Текст книги "Берег загадок"

Автор книги: Валентин Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Дорогой Клычдурды-ага, я мог бы взять вашего сына к себе в интернат. Он бы жил и учился на полном государственном довольствии.

– Слава аллаху, дорогой гость, мы и сами не бедные,– обиделся бакенщик. – Хлеб, мясо у нас есть.

– Да, конечно... Вероятно, я не так выразился, еще вежливее заговорил Новрузов.– Хлеб и мясо теперь на каждом столе, но не только в еде дело. Есть еще духовная пища.

– Духовной пищи нам тоже хватает, – сказал бакенщик.– Об аллахе я никогда не забываю, и сыну все время твержу: «помни аллаха, повторяй все время «спаси и помилуй», тогда в реке не утонешь, от укуса змеи не умрешь и в пустыне не заблудишься-

– Да, дорогой Клычдурды, очень жаль, что вы не хотите меня понять, – Новрузов с сожалением вздохнул. – Лучшего места для своего сына, чем наш интернат, вы не найдете. Подумайте об этом. А я всегда готов взять его к себе – хоть сейчас.

– Подумаем, на то у нас и голова на плечах, – неохотно согласился бакенщик и замолк.

Довольно долго они сидели молча, пили чай и оба смотрели на Доврана. Наконец, когда Новрузову показалось, что молчание слишком затянулось, он слез с тахты.

– Ну что ж, дорогой Клычдурды-ага, я наверное пойду. Дел у меня в лагере очень много. Сами знаете, дети – они скучать не дают. Спасибо за хороший прием, за угощение... Спасибо.

– Будет время – заходите еще, – отозвался бакенщик и проводил Новрузова со двора.

С минуту он смотрел ему вслед, усмехаясь в бороду, а когда тот скрылся за песчаным косогором, улыбка Клычдурды перешла в язвительный смешок:

– Хай верблюжонок кривоногий. Ему всего-то лет двадцать пять, а берется учить старших – как им жить дальше. Интернат у него. Без его интерната нам не обойтись! Жили до сих пор без интерната – и всю жизнь проживем. Так я говорю, сынок? – Клычдурды положил руку на плечо сына.

– Не так говоришь, – несмело выговорил Довран. – Я хочу к ним.

– Малыш мой, да ты что! Неужели у чужих людей лучше, чем у родного отца?

– Папа, я учиться хочу... Все дети давно учатся, только я не учусь. Отпусти меня к ним. – Довран захныкал и начал утирать кулаком слезы.

– Да... давно я не видел твоих слез, – вздохнул отец. – Но не лучше ли тебе подумать – как я буду жить без тебя – один! – Я же не смогу справиться с рекой. Она меня заставит есть черствый хлеб с мутной водой – сварить обед будет некогда... Не так все просто в жизни, сынок. Не всегда получается то, что нам хочется... Но я подумаю... иди играй…

Довран побежал на бахчу, но не нашел там ни Генку, ни Бяшима. Друзья его долго ждали, но лопнуло у них терпение – отправились в пионерлагерь. Довран решил догнать их. Он пустился к камышам, и не добегая до них, увидел обоих – Генка и Бяшим сидели на барже и рассматривали «падишаха». Увидев своего негра в их руках, Довран закипел от обиды:

– Эй, каковы посмели! Он же «падишах». Нельзя к нему прикасаться!

– Да ладно тебе притворяться, – уныло возразил Генка. – Выдумал себе сказочную жизнь. Эта жизнь только для детей детского сада. Лучше скажи, зачем Меред Аннаевич приходил?

– Он хочет взять меня к себе, в интернат.

– Да? – обрадовался Генка. – Ну а ты как?

– Соглашайся, Довран! – обрадовано воскликнул и Бяшим.

– Да я-то согласен, – печально сказал Довран. – Отец не соглашается, говорит – «подумаю».

– Чего тут раздумывать-то! – вспылил Генка. – Неужели он не понимает что ты неучем можешь остаться?

– Консерватор он у тебя, – чуть тише рассудил Бяшим.

– Не консерватор он! Он бакенщик, – с обидой возразил Довран.

– Консерватор, самый типичный, – подтвердил Генка.

– А вы-то сами кто!– драчливо распалился Довран. – Вы... вы...

Хорошо что он не нашел обидных слов, иначе бы друзья его не на шутку огорчились. А сейчас, видя его растерянного и расстроенного, Генка миролюбиво сказал:

– Ладно, мы пойдем. Держи своего падишаха. Ты умой его и чалму на нем поправь, а то он и не похож на правителя царства.

– Пока, – сказал Бяшим.

– Приходи, если скучно одному будет, – напомнил Генка. И ребята скрылись в камышах...

На другой день, с утра Довран вновь месил в яме глину, поскольку вчерашний приход Новрузова и ребят помешали работе. В полдень проснулся после вахты отец и принялся помогать сыну. Он сам залез на крышу и принимал от Доврана ведро за ведром, наполненные глиной. Довран накладывал в ведро глину, а Клычдурды-ага поднимал наполненное ведро, на веревке, на крышу. Там он освобождал ведро и разравнивал глину тонким слоем по крыше. Делая дело, Клычдурды-ага беззлобно ворчал:

– Вот люди! Никак не живется им спокойно. Пришли вчера, оторвали нас от работы, теперь из-за них нам приходится еще один день тратить. Не обидно было бы, если б сами занимались полезными делами, а то посмотри вон. – Бакенщик запрокинул голову, посмотрел в небо и показал пальцем на парящего под облаками коробчатого змея,

Довран тоже задрал голову и чувство восторга переполнило его всего.

– Вот это да! – сказал он с нескрываемой завистью и опустил ведро в яму. Так и стоял он, заслоняясь рукой от солнца, смотрел на парящего змея, пока отец не окликнул его:

– Эй, малыш, ты что – уснул там! Давай подавай! Если свяжешься с этими бездельниками, то и сам превратишься в бездельника. У них вся и забота – запускать воздушных змей, да песни петь. А. мы – люди занятые: нам бездельничать некогда.

Довран с явной уже неохотой вновь взялся за ведро и лопату. Накладывал глину, а сам все время вскидывал подбородок и искал глазами воздушного змея.

– Поживей, поживей, сынок! – поторопил его отец. – Брось глазеть на всякую ерунду. Сегодня нам надо будет позаботиться о пополнении еды – вчера последнюю сомятину съели.

– Ладно, позаботимся, – отозвался Довран. – Я уже навязал крючки на веревку и мясо на солнце положил. Уже наверное воняет. – И тотчас Довран, снова уставившись в небо, спросил:– Пап, а как он держится в воздухе? Он разве живой? Да и крыльев у него нет.

– Ай, эти бездельники кого хочешь в небо поднимут, – отмахнулся бакенщик. – Хоть слона, хоть обезьяну, не говоря уже о бумажном змее. Они все знают – ученые.

– Я тоже хочу быть ученым!

– Все хотят быть учеными, никто не хочет руками работать, – проворчал Клычдурды-ага. – Скоро некому будет хлеб сеять, хлопчатник выхаживать, рыбу в море ловить...

Бакенщик не договорил – со стороны камышей донеслись звуки пионерского горна и барабанная дробь. Довран с проворством кошки тотчас взобрался на дувал и увидел идущих ко двору своих новых друзей. Впереди шагал, вскинув над головой горн, Генка, рядом с ним шла ударяя в барабан палочками Аннагозель, и сбоку от нее Бяшим.

– Ур-ра! – закричал обрадовано Довран.

После вчерашнего, когда они выволокли из «волшебного царства» негра-падишаха, а Довран напустился на них, Доврану показалось, что дружба его с пионерами кончилась. Довран долю вчера не мог уснуть – переживал за свою опрометчивость. Думал беспрестанно: «Пусть бы хоть растерзали «падишаха» – шайтан с ним, не надо было кричать на ребят!» Он проснулся с полной уверенностью, что ни Генка, ни Бяшим ни за что не придут к нему, но вот – не только мальчишки, но и Аннагозель с ними, да еще с барабаном.

– У-ра-ра! Да здравствует Первое мая! – еще раз прокричал Довран и замахал руками.

– Эй, ягненок, какое тебе Первое мая! – одернул его отец. – Праздник давно прошел.

– И ничего не прошел! – горячо возразил Довран. – На барабанах играют Первого мая.

– Ладно, слезай с дувала, да подавай глину, а то нашему празднованию конца не будет, Я же говорил тебе, эти интернатцы только и бездельничают. Посмотрел бы я, как они умеют смазывать крыши саманом»

Ребята между тем, играя на горне и барабане, подошли ко двору и остановились. Музыка и барабанная дробь прекратились. Генка вдруг закричал:

– Войско, смир-рно! – И подойдя четким шагом к стоявшему на дувале Доврану, доложил: – О великий падишах, в твоем волшебном царстве все тихо и мирно! Воины проклятого аждарха никогда не посмеют напасть на твое царство, пока защищают его три богатыря-пальвана – я, Бяшим и Аннагозелька! Просим тебя, великий и несравненный, следовать к своему дворцу и сесть на трон!

Довран сначала недоуменно посмотрел на Генку, а потом понял, что начинается новая игра «в падишаха» и радостно засмеялся.

– Ген, а как он держится в небе? – спросил Довран.

– Кто?– не понял Генка.

– Ну, вон тот змей..

– А... Да это проще простого. Придешь в лагерь – мы тебе покажем, как делать змеев.

Бакенщик словно ждал этих слов от рыжеволосого пионера.

– Мальчик, – сказал он нахмурясь, – а ты не мог бы показать нам, как поскорее смазать крышу?

– Какую крышу? – удивился Генка. И удивился скорее не вопросу, а тому, что увидел бакенщика. До этого он видел только Доврана, стоявшего на дувале, и не обращал внимания, кто там – на крыше.

– Вот эту крышу, – уточнил Клычдурды-ага. – Если вы мастера на все руки – змей разных умеете запускать, то наверное, знаете и то, как поскорее крышу обмазать.

Генка, почувствовав насмешку старика-бакенщика, не обиделся и не растерялся. Находчивости рыжего горниста мог бы позавидывать в пионерлагере каждый.

– О великий падишах! – Генка дурашливо упал на колени перед Довраном и вскинул руки над головой. – Этот человек, вероятно, главный визирь твоего волшебного царства, просит твоих батыров заняться черным мирским делом. Не осквернит ли эта работа наших рук и твоего царственного взора?!

Довран еще больше возликовал, видя, что начинается новая очень интересная игра «в падишаха». Встав в позу повелителя, он благосклонно вытянул правую руку, левой подбоченился и произнес:

– Мои великие батыры, разве вы не видите, что сам падишах занят этой черной работой. А если смазывает крышу сам падишах то, разве могут стоять и ничего не делать его подчиненные? Приказываю вам – пусть Бяшим-батыр лезет на крышу, а Генка-батыр в яму. Аннагозель, царица моя, ты сядь на трон, и играй в барабан, чтобы не скучно было батырам.

Ребята дружно засмеялись от столь занимательной выдумки Доврана. Все было сделано так, как повелел «падишах»: Бяшим вскарабкался на крышу, Генка залез в яму и взял лопату, чтобы накладывать глину, а Аннагозель села на толстую корягу саксаула и ударила палочками по барабану.

– Вах-хов! – удивился Клычдурды-ага. – Вот вы, оказывается, какие! Вы действительно, оказывается, настоящие батыры!

– Довран, лезь тоже на крышу, вместе будем поднимать ведро с глиной! – пропищал Бяшим. – Пусть твой визирь-отец занимается своими делами.

Довран прошел по дувалу к крыше сарая, залез на нее, а Клычдурды, радостно смеясь и приговаривая, на что только не способен, детский ум, спустился во двор. Оттуда крикнул:

– Мажьте поскорее, да поедем ловить сома!

– Какого сома? – спросил Бяшим.

– Это такой большой водяной аждарха, – пояснил Довран. – Если попадешься ему в пасть, то пропал.

– Чудо-юдо рыба-кит, что-ли?!– спросил снизу, со двора, Генка.

– Какой кит! – возразил Клычдурды-ага. – Наши аму-дарьинские сомы больше всяких китов – сами увидите.

– Ого! – восхитился Генка и прокричал: – О великий падишах, тяни ведро – надо поскорее кончать с крышей, да двигаться в поход на водяного аждарху...

Работа закипела. Не прошло и двух часов, как крыша сарая была смазана. Ребята побежали к реке, искупались, выжали трусы и снова вернулись во двор. Клычдурды-ага спросил:

– Ну, что, сначала попьете чай или сразу пойдем за сомом?

– Сразу! – крикнул Генка.

Бяшим и Аннагозелька тоже поддержали своего друга и заспешили со двора.

Ватага во главе е Клычдурды-агой спустилась по крутой тропинке к берегу. Тут, в маленькой лагунке покачивался на волнах темно-зеленый металлический катер БМК. Клычдурды-ага бросил в катер сумку со снастью, подтянул борт катера к берегу и скомандовал:

– Садитесь, ребята!

Тотчас все заняли места на отполированной скамейке: Генка и Бяшим по бокам, Аннагозелька в середине, а Довран сел рядом с отцом. Еще мгновенье, бакенщик включил зажигание, и катер, пофыркав, словно застоявшаяся лошадь, мерно рокоча, поплыл из лагуны к середине реки.

Волны на быстрине были крутые и пенистые. Они то горбились, вздымая переднюю часть катера, то проседали, образуя водовороты, в которых бурлила мутная коричневая вода, словно кофе в огромной чашке. Прямо-таки не вода, а растворенный ил, смешанный с щепьем, листьями, корягами, дохлыми насекомыми. Генка свесил руку за борт и вместе с водой зацепил в ладошку зеленого жука.

– Долетался,– изрек с сожалением Генка. – По-моему, это майский жук. – И сунул жука за шиворот Аннагозели.

Девочка взвизгнула, обозвала Генку ненормальным и выбросила жука за борт. Довран со знанием дела сказал:

– Этих жуков сомы глотают, вот они и падают в реку.

Ребята озорно засмеялись. Бяшим сказал:

– Вах, можно подумать, жуки считают за счастье упасть в реку и попасть рыбе в рот.

Клычдурды-ага, занятый управлением катера, не обращал внимания на детей. Вот он повернул руль, и БМК, раскачиваясь, вошёл в небольшую лагуну. Как только катер ткнулся носом в песчаный берег, Довран первым выпрыгнул на сушу, схватил чалку и привязал ее к саксаулу, под которым валялась консервная банка с засохшей глиной и обрывки газет.

– Э, да здесь уже кто-то побывал! – воскликнул Генка радостно, словно открыл Америку.

– Здесь неделю назад был я сам,– пояснил Клычдурды-ага, вылезая из катера с брезентовой сумкой. – Это мое любимое место. Здесь хорошо ловятся сомы. Сейчас мы поставим приманку, а завтра снова приедем сюда за сомом. Давай, сынок, бери наживку, – велел он Доврану.

Довран тотчас извлек из сумки бичеву толщиной в палец, на конце которой сидел огромный стальной крючок и насадил на него кусок мяса. Клычдурды-ага тем временем привязал другой конец бичевы к саксаулу, затем бросил крючок с наживой в омут, в котором большими кругами ходила вода.

– Вот так, – сказал удовлетворенно бакенщик. – Завтра, если будет аллаху угодно, мы отведаем с вами свежей сомятины. А сейчас давайте отправимся в обратный путь, чтобы не вспугнуть сема. Он, старый шайтан, пока мы тут возимся, под корягой лежит...

– Ой, посмотрите, опять сорока! – вскрикнул удивленно Бяшим. – Откуда она взялась? Она так и летает за нами. Куда мы – туда и она!

Все оглянулись и увидели на соседнем саксауле белобокую птицу. Вещунья, словно ей смазали гузку горчицей, прыгала с ветки на ветку и стрекотала истошным голосом.

– Наверное, опять аждарха на твоего падишаха напал, – предположила Аннагозелы

– А падишах послал к тебе за помощью эту лазутчицу,– добавил Генка.

Дорван насторожился, соображая – что делать: бежать к барже или не надо, и в это время донесся собачий лай. Еще мгновение, и к берегу реки выбежал пес-спаниель.

– Ба, да это же Глупыш! – вскрикнул Генка. – Это пес нашего завхоза Абдуллы. Иди ко мне, Глупыш. Иди, иди...

Вислоухий спаниель, вильнул обрубком хвоста и подбежал к ребятам. Он поскулил, обнюхивая каждого, в том числе и Клычдурды-агу, и повернул морду в ту сторону, откуда должен был появиться его хозяин. Вскоре к берегу вышел Абдулла. Он был, как всегда, в тельпеке и старом, видавшим виды халате, а на ногах резиновые сапоги. Увидев свою собаку около людей, Абдулла скривил рот и смачно выругался:

– Проклятый дармоед, а ну иди сюда! Так и всадил бы в тебя заряд, – Абдулла снял с плеча двухстволку. – Надо уток из воды таскать, а он за детьми бегает. Как увидит пионеров – так сразу к ним.

– Не ругайте его, – сказал Клычдурды-ага. – Это добрый пес, сразу видно. Да и зачем вам утки? Здесь у нас места заповедные – стрелять в дичь нельзя. Законом запрещено.

– Хай, уважаемый, – тоскливо улыбнулся Абдулла. – Да я разве стреляю. Просто балуюсь от скуки. Так, выйдешь от скуки на часок-другой – прихлопнешь пару уток. Но опять же – для кого? Сам я, можно сказать, не ем утиного мяса. Поварам на кухню отдаю, а они детям утиный гуляш приготовляют. Иное дело – фазан. Этого я сам на вертеле поджариваю. Но фазаны совсем не встречаются, все перевелись.

– Постреляли всех, – угрюмо отозвался Клычдурды-ага, оглядывая Абдуллу. – Вот такие, как вы... Приезжают сюда, то же от скуки, набивают мешки дичью. Закона для них не существует.

– Дорогой товарищ, да я же говорю, что не ради себя стараюсь! – внушительно заговорил Абдулла. – О детях я забочусь. Мы с вами, дорогой товарищ, еще можем обойтись без курятины или утятины, а эти мопсики не обойдутся. – Абдулла повел подбородком в сторону стоявших рядом ребятишек.

Генка недовольно хмыкнул:

– Во-первых, мы не мопсики. А во-вторых, это бакенщик Клычдурды-ага, а не «дорогой товарищ». Привыкли всех обзывать!

– Рыженький, да ты что! – Абдулла раскатисто рассмеялся. – Разве за это обижаются! Когда ты мою собаку назвал Глупышем – я совсем даже не обиделся. Я ее сначала называл Карагез, а потом смотрю, все дети называют ее Глупышем, и тоже так стал звать.

– Да она же и в самом деле глупая! – возразила Аннагозель. – Когда ее зовут, то бежит в противоположную сторону. Сначала крутится на одном месте, а потом как припустит куда попало.

– Девочка, ты не оскорбляй моего пса, – попросил Абдулла. – Ты сегодня ела куриные котлеты? Ела... А из какой курицы они? Не знаешь! А они из курицы... вернее из утки, которую вытащил из дженгелей мой Глупыш. Я бы на твоем месте поблагодарил Глупыша.

– Уважаемый Абдулла, – сказал Клычдурды-ага. – Это все же не тот разговор, который нам надо вести. Вот послушайте, что я вам скажу.

– Буду рад услышать слова умного человека. – Абдулла тонко улыбнулся.

Бакенщик тоже улыбнулся, но хмуро, притом покашливая:

– Уважаемый Абдулла. Вот, видите, стоит моторка? Я могу сесть в нее и отправиться в охотсоюз к егерю Гельдыоразу, если вы не перестанете стрелять из ружья.

– Хорошо, я учту ваше замечание, – с достоинством произнес завхоз и бросил за спину ружье. – Пойдем, Глупыш...

Он направился вдоль берега к камышовой чащобе. Ясно, было, что Абдулла и не собирается прекращать охоту. А вот и выстрел грянул, словно назло бакенщику. Клычдурды покачал головой и сплюнул:

– Плохой человек... Глупый человек. Еще неизвестно, кто из них Глупыш. Ладно, друзья, давайте отправимся домой.

– Мы еще поиграем, можно? – попросил Довран. – Мы же недалеко от дома. Ты поезжай один, а мы придем попозже.

– Ладно, оставайтесь, – согласился Клычдурды-ага. – Только будьте осторожны, не налетите на выстрел этого охотника.

Тотчас бакенщик сел в катер и повел его из лагуна на быстрину. Затем суденышко скрылось за излукой реки.

– Давайте пойдем к «падишаху», – сказал Довран. – Он там совсем один, там его никто не охраняет. Если узнает о нем Абдулла – плохо будет дело.

– Твоему «повелителю-падишаху» нужна постоянная охрана, – раздумчиво сказал Генка и лицо его осветилось довольной улыбкой, словно придумал он что-то чересчур особенное.

– Конечно, надо, – согласилась Аннагозель. – Может быть, дежурство установим?

– Нет, дежурство тут ни к чему. Да и какое может быть дежурство в волшебном дворце. Это же не пионерский лагерь! Уж если играть в «падишаха», то давайте играть по-настоящему. Для охраны волшебного царства нужен Цербер – мифический пес.

Бяшим и Аннагозель довольно засмеялись, потому что, они сразу вспомнили о древнегреческом мифе, который недавно читала вслух пионервожатая. В мифе был трехглавый пес Цербер, который сторожил вход в ад. Генка, видя, что придумка его понравилась друзьям, заявил с тем же озорством:

– Не думайте, что Цербером будет кто-то из нас. Мы, как, были батырами, так и останемся. Цербером мы сделаем завхозовского Глупыша!

– Глупыша?! – удивились и переглянулись Бяшим и Аннагозель. А Довран от удивления разинул рот.

– Этот проклятый Глупыш, – торжественно громко продолжал Генка, – достоин того, чтобы посадить его на цепь. Сколько он уток перетаскал для своего хозяина! Абдулла стреляет, а этот преданный слуга бросается за добычей в камыши и в воду. Глупыш достоин за свои злодеяния посидеть на цепи у входа в волшебное царство. Голосую, кто «за»?

Бяшим и Аннагозель подняли руки. Довран не понял, зачем они это сделали. Генка спросил:

– А ты, Довранчик, воздержался или против? Ты хочешь; чтобы Глупыш был Цербером и сидел возле баржи на цепи?

– Конечно хочу, – согласился Довран. – Но лучше всего, если его посадить на цепь прямо в самой барже, возле ног «падишаха». Если мы посадим его у входа, то он залает, и Абдулла придет к нему на помощь.

– Не называй этого убийцу птиц и животных Абдуллой,– строго предупредил Генка. – Он не Абдулла, он – аждарха. Если уж играть «в падишаха», то надо так, чтобы было совсем интересно.

– А как мы поймаем Глупыша, чтобы сделать его Цербером? – спросила Аннагозель.

– Ай, это очень просто. Позовем – подойдет. А когда подойдет – привяжем к ошейнику веревку, – пояснил Генка.

– А где возьмем веревку? – сказал Бяшим.

– Зачем веревка? – не понял Довран. – У нас дома цепь есть. У нас же свой пес когда-то был, его браконьеры отравили – подох. Теперь отец ищет другого. Говорит, поеду в аул– привезу одного безухого кутенка.

– Тогда надо действовать! – скомандовал Генка. – Пошли за цепью...

Ребята двинулись вдоль берега между кустами саксаула и розового, цветущего тамариска. Шли они довольно долго. А когда сюда ехали на катере, то им показалось, что отъехали совсем недалеко. Но вот, наконец-то, камыши. От них две тропы– одна к пионерскому лагерю, другая к хижине бакенщика. Миновав чащобу камышей, дети вышли на взгорок и скоро были возле двора Доврана. Отец его давно уже был дома. Встретив ребят, Клычдурды-ага радостно объявил:

– Ну вот и хорошо, что вовремя пришли. Сейчас будем обедать. У нас сегодня свежая шурпа...

Довран и его друзья попытались отказаться от обеда– не до шурпы им было. Хотелось поскорее взять цепь, поймать Глупыша и посадить его в баржу. Но Клычдурды-ага был неумолим. Мягко, но настойчиво, он усадил друзей сына на тахту, сел сам, налил половником в тарелки шурпы с большими кусками мяса, и подмигнул с улыбкой:

– Давайте, начнем, да зарядимся бараниной. А завтра, если будет угодно аллаху, сомятины нажарим.

– Клычдурды-ага, а это дикий был баран, которого мы едим? – спросил Генка.

– Ну, что ты, товарищ пионер, – покровительственно отозвался бакенщик. – Зачем нам дикие? У нас своих, домашних, хватает. Вон их сколько в загоне. Я, если хотите знать, уже больше года не стрелял из своего ружья. Как сделали заповедными наши места, так и забыл оружье.

– Клычдурды-ага, а зачем же вы позволяете убивать птиц нашему завхозу? – обиженно спросила Аннагозель.

Бакенщик посмотрел на девочку внимательно, перевел взгляд с ее милого удивленного личика на худенькие плечи.

– Дочка, может быть и прав ваш завхоз, что подкармливает детей добытой дичью. Вполне возможно, что мяса у вас не хватает. Да и ездить за мясом в город – далековато.

– Не в этом дело, – возразил Бяшим, обжигаясь куском баранины, перекидывая его из руки в руку.– Дядя Абдулла нарочно в город не ездит. То у него машина сломалась, то бензина нет, то, говорит, заболел. А сам по Амударье шляется с ружьем.

– Но он же – ради вас охотится! – вновь попытался защитить завхоза Клычдурды-ага.

– Может быть, – морщась и утирая со лба пот, отозвался Генка. – Да только не бесплатно он это делает.

– Почему так думаешь? – насторожился Клычдурды-ага.

– А потому что все время акты составляет. Как принесет уток, сразу же зовет пионервожатых и самого товарища Новрузова. Говорит им: товарищи, надо составить акт. Я, говорит, целыми днями брожу по дженгелям ради детей. Поэтому, говорит, вы должны мне платить за мою заботу о детях. Я отдаю убитых уток на кухню поварам, а вы, говорит, товарищ Новрузов. подпишите акт и пусть мне выплатят за уток деньги.

– Хай, хитрец какой! – удивился Клычдурды-ага. – Выходит, те самые деньги, которые надо платить за мясо кооперативу, он берет себе, за своих подстрелянных уток? Вот ведь до чего додумался... Придется мне отобрать у него ружье.

– Не отдаст он, – испуганно возразила Аннагозель.– Он знаете какой. У него брат в милиции работает.

– Ничего, отдаст как миленький. Это я ради вас пожалел его. А раз он продает уток пионерам, то тут другое дело.

Бяшим, наконец-то справившись с куском баранины, утер рукой жирные губы и довольно сказал:

– Клычдурды-ага, вы не беспокойтесь за нас. Мы как-нибудь сами справимся с этим аждарха.

– Бяшим, не болтай лишнего, – предупредил Генка. – Игра же...

– Ешьте, ешьте, – приветливо заговорил Клычдурды-ага.– На сытый желудок и поиграть можно.

После обеда ребята слезли с тахты, и Довран достал из-под деревянного настила довольно длинную заржавевшую цепь. Дети дружно решили – это то, что надо: цепь хоть и не очень внушительна, но Глупышу ни за что не сорваться с нее. Вот только, после обеда играть что-то не хочется, да и время дневного отдыха. Вожатая, наверное, уже забеспокоилась, почему так долго нет ушедших на реку пионеров.

– Знаешь что, Довран, – мудро рассудил. Генка. – Мы пойдем поспим. За одно и цепочку с собой возьмем. Ты тоже сегодня отдыхай. А завтра утром встретимся возле волшебного царства.

Довран неохотно согласился – не хотелось ему расставаться со своими друзьями ни на час, ни на миг. Ребята поблагодарили Клычдурды-агу за угощение, вышли со двора, и Аннагозель шаловливо ударила палочками в барабан. Бакенщик и его сын смотрели им вслед, пока они не скрылись из виду.

– Сынок, а зачем им понадобилась наша цепь? – спросил Клычдурды-ага, входя во двор.

– Они... они – смешался Довран, не зная – что ответить, и невинным голосом сообщил: – У них же там есть одна злая собака. Она на всех детей бросается. Они ее посадят на цепь. ..