

– Что оборвется?

– Мы многого не знаем. Нужно потерпеть. Приблизительно через полчаса мои люди

приедут с Джеймсом Норрисом, Вице-президентом Международной Ассоциации

Биоэнергетики сюда для объяснений и дачи показаний, – сказал Джон.

– Ты что, с ума спятил?! Такого человека попусту тревожить!

– Не попусту, – спокойно ответил Джон.

– Тогда объясни.

– Мое объяснение у тебя на столе. Все остальное услышишь на допросе.

– С адвокатом?

– Нет.

– Почему? – в недоумении рассматривал его Билли.

– Он счел это за неуважение к его способностям.

– Прекрати, Джон! Немедленно отмени, – Билли нервно придвинул к Джону

радиотелефон, лежащий на столе.

Джон свирепо встал во весь свой двухметровый рост.

– Ладно, ладно, только ты не нервничай, – примирительно заговорил Билли, – я же хочу

как лучше для нас обоих, Джон!

– А я не нервничаю, – проговорил Джон, закипая. – Но я… я, Билли, если бы не

ситуация, которая помогла, убил бы тебя. Не посмотрел бы, что ты мне друг. Убил бы за

Мону, за эту святую женщину. Свинья ты! – у него на глазах появилась едва заметная

84

влага. – А теперь, как мне смотреть ей в глаза? Как, скажи. Билли?! Сукин ты сын, – он

стал ходить, успокаиваясь, по кабинету.

Билли поднялся, подошел ближе к Джону, чтобы его успокоить, не решаясь дотронуться

до него, искренне признаться в каком идиотском положении он оказался.

Документация в папке оказалась неполной, то есть, если разобраться, ее там просто не

было. Остались титульный лист, аннотация и предисловие автора. Все остальное

отсутствовало или просто было изъято еще до обнаружения папки.

– Джон, я говорил о тебе Моне. Все взял на себя. Она тебя любит и скучает. Ты бы

зашел к ней, дружище. Зайди, она тебя не выгонит. И потом, когда все будет готово, – он

показал на дверь, имея в виду допрос Джеймса Норриса, – позови меня сразу же, чтобы я

ничего не пропустил. Хорошо?

Джон одобрительно кивнул, торопливо вышел. Через минуту он шел по коридору

отдела расследований.

Подойдя к двери, он поздоровался с полицейским, приставленным к «комнате отдыха»,

взялся за ручку, замер на секунду, наконец, распахнул дверь.

Мона смотрела в окно, сжимая в замке пальцы у подбородка. Это многое значило для

Джона – такое ее состояние. Она так всегда сводила руки, когда, едва сдерживаясь, чтобы

не расплакаться, с любовью смотрела на него и слабым неуверенным голосом произносила

слова, постоянно теперь звучащие у него в голове: «Джон, ты меня слышишь? Джон! Я

больше так не могу. Я не могу быть твоей любовницей и не могу покинуть тебя. Что же ты

мне оставляешь, милый? Душевное одиночество или неформальное сожительство? Что из

этих двух положений?» Джон шутил, целовал ее влажное лицо, долго ласкал, отвлекая

Мону на другие темы и, когда это не помогало, принимался убеждать, что со временем она

об этом пожалеет, а он не вынесет, застрелится: ему пятьдесят, ей – двадцать пять. Но она

не хотела слушать никакие его трезвые и логические доводы, ее эти знакомые слова

раздражали, она снова расстраивалась, и тогда Джон вынужден был признать бессилие

своего искусства по ухаживанию за женщинами. В результате Мона жалела его, говорила,

что он не прав, что он любому молодому даст фору на много миль вперед, а заканчивалось

все, как и всегда – ничем.

Джон стоял у открытой двери и смотрел на безумно дорогой силуэт до мелочей. И она

почувствовала его взгляд, и он это понял. Медленно поворачиваясь, Мона уже улыбалась,

на глаза наплывали слезы. Вообще, она такая плаксивая! Когда речь шла о любви… Даже

по телевизору, глядя на что-то сентиментальное, еле сдерживалась. И сейчас Мона не

выдержала, бросилась ему на шею. И он сгреб ее в охапку.

– Я хотела на тебя обидеться, – шептала она ему на ухо она, – но не смогла. Ты

проходимец. Не смогла. Мне казалось, что наше прошлое теперь никогда не вернется,

Джон. Ты представляешь, дорогой, какая я дура! Такое подумать! Правда, я дура?

Джон легонько отстранил ее от себя и сказал с грустью:

– Милая, ты права. Прошлое теперь никогда не вернется.

Мона вдруг опомнилась, отпустила Джона. Помолчав, сказала растерянно:

– Я так и знала, что это произойдет.

– Ну да, это и должно было произойти, Мона. Разве непонятно?

Мона посмотрела в сторону окна пустыми глазами и проговорила отрешенно:

– Но я все равно тебя люблю, Джон. И всегда буду любить…

Джон развел руками и сказал с сожалением:

– В том-то и проблема, что и я тебя люблю. Так что ты уж извини, но придется нам это

узаконить, дорогая.

Мона молча соображала. А Джон сдержанно ухмылялся и ждал. Тогда она сжала свои

маленькие кулачки, подняла их над головой и закричала:

– Джон! Свинья ты такая! Ты опять со своими шуточками!

– Какие могут быть шуточки? Хорошие шуточки! Завтра же завершим это грязное дело.

Завтра же!

85

Мона завизжала, как девочка, и снова повисла у него на шее. Эти его несерьезные игры

в серьезных делах она тайно любила и легко поддавалась им, наивно веря в их реальность.

На этот раз она знала – реальность была настоящей!

На шум к ним спешили по коридору работники отдела. Сообразив, что будет, застигнут

на горячем, Джон освободился от объятий Моны и, показывая на нее прибежавшим

коллегам, с возмущением жаловался:

– Ну, представляете, господа! Не хочет выходить за меня. Какая наглость, господа! Это

за меня, за такого парня!

Иллюзия явления

Когда Джеймс Норрис в сопровождении двух полицейских входил в комнату опроса

полицейского управления, Майкл в редакции дописывал на машинке последние строчки

своего романа «Уникальное убийство». Что-то заставило его обернуться к входной двери,

и он увидел направляющегося к нему высокого худощавого светловолосого мужчину.

Первое, что пришло в голову, это – к нему в гости в редакцию пожаловал сам Джеймс Т.

Норрис – осведомитель, самозванец, убийца.

В это же самое время Джеймсу-Тройду предложили сесть в удобное кресло перед

столом, на котором, кроме напитков, минеральной воды и бокала, лежало несколько

чистых стандартных листков бумаги и ручка. Вошли Джон Конрад и шеф полиции, Билли

Гроунд. Гроунд сел в стороне у двери, Джон – напротив Тройда за стол.

Светловолосый человек подошел к Майклу, вежливо поклонился, сложив ладони,

произнес:

– Мистер Майкл, к вашим услугам тот, кто вам звонил по телефону и обещал с вами

встретиться.

Майкл приподнялся, протянул руку, пожал ее крепкий захват, жестом показал гостю на

стул рядом. Человек сел и положил на стол перед Майклом визитку. На ней крупным

полиграфическим шрифтом значилось: «Джеймс Т. Норрис, Вице-президент

Международной Ассоциации Биоэнергетики». Ниже указан адрес и телефон фирмы.

Майкл оторвал взгляд от визитки и вопросительно посмотрел на пришельца.

– Мы с вами договаривались, мистер Майкл, что вы вовремя обеспечите меня вашим

сюжетом. Иначе я использую свой, не так ли? – сказал гость.

Майкл утвердительно кивнул.

– Тогда, – гость протянул руку с раскрытой ладонью.

Майкл взял со стола лежащую рядом стопку машинописного текста, вынул из машинки

последнюю страницу и отдал светловолосому.

– Пожалуйста. Извините только, что даю второй экземпляр. Первый мне нужен для

верстки.

– Ради бога! Все правильно! – любезно воскликнул пришелец.

– Давайте договоримся, мистер Джеймс, о порядке нашей работы, – предложил Билли

Гроунд. – Сначала мы вам зададим несколько вопросов, а затем вы, если сочтете нужным,

дополните логической связью ваши объяснения.

– Не возражаю, – с охотой ответил Тройд, – пожалуй, это сэкономит нам немного

времени.

– Очень хорошо, – согласился Джон, – начнем с Фан-клуба. О чем вы договорились с

Клодом возле игрового столика, упоминая его способности?

– Я ему предлагал бросить рулетку и полностью отдать себя науке у нас в Ассоциации.

Заняться практикой телекинеза. Обещал ему хороший заработок.

86

– Пожалуйста, – легко ответил Майкл, отдавая рукопись, – но только с условием. Вы

мне в двух словах сейчас сделаете поправку в моем сюжете, иначе это будет

неравноправно по отношению друг к другу.

– Безусловно. Отчасти и для этого я к вам пришел. Начнем с Фан-клуба. Клода я

встретил совершенно случайно. Мне нетрудно было заметить его жульничество и

гениальную способность останавливать диск рулетки в выгодном месте. Я понял, что это у

Клода природный дар и подумал, неплохо бы использовать его в нашей научной работе.

Понятно, что с рулеткой у него получалось спонтанно. Точнее, он не профессионал, а

скорей посредственный невежественный ремесленник, как и все в нашем иллюзорном

мире. Поэтому, испытывая необходимость самым безопасным путем получить инициации

и практическое пособие по развитию у человека сверхспособностей, я решил попробовать

Клода на практике с отбрасыванием дверной цепочки. Это было необходимо, чтобы

создать иллюзию не только самоубийства свидетеля-Клода на почве любовно-сексуальных

отношений с подругой Джона Конрада, но и в случае провала, использовать Мону, как

подозреваемую в убийстве Клода.

– Но вы не знали о существовании любовницы Клода.

– Совершенно верно. И в этом не моя вина. В сюжете ее не было. Был Арчер, точнее, я

сам допустил ошибку, отпустив Клоду свободный выбор женщин, и посоветовал ему

использовать свою соседку Мону. Но он меня не послушал и молча воспользовался

услугами своей любовницы.

– Свидетельница Мона говорила несколько иные вещи по этому поводу, – возразил

Джон.

Тройд развел руками и с усмешкой спокойно заметил:

– Только голос вашего свидетеля в этой комнате что-то плохо слышен. Не так ли,

мистер Конрад?

– Может быть. Тогда какое задание вы дали Клоду с участием Моны? Нам понятно, что

вы хотели избавиться от свидетельницы, – Джон старался, как можно мягче задавать

вопросы, понимая щекотливость положения полиции по отношению к такой личности, как

Вице-президент Международной Ассоциации.

– Мои телохранители в свободное время занимаются своими проблемами.

– Для этого вы, кроме подставной Моны в виде вещественных лжедоказательств

пустили в ход папку, где была документация господина Владимира Назарова? – дополнил

Джон.

– И не только, Майкл. Эти бумаги… Я потом расскажу, зачем они мне. И не только мне,

они нужны вам, Джону, президенту Америки, всему человечеству. Об этом я уже говорил

Джону, когда мы с ним мило посидели в Фан-клубе. Из сейфа хранилища действительно

было похищено только «Практическое пособие». Ведь для ознакомления с теорией учения

Владимир Назаров давал лишь научные выкладки, а «Практическое пособие» держал в

секрете. Теперь я его владелец. Кстати, сегодня он выступит с докладом о своем открытии

у нас на кафедре и по телевидению. И увидите, о пропаже он не скажет ни слова.

– Но почему господин Назаров отказался возбудить дело о хищении?

– Видите ли, мистер Майкл, в том случае, если хищение столь важного документа

получит огласку, его страна ему эту оплошность не простит. Коммунисты, не задумываясь

над ценностью феномена, объявят его сумасшедшим или в лучшем случае запрячут

навечно в тайгу. Правда, есть у них и более дешевые варианты. Словом, уничтожили бы,

как элемент, предавший свою Советскую родину. Такова политика и идеология

коммунистического общества. Кому, как не вам, Майкл, это лучше знать.

– Хорошо, – нетерпеливо прервал Майкл, – что же дальше?

– Вы правы. Я увлекся. Я хотел сказать, что пусть Джон не тешится тем, что в папке не

оказалось самого главного – методики обучения. Это никак не снимает подозрения с его

Моны в убийстве Клода. Просто Мона хитро перепрятала текст. Вот и все. Значит, так и

решим для заинтересованных лиц. Согласен?

87

– Придется, – сдержанно ответил Майкл.

– Тем более что отпечатки пальцев есть на папке. Выход виден только в двух случаях –

либо меня обвинят в убийстве, которого я не совершал, либо…

– А как же ваше заявление по телефону? – перебил его Майкл.

– Это был способ для знакомства с вами. Так вот, либо меня обвинят в убийстве, что

окажется опрометчивым актом законопослушных властей против гуманности. Либо в

жертву счастливого будущего людей Земли нужно принести одну из Мон, чем я сейчас и

занимаюсь. Хотя есть еще один выход. Он в кармане у Джона и на совести у шефа

полиции. Но об этом не сейчас. Чтобы спасти положение, я использовал своих людей и

технику.

– Несколькими часами позже, – допытывался Джон, – в рабочее время, как вы заметили,

ваши люди с помощью радиомикрофона пытались выяснить личность свидетеля.

Подробности мы установили от Арчера.

– Вы хотите сказать, – уточнил Тройд, – что Арчер вам сообщил нечто, проясняющее

мое отношение к свидетельнице?

– Пока нет, но это не представляет сложности, – осторожно отметил Билли Гроунд.

– Он вам не скажет, – заверил Джеймс.

– Почему? – быстро спросил Джон.

– Потому, что не помнит, – лукаво улыбнулся Тройд.

– Ладно, – успокоился Джон, – тогда может вы объясните нам наличие отпечатков

ваших пальцев на предметах в доме Клода? И такие же отпечатки на одной вещице, –

Джон взял со стола листок бумаги и потер его пальцами, – на месте убийства Клода, на

столе рядом с разбитым бокалом, в котором нашли следы цианистого калия?

Тройд нахмурился и грубо ответил:

– Отпечатки Моны? Может быть. А что касается Клода, то он выпил яд сознательно, как

сообщала пресса. И очень просто: первые отпечатки из названных не свидетельствуют о

том, что я убил Клода. А только о том, что я бывал у него дома. И не раз. Вторые – их вам

еще нужно предъявить в доказательство обвинения. Но у вас их пока что нет, не так ли,

мистер Конрад?

Джон промолчал и подумал: «А что, если они там и на самом деле окажутся?»

– А если они там не окажутся, – Тройд словно прочитал мысли Джона, – то у вас будет

прекрасная возможность закрыть это дело во имя человечества и удовлетворить желания

всех сторон, включая и вашу прекрасную даму.

В комнате опроса воцарилось молчание.

Все были заняты своими мыслями.

Майкл тоже думал.

Светловолосый деликатно не торопил с предложением.

– Видите ли, – наконец, начал Майкл, – для моего сюжета совсем не понятна ситуация в

квартире Моны после того, как Клод с помощью телекинеза снял цепочку.

– Это совсем просто. Пожалуйста. Когда человек отмычкой открыл дверь, первое, что

он должен был сделать, это усыпить Мону. Спящего человека погрузить в бессознательное

состояние проще не бывает. Вот так приблизительно я бы строил свой сюжет на вашем

месте.

– Мне хотелось подтверждения своих мыслей, – оправдываясь, заметил Майкл.

Билли Гроунд прервал паузу и нервно спросил:

– Что вы имеете в виду, мистер Джеймс Норрис? – и не без удивления добавил, – какие

отпечатки окажутся и где?

Тройд притворно ухмыльнулся:

– А это вы спросите у Джона Конрада, сэр. Он наверняка что-то имеет в виду.

Джон жестом руки остановил Гроунда и заключил:

88

– Что ж, мистер Джеймс Т. Норрис, пока на некоторые вопросы следствию вы ответили.

С появлением новых мы вам сообщим. Пару минут вам придется подождать, пока

машинистка напечатает ваши показания, и вы их подпишете.

– Джон, – сказал Гроунд,– я требую, чтобы вы сюда немедленно привезли

свидетельницу.

– Есть, шеф, – подчеркнуто ответил Джон, – сейчас привезу.

– Мне кажется, мистеру Конраду не стоит торопиться и зря тратить время, – заметил

Тройд. – Из всего сказанного следует, что полезных объектов для свидетельств остается

только один – одна Мона, а не две.

Джон дернулся, он понял, что Тройд имел в виду. Тяжелой поступью он приблизился к

Тройду. Двое полицейских сделали попытку остановить его, предупреждающе

коснувшись его плеча. Он спокойно отстранил их рукой, наклонился к Тройду и негромко,

словно по секрету, сообщил:

– Я убью любого, не раздумывая, кто дотронется до Моны-Лизы.

– Джон, успокойся, – предупредил Билли, – вези ее сюда, здесь разберемся.

Джон не отреагировал, взял телефон, набрал номер Майкла.

– Майкл? У меня проблемы, Майкл. Мне срочно нужны твои ключи от квартиры, а

лучше ты сам… Что? Какой еще Джеймс Норрис? Ты, наверное, спятил, дружище! Джеймс

Норрис в настоящий момент мирно сидит передо мной за столом. С кем ты его попутал? Я

к тебе еду, жди!

– Я думаю, он не попутал, – с усмешкой заметил Тройд, – я же тебе говорил, Джон, что

у меня два лица, а не одно, как у тебя, – но, изменив интонацию, слабым голосом добавил,

– поспешите, мистер Конрад. Только будьте осторожны, сэр. Не стреляйте в голограмму

своего воображения!

– Не волнуйтесь, Джеймс-Тройд! Имея в виду вас, я этого не стану делать, – на ходу

ответил Джон, выбегая из комнаты.

– Что, какие-нибудь проблемы? – спросил светловолосый.

Майкл в это время внимательно рассматривал пришельца.

– А! Догадываюсь, – вскинул он руку, – вам, наверное, сообщили, Майкл, что я

самозванец. Что ж, – он полез во внутренний карман, на секунду замер, словно сомневался

в своих намерениях, но все же извлек, открыл и поднес к глазам Майкла удостоверение.

На нем все было по форме: цветная фотокарточка, напечатаны имя и должность, адрес и

телефон. Стоял вполне законный номер и весьма авторитетная печать.

Майкл осматривал со всех сторон документ, боясь, что-либо пропустить, и не верил

своим глазам – все было на месте. Светловолосый посоветовал:

– Не торопитесь, Майкл. Хорошенько проверьте, чтобы не было сомнений. Не

стесняйтесь, в этом нет ничего плохого. Но я вам должен сказать, что личность в нашем с

вами деле совершенно не имеет значения, согласитесь. Что она изменит в нашей

безнравственной жизни, эта личность? Если сам о себе не побеспокоишься – ничего.

– Возможно, – бессмысленно проговорил Майкл.

– Ну, что же, мне пора. Благодарю за рукопись. Жаль, что вторую часть нашего

разговора мы не обсудили. Но ничего, я вам позвоню, о`кей?

– Может быть, – ответил Майкл без особого энтузиазма.

Ведьма

Двое некоторое время наблюдали за домом. Потом один из них – тот, что выше ростом,

темнокожий, в шортах и ветровке, с пристегнутым револьвером под полой, поднялся на

второй этаж. Напарник еще некоторое время должен проследить за обстановкой на улице,

потом подняться следом. К этому времени, как было сказано их покровителем, Черным

89

Магом, которого они называли боссом, творящим ужасные картины, наводящие тихое

оцепенение на своих боевиков, из квартиры должны были выйти трое мужчин. И они

действительно вышли. Еще полчаса назад. Теперь тому, что в шортах, было приказано

войти в квартиру, а его напарнику остаться на площадке для охраны. Задача состояла в

том, чтобы женщину из этой маленькой квартиры любым способом вывезти в условленное

место или, в крайнем случае – умертвить. Цена вполне устраивала обоих боевиков, после

чего им было предписано убраться из Miami и больше никогда не попадаться на глаза

боссу, иначе… Ну, они понимали, что значит это «иначе». Короче, им светила участь этой

женщины.

Замок поддался сразу. Ничего сложного. Видно, хозяин ничуть не дорожил своим

барахлом, если, конечно оно у него было. Но, войдя в комнату и втянув аромат жареного,

идущего из кухни, боевик выяснил, что ничего ценного в квартире не было. Вокруг царила

какая-то канцелярская обстановка, везде лежали книги, журналы, кипы бумаг на полках.

Из кухни доносился женский голос, он тонко напевал знакомую мелодию.

Темнокожий, закрыл за собой на внутренний замок входную дверь, подошел к бару,

открыл его. Стояли на полочках две бутылки коньяка и бокалы. Он обернулся, вспомнив,

что с первого взгляда взору запомнился еще один шкаф – стеклянный, тонкий и высокий.

Но в нем была одна экзотика, всякие штучки, финтифлюшки. Он открыл холодильник под

баром, достал нарезанный на блюдце big mac, из бара – бутылку коньяка и бокал. Все это

поставил на стол. Сел, открыл бутылку, налил в бокал и сказал вслух:

– А тебе не повезло, напарничек. Тут у меня все. И женщина и выпивка. И это все для

одного!

Женский голос на кухне притих, и осторожные шаги приблизились к двери в комнату.

На пороге стояла сумасшедше красивая женщина и почти голая! Босс, наверное, заранее