Текст книги "Танкист (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Затем последовало совсем непонятное для часовых действие!

Никто из энкеведешного конвоя не вылез из бронетранспортеров, а лейтенант не покинул "Виллис", чтобы штаб батальона предупредить о своем прибытии. Как только полуторка остановилась, ее шофер перебежал в один из бронетранспортеров. "Виллис" с лейтенантом ловко развернулся на месте и покинул площадь. Вслед за ним задним ходом площадь покинули и бронетранспортеры. А бесхозная полуторка так и осталась стоять в полном одиночестве в центре площади. Штабные часовые тут же перезвонили своему начальнику, чтобы ему доложить о том, что только что произошло на их глазах. Армия, даже советская или Красная армия, никогда не любила и не принимала за своих командиров правоохранительных органов.

Поэтому старшина, командир комендантского взвода самолично явился на площадь, чтобы разобраться с происходящим инцидентом. Он был крайне удивлен, когда в кузове полуторки обнаружил трех бесхозных красноармейцев, один из которых, нарушая все уставные отношения, вдруг заявил:

– Дай закурить, старшой?! Век не курил!

Сначала старшина захлопал бесцветными глазами, он не знал, как себя вести с этими доходягами в красноармейской форме. Затем его лицо начало наливаться краской, чтобы послать, куда подальше, этого нахала красноармейца. А потом старшина, действуя вопреки своей воли, достал из кармана красноармейских портов кисет с табаком горлодером, бумагу на самокрутку и трофейную немецкую зажигалку. Но доходяга так и не успел сварганить самокрутку, как дверь здания штаба снова открылась, на ее пороге появился начальник Особого отдела 27-й гвардейской танковой бригады, Виктор Сергеевич Мельников, который сегодня был одет в форму армейского капитана.

Не обращая ни малейшего внимания на старшину, капитан Мельников подошел к полуторке и долго рассматривал красноармейцев, живописно раскинувшихся на сене, которым чуть ли не доверху был набит кузов этого небольшого грузовичка. Затем капитан Мельников повернулся к старшине и утвердительно кивнул головой. Тот козырнул в ответ и моментально исчез из поля зрения начальника Особого отдела бригады, а часовые, взяв наперевес свои ППШ, принялись обходить кругами здание штаба батальона, делая вид, что ничего не случилось.

– Ну, что товарищи бойцы, красноармейцы?! – капитан Мельников обратился к тройке красноармейцев, которые пока еще не покинули кузов полуторки. – Вот вы и прибыли на конечную для себя станцию, дальше пути для вас не будет. Если будете хорошо воевать и бить немцев в хвост и гриву, то, может быть, и завоюете себе светлое будущее. Товарищ генеральный комиссар государственной безопасности СССР Лаврентий Павлович Берия разговаривал со мной по вашему вопросу два дня назад. Он приказал мне передать вам его следующие слова: "Беспощадно бейте немцев, делайте все возможное, чтобы не позволить им прорвать нашу линию фронта и в этом году. Если выполните боевую задачу, тогда мы снова пересмотрим ваш вопрос об измене родины!" Он лично изучил и рассмотрел вашу просьбу о возвращении танка КВ в ваше распоряжение. Его ответ следующий, танк будет вам возвращен, но по завершению боев на Курской дуге его снова отберут и передадут в военную лабораторию для дальнейшего изучения. Итак, товарищи красноармейцы, я выполнил поручение своего руководства и больше с вами встречаться не намерен, не собираюсь. Теперь вы поступаете в личное распоряжение капитана Авраменко, командира 1-го батальона 27-й гвардейской танковой бригады. Но все это формально, на деле – вы свободные охотники. Можете делать все, что хотите, но... в рамках наших договоренностей!

**************************************

После двух лет пребывания во внутренней тюрьме НКВД на Лубянке Прохор Ломакин мало чем изменился своим характером, как был, так и остался молчуном. Не изменилась и манера его поведения, казалось бы, он был задумчивым и медлительным человеком. Но это было не так, парень мог мгновенно принять решение и тут же его исполнить. Прохор за время тюремного заключения так и не превратился в тюремного доходягу, сломленного тюрьмой и трудной в ней жизнью. Парень слегка похудел, вытянулся, он уже более не походил на какого-то там деревенского пацана, а выглядел уже вполне состоявшимся юношей лет восемнадцати.

Сейчас вместе со своими друзьями товарищами, Сергеем Мышенковым и Михаилом Кувалдиным, он лежал на куче свежего сена, которым чуть ли не до краев был завален кузов полуторки. Весь путь до места назначения и новой службы он так и пролежал на этом сене, вспоминая о недавнем прошлом.

Они на своем КВ все-таки прорвались до Смоленска и успешно форсировали Днепр. Как и советовала Катерина, они тщательно засмолили корпус танка и вошли в воды реки. Но, как только их танк пересек русло реки и появился на советском берегу Днепра, то он был окружен, по крайней мере, ротой красноармейцев с мрачными и злыми лицами. Наставив на танк свои новенькие автоматы ППД, эти красноармейцы потребовали, чтобы экипаж срочно покинул внутренние отсеки танка и появился бы перед ними с поднятыми вверх руками. Они хладнокровно расстреляли из автоматов Николая Булыгина, который радостно бросился к ним целоваться и обниматься. Прохор Ломакин, Сергей Мышенков и Михаил Кувалдин застыли от ужаса, наблюдая за тем, как бьется в агонии их друг и товарищ. Затем эти мордовороты в красноармейской форме крепко-накрепко по рукам и ногам повязали троих танкистов, накинули им на голову черные мешки, забили рты крепкими кляпами.

В тот момент Прохор совсем уже собрался силой воли вмешаться в действия этих негостеприимных красноармейцев, так как его, командира экипажа этого замечательного танка КВ, сильно беспокоила дальнейшая судьба их танка. Рядовой Ломакин хорошо знал о том, какую роль КВ должен сыграть через два годы войны, в одном из решающих танковых сражениях. Ему совершенно не хотелось, чтобы их боевая машина осталась бы ржаветь на берегу Днепра. Ведь, он столько своих сил, знаний и умения вложил в ее модернизацию. Поэтому в душе парень решил, если танк останется на днепровском берегу, то при первой же возможности он сбежит от этих красноармейцев, чтобы снова вернуться на это же место на берегу Днепра за своим танком. Прохор перешел на внутреннее зрение и стал внимательно наблюдать за тем, что захватившие их красноармейцы будут делать с их КВ.

События же на берегу Днепра развивались стремительно.

Вскоре к их группе подъехал небольшой грузовик Зис-5^{11} с железной коробкой вместо кузова. Танкистов с мешками на головах подвели к машине и через боковую дверь в кузове развели по отдельным ячейкам, где их заперли за решетками на ключ. Но это не помешало Прохору видеть то, что происходило за металлическими стенами грузовика. Еще в тот момент, когда их втроем еще только подводили к этому странному грузовику, то на проселочной дороге показался трофейный итальянский тягач с транспортно-грузовой платформой. В КВ на место механика-водителя вместо Сереги Мышенкова поднялся другой механик-водитель, который с большим трудом, но все же запустил танковый двигатель, после чего загнал КВ на транспортную платформу. Тогда мысленно, Прохор обратился к ИскИну танка и ему приказал, сделать так, чтобы двигатель танка уже больше не заводился без непосредственного участия их танкового экипажа.

Затем тюремный воронок и итальянский тягач с транспортной платформой, на которой стоял их КВ, тронулись в дальний путь на Москву. Тюремные ячейки в грузовике оказались настолько малы, что в них было трудно повернуться одному человеку. Внутрь воронка не проникал ни дневной свет, ни дорожные звуки и ни свежий воздух снаружи. Тюремный воронок двигался по каким-то мощеным и не мощеным дорогам, рессоры грузовика плохо справлялись с дорожными ухабами и выбоинами, поэтому парней без конца и края било об решетку и железные стены тюремной камеры на колесах.

Поэтому парни, несмотря на свою молодость и силу, находились в полуобморочном состоянии без поступления свежего воздуха извне. Их везли по фронтовым дорогам под конвоем целой роты внутренних войск НКВД, впереди и сзади воронка и тягача транспортера следовали бронетранспортеры, десантные отсеки которых были до упора забиты красноармейцами мордоворотами. Кормление заключенных производилось по ходу движения колонны, открывалась боковая дверь автомобиля, конвоир воронка рассовывал по клеткам буханки хлеба с колбасой или украинским салом.

Еще в самом начале дороги в голове командира конвоя, лейтенанта государственной безопасности Васильчикова, Прохору удалось найти ответы на все интересующие его вопросы. Оказывается, о существовании их удивительного и спаянного экипажа и танка КВ с непробиваемой немецкими снарядами броней, хорошо знали в Москве. Их появления на днепровском берегу ожидали с большим нетерпением. Для задержания экипажа и для доставки его в Москву была выделена специальная рота внутренних войск НКВД с бронетранспортерами для усиления. Черным воронком для арестованных, тягачом и транспортно-грузовой платформой для транспортировки КВ.

Вольф Мессинг^{12}, этот всемирно известный ясновидец, в одном из приватных разговоров с Лаврентием Берия однажды упомянул об их существовании, об их возможно скором появлении на правом берегу Днепра. С тех пор всесильный руководитель Наркомата внутренних дел СССР внимательно по агентурным донесениям следил за перемещением этого уникального тяжелого танка КВ с экипажем по немецким тылам.

Дорога на Москву оказалось такой тяжелой, что молодые танкисты, измочаленные донельзя путешествием, не очень-то хорошо помнили свое прибытие и первые дни пребывания в Москве. Да и их допросы в тюрьме следователями НКВД начались не сразу, а несколькими днями позже.

После этого Прохора и его товарищей, Сергея Мышенкова и Михаила Кувалдина, стали, чуть ли не каждый день вызывать на допросы. Тем не менее, положение друзей-танкистов во внутренней тюрьме на Лубянке осталось вполне сносным, их особо не били, вовремя кормили и выводили на прогулки. Следователи НКВД пытались выяснить, кто и каким образом произвел такие интересные изменения в конструкцию тяжелого танка КВ, в результате которых он стал неуязвимым для немецких снарядов. Эти же следователи также интересовались тем, кто разрабатывал внутреннюю компоновку орудийной башни КВ, в результате чего экипаж танка свободно ориентировался на поле боя. Когда Прохор, отвечая на этот вопрос, задумчиво сказал, что для решения этих вопросов ему пришлось изучить все удачные и неудачные конструкции орудийных башен танков двадцать первого и двадцать второго столетий, то следователь, ведший его допрос, почему-то засуетился, тут же его прекратил. Приказал конвойному забрать арестанта в камеру, а сам помчался по начальству. Видимо, он получил-таки ответ на очень важный вопрос, а сейчас спешил к начальству доложить о полученном результате.

К слову сказать, следователи НКВД с этой тройкой молодых танкистов вели себя вежливо, даже в чем-то корректно.К насилию над личностями не прибегали, расстрелами не угрожали. Лаврентий Берия, видимо, своим энкеведешным дознавателям строго-настрого запретил насилием и страхом выбивать показания. Ни на одном допросе следователь НКВД не только не поднял руки на Прошку или на его товарищей, но он даже ни разу не повысил на него голоса. Но каждый раз этот же следователь самым категорическим тоном голоса отказывал в организации и проведении регулярных встреч Прохора с Сергеем Мышенковым и Михаилом Кувалдиным.

Следует заметить, что камеры внутренней тюрьмы НКВД, по всей очевидности, были экранированы от всех видов телепатического проникновения или магической деятельности. Поэтому, как бы Прохор не старался усилием мысли или волевым импульсом пробить существовавшие в тюрьме преграды и барьеры, мысленно связаться и переговорить со своими друзьями и товарищами, ему не удавалось.

Через год своего бессмысленного сидения в одиночной камере внутренней тюрьмы Прохор Ломакин пошел на хитрость, утверждая, что все изменения в танковой конструкции были осуществлены только им одним. Что ни Мышенков, ни Кувалдин, члены его танкового экипажа не имеют к этому никакого отношения. Следователь был умным человеком и неплохо разбирался в психологии человека. Он хорошо понимал все, о чем ему говорил или рассказывал Прохор. Как и его руководство, этот следователь знал о том, что эти трое молодых парней являются одаренными телепатами и одновременно гениями изобретателями в танковом деле. В своей работе с ними своей главной задачей он ставил нахождения возможности сотрудничества с этими одаренными ребятами.

Следователь притворился, что поверил словам Прохора Ломакина, а сам тут же запросил специальную аудиенцию у Лаврентия Павловича. На этой встрече со своим непосредственным и высшим начальником он поделился своими сомнениями по поводу признания Прохора. Главное беспокойство у следователей НКВД вызывало одно то, что о Прохоре Ломакине вообще не имелось каких-либо записей в книгах гражданского состояния Советского Союза. Получалось, что этого парня вообще на свете не существовало, он не рождался, не учился в школе, не был пионером или комсомольцем, не призывался в армию.

Лаврентий Павлович внимательно выслушал следователя, долго обдумывал создавшуюся ситуацию. Он снизошел даже до того, что самолично дошел до прохоровской одиночки, долго рассматривая парня через глазок в двери камеры. В самую последнюю минуту нарком внутренних окончательно решил, в камеру не входить, в контакт с этим пареньком, Прохором Ломакиным, не вступать. Он внимательно посмотрел на следователя и выдал тому карт-бланш на работу с этим пареньком.

В результате, второй год пребывания Прохора Ломакина в тюрьме прошел чуть более результативно, нежели его первый год в тюрьме на Лубянке. После достигнутого устного соглашения Прошке пришлось неоднократно встречаться с советскими исследователями и инженерами в области военной и оборонной промышленности. Он делился с ними новинками в танковом деле, секретами и формулами варки броневой стали для танков. Передавал технологические новинки, в деталях рассказал о конвейерном способе сборки танков. Рассказал о кумулятивном эффекте при изготовлении противотанковых снарядов.

Пока Прохор работал с конструкторами и инженерами, Сергей Мышенков и Михаил Кувалдин учились в специализированной танковой школе, которая была организована специально для них двоих. Причем, занимаясь в этой школе, они никогда не покидали своих камер, воочию не видели своих учителей. Прошка продумал, а затем создал систему прямой передачи видеосигнала из учебных аудиторий и полигонов реальной танковой школы в камеры своих товарищей. Таким образом, его друзья получили возможность учиться, сдавать экзамены одновременно с курсантами той танковой школы. При организации виртуального учебного процесса ему немало помогли инженеры, с которыми он работал по другим проектам.

Однажды в середине 1942 года, работая с материалами из своего планшетника, Прохор вдруг вспомнил об одном крупном событии Великой Отечественной войны, о сражении советских и немецких танковых армий на Курской дуге. Этой информацией он, разумеется, тут же поделился со своим следователем. Во время этого разговора Прохор сделал акцент на том, что, как русский человек, он хотел бы на своем танке и со своим экипажем принять участие в этом сражении, которое станет переломным сражением Великой Отечественной войны, чтобы внести свой вклад в победу русского народа.

Хорошо понимая важность такой информации, следователь снова запросил встречу с наркомом внутренних дел. Но этот раз Лаврентий Павлович был очень занят каким-то проектом. Со следователем он смог встретиться только через месяц. С первых же слов своего следователя нарком внутренних дел уловил важность и значение только что полученной информации, а в душе он пообещал самому себе при первой же возможности исполнить любую личную просьбу рядового Прохора Ломакина.

Глава 2

**************************************

Капитан Авраменко, командир 1-го танкового батальона 27-й гвардейской танковой бригады, с интересом посматривал на трех молодых парней красноармейцев, которые стояли перед ним по стойке смирно. Командир бригады, полковник Невжинский, пару раз специально ему звонил, чтобы предупредить о том, что в батальоне скоро появится экипаж тяжелого танка, к которому он должен относиться с особым вниманием, но не лезть в его дела. Этот экипаж будто бы получил карт-бланш на самостоятельные действия, чуть ли не верховного главнокомандующего. Капитан Авраменко воевал уже третий год, многое повидал на войне, ко многому привык, но такого еще не случалось, чтобы рядовой танковый экипаж был бы на уровне с ним в вопросах принятия самостоятельного решения на поле боя.

Во время этих перезвонов в голосе полковника Невжинского явно прослушивалась серьезная обеспокоенность с появлением этих молодцов-удальцов в его танковой бригаде. Полковник несколько раз повторил слова о том, что экипаж этого танка имеет право самостоятельно принимать решения в зависимости от боевой обстановки на поле боя. Видимо, он сам понимал полную несуразность такого приказа сверху, но вынужден был подчиниться. Сейчас же он пытался внушить своему подчиненному офицеру, принять этот приказ к исполнению, не задавая лишних вопросов! Следует сказать, что капитан Авраменко получал подобный приказ впервые в своей военной жизни! Единственное, что он мог сделать в этой ситуации, так это лично встретиться и познакомиться с этими необычными танкистами. Авраменко даже предположил, что, видимо, в прошлой жизни эти парни были старшими командирами танкистами, но были за что-то наказаны, в его батальоне они будут искупать свою ошибку.

Получив информацию о том, что какой-то танковый экипаж только что прибыл, что сейчас он находится во дворе, ожидает его дальнейших распоряжений, капитан Авраменко тяжело поднялся с табурета и направился на встречу с этими странными красноармейцами.

Но первым этих танкистов увидел капитан Сергеев, начштаба 1-го танкового батальона, который спешил на совещание в штаб бригады. Он прошел по двору мимо трех красноармейцев, одетых в новенькую форму с погонами рядовых на плечах, не обратив на них ни малейшего внимания, словно их и не существовало. От командира батальона капитан Сергеев неоднократно слышал о возможном появлении в батальоне каких-то таинственных танкистов. Что они будут воевать на переделанном тяжелом танке КВ, который вражеская артиллерия не способна подбить. В данную минут начштаба Сергеев повел себя так, как командиры среднего и старшего звена РККА обычно вели себя по отношению к рядовым красноармейцам. Он их попросту не заметил!

К сожалению, в РККА в те времена действовал принцип, красный командир не должен обращать внимания на отдельного рядового красноармейца. Если он будет работать с каждым красноармейцем по отдельности, то у него попросту не хватит времени на разработку и проведение боевых операций. Капитан Сергеев полагал, что работать с каждым красноармейцем в отдельности, это дело комиссаров, а теперь политработников. Именно они должны духовно и идеологически готовить красноармейцев к участию в боевых операциях, которые командир готовит, как стратег и тактик.

Одним словом, капитан Сергеев не обратил внимания на этих трех танкистов, которые не произвели на него особого впечатления.

Капитану Авраменко эти же парни наоборот, очень понравились!

Когда он подошел к ним, то красноармейцы сразу бросили курить папиросы, вытянулись по стойке смирно, глазами начали пожирать своего будущего командира. Опытный в таких делах капитан моментально догадался о том, что эти танкисты были талантливыми артистами, сейчас они собой изображали молодых, не нюхавших пороху красноармейцев танкистов. Но что-то в самих красноармейцах было такое, что позволило капитану Авраменко определить, что эти танкисты прошли огонь, воду и медные трубы сегодняшней войны. Что они все-таки повоевали, принимали участие в отчаянных танковых атаках, что эти красноармейца ничего на свете не боялись! Что они были настоящими советскими танкистами! Красноармейцы стояли и тянулись перед ним, капитаном и командиром батальона, хотя на деле Авраменко, как личность и как командир, их мало интересовал!

Капитан Авраменко стоял перед этими танкистами, в этот момент его душу и сознание разрывало два противоположных, взаимоисключающие друг друга чувства! Душой он понимал, что, если судить по тому вниманию, которое уделялось им сверху, по его первым впечатлениям о них, то эти парни успели повоевать, успели познать правду войны!

Но все больше и больше вглядываясь в их молодые лица, сердцем капитан Авраменко начал приходить к выводу о том, что эти танкисты красноармейцы были слишком молодыми юнцами, чтобы быть опытными и повоевавшими танкистами. Да и обмундирование на них было абсолютно новым! Его только что одели, оно еще пачкалось в земле, моторным маслом, еще не стиралось, еще не побывало под жарким солнцем и под дождем! Парни в этом обмундирование, которое еще не легло по их фигурам, топорщилось во все стороны, больше походили на юнцов, только что призванные в армию. Сейчас они в нем походили на огородных пугал, а не на проштрафившихся старших командиров РККА.

Капитан Авраменко молодцевато козырнул красноармейцам, решив, немного, больше для порядка поговорить с этими юнцами, показать им, какой он есть боевой танковый командир. Иными словами, с этими красноармейцами немного поиграть в демократию:

– Капитан Авраменко, командир 1-го танкового батальона 27-й гвардейской танковой бригады, воюю с самого начала войны, был командиром танкового взвода и роты. Под Сталинградом, когда погиб командир этого батальона, командир бригады, полковник Невжинский, меня выдвинул на эту должность комбата. Вы будете служить в моем батальоне, чтобы решить, куда вас направить, прошу представиться, рассказать о своем боевом опыте, если таковой у вас имеется?!

После этих слов капитан Авраменко сделал паузу, вопросительно посмотривая на эту великолепную, но пока ему еще совершенно не понятную троицу танкистов, все еще продолжающие тянуться по стойке смирно перед ним. Он ожидал, что эти красноармейцы в свою очередь начнут ему представляться. Но они некоторое время мялись, видимо, им было особо нечего о себе говорить. Этим юнцам еще предстояло обкататься в боях, только тогда он выпустит на поле боя в составе своего батальона.

Первым заговорил высокий блондин, который лаконично произнес:

– Рядовой Сергей Мышенков, механик-водитель тяжелого танка КВ, на фронте с 1941 года.

Затем послышался голос самого молодого парнишки из этой троицы:

– Рядовой Михаил Кувалдин, наводчик танкового орудия. На боевом счету – десять подбитых немецких танков Т-3 и Т-4, два штурмовика "Юнкерс 87" и до батальона немецких пехотинцев.

От только что произнесенных слов капитан Авраменко вздрогнул, сердито и с неодобрением посмотрел на этого слишком молодого и, наверняка, неопытного бойца. Ну, зачем ему понадобилось так врать своему командиру! Десять подбитых танков противника никто из танкистов его батальона на своем счету пока еще не имел. Хотя некоторые из них вот уже два года не выходят из боев с немцами. Да и экипаж его танка подбил только две бронеединицы противника, одну итальянскую танкетку и легкий немецкий танк.

Он зло посмотрел на третьего юношу этой троицы, глубоко в душе желая его поймать, а затем жестко наказать за то, что он тоже будет врать своему новому командиру. Хотя, если верить полковнику Невжинскому, то с этими молодыми танкистами красноармейцами что-то не так, что-то не в порядке! Не зря за ними НКВД присматривает?! Полковник Невжинский прямо-таки приказал, чтобы этот экипаж со своим танком он не передавал бы в подчинение какому-либо командиру взвода, или роты его танкового батальона. Невжинский прямо говорил о том, что этот экипаж должен находиться непосредственно под командованием командира батальона, и командиру бригады.

В этот момент паренек с необычайно грустными и задумчивыми глазами негромко произнес:

– Рядовой Прохор Ломакин, командир тяжелого танка КВ.

Этого было явно недостаточно для того, чтобы обвинить этого молодого танкиста во вранье, поэтому капитан Авраменко продолжал своим жестким взглядом сверлить лицо этого танкиста. Через мгновение, видимо, сообразив, что фразы, им произнесенной, этому капитану недостаточно, парень продолжил рассказывать:

– Наш танк с боями прошел от Укмерге, Литовская ССР, до Смоленска, где форсировав Днепр, мы оказались в расположении 4-й охранной дивизии НКВД. За время боев было сбито четыре вражеских самолета, уничтожен полк СС...

Капитан Авраменко стоял и внимательно слушал этого молодого бойца, Прохора Ломакина. Ему пока еще не приходилось воевать на тяжелом танке КВ 1, но он многое слышал о том, что этот танк неудачен по своей конструкции, его экипаж плохо ориентируется в боя из-за конструктивных недочетов в компоновке орудийной башни. Как результат этого он не может координировать свои действия с экипажами других атакующих танков. У КВ 1 происходят частые поломки ходовой части, которую невозможно отремонтировать в бою под огнем противника. Поэтому советские танкисты не очень-то любили этот тип тяжелого танка, при любой поломке и сбоя в работе узлов этого танка они были вынуждены его бросать, иногда на поле боя.

Эта информация о тяжелом танке КВ сейчас так и вертелась в голове и на языке капитана Авраменко, он был уже готов в пух и прах разнести вранье эту удалой, но мало достоверной троицы, но вовремя одумался, остановился. Капитан Авраменко имел характер осторожного человека, он семь раз обдумывал ответ, прежде чем высказывался по какому-либо вопросу. И сейчас перед этими рядовыми бойцами танкистами ему не хотелось выглядеть пустоголовым, неумным человеком, командиром батальона, давая слишком поспешные советы, или других обвиняя во лжи. Он решил окончательные выводы сделать по осмотра самого танка, когда тот прибудет в расположение батальона.

Окончательно успокоившись, взяв себя в руки, капитан Авраменко решил завершать знакомство с новыми бойцами. Слишком уж много времени он им итак уделил, поэтому, расставаясь, отдал последний приказ:

– Отлично, парни, вместе повоюем, покажем немцам, где раки зимуют! А пока вы разыщите старшину Полтавченко, нашего батальонного хозяйственника. Передайте ему свои документы, вставайте на воинский учет и довольствие. Старшина покажет, где вы можете располагаться на ночь, где вас будут кормить. Приказы на боевое задание будете получать лично от меня или полковника Невжинского, который является командиром нашей гвардейской танковой бригады. Да, между прочим, завтра в расположение батальона будет доставлен ваш танк, Климент Ворошилов. Тогда вы сможете вместе со всеми бойцами батальона приступить к тренировкам и к учебным боям по отражению бронетанковых сил противника на нашем батальонном полигоне. Так, что, ребята, пока есть время, отдыхайте и наслаждайтесь жизнью.

Капитан Авраменко небрежно козырнул, ловко развернулся на каблуках, начищенных до зеркального блеска сапог, и через мгновение исчез за дверьми штаба батальона.

Сергей Мышенков с улыбкой на губах посмотрел вслед исчезнувшему командиру батальона и, не шевеля губами, произнес:

– Я так и не понял, чего именно он пытался устроить перед нами?! Он, что не поверил в то, что мы успели-таки повоевать, слегка набить морду фашистам?!

– Капитан ничего не знал о нас. Его не проинформировали о нашем прошлом и о том, что два года мы провели в энкеведешной тюрьме. Поэтому он попал впросак, когда принял нас за новобранцев и неумех в танковом ремесле. Но, слава богу, что капитан Авраменко, оказался серьезным, умным, но осторожным мужиком командиром. Он вовремя одумался, не стал лезть, сломя голову, в наше прошлое, которое является настоящей ловушкой для любого другого командира. Так, что я думаю, что он, в принципе, не плохой мужик, мы с ним сможем найти общий язык, только повоевать вместе нам много времени вряд ли удастся?! Ну, да ладно, хватить языки острить о капитана Авраменко! Нам нужен старшина Полтавченко, а где его искать?

В этот момент снова распахнулась штабная дверь, на сельской площади появился дородный мужик в хорошо пошитой форме старшины, из отличного командирского габардинового материала. Погон на его плечах еще не было, но Прохор Ломакин сразу же догадался о том, что перед их очами старшина Полтавченко, собственной персоной. А этот мужик уже басом ревел, чуть ли не на всю сельскую площадь:

– А где тут новоприбывшие молокососы, которые желают стать настоящими танкистами?

Сергей Мышенков робко поднял свою руку вверх, чтобы привлечь внимание старшины, и также робко произнес:

– Товарищ старшина, мы здесь и вас ждем!

– Да, вы действительно похожи на новорожденных телят, вытянутых прямо из-под сисек своей мамки телки! Сколько вам лет, братцы? Военкома, который вас призвал в армию, наверное, сейчас под трибуналом находится за призыв в армию несовершеннолетних! Это надо же призвать в армию ребят, которым и шестнадцати лет не исполнилось! Ну, да ладно, хватить говорить о плохом, давайте-ка лучше поговорим о хорошем.

**************************************

Старшина Полтавченко сразу же постарался показать свой вес и авторитет, который имел в батальоне. Троицу молодых бойцов, экипаж тяжелого танка КВ, он тут же пристроил для житья и питания к взводу батальонных разведчиков. Они должны были спать и питаться в расположении этого взвода. Такое подчинение экипажа тяжелого танка позволяло капитану Авраменко, командиру батальона, держать этих парней постоянно под рукой. К тому же старшина Полтавченко, подобным обустройством молодых танкистов, косвенно выполнил и второй, негласный приказ капитана, как можно больше ограничить общение этих молодых парней с танкистами батальона. Став резервом батальона, они теперь постоянно были в поле зрения или капитана Авраменко, или старшины Полтавченко. К тому же, батальонные разведчики постоянно работали где-то на стороне, в расположении своего взвода они практически не бывали.

Прохор Ломакин, Сергей Мышенков и Михаил Кувалдин передали старшине Полтавченко проездные документы, аттестаты на полевое и денежное довольствие. А затем, следуя его целеуказаниям, они отправились в разведвзвод, где начали обустраиваться в небольшом закутке, соорудили себе топчаны, матрасы набили свежим сеном, чтобы тут же завалиться на них, чтобы хорошенько выспаться на свободе, вне стен тюремных камер.